Куроо проснулся, чувствуя лапу на своём лице. Он приоткрыл глаза и взял кошку на руки, чтобы уложить её себе на грудь.

— Ещё даже не рассвело. Ты чего меня разбудила?

Кошка уселась на нём, мягко мурча, и потоптала его грудь, то выпуская когти, то сжимая свои маленькие лапки. Куроо взглянул на часы и проворчал:

— Я проспал всего четыре часа.

Кошка уложила мордочку на лапы, наблюдая за ним своими большими небесно-голубыми глазами. В ответ он тяжело простонал, но всё же погладил её.

— Чем бы тебя покормить? — произнёс Куроо, вставая с кровати. Он отнёс кошку на кухню, опустил её на пол и открыл балкон прежде, чем уйти переодеваться. Он подумывал сделать себе кофе, но с френч-прессом это займёт слишком много времени, а ему следовало поторопиться, чтобы успеть на рынок.

— Скоро вернусь, — сказал он кошке, поглаживая её. – А ты обещай, что будешь хорошей девочкой и ничего тут не разобьёшь, хорошо? – она промурчала ему в ладонь, утыкаясь щекой в костяшки его пальцев.

— Comment tu t’appelles? Хм, назову тебя Мадам. Tu aimes?

Кошка мяукнула в ответ, а Куроо довольно улыбнулся.

— Отлично, я пойду, а ты не смей лезть опять в холодильник.

По пути на рынок Куроо разузнал, какая еда лучше всего подходит кошкам. Конечно же, она должна быть домашнего приготовления, потому что будь он проклят, если когда-нибудь посмеет накормить свою питомицу консервами или сухарями. Куроо помнил, что рыбу котам лучше не давать, хоть подобный миф был очень популярен. Коты едят птицу, кроликов и прочую мелкую живность – этим-то Куроо и собирался накормить Мадам. Он мог бы просто дать ей сырое мясо, но Тетсуро, будучи шеф-поваром, предпочитал готовить еду, поэтому он решил, что и его кошке так больше понравится.

Котам также необходимы витамины и полезные вещества, которые сложно получить, питаясь только мясом, поэтому Куроо планировал зайти на сезонный рынок. Там можно найти рис или кукурузу для восполнения энергии, картофель как источник клетчатки и немного полезных жиров и яиц для разнообразия. Ещё ему нужны игрушки и лежанка, раз уж он решил оставить Мадам у себя.

Он нашёл целые куриные и кроличьи тушки, которые для него упаковали со льдом, купил свежие фермерские яйца и пакетик доморощенной кукурузы. Всё это оказалось не таким дорогим, как ожидал Куроо.

А вот витамины превзошли все его ожидания в плане цены. И всё же Куроо надеялся, что Мадам оценит его старания. Из зоомагазина он вышел, держа в руке коробку с кошачьей лежанкой, в которую также замечательно поместились маленькие мячики со звенящими колокольчиками, палочки с перьями и мышка на радиоуправлении.

Когда Куроо вернулся домой, Мадам грелась на солнышке на балконе, но, как только он начал распаковывать пакеты с продуктами, она вбежала на кухню и принялась тереться о его ноги, громко мяукая.

— Знаю, знаю, — сказал ей Тетсуро, — ты голодная. Но дай мне пару минут – и я приготовлю для тебя что-то гораздо вкуснее, чем сырая рыба, — он нахмурился и сказал уже тихо: — Пусть это и было дороже…

И вот, вместо того, чтобы позаботиться о собственном завтраке, Куроо приготовил изысканное блюдо (естественно, с добавлением витаминов) для Мадам: кролик, запечённый с горохом, и пюре из сладкого картофеля. На его вкус (а привычка постоянно пробовать еду сидела в нём уже слишком глубоко) получилось очень даже хорошо.

Тетсуро аккуратно выложил еду в маленькую розовую тарелку и поставил её на пол. Кошка понюхала непривычное блюдо, посмотрела на хозяина снизу вверх и моргнула.

— Что? Неужели ты никогда раньше не ела хорошую еду? Попробуй, тебе понравится. Ну же.

Она пару раз лизнула пюре, уселась поудобнее и принялась грызть кроличью ногу.

— Видишь? – улыбнулся Куроо. – Я же говорил.

***

Бокуто провёл утро понедельника в прачечной, расположившейся через дорогу от своего дома. Он оккупировал сразу две стиральные машинки: одна была забита его униформой, а вторая – повседневной одеждой. Чтобы скрасить ожидание, он сидел на скамейке на улице и, сожалея, что у него с собой нет бинокля, наблюдал за входной дверью своего дома в надежде, что купонный вор наконец покажется.

Его купоны исчезали каждый день, что начинало очень бесить Бокуто. Теперь, когда за всё приходилось платить полную стоимость, жизнь в Нью-Йорке проедала огромную дыру в его кошельке. Котаро даже не представлял, кого он высматривает, но был уверен, что у этого человека будет характерное для грабителей купонов лицо. Или у него в руках будет куча купонов. В любом случае, у Бокуто для него уже была заготовлена парочка добрых словечек.

Через два часа он затолкал все свои вещи в огромную сумку и поплёлся домой, решив по пути проверить почтовый ящик.

— Блядство! – ругнулся Бокуто, стоя в подъезде, из-за чего женщина, проходившая мимо со своим сыном, очень выразительно на него посмотрела. Купоны исчезли. Вор совершил своё грязное дело, а Бокуто даже не заметил. Проклятье. Наверное, это произошло, когда он вытаскивал из машинок свою одежду. Хотя он, чтобы не оставлять надолго свой пост наблюдателя, даже не складывал вещи. Он поднялся по лестнице, злостно выделяя каждый свой шаг, и не забыл напоследок хлопнуть входной дверью.

У Бокуто была небольшая квартира. В спальне с трудом хватало места для лежащего на полу матраса и маленького телевизора с DVD-плеером. Кухня едва дотягивала до своего гордого названия: тут была микроволновка, мини-холодильник, тостер, маленькая раковина и один единственный шкафчик. У него даже не было собственной ванной – приходилось делить душевые со всем пятым этажом. Бокуто предполагал, что это здание раньше было общежитием или чем-то вроде школы-интерната. Учитывая, что эта квартира стоила ему всего лишь триста долларов в месяц, он решил, что её будет вполне достаточно для того, чтобы спать и держать в порядке его кучку вещей. Ему никогда не было принципиально, где жить, поэтому он перебирался с места на место (каждое из которых было меньше и дерьмовее предыдущего), пока, наконец, не нашёл эту квартиру.

Хоть отсюда до Je sais pas ему приходилось добираться около 45 минут, важнее для Бокуто было то, что в шаговой доступности находился круглосуточный спортзал. Он свалил все свои постиранные вещи на кровать, вытащив из этой кучи только свою поварскую куртку и штаны. Он положил их рядом, аккуратно расправив, чтобы не было складок, потому что в прошлый раз, когда он пришёл на кухню в помятой униформе, Куроо на него посмотрел так неодобрительно, что Котаро показалось, будто его, как в детстве, отчитывает мать.

Бокуто сложил парочку чистых вещей в свою сумку и вышел из дома, остановившись перед этим возле почтового ящика в надежде, что купоны чудесным образом вернутся. Но там было всё также пусто.  Поэтому он снова выпустил злость, тяжело вышагивая, а потом перешёл на бег, направляясь в спортзал. Разогретый после пробежки он оставил сумку в шкафчике в раздевалке и сразу пошёл к груше, желая выпустить пар на чём-то, что не ударит его в ответ. На каждый удар кулака в его голове раздавалось: «Чёртов. Купонный. Вор. Чёртов. Купонный. Вор».

К концу тренировки Бокуто был уже не так зол, а его руки и костяшки пальцев горели приятной болью. Он сидел, переводя дыхание, когда заметил низкого рыжеволосого парня, который мучился, пытаясь выполнить жим лёжа.

— Чёрт, он же сейчас убьёт себя, — подумал Бокуто, вскакивая со своего места, и быстро подошёл к парню. Одной рукой он подхватил штангу, ровно её поддерживая, чтобы рыжеволосый не уронил её себе на грудь.

— Хэй, парень, — сказал Бокуто, заставляя его открыть глаза и посмотреть на него. – Не делай это упражнение в одиночку, иначе можешь себе хуже сделать.

Парень моргнул, а потом позволил себе помочь, кладя штангу на место, и сел, потирая руки.

— Прости… — вздохнул он, — я не думал, что это будет так тяжело.

Бокуто сложил руки на груди, обеспокоенно глядя на парня, потому что тот выглядел таким маленьким и ему определенно не следовало находиться здесь одному.

— Где твои родители?

— Эм, — парень растерянно посмотрел на него, — в Джерси?

На этот раз растерялся Бокуто и с насмешкой спросил:

— Как же ты оказался так далеко от дома?

— Я живу, кажется, — прищурился парень, — в трёх кварталах отсюда.

Бокуто приоткрыл рот, потом закрыл его и сказал:

— Постой, а сколько тебе лет?

Вздохнув так, будто этот вопрос ему задают сто раз на день, парень пробормотал:

— Двадцать четыре…

— Не может быть!

— Может, — парень рассмеялся и кивнул. – Меня зовут Хинита Шоё.

— Можешь звать меня Бокуто, — Котаро улыбнулся и протянул руку новому знакомому. – Ты здесь впервые?

— Угу, — кивнул Хината, заставляя свои огненные волосы встрепенуться. – Я переехал сюда в прошлом месяце и подумал, что было бы здорово начать заниматься… — он огляделся и снова вздохнул, выглядя несколько разочаровано. – Но я не знаю, как правильно пользоваться хоть чем-то в этом зале.

— Ну, я прихожу сюда каждый понедельник, — Бокуто пожал плечами. – Я мог бы помочь тебе с тренировками.

Хината засиял какой-то безграничной радостью:

— Правда?

— Конечно. Приходи на следующей неделе примерно в это же время, окей? – Бокуто улыбнулся в ответ.

— Спасибо!

Бокуто шагнул вперёд и хлопнул Хинату по его маленькому плечу:

— Не беспокойся, коротышка, мы тебя быстро в форму приведём.

***

Закончив с тренировкой, Бокуто попрощался с Хинатой и написал Акааши, спрашивая, может ли он прийти и приготовить обед для него и его соседей, как они и договаривались. Он уже закупился в магазине и вызвал такси, когда Акааши наконец ответил, что всё в силе. Благо, он вообще написал, иначе было бы странно приезжать без предупреждения.

 Ханамаки встретил его у двери и впустил в дом, с улыбкой поглядывая на пакеты:

— А что ты будешь готовить?

— Тако с креветками, заправленное манговой сальсой с халапеньо, — ответил ему Бокуто.

— Вот чёрт, звучит потрясающе.

— Надеюсь, получится также, — улыбнулся Котаро.

Ханамаки провёл Бокуто на кухню, а потом взял швабру и постучал ей по потолку:

— Кейджи! Твой парень пришёл!

Бокуто в этот момент доставал из пакетов продукты, расставлял всё на столе и чуть не уронил на пол упаковку креветок, когда услышал слова Ханамаки.

— Его кто? – спросил Котаро, выразительно взглянув на него.

Ханамаки ухмыльнулся, подмигнул и изобразил нечто пошлое своим указательным и безымянным пальцем как раз в тот момент, когда Акааши зашёл на кухню:

— Господи, извращенец, прекрати! – выругался на него Кейджи, а потом сказал: — Привет, Бокуто. Как ты?

Котаро хихикнул от этого жеста и ответил Акааши:

— Я отлично. Надеюсь, ты уже проголодался. Я принёс тут разной еды, думаю, тебе должно понравиться. К тому же я заметил, что ты любишь здоровую еду, и, если верить интернету, здесь полно белков, питательных веществ и всего прочего.

— Оу, — Акааши взглянул на продукты: манго, капуста, креветки, лимон, красный лук, халапеньо. – Уверен, что бы ты ни приготовил, это будет вкусно.

Он потирал руки, в этом чувствовалась некая нервозность. Бокуто заметил этот жест так же, как и то, что Кейджи снова был в вязаном свитере, хоть в доме было довольно тепло. Кажется, единственный раз, когда он полностью видел руки Акааши, был в их первую встречу в баре. Бокуто стало интересно, у него с этим связан какой-то комплекс или он действительно просто всегда мёрзнет. Для Бокуто это было странно, ведь он потеет даже зимой и постоянно работает с огнём в жаркой атмосфере кухни.

Ханамаки отошёл и встал за Акааши, положив ему на плечо подбородок.

— Может, сразу провести тебе экскурсию? – спросил он Бокуто, расплывшись в заговорщицкой улыбке, а Акааши скривился, услышав это предложение.

— На самом деле, мне надо кое-что подготовить заранее, — сказал Бокуто, — но креветки нужно двадцать минут мариновать. Может быть, тогда?

Ханамаки засмеялся:

— У тебя есть двадцать минут, чтобы спрятать кожаные наручники и плетки, Кейджи, — он подмигнул и как-то маниакально улыбнулся, а Акааши покраснел и оттолкнул его.

— Заткнись, — он закатил глаза. – Господи, ты вообще думаешь о чем-нибудь, кроме секса?

— Если бы ты встречался с Маттсуном, ты бы тоже постоянно думал об этом. Ты бы видел его…

Акааши поднял руки:

— Боже, прекрати сейчас же! – а его щеки тем временем стали мягко-розового цвета.

Бокуто даже не пришлось воображать, как Ханамаки собирался закончить предложение: перед глазами возникло воспоминание – стоящий перед ним почти голый Матсукава. Чтобы скрыть свои мысли, ему пришлось развернуться и занять себя приготовлением маринада и чисткой креветок. Акааши и Ханамаки что-то обсуждали, пока он нарезал капусту, манго и красный лук, а потом упаковал всё в zip-пакеты и положил в холодильник.

К своему ужасу Бокуто заметил, что у них всё ещё стоит миндальное молоко. Чудаки. Он ненавидел миндальное молоко. Это даже не молоко вовсе. Но он держал своё мнение при себе. Когда Бокуто за собой прибрался, Ханамаки утащил его на прогулку по дому. Он показал ему маленький, усеянный листьями задний дворик, большой читальный зал с жёлтыми стенами на втором этаже, неубранную комнату на третьем этаже, которая использовались для хранения такого огромного количества одежды, которое Бокуто никогда в жизни не смог бы переносить. Когда Ханамаки попытался пройти в спальню Акааши на втором этаже, Кейджи плотно закрыл дверь и стоял на страже, как часовой.

— Ладно, ладно, — улыбнулся Ханамаки. – Но так и знай, ты портишь всё веселье.

Акааши только фыркнул в насмешку, а Ханамаки протолкнул Бокуто в дверь, справа от комнаты Кейджи. Это оказалась единственная работающая в доме ванная. Была ещё одна на третьем этаже, но с ней постоянно возникали какие-то проблемы, пока модели жили в этом доме, поэтому в какой-то момент они решили считать, что её вовсе не существует, чтобы не платить за ремонт.

— А эту комнату ты должен был запомнить, да?

Столик у раковины был заполнен множеством разных баночек и тюбиков, среди которых Бокуто смог различить только зубную пасту, щетки и опасную бритву. Кто, чёрт побери, сейчас пользуется опасными бритвами? Видимо, модели.

— Боже, мне так жаль. Простите ещё раз, правда, — Бокуто почувствовал, как краснеет.

— Да не переживай, ещё успеешь отработать за то, что скинул всё со столика. И разбил баночку очень дорогого увлажняющего лосьона.

Бокуто простонал, рукой закрывая лицо, пытаясь скрыть свой стыд.

— Я могу заплатить за неё.

— Ай, всё в порядке. Просто не напивайся так снова, окей? Ты очень тяжёлый, нам было трудно тащить тебя вниз по лестнице до дивана. Ты практически спал по пути, — Ханамаки засмеялся, а затем вышел из этой маленькой ванной. – Осталась ещё одна комната, — сообщил он, снова поднимаясь по лестнице.

— Ты же не голый, Иссей? – громко сказал Ханамаки, ногой толкая дверь.

— Почти, но нет, — откликнулся Матсукава из спальни.

Ханамаки махнул Бокуто, чтоб тот заходил, а сам плюхнулся на кровать, устраиваясь за Матсукавой и упираясь подбородком ему на плечо:

— Во что играешь?

Их спальня была забита мебелью: сразу у входа в комнату стоял шкаф для одежды, у дальней стены была большая кровать, справа от нее огромный книжный шкаф, два комода, а у окна с видом на улицу расположилось кресло-мешок.

Матсукава сидел на кровати, скрестив ноги и склонившись над какой-то игровой приставкой.

— Nintendogs, — сказал Матсукава, тыкая по экрану стилусом. – Чёртова собака не хочет ложиться. Лежать! – громко сказал он игре. – Глупая собака.

Ханамаки захихикал, а Акааши помотал головой, усаживаясь в кресло-мешок и подтягивая к себе колени:

— Он любит игры.

— Наш бармен тоже очень любит играть, — сказал Бокуто, неуверенный, стоил ли ему садиться, ведь единственной место осталось с краю кровати. Поэтому он принялся разглядывать постеры на стене, притворяясь, что не чувствует себя неловко в присутствии трёх потрясающе красивых мужчин, один из которых снова только в нижнем белье.

Матсукава разочарованно закрыл игру и откинул приставку в угол кровати. Потом он выпутал себя из собственных ног и, встав с кровати, подошёл к книжному шкафу.

— Хочешь посмотреть на маленького Акааши?

— Откуда у тебя вообще мои детские фотографии? – пробурчал Акааши, косо на него глядя.

— Ты ведь мой друг, мне нравиться наблюдать за твоим карьерным ростом.

— Мы тогда даже не были знакомы.

— Держи, наслаждайся, — подмигнул Матсукава, вручая Бокуто большой чёрный альбом.

Акааши нахмурился, а Бокуто нервно хихикнул и всё же решил присесть на пол рядом с Кейджи, прислоняясь к мешку и открывая альбом. Акааши потянулся к нему и перелистнул много ламинированных страниц, открывая самую последнюю:

— Начни с конца, здесь свежие фотографии, — объяснил он.

Бокуто взглянул на Акааши и подумал, что он выглядит довольно нервным. Неужели он думал, будто Котаро будет его как-то оценивать, а не просто восхищаться его красотой? Он перевёл внимание на страницы с фотографиями, и сразу же был поражён их качеством. Какие-то фотографии занимали целую страницу, какие-то – половину, а некоторые листы были сделаны в виде коллажа из четырёх-пяти снимков.

Фотографии на первых страницах показывали Акааши среди тысяч цветов. На нём были надеты только чёрные длинные брюки, но большая часть снимков была портретами. Вот Акааши смотрит прямо в камеру, в его тёмных волосах сплетённая из шипов корона, а вокруг шеи обернулись ярко-красные цветущие розы. На следующей фотографии он держит в губах желтый тюльпан, а ещё на одной его лицо наполовину скрыто за кустом роз. Некоторые снимки были чёрно-белыми: Кейджи лежит на траве, его тело покрыто бледными белыми и серыми цветами, руки подняты над головой, а лицо повёрнуто в сторону.

— Вау, — выдохнул Бокуто. – Ты такой потрясающий.

Матсукава и Ханамаки к тому времени уже подобрались поближе, чтобы тоже рассматривать фотографии. Акааши только пожал плечами и нерешительно произнёс:

— Не я делал эти снимки.

— Нет, — подтвердил Бокуто, — но ты сделал их идеальными. Ты невероятно прекрасный, — он взглянул на Кейджи, замечая, что ярко-синий цвет его глаз невозможно достоверно передать с помощью фотокамеры, и в очередной раз восторгаясь ими.

Акааши покраснел и улыбнулся своими нежно-розовыми губами:

— Спасибо…

Большая часть альбома состояла из его фотографий в разной одежде, но Бокуто они тоже нравились. Он увидел странные вещи: ожерелье из чёрных стрел и милитаристические футболки, ботинки высотой до бедра, кружевные рубашки, открывающие взгляду грудь и живот, а в туфлях на шпильках Акааши, кажется, чувствовал себя вполне комфортно.

Остальная одежда показалась Бокуто обычной: уютные водолазки, стильные обтягивающие майки, узкие джинсы и несколько элегантных костюмов. Пролистывая страницы ближе к началу, Бокуто отметил, что ещё пять лет назад Акааши светился здоровым румянцем, его мышцы были подтянуты и с изящностью показывали молодость его тела. Он также обратил внимание, что Акааши прекратил объяснять фотографии по мере продвижения к ранним снимкам, а в какой-то момент он просто встал и ушёл, сказав только:

— В ванну.

Ханамаки мечтательно вздохнул, указывая на фотографию, которая была почти в самом начале альбома. Акааши был в одной из этих модельных поз, которая выглядела бы совершенно странно в других обстоятельствах. Он прислонялся к окну, по которому стекали капли дождя, с серьёзным лицом вглядываясь в него, а босые длинные ноги свисали с подоконника. Его торс ничего не прикрывало, если не считать нескольких длинных ниточек жемчужин, самая длинная из которых спускалась к самому пупку.

— Это моя любимая фотография, — сказал Ханамаки. – Он такой красивый.

Матсукава взглянул на нее, отвлекаясь от своей игры, к которой он снова вернулся, и рассеянно ответил:

— Ты тоже красивый, Така. Не завидуй.

— Хмм, но ведь белый цвет мне так идёт.

Бокуто засмеялся и аккуратно закрыл альбом. Он бы хотел сделать копии многих фотографий и забрать себе домой, но не знал, будет ли уместно просить об этом.

— Мне надо идти готовить дальше, — сказал он моделям, отдавая альбом Ханамаки.

— И когда всё будет готово? – спросил Матсукава, не отрываясь от игры.

— Через  минут десять.

— Отлично, мы спустимся к этому времени. Проверишь, как там Акааши?

Бокуто вышел к лестнице и чуть наклонился через перила, прислушиваясь, но не заметил никаких движений.

— Думаю, он всё ещё в ванной.

Ханамаки обменялся с Матсукавой непонятным для Бокуто взглядом, а потом сказал:

— Ладно, спасибо. Крикнешь, когда еда будет готова?

— Конечно, — ответил Бокуто, ещё поглядывая вниз с лестницы, а в животе будто всё скручивало от непонятного страха. – С ним всё в порядке? – бросил он вопрос через плечо.

— Да, оставь его в покое, — Ханамаки ответил слишком быстро. – Всё будет отлично. У него с желудком проблемы.

— Оу…

Матсукава поднял на него взгляд и серьёзно произнёс:

— Ты сможешь ему помочь, если отлично приготовишь еду, понял? Это всё, что ему нужно.

Бокуто просиял. Предложение звучало странно, но кулинария – одна из вещей, в которых он был хорош.

— Это я могу устроить.

Чем он и занялся. Бокуто принёс из дома сковороду для гриля, чтобы поджарить креветки и тортильи, оставляя на них прелестные, покрытые корочкой линии. Он аккуратно складывал по три креветки в каждую тортилью, поливая всё сальсой. Затем он попробовал одно тако, чтобы убедиться, что получилось и правда вкусно. Откусив ещё кусочек, он подошёл к лестнице, ведущей наверх, и крикнул, чтобы все спускались ужинать. Посмотрев в окно, Бокуто решил, что сейчас около 6 вечера – отличное время для ужина.

Первым спустился Ханамаки, хлопнув Бокуто по плечу.

— Ммм, здесь так вкусно пахнет.

— А где Акааши?

Ханамаки дёрнул Бокуто за руку, утягивая его обратно на кухню.

— Скоро придёт, — выпалил он, а потом заметил поднос c выложенными рядами тако и принялся перекладывать несколько себе не тарелку.

Бокуто любил наблюдать, как люди наслаждаются его едой, но ему особенно понравилось, как Ханамаки упал на стул и слишком драматично простонал после первого укуса:

— О гооосподи! Как же вкусно!

— Спасибо, — ответил Бокуто, не сумев сдержать улыбку. Давно он не видел такую яркую реакцию на своё блюдо.

Акааши и Матсукава (слава богам, на этот раз в штанах) спустились по лестнице. По пути на кухню Матсукава одарил Кейджи серьёзным, снова непонятным для Бокуто, взглядом, а потом подошёл и украл с тарелки Ханамаки одно тако.

— Выглядит вкусно, — сказал он, откусывая большой кусок. – Спасибо.

Акааши запнулся у дверного проёма, и Бокуто решил взять в свои руки обслуживание: он разложил по тарелкам тако поровну для них троих, оставляя два на подносе на случай, если Ханамаки захочется добавки. Наконец, они все вместе уселись за маленький кухонный стол напротив большого окна.

Матсукаве было легко угодить – за пару минут он расправился с половиной тарелки. Акааши потянулся к шкафчику за вилкой, а Бокуто шокировано на него пялился:

— Воу, подожди. Ты не можешь есть тако вилкой.

— Я не люблю, когда еда разваливается, — ответил Кейджи, одарив Бокуто раздражённым взглядом.

— Чувак, — фыркнул Бокуто, улыбаясь, — но так ты разрушаешь весь дух и смысл тако, — он взглянул на двух других моделей, взмахнув руками. – Я ведь прав?

Матсукава опирался на стол одной рукой, а второй – увлечённо подбирал из тарелки остатки креветок, отправляя их в рот, но всё же, пожав плечами, ответил:

— Если он ест, мне всё равно, как именно он это делает.

Бокуто вздохнул:

— Ладно, но ты даже не попробовал ещё, — пробормотал он, взглянув на Акааши.

— Это я и пытался сделать, — выплюнул ему Кейджи. Он резал тако на маленькие части, а Бокуто рассказывал ему, как уложить в аккуратный кусочек креветку, немного тортильи и сальсу. Когда Акааши положил еду в рот, Бокуто улыбнулся ему, наблюдая в ожидании реакции. Кейджи покраснел и опустил голову, закрывая лицо руками, пока жевал. Это заставило Бокуто засмеяться:

— Прости, прости! – сказал он, кусая своё тако, пока Акааши смущённо склонился над столом.

Матсукава и Ханамаки в это время дружелюбно болтали («Хочешь сходить в кино? – «Нет, там сейчас всё так дорого» — «Но на прошлой неделе вышла та новая комедия» — «Последний раз, когда мы ходили в кино, ты увёл нас оттуда в середине» — Потому что ты не смог держать свои руки подальше от моих брюк»). Прервав их, Бокуто спросил у Акааши:

— Тебе нравится?

Кейджи поднял голову, прикрывая рот ладонью, всё ещё пережёвывая:

— Хм-кхм, тут чувствуются разные вкусы.

Бокуто улыбнулся, доедая свой последний кусочек, и собрал с тарелки кусочки халапеньо.

— Я рад, что тебе понравилось.

— Спасибо тебе, Бокуто, — сказал Акааши, откусывая часть креветки. – Правда.

Матсукава наблюдал за ним, прищурившись, а затем пихнул локтём Ханамаки, приподнимая брови. Ханамаки ничего не ответил, только широко раскрыл глаза. Матсукава поджал губы и быстро кинул на что-то взгляд, а Ханамаки задумчиво опустил уголки губ и потом едва заметно покачал головой. Кажется, они вели полноценную беседу, пока Акааши не рявкнул:

— Прекратите это!

— Молчи и ешь свой ужин, — повернулся к нему Матсукава.

— Я этим и занимаюсь, — уставился в ответ Акааши.

— Ты только одно тако съел, — удивлённо моргнул Бокуто. У Ханамаки было два, у Матсукавы – как минимум шесть, если не считать кучки креветок. – Ты не голоден?

Акааши покачал головой в тот момент, когда Матсукава сказал:

— Бокуто, как ты считаешь: ему нужно больше есть?

Бокуто переводил взгляд между ними: Акааши пытался скрыть свою злость, а Матсукава смотрел на него с какой-то отстранённой прямотой.

— Эм, — пробубнил Бокуто, чувствуя себя пойманным в ловушку, — мне кажется, да, но если ему не хочется, я не могу заставлять его. Я знаю много людей со странными пищевыми привычками.

— Ну да, у него есть парочка странных привычек.

Акааши нервно вдохнул и съел еще парочку овощей, сжимая руку в кулак и выглядя окончательно взбешённым.

Бокуто и Ханамаки заполняли неловкую тишину бессмысленными разговорами («Где ты жил до Нью-Йорка?» Ханамаки ответил, что в Джерси, Бокуто – в Филадельфии, а до этого, где только ни был. «Какая твоя любимая еда? Ты когда-нибудь смотрел Титаник?»), а потом, пока Бокуто прибирался на кухне после ужина, Акааши и Матсукава громко ругались наверху. Он мог слышать, как меняются их интонации, но слова разобрать было сложно из-за стен.

— Они не ладят? – спросил Бокуто у Ханамаки, который помогал ему протирать тарелки и составлять их в шкаф.

— Хм… Не то чтобы очень, — сказал Ханамаки после нескольких минут размышлений. – На самом деле, они ближе друг другу, чем ты думаешь. Маттсун очень заботиться о Кейджи. Думаю, именно поэтому он так беспокоится за него.

Сверху раздался громкий стук, будто что-то упало, а потом гневный выкрик. Бокуто нервно смотрел на потолок.

— Почему он так беспокоится?

— Что ж… Думаю, не я должен об этом говорить. У Акааши есть некоторые… — он вздохнул, ковыряя скол на тарелке, которую протирал. – Проблемы.

Бокуто попытался улыбнуться, но получилось как-то скованно.

— Но ведь они есть у всех нас.

— Да, кажется.

Акааши спускался. Звук его шагов на лестнице раздавался слишком громко и прекратился у входной двери, где Кейджи принялся обуваться.

— Отлично, теперь дожидайся его ночью… — пробормотал Ханамаки.

Бокуто его проигнорировал, быстро подошёл к Акааши и дотронулся до его плеча. Кейджи скинул его руку, запнулся и, казалось, пытался взять под контроль себя и выражение своего лица прежде, чем взглянуть на него.

— Прости, мне нужно уйти.

— Хочешь, я…

— Нет, всё в порядке. Мне просто нужно прогуляться.

— Я люблю гулять! – оживился Бокуто.

— Ты что, собака какая-то? – спросил Ханамаки, стоя возле кухни.

Акааши заиграл желваками и, не в состоянии больше смотреть на Бокуто, уставился на дверь, будто она его оскорбила.

— Только, если ты правда хочешь…

— Да, конечно! – Бокуто открыл ему дверь, и они вместе вышли из дома. Некоторое время они шли в раздражающей тишине, пока Акааши ещё сердился.

— Прости, — наконец сказал он, пряча руки в карманы. – Я не хотел портить твой прелестный ужин.

— Он тебе понравился? – спросил Бокуто, шагая рядом с ним.

— Да. Хоть некоторые люди так и не считают.

Бокуто предположил, что «некоторые люди» на самом деле «один человек» с тёмными волосами, предпочитающий носить только нижнее бельё.

— Если тебе хоть немного понравилось, я рад, — честно сказал Бокуто.

Акааши остановился, поворачиваясь к нему, и взглянул открыто и искренне:

— Мне правда было очень вкусно. Спасибо… За то, что устроил всё это.

Бокуто улыбнулся, переминаясь с ноги на ногу, а потом поставив их рядом ровно.

— Можно я сделаю это ещё раз?

Глаза Акааши на мгновения расширились, а губы раскрылись как раз настолько, что Бокуто захотелось их поцеловать.

— Сделаешь что?

— Заставлю тебя полюбить еду… Ты, кажется, не очень любишь есть.

Акааши прикусил губу и отвёл взгляд, выглядя огорчённым, поэтому Бокуто протянул руку и притронулся большим пальцем к губе, заставляя Кейджи отпустить её.

— Не кусай губы, — сказал Котаро. – Позволь, я сделаю это за тебя.

И Бокуто наклонил голову, чтобы, наконец, поцеловать Акааши так, как он хотел сделать это с их самой первой встречи. Мягкие губы Кейджи оказались на вкус как мята с мёдом. Бокуто чувствовал его горячее дыхание на своих губах, когда он пытался от неожиданности вдохнуть. Бокуто уже хотел отстраниться, мысленно проговаривая извинения, когда Акааши поднялся на цыпочках и обнял его за шею, утягивая обратно в поцелуй.

Через какое-то время Акааши отстранился, всё ещё путаясь пальцами в волосах Котаро на затылке, пока и сам Бокуто не отступил на шаг. В конце концов, они были в общественном месте.

— Ты завтра работаешь? – с надеждой спросил он.

Акааши прикоснулся пальцами к своим губам, улыбаясь самому себе.

— Да… Могу дождаться тебя после своей смены.

Бокуто улыбнулся, мягко оттянул его руку от рта и поднёс к своим губам, целуя каждый суставчик.

— Было бы здорово.