У Чуи не было плана, то есть стратегия всё время была одна: ворваться и избивать всех присутствующих, пока те не сознаются в преступлении, не вернут украденное или не умрут. Вероятно, он мог поступить так и сейчас. Но некое шестое чувство, не исключено, что здравый смысл, удерживало от необдуманных действий. Чуе уже пришлось столкнуться на побережье с парой чародеев с боевыми способностями, и никто не гарантировал, что его тут не встретит еще десяток не менее сильных. Плюс тот, кто стал перерождением Кёки, невероятным образом оказался обладателем обнуляющего дара, а значит, мог лишить Чую сверхъестественных сил и сделать уязвимым.

Компас указывал на многоэтажное красное здание, в дверях которого постоянно, на протяжении нескольких часов, мельтешили люди. Чуя следил за домом, скрываясь за углом. В этом мире он был белой вороной, так что в своем старомодном наряде старался не показываться горожанам на глаза.

Время шло, улицы накрывал сумрак. Чуя спрятался туда, где тень сгущалась, когда стрелка компаса дернулась. Из красного здания вышли двое мужчин.

— Подвезти тебя до дамбы или просто до ближайшей канавы? — вежливо поинтересовался незнакомый голос.

— Не то настроение. — Второй человек устало мотнул головой, и темные, по-прежнему взъерошенные волосы колыхнулись в такт. — Отличная погода для прогулки. Ну, или позвоню Ацуши и велю тащиться сюда, потому что машину я ему одолжил не для того, чтобы катать на ней подружек.

— Он вроде Акутагаву домой повез, а не девчонок.

— Он его целый день домой отвозит, что ли? Или, может, его сиделкой подрабатывает, так на сегодня ему выходной никто не давал. Они позорно потерпели поражение и, значит, с другим противником история повторится. Но вместо того чтобы заняться делом, маются ерундой.

— Дазай? — коллега вкрадчиво, с опаской посмотрел собеседнику в глаза. — Тебя подменили? Никогда не видел тебя таким… таким отчаявшимся. Понимаю твое разочарование, но мальчишки не подведут — им и раньше приходилось тяжело, но они справлялись. Кстати, у меня идея! Если тот эспер настолько хорош, завербуем его в команду.

— Ни за что! Нам не нужен мелкий засранец с поехавшей крышей.

— Это потому, что мы без того уже терпим одного тебя и второго не потянем? Впрочем, решать-то всё равно не нам.

— Решать ему. Но надеюсь, наши пути никогда не пересекутся. И вообще, ты мне надоел за целый день, так что иди, куда собирался и не мешай. Это тебя никто не ждет, а у меня насыщенная личная жизнь.

Похоже, насыщенная жизнь заключалась в том, что он неподвижно стоял на пешеходной дорожке и смотрел себе под ноги. Он остался один, но никуда не шел и ничего не делал. Интересно, Рэй становился таким, когда его не видели, и таилось ли что-то невысказанное в глубине души? Было ли что-то, что заставляло носить маску ехидства и подлости, а после толкнуло покончить с собой? Рэй был единственным близким человеком, но Чуя никогда даже не пытался его понять. Может, эта встреча не случайна и он не проклят, а ему дали второй шанс? Это шанс разобраться, почему Рэй предпочел смерть. Тогда он окончательно отпустит прошлое.

— Отличный вечер для прогулки, — на притихшей улице отчетливо послышалось бормотание. Дазай развернулся кругом и посмотрел высоко наверх. — Йокогама Эйр-лайн благодарит за выбор и желает приятного полета… Почему я раньше об этом не подумал?

Он шагнул обратно к красному зданию. Сделал шаг и отпрянул, когда со скрежетом и грохотом, наперерез, прямо на пешеходную дорогу, едва не врезавшись в стену, вылетел самоходный транспорт. Из него стремительно вынырнули два человека. Подскочив к ошеломленному и застывшему Дазаю, один ударил под дых, а второй скрутив ему руки за спиной, затолкал в машину.

Что делать? Чуя растерялся на бесконечную секунду — металлическая коробка была абсолютно гладкая, так, что не за что зацепиться. Времени не было — та зарычала, собираясь отъехать. По глазам резануло отражение света. Окна! Чуя ударил по стеклу и теперь смог оторвать кусок от металлической ловушки, открывая Дазаю путь на свободу. Но вместо пленника наружу выбрались похитители. Те же двое. Через миг, впрочем, оба уже лежали без чувств в проломленной плитке пешеходной дорожки.

— Надеюсь, эти не друзья, — бросил Чуя, когда из машины наконец-то показался Дазай. Тот криво улыбнулся потемневшими от крови губами и медленно поплелся к зданию. Неужели за короткое время его успели избить?

— Не уйдешь! — крикнула внезапно появившаяся девушка. Рано расслабились — врагов оказалось не двое. — Отдай ключ!

Что-то щелкнуло и хлопнуло, будто взорвали фейерверк. Дазай резко остановился, сделал еще шаг и врезался в стену, сполз на землю и замер. Умер? Этого не могло случиться. Чуя прислушался к себе — он непременно ощутит смерть того, с кем связан клятвой. Но изменений не было.

Девушка подбежала к Дазаю. Чтобы добить? Тонкая фигура в длинном плаще, собранные в хвост на затылке волосы, маска, закрывающая пол-лица, — Чуя узнал ее. Она развернулась, услышав шум, и вскинула руку, в которой держала небольшой черный предмет, изогнутый под прямым углом. Эта штука палила невидимыми фейерверками? Чуя перехватил ее запястье и нажал на кисть, девушка вскрикнула и выронила оружие.

— Кто ты? Кто прислал тебя? — прошипел Чуя, прижимая девушку к стене, надавливая одной рукой ей на шею, едва не раскрашивая ее кости и каменную кладку. — Зачем ты убила Кёку?

— Как она скажет, если ты душишь ее, балбес? — прозвучал тихий знакомый голос. Дазай был жив и даже не выглядел раненым. Просто усталым.

Девушка еще не отчаялась освободиться, но Чуя даже не замечал ее слабых попыток. Вместо выдохов из горла вырывались хрипы, а из больших черных глаз катились слезы. Чуя отступил — она всё равно не сможет убежать, а от мертвой он сведений не получит. В действительности информация требовалась одна: что такое ключ?

Незнакомка всхлипнула и осела вниз. Она закрыла голову руками, будто собиралась завернуться в кокон и рыдать. Через миг Чуя понял, что сделала девушка и для чего, но было уже поздно.

От грохота заложило уши, а взрывная волна сбила с ног. Связь с реальностью на мгновение исчезла, а когда появилась вновь, Чуя обнаружил, что лежит среди обломков и его легкие забиты известковой пылью. Сквозь дымовую завесу он увидел сидящего на прежнем месте Дазая. Тот тихонько кашлял, закрывшись рукавом. Машина уехала, девушка в маске всё же сбежала, а вместе с ней еще двое похитителей.

— Опять я ее упустил! — хрипло процедил Чуя. — А всё из-за того, что мне пришлось разбираться со всеми, пока ты сидел сложа руки. Как будто защитить себя не мог. Ты вроде взрослый, по крайней мере выглядишь взрослым мужчиной, а не дрался. Сколько тебе лет?

— Тридцать, — невозмутимо ответил Дазай. Его совсем не задевали упреки в слабости. — И что? Если в той секте, из которой ты сюда впервые нос показал, все и каждый обязан кулаки в кровь сбивать, то не думай, что в реальном мире люди живут по вашим законам. Мне не надо драться, у меня есть мозги. Я с шестнадцати лет сижу в управлении, а такие, как ты, выполняют грязную работу и подставляются под пули.

— Под пули? — переспросил Чуя. Дазай выковырнул из камня металлическую горошину. — А, я видел такое у европейцев! Но оружие трусливых людей у нас не в чести.

— Откуда ты свалился такой? — нахмурился Дазай. — Рассуждения у тебя странные, поведение не лучше, а одежда… — он скривился. — Воняет за километр. Раз уж ты меня спас, теперь по-настоящему, то я тоже тебе помогу. Здесь неподалеку есть магазинчик. Пойдем. А то скоро полиция нагрянет, а у тебя, судя по всему, даже документов нет.

Он насвистывал простенькую мелодию себе под нос и временами бросал косые взгляды на Чую — следил, чтобы тот не отставал. Наверное, таким был бы Рэй, доживи он до тех же лет. Жаль, уже не проверить.

Дазай резко остановился, замерев на кромке пешеходной тропинки. На расстоянии вытянутой руки пронеслась машина.

— Что случилось? — взволнованно поинтересовался Чуя.

— Нам нужно на другую сторону улицы.

— Так пойдем, — Чуя нетерпеливо дернул плечами и шагнул прямо под машинный поток. Подумаешь, всего-то бегущие повозки, пусть и бешеные! Чем они могли навредить? Чуя сам недавно видел, как люди спокойно переходили широкие трассы по нарисованным белым полосам, возле которых они остановились и сейчас. Он шагнул, но не успел ступить на дорогу, как его потянуло назад.

— Что это еще такое?! — брыкнулся он, чувствуя, как натянулся воротник, за который его поймал Дазай.

— Пока нельзя, — пояснил тот. — Машины не остановятся, собьют и размажут по асфальту.

— Как они меня собьют?

— Меня, — устало вздохнул Дазай. — Я ведь не ты и не могу, подобно мартышке, прыгать из стороны в сторону.

— Что ты вообще умеешь, кроме как отсиживаться в тылу и плакать, когда тебя бьют? — Чуя снова хотел отстраниться, но пальцы, отпустившие воротник, сомкнулись на его ладони. Да, так было надежней. По крайней мере Дазай умел удерживать рядом с собой. Удерживал крепко, уверенно, с проникающим сквозь перчатку теплом, и заговоренная кровь отзывалась на того, с кем была связана клятвой, противилась желанию сбежать.

— Видишь на столбе зеленого человечка? — наклонившись, прошептал Дазай. Он указал вперед перед собой, и Чуя растерянно мотнул головой. — Когда увидишь, тогда пойдем.

Неужели в этом дурацком мире действиями людей управляют всякие человечки, да еще и зеленые? Как славно, что реинкарнация Кёки найдена и Чуя не задержится тут дольше положенного. А пока следовало немного потерпеть. Потерпеть реалии двадцать первого века, человека, поразительно похожего на Рэя, и даже то, как нежно его пальцы поглаживают ладонь. Если закрыть глаза и забыть обо всём на свете, на мгновение можно подумать, что рядом снова оказался его кочевник. Ведь в конце концов Чуя привык ко лжи.

Человечек всё-таки появился. Маленький, светящийся фонарем в круге, и ставший сигналом замереть для машин и двигаться — для людей. Чуя рванул вперед, дернув руку из плена чужих пальцев. Дазай был чужим, сколько себя ни обманывай.

Колокольчик на двери весело зазвенел, когда они вошли в застекленное, играющее разноцветными огнями здание. Магазин пестрил полками с одеждой, а за длинным прилавком стояла девушка.

— Добрый вечер, котеночек, — слащаво проворковал Дазай и, упираясь ладонями в стол, почти лег на него. Продавщица воровато огляделась, и на щеках вспыхнул румянец.

— У меня рабочий день еще не закончился, — смутилась она.

— Понятно, — отпрянул он обратно и вмиг охладевшим тоном добавил: — Срочно надо кое-что прикупить. Где отдел с детской одеждой?

Девушка побледнела, и Чуя, секунду назад с любопытством вертевший головой, мгновенно потерял интерес к разнообразию на полках.

— У тебя есть ребенок? Мог бы и предупредить, — пролепетала девушка. Ее губы дрожали и, казалось, она вот-вот расплачется. — Это там. Мальчик или девочка? Я позову кого-нибудь помочь.

— Не надо, — с прежней резкостью ответил Дазай. — Я знаю размер. Мальчик, как ни странно, хотя я тоже сначала принял его за девочку. Одежда для него, — бросил он мимолетный взгляд на Чую. — И еще попрошу воспользоваться вашим душем.

— Да. — На развернутый ответ у нее не хватило слов — продавщица лишилась дара речи и ограничилась кивком.

Двумя пальцами, с брезгливостью, Дазай молча подцепил рукав Чуи и потянул, вынуждая идти следом. Они миновали торговый зал и, пройдя через неприметную увешанную табличками дверь, очутились в узком коридоре, стены и пол которого были покрыты гладкой блестящей плиткой. В воздухе витала сырость, но не промозглая, а та, что бывает возле кипящего гейзера.

— Здесь найдешь всё, что надо, — Дазай отодвинул перегородку из матового непроницаемого стекла и жестом пригласил шагнуть через высокий порог. — Мыло, шампунь, вот полотенце тоже есть, вода, — он нажал на серебристый рычаг, повернул, показывая, как пользоваться диковинными приспособлениями. — Холодная и горячая. Разберешься? И сними наконец эти тряпки, вымазанные в какой-то дряни. Я принесу что-нибудь нормальное.

Нормальное? Как же! Из детского-то отдела.

Даже если придется снова нацепить на себя старую одежду, Чуя с удовольствием смыл кровь, которая коркой налипла на тело. Через несколько минут он почувствовал себя отдохнувшим. Теплая, мягкая и чуть сладковатая (не добавляли ли туда в этом времени сахар?) вода стерла не только грязь, но и усталость.

Из коридора не доносилось ни звука — вероятно, там никого не было. Чуя распахнул дверцу, и в окутанную паром кабинку хлынул ледяной поток воздуха так, что возникла острая необходимость завернуться во что-то теплое, хоть в перепачканную кровью старую одежду. Он протянул руку, чтобы на вешалке сбоку от себя найти свои вещи, на ощупь, поскольку не мог отвернуться — прямо за порогом неподвижно стоял Дазай.

Тот превратился в каменное изваяние, и если бы не живой блеск безумия и одержимости в глазах, его можно было принять за статую. С мокрых волос падали капельки воды и, обдавая холодом, катились по рукам и спине, но Чую пробрал озноб лишь от взгляда Дазая. Глаза в глаза, затем на губы, с которых Чуя машинально слизал сладость, на плечи и обнаженный торс, и ниже на полотенце, обернутое вокруг бедер. Сколько раз Чуя видел подобный взгляд? Не перечесть. Казалось, стоит лишь на миг отвлечься, и Дазай окончательно перевоплотится в Рэя с его неизменной кровожадной улыбкой и ножом, которым вспарывал животы жертвам и рубил кости. Превратится и нападет, как прежде совершенно забыв, что Чуя не его испуганный олененок, а охотник-гепард.

Однако этого никогда не случится, и перед ним не Рэй. Потому что старше и живет в далеком будущем, а еще потому что тот давно мертв. Чуя едва уловимо мотнул головой, убеждая сам себя.

— Я всё принес, — послышался неуверенный голос. — Переоденься.

Дазай против воли отвернулся и тяжело втянул воздух, как дикий зверь рядом с желанной добычей. Он словно собирался запомнить запах.

— И впредь не попадайся мне на глаза, — бросил он напоследок, спешно ретируясь.

На полу в коридоре лежало два бумажных пакета.

***

Юката была впрямь старой, к тому же пропитанной кровью и заляпанной грязью, но расставаться с ней не хотелось. Пригодится через две недели, когда у зелья кончится действие. Чуя положил прежнюю одежду в пакет из магазина.

Дазай угадал с размером. Чуя больше не выделялся старомодным видом. Узкие брюки, наподобие тех, что носили большинство мужчин в городе, белая рубашка, которая почти пряталась за жилетом и чересчур коротким, словно нарочно обрезанным, пиджаком, и непривычно закрытая обувь — новое облачение позволило спокойно разгуливать в толпе и не привлекать внимание. Впрочем по городу он всё равно не бродил — отыскал местонахождение того, с кем связан клятвой, и теперь просто ждал. Это был многоэтажный дом, а точнее определить было нельзя, поскольку для этого пришлось бы заходить внутрь — абсолютно лишние действия. Достаточно наблюдать со стороны.

Облокотившись на стену соседнего здания, Чуя всматривался в окна, как будто надеялся увидеть там Дазая, но те горели слишком высоко, и за ними мелькали невнятные темные силуэты. Мимо изредка проходили люди, но тоже казались лишь тенями.

— Снова ты? — одна из множества черных фигур остановилась. Полное сходство с тенью ей придавала длиннополая одежда, которая подрагивала рваными краями.

— О, плащик, привет, — Чуя по-приятельски помахал ему рукой, не отвлекаясь от наблюдения за домом и вместе с тем пытаясь вспомнить, как зовут парня.

— Никак не откажешься от своих планов? — сухо процедил тот, проследив за взглядом Чуи. — Помочь?

Два широких лезвия устремились вперед. Чуя шагнул в сторону и, как в плавном танце, навстречу сопернику. За спиной хрустнула кирпичная стена, но до него не долетело ни крошки от маленького взрыва. Увернувшись от второй волны тонких клинков, Чуя сжал ладонь противника. Тот вздрогнул и в ту же секунду упал как подкошенный, не успев удивиться и отреагировать, как беспомощный колосок в поле под ножами жнеца. Чуя заломил тому руку за спину и нажал коленом на позвоночник, надежно придавливая к земле.

— Убей. Чего ждешь? — прошипел противник. — Пока Расёмон не разорвал тебя.

Расёмон? Чудак дал имя плащу?

— Ты друг Дазая, — невозмутимо ответил Чуя, — и значит, я не причиню тебе вреда. А если нападешь первый, я развею твои тряпки в прах. Уяснил, Акутагава? — он вспомнил имя парня, но тот не мог даже кивнуть в ответ. Оставалось рассчитывать на его благоразумие, на то, что он больше не полезет в драку.

— Как работает твоя способность? — внимательно посмотрел он на Чую, словно объяснение написано у того на лбу. Ни в тоне, ни в выражении не читалось прежнего гнева, зато появилась искренняя заинтересованность. — Ты правда друг и не собирался никого убивать?

— Я думал, что вы с человеком-зверем хотите убить Дазая и меня, и защищался. Он, между прочим, мой старый приятель, — без зазрения совести соврал Чуя. — Я могу управлять пространством вокруг, и только что сделал тебя чуточку тяжелее, примерно в десять раз.

Акутагава задумчиво кивнул — должно быть, никогда не сталкивался с подобной способностью — взял что-то светлое и объемное с пешеходной дорожки и молча продолжил путь. Вскоре он скрылся в полумраке позднего вечера. На тропе светлело нечто небольшое, круглое и розоватое — очевидно, Акутагава нес сумку с продуктами, и те рассыпались в битве.

«Ничего отвратительного ведь я не делаю, и не каждый выдержит двести лет без еды. Хорошо, что темно и почти ничего не видно», — подумал Чуя, подбирая предмет. Под пальцами, сквозь перчатки, ощущалась шершавая, но мягкая кожура. Фрукт почти не имел запаха и на вкус своей легкой сладостью напоминал воду, так что вряд ли мог утолить голод, а лишь самую малость заглушить его.

— Хочешь есть? — Акутагава внезапно возник из сумрака.

— Нет, — беззаботно мотнул головой Чуя и выбросил фрукт в темный проем между домами.

— Если подбираешь продукты с тротуара, — логично рассудил тот, — то либо у тебя очень плохо с головой, либо очень голоден.

Скорее, и то, и другое. Отчего этот чудак такой настырный, не уходит, а, уходя, возвращается через минуту? Что ему надо? Но Чуя не спрашивал, а молчал, ожидая объяснений.

— Угощайся, — протянул Акутагава небольшую бумажную коробку и, когда Чуя протестующе замахал рукой, уныло добавил: — Я ждал гостей и накупил всего, но никто не пришел, а я не любитель всего этого: фастфуда и алкоголя.

— Уверен? — с подозрением спросил Чуя, в то время как рука сама собой тянулась к предложенной бутылке. Акутагава кивнул. — В одиночку я не буду.

Впрочем через несколько секунд он залпом опустошил половину. Не столь хорошо, как из погребов господина Сайджи, но согревало не хуже и оставляло пряно-ягодное послевкусие. Акутагава, судя по всему, вправду не привык к вину — после первого же глотка закашлялся и, едва дыша, вернул бутылку. Забавный парень, и отчего-то не спешил уходить.

— Здесь не слишком удобно, не находишь? — Чуя закинул вино и не открытую картонную коробочку обратно в пакет, обнял Акутагаву одной рукой и крепко прижал к себе. — Не делай ничего, не вырывайся. Можешь мне доверять.

Твердая почва уплыла, пешеходная дорожка куда-то исчезла, и земля осталась далеко внизу, а сами они были легче воздуха. Через несколько шагов и мгновений полет завершился.

— Где мы? — Акутагава пошатнулся, едва под ногами возникла опора. Усилившийся ветер, пожалуй, мог свалить беднягу, и Чуя поспешно сел и махнул рукой, призывая сделать то же самое.

— На крыше. Тут спокойно, никто не мешает и, — он задрал голову и посмотрел на почерневшее небо, где тускло мигали звезды, — красиво.

— Ага.

Новый знакомый оказался немногословным, задумчивым и угрюмым, но некоторое время спустя и после пары глотков вина беседа всё-таки завязалась.

Он вырос на улицах Йокогамы, вечно замерзший и голодный, в ежедневной борьбе за жизнь и место под солнцем. Тяготы закалили характер, но заморозили чувства, и оттого во взгляде и речах не слышалось ни энергии ни эмоций. Он казался пустой оболочкой, за которой не было места жизни. И о прошлом, и о нынешней работе в портовой мафии, и о способности превращать одежду в оружие он рассказывал сухо и уныло, словно заводная кукла. Выслушивал истории Чуи о его похождениях по стране и масштабных сражениях он с тем же настроением.

— У тебя есть мечта? — Взгляд снова устремился в бесконечную черноту, которая раскинулась над городом. — Я бы хотел сидеть здесь, близко-близко к небу и звездам, где слышен только ветер и тишина, рядом с тем, кого люблю. — Акутагава ошарашенно уставился на Чую и даже попытался отодвинуться, но вместо этого неуверенно поерзал на месте. — Да не про тебя, — Чуя шутливо толкнул собеседника, и тот повалился. — Ты просто собутыльник, причем довольно слабый. А мое желание не осуществимо, мы не можем воспарить ввысь вдвоем, потому что тот человек тоже одаренный и контакт с ним лишает способности.

— Это Дазай?! — похоже, Акутагава удивился еще сильней, чем прежде, высказав предположение. — Так вот зачем ты следишь за его домом!

— Нет. Человек, которого я люблю, давно умер.

Прозвучало, как приговор: кочевник действительно мертв. Правду можно отрицать сколько угодно, но от того она не перестанет быть правдой. Мириться с ней или отвергать — не имело значения. Через две недели Чуя вернется, чтобы воплотить их план в реальность, чтобы быть рядом с безымянным кочевником. Всё случится так, как тот и предрекал, но со сменой ролей: его сердце остановилось, очередь за Чуей.

— Я придумал, — чуть слышно подал голос Акутагава, и его снова повело вбок, но теперь он уткнулся лицом в плечо Чуи и тихо засопел, бормоча сквозь окутывающий сон: — Странно. Я тоже так хочу.

Что придумал и чего хотел? Он совсем не умел пить и оттого нес неразборчивую чушь. К тому же выглядел чрезвычайно болезненным и едва ли способным пережить сквозняк на крыше. Нельзя было задерживаться здесь слишком долго.

Чуя не ориентировался в городе, и адрес, который Акутагава промямлил заплетающимся языком, нисколько не помог в поисках. После недолгих скитаний, однако, они добрели до нужного дома, но справиться с дверным замком оказалось задачей не из простых. Ключи звенели, царапались, не желали попадать в замочную скважину, падали, уворачивались и, скользя, опять промахивались мимо.

— Рюноске, ты? — послышался взволнованный голос, и дверь широко распахнулась.

Плащ иглами взметнулся вверх, инстинктивно защищая хозяина, когда Акутагава неловко отпрянул. Чуя поймал его, подхватив на руки и разворачиваясь кругом, — сам он без труда разбил бы атаку Расёмона, а несчастному, открывшему дверь, могло не повезти.

— Не буянь, — сердито шепнул он. — Простите за вторжение, он слегка пьян, но если вы скажете, где спальня, то мы… — Чуя нерешительно повернулся, поднял взгляд и вмиг забыл, что нужно говорить. На пороге стояла девушка, черные волосы которой обрамляли бледное лицо и отчего глаза казались еще ярче и выразительней. Прежде эти глаза светились яростью, страхом и болью, а сейчас впервые — смущением и испугом. Прикрыв лицо ладонью, она махнула рукой вглубь коридора.

— Поставь меня на место, я сам могу идти, — недовольно пробурчал Акутагава, но вопреки своим словам лишь крепче обнял Чую. — И не смотри на нее.

— Ничего ты не можешь. И я ни на кого не смотрю. Почему не сказал, что живешь с девушкой? — Чуя прошел в указанном направлении, открыл дверь, бросил ношу на кровать, но не успел сделать даже пары шагов к выходу.

— Подожди! — окликнул его Акутагава. Он, качаясь, сидел на постели. — Предупреждаю: не смей глядеть в ее сторону. Гин не девушка, а моя сестра, и я убью за нее любого, кто пальцем посмеет тронуть. И тебя тоже убью.

— Ладно-ладно. Я собирался извиниться, но сейчас и этого делать не стану, а просто уйду.

Его сестра — вот и объяснение, почему они так похожи и отчего на побережье Чуя их перепутал: ослепленный боевым пылом и гневом, решил, что столкнулся с Акутагавой в особняке Сайджи. Но теперь наконец он нашел неуловимую девушку в маске, которая повинна в кончине барышни Изуми и в его собственной, и в гибели кочевника. Смерть безымянного он никому и никогда не простит.

«Мне жаль, Рюноске. Сестра она тебе или нет, но она разрушила жизни и судьбы дорогих мне людей. Я не проявлю ни жалости, ни снисхождения».

Чуя заглянул в соседнюю комнату. Застеленная кровать, два небольших шкафчика, письменный стол, и не единой живой души. Входная дверь была заперта помимо замка на цепочку изнутри, но всё же квартира пустовала и тонула в вязкой тишине, в которой Чуя слышал только собственные шаги.

Девушка в маске ускользнула в очередной раз. Что, если она прямо сейчас снова попытается разделаться с Дазаем? А ведь тот совсем беспомощный, если его не охранять. Следовало вернуться как можно скорее.

Чуя открыл окно. Высоко. Он легко шагнул в темноту ночного города, в дрожащий и раскаленный докрасна воздух.