Тяжелые двустворчатые двери распахнулись, едва не сорвавшись с петель, и в кабинет ураганом влетел Чуя. Ворвался и, сделав несколько стремительных шагов от порога, застыл.

— Я люблю тебя, — на выдохе выпалил он. Чуя уставился на свою обувь, перевел взгляд на сжатые в кулаки ладони, но выше посмотреть не осмеливался.

Зал советов должен был пустовать, а собрание планировали назначить на завтра. Мерзкий подонок клятвенно заверял, что явится сюда один, но нагло врал. Сделал это специально. Тут находился не только глава клана, но и прочие влиятельные лица, местные и приезжие из других городов. Чуя вмиг приковал всеобщее внимание. Кто-то смотрел с любопытством, как Мори, кто-то с откровенным негодованием, как незнакомка в многослойном кимоно и с веером в руке, а кто-то с усмешкой в ненавистном взоре, где плясали красные огоньки.

— Кто так разговаривает? Мы ничего не слышали. — Пламенно-карие глаза расширились от любопытства, а сам их обладатель шагнул ближе. — Скажи так, чтобы содрогнулись улицы Йокогамы.

«Заметка на будущее: никогда не играть с подлецами и лгунами в азартные игры», — быстро пронеслось в голове.

— Рэй… — Чуя вдохнул поглубже и решился-таки поднять взгляд на подошедшего парня. — Я люблю тебя.

На лице Рэя отразилась задумчивость и печаль, будто его посетило запоздалое раскаяние, но уже спустя пару секунд он разразился истеричным хохотом:

— Ну ты и повеселил! Нет, идиоты вроде тебя всё же не в моем вкусе. — Он отошел к столу, искоса посматривая на Чую и давя смешки, рвущиеся наружу, как икота.

«Уничтожу! — вспыхнула мысль. — Сдохнешь, безродный пес! Я лично отправлю тебя в могилу».

Он горел от стыда, но не мог оправдаться и беззаботно заявить, что всё было шуткой, что это просто забавная шалость, у которой случайно появились свидетели. Теперь их взгляды, полные сочувствия, жалости и снисхождения, прожигали его броню, и он боялся, презирал и хотел ответить тем же: стереть их в пыль.

Чую оглушил хруст камня и звон битого стекла, кто-то испуганно ахнул.

— Накахара, успокойся! — до него долетел чей-то крик, но здание продолжало крошиться под ногами. Землетрясение нарастало, воздух чернел, и мир вокруг дрожал в разноцветном мареве, а в центре разрушения, продолжая криво усмехаться, стоял Рэй.

***

Сколько раз он должен повторить, что ненавидел Рэя, а не любил его? Как долго это должно продолжаться, чтобы его поняли?

Эти проклятые глаза, отливающие краснотой, окружили Чую со всех сторон, а ехидный смех громом звучал в ушах. Спрятаться от кошмара было невозможно. Никак не сбежишь, если превратился в клубок тумана, в расщепленные микрочастицы, если увяз в бездонном болоте, а вокруг — багрянец знакомых глаз и привычное хихиканье, что приводило в бешенство и сводило с ума.

Чуя спятил. Мори обманул: заявил, будто стадия безумия не проявится. Почему все ему лгали? Все и всегда, и даже он сам себе лгал.

Он метался в лихорадке, пытаясь забыться сном, но вместо спокойствия были видения, как будто бы Чуя накурился опиума. Видения из прошлого, спрятанные за разноцветной дымкой, и удушье, словно горло перехватила горячая рука. Он глотал те крохи раскаленного воздуха, что ему доставались, и слышал клокотание крови, которая кипела из-за не выполненной клятвы.

— А-а-а! — От крика боли и ужаса, от предсмертного вопля сердце на секунду сжалось, и Чуя открыл глаза. Крик перерос в истеричный хохот, но на секунду, а затем исчез — всего лишь галлюцинации. Однако мысль о кошмарах, переходящих из сна в реальность, не утешала.

Ехидный смех Рэя постепенно затихал вместе с уходящей темнотой и туманом, который рассеивался в первых утренних лучах. По сияющему светло-синему небу бежали облака, которые лишь поначалу, в первый миг после пробуждения, казались огненными глазами, но почти сразу порозовели, подсвеченные солнцем. Остался только липкий налет воспоминаний.

Боль, ломота, жжение крови, бегущей по венам, тоже превратились в воспоминание из далекой прошлой жизни, а сам он словно родился заново. Чуя сделал глубокий вдох, и его наполнила блаженная легкость, совсем чуть-чуть подпорченная головокружением и вкусом крови. Мори не обманул. И кочевник тоже ни в чем не лгал. Нужно поскорее выполнить задание и вернуться, чтобы отыскать безымянного, спасти его, вызволить из мерзких лап надзирателей и, наверное, сказать, что очень сильно его любит.

Прежде всего Чуя сел и огляделся. Местность оказалась незнакомой: ни высоких деревьев, ни болота, ни прежнего жилища, а лишь мягкий травяной настил и ровные ряды кустов, которые как будто бы кто-то заботливо подстригал. Уж не чужой ли это сад? Если так, то следовало убраться с частной территории. Чуя крепче привязал кошелек с пилюлями к поясу и поспешно зашагал по тропинке, ориентируясь на странное гудение. Где гул, там должны быть люди. Или что-нибудь напоминающее людей. Или как выглядит мир спустя два столетия?

Людей и впрямь почти не осталось. Это могло быть связано с ранним утром, а могло с тем, что по широким черным дорогам мчались повозки: низкие, в половину человеческого роста, и, наоборот, габаритные, похожие на гигантских зверей. Им не было ни конца ни края. Они проносились бешеным потоком и оставляли за собой едкий дым, а время от времени издавали визг, словно поросята, которым отдавили хвост. И главное, ни единой лошади или хотя бы осла — повозки ехали сами. Возможно, именно так работал паровой механизм, который нахваливал кочевник, но нельзя было не признать, что смотрелось это жутко.

Чуя растерянно застыл на тропке, не такой черной и гладкой, как предназначенная для подозрительного транспорта, и отпрянул еще ближе к стене дома, когда сбоку пробежали две девочки. На них были неприлично короткие юбки, а на спине у каждой крепился мешок. Что за чудовищный мир, где маленьких детей заставляли носить тяжеленные грузы да еще и работать ни свет ни заря?

Спустя полминуты появился мужчина в узких брюках и очень странной накидке, обрезанной чуть ниже пояса. Он нес в одной руке тоненький ящик, а в другой держал маленький черный прямоугольник, испускающий слабое свечение, и не отрывал от него взгляда. Мужчина остановился около Чуи, посмотрел на того, словно намеревался что-то сказать, но качнул головой и зашагал дальше.

Придется провести тут, как минимум, две недели. От этой мысли в жилах стыла кровь. Мир будущего был ужасен, и Чуя поспешил вернуться в лесную зону, которая казалась относительно тихой и спокойной. Это уже не было его родным болотом, как раньше, но всё оказалось не столь плохо, как подумалось сначала. Аллеи кустов, протоптанные тропинки и небольшие витые скамеечки, рассчитанные на двух-трех человек, — это был общественный парк, то есть сидеть тут позволялось сколь угодно долго и любому желающему.

Чуя достал из кошелька коробочку, которую вручил ему Мори, и открыл крышку. Компас как компас — ничего примечательного: подписанные стороны света и синяя стрелка, которая указывала на север. Чуя коснулся ее, и под пальцами ощутил тоненький желоб — место для крови, добыть которую казалось проще простого. Вчерашние раны не успели зажить, так что руки были исполосованы бордовыми линиями. Стоило чуть-чуть ковырнуть, как они начнут кровоточить вновь.

Алая нить спустилась от растревоженной раны к компасу и, будто живая и обладающая разумом, аккуратно наполнила выемку. Синий цвет перемешался с красным, и стрелка завертелась. Сделав несколько оборотов, она замерла, когда сменила направление на северо-восточное. Там располагалась его цель, туда и нужно идти, и скоро задание будет исполнено.

Чуя резко вскочил, внутренне ликуя, что не придется тратить лишнее время и принимать «рини», и его взгляд уперся в группу девушек. Те о чем-то весело щебетали и бурно обсуждали, перебивая друг друга. Кто-то из них его цель? Прекрасно. Теперь осталось выяснить, кто именно. Узнать это несложно, и стоит лишь подойти к ним поближе. А через секунду Чуя едва не оглох от испуганного визга, когда, завидев его, девушки бросились врассыпную. Он замер как истукан.

— Маньяк!.. Извращенец!.. Грязный бродяга!.. Я вызову полицию!.. — слышались их выкрики, истеричные и переполненные праведным гневом.

Перед Чуей не было ни души, тем не менее стрелка не двигалась, не меняла направление и не указывала ни на одну из девушек. Их угрозы были пустым звуком и мгновенно таяли в воздухе, да и сами они ничего не значили и не представляли интереса. Вся полиция города, которая бы ополчилась против Чуи, для него не опасна, но он понял одно: с его внешним видом, в грязной одежде и крови с головы до ног, каждый встречный увидит в нем бродягу и маньяка. Переродившаяся Кёка — тоже, она точно так же испугается и убежит. Следовало подумать, как выходить из незавидного положения, и он надеялся, что решение осенит его в пути.

А пока он просто шел туда, куда его направлял компас. Через аккуратный парк, который постепенно перерастал в дикие нехоженые дебри, через шаткий деревянный мост на маленькой быстрой речке, над которой голыми ветвями нависли отцветшие вишни. Гул самоходных повозок становился тише, пока совсем не замолк. Странный чужеродный грохот заменило иным звуком — шуршанием волн.

Чуя беспечно закинул компас в кошелек, едва завидел песчаный берег. Море, вода! Наконец-то. И никого поблизости — должно быть, горожане в этом мире не любили прогулки по пляжу. Одного мгновения хватило, чтобы Чуя оказался у края берега. Ступни вязли в рыхлой почве, но прибой тут же смывал песок и пропитывал подол. Теперь Чуя мог сделать то, о чем мечтал со вчерашнего вечера: умыться. К сожалению, полноценную ванну он принять не мог и одежда по-прежнему была грязной, но зато он больше не выглядел, как монстр, напившийся крови.

Чуя, не поднимаясь, зачерпнул еще пригоршню пенной океанской воды и плеснул в лицо, глубоко вдохнул в надежде, что та проникнет сквозь кожу и утолит жажду. Очутившись рядом с морем, услышав его рокот, он еще сильнее, чем прежде, захотел пить. В городе обязательно должен находится источник пресной воды, пусть даже в городе жуткого будущего. Нужно сегодня же его найти. Отыскать сразу после переродившейся Кёки. Чуя снова достал компас.

— Эй, девочка, здесь нельзя находиться! — голос громко прокатился по пустынному пляжу. — Кто пустил сюда детей?!

Чуя поднялся и обернулся, вместе с тем поспешно оглядываясь. Дети? Какие дети? Секунду назад тут никого не было.

В сотне метров от него стоял мужчина, очевидно появившийся со стороны пирса, и махал руками, пытаясь привлечь внимание Чуи. Где-то вдали чернела точка — еще один человек, но обращались определенно не к нему. Мужчина приближался, и скоро можно было рассмотреть не только, как трепещутся полы светлого пальто и лохматые черные волосы, но и добродушную улыбку и хитрые огоньки в прищуренных карих глазах. Пламенные глаза Рэя — вторых таких нет. Чуя пошатнулся, словно от удара, в груди больно кольнуло, будто бы у него, еще живого, вырвали сердце. Стрелка компаса указывала на приближающегося мужчину.

Пара шагов, доля секунды — и Чуя уже стоял рядом. Улыбка стерлась у того с лица, но мужчина не шевельнулся, когда Чуя осторожно, боясь рассеять мираж, медленно провел рукой по взъерошенным волосам, запутался пальцами в волнистых прядях, и коснулся шеи, почему-то перебинтованной.

— Тебя ранили? — пробормотал Чуя. — Этого не повторится. Я здесь и отныне не допущу, чтобы тебе причинили вред. Я пришел, чтобы оберегать тебя, Рэй.

— Нет, меня зовут Дазай Осаму, а ты… — он нахмурился и отпрянул.

Боковое зрение уловило нечто черное, и Чуя, не раздумывая, ударил. Сгусток тьмы рассыпался, но вмиг собрался и вырос замерзшим фонтаном над головой. Или это был цветок? Его лепестки захлопнулись, пытаясь проглотить и размолоть шипами, но замерли в дюйме от своей жертвы. Воздух раскалился и дрогнул — Чуя, не коснувшись цветка, развеял его в прах.

Противник, худой бледный парень, скривился то ли от боли, то ли от гнева. Его длинный блестящий плащ неестественно изгибался, словно был отдельным разумным созданием, — совсем не так трепетала обычная материя на ветру. Во взгляде, переполненном яростью, почудилось что-то знакомое. Где они могли встречаться раньше?

Догадка посетила внезапно: конечно, это был дом господина Сайджи! Первое нападение завершилось успехом для врага, но теперь Чуя не собирался отступать. Никто не помешает ему разделаться с неприятелем и поквитаться за гибель Кёки. Никто не остановит, ведь здесь нет его контроля — нет кочевника.

Плащ ожил, и его когтистые лапы взмыли вверх. Они походили на щупальца Лавкрафта, но по-металлически жесткие и не были частью человеческого тела. Лапы сомкнулись клещами, но вновь рассыпались, так и не пронзив Чую, — поле, окружившее чародея, никому не по зубам, ни в том мире, ни в этом. А насколько крепка броня неприятеля?

Черная материя приняла удар на себя, и прореха затянулась за мгновение. Враг закрывался на долю секунды быстрее, чем Чуя атаковал, но концентрировался только на обороне. Он отступал, физически ощущая отдачу от силы, с которой пробивалась его защита. Пара секунд — и Чуя доберется-таки до хрупких косточек врага.

Противник вдруг шарахнулся в сторону, отбегая, словно жутко испугался и передумал драться, а плащ взвился широкими лентами. На черной материи возник белый бесформенный силуэт и тут же исчез, мелькнул сбоку, и Чуя пригнулся, когда огромная звериная лапа едва не оторвала ему голову. Хищник в городе? Не понимая, не размышляя и не всматриваясь, Чуя толкнул белую фигуру — хищника, вставшего на дыбы, — ногой в живот. Тот отлетел и плюхнулся в песок.

Несколько метров отделяло от неприятеля в живом плаще. Черные когти стремительно сиганули вниз, но Чуя отпрыгнул и, уже в воздухе развернувшись, обрушил кулак на затылок врага. Он ударил один раз, но противник с коротким стоном упал. Плащ обмяк следом.

— Всем успокоиться! — Командный голос над ухом и ладонь, опустившаяся на плечо, вмиг растворили магическую ауру чародея. Рука показалась чудовищно тяжелой, и Чуя невольно споткнулся.

— Дазай-сан, держите его! Я сейчас, — подал голос хищник. Кашляя, он поднялся. Это оказался обычный молодой парень. Не обычный, впрочем. Вместо рук у него были звериные лапы.

— Сила в даре? Не повезло, — вкрадчиво шепнул мужчина с лицом Рэя, с интонацией Рэя… и со способностью Рэя. Его пальцы крепко сжались. — Я велел успокоиться, тигренок, или нет? — крикнул он хищнику. — Вы вдвоем несравненная боевая пара, надежда и спасение Йокогамы, но появляется этот карапуз и вырубает вас одним ударом. Не стыдно?

— Меня не вырубил! — зло буркнул человек-зверь. Он быстро оправился от травмы и возвращался, угрожающе выпустив когти.

— Так бы и сделал, не вмешайся я, — не согласился тот и убрал руку, которая сдерживала мощь чародея. — Так что забирай Акутагаву и неси в машину — мой грандиозный план полетел коту под хвост. Возвращаемся.

Парень-зверь сердито глянул на Чую, но не ослушался приказа: подхватил безжизненное тело, завернутое в плащ, перекинул через плечо и зашагал прочь.

— Они ведь напали, разве нет? — растерянно проговорил Чуя. — Я защищал нас, Рэй.

— Это мои друзья, а ты, неведомо откуда свалившийся, разрушил наши планы. И я, кажется, назвал свое имя. Ты, вероятно, обознался. — Он вымучено улыбнулся уголком губ, когда Чуя уныло кивнул. — Поскольку ты оказался столь великолепен в бою, я отпущу тебя и не верну туда, откуда ты сбежал, но учти: это первый и последний раз, когда я добрый.

— Откуда я сбежал? — не понял Чуя.

— Наверное, из психиатрической лечебницы, где сегодня не закрыли ворота. Нормальные люди так себя не ведут: не щупают незнакомцев, не зовут их чужими именами и не кидаются на их якобы защиту. Надеюсь, понимаешь и больше такого не повторится.

Он резко развернулся и быстро направился догонять друзей. Нужно было идти за ним, чтобы поскорее выполнить задание Мори, но не осталось сил даже для маленького шага. Чуя сел на песок и невидящим взором уставился перед собой.

Может, он проклят? За что ему всё это? Воспоминания и тоска по Рэю едва стали тускнеть и забываться, как жизнь сводит с его точной копией, и вот уже сердце готово разорваться от обилия чувств. Чуя снова смог увидеть его, дотронуться до него и хотя бы секунду не думать, что это совсем другой человек.

Зачем? Это неправда, его прежний напарник, коллега, друг и объект ненависти давно мертв. Почему же прошлое не оставляет в покое и преследует? Оттого ли, что Чуя сам ищет встречи с прошлым вместо того, чтобы бежать от него? Он должен твердо уяснить и смириться: здесь не Рэй, пусть схож с ним во всем, а переродившаяся в этой эпохе барышня Изуми. Как жестоки насмешки судьбы — он хотел найти их обоих и получил искомое в лице одного человека.

Чуя подобрал компас, стрелка которого не шевелилась — застыла в том направлении, куда ушли парень-зверь, живой плащ и реинкарнация Кёки. Последний был прав: Чуя обознался и повел себя, как умалишенный. Такого впредь не повторится, они совершенно чужие друг другу люди, их ничто кроме клятвы не связывает и нельзя проецировать на него свои чувства, будь то ненависть или любовь. Вот только удастся ли?