Карма настигла его — слишком легко и быстро он пошел на измену. Но разве Чуя мог поступить иначе? Какой же он глупый и слабый, если без оглядки влюбился в самого омерзительного человека в мире, потому отныне ничего не оставалось кроме как подставлять разгоряченное лицо холодному соленому ветру и глотать обжигающее вино со слезами. Впрочем, не хватало еще реветь из-за конченой мрази! Это были не слезы, а морские брызги — именно они стекали жгучими каплями по лицу, разъедая глаза и горло.

Вино, хоть и оказалось прескверным, разогнало кровь, и сердце вернуло неровный ритм. Чуя кривился от каждого глотка, но сейчас количество было важнее качества, так что он потратил все деньги на три бутылки довольно дешевого пойла. Отвратительная кислятина. Однако боль в желудке — ничто в сравнении с тем, что ждет его уже завтра вечером, когда придется вернуться домой, не достигнув результатов.

— Я доберусь до причала, даже если придется выкашлять всю кровь без остатка вместе с внутренностями! — мрачно пообещал Чуя и отправил уже вторую по счету бутылку вдаль. Через миг та исчезла во мраке неба и моря, чтобы плюхнуться в воду за несколько километров от пирса. И там, двести лет назад, Чуя встретится с кочевником где-то в ночи. Больше никакого обмана, притворства, и веры никому тоже не будет.

Хотя он заплатил бы любую цену, пожертвовал желанной свободой, лишь бы оказаться рядом с Безымянным прямо сейчас, без промедления и томительного ожидания.

— Знал, что найду тебя здесь, — непривычно мягкий тон пронзил подобно разряду молнии, заставив сердце замереть вновь. Чуя сердито глотнул вина. — Ночь холодная, простынешь.

На плечи легло старое пальто, но Чуя дерганным движением его смахнул и, не глядя на Дазая, пробурчал:

— Мне не нужно. Оно твое, считай прощальным подарком и порви, сожги или просто отправь в помойку.

— Так ты вправду купил его для меня? Это другое дело. Мне идет? — через минуту молчания спросил он, присаживаясь рядом и укутывая Чую в свое пальто. Холод внезапно сменился теплом, проникающим внутрь и обволакивающим снаружи, и родным запахом, в котором хотелось утонуть, блаженно закрыв глаза. — Гадость, — поморщился Дазай, отдавая Чуе бутылку, которую в какой-то момент незаметно отобрал. Улыбнулся, глядя на того в упор, будто чем-то любуясь. Действительно, черное было ему к лицу. — Ты плачешь? — сказал он вдруг, и Чуя обескураженно отвернулся. — Из-за меня? Разумеется.

— Не выдумывай!.. Это был первый и последний раз.

— Да, это опрометчиво и неразумно, и впредь воздержись от подобного. Слезы из таких ледяных глаз наверное колют не хуже ножей.

— Зачем?..

Чуя вздрогнул, и дыхание перехватило, когда Дазай обхватил его за спиной одной рукой и прижался губами к его шее. После того, что случилось, что этот подонок наговорил и сделал, у него хватало наглости вести себя так, будто минувшего дня не было вовсе. От его поцелуев шумело в ушах и загоралась кровь, от того, как его ладонь плотно прижималась к Чуе, блуждала по груди, забираясь под рубашку, проходилась до низа живота, в паху ныло и тянуло. Каким надо быть идиотом, чтобы попасться на ту же удочку?! Черный омут, бурлящий под ногами, скручивался воронкой и захлестывал с головой, низвергал на дно, и мир снова сокращался до размеров маленькой точки. В его вселенной осталось место лишь для одного человека.

— Дазай, ты…

— Мразь. Помню, — закончил за него Дазай хриплым шепотом, который обдавал жарким дыханием и прокатывался волной мурашек по телу. — Я не поменяюсь. Тебе придется смириться и любить меня таким.

Как самоуверенно! Чуя невольно усмехнулся. Мгновенно спрятал улыбку, наклонив голову набок, открываясь поцелуям, которые становились всё смелее, и Дазай легонько прикусывал его кожу на шее, очерчивал позвонки едва осязаемыми движениями языка.

Да, пусть Дазай тысячу раз прав, утверждая, что Чуя его любит, но всё равно никогда не должен услышать признания. Эти слова только для того, кто давно мертв. Для Рэя? Чуя неуловимо мотнул головой так, чтобы не спугнуть Дазая, но ответить на мысленный вопрос. Для кочевника. Но сейчас тот был таким далеким, недосягаемым и казался несуществовавшим никогда. Кочевник был сном, по крайней мере сейчас, пока рядом Дазай. Да, тот несомненно мразь, эгоист и подонок, и затмевал собой всех, с легкостью стирая память о прошлом, зато был здесь, в настоящем, не призрачным, горячим и желанным, страстным и возбуждающим.

В темных волнах послышался всплеск — Чуя выронил полупустую бутылку и вместо нее обхватил ближайший из прутьев бортового ограждения. Стоит на миг потерять контроль, и свалишься в бездонную пучину моря. Пирс высокий, от удара можно даже разбиться — и возможно, это не самая дурная идея. Больше всего на свете Чуя хотел бы потерять контроль.

Отключить разум и сорваться. Поставить Дазая на четвереньки, связать его же собственными бинтами и трахнуть, беспомощного и обездвиженного, прямо тут, на безлюдном побережье. Сразу и без подготовки. Чтобы наслаждаться завываниями холодного ветра вперемешку с умоляющими рваными вскриками и стонами, смотреть на дрожащие и онемевшие от пут руки и целовать холодные пальцы, пока насаживает на свой член.

Возможно, этого хватит, чтобы покинуть мир и ни о чем не сожалеть. Чтобы спокойно уйти, достаточно ли будет лишь единожды обладать человеком, в которого влюблен, безумно и неудержимо? Безнадежно и безответно.

— Зачем? — Чуя поймал руку Дазая и крепко сжал. — Для чего искал меня и ведешь себя так? Если это всё до последнего слова ложь, то зачем?

— Чтобы не скучать в одиночестве, конечно же, — Дазай прервал поцелуи и достал из кармана своего старого пальто телефон. — А то у некоторых сегодня свидание, и мне стало завидно, совсем чуть-чуть. Если конкретно, то свидание у Ацуши. Я переписывался с ним, когда ты рассказал, как компас реагировал на него, и даже выпросил фото его подружки. Хочешь посмотреть?

— Сволочь ты, Дазай! — Чуя захлебнулся возмущением и злобно глянул на Дазая. Тот спокойно листал что-то в мобильнике. Спонтанное желание швырнуть телефон подальше вместе с его хозяином быстро улетучилось, когда Чуя глубоко вздохнул, демонстративно отвернулся и даже отодвинулся. — Я смирился, что тебе наплевать на меня и на мою жизнь, но всему должен быть предел. Ты, помнится, что-то говорил о своих чувствах. Так вот у меня они тоже есть, я живой человек, а не пустое место и не кукла, которую можно выбрасывать за ненадобностью и приносить обратно домой, когда захотелось развлечься. Я не хочу смотреть ни на девушек тигра, ни… на твоих, — тихо добавил он.

— Я думал, тебе станет любопытно. Меня эта особа очень заинтересовала, как, впрочем, и ее тетка, которая даже в чем-то чуднее племянницы. Давай я тебе расскажу о них, если не желаешь посмотреть сам, — Дазай придвинулся ближе, опасно пошатнулся и, едва не сверзившись в бурлящую пучину, обхватил Чую свободной рукой. Притворщик. — Представляешь, чуть не упал. Ты бы прыгнул за мной? — горячий шепот обжег ухо. — Так вот, о чем я? Ацуши познакомился с весьма интригующей девушкой, которая, несмотря на юный возраст, вскружила мальчику голову менее, чем за пару недель. Однако ничего удивительного — тигренок-то по-младенчески наивен и порой тупит похлеще тебя. Девица та со странностями: одевается в традиционную одежду, изъясняется стилем несовременным, нет у нее ни семьи, ни прошлого, то возникнет, то потеряется, как сквозь землю провалилась, после смерти матери ее якобы пытались продать миллионеру, но тётя помогла сбежать, а еще она эспер, но дар свой тщательно скрывает. Новый, нигде не учтенный эспер, надо отметить. У меня на каждого досье. Почти на каждого, но если с Николаем из закрытого клуба всё ясно — иностранец, то она и вовсе тайна за семью печатями. Что касается тетки, то она заменяет девочке родителей, то есть является ее опекуном. Посмотрел я на эту Коё Озаки и, знаешь, будто на средневековую гравюру гляжу, а не на обычную женщину. В общем, подозрительные обе, — подытожил Дазай. — Точно не хочешь увидеть ту девчонку? А если я скажу, — он наклонился еще ниже и почти коснулся губами щеки Чуи, — что избранницу тигра зовут Кёка Изуми?

Дазай уже почти насильно совал телефон Чуе под нос, чтобы тот наконец-то соизволил взглянуть на фотографию. С экрана смотрела и робко улыбалась девчонка с черными, собранными в два хвостика волосами, одетая в темно-синее кимоно. Такая же, как прежде. Сердце горьким тугим комом подпрыгнуло к горлу и оборвалось, голова закружилась, и кровь заколотилась в висках.

— Она? — Дазай говорил будто сквозь толщу воды, приглушенно и слабо. — Я знал, что не могу быть реинкарнацией твоей барышни Изуми.

— Она не моя, — машинально поправил Чуя. Он не в силах был оторвать взгляд от изображения, не понимая собственных чувств. Не умерла, а просто обрекла на мучительную смерть того, кто поклялся ее оберегать. Сбежала, зная, что ждет другого человека. Вот оно бессердечие и эгоизм в истинном проявлении, а вовсе не в поведении Дазая. Сама или с помощью опекуна переместилась на два века вперед, а то золотое облако и раскаты молний были временным порталом.

— Если бы я дал тебе свободу от клятвы, — тихо продолжал тот, — ты бы сразу исчез, не стал бы искать ту, с кем по-настоящему связан кровавым ритуалом, вернулся бы домой и только там понял, что ошибся. Умер бы там, а я больше ничего не смог бы сделать, навсегда потерял бы тебя. А я не могу, — Дазай со вздохом уткнулся Чуе в плечо, будто устал и сломлен. — Не могу этого допустить. Я столько раз всё терял, что не пережил бы этого снова. Видишь, малыш, — он поднял голову и даже выдавил жалкое подобие улыбки, — я снова оказался прав: твой компас сломан, раз указывает на меня.

— Нет, всё верно, компас не лжет, — Чуя посмотрел на Дазая, словно увидел того впервые, происходящее плыло как во сне, как в густом раскаленном и липком мареве. Он коснулся его волос, спутанных от ветра, пальцами провел вниз от виска по линии скул, задержался на губах, мягких и манящих. Почему он до сих пор не распробовал их вкус? — Я искал тебя. Я не ошибся, не обознался в первую встречу на побережье. Ты именно тот, за кого я тебя принял… Рэй…

Он ожидал, что Дазай его оттолкнет, обзовет идиотом, но тот молчал. Смотрел темными бездонными колодцами глаз и не говорил ни слова, а лишь чуть заметно улыбался.

Легкий аромат вина, смешанный с кофе, мята и миллион щекочущих искр, острых и дразнящих, — таков был вкус его губ, которые Чуя жадно сминал своими, врываясь языком в горячий чувственный рот, вплетая пальцы в лохматую шевелюру, притягивая, едва дыша и постанывая в поцелуй. Дазай будто бутылка изысканного дорогого напитка, который хотелось иссушить до дна и который тем не менее оставался неиссякаемым. Он отвечал с той же страстностью, и они оба не могли насытиться друг другом, Чуя терял голову и опору. Он с сожалением прервал поцелуй, но мир продолжал закручиваться спиралью.

— Откуда выводы, что я этот Рэй из твоего прошлого? Объяснишь? — Дазай хитро прищурился.

— Ты не он, конечно же, — поспешно ответил Чуя. — Рэй давно мертв, а ты его реинкарнация в этой эпохе. Во время ритуала, когда я давал клятву Кёке, я, совершенно случайно и не подумав, кое-что пообещал погибшему напарнику. Не подозревал, что обращенные к нему мысли подействуют как часть обряда.

— Значит, мы с тобой всё-таки связаны, — Дазай помрачнел, а Чуя, напротив, расцвел в счастливой улыбке и закивал. Он нашел того, о ком думал долгие годы. Нашел даже не могилу, а его самого, пусть и в другой физической оболочке, но как две капли воды похожей на прежнюю. Он не смел надеяться на такой подарок судьбы, так что не сразу расслышал монотонный голос Дазая:

— Я освобождаю тебя от обязательств…

— Нет! — испуганный возглас прервал слова, что тот произносил, а ладонь, зажавшая ему рот, вынудила молчать. — Нет, не продолжай, ничего не говори, я не приму отказ, — голос Чуи дрожал в панике. Он выдохнул через секунду, когда осознал, что разорвать контракт нельзя в одиночку и требуется согласие обоих.

— Почему? Ты ведь к этому всегда стремился, это то, чего ты хотел. Если бы я с самого начала знал, что та девчонка тут и я могу найти ее… Да разве бы я не произнес эту треклятую фразу, которую ты требовал, если бы знал?! Черт побери, Чуя, что за очередная блажь в твоей глупой голове? Ты умереть хочешь? Теперь, когда я могу избавить тебя от той страшной смерти, от мучений и сгорания крови, ты отказываешься? Желаешь вернуться домой и обречь себя на медленную смерть? Не глупи, кровавая клятва — самое мерзкое, что могли выдумать чародеи прошлого, и от нее обязательно нужно избавляться. Давай еще раз, — Дазай перевел дух. — Я…

— Нет! — категорично перебил Чуя. — Мне претит связь с Изуми, но ты другое дело. Я хочу сохранить узы крови с тобой, сохранить их навсегда. Неважно, что случится, — он быстро замотал головой, — мне просто это необходимо. Скоро я вернусь в свое время, — Чуя на миг осекся и с трудом заставил себя договорить, — и умру. Хм, нелепо рассчитывать на вечную жизнь, правда? Так что я рано или поздно умру, но связь не оборвется. Мы снова встретимся. Я найду тебя, хотя мы будем выглядеть по-другому, не будем помнить друг друга, но я почувствую, что желаю связать свою судьбу с тобой и посвятить тебе свою жизнь. Как сейчас. И, — сурово сдвинув брови, Чуя исподлобья глянул на Дазая, — это не любовь, даже не мечтай.

— Да, да, сугубо деловые отношения, и целовал ты меня только что исключительно как солдат своего даймё. Ты ведь меня выбрал своим князем, если правильно помню. Угу, в девятнадцатом веке все воины так делали.

— Мимолетный порыв, — буркнул Чуя. Несмотря на прохладу, его лицо горело в огне. — Я обрадовался, что ты не перерождение Изуми, а реинкарнация дорогого мне человека. И, да будет тебя известно, я влюблен, и совсем даже не в тебя.

— Тогда почему сейчас с тобой я, а не он? — игривость в тоне резко сменилась раздражением.

— Как он может быть здесь, если живет в девятнадцатом веке?! Это ведь я временно отправлен сюда, а он… — Чуя неопределенно махнул кистью в сторону океана и приуныл. А что, собственно, кочевник? Его тут не может быть, потому что его нет нигде, он мертв. Очередное осознание жестокой истины сдавило легкие камнем, и получилось лишь слабо выдавить: — Он ждет меня там.

— То есть это кто-то другой, и с Акутагавой ты не?.. — растерянно пробормотал Дазай. Похоже, ему впервые настолько тяжело давались слова, а Чуе потребовалось несколько секунд, чтобы понять и вспыхнуть в возмущении:

— Что?! Нет! Как тебе могло прийти в голову, что я вместе с Акутагавой? Что за бред?! Мы с ним не встречаемся, и мне вообще никто не интересен кроме тебя. Я даже жил на крыше дома по соседству с твоим, чтобы было удобней следить за тобой, и лишь собирался научить Рюноске сражаться, как подобает мужчине. Ему почему-то важно твое одобрение и похвала, — Чуя осекся. — Была важна. Господи, Дазай, ты убил человека только из-за нелепых подозрений! Почему не спросил раньше, какие у нас с ним отношения?

— Хм, да, некрасиво получилось, — без тени сожаления заметил Дазай и тут же прищурился, будто желал таким способом прочесть мысли. — Он постоянно околачивался возле тебя, ты говорил о нем, я считал, что вы жили вместе, вы ходили в ресторан вдвоем, и я ревновал. Доводилось убивать за меньшее. Ты наверное очень злишься из-за этого, да? — Чуя отрицательно покачал головой, и Дазай заметно расслабился так, что смог вернуть беззаботную улыбку. — Это потому, что ты влюблен в меня и, как итог, не способен долго обижаться. Говори, что хочешь, но я вижу: ты просто прикрываешься симпатией к другому, лишь бы не сознаться в настоящих чувствах, в которых погряз со мной. Тот парень, кем бы он ни был, в половину не так хорош, как я, ведь правда?

— Вы похожи, — нехотя произнес Чуя. Он не желал обсуждать кочевника, но в глубине души понимал, что им давно следовало поговорить начистоту. Если не останется недомолвок, то, вероятно, им обоим будет легче. — По правде говоря, я обратил на тебя внимание и даже отчасти помешался на тебе из-за вашего с ним сходства. Те же манеры, та же способность, тот же голос, даже ростом одинаковые, — с грустью перечислял Чуя.

— Но я наверняка гораздо симпатичнее.

— Не знаю. Я не видел его лица. Он скрывался под маской и однажды на мой вопрос ответил, что прячет шрамы и стыдится себя. Я знал только то, что он из племени северных кочевников. Он мне даже свое имя не успел сказать.

— Подожди-ка. Ты вправду любишь человека, который всё время вашего общения прятал лицо под маской и не называл имени? Правда, что ли? Да? — Дазай так настойчиво требовал ответа, что Чуя не мог не кивнуть. Сделал он это зря. Дазай внезапно рассмеялся: — Я знал, что ты невероятно туп, но сегодня ты пробил очередное дно глупости. Влюбиться в человека без имени и без лица! Каким болваном человеку нужно быть, чтобы с ним случилось такое? По-твоему, он ждет тебя? На самом деле? — тон резко поменялся, веселье и злорадство мигом исчезло, и каждое следующее слово источало всё больше яда и желчи. — Тот человек думать о тебе забыл и радуется, небось, что отделался от бестолкового кретина. Или, может, считаешь, что он тоже любит? Ты так доверчив, что облапошить тебя и воспользоваться твоей наивностью способен любой, у кого имеются зачатки разума. Что бы ни говорил и ни делал тот урод, он обманывал. Забудь его. Он снимет маску, и ты его ни за что не узнаешь в толпе, поэтому выбрось то время из жизни, выбрось даже малейшие воспоминания о нем.

В Дазае говорила ревность. Много он понимал в нормальных здоровых отношениях? Зато Чуя понимал, и сейчас он упрямо мотал головой, отказываясь слушать и верить надуманной клевете.

— Не говори о нем плохо, вообще не упоминай о нем, я люблю его, а он меня, мы скоро снова встретимся, — под нос себе бубнил Чуя, не ясно, кого убеждая. — И я буду наконец-то счастлив.

— Правда, будешь счастлив с ним? — Дазай, казалось, опешил, а, получив утвердительный ответ, окончательно сник. Обнял Чую и тихо прошептал ему на ухо: — Я не стану о нем больше говорить, но он тебя не ждет и ты сам это понимаешь. И про счастье тоже врешь. Я-то вижу. Пойдем домой, — он провел ладонью тому по спине, словно в попытке успокоить и пожалеть. — Я велел Ацуши привести Кёку в агентство под предлогом знакомства с нашими коллегами. Они должны прийти завтра. Тогда же она откажется от клятвы — я умею убеждать.

— Вернешь «рини»?

— Я отдам тебе всё, что у меня есть. То, чего нет, добуду и тоже отдам.

Возможно, Дазай прав, и кочевник попросту морочил Чуе голову, после чего скрылся, инсценировав смерть. Думать об этом совершенно не хотелось, да и о чем-либо другом тоже. В запасе у него десять дней, которые, если повезет, он проведет вместе с самым омерзительным и очаровательным человеком на всем белом свете. В ожидании финала.

***

Тело болело, а голова непривычно гудела после двух выпитых залпом бутылок вина, но прошедшая ночь казалась лучшей из возможных. Лучшей, разумеется, с той поры, как из жизни Чуи пропал кочевник. Погрузиться в воспоминания и чувство вины ему не дало сонное ворчание.

— Я слишком стар для подобного экстрима, — Дазай пошевелился и почти полностью скинул на пол Чую, голова которого покоилась у него на коленях.

— Ну так и спал бы на перине. Чего за мной поперся? — Чуя с трудом разлепил глаза.

Вернувшись домой поздним вечером, они снова повздорили. Дазай всё-таки прятал «рини» в ящике возле кровати, но ящик оказался с секретом: стоило нажать на крошечный рычаг, как там открывалось второе дно. Ругая Дазая на чем свет стоит, Чуя заявил, что знать того отныне не желает и предпочитает спать на пороге, но никак не в одной комнате с подлым лживым притворщиком. Так и сделал. Дазай, впрочем, присоединился к нему через несколько минут.

— Ага, на той, которую ты распотрошил. Вот погоди, взыщу с тебя компенсацию за погром!

— У меня нет денег, — Чуя блаженно прищурился, когда пальцы Дазая зарылись ему в волосы и слегка потянули. Вероятно, они придумают способ расплатиться. — Играть в покер я больше не буду. Один раз повезло, но где гарантия, что дилер в клубе не сменился и так же решит мне подыграть?

— Значит, не отрицаешь, что всё-таки понравился Николаю? — Дазай дернул сильнее. — Провоцируешь меня? Я могу его убить только за твои слова.

Чуя резко сел. Посмотрел в затуманенные пеленой гнева карие глаза, хищно раздувавшиеся ноздри, напряженно сжатые губы, только ножа в руке не хватало. Притягательный и завораживающий. Таким был Рэй в пылу битвы, когда они сражались с противником бок о бок, или в минуты страсти и противоборства друг с другом.

— Не ревнуй, — Чуя коснулся губ Дазая едва уловимым поцелуем. Лишь на миг и сразу отстранился. — Мне никто больше не нужен, я никого в этом мире не вижу, кроме тебя.

— А во мне кого видишь? Я лишь отражение покойника.

Упрек, высказанный ровным тоном, прошелся лезвием по сердцу. Но разве Дазай не был прав? Разве он не просто напоминание о Рэе или кочевнике? Не сходство ли с ними породило интерес Чуи? Он всегда так считал, но что, если заблуждался?

— Нам не пора в агентство? — не найдя возражений в ответ, Чуя перевел разговор на иную тему. — Боюсь, опоздаем и не застанем Кёку. Кстати, у тебя действительно нет и не будет повода ревновать, так что забудь про убийства соперников, которые тебе вовсе не конкуренты. Пока я принимаю «рини», пока остаюсь тут, я всегда буду рядом с тобой.

Дазай раздраженно передернул плечами. Всё еще был чем-то недоволен. Какая разница, чем руководствуется Чуя? Имеет ли значение, движет им чистая искренняя любовь или обычное желание хорошо провести время, когда в их распоряжении всего десять дней? Видимо, для Дазая разница была колоссальной, и он обиженно молчал весь путь от дома до офиса.

Похоже, они всё-таки явились слишком поздно. Кое-кто из работников находился уже на рабочем месте, тут же оказался и Ацуши, но знакомой фигуры в синем кимоно взгляд не зацепил. Кёки не было. Может, ее вообще не существовало, а фото создано, чтобы снова сыграть на доверчивости и разбить надежду? Чуя, хоть и прожил тут недолго, но уже понимал: с помощью компьютерных программ и приложений создаются и более хитрые иллюзии.

— Где она? — крикнул Чуя, воззрившись на Ацуши. Страшная догадка об очередной лжи вмиг лишила разума. Рука потянулась к горлу обескураженного парня, и прежде чем кто-то успел опомниться, пальцы сжались на горле. — Где она?!

Ацуши лишь сдавленно ахнул и отлетел к стене.

Всё обман! Мысль яростными вспышками стучала в мозгу и прокатывалась разрядами по венам, а воздух подернулся красным маревом, готовый взорваться и разнести здание в пыль.

— Прекрати! — крик и прикосновение вернули в реальность. Чуя вздрогнул и обернулся: вот зачинщик и источник всех бед! Лжец! Обида и вскипевшая кровь сдавили легкие, и кулак будто бы сам по себе взлетел вверх и врезался в челюсть Дазая. Новый удар настиг того уже лежащего на полу. И еще один. Гнев жег лицо и глаза, из которых брызнули бы слезы разочарования и обиды, если бы не жар. Тщетные попытки Дазая закрыться пресекались на корню.

На спину обрушилось что-то тяжелое, и, впиваясь когтями под кожу, крупные лапы потянули за ворот рубашки. Чуя отскочил в сторону, тигр — следом. А через секунду Дазай поймал Ацуши за шкирку, словно котенка, вклинился между противниками и, дернув Чую за запястье, толкнул к столу.

— Сядь! — чуть ли не по-звериному рыкнул Дазай. — Теперь ты, — повернулся он к Ацуши. — Почему один? Я вчера ясно дал понять, что ты должен привести свою новую знакомую.

— Она пропала. Я, честное слово, искал ее всё утро, звонил каждые несколько минут, но сначала она просто не брала трубку, а после телефон отключился. Я не знаю, где она может находиться. Простите, что подвел вас. Это было очень важно?

— Нет, не очень, — тон смягчился, отчего Чуя едва не взорвался вулканом ярости и лишь рассерженный взгляд Дазая удержал его на месте. — Не забывай мою просьбу. Приведешь ее в следующий раз, а пока отправляйся на причал и поработай грубой физической силой под руководством Куникиды. Там обнаружили очередную бомбу, поможешь с ликвидацией.

Ацуши кивнул и поплелся вон из кабинета.

— Что на тебя нашло? — Дазай присел на краешек стола и в который раз вытер кровь с лица. Бинт на запястье окрасился насыщенно-красным.

— Я решил, что ты соврал, — так глухо, что сам почти не расслышал, проговорил Чуя. Горло опутала невидимая петля. Он достал из ящика рабочего стола пузырек и упаковку салфеток — когда раньше неоднократно посещал офис, изучил, что и где находится, и теперь ориентировался без труда — и, смочив одну, стер кровь. Сразу выбросил и взял следующую. — Прости. Я не понимаю, когда ты искренен, а когда притворяешься, поэтому не знаю, как себя вести. Ты всегда обманываешь меня, а я всякий раз верю.

— Когда это я тебе лгал? — неподдельно возмутился Дазай и вдруг зашипел и скривился так, словно его прижигало огнем, а не осторожно касался платок, пропитанный лекарством.

— Больно?

— Очень, — жалобный стон плохо сочетался с лукавыми искорками во взгляде и руками, нырнувшими Чуе под пальто и прижавшимися чуть ниже талии. Дазай понизил голос до шепота: — Но спорим, всё пройдет, если ты меня поцелуешь.

— При всех, что ли, дурак? — шикнул на него Чуя.

Вероятно, никто бы не обратил внимания. Ни парочка, тихо переговаривающаяся в дальнем углу, ни светловолосый парень, сидящий на диване и, похоже, опять спящий, хотя сегодня он делал вид, будто читает журнал. Каждый сам по себе. Жизнь агентства текла в привычном русле, но проверять, можно ли нарушить спокойную атмосферу, решимости не хватило. В глубине души Чуя осознавал, что поцелуем вряд ли ограничится, поэтому предпочел не тратить слов, а вырваться и устроиться подальше от Дазая. Читающий прессу парень даже глазом не моргнул, когда Чуя сел на диван.

Слишком долго ждать, слишком мучительно полагаться на посторонних. Возможно, стоило самому искать барышню Изуми. Она где-то в городе. Прознала, должно быть, о том, что Чуя здесь, и теперь скрывается из вредности или врожденной жестокости. Сидеть в офисе и бездействовать было невыносимо.

— Если Ацуши не сумеет связаться с Кёкой и привести ее, мы найдем ее сами, — будто проникнув в мысли, Дазай поднял взгляд на Чую из-за включенного компьютера. — А пока расслабься. Я ведь обещал, что всё для тебя сделаю.

Расслабиться не получилось, хотя детективы прилагали максимум стараний: Наоми пыталась накормить Чую печеньем, которое испекла сама; светловолосый парень по имени Кенджи рассказал о весьма милой и отзывчивой банде, которая не только не затеяла драку, а, напротив, охотно вернула похищенные из магазина ювелирные украшения, стоило только вежливо попросить; даже Танидзаки продемонстрировал несколько иллюзий с исчезновением предметов. Но навязчивая мысль, что сегодняшний день окажется последним, а волшебные пилюли — пустышкой, не покидала ни на минуту.

— Еще не вечер, так что успеем кое-что сделать, — Дазай резко закрыл ноутбук и, жестом позвав Чую, направился к двери.

— Мы куда? — догнал тот за порогом.

— Домой. Ты места себе не находишь, так что давай решим самую главную проблему прямо сейчас.

Самой главной проблемой был прием «рини» и связанные с ним опасения, развеять которые следовало как можно скорее. Впервые Чуя выпил зелье поздним вечером, но рисковать и дожидаться темноты сейчас было опасно, и уже через полчаса он стоял посреди кухни, одна рука интуитивно тянулась к столу в поисках опоры, а в другой лежала пилюля. Красная таблетка, которая должна удержать в этой эпохе. А если Мори обманул… Впрочем, зачем бы ему понадобилось лгать, когда он так стремился заполучить ключ?

— У тебя славная команда, — пробормотал Чуя, отрывая взгляд от «рини» и переводя на Дазая. — Они заслуживают того, чтобы ради них делать мир лучше. Не бросай их никогда.

— Говоришь, будто прощаешься, — нахмурился Дазай. — Таблетки подействуют как надо, я уверен, а если нет, то я всё равно не отпущу тебя обратно в девятнадцатый век.

Таблетка слегка горчила, через пару секунд онемела гортань, затем остальное тело потеряло чувствительность, и всё заволокло тьмой. Треск в ушах и хлопки, кожу опалили горячие иглы. Пол под ногами размяк, и Чуя провалился, но дна черной горящей ямы он не достиг, бесконечно зависнув между небом и землей.

***

Горло саднило от жажды, холод колючей щекоткой бежал от кончиков пальцев и концентрировался в груди, где еле-еле стучало сердце. Чуя потерял много крови, и ему требовался отдых, но кто бы сомневался: времени на восстановление он не получит. Он сидел на полу, прислонившись спиной к такому же ледяному камню.

— Это моя личная пыточная, — голос прозвучал проникновенно, с придыханием, вызывая невольную дрожь. — Оборудована специально для тебя.

Еще не открыв глаза, Чуя вскочил на ноги, но что-то дернуло его обратно, и слух резануло бренчание металла. Удар в висок вернул на пол.

— Не торопись.

Чуя зажмурился крепче от теплого шепота чужих губ на своих, запрокинул голову, неосознанно напрашиваясь на поцелуй, и скривился от усилившегося звона. Пальцами нащупал металлическую полосу, которая ледяной каймой сковывала горло. Рэй никогда не изменял подлой натуре.

— Отныне и вовек ты мой ручной зверек, пока я не захочу выпустить тебя на волю, — с жаром прошептал тот и потянул за железный ошейник. — Пока смерть не разлучит.

Чуя открыл глаза, перехватил руку Рэя и прижался губами к его запястью. Торопливо размотал пояс легкой летней одежды так, что шелковые полы распахнулись, открывая наготу напарника, и почти с болезненным стоном выдохнул.

Цепь напрягалась до предела, края ошейника резали кожу, и ладонь слегка подрагивала, но крепко держала Чую за волосы, пока тот целовал внутреннюю поверхность бедер Рэя, проводил языком по его члену от основания, задерживаясь на головке, обхватывал губами и пытался вобрать полностью. Резкий рывок вынудил отстраниться и зашипеть от боли и разочарования.

— Рэй! — прорычал Чуя, но тот не подумал отпустить. Наклонился и посмотрел прямо в глаза, как всегда насмешливый и надменный. Пожар в глубине его глаз перекинулся на Чую, заставив затрепетать от желания. Одно из любимых развлечений Рэя — дразнить, увлекать и отталкивать снова и снова. Иногда пытки затягивались, и терпение лопалось. Так и сейчас.

Как таран, ломающий ворота, ладонь Чуи врезалась в грудь Рэя, и тот с хриплым кашлем отступил. Всего один шаг, лишь краткий миг, но времени и расстояния хватило — цепь, выбивая крошки пыли и камня, вылетела из крепления. Еще одна секунда, мимолетные движения, и Рэй с заведенной за спину рукой, жадно глотающий крохи воздуха, прижат к стене, но, конечно же, сам виноват, что задыхается и что лицо разбито в кровь. Неужели забыл, что Чуя не любит ждать?

Их будто накрыло куполом, который давит на уши, глушит окружающие звуки и превращает любые действия в неестественно тягучие и неспешные. Одной рукой Чуя удерживал Рэя на месте, порой сильнее сжимая тому запястье, надавливая на спину, надежно припечатывая к стене, пока другой шарил у того под одеждой, задирал подол, оглаживал, сминал и пощипывал оголившиеся бедра и ягодицы. Тихо звенела цепь, но где-то очень далеко. Не тратя время на подготовку, Чуя медленно ввел член в наскоро растянутый вход, жмурясь и замирая от того, как постепенно рушится сопротивление и Рэй, сдавшись, утыкается лбом в стену, дрожит и почти падает, как возбуждение плотным кольцом обхватывают мышцы ануса. Толкался внутри него быстрее и вовсе останавливался, с силой размашисто пригвождал к стене и поддерживал Рэя, а в голове бренчали металлические звенья, всхлипы и едва уловимое и надрывное «ненавижу тебя!», смешиваясь воедино и создавая самую сладкую мелодию.

Рэй тихонько сполз по стенке на пол, закрывая и утирая лицо рукавом, трясущимися руками завязывая пояс на шелковой юкате. На мгновение поднял покрасневший взгляд на Чую, когда тот приблизился.

— Хорошая игра, — улыбнулся краешком губ Чуя, — но в следующий раз придумай что-нибудь поинтереснее. От цепей слишком легко избавляться.

Он шагнул прочь, но звенья протяжно загудели и натянулись, ошейник впился в кожу, и Чуя остался на месте, а через миг последовал за Рэем. Сопротивляться совсем не хотелось. После масштабной битвы и использования Порчи, отсутствия полноценного отдыха и после секса клонило в сон.

— Обязательно придумаю, — всё еще сиплым голосом произнес Рэй, ложась на меховые расстеленные в углу шкуры и увлекая Чую за собой. — Тебе понравится. Между прочим, — добавил он после минутной паузы, поигрывая цепью, — ты так и не освободился, — для наглядности дернул, прижимая Чую еще ближе, вынуждая склонить голову и почти упасть ему на грудь. — Мори не позволит нам быть вместе, — Рэй внезапно загрустил, будто сожалел, что не проведет с Чуей вечность. — Говорит, что мы не способны сосуществовать и работать в паре, не причиняя вреда себе и остальному миру, не оказывая дурного влияния на способности друг друга. Он сам сказал по секрету. Оставит одного, а второй будет лишь помехой в его грандиозных планах. Как считаешь, кого Мори выберет? — самодовольная ухмылка заиграла на его наглой физиономии.

— Тебя, — скрипнул зубами Чуя. — Он питает слабость к ущербным.

— Но не переживай слишком сильно, мой маленький невежда, тебе представится шанс доказать полезность клану. Уничтожишь вражеский отряд, который через неделю подойдет к границам, и Мори не отправит тебя на встречу с почившими родителями. Быть может. А может, всё равно убьет. Какие поминки тебе устроить?

Конечно, Рэй не волновался — любимчику Мори ничего не грозило, его никогда не устранят, как поступят с любым, кто совершит оплошность или без причин впадет в немилость. Чуя другой. Он слепое орудие, годное для расправы над превосходящим по силам противником. Его, чародея и воина, легко заменить, и когда ему прикажут отдать жизнь за главу клана, Чуя это сделает. Может, уже через неделю.

— Выпьем лучшего вина на моей могиле, — прошептал он, закрывая глаза и почти проваливаясь в сон. На мгновение вздрогнул, ощутив мягкий поцелуй на губах, но так и не проснулся.