Лазар занес руку, чтобы постучать в дверь, и замер, задумавшись, насколько он, должно быть, глупо сейчас выглядит. Но иного способа решить тревожащий его вопрос он так и не нашел.

После визита Ханны и подоспевших сразу после нее дежурных, которые приволокли бадью с горячей водой и свежий комплект безликой формы, Лазар перерыл всю комнату вместе со своим немногочисленным скарбом. Обнаружил что угодно. То, что уже не надеялся увидеть — сонкранг и дорогой сердцу меч, заботливо укутанные в плащ и уложенные возле кровати. То, что предпочел бы никогда не видеть — булатное лезвие, покоящееся в полуножнах, которые Лазар успел перед тренировкой выпросить у Солана. И даже стопку исписанных резким почерком листов на тумбочке, прижатых сверху хорошо знакомым томиком с засохшей кровью на обложке. Но найти проклятое маленькое зеркало, с помощью которого он брился, Лазару не удалось. И что-то подсказывало, что оно не своими ногами покинуло его вещи. 

Костеря Солана за излишнюю заботу, Лазар наконец нерешительно стукнул костяшками пальцев по деревянной поверхности. Дверь открылась почти сразу.

— Лазар? — Верайя растерянно уставилась на незваного гостя. — Ох, я так счастлива видеть вас, — с этими словами она припала к его груди, крепко обняв. А затем так же резко отстранилась и, не глядя, поправила несуществующие складки на строгой, перетянутой оружейной портупеей рубашке. — Прошу простить мое нахальство. С возвращением. 

— Благодарю, — Лазар смущенно улыбнулся. — После такого теплого приема я просто обязан попросить вас обращаться ко мне на ты.

— Почту за честь, — маршал улыбнулась в ответ и мягко спросила: — Я могу чем-то помочь тебе, Лазар? 

— Да. Я, наверное, с глупой просьбой. Но я… — Лазар протяжно выдохнул. — Понятия не имею, насколько паршиво выгляжу. А хотелось бы. И я вспомнил, что видел у вас…

— У тебя, — поправила Верайя.

— У тебя, — кивнул Лазар. — Зеркало. 

— О, ну конечно, проходи.

Верайя отступила в сторону, пропуская гостя в комнату. Стараясь не растерять остатки уверенности, Лазар зашел и на негнущихся ногах сразу направился к искомому предмету интерьера.

То, что он увидел в своем отражении, оказалось на порядок лучше его ожиданий, но гораздо хуже его надежд. С ноющим сердцем пришлось признать — глаз он потерял бесповоротно. На какое бы чудо Лазар ни уповал, но под угрюмо опущенным веком не осталось ничего, кроме пунцового недра глазницы. 

Обреченно вздохнув, Лазар откинул с лица пряди ссохшихся поблекших волос, открывая три уродливых багровых борозды, что расчертили правую щеку от скулы до самой губы. Из которой коготь Зироха действительно вырвал кусок, оголив основание зубов, из-за чего рот теперь казался скошенным в презрительной гримасе. С горечью посочувствовав тем, кому в эти дни он пытался улыбаться, Лазар растрепал волосы обратно, прикрывая щеку.

— Шрамы красят мужчину, Лазар, — Верайя положила руки ему на плечи и заглянула из-за его спины в зеркало. — Но то, что творится у тебя на голове, никуда не годится.

Она оставила озадаченного ее словами Лазара и скрылась во второй комнате, откуда вернулась с гребнем и изящными ножницами в руках.

— Не думаю, что это моя главная беда.

— Проблемы, Лазар, нужно решать по мере возможностей. Возьми стул, садись, — скомандовала маршал.

Не став спорить, Лазар устроился напротив зеркала. 

— Чему я обязан такой заботе? — спросил он, наблюдая в отражении, как Верайя, стянув собственные локоны в пучок, опытной рукой принялась расчесывать спутанные после мытья волосы Лазара и аккуратно подрезать совсем безнадежные концы.

— Считай это проявлением моей радости, — улыбнулась в зеркало Верайя. — Я была глубоко опечалена новостью о том, что ваш отряд пал. Такой потенциал, и так нелепо пропасть.

— Потенциал?

— Что бы тебе ни внушали, никогда не забывай, кто ты есть, — холод дымчатых глаз, затмив собой улыбку, кольнул через отражение. — Ты рожден не для того, чтобы доблестно сгинуть на поле боя. 

— Даже если мы победим, я не вернусь в Веул, — настороженно проговорил Лазар.

— Союз не ограничивается Веулом. И он нуждается в достойных лидерах уже сейчас. А уж после окончания войны — тем более.

Лазар хмыкнул.

«Тоже мне — достойный лидер».

— Благодарю за веру в меня, — вместо этого сказал он и попытался улыбнуться одним уголком рта. Вышло скверно.

— Не подумай только, что я угодничаю перед Вашим Высочеством, — усмехнулась Верайя. — Я действительно очень рада, что тебя удалось вырвать из шагарских лап. Пусть, на мой взгляд, это можно было сделать и деликатней. Не доставляя жителям Глонта проблем.

— А что с жителями Глонта? — ее слова не на шутку взволновали Лазара. 

Верайя поджала губы и вопросительно взглянула в отражение, словно спрашивала, стоит ли об этом говорить.

— Сейчас ничего, — наконец ответила она. — Но если тир’дифатцам припрет, они с легкостью отберут Глонт обратно. И вот тогда горожанам несдобровать. Будто нам Нест-Дата было мало, — Верайя вздохнула и судорожно сжала в тонких пальцах расческу. — Что ни говори, а наш Владыка порой бывает излишне рискованным. А за его безрассудство приходится платить другим, — она задумчиво поправила волосы Лазара, будто невзначай коснувшись правой щеки. — Взять хотя бы его сделку с шагарами…

Ледяной лапой мерзкий озноб охватил затылок и медленно спустился по спине. У Лазара и в мыслях не было винить Харса в том, что случилось. Но Верайя, похоже, придерживалась иного мнения.

— Ты была против договора с Ямирхом? — взяв себя в руки, спросил Лазар.

— Его сталь — неоценимый вклад в наше дело. Но я не могу перестать думать о том, что за эту помощь мы можем заплатить слишком высокую цену его хозяевам.

— Знаешь, кому он служил? — Лазар обернулся к Верайе, взглянув на нее снизу вверх.

— Нет. Думаю, как и ты.

Лазар кивнул и повернулся обратно к зеркалу. Нахмурившись, осмотрел свое отражение, задержав взгляд на зияющей пустотой глазнице. Не знал, что и думать. Разговор с Ханной принес хоть какое-то подобие успокоения, Верайя же перевернула все с ног на голову. Лазар разделял ее тревогу о мирных жителях, но начать сомневаться в действиях Харса не выходило. Даже сейчас, глядя на свое изувеченное лицо, Лазар хотел доверять Владыке и его решениям. Он помнил, каким тот был после новости о Нест-Дате, и не верил, отказывался верить, что Харс способен по неосторожности обречь на ту же участь еще один город.

— Если хочешь, можем что-нибудь придумать, — Верайя вдруг накрыла ладонью поврежденную сторону лица, аккуратно, едва касаясь кожи, но Лазар все равно вздрогнул, возвращаясь из своих мыслей.

— Я устал от бинтов, — выдохнул он.

— Никаких бинтов.

Верайя легонько хлопнула Лазара по плечам и снова ушла в спальню, откуда через некоторое время послышался треск рвущейся ткани.

— Не стоило из-за меня портить вещи, — смутился Лазар, когда она вернулась с длинным и тонким темным лоскутом.

Маршал лишь отмахнулась от него, подровняла ножницами ветошь по краям ткани, сложила ее вдвое и обмотала голову Лазара, укрыв искалеченный глаз. А затем ловко скрыла большую часть импровизированной повязки под волосами. Мягкая ткань приятно охладила кожу, и пусть под правым ухом немного давила, в остальном сидела вполне удобно.

— Как временное решение вполне недурно, согласен? Мне кажется, тебе самому так будет спокойнее, — почти ласково проговорила Верайя.

— Спасибо, — тихо отозвался Лазар.

Ее стараниями он действительно выглядел куда лучше, чем когда только пришел. Но уверенности перед вечерним совещанием ему это ничуть не прибавило. Лазар до одури боялся предстать перед Харсом в таким виде. Нет, он отчетливо понимал, что между ними больше ничего не могло быть. Хотя слабая надежда и успела зародиться после слов Ханны о том, что Харс хочет его видеть. И что он сам спровоцировал шагаров отправить подкрепление под Нест-Дат, а значит, Лазар не навредил своим признанием. Однако действительность, отраженная в зеркале маршала, безжалостно задушила эту надежду. Но от одной только мысли, что в глазах Харса Лазар увидит жалость или разочарование, нутро скручивало в тугой узел.

— Останешься вместе пообедать? — спросила Верайя.

— Если честно, аппетита совершенно нет. Но благодарю за приглашение, — Лазар снова попытался улыбнуться. — Думаю, мне стоит отдохнуть перед совещанием, сил пока не так много, как хотелось бы.

— О, так вечером еще увидимся?

— Да. Хотя и ума не приложу, зачем я там. Разве что по шее получать за потерянный груз.

— Брось, — усмехнулась Верайя. — Харс планирует провести рокировку, и твоих солдат это тоже касается. Вникай, пока есть возможность. Однажды тебе придется самому принимать не менее сложные решения.

— Спасибо за совет, — Лазар поднялся со стула. — И за все спасибо.

— Была рада помочь. До вечера, Лазар.

— До вечера.

***

Если Ханна имеет привычку брать с собой на совещания пистоль, пуля Лазару обеспечена. Он опаздывал. И сильно. Только потому, что стоял перед дверью и не мог заставить себя выйти из комнаты. Отдых откровенно не задался. Страхи и тревоги прожгли все мысли насквозь. А когда пялиться в потолок стало совсем невмоготу, Лазар решил скоротать время, взглянув на оставленный перевод шагарского толкования. О чем быстро пожалел. Стоило ему увидеть символы Первого слога, как в памяти вспыхнули рунные плети в лапах его палача. После чего время он уже «коротал», силясь отогнать панику и унять дрожь в руках, стиснутых до побелевших костяшек пальцев. Не стоило дурить и отказываться от предложения Верайи. Один на один с собой он пока совершенно не справлялся. 

Потеряв еще несколько мгновений в нерешительности, Лазар нервно выдохнул, приоткрыл дверь и проскользнул в кабинет Владыки. 

Ожидаемо все генералы Сопротивления были уже в сборе, расположившись вокруг массивного стола и размещенной на нем карты. Помимо Ормата, Верайи и Ханны, Лазар увидел Солана и еще одного офицера, которого раньше не встречал. Высокий, сухопарый айрд с волосами цвета жженой глины, собранными в конский хвост, о чем-то активно спорил с Харсом, полностью завладев общим вниманием. Кроме Ханны, хитро подмигнувшей вновь прибывшему, Лазара будто больше никто и не заметил. Чем он и решил воспользоваться, молча прислонившись спиной к стене у дверей. 

— Я же не предлагаю все бросать, — офицер возмущенно вскинул руки. — После всех-то приложенных усилий. Но Верайя права, сейчас нам важен каждый солдат и именно здесь. Аллвед никуда от тебя не денется, Харс, он у нас за спиной. 

— Вот именно, что после всех приложенных усилий, — строго, но спокойно проговорил Харс. От его голоса по коже разбежалась мелкая дрожь. И будь Лазар проклят, если бы мог сказать с уверенностью: от страха или удовольствия. — Я лучше Уле сдам и отступлю от Нест-Дата, чем потеряю Аллвед.

— При всем уважении, — вмешалась Верайя. — Но мы рискуем потерять не только Уле, но и Глонт.

— Про Глонт я тебе уже все ответил, — отрезал Харс, даже не повернув головы в сторону маршала. — Веркен, мы не можем оставить рабочих в Аллведе без защиты.

— Так что сидеть тебе в этом болоте еще до-о-о-лго, — хохотнула Ханна, звонко шлепнув офицера по плечу.

— Да я-то что, я посижу, не привыкать. И рабочих целыми и невредимыми выведу в случае опасности. Мне для этого столько солдат не нужно. Харс?

Устало вздохнув, Владыка сжал пальцами переносицу и отстранился от стола. И только сейчас заметил Лазара, сердце которого, как показалось, пропустило удар от пристального короткого взгляда желтых глаз. Но того, что Лазар так боялся, в них он не увидел. Или не разобрал. 

Харс кивнул в приветствии и подозвал его взмахом руки. Судорожно сглотнув, Лазар с неохотой отлип от стены и подошел ближе.

— Ладно, пес с тобой, — Харс повернулся обратно к столу. — Оставляй взвод, а остальных отводи к Глонту. Ормат, распределишь там уже на месте по необходимости. 

— Хорошо, — отозвался эмиссар. 

— Только прошу, Веркен, оставь нормальных, проверенных солдат. Если ты потеряешь раскоп…

— Если я потеряю раскоп, я сам в этих болотах утоплюсь.

— Так легко ты у меня не отделаешься, — оскалился в ухмылке Харс. — Верайя, Уле по-прежнему на твоей совести. Через два дня получим порох, и Ханна присоединится к тебе. Добудьте мне уже этот проклятый Нест-Дат. 

— Считай, он уже твой, — бодро заявила Ханна.

— Смотри, а то у меня на болоте места много, — лукаво улыбаясь, Веркен толкнул ее плечом.

— Собственно это все, что я от вас хотел, — оставил обоих без внимания Владыка. — Если вопросов нет, то свободны.

Первым от стола отошел офицер из Аллведа. Увидев Лазара, буквально подскочил к нему с протянутой рукой и лучезарной улыбкой на лице:

— Веркен, старший разведчик в этой дыре, — представился он, энергично тряся ладонь Лазара.

— Лазар, — коротко ответил тот.

— Ой, иди уже, горе-разведчик, — подгоняя Веркена, Ханна снова подмигнула Лазару и, указав на него пальцем, изобразила выстрел.

— Лазар, — хриплый голос привлек его внимание, вынудив вновь поежиться. — Ты пропустил, но повторю: веульских солдат я решил перебросить к Глонту под командование Ормата.

— Хорошо, — отозвался Лазар и невольно замер под хмурым взглядом Харса, понимая, что тот хочет сказать что-то еще, но ждет, когда его генералы покинут кабинет.

Кажется, перед тем, как выйти, Солан что-то сказал, но Лазар, лишь рассеянно кивнул в ответ.

—  Я не буду от тебя требовать рассказать все, что произошло, — после томительного молчания наконец проговорил Харс. — Но если есть что-то важное, что я должен знать, то попрошу поделиться.

Лазар нервно облизал губы, ловя себя на мысли, что это становится дурной привычкой.

— Я… — начал он, сжав руки в кулаки, чтобы скрыть пробившую их дрожь. — Я сглупил, сказал про Нест-Дат. О том, что снаряжение предназначалось туда. Знаю, что это не повредило…

— Наоборот, сыграло на руку, — подтвердил Харс.

— Да. Боялся говорить о тебе, поэтому ответил, что подчиняюсь Ормату. И… — от неожиданного осознания Лазара прошиб холодный пот. Он отвел взгляд на карту, не в силах смотреть Харсу в глаза. Сжатые кулаки больше не помогали, его затрясло всего. — И я больше ничего не помню. Я бредил. Я не знаю, что я мог сказать в таком состоянии. Я…

Вдруг сильные руки сгребли его в охапку и прижали к груди.  

— Все хорошо, расслабься, — услышал Лазар над самым ухом. — Если бы ты сказал хоть что-то значимое, мы бы не нашли тебя живым. Да и за это время они бы уже дали о себе знать.

Лазар думал, что задохнется от переполнивших его чувств. Он крепко вцепился в ткань мундира Харса — вдруг иначе тот решит отпустить — и закрыл веки, вслушиваясь в спокойный ритм его сердца. Паника отступила. Но вместо нее пришло замешательство. 

— Спасибо, что не бросил, — Лазар отстранился. — Но зачем ты так рисковал?

— Мы с тобой это уже обсуждали, — Харс поймал его лицо в ладони, не позволив отойти дальше. — Мы несем ответственность за тех, кто нам доверился. 

— Но если бы не возможность захватить Глонт…

— Я бы не смог, — с горечью в голосе согласился Харс.

— И что теперь? — Лазар понимал, что не имеет права задавать этот вопрос, но неопределенность давила непосильной ношей. — Я больше не подхожу на роль того, с кем хочется провести ночь-другую.

Харс изобразил удивление.

— Это еще почему? — спросил он, обнажая клыки в улыбке.

— Почему? — возмутился Лазар. — А ты не видишь?

Вместо ответа Харс притянул его губы к своим, запечатлев на них короткий, но горячий поцелуй.

— Зачем, Харс? — на полувыдохе спросил Лазар.

— Потому что я так хочу.

— Но я же… — Лазар болезненно зажмурился.

— Все с тобой в порядке. Взгляни на меня, — потребовал Харс. — Взгляни, как в первый раз. Кого ты видишь?

— Полукровку? — неуверенно спросил Лазар.

— И ты думаешь, такого, как я, заботит только внешность? Что меня может отпугнуть пара шрамов?

— Пара, — фыркнул Лазар.

— Я видел их все, когда выносил тебя из той камеры.

От этих слов сердце сжалось в щемящей тоске. С прерывистым вздохом Лазар подался вперед, выскользнув из рук Харса, и уткнулся лбом ему в плечо, почувствовав, как его заключают обратно в объятия.

— Сдаешься? — услышал он снова над ухом.

Лазар усмехнулся и поднял лицо, взглянув на Харса снизу вверх.

— Сдаюсь.

Харс победно ухмыльнулся и, склонившись, вновь нашел губы Лазара своими. Теперь отстраняться не спешил, целовал жадно, глубоко, воруя не только дыхание, но и способность думать. Было непривычно, неловко, поврежденная губа слушалась плохо, но тело мигом отозвалось жгучим желанием. Однако и колкий страх оказался тут как тут, проскользнув под кожу.

— Харс, прошу, подожди, — выдохнул Лазар, разорвав поцелуй. — Прости, но я сейчас не переживу и капли боли.

— Я не сделаю тебе больно, — мягко ответил Харс, уткнувшись ему в шею. — Ты же сам говорил, расслабляться можно по-разному.

— Боюсь, я не смогу сейчас показать, — невесело усмехнулся Лазар.

— Я покажу, — жарко выдохнул Харс, одной фразой отогнав все страхи, всю неуверенность, оставив место только желанию, столь нестерпимому, что Лазар сам потянулся к нему за поцелуем, стоило Харсу выпрямиться.

— Идем, — позвал он, увлекая Лазара из кабинета.

Через несколько поворотов коридора, Харс открыл одну из дверей, впуская Лазара в просторную комнату. Все, что тот успел различить в свете одинокой масляной лампы, это заваленные книгами и бумагами поверхности многочисленной мебели. 

Харс же запер дверь и, не теряя времени, повел его в сторону широкой кровати, избавляя по пути от лишней одежды. Когда он потянул с Лазара рубашку, тот невольно схватился за ее края, но быстро опомнился, позволив аккуратно разжать свои пальцы и раздеть.

Нет, Лазар не даст страху помешать, только не сейчас. Сейчас ничего не имело значения, кроме Харса, на чьи поцелуи он отвечал жарко, остервенело, будто от этого зависела его жизнь, будто оторвись он хоть на мгновенье, тьма заберет и больше никогда не отпустит. И Лазар не отрывался, льнул к пылкому телу, бесстыдно изучая его руками, губами. Всего, он хотел его всего.

— Так вот каким ты был со своими придворными юношами, — довольно проговорил Харс, подставляя шею поцелуям. — Мне нравится. Хочу знать больше.

— Больше? — растерялся Лазар.

— Ты меня правильно понял, — Харс усмехнулся. — Смелее.

Понять, может, Лазар и понял, но как решиться, он не представлял. Однако, стоило им оказаться в кровати, стоило ему нависнуть над Харсом, все получилось само собой. Но ощущения не шли ни в какое сравнение с тем, к чему Лазар привык. Все чувствовалось совершенно иначе, острее, ярче. Продолжая держать все в своих руках, Харс направлял, задавал ритм. Спалял дотла своим тихим рычанием, сливающимся со стонами. Позволил полностью насладиться собой, раствориться в удовольствии без остатка, а после упасть обессиленно на его грудь, чтобы снова оказаться в крепких объятиях. Засыпая в которых, Лазар в самом деле почувствовал себя живым…