В зале, заменяющем главе Сопротивления кабинет, повисла давящая тишина, плотность которой не смог повредить даже звонкий стук солдатских каблуков Ханны, что подошла к Харсу и уселась на стол рядом с ним.
«Меня ты тоже подозреваешь?»
Судя по испытывающему взгляду Владыки — да, подозревает, и ничуть не меньше, чем остальных.
«Но как же?..»
Лазар огромным усилием воли спрятал как можно глубже подступившую к горлу обиду. Нещадный Поток, не об этом он должен сейчас думать. Сопротивление предали, вот что важно! С трудом выдержав обжигающий холод желтых глаз, Лазар повернул голову в сторону генералов Харса, оценивая вместе с ним их реакцию.
Изломившая в изумлении брови Верайя, сложивший мощные руки на груди хмурый Ормат и растерянно хлопающий глазами Веркен — все в молчаливом потрясении смотрели на Владыку, ожидая пояснений. Или сокрушительного разоблачения.
Не выдержал эту игру в гляделки в итоге Веркен, коротко возмущенно спросив:
— Чего?
— Я был бы и рад ошибиться, но факты говорят сами за себя, — сухо ответил Харс. — Одно за другим дела Сопротивления саботируются. Провал в Нест-Дате, ловушка в Глонте. Мы лишились стали, пороха…
— Фахар тоже мертв? — насупился еще сильнее Ормат.
— Да, — ответила вместо Владыки Ханна.
— Подожди-подожди, Харс, — встрепенулся Веркен. — Мы же обсуждали Нест-Дат. Велика вероятность, что жители сами по неосторожности выдали себя, готовясь делать ноги из города. А порох и сталь — разве не может быть ошибки на стороне твоих, — разведчик запнулся, подбирая слово, — доброжелателей? Я уверен…
— Веркен, — строго отрезал Харс. — Мои доброжелатели после предыдущего совещания, той же ночью, перехватили послание, в котором говорилось, что к Глонту прибудет подкрепление со стороны Аллведа. Догадываешься, кому оно предназначалось?
— Понял, молчу, — покосившись на остальных, Веркен поник.
«Но я же был с тобой той ночью…»
Лазар поморщился. Снова он думал совершенно не о том. Если все так, как говорил Харс, значит, среди его командования действительно есть предатель. Но кто? Ормат, который предпочитает водить дружбу с шагарами, а не воевать с ними? Пожертвовал бы он в таком случае Ямирхом? Может, Верайя, радеющая за мирное население и не поддерживающая политику Харса? Стала бы она заключать еще более сомнительную сделку, которая уже однажды привела к гибели целого города? Веркен? Мог ли он устать бегать с захваченных земель и смириться?
— Не хочу никого задеть, но почему тогда среди нас нет веульского советника? — спросил Ормат.
— Солан ни шагу бы не сделал без моего ведома, — Лазар с вызовом посмотрел на бывшего эмиссара.
Да, он понимал, как можно расценить это заявление. Но лучше уж будут коситься на него, чем обвинять Солана, верного Союзу до мозга костей.
— В том числе, — смешался Харс. — Пока я не узнаю истины, я буду подозревать абсолютно всех, не обессудьте. Но я не стану устраивать ни допросов, ни проверок с целью выяснить, кто из вас продал нас. Я не могу рисковать преданными мне солдатами, тратя на это время. Для начала я должен обезопасить хотя бы часть из них. Поэтому я принял решение разделить Сопротивление. Ханна, будь любезна.
Не проронив ни слова, Ханна спрыгнула с крышки стола, взяла с него четыре конверта и поочередно раздала их присутствующим.
— Каждый из вас покинет Форас с назначенным отрядом солдат, — продолжил Харс. — В разное время, в разных направлениях. Расквартируетесь в указанных областях и будете ждать дальнейших распоряжений. Думаю, вы сами прекрасно понимаете, что в ваших же интересах не разглашать полученные поручения и что любое отклонение от приказа я приму за добровольное признание вины. Вопросы?
Вопросов ни у кого не возникло. План Харса звучал предельно просто и вполне действенно: пусть Сопротивлению сейчас и придется отступить, но Владыка лишал предателя самой возможности нанести значительный вред. Вот только удастся ли ему вычислить перебежчика, если тот в дальнейшем решит покорно исполнять его волю?
Лазар уставился на запечатанный конверт в своих руках, такой же, с каким он отправлялся в Глонт, кажется, целую вечность назад. Даже не знал, радоваться ли отсутствию приступа, поскольку вместо паники нутро отозвалось невыносимо горьким ощущением пустоты. Сопротивление ведь не может загнуться вот так? А их с Харсом… общение?
«Проклятье…»
— Если нет, то свободны, — заключил Харс.
Чтобы поднять взгляд и обратиться к нему, Лазару понадобились все остатки скудных сил.
— Я совершенно не ориентируюсь во Врахайде, — почти виновато проговорил он.
— Я знаю, — все так же сухо ответил Харс. — У тебя будет проводник.
— Хорошо, — Лазар растерянно кивнул и осмотрелся.
В кабинете остались только они и Ханна, которая убрела в другой конец стола и плюхнулась в кресло Харса, что с ее стороны можно было считать верхом деликатности. Не хотелось показывать свою слабость при ней, но другой возможности могло и не случиться. Поэтому, нахмурившись, Лазар все же осмелился задать вопрос, царапающий душу:
— Мне ты тоже не доверяешь?
— Лазар, — холод в его голосе оцарапал куда больнее. — Я просил не путать доверие и постель. Близость — это не доказательство верности.
— А это? — Лазар в сердцах ткнул себя в изувеченное лицо. — Это разве не доказательство верности?
Харс молчал, не отрывая пристального взгляда. Так долго, что Лазар успел искренне пожалеть о вопросе. Но неужели он действительно считал, что можно вот так позволить себя искалечить, чтобы отвести подозрение? Да будь Зирох хоть трижды демиургом! Лазар судорожно выдохнул. Да, считал. Да, именно потому что демиург может исправить если не все, то большую часть повреждений.
— Просто сделай то, что я прошу, — наконец строго ответил Харс.
— Конечно, — стиснув зубы, Лазар опустил взгляд и развернулся к дверям.
Сгорая от стыда, обиды и злости, он вышел из кабинета Владыки.
«Какой же ты дурак, Лазар».
Разве это сложно — сделать то, что говорят? Помочь увести солдат, пока не поздно. Дождаться, когда Харс найдет предателя. Ну и что, что не доверяет. Проклятье, это же Харс! Кому он вообще верит? Но то, что он может считать Лазара предателем после всего пережитого крайне мерзко отзывалось на сердце. Так что да, несложно. Но больно.
***
Конверт Лазар распечатал сразу же, как прикрыл дверь собственной комнаты. Широким росчерком на клочке бумаги оказалось выведено лишь время: он должен будет покинуть Форас уже на рассвете, а направление, похоже, узнает только от проводника.
— Замечательно, — буркнул себе под нос Лазар и осмотрел свои немногочисленные вещи, которые предстояло собрать.
«Я ведь даже не сказал ему про готовность печати», — вдруг осознал он.
Может, вернуться? Лазар вздохнул. Нет. Сейчас не до печати никому из них.
Спрятав конверт во внутренний карман мундира, он свернул стопку бумаг и аккуратно упаковал перевод с расшифровкой в тубус. Если Харсу нужна будет печать, он знает, где ее искать.
В сумку кроме личных вещей отправились обе книги, а на оружейный пояс — оба меча. Ну вот и все — осталось поужинать, зайти сказать до свидания Онде, провести еще одну бессонную ночь — и с лесным замком можно будет распрощаться.
От очередного заблудшего не в ту сторону витка мыслей Лазара уберег стук в дверь и стоящий на пороге Солан.
— Мой принц, — кивнул он в приветствии. — Мне сообщили о том, что Сопротивление покидает Форас.
— Здравствуй, Солан, — Лазар жестом пригласил советника в комнату. — Да, на рассвете выдвигаемся.
— Боюсь, я не еду с вами, — упавшим голосом сообщил Солан.
— То есть не едешь? — удивился Лазар.
— Наших солдат, впрочем, как и других, разделяют. Часть отправится с вами, часть с генералом Ханной. Меня просят отправиться с ней.
— Просят? — недоверчиво переспросил Лазар.
— Настаивают.
— Понятно, — с тяжелым вздохом Лазар присел на край кровати.
— Спрашивать о том, что привело к таким переменам, будет лишним?
— Не будет. Сопротивление саботируют изнутри. Разделение — это меры предосторожности.
Никто из них, выходит, не сможет забрать тех солдат, с которыми прибыли в Сопротивление, и вернуться с ними восвояси, точно так же как никто не сможет погубить вверенных им айрдов, не навредив своим. Хитро.
— Мне тяжело думать о том, что мне придется оставить вас, — Солан виновато опустил глаза.
— Мне тоже, — ответил Лазар, прикусив губу.
Но так ли это? Да, он не представлял как справится один на один с самим собой и со своими страхами. Но смог бы он изо дня в день наблюдать этот виноватый взгляд? Буквально чувствовать кожей эту жалость по отношению к себе?
В конце концов, Солан и вторая половина веульских солдат будут под командованием той, в ком Владыка не сомневается. Хотя бы о них Лазар мог не волноваться.
— Но, знаешь, я думаю, что это правильно, — как можно бодрее сказал Лазар. — Мы не можем оставить наших солдат без присмотра. Если мы вынуждены разделить их, значит, нам следует разделиться и самим. Верно?
Солан взглянул на Лазара и сдержанно, но тепло улыбнулся.
— Верно, мой принц.
— Обо мне можешь не беспокоиться, — заверил советника Лазар.
— Это проще сказать, чем сделать, — Солан нахмурился. — Будьте осторожны. Взвешивайте каждое услышанное слово, от кого бы оно ни прозвучало. Кто знает, действительно ли саботаж виновен в ослаблении Сопротивления.
Лазар подтянул ноги на кровать и в недоумении уставился на Солана.
— Ты же меня уверял, что у нас нет причин не доверять Сопротивлению? — не удержался он от вопроса.
Солан вновь виновато уронил голову.
— Я не желал, чтобы у вас были причины для беспокойства, — признался он.
— Ты меня успокаивал? — Лазар не знал, удивляться ему или возмущаться. — Или не хотел, чтобы я совал свой нос, куда не следует? Проклятие, Солан, я же не ребенок!
— Поживите с мое, мой принц, и поймете, что это не так, — тихо отозвался советник. — Прошу меня извинить. Но я действительно не хотел, чтобы вы рисковали. Я, насколько позволяли условия, проверял то, о чем вы рассказывали, наводил и собственные справки…
— То есть ты знал больше меня?
— Возможно. Понимаю, о чем вы можете подумать.
— Нет, — резко ответил Лазар. — Я не опущусь до подобной паранойи. Но Солан! Я надеялся на твои советы.
— Я не говорил вам ничего, что могло вам навредить.
— Равно как и помочь, — процедил Лазар и осекся. Грубить он совершенно не хотел. — Извини, — мягко добавил он. — Но может, хоть сейчас скажешь, что на самом деле обо всем этом думаешь?
— Если желаете, то скажу, — Солан скрестил руки на груди и прислонился к стене. — Я до сих пор не уверен, можем ли мы всецело доверять Харциусу. Его связь с кем бы то ни было из шагаров настораживает. Мы не знаем, что он пообещал взамен за помощь. Впрочем, что еще, кроме земель, он мог пообещать? Веул, конечно, находится в относительной безопасности, мы не граничим с Пустошью…
— Союз — это не только Веул, — Лазар невольно повторил мысль Верайи.
— Да. Но мы должны…
— Не должны, — отрезал Лазар. — Прошу, Солан, не поступай со мной, как мой отец.
Солан непонимающе взглянул на него.
— Для будущего правителя, я слишком мало знал и о наших соседях, и о врагах, — пояснил Лазар. — Прошу, не ограничивай меня и мои действия исключительно заботой о Веуле, это неправильно.
— Как вам будет угодно.
— И раз мы об этом заговорили, — Лазар нервно облизал губу, все еще неуверенный, что хочет продолжать тему. — Ты знаешь, что не поделили мой отец и Ормат?
— Догадываюсь. Но это очень старый инцидент, — растерянно проговорил Солан. — Не думаю, что это сейчас важно.
— Поделись, пожалуйста, — настоял Лазар.
— Если коротко, то ваш отец не поддерживал идею заключения мира с шагарами на тех условиях, что они предлагали. Поэтому, когда появилась такая возможность, Веул подготовил покушение на хана Зур’сиадеша, — советник не без раздражения выдохнул. — Но не предупредил об этом находящихся в тот момент в Тир’дифате послов.
— И что произошло?
— Покушение провалилось. Полетели головы. Далеко не всем послам удалось выбраться из Тир’дифата живыми.
— А если не коротко?
— То нам не хватит оставшегося у вас времени.
— Я тебя понял, — Лазар хмыкнул, не зная, как реагировать на услышанное. Возможно, для разочарования в чем или ком бы то ни было сейчас у него просто не осталось сил.
— А еще ты обещал мне разузнать хоть что-нибудь про Тариан, — вдруг переключился он. — Не удалось?
— Только то, что Аллвед далеко не первое место, где Харциус искал так называемый ключ.
— Как считаешь, он действительно что-то ищет или все это просто для отвода глаз?
— Не уверяю, но более сомнительный способ отвести глаза сложно придумать. Если Владыка хотел бы вселить в своих солдат ложную надежду на победу, думаю, он бы придумал менее сказочный способ.
— Ты правда так думаешь или снова меня успокаиваешь? — Лазар усмехнулся.
— Правда так думаю, — вновь сдержанно улыбнулся Солан.
— Спасибо, — Лазар поднялся с кровати. — Больше не буду тебя мучить расспросами, но, когда встретимся снова, ты мне расскажешь обо всем, о чем умолчал раньше. Договорились?
Солан согласно кивнул.
— Береги себя и наших айрдов, Солан, — Лазар протянул советнику руку, но тот вместо рукопожатия стиснул его в коротких, но крепких объятиях.
— И вы берегите себя, мой принц, — Солан отпустил его и резко повернулся к двери.
— О, чуть не забыл, — остановил его Лазар. — У тебя не найдется запасного зеркала? Свое дорожное я где-то потерял. Не думаю, что моему покореженному лицу пойдет борода.
— Ох, конечно, — смутился Солан, без особого успеха пряча повлажневшие глаза. — Я занесу.
— Спасибо, — повторил Лазар и отпустил своего советника.
***
Онду вечером Лазар найти не смог, но она сама выбежала утром на площадь попрощаться. Порадовалась новой повязке, велела следить, чтобы в поврежденную глазницу не проникала грязь и категорически запретила снова попадаться в лапы шагарам. Когда же на площади стало слишком много всадников, веульских и врахайдский, смачно чмокнув Лазара в щеку, она скрылась за дверями госпиталя.
— Ну что, готов? — раздался рядом звучный голос.
Лазар обернулся и, к своему удивлению, увидел возле себя Веркена верхом на гнедом жеребце.
— Разве мы не должны разъехаться в разные стороны?
— Мы должны следовать указаниям, — ответил разведчик и вручил Лазару распечатанный конверт, точно такой же, какой хранился у его груди. — А мое — это ты.
Смущенный Лазар открыл сложенный лист бумаги, на котором все тем же размашистым почерком было выведено:
«Возвращайся с Лазаром в Аллвед и не спускай с него глаз. За принца и раскоп отвечаешь головой».
И как это понимать?
— Ну же, признавайся! — хохотнул Веркен.
— В чем признаваться? — уставился на него Лазар, с трудом ворочая внезапно пересохшим языком.
— За что он тебя так не любит, что отправил на мои болота?