– Эй, ты, – сказал полицейский, стоя напротив решётки. – Вставай, за тебя внесли залог.

Бокуто поднял взгляд, отвлёкшись от сколупывания заусениц на пальцах. Он оказался счастливчиком, попав на слушание об освобождении под залог в первый же день. Но сумма залога оказалась слишком большой, чтобы он мог сам её выплатить, поэтому он просто сидел за решёткой в ожидании поручителя, который заплатил бы за него.

– Что?

– Поднимай свою задницу, – офицер злобно посмотрел на него, держась рукой за дверь, готовый открыть её тогда, когда Бокуто встанет.

Что он и сделал. Он проскользнул мимо громил и воров и вышел из открытой для него камеры.

– Кто внёс залог? Я даже не звонил никому.

Полицейский проигнорировал его, развернувшись и направившись по коридору с постоянно мигающими лампочками. Когда они вышли в вестибюль, Бокуто замер на месте, глядя на Куроо.

Он стоял, облокотившись на стойку, и тихо разговаривал с офицером. Он был одет в повседневную одежду: узкие чёрные джинсы и старую удобную футболку. Бокуто понадобилось пару секунд, чтобы осознать, что он никогда не видел Куроо в чём-то, кроме его разноцветных поварских брюк с дурацкими узорами. Куроо отвлёкся от разговора и посмотрел на него с вежливой улыбкой, от чего всё внутри сжалось.

Вот дерьмо, кажется, я уже уволен.

– Хэй, Куроо… – пробормотал Бокуто, когда полицейский подвёл его к стойке.

Куроо нахмурился, машинально постукивая пальцами по дереву.

– Спасибо, офицер.

– Тебе повезло, никто не подавал на тебя заявления… Пока что, – сказал полицейский, пока снимал с него наручники.

– Ага, – кивнул Бокуто, разминая свои наконец-то свободные руки. Он забрал со стойки все свои вещи и распихал их по карманам: телефон, ключи, сигареты, зажигалка.

– Пойдём, – махнул ему Куроо.

Бокуто поблагодарил офицера и, пока они с Куроо выходили из участка, ковырял бинт на костяшках. Сердце в груди билось так беспокойно и громко, что практически оглушало. Он чувствовал исходящую от Куроо злость, это было заметно по напряженно ровным плечам и сжатой челюсти. Он не знал, что сказать. Надо было поблагодарить его за внесённый залог, пообещать всё вернуть, но как только он открыл рот, Куроо обернулся и яростно на него уставился:

– Какого хрена? – его голос был твёрдый, как стекло, и острый, как ножи, которыми они пользуются каждый день.

Бокуто вздрогнул. Весь гнев, который разрывал его утром, выплеснулся, оставив после себя только горячий, непонятный и сложный комок эмоций. Сейчас ему было стыдно, но не из-за того, что его поймали или посадили в тюрьму, а из-за того, как на него смотрел Куроо. Он месяцами трудился, чтобы добиться уважения своего Шефа и друга, а теперь… Он потерял всё это в один момент.

Но, если бы у него был шанс вернуться в это утро, он поступил бы так же. Терушима Юджи получил по заслугам. И ещё легко отделался.

– Послушай, – пробормотал Бокуто, не в силах посмотреть Куроо в глаза, – это было необходимо…

Куроо влепил ему крепкую пощёчину, отозвавшуюся в голове Бокуто звоном. Он ошарашенно моргнул и прикоснулся к щеке.

– Ты в глубокой заднице, мой друг, – Куроо ткнул в него пальцем, срываясь на громкий крик. – Мне плевать, что сделал тот чувак, нельзя избивать людей до неузнаваемости! Ты ведь выше этого, Бокуто!

 Котаро отстранился, чувствуя, как разочарование Куроо разрывает ему сердце.

– Я не должен тебе ничего объяснять, – произнёс он, опустив плечи и приложив руку к покалывающей болью щеке.

– Нет, конечно, нет, – лицо его стало ещё мрачнее. – Но если ты выкинешь что-то подобное ещё раз, я не стану вносить за тебя залог.

 – Я верну тебе все деньги, – прошептал Бокуто.

– Безусловно, ты всё вернёшь. Но дело не в этом. Я не стану терпеть подобное поведение на моей…

– Твоя кухня – это не весь мир, Куроо, – прервал его Бокуто. – Я твой работник, а не ребёнок. Ты не можешь…

– Могу, чёрт возьми! – прокричал в ответ Куроо, размахивая руками. – Друзья помогают друг другу не испоганить свою жизнь! Хорошо, что это было твоё первое нарушение, иначе тебя сразу посадили бы в тюрьму.

Бокуто неуверенно посмотрел на него, сомневаясь в том, что услышал:

– Мы друзья?

Куроо вскинул руки в воздух, злобно выкрикнув:

– Ну конечно мы друзья!

– Здорово.

– Что случилось?

Бокуто медленно вздохнул, облокотился на стойку для велосипедов и трясущимися руками достал и закурил сигарету.

– Я… Я не могу тебе объяснить. Могу только сказать, что он этого заслуживал.

– Неубедительно, – Куроо сложил руки на груди и пристально смотрел на него то ли из-за сигареты, то ли недовольный его словами.

Бокуто пожал плечами, чувствуя, как в голове гудит от никотина:

– Я правда ничего не могу сказать. Это не совсем моё дело.

– И что это значит, чёрт побери?

– Это значит, – в этот момент Бокуто выдохнул дым ему в лицо, а Куроо принялся махать руками, – что то, из-за чего этот придурок заслужил перекройку лица, не должно становиться достоянием общества. Ничего. Больше. Я. Сказать. Не могу. Чувак, пожалуйста, ты доверяешь мне на кухне, поверь мне и сейчас.

– Ладно, – ответил Куроо после нескольких секунд недовольного молчания. – Но это не значит, что я тебя не накажу. Мне всё равно, что он сделал, чтобы «заслужить это», ты всё ещё не имеешь права решать. Оставь это суду присяжных.

– И что теперь, ты меня отшлёпаешь? – хмыкнул Бокуто.

– Нет, – закатил глаза Куроо, поднимая руку, чтобы остановить такси. – Я заставлю тебя работать.

– Но у меня палец сломан!

– Хорошо, что у тебя их десять.

***

Весь день Акааши мучился от тугого кома волнения внутри. Съёмка прошла отлично, он ведь профессионал, но фотограф всё равно заметил, что мыслями он был где-то в другом месте. Он закончил со всем к трём часам дня, быстро переоделся из костюма для фотосессии в свою повседневную одежду и, сбегая вниз по лестнице, пытался дозвониться Бокуто.

Он не думал, что Бокуто ответит, поэтому мысленно прокладывал путь до ближайшего полицейского участка, куда его могли доставить, и наиболее правдоподобную ложь, которую придётся рассказать полиции, чтобы им позволили увидеться. Он не знал, что скажет самому Бокуто, но решил, что когда придёт время, слова сами придут в голову.

После множества гудков в трубке раздалась тишина, и Акааши остановился как вкопанный посреди тротуара. Люди что-то ему выкрикивали, кто-то даже толкнул, но ему было всё равно.

– Бокуто? – выдохнул он в трубку.

– Нет, – это единственное слово было пронизано острым раздражением.

– Кто это? Где Бокуто?

– Он искупляет свои проступки.

– Кто вы, чёрт побери? – Акааши выкрикнул это так громко, что несколько людей обернулись на него.

– Я его начальник. Иди домой. Он сейчас занят, – и на том конце бросили трубку.

Акааши ошарашенно пялился на тёмный экран телефона. Это был его начальник? Он помнил название ресторана, в котором работает Бокуто, но не знал, как правильно оно пишется. Что-то по-французски. После парочки гугл-запросов, он нашёл адрес ресторана. Если телефон Бокуто был у его начальника, то и он сам наверняка сейчас вместе с ним. Но как он выбрался из тюрьмы?

Акааши вызвал такси (точнее, выскочил на дорогу и заставил одну из машин остановиться, уткнувшись руками в её капот) и попросил водителя поторопиться. Каждый момент вдали от Бокуто заставлял его сердце биться быстрее, а необходимость всё ему объяснять вызывала в нём волнительную тошноту.

Акааши видел все сообщения, которые пришли на его телефон, пока он спал. И знал, что Бокуто всё прочитал, просмотрел фотографии и видео. Он одной мысли, что Бокуто видел всё это, становилось больно. Но Акааши понимал, что только по этой причине он сделал то, что сделал. Он заметил тот огонь в его глазах, когда его увозили в участок. От этого взгляда его пробирало до костей.

Он должен найти Бокуто, поговорить с ним, всё объяснить.

Акааши никогда не хотел, чтобы вечера с Терушимой превратились во что-то подобное. В первый раз он не знал, что будет происходить. Но ему хорошо заплатили, а деньги тогда были очень нужны. А когда необходимость в деньгах пропала, Терушима перешёл к угрозам – обещал слить все фотографии в сеть. Из-за укоренившегося в обществе негативного отношения к секс-работникам и жертвам насилия Акааши был уверен, что больше никогда в жизни не найдёт себе работу.

По крайней мере, в качестве модели.

Такси остановилось напротив ресторана. Акааши заплатил водителю, сказав оставить сдачу себе, выскочил из машины и, ударившись рукой в дверь, обнаружил, что ресторан закрыт. Все окна были занавешены, поэтому нельзя было понять, что происходит внутри.

Через несколько настойчивых стуков по стеклу, кто-то с очень большими, почти кошачьими глазами подошёл к двери:

– Сэр, мы закрыты. Можете прийти в… Ай, хэээй!

Акааши проскользнул внутрь мимо низкого блондина, игнорируя его возмущение. Он увидел двустворчатую дверь, ведущую на кухню, и направился туда, не задумываясь о том, что будет говорить, оказавшись по ту её сторону. Кухня оказалась большой и слишком светлой в сравнении с затемнённым залом для гостей. Он осмотрелся, пытаясь привыкнуть к яркости, и понял, что все обернулись на него. Бокуто стоял у стола, разговаривая с низким коротковолосым парнем, а между ними лежала выпотрошенная рыба.

– Бо… – выдохнул Акааши, не находя в лёгких воздуха, чтобы произнести его имя полностью. Внутри смешались облегчение и страх, вызывая лёгкую дрожь.

Бокуто моргнул, глядя на него, а потом, мигом обогнув стол, быстро подошёл к Акааши и заключил его в свои объятия так крепко, что стало даже немного больно.

– Кейджи, – прошептал он в шею Акааши, осторожно поднимая его над полом.

Акааши почувствовал бинты на его пальцах и маленькую шину на мизинце, и в горле собрался тянущий, почти обжигающий ком.

– О чём ты вообще думал?

Кто-то кашлянул, привлекая внимание, Бокуто мягко опустил Акааши на пол, не переставая его обнимать. В этот момент Акааши заметил, что сейчас на нём была какая-то другая куртка, которая ему была явно мала: пуговицы не застёгивались, а чёрная футболка просвечивалась сквозь белую ткань.

– Бокуто, сейчас не время для…

– Заткнись, Куроо, и дай мне пять минут. Пойдём, – Бокуто подтолкнул Акааши к выходу, игнорируя возражения Куроо, и завёл его в кладовую.

– Мне так жаль, – прошептал наконец Бокуто, вновь прижимая к себе Акааши и закапываясь лицом в его волосы.

 – Я… просто… Бокуто, почему… Ты с ума сошёл… Тебя ведь арестовали! – Акааши подавился воздухом, рыданиями, эмоциями. В голове крутилось столько вопросов и мыслей, он должен был за столькое его поблагодарить и за столькое ещё отчитать.

Бокуто отстранился, поглаживая лицо Кейджи своей не сломанной, но всё же покрытой ранами на костяшках рукой. Акааши чувствовал, как его пальцы подрагивают от боли.

– Мне очень жаль, что я бросил тебя.

– Бросил?

– Да, этим утром. Я не хотел оставлять тебя одного в постели, но ещё сильнее я не хотел, чтобы ты пытался меня остановить. Ты ведь нашёл мою записку?

– Что?! – нахмурился Акааши. – Я вовсе не об этом волнуюсь!

– Оу, – моргнул Бокуто, – значит, ты не злишься?

Акааши ударил его кулаком в грудь. Бокуто посмотрел вниз, подняв брови, не уверенный, должен ли был этот удар сделать ему больно или нет.

– Я буду очень признателен, если ты просто объяснишь, что произошло!

Бокуто потёр место удара, широкий розовый шрам, месяцы назад оставшийся от ножа, всё ещё выглядел болезненно.

– Что ж… Я не мог уснуть. Беспокоился о тебе. Твой телефон просто сходил с ума от уведомлений, я собирался его выключить, но… Увидел несколько сообщений и… – он отвёл взгляд, а на лице появилось выражение хищной ярости, которое Акааши уже видел у него в полицейской машине. Вблизи оно было таким ярким, что по спине пробежала дрожь, а желудок сжался от страха и… чего-то ещё.

– Я не мог просто сидеть сложа руки и позволить этому вновь с тобой произойти, – голос Бокуто перешёл на мягкий, трепетный шёпот.

Акааши взял его руку, перевязанную бинтами, и погладил по костяшкам.

– Спасибо тебе. Правда. Никто никогда не… Боже, это было таким безумием. Я видел его… его лицо… – он замолчал и закрыл глаза, воскресив в голове картинку избитого Терушимы. – Я не могу поверить, что ты сделал это…

Сквозь боль Бокуто вывернул ладонь, чтобы взять Акааши за руку.

– Ты не злишься на меня?

– В какой-то момент я был зол, – вздохнул Акааши. – Я думал, тебя заберут у меня навсегда, что я буду один, – он открыл глаза, поднимая взгляд на Бокуто. – Но теперь ты здесь.

Бокуто наблюдал за ним, позволяя Акааши поднести и прижать свою руку к щеке, будто это помогло бы забрать всю боль.

– Я же говорил, что буду защищать тебя, Кейджи.

Акааши взглянул на него, чувствуя стыд за вновь накатывающие слёзы, но Бокуто только вновь обнял и прижал его к себе, поглаживая по спине. Котаро позволил ему разрыдаться у себя на груди и придержал его, когда тело ослабло от осознания, что теперь он свободен от Терушимы и той боли, что приходила вместе с ним.

– Я рядом, – прошептал Бокуто на ухо, крепко обнимая и мягко поглаживая по волосам.

Акааши не знал, как долго они стояли, уткнувшись друг в друга, но вскоре – или нет – дверь открылась и в кладовую ворвался свет из кухни.

– Хэй, вы не можете прятаться тут весь день, – произнёс голос у двери.

Акааши отстранился от Бокуто, вытирая ладонями лицо. Он увидел в дверном проёме силуэт Куроо с раздражённо сложенными на груди руками, в красных брюках с чёрными котами и белой куртке.

– Простите, – пробормотал Акааши, – это моя вина.

– Да, так и есть, – ответил Куроо.

– Отвали, Куроо, – Бокуто обнял Акааши за плечи.

– Уже почти пять, нам нужно закончить всю подготовку до начала обслуживания.

– Он прав, – вздохнул Бокуто, глядя на Акааши. – Мне нужно работать.

– Но как? У тебя же все руки поранены, ещё и палец сломан, – Акааши прикоснулся к его ладоням и расстроился ещё сильнее, заметив, как дрогнул от боли Бокуто.

– Бывало и хуже, – Бокуто с улыбкой отбросил боль. – Всё будет хорошо, обещаю.

Акааши взял в руки ладони Бокуто и поднёс их к губам. Мысль о том, что эти руки сделали, одновременно и пугала, и восхищала его. К пальцам пристали ароматы еды: лука, моркови, сельдерея, рыбы, мяса, картофеля. Кейджи это обожал.

– Приходи ко мне после смены, окей? – предложил Акааши, мягко поцеловав его ладони.

Куроо что-то нетерпеливо пробормотал.

Но они оба проигнорировали его.

– Я буду очень поздно, – улыбнулся Бокуто.

– Тогда я дождусь тебя.

Он проводил Акааши к выходу, снова поцеловал его и пообещал, что придёт к нему до рассвета. И тогда Кейджи покинул тепло ресторана и надёжные руки Бокуто, но теперь он ничего не боялся. Ведь Бокуто рядом, он поддерживает его. Кейджи не был уверен, сколько продлится это чувство, но хотел бы удерживать его как можно дольше. Теплота и запах Бокуто прилипли к нему, преследуя его всю дорогу до дома.