Хлоя напомнила, что еще утром предложила пойти на маяк.
— Там нам никто не помешает.
Но на деле она чувствовала, что в этом месте для нее скрыто больше, чем она помнит. Она сама не знала, почему задрожала, когда взобралась по тропе достаточно высоко, чтобы увидеть маяк на вершине холма. Макс и Рэйчел чувствовали то же самое: кожу электризовало, точно перед грозой, но словно изнутри... Однако они, во-первых, помнили, почему это место для них особенное. Смутно, в случае Рэйчел, и все же. А Хлоя чувствовала что-то, что не могла себе объяснить. И она была тут не единожды, дважды — когда случалось нечто важное. А может, и еще чаще. Волосы на затылке у нее встали дыбом, как у кошки, так что Хлоя не удержалась и провела по голове рукой.
— Как хорошо, что ты единственная из нас все еще не уверена, — сказала Рэйчел. — Единственная, кто останется только свидетельницей.
— Ха-ха. Потому что меня никто не спрашивает?
Рэйчел покачала головой с мягкой улыбкой и повернулась к Макс. Нет, они обе тоже волновались. Но им предстояло решиться на поступок, а действие всегда унимает половину тревог. Как правило.
Рэйчел не хотелось думать об этом уходе как о смерти. Ее не пугал сам факт, потому что, кажется, ее смерть была когда-то очень мучительна — но не грозила повториться. Макс взяла ее за руку, и это было приятно, почти умиротворяюще. Рэйчел убедила себя не воображать, будто она смертельно больна. Но в ситуации было что-то такое, наталкивающее на подобные мысли. Что-то неправильное. И, тем не менее, Рэйчел совершала в своей жизни некоторое количество неправильных, однако определенно необходимых вещей.
Она подумала, не завещать ли Хлое (и Макс заодно) отомстить тем, кто ее убил… Но что делать, если в этом варианте мира они не совершили ничего дурного?
Макс взяла руки Рэйчел в свои и глубоко вздохнула.
Ни вопроса “готова?”, ни предложения о еще одном прощании… обе знали, что нужно решаться. Пора. Рэйчел ждала, что Макс не проявит к ней жалости, не даст ни минуты на то, чтобы передумать.
Да ладно тебе, сказал внутренний голос, ты не умрешь.
И с этим Рэйчел, как оказалось, угадала.
Пространство вокруг начал заполнять голубоватый свет. Точно кто-то вздумал выкрутить фильтры яркости на фотографии. Но глаза не болели от этого сияния, и Рэйчел просто смотрела, как траву, маяк, Хлою на скамейке перекрещивают жемчужные лучи.
— Что это? Подпространство?
Вопрос остался без ответа. Макс сосредоточилась на том, чтобы провести Рэйчел через реальности. Пальцы ее сомкнулись на запястьях подруги с такой силой, какую трудно было заподозрить в худенькой Макс, каштановые волосы растрепались от неощутимого ветра. Макс закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться. Мир вокруг переставал существовать, и это не помогало — ноги больше не чувствовали земли, тело потеряло вес, точно в воде.
Рэйчел помотала головой, но это ничем не помогло. Она видела перед собой, над плечом Макс, окно через миры, некий портал: осень, фонтан перед Академией, запах такой остро-знакомый, что под ложечкой заныло…
Еще секунда, поняла Рэйчел, и дело будет сделано. Все кончится: она узнает, что ее ждет в самом конце. И что бы там ни оказалось, можно было хоть утешаться мыслью, что не всем везет на такие открытия.
Реальность вдруг пошла рябью, задробилась, точно из пленки вырезали все кадры, кроме “двадцать пятого”, тьма перемежалась странными кусками ощущений: смазанный вид улицы, запах, ударивший в нос, так что защипало глаза, жар под ладонями. Рэйчел моргнула, и вдруг оказалось, что они втроем — напротив Макс, Хлоя по левую руку — сидят в “Двух китах”. И давно сидят, сияние полудня сменилось мягким послеобеденным светом, а тарелка перед Рэйчел уже наполовину пуста. Вафля истерзана вилкой. Тут же на столе стояли пока еще закупоренные бутылки пива.
В первое мгновение Рэйчел почувствовала, что ей не хватает воздуха. Грудь сдавило, в голове зашумело. Но тотчас она сказала себе — хватит, просто прими то, что случается. И так за недолгое время уже столько странностей с нею произошло, что некоторым на две жизни хватит.
— Что случилось?
— Ничего не случилось, — Макс шмыгнула носом, но предательская струйка крови все равно протянулась до губ. Макс прижала к лицу салфетку. — У меня не получилось.
— Не получилось что? — Спросила Хлоя.
Рэйчел поняла. Макс отмотала время до их вчерашнего разговора. Она помнила это, потому что они были вместе — вдвоем в том странном между-мировом пространстве. Или следовало говорить о “межвременном”? Меж-реальностном? В любом случае, для Хлои прошла всего минута. Тот вечер, который помнила Рэйчел, для Хлои не наступил.
— Я не смогла пройти через реальности.
— Потому что у меня нет волшебных сил? — Предположила Рэйчел.
Макс пожала подрагивающими, точно от озноба, плечами.
— Или… потому что твоя реальность больше не существует. От нее не осталось ничего, кроме тебя. Я не очень понимаю, как это возможно, и вообще угадала ли, так что это чистое предположение… Наверное, все реальности пересекаются. И, может быть, мое действие в одной затронуло другую.
— Ага, эффект бабочки межпространственного масштаба! — Хлоя выглядела скорее заинтересованной, нежели встревоженной. Ей озабоченность подруг не передалась — конечно, для нее-то сейчас все еще было “вчера”.
— Слушайте, все… сложно. В другой параллельной реальности Макс помнили, но она таинственным образом исчезла за несколько месяцев до того, как в том мире появилась я. И это дает мне повод думать…
Макс осеклась на полуслове и перевела на Рэйчел озадаченный взгляд.
— Я поняла… Это не ты песок в часах. Это я.
Она размотала какую-то вселенную настолько, что не появилась в ней. И та вселенная начала разваливаться. И так Рэйчел выпихнуло в этот мир, где уже была другая Рэйчел. Странно было думать о собственной важности подобного масштаба, но Макс не чувствовала, чтобы ей это льстило.
— Это не тебе нужно домой, в другую вселенную. Это мне нужно домой.
— Но что же мы будем делать без Макс? — Воскликнула Хлоя. В ее словах отчетливо слышался подтекст: не бросай меня.
— Здесь должна быть своя Макс. Может быть, без суперсил. Но, возможно, оно и к лучшему. Зато это здешняя, настоящая. Твоя подруга, Хлоя. А не самозванка.
Компания переглянулась.
— Это только теория, но, видишь ли… Та первая вселенная, в которой ты застряла… Она так же нереальна, на самом-то деле, как наша. — Рэйчел покусала губы. Странно было говорить такое, но она не могла побороть чувство, что права на все сто. — Та приглаженная милая вселенная, где все целуются, как голубочки… Это рай.
— Это не было похоже на рай. Тристан жил очень тяжелой жизнью, твоя подруга чуть не умерла от передоза.
— Но ничего из этого ты своими глазами не видела, не так ли? А смерть предотвратила.
Макс помолчала, ища контрдоводы, однако приходилось признать, что все действительно так и обстояло на деле.
— Ну ладно. Не рай, так Чистилище. — Развела руками Хлоя.
— Больше похоже, — серьезно ответила Макс.
— Я надеялась, что в Чистилище мы сейчас, — Рэйчел кашлянула в неловкости. — Просто пыталась представить, могло ли быть хуже. И смогла.
— “Ад пуст. Все черти здесь”. — Сказала Хлоя.
— Ты уже это говорила.
— Разве? Значит, я запомнила, потому что мы играли Шекспира каждый год!
— Да, но разные пьесы. — Рэйчел не хотела продолжать эту тему. Учитывая, как вообще был узок набор предметов для разговора, она выбирала не между более и менее сложным или неприятным. Приходилось обращать внимание только на важность открытия.
Рэйчел никогда особенно не увлекалась религией, да и трудно это было, при ее интересе к космосу. Астрология — единственное, чем она баловалась со всей самоотдачей. Но если попробовать совместить веру в Бога и теорию множественных вселенных, выходило примерно среднее арифметическое, в котором они в тот момент находились.
— Но, кажется, Максин права. Это точно не Чистилище.
Макс хотела было возмутиться: ничего подобного она не говорила. Во всяком случае, не озвучивала буквально. Но… наискосок от их столика, на доске объявлений, под более новыми, крылось что-то до боли знакомое… Макс узнала бы этот шрифт, даже если б ее разбудили среди ночи. Раньше весь город был увешан этими объявлениями. Макс выскользнула из-за стола и, точно сомнамбула, направилась к доске объявлений. Хлоя и Рэйчел окликнули ее по очереди, но звуки их голосов донеслись до Макс как через вату, через помехи белого шума… Макс ухватила край бумажки, видневшейся из-под объявления о продаже лодки, и потянула, обрывая с кнопок.
Что ж, по крайней мере, это была не Рэйчел.
На фото была другая девушка, длинноволосая брюнетка. Нет, шатенка, насколько знала Макс, просто на паршивой черно-белой ксерокопии эта разница терялась. Она смотрела на свое собственное фото двухгодичной давности.
Ад пуст. Все черти здесь.