Он ушел. Таков был уговор, но сердце, не желая мириться с принятым решением, замирало и, подобно мерцанию светлячка, не билось, а лишь болезненно трепыхалось. Скоро совсем погаснет. Кровь тяжело текла по венам, разливалась огнем и требовала выхода. Оставалось совсем чуть-чуть.

Чуя сгреб в охапку тонкое покрывало, которым минувшей ночью укутывался кочевник, словно вместо куска бездушной ткани очутился живой человек. К одеялу прилипла длинная серая шерстинка — она переливалась на свету от черного до серебристого оттенка, и ее сложно было не заметить.

— Мало того, что лис с помойки, так еще и линяет, — Чуя бережно провел пальцем по волоску. Человек исчез, но пусть сохранится хоть крошечное напоминание. — Угораздило же меня.

Он неохотно поднялся с постели, подобрал бутылку, которая благодаря оплетающим ее тесемкам не раскололась, выудил из запасов еды последнее яблоко, грустно вздохнул оттого, что поживиться больше нечем, и сел обратно.

Последние капли вина медленно ползли по стенке, пока наконец не упали в саднящее от жара горло — раздражающе мало. Бутылка опустела еще накануне, однако сегодняшняя жажда являлась платой за утоление жажды вчерашней, и цена была ничтожной. Отныне вся надежда на то, что бы не скончаться от голода и обезвоживания, возлагалась на яблоко. Чуя жадно вгрызся в сочный фрукт, набивая рот сладкой мякотью, но не успел прожевать, и крупные куски так и застряли поперек горла, когда дверь широко распахнулась и в комнату вбежал кочевник.

— Нашел! — радостно воскликнул он. — Я нашел!

Горло будто бы запечатало пробкой, и перехватило дыхание. Как нелепо для сильнейшего чародея умереть, подавившись яблоком! Он стучал себя в грудь и колотил по спине, точнее по шее, поскольку до спины не дотягивался, пока в центре комнаты застыл тот, кому действительно следовало надавать по шее.

— Сволочь! — едва прокашлявшись, сипло выдал Чуя. — Да я… Я тебя самого на куски раскромсаю! Напугал меня. Я есть собирался, вообще-то. — Голос окончательно сел, и договаривать пришлось шепотом: — Почему ты здесь? Ты должен был оставить меня и уйти.

— Так разве я не ушел? — искренне удивился кочевник, забрался на кровать и обхватил Чую со спины кольцом рук. — О том, что мне запрещено возвращаться, уговора не было. Не представляешь, каких трудов мне это стоило и как долго я искал. Но я нашел его! Того, кто поможет нам, кто спасет нас.

— Нас? Спасет? — рассеянно повторил Чуя.

— Его зовут Хэнкок, он одаренный, и его способность «Узел времени» поразительна. Он может заставить время повернуться вспять или, напротив, нестись вперед, что столетия превратятся в секунды. Он отправит нас в прошлое, и мы предотвратим гибель Кёки. Тогда ты не нарушишь клятву и будешь здоров.

— Такое возможно? Как? И если изменить прошлое, то что будет с настоящим? — задумался Чуя. — А с нами? Мы всё забудем?

— Какая разница? — с прежним воодушевлением продолжал кочевник. — Ты будешь жив, и это единственное, что имеет значение. А я… — голос всё же дрогнул. — Если что, попытаюсь снова добиться твоего доверия и любви.

— Пф, кто сказал такую глупость, будто я влюбился в тебя? Вот ведь ты фантазер! Лучше говори, где этот Хэнкок с его чудесной способностью?

— Он… в общем, он… в Британии.

Сердце гулко ухнуло под самым горлом и провалилось. Секунду назад появилась надежда и, не успев разгореться, тут же погасла.

— Так далеко, — без эмоций пробормотал Чуя. — Я умру раньше, чем достигну Европы, а сойду с ума еще скорее. Хотя в действительности я даже не успею проделать и половины пути. Ты представляешь, что такое бесконтрольная темная сила и что я натворю, если пробудится Порча? Тебе следовало бы просто уйти и забыть.

— Я твой контроль, — твердо заявил кочевник. Недавняя неуверенность исчезла. — Забыл, что я обнуляю чужую способность? Всего-то и требуется никогда не отпускать тебя — с таким делом точно справлюсь. — Он обнял еще крепче, словно уже сейчас должен был следить за чародеем, который обезумел. — Я куплю билеты на завтрашний корабль до Шанхая, а дальнейший путь пройдет по суше, на совершенно новом средстве передвижения, которое недавно открыли. Это огромная железная повозка, которая движется не благодаря лошадям, а при помощи топлива и пара. Странно, да? Топливо сжигают в большом котле и это создает энергию, которая тянет вереницу тяжелых металлических конструкций по специальной дороге. Я не особо вникал в механизм. Самое главное, та штука невероятно быстрая, как птица, и обязательно домчит нас в срок.

— Звучит как сказка, но Англия и вправду слишком далеко. А если опоздаем? Я могу умереть до приезда туда, так и не встретившись с Хэнкоком.

— Чуя, — приглушенный стон кочевника и теплое прикосновение его ладони на бешено колотящемся сердце заставили вздрогнуть и покрыться мурашками. — Я знаю, что риск неудачи крайне велик, но давай попробуем. Пока бьется твое сердце, мое бьется тоже, и не прогоняй меня, потому что я всё равно не уйду. Когда оно остановится, я буду рядом, чтобы остановить и свое. Но пока есть шанс не потерять друг друга, попытаемся спастись.

Неужели он вправду был готов неусыпно следить за умирающим чародеем, чтобы в отмеченный час покинуть этот мир вместе? Если так и случится, то это, наверное, станет самым счастливым моментом за всю недолгую жизнь и единственным, ради чего та вообще начиналась. Разумеется, они не успеют, и оба это понимали. Невыполнимая задача: пересечь море и весь материк за короткий срок. Зато время, что им отмерено, они проведут вдвоем.

— Давай попробуем, — кивнул Чуя.

— Отлично! — живо отозвался кочевник. Руки разомкнулись, и через миг он уже добежал до выхода, оставив в груди Чуи чувство легкой неудовлетворенности. — Пойду забронирую нам места. Город по-прежнему патрулируют, и тебе пока небезопасно без причины туда соваться, так что идти со мной нельзя. — Он выскользнул за дверь, но сразу же вернулся, держа бутылку из черного стекла. — Это чтобы не грустить, но всё не пей. И еще, — он замешкался на секунду. — Чтобы ты совсем не скучал в мое отсутствие, пообещаю кое-что: когда увидимся в следующий раз, я приду без маски и назову свое имя. То есть то, которое я получил от приемной семьи. Скоро вернусь, — и он юркнул обратно на улицу.

Вино должно было скрасить время одиночества, а ожидание не должно было продлиться долго. Комната наполнилась запахом земляники и лишь незначительным элементом брожения. Молодое и приятное, но следовало приберечь его — из рук кочевника будет гораздо вкуснее, в чем довелось убедиться этой ночью.

— Я люблю тебя, Накахара Чуя!

Громкий крик с металлическим звоном раскатисто прозвучал из-за двери, и Чуя снова поперхнулся, однако на сей раз вином и без желания разразиться проклятьями. Кочевник до сих пор был здесь и, видимо, решил подурачиться.

— Пока свидетели только звери и птицы, — добавил он тише, — но однажды мои слова пролетят по всей Йокогаме.

Сердце больно ёкнуло — неприятные воспоминания, которые кочевник невзначай задел.

— И я тебя люблю, безымянный, — шепотом сознался Чуя, прижавшись плечом к стене. Тот, разумеется, ничего не услышал. И не должен был. Никогда. Сказав их один раз в далекие времена, Чуя больше никогда и ни для кого не повторит этих слов.

***

Он не мог усидеть дома — стены давили на сознание, а голова гудела от выпитого вина. Он выбрался на воздух, чтобы развеяться и, как прежде, встретить кочевника пораньше, едва тот покажется среди деревьев. Встретить его, уже без маски, снова целовать его шрамы, пальцы, губы. Узнать его имя, чтобы шептать ему на ухо, выкрикивать и задыхаться от страсти. Может, даже понять, почему кочевник всегда тянул к себе, как магнит, казался родным человеком. Понять, случайно ли оговорился: забыл он или не знал, каким может быть Чуя. Кочевник наверняка из клана Мори, кто-то знавший Чую, давно наблюдавший за ним. Может, солидный глава комитета или, напротив, недооцененный посыльный. Кем бы он ни был, чувства уже не изменить. Когда кочевник придет…

Когда же он придет? Солнце подожгло листья, спустилось к горизонту, а кочевник не возвращался. Что, если его поймали надзиратели и прямо сейчас пытают? Может, он медленно умирает в тюрьме и надеется, что кто-то его вызволит, а в это время Чуя бездействует и напивается. Почему служба по контролю от них не отстанет? Они уже убили барышню Изуми, но этого им мало. Намерены добраться до остальных чародеев?

«Кочевник у них, — въелась в мозг навязчивая мысль. — Должна быть веская причина, почему он не возвращается. Значит, его схватили, и он не может прийти. Как бы ни было плохо, нужно отправляться за ним».

Твердо решив идти в город, Чуя снова отхлебнул вина, в последний раз. Один глоток — и по горлу пронеслась кипящая лава, заполненная ежами. Расплавленные иглы вонзились во внутренности и пробили насквозь, скрутили пополам и прошили стальными нитями, не давая разогнуться. Воздух хрипло вырвался из легких вместе с красным колючим потоком. Его стошнило? Вином?

Он шагнул к двери, чтобы попасть домой, но перчатка скользнула по дощатой стене, и Чуя рухнул на четвереньки. Под ладонями хлюпнула грязь. Темно-красная, она была того же цвета, которым окрасились его руки и весь окружающий мир. Глаза слипались, а на траву откуда-то падала кровь.

***

Зубы клацали, как трещотки на ветру, но Чую разбудил не их стук, а озноб. Его безостановочно трясло в лихорадке. Стемнело и, кажется, прошел ливень — иначе откуда вокруг столько черноты, грязи, а одежда насквозь промокла и липнет к телу? Кочевник так и не появился: обманул, нет никакого Хэнкока, смерть Кёки была подстроена, и вино наверняка отравлено. Всё оказалось ложью.

Чуя провел влажными пальцами по воспаленным губам, на которых застыла корка запекшейся крови, пытаясь стереть следы, но лишь добавил липких разводов на лице. На запястьях начинались бордовые широкие линии и уходили под рукава — там, где еще недавно набухали вены, кожа треснула. Он истекал кровью. Не дождь и не слякоть вокруг — он лежал в собственной крови. Клятва решила взять свое, но отчего так рано? Слишком быстро. Где его законный месяц болезни и безумия?

Трава громко зашуршала, затрещали сухие ветки, и до слуха донеслось недовольное тихое бурчание:

— И я вынужден продираться сквозь эти заросли?! Как я это ненавижу! Разве нельзя жить не в такой глуши и ближе к цивилизации?

Голос показался знакомым, но Чуя едва различал его среди шума стучащей в голове крови и сомневался, что сможет угадать обладателя. Темная тень выросла в высокую черную фигуру, похожую на вытянутую пирамиду.

— Кем же ты стал, гроза преступного мира и простых обывателей? — спокойно и даже чуть раздосадовано спросил таинственный ночной посетитель.

Враг? Надзиратель? Или… кочевник?

Он превратился в жалкое подобие себя, но сила осталась при нем. Дрожащей рукой Чуя ударил по земле, и та отозвалась гулом из недр, раскалываясь пополам. Темный силуэт, охнув, отскочил, когда трещина в краткий миг достигла его и едва не поглотила.

— Я просто спросил, что случилось, — снова послышалось недовольство, но без малейшего гнева. — Нельзя так грубо реагировать на друзей.

Чуя напряг ослабевшее зрение и сквозь красный туман во мраке попытался рассмотреть «друга». Тот подошел ближе. Черная пирамида постепенно формировалась в человека в длинном плаще с поднятым до подбородка воротником.

— Мори? Что ты тут делаешь? — хрипло процедил Чуя и сразу задохнулся от заполнившей рот крови. Это не кочевник, снова не он. Пора было смириться, что он не придет, потому что лгал с самого начала и до конца. — Принеси вино, — махнул Чуя рукой в сторону бутылки. Та лежала слишком далеко, чтобы дотянуться до нее. — Там яд, наверное, но не важно.

Мори поднял бутылку, опасливо поднес ее к носу, а затем уже смелее отхлебнул.

— Отменное, не повредит. — Он присел рядом и, пока Чуя пил, прощупал тому пульс, дотронулся ладонью лба, словно проводил будничный осмотр пациента. — Кровавая клятва пожирает твой организм, как ожидалось, но скорость поражает. Поздравляю, ты миновал стадию сумасшествия и перешел сразу к финалу, будто кто-то забрал половину времени, если не большую его часть. Мой прогноз: два-три часа, то есть не доживешь до рассвета.

Чуя не отрывался от горлышка бутылки, не глотая, а попросту позволив вину течь по гортани, разъеденной ядовитой кровью, и катиться прямиком в желудок. Он не ощущал ни земляничного вкуса, ни крепости напитка, а чувствовал лишь жар, боль и щемящую тоску с разочарованием. Он умрет один, и не будет никого рядом, когда его сердце остановится.

— Ты спросил, зачем я здесь, — снова заговорил Мори. — У меня к тебе дело. Нужно помешать надзирателям заполучить ключ. Ах, ты ведь ничего не знаешь! — спохватился он в ответ на недоуменный взгляд Чуи. — За Кёкой велась охота из-за ее дара, но сама девочка не могла контролировать способность, и это за нее делал ключ. Хм, скажу честно, я не имею ни малейшего понятия, что тот из себя представляет, но точно известно: она всегда носила вещицу с собой. Кёки больше нет, и ключ исчез. Ты должен найти его раньше надзирателей, а те уже напали на след и вычислили место, где искать.

— Как я это сделаю, если умру через несколько часов?

— Так даже интересней, — улыбнулся Мори. — Ты испытал на себе силу кровавой клятвы и вряд ли захочешь скончаться, как побитая больная собака, потому без дополнительной мотивации выполнишь мою просьбу.

— Я не хочу умирать так. Но разве есть средство, чтобы излечиться? — Чуя всё еще не понимал, к чему тот клонит.

— Нет. Кровавая клятва — навсегда. Даже в другой жизни ты, не помня о принесенном обещании, неосознанно отыщешь того, с кем она тебя связала. Это может длиться бесконечно, и это твое преимущество перед прочими соискателями. А теперь к главному, — торжественно произнес Мори. — Клятва взывает к долгу и убивает, поскольку не ощущает присутствия второй стороны договора. Если же эта сторона вновь появится, всё придет в норму. Ты отправишься в будущее, на двести лет вперед, — он достал стеклянный пузырек, похожий на лабораторную колбу, но запечатанный, — с помощью этого снадобья, отыщешь там переродившуюся Кёку и заберешь у нее ключ. В нашем времени он потерян, но объявился в том. Не спрашивай, как я узнал — у меня есть шпионы.

— Что это? — Чуя неохотно взял «колбу», которую Мори настойчиво пытался всучить. Тот раздраженно вздохнул: пускаться в долгие объяснения он явно не желал.

— Снадобье, созданное британским чародеем по имени Хэнкок. Тут ровно та доза, которой хватит на перемещение, — не больше и не меньше. Действие продлится две недели, после чего, если не выполнишь задание к тому времени, придется принимать «рини»*. Это специально разработанные Хэнкоком пилюли. Вот, — протянул он кошелек, завязанный шнуром. — По одной каждые сутки, чтобы внезапно не вернуться обратно. 

— Мне нужно не в будущее, а в прошлое. Нужно не дать барышне Изуми погибнуть.

«И предотвратить отношения с кочевником», — мысленно добавил Чуя.

— Не получится. Оно совсем не так работает, и снадобья нет. Несколько лет назад, когда я еще работал с отцом Хэнкока в больнице, я позаимствовал у чародея моток бечевки, сплетенной с помощью его способности. Секрет и сила крылась в завязанных на веревке узлах. К сожалению, бечевку выкрали, и подозреваю, это сделали надзиратели, и теперь их братия едва ли не свободно гуляет по пространственным порталам. Впрочем, это могут быть лишь мои домыслы. В любом случае о путешествии в прошлое даже не думай: не выйдет, да и не достигнешь ничего, поскольку слишком трудно изменить то, что уже свершилось. Всё, что нужно, это найти того, кто стал реинкарнацией Кёки, забрать ключ и, — Мори снова горестно вздохнул, — заставить ее отказаться от клятвы. Да, у меня были на нее планы, но теперь она другой человек, так что ни к чему тратить силы на ее спасение. Просто любым способом, хоть уговорами, хоть пытками, заставь ее снять обязательства, а после возвращайся здоровым и невредимым. 

— Ценишь меня? — саркастично ухмыльнулся Чуя.

— Ценю, — ответил тот со всей серьезностью. — Я ценю каждого одаренного, а ты один из тех, кто наиболее важен. Если не заметил, я собственной персоной явился в это болото, поскольку волновался из-за сегодняшнего переполоха в порту. Боялся, что ты оказался в эпицентре, ведь ты у нас любишь махать кулаками и не упустишь хорошую драку.

— Что за переполох? — Чуя выронил кошелек с пилюлями, который пытался привязать к поясу. Кипящая лавой кровь заледенела и подернулась инеем, сердце застыло следом. Драка в порту? Кочевник собирался туда идти за билетами. Что, если… Но нет, разумеется, его там не было. Зачем лгуну там объявляться?

— Странный тип схлестнулся с кое-кем из надзора. Говорили, будто украл что-то из их штаба, но его поймали, ранили и, вероятно, убили. Хотя если и не убили, то несладко бедняге пришлось: раненый да еще и в цепких объятиях Лавкрафта, который утащил его на морское дно. Однако, — со злорадством добавил Мори, — парень из племени северян, а этих дикарей жалеть не стоит.

— Он был в маске? — безжизненным голосом проговорил Чуя.

Нет, это не мог быть кочевник. Не мог быть его безымянный кочевник. Тот ведь обманул Чую и сбежал, так что ему совершенно нечего было там делать. Он никак не мог погибнуть.

— Так и есть! — воскликнул Мори. — Свидетели утверждали, будто странный парень прятал лицо и был весь обвешан лисьими хвостами. Эй-эй, ты куда?! — он удержал Чую, когда тот дернулся, порываясь встать, и толкнул обратно к стене.

— Мне нужно в город, — прошептал Чуя. — Я найду его и спасу. Я справлюсь с Лавкрафтом. Он должен был купить билеты до Шанхая. Больше ничего не надо было делать. Взять билеты и вернуться. Я найду его.

— Успокойся! Это случилось давно, еще днем. Он мертв! — Мори кричал ему на ухо, но Чуя едва слышал. — Если не хочешь думать о себе, подумай о тех, кого погубит служба по контролю, а убийства начнутся массово, когда ключ окажется у них. Это очень важно. Их люди уже там и начали охоту. Ты найдешь раньше, если воспользуешься этим, — Мори вложил в ладонь Чуи коробочку. — Это компас. Капнешь своей крови на стрелку, и та укажет направление, она на любом расстоянии реагирует на человека, с которым ты связал себя клятвой.

— Я спасу его, — как заведенный бормотал Чуя. Если потребуется стереть с лица земли целый город, распотрошить каждого надзирателя, он это сделает.

— Да, обязательно, но сперва спаси себя. Закончится действие снадобья, переместишься в тот же день, где была отправная точка, то есть сюда. И тогда выручишь своего приятеля в маске, и я тоже сдержу обещание: назову имя того, кто повинен в смерти Рэя.

— Я обязательно его спасу. Он ведь не мог погибнуть и просто где-то ждет, что я приду. И я приду за ним, — глухим скрипучим шепотом повторил Чуя.

— Хм, похоже, ты нашел-таки замену своему горячо обожаемому Рэю, которого так преданно любил.

Чуя ничего не сказал. Откупорив пузырек, он разом опустошил его содержимое.

Мир заволокло тьмой, и это была абсолютная чернота, которую через секунду пронзили тоненькие молнии, белые до боли, пищащие и раздражающие назойливостью. В реальности остался лишь мрак и треск разрядов, а когда вселенная с оглушительным грохотом взорвалась, Чуе померещилось, что и он лопнул вместе с ней. Он взорвался и рассеялся на сотни крошечных частичек черноты, а после испарились и они, и тогда не осталось ничего.