Не сразу Лазар решился выйти из склепа. Стоял, встревоженно сжимая ручку фонаря, и бесцельно водил взглядом по узорам на стенах и уцелевшей половине «саркофага». Вглядываясь в черноту, говорящую с ним на мертвом языке.

«Должна же быть хоть какая-то зацепка».

Но остались ли у них, у Харса и Сопротивления, время и силы на ее поиски, Лазар не знал. С тяжелым вздохом он прикрутил фитиль, погасив лампу, и поплелся на выход.

Хмуро уставившись на пустой склеп, Харс сидел прямо на настиле из хвороста на краю котлована. В этот момент Лазар мог бы поклясться, что вид разочарованного, безнадежно опустившего плечи Харса бил по сердцу едва ли не больнее, чем то, каким он предстал в сырой камере под Форасом.

Удержавшись от очередного тяжелого вздоха, Лазар поднялся и молча устроился рядом.

— Думаю, его установили гораздо позже, — не отрывая взгляда от дна котлована, удрученно проговорил Харс. — И не удивлюсь, если благодарные жители Пустоши.

— Благодарные за снятый барьер?

— Да. — Харс сердито заиграл желваками. — Надо было все же попросить тебя переписать и попробовать расшифровать эпитафию.

— Я могу переписать то, что осталось, — неуверенно предложил Лазар, но в ответ Харс лишь поморщился.

Нервно облизав губы, Лазар опустил взгляд на промокшие сапоги.

— Зачем ключнику было так поступать? — процедил он, чувствуя, как бессилие помочь камнем ложится на сердце. — Да, он был демиургом и мог видеть в Потоке благословение, а не скверну, но для чего ему лишать айрдов защиты от шагаров?

— А для чего Ормат добивался мира между Союзом и Тир’дифатом? — хмыкнул Харс. — До сих пор есть те, кто считает, что барьер нас и рассорил, что к Тариану никогда не следовало прибегать. Будто дело только в этом.

— А в чем еще? — не уловил Лазар.

— Сам подумай, стали бы те, кто шарахается Потока, использовать его же силу, да еще в таком объеме, чтобы всего-навсего отгородиться от изгнанников? Не складывается, согласись.

— Не складывается, — задумчиво повторил Лазар.

— Для подобного решения нужна была причина посолидней. Но у шагаров, естественно, своя версия событий тех времен, у айрдов — своя. А как по мне, истину нужно искать даже не между, а за границей этого конфликта. — Харс шумно выдохнул — Ну а ключник мог простодушно решить, что нам пора примириться с соседями. А получилось то, что получилось.

— Поэтому он и покончил с собой?

— Считаешь, последняя строчка все же об этом?

Лазар поднял взгляд и встретился с пронзительными желтыми глазами Харса.

— Ну, звучит так, будто он намеренно, — растерялся Лазар. — А что другие источники говорят об этом?

— Про самоубийство — ничего.

— А о том, с кем он прощался?

— Прощался? — Харс задумался на долю мгновения. — А, печальная дева. Нигде больше не упоминается какая-либо спутница ключника, поэтому я думаю, что в легенде речь о Вдовьем береге. — Круговым жестом он обвел местность: — Весь правый берег Моэри в Аллведе так назывался.

— Какое мрачное название, — удивился Лазар. — Здесь был обрывистый берег?

— Насчет обрывов не знаю, но довольно крутая излучина русла была.

— А что, если ключник действительно покончил с собой? — предположил Лазар. — И в легенде говорится не о Потоке, а буквально о течении реки?

— Тогда мы его никогда не найдем, — устало пожал плечами Харс. — Тело могло унести далеко вниз по течению Моэри, прибить к любому из берегов, где оно так и осталось погребено под толщей ила.

— Или оно осталось где-то здесь, в крутой излучине, — нерешительно добавил Лазар.

Хмыкнув, Харс еще сильнее нахмурился и отвернулся.

— Наверное, не стоит это исключать, — немного помолчав, сказал он. — Нужно будет оценить по картам масштаб бедствия и уже думать, имеет ли смысл вслепую копаться здесь дальше.

— А карты у тебя еще где-то остались?

— Конечно, — ответил Харс и, усмехнувшись, толкнув Лазара плечом в плечо. — Куда мне с моей-то паранойей все держать в одном месте.

— Действительно, чего это я глупости спрашиваю, — засмеялся Лазар.

Улыбнувшись, Харс коротко поцеловал его в висок и поднялся на ноги.

— Ладно, поехали, пока не стемнело.

— И куда мы теперь? — спросил Лазар, вставая следом.

— В Тавер. — Харс бросил очередной недовольный взгляд на памятник ключнику и направился к коням. — Зашлю обратно сюда Веркена с отрядом, пусть сидит переписывает для тебя все, что сохранилось на стенах. Или ты сам хотел?

— Твой вариант мне нравится больше, — признался Лазар, заворачивая в ткань лампу и убирая ее обратно в седельную сумку.

— Значит, так и поступим.

***

Оседлав коней, они поторопились покинуть открытую местность раскопа. Харс снова ехал впереди, указывая безопасный путь через чахлые земли, Лазар же, почти не отрывая взгляда от его спины, опять поддался гнету топи и дал волю безрадостным мыслям.

Даже если он прав и останки ключника не покинули пределы Аллведа, искать утопленника спустя столько лет — крайне безнадежное дело. Если перевод рун из склепа ничего не даст, а карты покажут слишком непосильную для поисков территорию, то с надеждой на большой план Харса, увы, можно будет окончательно попрощаться.

Лазар невесело усмехнулся. Надо же, насколько увлеченность Тарианом оказалась заразительной. Несмотря на глубокие сомнения, до одури хотелось, чтобы все легенды о барьере, способном развести враждующих и положить конец бесконечной войне, оказались правдой. Но без ключа — все это теряло смысл.

Лазару стало не по себе, но не от тоскливых размышлений. Болота вновь дохнули могильным холодком, вызвав колкую дрожь по всему телу и опустив на сердце тяжелую тревогу. Но вместо того, чтобы ерзать в седле и оглядываться по сторонам, как по дороге сюда, Лазар резко натянул поводья.

— Харс, — взволнованно позвал он.

— Что случилось? — тот остановил коня и обернулся.

Лазар судорожно выдохнул и прислушался к собственным ощущениям — к морозной ряби, гуляющей по коже и к необоснованно сильному беспокойству в груди — вспоминая, когда он испытывал нечто похожее в последний раз.

— Я не уверен. — Лазар хотел было закатать рукав рубашки и показать вставшие дыбом волоски на руке, но понял, что со своего места Харс ничего не увидит. — Но мне кажется, я чувствую силу Потока.

— Тебе кажется или ты чувствуешь?

— Я не знаю, — насупленно отозвался Лазар и, набрав полную грудь воздуха, попытался объяснить, о чем он: — Когда мы ехали сюда, я списал эту дрожь на свои впечатление от болот. Но я уже чувствовал себя так раньше: перед шагарской засадой я заранее ощутил удар демиургов. Только потому и выжил.

Харс развернул и подвел своего коня ближе. Краткое недоверие на его лице сменилось неподдельным любопытством.

— Ты сможешь найти источник?

— Могу попробовать. — Лазар осмотрелся вокруг, вглядываясь в кривые деревья, серо-бурый мох и черную гладь вязких луж. — Если ты сможешь меня провести.

Харс слез с седла первым и, непривычно подав Лазару руку, помог спешиться ему. Привязал обоих коней к ближайшему стволу, срубил с него же вмиг обнаженным клинком длинную ветку и повернулся к растерянному Лазару.

— Указывай.

Поежившись, тот прошелся по прогалине, на которой они остановились, пытаясь разобрать, откуда же веет тревожным холодком. Донельзя страшно было ошибиться, напрасно обнадежить. И еще страшней — навредить этой ошибкой. Но в то, что это предчувствие вызвано не сырой погодой, Лазар с каждым шагом верил все больше и больше. Непроизвольно водя кончиками пальцев по воздуху, так, будто он хотел коснуться Потока, Лазар тянулся к нему не разумом, держа в голове какую-либо печать, а открытым сердцем. И казалось, Поток отвечал. Завороженный непривычными ощущениями Лазар сделал несколько кругов и замер, глядя вглубь болот, но почти не различая дороги перед собой.

— Туда.

Ничего не спрашивая, Харс пошел вперед, показывая Лазару, куда следует, а куда нет, наступать. Осторожно уводя все дальше и дальше в серую топь, которая становилась все угрюмее и мрачнее. С каждым пройденным шагом мучительнее становилось и на сердце, несмотря на искрящее на задворках сознания любопытство, куда же приведет их этот зов.

— Харс, если я вдруг ошибся… — неуверенно подал голос Лазар.

— Ты не ошибся. — Харс бросил короткий взгляд через плечо и вернулся к прощупыванию нетвердой почвы под ногами.

— Откуда такая уверенность? — смутился Лазар, ступая за Харсом след в след.

— Ты себя просто со стороны не видишь, — усмехнулся тот.

— А что со мной не так?

— Когда ты используешь ремесло, — Харс пожал плечами, — кажется, будто в твоих глазах плещется Поток.

— В глазах… — скорбно проговорил Лазар.

— В глазах, Лазар, — твердо повторил Харс и снова ненадолго обернулся. — Сейчас под повязкой этого не видно, но там, в таверне, за финальным кругом татуировки, клянусь, я видел их оба в этом всплеске.

Лазар невольно поморщился и коснулся кончиком языка рваной губы. О себе, как о демиурге, он никогда не думал, но что, если он и правда однажды сможет самостоятельно вернуть утерянное? От этой мысли отчего-то стало еще больше не по себе. Надежда сейчас казалась слишком дорогим удовольствием.

Лазар мотнул головой и прислушался к окружающей силе.

— Сюда, — уверенно скомандовал он, подправив их направление.

Обогнув очередную прогалину, усеянную стоячими, затянутыми трясиной лужами, они оказались среди окончательно поникших, почерневших, будто после пожара, деревьев, за которыми открылась поляна с точно такой же прогнившей до черноты травой и одним единственным широким зеркалом водной глади. Где от леденящего кожу и выворачивающего наизнанку душу зова Потока буквально звенел воздух.

— Там? — тихо спросил Харс, не отрывая взгляда от озерца.

— Там, — так же тихо отозвался Лазар, вставая рядом с ним. — Но мне кажется, это плохая идея.

Но Харс уже успел сбросить сапоги и скинуть на землю плащ. Расстегнув оружейную перевязь и вручив ее Лазару, он уверенно зашел в черную воду и, нырнув, мигом скрылся в ее глубине.

Лазар, затаив дыхание, уставился на созданные им круги на воде. С ужасом осознавая, что они не имеют ни малейшего представления о том, что их завело сюда. Что Харс из-за ошибки Лазара может погибнуть, а он сам сгинет на этом болоте не в состоянии самостоятельно выбраться.

«Нещадный Поток, только этого сейчас не хватало».

Удушающая паника, казалось давно забытая, навалилась на плечи, и вместо того, чтобы что-то предпринять, Лазар стоял как вкопанный и смотрел на успокоившиеся воды озера.

— Харс? — наконец выдавил он из себя.

Но ответом ему стал глухой рык, громом прозвучавший в тишине топей. Лазар поднял испуганный взгляд и осмотрелся. Из-за темных стволов мертвых деревьев к озеру не спеша подступали неведомые звери. Косматые, смоляные, сгорбленные, точно лес вокруг, лишь отчасти напоминающие невесть откуда взявшихся на болоте волков. Они смотрели на него горящими бешенством глазами, но не торопились нападать.

— Очень плохая идея, — повторил Лазар и, бросив перевязь Харса на землю, коснулся обеими руками Потока, который как никогда резво откликнулся на его призыв.

Зациклив на запястьях печати, Лазар расправил рунную плеть и не раздумывая ударил по первой же твари, приблизившейся к нему на опасное расстояние. Пурпур ремесла и хлынувшая кровь яркими пятнами окрасили серый мир вокруг, вырвав из оцепенения и Лазара, и окруживших его тварей.

С громким рычанием и жутким скрежетом зубов, они набросились на него со всех сторон. Отступая к озеру, Лазар разряжал в них печать за печатью. Сохраняя непривычно холодный рассудок, разрезал, калечил, убивал, но при этом прекрасно осознавал, что он покойник.

— Харс! — без особой надежды позвал он снова.

Шаг назад — и новая тварь попыталась ухватить его за ногу. Удар ремеслом — и дальше спиной к воде. Шаг — и Лазар уперся спиной во что-то.

Нещадный Поток, в кого-то!

Прижавшись, Харс вытянул из ножен Лазара клинок и рубанул им навстречу броску очередного зверя, распоров тому брюхо. Следующую тварь, распахнувшую свою пасть слишком близко, он перехватил рукоятью, заставив ту прикусить, а сам ударил по морде навершием меча во второй руке, с мерзким хрустом переломив звериные челюсти.

Со слезами облегчения Лазар отвернулся, вырывая онемевшими пальцами из Потока свежие руны, и принял на себя выпады бешеных зверей с другой стороны. Казалось, им не будет конца. Казалось, силы и весь бескрайний Поток иссякнут раньше, чем сдохнет последний обитатель треклятых болот. Поэтому в повисшую тишину Лазар поверил не сразу. А когда осознал, резко развернулся к Харсу.

— Не делай так больше никогда!

Но Харс, залитый кровью, промокший до нитки, лишь широко улыбнулся, обнажая клыки, и, перехватив за крестовину меч в левой руке, который — Лазар только сейчас это понял — ему неоткуда было взять, показал лезвие. Черное лезвие, изрезанное от гарды до самого острия ремесленными печатями.

— Он? — сверкнув желтыми глазами, спросил Харс.

Лазар с трепетом коснулся тончайших рун на потемневшем металле, чувствуя, как их переполняет сила, призвавшая их сюда, в это искаженное ей же место.

— Он, — выдохнул Лазар.

«Ключ».