До рассвета они поспали в машине, чтобы не петлять по ночному лесу, рискуя заблудиться, и с первыми лучами солнца отправились в обратный путь. Магнитофон заиграл недоконченную вчера “Sorry Suzanne”, но на этот раз Хлоя была не в духе и раздраженно нажала на “стоп”. Она вообще с трудом помнила, как записала на кассету нечто столь блевотное, на ее нынешний взгляд. Рэйчел прислонилась виском к стеклу, пытаясь найти удобное положение, игнорируя боль в шее. Ужасно хотелось есть. И кофе. Но рестораны еще не открылись, уж Хлоя-то знала, с ее вымуштрованными годами внутренними часами, дающими отмашку, когда можно выходить из комнаты (если у тебя фингал под глазом или от тебя разит перегаром).
Оставалось надеяться, что Макс не оставит напарниц голодными.
При мысли о ней Рэйчел прошивало волнами стыда, обжигающими, точно кипяток. Но призрак ночных диких удовольствий заглушал терзания ее совести.
Рэйчел подумала о том, что у нее ведь была идея перевести деньги, которые собирался отсудить у Хлои ее заклятый враг Бродд. Теперь трудно было сказать, имело ли это значение. Вот бы Бродд с его тяжбой тоже просто растворились, как вторая Рэйчел.
Когда пикап припарковался на проспекте Кедра, Рэйчел посмотрела в зеркало заднего вида и со смущением обнаружила, что под ухом у нее багровеют недвусмысленные следы преступления. Их с Хлоей всклокоченный вид можно было списать на ночевку в походных условиях, но это… Чувствуя, что лицо ее пылает, Рэйчел перекинула волосы на одно плечо, молясь, чтобы это помогло.
Но это не имело значения.
Когда девушки поднялись в комнату Хлои, обнаружилось, что та пуста. От Макс остался только раскрытый чемодан и записка.
Хлоя стояла у стола, держа в руках послание на линованном листке. Криво улыбалась и явно с трудом держала себя в руках.
— Ну как так можно, а? Мы же просили дождаться. — Она перечитала письмо. — Как предсмертная записка. Фу.
Но Рэйчел видела, что Хлое больно. Она перестала впадать в буйство, как в подростковом возрасте, то ли просто повзрослев, то ли благодаря влиянию той же Макс, но это не значило, что Хлоя легко принимает, когда кто-то уходит. Смиренна внешне, но внутри…
Рэйчел вспомнила, как Хлоя стояла с нею и Макс у маяка и ждала, пока они покинут этот мир. Рэйчел ревниво захотелось, чтобы это случилось снова, и Хлоя повела себя иначе. Как в юности. Так, как она всегда от нее ждала. Да, одернула себя мысленно Рэйчел, ты хочешь слишком многого. Всегда хотела. Оттого и попадала в неприятности.
Она подошла и положила Хлое руку на плечо. Та повернула голову:
— Что теперь будем делать, preciosa?
— Поедем к здешней Макс. Если я заменила местную Рэйчел, то Макс, видимо, тоже, исчезнув, уступила место той, что была в этом мире изначально.
Рэйчел убрала руку. Это значило, что Хлоя все еще в отношениях. С Макс без магического дара — или что это была за суперспособность — и, может, даже без любви к фотографии, но все еще это была та самая Максин. А Рэйчел казалось, что уж в любом мире ты все равно любишь одних и тех же людей.
Они отправились в “Два кита”. Следовало набраться храбрости, накидавшись кофеином.
У Хлои, впрочем, весь аппетит отшибло. Она стояла у дверей забегаловки, напряженная, точно человек, у которого что-то болит, и вот он нашел положение, в каком боль не чувствуется — и теперь боится пошевелиться. Рэйчел не могла решиться взять ее за руку и завести внутрь.
Только уже в кафе Рэйчел поняла, отчего Хлоя медлила. Если бы доска с объявлениями была пуста, значит, Макс, изначально жившая в этом мире, жива. Но, выходило, что уход Макс-повелительницы-времени здесь ничего не исправил. Хлоя подошла к налезающим поверх друг друга объявлениям и потянула за уголок поблекшую за несколько лет черно-белую ксерокопию. Макс. Ее Макс. Потому что как-то так выходило, что любая Макс была ее.
Хлоя закрыла глаза, тяжело вздыхая. Сдерживаясь. Черт побери, очень сильно сдерживаясь.
Джойс подошла к дочери с кофейником в руках — очевидно, намеревалась обслужить клиента, но сделала короткую остановку на пути. Женщина даже не успела пожелать дочке доброго утра и поприветствовать ее подругу, а Хлоя уже спросила самое важное:
— Мам, слушай, что с этой девочкой? Ее нашли?
— “Этой девочкой”? Ох, Хлоя. — Джойс погладила дочь по голове, явно жестом, оставшимся с детства. — Может, мне бы и радоваться, что ты ее забыла. Когда ты не забываешь, никому от этого не лучше. Но… это же Максин, вы так дружили когда-то!
Джойс осеклась, увидев, что глаза Хлои необычно поблескивают. Реветь Хлоя тут не собиралась, но то, что ей было плевать, или что она забыла — на этот счет Джойс сделала неверный вывод, и сама поняла это.
— Это же ты и расклеила эти объявления, разве не помнишь?
— Да… нет, не уверена. — Хлоя опустила руку с распечаткой. — Я очень по ней скучаю, мам.
Джойс издала сочувственный вдох и сделала к дочери шаг, готовая ее обнять. В другом месте, в другое время Хлоя поддалась бы порыву, но тут только шмыгнула носом, тряхнула головой и вернулась за столик.
И потом, не лучшая идея — ступать в объятия человека, держащего горячий кофейник в одной руке. Джойс управлялась с ним мастерски, но Хлоя все-таки предпочитала исключить все ситуации, когда кофе оказывался не у нее в желудке, а на спине. Раз уж девчонок, способных отматывать время поблизости не осталось.
— Я не забуду ее? Правда же? Не стану считать ее мертвой Макс?
Хлоя царапала ногтем салфетку. Рэйчел не знала, что ответить, и просто накрыла запястье подруги ладонью. Они сидели за тем же столиком, что и в прошлый раз.
— Макс снова меня бросила. То с Сиэтлом меня прокинет, то с другим миром, а тут вдруг помирать вздумала.
— Да, она оставила нас решать проблемы вдвоем. — Рэйчел не знала, что сама в точности испытывает по поводу исчезновения Макс. В какой-то мере, и досаду, и стыд, и грусть, но, конечно, и некоторую полную надежды радость. Приятно было все-таки перестать мучиться от ревности. Она раскаивалась в недостойных мыслях, но не могла врать самой себе, что не чувствует ничего подобного.
Хлоя взяла свой мобильник и пролистала. Смс-ки от Макс остались, но номер теперь значился, как “не определен”. Звонки на него не проходили. Если бы кто-то посторонний прочитал сообщения, подумал бы, что это какой-то глюк, не больше — кто-то ошибся адресатом или это были вообще случайно сгенерированные нейросетью фразы. Хлоя листала и листала, сама не замечая, как стискивает зубы все сильнее, пока челюсть не заныла.
— Это все урод Нейтан. Точно тебе говорю. — Не требовалось уточнять, что Хлоя говорит о Макс, не вернувшейся из мертвых. Других тем меж нею с Рэйчел не было. О вчерашней ночи они не вспоминали.
— Да брось. Не может этого быть.
— Ты знаешь, сколько времени он в завязке? Я вот нет.
— Не в этом дело. — Рэйчел развела руками. — Он едва вспомнил фамилию Макс. Когда мы наносили визит, помнишь?
— Соврал.
— Я бы заметила. Поверь. Как думаешь, какой силой воли надо обладать, если ты сначала убиваешь девчонку, а потом видишь, что она пришла к тебе на работу жива-живехонька?
Хлоя неохотно согласилась.
— Может, раз мы не позабыли все, в отличие от остальных, у нас у всех есть какие-то способности, а? — Она в раздумьи взъерошила свои синие волосы. — Не такие, как у Макс. Она там рассказывала про кого, какого-то Тристана, да? Значит, не одна она такая.
Рэйчел не ответила, размышляя, на каком моменте они могут быть уверены, что в их памяти не осталось больше белых пятен? Ты не знаешь, что нечто скрыто от тебя, пока не вспомнишь.
— Так что нам в действительности нужно сделать? Без Макс. Без любой Макс — живой или мертвой? — Наконец, произнесла она. Рэйчел столько размышляла, что ее кофе успел окончательно остыть, несмотря на то, что прохладное утро превратилось в жаркий полдень.
— Значит, нам нужно найти Джефферсона. — Хлоя стиснула кулаки. — Ох, ну и ублюдок!
— И что дальше? Он ничего не сделал. — Рэйчел подкупал энтузиазм подруги, но согласиться она не могла. В ней в ту минуту не было гнева, все казалось далеким… кроме запаха корицы вокруг, холодного кофе в руке и Хлои рядом. Видит Бог, не хотела Рэйчел сейчас думать ни о чем серьезном и тревожном. Наоборот, она хотела перестать.
— Мы выведем его на чистую воду. — Хлоя загорелась идеей. — Вынудим показать его истинное лицо.
— Это называется провокация. И, если я верно помню, такое даже в суде не канает.
— Мы не в суде. Был ли Джефферсон в суде? Что-то в моей памяти такого нет.
— В моей тоже. А еще знаешь чего там нет? Факта, что он убил Макс. Или меня. — Рэйчел ткнула большим пальцем под ключицы. — Нейтан Прескотт забыл принять свои колеса, накидался какими-то другими и поехал крышей. Но здесь он скучный женатик, к которому я не вижу смысла лезть.
Хлоя добрых полминуты молчала, озадаченно округлив глаза, а потом расхохоталась, откинувшись на спинку диванчика.
— А я подумала, было бы круто: затащить его в клуб и познакомить с какой-нибудь знатной кислотой на грани передоза.
— Это бы хорошо не кончилось, — Рэйчел сдвинула брови.
— Да, наверное, — ответила Хлоя, посерьезнев. Она подавила желание добавить “но, возможно, не для нас”. При прочих равных ее такая ситуация устраивала.
— Ладно… ладно… — настала очередь Рэйчел задумчиво стучать ногтем по столешнице. Просто удивительно, как помогает соображать нечто, столь раздражающее окружающих. — Мы не знаем, где Джефферсон может быть, и я не собираюсь охотиться на него по всему городу — не раньше, во всяком случае, чем куплю дробовик.
Редко в какой шутке была столь весомая доля правды. Но пока ни Рэйчел, ни Хлоя об этом не догадывались.
— У тебя есть телефон Нейтана? — Продолжала накидывать варианты Рэйчел. — Саманты? Погугли приемную Морской Корпорации. И дай мне минут десять подумать, чтобы я сообразила убедительный повод, зачем нам собраться вместе, который не будет отдавать романом Агаты Кристи.
— И мы поедем туда, чтобы что?
— Просто посмотрим.
Они еще не исключали варианта, что Джефферсон в этом мире превратился в такого же лапочку, как и Нейтан. Если в нем это было, так вполне могло произойти. Всего одна переменная — не упущенная в другом мире возможность, не услышанное оскорбление, и вот клубок, который привел тебя к тому, чтобы стать маньяком-убийцей, перестал разматываться.
— Мы просто посмотрим, что к чему. — Повторила Рэйчел и сделала задумчивый глоток. Внезапно, кофе показался ей на таким уж отстойным. И вовсе не таким холодным, как ей было почудилось.