Чуя будто бы оглох. Тишина давила на уши и череп — вокруг не осталось ничего кроме пронзительной мерзкой пустоты, которая злым роком обрушилась и не отпускала вторые сутки подряд.

Дазай прогнал его. Навязчивая мысль снова и снова вспыхивала в сознании, стягивала горло удавкой и превращала легкие в холодный камень, но сбросить груз не получалось, и пальцы натыкались на кожаный ремешок вместо петли. Напоминание о том, кто бросил его. Воспоминание, от которого Чуя не хотел избавляться. Ошейник — столь же важная вещь, как и письма, и его так же необходимо хранить.

Чуя распахнул окно, впуская в маленькую комнату звуки улицы и порывистый ветер. Так стало не намного, но лучше. Мир продолжал существовать, жизнь кипела, пусть земля остановилась только для одного человека — он просто чья-то пешка, не более чем солдат и ничего отныне не изменит. Вместе с потоками воздуха в помещение принесло солнечный свет, и на полу проступили багровые узоры.

— Проклятье, — Чуя уныло посмотрел на ботинки, на которых красовались разводы. Как, должно быть, он наследил у входа и на лестнице! Накануне ему назвали несколько имен тех, кто отбился от рук мафии, и велели приструнить. Он перестарался. Случившееся отложилось в памяти черно-красным ураганом с безликими действующими лицами — просто черные фигуры в темноте и просто море красной крови, разлитой по асфальту.

Комнатка практически под самой крышей огромного черного здания стала временным пристанищем для Чуи. Ему негде было жить, и когда он явился в штаб-квартиру портовой мафии, его никто не выставил вон — не получали, видимо, соответствующего приказа от босса. Вышвырнув из своей жизни, Дазай позволил ему остаться тут.

Время перевалило за полдень, отсиживаться в замкнутом пространстве было невыносимо для страдающего от тишины, и Чуя, потоптавшись на месте и убедившись, что подошва не липнет к полу, выбрался в коридор. Удивительно, но больше нигде отпечатков следов не оказалось — уборщики потрудились на славу. Может, и для него работенка найдется? Страшно вообразить, но Чуя сейчас взялся бы за любое дело и даже согласился вымыть весь небоскреб сверху донизу, лишь бы отвлечься от снедающей мысли: Дазай банально поиздевался над ним, наигрался и бросил.

Работа действительно нашлась. На сей раз вместо списка он получил адрес, по которому прятались несколько подозрительных элементов. Поймать и допросить — таково было очередное задание. Что могло быть проще? Зато добраться до пункта назначения — до складских помещений почти за чертой города — или хотя бы проложить маршрут по карте оказалось невероятно сложно.

— Черт бы побрал старика! — в сердцах вспылил Чуя, когда его на пару секунд обогнал автомобиль, лихо затормозивший у ангара. Кому-то в портовой мафии надоело ждать выполнения приказа и решили отправить другого человека, более расторопного? Кулаки непроизвольно сжались, воздух затрепетал раскаленной трескучей дымкой: выскочке, решившему опередить Чую, несдобровать.

— Эй! — рыкнул он, в один шаг подлетая к едва приоткрывшейся дверце. Протянул руку, дернул за черный воротник плаща и сразу краем взгляда заметил переплетение гигантских гадюк, метнувшихся наружу. Сбил змеиный клубок ладонью, отскочил, и уголки губ дрогнули в подобии улыбки: — Рюноске?

А через миг появился и сам Акутагава, и, судя по удивленно-сердитому взгляду, он не ожидал встретить тут кого-то еще.

— Ты тоже здесь?

— Старикан отправил, — беззаботно ответил Чуя. Иначе он непосредственного начальника не называл. — Но я без транспорта, поэтому долго добирался. Ты очень удачно подъехал.

О том, что только что намеревался поколотить вставшего на пути соперника, он не обмолвился ни словом. Может, благодаря Акутагаве удастся отвлечься лучше, нежели устраивая бессмысленное кровопролитие? Но сначала разделаться с заданием. Разговоры по душам после.

— Садись в машину, — отрезал Акутагава и распахнул дверцу для пассажира. Чуя даже не посмотрел в его сторону и сдавлено процедил:

— С каких пор ты командир? Кто назначил?

Мало того, что приходилось выполнять поручения старика, так теперь каждая мелочь начнет указывать, как ему поступать, а чего делать нельзя! Однако Акутагава не преграждал путь и не пытался остановить, а задерживал, слегка дергая за рукав. Безрезультатно, тогда как одна тихая фраза сковала на месте:

— Я знаю о ваших с Дазаем проблемах.

— Что? — Чуя на миг повернулся и сразу отвел взгляд. Он не был готов обсуждать это с посторонним, не мог проговорить это даже наедине с собой. Ему было стыдно, и такой позор смывался лишь кровью, правда пока чужой. — У меня нет проблем с той подлой мразью, не беспокойся.

— Сочувствую, что у вас с ним ничего не получилось, но и сам наверняка понимаешь, что резня, которую ты устраиваешь каждый день, ничего не изменит. Ты бы их всех убил, да? — Акутагава указал на ангар, куда они оба направлялись. — Мне не жаль тех людей, но кое-кто там важен для портовой мафии, поэтому не было приказа ликвидировать всю группу.

— Тогда иди один, — Чуя понуро отступил к стене ангара и отвернулся. Акутагава прав: в столкновении никто бы из противников не выжил. Чтобы начать крошить всех без разбора, ему, как бочке с порохом, хватило бы малейшей искры.

Через секунду дверь была снесена, а из проема донеслась мешанина звуков: выстрелы, лязг металла и вопли агонии. Меньше через минуту Акутагава вышел. Он невозмутимо шагал к машине, а позади хвостом волочилось нечто, окровавленное, перемотанное черными лентами Расёмона и слабо поскуливающее. Тот, кто не убит в схватке, потому что до сих пор чем-то полезен мафии.

— Подвезти? — Акутагава зашвырнул жертву на заднее сидение и глянул на Чую. Тот без слов сел на соседнее кресло. — Тебе куда?

— Туда, куда едешь сам. Мне всё равно. Ты знаешь, где я живу с тех пор, как Дазай меня выгнал.

— Он не выгонял тебя, — Акутагава нахмурился, будто услышал несусветную чушь. Конечно, не запрещал возвращаться и, возможно, обрадовался бы появлению Чуи, чтобы милостиво позволить ночевать у порога. Лучше уж в грязной канаве. — Жаль, что проку от того, что ты в портовой мафии, уже не будет, — продолжил рассуждать тот. — Сколько времени осталось до возвращения домой?

— Шесть дней. Если найду барышню Изуми раньше, то меньше.

— Да, тогда точно не успеешь заменить нынешнего главу, — Акутагава кивнул собственным мыслям, поймал изумленный взгляд и добавил: — А Дазай разве не говорил, что планирует поставить тебя на место босса мафии? Тот, кто там сейчас, кхм… немного того… не в своем уме, а Дазай, хоть и предатель, по-прежнему имеет на того влияние. И я, — тон стал чуточку торжественнее, — поддержал бы это решение. Но ничего не получилось, к сожалению, и ты не сможешь остаться в двадцать первом веке.

С каждым услышанным словом Чуя понимал, что запутывается всё больше. Какой из него босс портовой мафии? Что за план? Почему Чуя должен был остаться тут, когда у него никогда не возникало подобных мыслей? Они ни разу не обсуждали это с Дазаем! Разве они не планировали двойное самоубийство? Разве это, в конце концов, не было игрой со стороны Дазая?

— Что не получилось? — осторожно спросил Чуя. — Как я мог остаться тут?

— Так же, как Кёка, — выдал Акутагава будто нечто само собой разумеющееся, как общеизвестный факт. — Она ведь никакого эликсира и таблеток не принимала, и, судя по всему, удерживала ее тут бечевка Хэнкока. Да, мне и об этом Ацуши с Дазаем рассказали. Но… оказалось, что нет никакой бечевки и отнимать не у кого, чтобы передать тебе. А девчонка та…

— Погоди-ка! — перебил его Чуя. — Ничего не понимаю. То есть таков был план Дазая: забрать бечевку Хэнкока у Кёки, отдать мне, чтобы я остался навсегда в двадцать первом веке и занял пост главы мафии?

— Ну да, так всё и было. Кто же знал, что девочка местная, а не из прошлого? Ее родители эсперы, мать убили несколько лет назад, и она искала своего отца. Дазай, конечно, нашел этого человека раньше. Тогда вся правда и раскрылась.

— Сволочь! — восклицание снова оборвало монотонный рассказ Акутагавы. — Мог бы и мне сообщить о своих планах! Язык отрежу, чтобы никогда не врал, — сердито бурчал Чуя, доставая из кармана компас. — Руки переломаю… Нет, лучше ноги, чтобы уйти не мог. — Стрелка дернулась, выбирая четкое направление. — Остановись! Мне в другую сторону, в агентство.

Акутагава ни о чем не расспрашивал. Чуя решил поблагодарить его позднее, когда разберется с Дазаем и, быть может, вправду что-нибудь тому сломает. Слишком уж велик соблазн отомстить.

Агентство его не заинтересовало — он прошел мимо здания, поскольку стрелка не шевельнулась и по-прежнему указывала вперед. Им нужно разрешить множество проблем и вопросов, и наверное нужно будет пару раз ударить его для профилактики, и самое главное, обязательно сказать нечто очень важное. Сказать прямо сейчас.

Чуя резко замер. Миновав еще пару сотен метров, он в момент растерял недавнюю смелость — Дазай неподвижно стоял посреди широкого тротуара, будто один во всем мире. Он рассеянно смотрел то вдаль, то на дорогу, то на своего спутника, который смущенно что-то бормотал.

— Вы правда не убьете ее? — в голосе Ацуши звучало сомнение.

— Мне нужно лишь несколько слов, — ровно ответил Дазай. — Если не станет упрямиться, то я даже помогу ей.

Ацуши взглянул на старшего коллегу затравленным зверьком: что, если некая «она» заупрямится? Наверняка не слишком доверял.

— Плевать на бечевку и что жить осталось меньше недели, — почти беззвучно, едва слыша самого себя, проговорил Чуя, — и на постоянный обман, и насмешки. Без них игра скучна. Я всё равно буду рядом с тобой до конца, подлая мразь. Я люблю тебя, Дазай. — Он перевел дух. — Хм, да, именно так и скажу, прямо сейчас. Чёрт!.. — Чуя нырнул за угол, когда по нему скользнул невидящий взор Дазая. Скорее всего, тот не заметил. — Нет, не скажу, ни за что. Больше никому и никогда!

Ему хватило одного человека, одного унижения после признания в любви, и теперь невозможно повторить это с кем-то другим. Он боялся. Кажется ничто не страшило его так, как новый публичный позор. Да, первоначальная идея гораздо лучше: подойти и ударить. Легко и привычно.

Чуя шагнул из-за поворота и мигом отпрянул обратно — огромное облако с криком и рычанием пронеслось вдоль тротуара, вспарывая плитку. Камни разлетались по сторонам вместе с брызгами крови. Не облако, а женщина в пышном одеянии, с жуткой застывшей гримасой вместо лица взлетела и подняла тигра, как пушинку, выпустила и полоснула мечом. Белая туша зверя грузно шлепнулась на развороченную землю. Теперь красного в Ацуши оказалось больше, чем белого.

Женщина ринулась вниз и взмахнула мечом для последнего удара. Чуя выдернул тигра за секунду до того, как клинок снова рассек камень. Дернул и отбросил в сумрак подворотни, через миг уворачиваясь от атаки странной женщины. Меч просвистел над головой. Чуя развернулся, снова уходя от удара, и сталь едва не разрубила его пополам.

— Неплохо, мазила, — небрежно бросил Чуя, и осколки плитки под ногами треснули, взрываясь. Подумаешь, очередная одаренная? Разве с ним сравнится?

Противница сверкнула золотыми искрами в глазницах и молча замахнулась. Снова разворот, и Чуя ударил ладонью по руке, держащей оружие, но не только не сломал, но даже не задел. Удар прошел насквозь. Бесплотный призрак! Точно как Дагон! Чуя отшатнулся от нового замаха меча — интуитивно, ведь барьер должен защищать от атак. Кожу на шее опалило, а лезвие вспыхнуло красным огнем. Чуя уязвим, а призрак не ведал преград.

— В сторону! — крик вмиг вернул чувство реальности, и Чуя машинально выполнил приказ.

Дазай, секундой раньше растерянно глазевший на битву, бежал навстречу, а позади возникла женщина в цветастом ярком кимоно. Уже не призрак — Коё Озаки. Она легко вскинула руку, и Дазай оступился, но даже не обернулся. Не остановился, а лишь сморщил лоб, когда споткнулся снова. Коё замахнулась мечом, призрак — также, а через миг острия устремились к своим жертвам.

Клинок призрака потонул и растворился в белом сиянии, врезавшись в выставленную ладонь Дазая, и странная женщина рассеялась там же. Лезвие реальной противницы накрепко застряло меж пальцев Чуи и дрогнуло в алом мареве. Один удар кулаком, и сталь рассыпалась осколками. Добить безоружного? Коё с ненавистью в прищуренных глазах попятилась от неприятелей, кусая губы и озираясь, будто в ожидании подмоги.

— В порядке? — Чуя хмуро повернулся к Дазаю, а Коё пусть ноги уносит, пока ей предоставили шанс. Тот вымученно улыбнулся и кивнул, покачнулся и свалился в объятия Чуи. Соскучился? Или виноваты те два маленьких ножа, торчащие в спине?

Дазай вдруг вскинул голову и оттолкнул Чую, а следом их снесло вихрем. Белое облако снега лавиной сбило с ног и взметнуло ввысь, и последнее, что заметил Чуя, был лежащий на тротуаре Дазай. Это снова был призрак, снова женщина в пышных одеждах и с жутко искаженной маской вместо лица — бесплотный дух, на которого не действовала сила гравитации.

От удара о стену дома перехватило дыхание, а выбитые камни взлетели в воздух и закрыли щитом, но лишь на миг, в следующий разлетевшись в пыль под взмахом лезвия. Коё подобралась к поверженному Дазаю, держа в руке нож… Неужели он снова опоздает? Не защитит единственное, что ценно! Чуя швырнул в нее россыпь камней — сам не успеет добраться. Хотя бы отвлечь, если не поразить насмерть.

Слабый вскрик — всё, что он услышал, не видя перед собой ничего кроме белого облака и тонкого лезвия, но почти сразу крик Коё оборвался, и уши заложило от скрежета ломающейся кирпичной кладки. Земля уплыла из-под ног.

Камни трескались и острие клинка скрипело за спиной, поднимая Чую к крыше, а пространство заполняла белизна, страшные прорези глазниц и покрывало холодного снега. Мороз повсюду, и только где-то под ребрами горячее биение, а во рту горячий вкус крови.

Коё лежала, прижатая к тротуару, и пыталась оторвать ладонь Дазая от своей шеи. Дазай смотрел куда-то вверх и упрямо сжимал пальцы. Чуя завис между небом и землей, как бабочка, булавкой прибитый к стене, и держался за лезвие, которое резало даже сквозь перчатки.

— Снежный демон, исчезни! — сквозь пелену, отражаясь стократным эхо, донеслось из небытия, и игла испарилась в белом тумане.

Отныне Чую ничто не держало, и он грохнулся вниз, разметав камни, пыль и брызги чего-то красного. Алые капли-пятна застыли перед глазами. Сомкнуть веки, чтобы не видеть; погрузиться в забытье, чтобы не чувствовать, как кровь бьется горячим пульсом и рвется сквозь ладонь; уснуть и никогда не просыпаться, чтобы не слышать голос, зовущий по имени.

— Чуя! — Дазай чуть приподнял того и помог сесть, откинувшись на стену. — Посмотри на меня! — аккуратно коснулся его лица. — Зачем ты это сделал, дурак? Ты должен был защищать себя, а не меня, а иначе ни в чем и никогда не было смысла.

— Я рад, — Чуя задохнулся. То ли от крови, хлестнувшей из горла, то ли из-за прошедшего вдоль тела спазма. — Рад, что закончится именно так.

Встретит гибель, сражаясь за Дазая и спасая его, — это правильно.

— Ничего не закончится! — решительно мотнул головой тот. — Всё будет хорошо, только надо чуть-чуть потерпеть. Не вздумай умереть сейчас, — Дазай поспешно набирал что-то на телефоне. — Немедленно дуй сюда! — рявкнул он в трубку. — Не явишься через минуту, я взорву ваше агентство и сотру в пыль ваш проклятый город!.. Она сейчас придет, — тон вновь смягчился, едва Дазай прервал разговор по телефону. — Акико превосходный врач, самый лучший, и она обязательно тебе поможет. Ты только подожди.

Его била бесконтрольная дрожь, кровь колотилась под ладонью и за спиной. Меч призрака вспорол ему живот. Разве после такого выживают? Милосерднее добить. Может, Акико как раз такой специалист? Сделает то, что Дазаю не под силу?

— Молчи, — он легко коснулся кончиками пальцев губ Чуи, пресекая тщетную попытку заговорить, которая была лишь слабым хрипом из пересохшего горла. — Нужно просто потерпеть еще минуту, и всё наладится, — Дазай уселся рядом, так же облокотившись о разломы стены. — А если нет, если всё и правда закончится так, то это станет нашим склепом, — возвел он руку и тут же уронил на ладонь Чуи, на пропитанную кровью перчатку. — Знаешь, что? Ты такой притягательный в своей растрепанности, у тебя красивая кровь, а глаза — осколки витражных стекол. Я о них всё-таки порезался, — короткий вздох и грустная полуулыбка. — Теперь осталось понять, смертельно ли.

Чуя дернул головой, отрицая и не веря. Тело его больше не слушалось. Наверное и разум полностью отказал, и слух обманывал — иначе, как галлюцинациями, не объяснить последние слова. Или он уже умер, и на том свете наконец-то встретился с тем, кого давно искал, кого впервые по-настоящему полюбил, кого никогда не видел без маски.

— Это ты?.. — голос сорвался, прерываясь кровавым кашлем.

Тишина. Образ Дазая растворился в мутной пелене дыма, вместе с очертаниями обломков и уцелевших зданий. И где-то далеко, в глубине сознания, прозвучало резкое требование «отойди от него!», а после опустилась долгожданная ночь, прохлада и беспамятство, унося боль.