Куроо одновременно любил и ненавидел понедельники. Любил он их, потому что это был его единственный выходной, в который он мог наконец нормально выспаться, заняться стиркой и потратить полдня на сериалы и шоу. Он ценил свой отдых и ненавидел выбираться куда бы то ни было по понедельникам, если только это не было совершенно необходимо и неотложно.

А ненавидел понедельники Куроо за то, что он не на кухне. Ему не нужно работать, а ведь он так это любит. Говорят же, что если ты любишь своё дело, то оно перестаёт быть работой? Но на собственном опыте он понял, что если не будет давать себе перерыв, то быстро выгорит и не сможет нормально соображать, когда ему больше всего будет нужна его оригинальность.

Поэтому он проживал свои понедельники очень лениво, утопая в дерьмовых тв-шоу и кофе, и ловил любую удобную минуту для сна. В это конкретное утро он сидел на балконе, попивая свой кофе, и пытался вспомнить, куда он запихнул всю грязную одежду, которую он собирался отнести в прачечную на первом этаже. Прерывая его размышления, Мадам просунула голову между прутьев и мяукнула.

— Мадам! – Куроо чуть не уронил от неожиданности кружку. – Господи, что ты творишь? Ты ведь могла упасть и разбиться насмерть, — он подошёл к ней и, взяв на руки, принялся гладить её по голове, утыкаясь носом в шерсть и чувствуя её мурчание. Куроо взглянул на карниз, по которому кошка прошлась от соседского балкона до его собственного, и вздрогнул, чувствуя, как у него скручивает желудок. То, что коты всегда приземляются на лапы, не так уж и важно, если их всё равно может убить падение.

Нежно поглаживая Мадам, Куроо вошёл в квартиру, чтобы покормить её кошачьей едой, которую он всё ещё хранил в дальнем углу холодильника.

 — Как ты, моя девочка? Нет, знаешь, тебе нельзя так гулять. Это опасно. Одно неверное движение – и всё закончится трагично, ты меня понимаешь?

— Мяяяу.

— Да, я знаю, что тебе это нравится. Наверное, забавно гулять на такой высоте. Но от одной мысли, что может произойти, у меня, кажется, случается маленький сердечный приступ…

В этот момент его испугал стук в дверь. Он оставил кошачью еду греться в кастрюльке и пошёл открывать дверь, за которой оказался его сосед, ведь бледный и с широко раскрытыми глазами:

— Цэра здесть?

Куроо мог бы рассмеяться, но он и сам ещё недавно был переполнен ужасающим страхом, что кошка могла разбиться насмерть.

— Ага. Ты видел, как она выбралась наружу?

— Да, — ответил мужчина, — когда я был в своём кабинете, заметил, как она пролезает между прутьев. Я даже представить не мог, что она может там протиснуться.

 Куроо махнул ему, приглашая внутрь, и пошёл на кухню, чтобы помешать кошачью еду.

— Что ж, придётся тебе теперь внимательнее за ней следить и не пускать на балкон без присмотра.

Кошка сидела на кухне, принюхиваясь к еде, которая ещё разогревалась на плите.

— Постой, — в замешательстве сказал Куроо, оборачиваясь на гостя, — как ты её называешь? – еда уже погрелась, поэтому он переложил её в мисочку и поставил на пол.

— По имени, — мужчина неодобрительно смотрел на то, что теперь жадно ела кошка. – Чем это ты её кормишь? Она не может есть…

— Очень даже может. Это ведь домашняя кошачья еда, я сам её приготовил. Она очень полезная.

— Теперь понятно, почему она больше не ест то, что я ей обычно давал, — нахмурился гость, глядя то на Куроо, то на кошку.

— И чем ты её обычно кормил? – усмехнулся Куроо.

— Fancy feast [п.п.: кошачий корм от Purina].

— Ты серьёзно?

— Это ведь кошачья еда, — отрезал мужчина.

— Консервированная кошачья еда? Не удивительно, что она не хочет есть этот мусор, — Куроо сложил руки на груди, чувствуя гордость за утончённый вкус Мадам.

Сосед нахмурился и раздражённо фыркнул:

— Да кто ты такой, чтобы судить о том, чем я кормлю свою же кошку?

— Шеф-повар. И у животных есть такое же право вкусно питаться, как и у людей.

Мужчина моргнул, будто бы ошеломлённый, а потом, прищурившись, взглянул на Куроо:

— А подробнее?

Куроо удивленно приподнял брови и подумал, что, может быть, его сосед какой-то гурман.

— Куроо Тетсуро. Шеф-повар и владелец ресторана Je sais pas, он находится недалеко от Колумбус-Сёркл.

Глаза мужчины чуть расширились, но это было настолько малейшее изменение на лице, что Куроо не был уверен, что вообще видел его.  Неужели он знает Куроо? Может, он заходил в его ресторан? Блондин протёр глаза под очками, поправил их, а затем протянул руку:

— Тсукишима Кей. А мою кошку зовут Цэра.

— Я называю её Мадам, — пожал руку Куроо.

— Звучит глупо.

Куроо усмехнулся и присел, чтобы погладить кошку.

— А ей нравится. Так же, как и моя еда. Может, я буду готовить для неё? Мне не сложно. Одной банки хватит на целый месяц, если ты будешь правильно хранить её. Это будет полезнее для неё.

— Ты не обязан этого делать, — вздохнул Тсукишима.

— А ты разве собираешься сам готовить для неё?

— Нет.

— Тогда обязан, и я не вижу в этом проблему. Я буду готовить, а ты будешь кормить её моей едой и приносить ко мне по понедельникам.

— Почему это так похоже не борьбу за опекунство, — Тсукишима практически засмеялся.

— Это не борьба, а обсуждение, — Куроо усмехнулся и выпрямился, — ведь ты, как и я, хочешь для неё только лучшего.

— Ты с ума сошёл. И совершенно не знаешь ни меня, ни мою кошку.

— Нашу кошку.

— Господи, — Тсукишима закатил глаза и облокотился на шкаф. – Ты невыносим, — он вздохнул, глядя на кота с безысходностью и любовью. – Ладно. Но только потому, что я не хочу, чтобы она голодала. И я буду платить тебе за продукты.

— В этом нет необходимости, — заверил его Куроо. – Отплатишь мне своей компанией.

— Мне казалось, тебе нужна только кошка.

— Я ценю всё прекрасное, — Куроо улыбнулся своей самой горячей улыбкой для флирта. – Может быть, ты голоден? Я мог бы приготовить завтрак.

— Вообще-то я собирался уйти по делам, — Тсукишима отвёл взгляд и поджал губы, пытаясь скрыть смущение.

— Хм... Жаль. Тогда, может, оставишь Мадам у меня, я бы присмотрел за ней. Приходи за ней ближе к ужину, и я приготовлю для тебя что-нибудь вкусное.

— И почему же ты думаешь, что у меня нет планов на этот вечер?

— Ох, — Куроо сморгнул, внезапно чувствуя глупо, — прости.

— Но ты и правда можешь сегодня присмотреть за Цэрой. Не забудь с ней поиграть, иначе в самый неожиданный момент ты прочувствуешь, насколько острые у неё когти, — Тсукишима улыбнулся, представляя себе, как кошка выцарапывает Куроо глаза. – И, думаю, тебе стоит закрыть балконную дверь. Я вернусь за ней позже.

— Я подготовлю её еду к твоему возвращению, — улыбнулся Тетсуро в ответ.

Тсукишима одарил его взглядом, который в равной степени означал раздражене и одобрение, а потом ушёл из квартиры. Куроо взглянул на Мадам сверху-вниз:

— Что ж, тогда я буду называть тебя Мадам Цэра. Как тебе?

Она посмотрела на него своими большими голубыми глазами, облизалась и мяукнула.

***

Бокуто с досадой заглянул в свой почтовый ящик. Это уже становилось до глупого смешным.

Его купоны. Пропали. Снова!

— Где мои купоны? – спросил он у почтальона, которого только что загнал в угол в холле.

— Я… Я не знаю, — прохныкал невысокий парень, который казался ещё ниже из-за нависшего над ним Бокуто. – Я кинул их вчера в ваш ящик и ушёл. Клянусь!

Котаро сжал руку в кулак и пригрозил им невидимому вору.

— Вот мудак! Только попробуй ещё раз сюда сунуться — и я надеру тебе задницу!

Почтальон в это время прошмыгнул за дверь, что-то бормоча про идиотов, живущих в центре города. Бокуто сложил руки на груди и, внутри вскипая от злости, пытался решить, что ему дальше делать. Может, купить камеру и установить её в холле? Нет, это как-то жутковато. Он подумал, что ему стоит по воскресеньям возвращаться домой сразу после работы и забираться купоны. Последние недели он либо проводил время с Акааши, либо был настолько вымотан, что вспоминал про купоны только в понедельник утром. Ему надо быть внимательнее. Он вздохнул своим мыслям и направился в спортзал, тяжело шагая и пугая проходящих мимо маленьких детей.

Хината ждал его в зале, чуть подрагивая от восторга и излучая радость.

— Привет, Бокуто! Я пришёл, как ты и сказал.

Бокуто ничего не мог с собой поделать и улыбнулся, закидывая сумку с вещами в шкафчик:

— Хэй-хэй-хэй, мой юный ученик! Готов к своей первой настоящей тренировке?

— Да! – ответил Хината на выдохе, сжав кулаки.

— Мне нравится твой энтузиазм, коротышка. Итак, я придумал для тебя план тренировок, разбитый на три дня, раз уж ты хочешь развить мускулатуру. Помимо понедельника, я могу несколько недель приходить утром в среду и пятницу, чтобы научить тебя, как правильно делать упражнения, и убедиться, что ты потом не убьёшь себя на тренировке без меня.

Хината смущенно улыбнулся и потёр шею:

— С прошлой недели я не занимался с большим весом.

Бокуто размял плечи и потянулся, взявшись за локоть правой руки.

— Всё в порядке, я научу тебя тренироваться с железом. На самом деле, я думал, что мы начнём с чего-нибудь простого, а потом, когда ты наберешь немного мышечной массы, мы перейдём к упражнениям посложнее, эффект от которых будет заметнее. Всё это займёт некоторое время, так что не думай, что превратишься в Шварценеггера уже через неделю, понял?

— Превращусь в кого? – непонимающе моргнул Хината.

— Чувак, ты что, не смотрел Терминатора?

— Нет.

Бокуто простонал, мягко ударив себя по лбу:

— Господи, мне так многому ещё нужно тебя научить, помимо тренировок.

Для начала Бокуто попросил Хинату рассказать, чего он хочет от тренировок, что он вообще умеет, и быстро прикинул, какая программа для начинающих ему подойдёт. Когда он начал объяснять её, Хината проворчал, что это для него слишком легко, но Бокуто пообещал, что, как только он сможет идеально выполнить все базовые упражнения без отдышки и они станут неэффективны, он подготовит более интересную программу.

К концу первой совместной тренировки Хината рухнул на пол, весь истекая потом и задыхаясь. Бокуто склонился над ним, улыбаясь и сложив руки на груди:

— А я ведь говорил, мой юный ученик, что всё будет не так просто.

— Я… — пробормотал Хината, протягивая руки, а на шее пульсировала кровью вена. – Тебе не стоило так нагружать меня в первый же день.

Бокуто помог парню встать и, проверив, что тот уверенно стоит на ногах, отпустил его.

— С тобой всю будет в порядке. Не забудь хорошенько поесть, типа, действительно много ешь, иначе ты никогда не увидишь свои мышцы. А ещё можешь по пути купить протеиновые коктейли или что-то подобное.

Хината потянулся, разминая спину, и простонал, чувствуя напряжение в мышцах.

— Окей, — в этот момент он вздрогнул от боли в ноге и ударил кулаком в своё бедро.

— Ладно, — сказал Бокуто, — займись сейчас растяжкой, а потом иди домой и отдохни. Увидимся в среду утром, где-то в восемь-девять утра, договорились?

— Да, буду ждать тебя.

Бокуто достал свою сумку из шкафчика и подумал, что, может быть, в следующий раз ему стоит прийти на час раньше или задержаться подольше, чтобы заняться упражнениями по своей программе. Ему нравилось учить парнишу новому, но нельзя забывать и о своих тренировках. Прежде, чем уйти, он увидел несколько человек, которые вошли в зал, громко разговаривая. И в тот момент, когда Бокуто учуял пиццу, он заметил, что её заносят внутрь.

— Ох, я совсем забыл, — улыбнулся Котаро, хлопая Хинату по плечу. – По понедельникам ведь бесплатная пицца.

Глаза Хинаты просияли, и они вместе подошли к ребятам, что принесли пиццу. Бокуто съел кусочек, перекидываясь фразами с людьми вокруг, а потом, дождавшись удобного момента, схватил целую пиццу и, скрутив её в ролл, как суши, отошёл в сторону, чтобы откусить побольше. Уже подходя к выходу, он помахал Хинате:

— Увидимся в среду!

По пути к метро он доел свёрнутую пиццу и, облокотившись на перила, решил закурить и позвонить Акааши.

— Привет, можно я приеду?

— Зачем? – тихо ответил Акааши после секундного замешательства.

— … Просто хотел увидеться? – сказал Бокуто, задержав дыхание.

— Оу, — уже чуть громче произнёс Кейджи, — да, конечно, мы как раз сегодня собирались смотреть фильмы.

 — Я люблю фильмы!

— Отлично, — засмеялся Акааши, а затем его голос отдалился: — Что? Я не буду его просить об этом… Эй! Верни мне телефон!

— Ты собираешься к нам приехать? – прозвучал в трубке голос Матсукавы.

— Ага. Ты что-то хотел?

— Привези что-нибудь китайского ресторанчика?

— Модели питаются едой навынос? – засмеялся Бокуто, а в трубке послышалось, как телефон передали из рук в руки.

— Не слушай его, он совсем… — начал было Акааши.

— Нет, всё в порядке, — прервал его Бокуто. – Я люблю китайскую еду! А тебе нравятся яичные роллы?

— Да… — пробормотал Акааши, чем-то огорчённый.

— Отлично, буду у вас где-то через сорок пять минут.

— Жду тебя.

***

Бокуто начало казаться, что кто-то в доме за ним следит, потому что Ханамаки открыл ему дверь ещё до того, как он поднялся по лестнице, и забрал у него пакеты с едой.

—  Что принёс?

— Яичные роллы. Вонтоны с крабом. Рис, много риса. Немного жареного риса. Свинина в кисло-сладком соусе, курица гунбао, говядина с соусом терияки, и ещё много всякого. На коробочках должны быть пометки, можешь посмотреть там.

Ханамаки улыбнулся, занёс пакеты в гостиную и поставил их на столик.

— О, прекрасно, они положили палочки.

— А ты быстро, — произнёс Акааши, спускаясь по лестнице.

Бокуто протянул руку, и Акааши подошёл ближе, позволяя ему обнять и поцеловать себя у виска.

— Как прошёл твой день?

— Нормально. А ты как? – сказал Акааши, подняв на него взгляд, и чуть нахмурился, увидев пот на лбу, но не отстранился.

— Теперь гораздо лучше, — ответил Бокуто, улыбаясь и радуясь тому, что сегодня Кейджи выглядел не таким уставшим, как в прошлую их встречу.

— Вы двое такие мерзкие, — с каким-то удовольствием в голосе произнёс Матсукава, спускаясь вниз. Он подошёл к дивану и взял один из жареных конвертиков с крабом, а другой свободной рукой потянулся к затылку Ханамаки, погладил его, закапываясь пальцами в волосы, спустился к шее и подцепил пальцами чокер, который тот всегда носил.

— Кто бы говорил, — фыркнул Акааши и погладил Бокуто по спине. – Налетай на еду, мы смотрим «Улику».

Они уселись вокруг столика, забитого едой, и смотрели, как Тим Карри, Мэдлин Кан и Кристофер Ллойд носятся по огромному поместью со странным оружием. Бокуто никогда раньше не смотрел этот фильм, и теперь испытывал всё больший восторг с каждым новым чудовищным убийством.

— Кто это сделал?! – спросил Бокуто, сидя вплотную к Акааши и пытаясь накормить его яичным роллом.

— Потерпи – и всё узнаешь, — улыбнулся Акааши, отталкивая его руку.

Ханамаки встал, потянулся и чуть кашлянул, а затем принялся собирать пустые коробки из-под еды:

— Мы ещё даже половину не посмотрели.

Матсукава усмехнулся, потягиваясь рукой к заднице Ханамаки и прижимая его к себе, чтобы поцеловать оголённый кусочек кожи на бедре, который он сам и обнажил. Затем он повысил голос так, чтобы Бокуто понял, что обращаются к нему.

— Ну, толстяк, пошли наверх.

 Акааши хихикнул, увидев, как меняется в лице Бокуто, не понимая, почему его осуждают.

— Я не толстяк? – возмущённо проговорил Котаро.

— Иди, — Акааши поцеловал его в щёку. – Я с Макки тут приберусь.

Матсукава затащил Бокуто наверх в маленькую ванну, усадил на закрытое туалетное сидение и, прищурившись, взглянул на него:

— Ты когда-нибудь умываешь своё лицо?

— Ну, когда я принимаю душ, да.

— И чем же? – вздохнул Матсукава, перебирая множество баночек на столешнице.

— Мылом, — пробормотал Бокуто. – Разве нужно что-то ещё?

— Молочко, гель для лица?

— На моём мыле было написано, что оно три в одном.

Матсукава посмотрел на него с усмешкой и, тяжело вздохнув, произнёс:

— Ох, мужчины, — будто он сам не был одним из них. – Ладно, сиди, — он достал из аптечки какую-то баночку, открыл её и, взяв немного содержимого в руку, потянулся ей к лицу Бокуто.

— Воу, — отодвинулся Котаро, увидев чёрное, похожее на грязь, вещество, — что это?

— Не двигайся, — Матсукава пнул его по ноге и попытался снова дотянуться до лица Бокуто, но тот всё отстранялся назад, пока не упёрся в сливной бачок. – Это глиняная маска. Она полезна для кожи лица.

— Глина полезна для кожи?

Матсукава вздохнул, держа поднятыми руки, покрытые глиной, которая пахнет лавандой и лимоном.

— Ах, да, собери волосы.

— Что? – моргнул Бокуто.

— Господи, ты совсем тупой, что ли? Просто делай, как я говорю. Ты ведь и так постоянно собираешься волосы назад.

— Да, когда готовлю, потому что в еду не должны попасть волосы или пот.

— Так почему бы тебе сейчас просто не сделать это? – Матсукава звучал так, будто не привык, что люди задают вопросы, когда он чего-то хочет.

Бокуто вздохнул и, достав из кармана джинс бандану, повязал её на голову, убирая со лба свои колючие волосы. Матсукава подождал, пока он закончит, а потом нанёс глину на его щёки и плавными движениями размазал её по всему лицу тонким слоем. Для Бокуто было непривычно ощущать на лице чьи-то руки, но Матсукава делал всё так профессионально – чёткими движениями и с серьёзным выражением лица, – что это не казалось странным. Бокуто высунул язык и скривился:

— Какая гадость.

— Ну конечно, придурок, — проворчал Матсукава, — это же глина, — он приподнял голову и, сделав последний штрих, выпрямился. – Всё, готово. Иди вниз и позови сюда Макки.

Бокуто встал и, согнувшись, обошёл Матсукаву, потому что тот даже не удосужился чуть отойти и пропустить его.

— Почему ты вообще это устроил?

— Правило дома, — заявил он. – Все должны выглядеть прекрасно.

Бокуто посмотрел на себя в зеркало и моргнул, уставившись на глину у себя на лице. Он не видел в этом никакого смысла, но он не был против попробовать что-то хоть раз. Он спустился вниз, оставив Матсукаву одного, намазывающим маску уже не своё лицо.

— Ханамаки? Матсукава звал тебя наверх.

— Спасибо! – ответил Ханамаки снова с набитым едой ртом. – Кейджи, не хочешь к нам?

Акааши скривился, краснея:

— Остаться в закрытом помещении с вами, двумя извращенцами? Спасибо, я пас. Сам потом справлюсь.

— Как хочешь, — улыбнулся Ханамаки и пошёл наверх.

Бокуто уселся на диван рядом с Акааши и поднял руку, чтобы прикоснуться к глине на своём лице, но Акааши хлопнул его по ладони, запрещая.

— Они и правда так много занимаются сексом или как?

Акааши улыбнулся, пожёвывая кончик палочки:

— Ты даже не представляешь, насколько много. Это уже даже смешно, они будто какие-то животные, — он запнулся, задумавшись, а потом продолжил: — На самом деле, они больше любители всяких извращений. Мне даже становится не по себе, когда я захожу в комнату, а там Макки стоит на коленях и позволяет гладить себя по голове, будто он какая-то собака.

Бокуто про себя улыбнулся, потому что понял, что не может даже удивлённо поднять брови из-за маски.

— Это так странно. Интересно, что они ещё вытворяют?

— Я однажды слышал, как Ханамаки называет Матсукаву господином.

— Ха… — Бокуто пожал плечами. – Наверное, эта штука… — он жестами показал на шею, где Ханамаки носит тонкий кожаный чокер. – Наверное, она тоже как-то связана с их… Играми.

— Да, — засмеялся Акааши, — и с этим они выглядят счастливыми, — он взглянул на Бокуто, приподняв одну бровь, и приблизился к его губам. – А ты будешь называть меня господином?

Когда Бокуто увидел лицо Акааши, в его джинсах стало заметно теснее, и он почувствовал, как глина на лице стягивается и трескается, потому что у него приоткрылся рот. А Кейджи только засмеялся и встал:

— Не трогай лицо, ладно? Я скоро вернусь.

И он тоже исчез наверху, оставляя Бокуто одного, прикрывающего подушкой свою промежность.

Когда все вернулись, они посмотрели ещё полчаса «Улики». Бокуто кричал на телевизор каждый раз, когда кто-то умирал, Ханамаки и Акааши над ним смеялись, а Матсукава терпеливо повторял «успокойся, скоро всё станет понятно».

Но, не дождавшись конца, Акааши повёл за собой в ванну Бокуто, чтобы умыться. Кейджи сказал, что он должен аккуратно и мягко смыть засохшую глину с лица, но Бокуто казалось это странным, потому что маска буквально застыла у него на коже. Он тёр своё лицо и отскребал прилипшие кусочки, будто какой-то безумец, за что Акааши отругал его и назвал обезьяной.

— Ну что? Как тебе твоя новая кожа? – спросил Акааши, когда они оба смыли маски.

— Очень мягкая! – радостно ответил Бокуто, щупая пальцами свои щёки.

— Так и должно быть, — Акааши с улыбкой смотрел на него. – Не могу поверить, что ты никогда раньше как следует не умывал лицо. Сколько тебе лет вообще?

 — Двадцать шесть.

Акааши в недоверии встряхнул голову:

— Животное, — заявил он, а потом взял со столика баночку, открыл её и опустил пальцы в мягкий, пахнущий чем-то цитрусовым, крем. – Стой смирно, — сказал он Бокуто, а потом нежно прикоснулся безымянным пальцем к его щеке и продолжил наносить крем на всё лицо. Бокуто прикрыл глаза, потому что прохлада крема его успокаивала, а пальцы Акааши приятно двигались по его коже.

— Что это?

— Увлажняющий крем. Чтобы было ещё лучше.

— Ммм…

Когда Акааши закончил наносить крем на своё лицо, едва глядя в зеркало, он спросил:

— Что скажешь теперь?

Вместо ответа Бокуто подошёл ближе, притянул Акааши к себе, встречаясь с ним губами, прошёлся руками по его плечам, вверх по шее и, наконец, мягко обхватил его лицо. Акааши выдохнул в его губы, прижимаясь к Котаро, а затем, проведя ладонями по груди, рёбрам и крепким мышцам спины, обнял его.

— Ты слишком прекрасен, — проговорил Бокуто в чужие губы, чувствуя запах крема от кожи и привкус мяты на языке. Акааши всегда был мятным на вкус. – Ты так красив, что это причиняет боль.

Акааши засмеялся, наклоняя голову, чтобы укусить нижнюю губу Бокуто:

— Тшшш.

— Но это правда, — отстранился Бокуто, приподнимая голову, чтобы можно было взглянуть в эти восхитительные сапфировые глаза, которые заставляли всё внутри него таять. – Ты самое прекрасное создание, которое я когда-либо встречал, — казалось, Акааши ненавидит, когда его называют красивым, будто он не верит в это.

— Ты так говоришь, будто я какой-то единорог, — Кейджи то ли улыбнулся, то ли скривился.

— Ты фантастический, — улыбнулся Бокуто, прикоснувшись кончиком носа к его носу, — чудесный, невероятный, а я даже не достоин находиться рядом с тобой.

Акааши улыбнулся, пытаясь не рассмеяться, а Бокуто вновь поцеловал его, будто доказывая свои слова. Он провёл языком по чужим губам, изучал каждый уголок рта, чтобы, наконец, найти и украсть его вздохи, пока Акааши практически не расплылся в его руках, мягко постанывая в его губы.

— Бо… — Акааши наклонил голову, чтобы привести в норму дыхание, а Бокуто нашёл губами его ухо и принялся покусывать мочку. – Бокуто, ты бы не хотел… — он остановился, тяжело дыша, а, когда Котаро взглянул на него, стало сложно вспомнить нужные слова. – Остаться у меня на ночь? – Акааши обхватил лицо Бокуто руками, пытаясь его отстранить, пока тот перемешивал бесконечные шёпоты «да» с покусываниями в шею. – Но без секса. Я не хочу с тобой спать.

Бокуто оторвался от чужой шеи и, обхватив руками ладони Акааши, освободил лицо от его хватки.

— Ты не хочешь? – его желудок будто сжался, оставляя вместо себя замешательство и пустоту от только что развеявшегося возбуждения.

— Да… — пробормотал Акааши. – Просто я пока тебя не знаю.

Бокуто возмущённо приоткрыл рот. Они знали друг друга больше месяца, целовались как глупые подростки каждый раз, когда встречались. Бокуто спал с людьми, которых знал и меньше, примерно час, который занимала поездка на такси до дома. Он устраивал для Кейджи свидания, как ему казалось, готовил для него ужины, даже спал в его кровати… Хоть Акааши при этом и не присутствовал. Медленное развитие отношений для Бокуто было в новинку.

— Но… — он запнулся, не уверенный, что сказать. Если он не нравится Акааши, то с этим ничего не поделаешь. И он был чертовски уверен, что не станет его заставлять. – Ладно.

Акааши вздохнул и, повернув к себе ладони Бокуто, погладил большими пальцами его мозолистые подушечки, а затем очертил каждую татуировку ножа на это фалангах. 

— Это не значит, что ты мне не нравишься, — мягко произнёс он, избегая взгляда Бокуто. – Просто мы ещё слишком мало знаем друг о друге. А я не такой легкомысленный… Не сплю с кем попало. А мы по сути даже не встречаемся.

— В смысле? – озадаченно моргнул Бокуто. Ему казалось, что они встречаются, хотя бы в самом общем понимании этого слова.

Акааши хмыкнул и чуть сжал ладони Бокуто, на что тот вздрогнул, почувствовав боль от раны, хоть и почти зажившей, в левой руке.

— Прости, — Кейджи отпустил его руки и наконец взглянул на него. – Я просто не знаю, кто мы друг другу. Мы никогда об этом не разговаривали. Ты просто… Ввалился в мою жизнь и… — его лицо смягчилось улыбкой. – Мне это правда нравится, но… Я не понимаю, что между нами происходит.

Бокуто улыбнулся в ответ, надеясь, что его воодушевление передастся Акааши:

— Если хочешь, мы можем встречаться.

— Свидания и всё такое?

— Да, было бы здорово, — Бокуто поднял руку, чтобы прикоснуться в щеке Кейджи, и заметил, что его и так гладкая кожа стала ещё мягче.

— Хм... – лицо Акааши было розовым от горячей воды, но приобрело ещё более яркий румянец под внимательным взглядом Бокуто. – Ладно, мне тоже нравится эта идея.

— Так что, мы теперь бойфренды? – улыбнулся Бокуто.

— Думаю, да, — улыбнулся в ответ Акааши.

— А бойфренды ведь обычно спят в одной постели? Твоя кровать очень уютная… И мне хотелось бы, чтобы ты был рядом со мной в ней.

— Думаю, ты прав. Но моё условие всё ещё в силе… Я не хочу…

— Ладно, ладно, — Бокуто провёл пальцами по его скулам. – Ты оставляешь меня с жёстким стояком, но окей. Я подожду, пока ты не будешь готов.

Акааши снова покраснел и отстранился, чтобы отвернуться и сложить использованные полотенца.

— Я это очень ценю… Спасибо.

В это время Ханамаки поднялся по лестнице, напевая саундтрек из фильма, и зашёл в ванну:

—  Что вы тут делали, голубки?

— Что-то гораздо более невинное, чем вы вдвоём когда-либо занимались в этой ванной, Макки, — ответил ему Акааши и, схватив Бокуто за руку, вышел из комнаты. Эта ванна была тесной даже для двоих, а троим или четверым (Матсукава тоже уже поднимался по лестнице) тут точно не нашлось бы места. – Вы не против, если мы досмотрим фильм?

— Нет, — сказал Матсукава, — мы и сами его досмотрели. Спасибо за еду, — он помахал Бокуто и вошёл в ванную, захлопнув за собой дверь. Котаро послышалось, будто они закрылись на замок.

Акааши переплёлся пальцами с Бокуто:

— Пойдём, пока мы не услышали лишнего.

Котаро засмеялся и последовал за Кейджи вниз по лестнице, наслаждаясь теплом его руки в своей. Бокуто даже не заметил, когда закончился фильм, потому что был слишком увлечён поглаживанием руки Акааши и запоминанием каждой косточки в его ладони. Потом, когда Котаро изучил каждый изгиб его пальцев, он обхватил руками лицо Кейджи и поцеловал его, заучивая вкус его губ и малейшую черту лица.

***

Тсукишима вернулся за Мадам Цэрой поздним вечером.

— Ты уже ужинал? – спросил Куроо, помешивая на плите свой собственный ужин.

— Да, — ответил Тсукишима, осматривая дорогие обновления, которые Куроо сделал на своей кухне. – Это настоящий мрамор?

— Конечно, — улыбнулся Куроо, проводя рукой по новой столешнице. – Я считаю, что это лучшая поверхность для готовки. Особенно хорошо она подходит для шоколада.

— Ты готовишь шоколад?

— Нет, но если мне вдруг захочется, у меня уже будет подходящий стол. Мрамор плохо держит температуру, поэтому шоколад и сахар на нём будут быстро охлаждаться.

— Винный шкаф? – приподнял брови Тсукишима.

— О, это чтобы потешить своё самолюбие. Я люблю хорошее вино.

— Хоть в чём-то у нас совпадают взгляды.

— Ещё мы оба любим котов.

К собственному удивлению, это заставило Тсукишиму рассмеяться:

— Согласен. И я пришёл забрать Цэру домой.

— Постой, — Куроо достал из холодильника большую сумку и вручил ему. – Это её еда. Баночки в день ей должно быть достаточно. Разделяй на части и разогревай на плите или в микроволновке. Но чтобы было не слишком горячо, примерно комнатной температуры.

— Сколько здесь еды? – шокировано произнёс Тсукишима, заглянув в сумку.

— На месяц должно хватить. В следующий раз приготовлю что-нибудь из курицы.

— Ты не должен… — потряс головой Тсукишима.

— Не бери в голову. Я хочу готовить для неё, а ты просто прими это.

— Спасибо… — нахмурившись, ответил Тсукишима, но взял сумку и повесил её на плечо.

— Всегда пожалуйста, — улыбнулся Куроо. – Скажи, что ты будешь делать завтра утром?

— Зависит от того, что для тебя утро, — неуверенно произнёс Тсукишима, приседая, чтобы погладить кошку, которая только что настойчиво тёрлась мордочкой о его ноги.

— Шесть часов?

— Утра?

Куроо хихикнул, увидев выражение лица Тсукишимы:

— Я так и сказал.

— Эм… Надеюсь, что спать.

Куроо наклонился, и взял кошку к себе, прижав её к груди.

— Я завтра пойду на рынок. И я бы хотел, чтобы ты составил мне компанию, — он держал кошку в руках так, будто она была его заложницей, пока он не получит ответ.

— И зачем тебе это? – прищурился Тсукишима, глядя на него.

— Я хочу узнать, какая еда тебе нравится. А ещё я хочу проводить с тобой больше времени. В конце концов, теперь у нас есть общий ребёнок.

— У нас общая кошка.

— Она — пушистый ребёнок.

Тсукишима закатил глаза, а Куроо только улыбался ему, поглаживая кошку и чувствуя себя суперзлодеем.

— Ладно, но ты должен будешь приготовить мне завтрак в качестве компенсации за мои страдания.

— Договорились.

— И я имею в виду отличный завтрак.

— Ты можешь сам выбрать, что ты хочешь, когда мы вернёмся с рынка.

Тсукишима потянулся к кошке, и Куроо позволил ему забрать её, но таким образом, что их руки соприкоснулись.

— Увидимся завтра. Я зайду за тобой, — сказал напоследок Куроо.

Тсукишима поправил сумку на плече и всего лишь кивнул, выходя за дверь, но Куроо не упустил взгляд, которым он на него посмотрел. Он вытащил пробку из наполовину пустой бутылки вина и взял её с собой на диван, включая Discovery. Куроо стоило взять бокал, он отлично знал, что невозможно наслаждаться хорошим вином, если не чувствуешь его аромат: половина вкуса приходит вместе с запахом. Но он всё ещё был расстроен. Рецензия, кошка, мысли о том, что он может потерять ресторан и остаться ни с чем после всей проделанной им работы. Ему больше хотелось напиться, чем наслаждаться бокалом вина.

К тому моменту, когда Куроо уже был приятно пьян, его телефон завибрировал. Он хотел было проигнорировать это, но, будучи слишком любопытным, не смог долго сдерживаться и разблокировал экран, открывая сообщения. К собственному удивлению Куроо обнаружил ответ на своё необдуманное письмо критику, которое он отправил ещё два дня назад.

Он прочел сообщение и первым делом пришёл в ужас, узнав, что вечера на следующие несколько месяцев у критика уже забиты и он не сможет прийти ещё раз раньше того времени. Но, если Куроо найдёт в себе силы подождать, он мог бы забронировать один свой вечер для его ресторана.

Последний абзац удивил Куроо: «Я нечасто соглашаюсь на повторный визит. Но ваши слова заинтриговали меня, в частности, мысль, будто я не понимаю вашу еду. Поэтому я надеюсь, что, когда я вернусь, идеи, которые вы пытаетесь донести через ваши блюда, станут очевидны не только для меня, но и для обычных посетителей вашего ресторана».

Куроо улыбнулся, сделал глоток вина и написал в общую беседу, прикрепив скриншот ответа критика: «У нас есть работёнка».

В ответ немедленно пришли одинаковые сообщения от Кая и Яку: «Да, черт возьми!»