Через неделю Изольда назначила мне дополнительные занятия. Я восприняла это как комплимент — никакой тренер не станет тратить время и силы на бездарного неумеху.
Теперь я раз в неделю приходила на занятия к младшей группе. Изольда занималась с малышами и изредка поглядывала на меня, а я в уголке отрабатывала отдельные элементы.
Младшие на меня в основном внимания не обращали, им своих занятий хватало, но некоторые посмеивались. Я делала вид, что мне все равно, повторяла про себя, что умный над чужим неумением смеяться не станет, а на дураков не обижаются… Но все-таки было обидно. И ведь главное, по шее им не надаешь — малышня же!
Потом это заметила Изольда и навела порядок. Быстро и по-деловому, без лишних слов.
— Велинов! Подойди ко мне!
Лопоухий пацан, по виду первоклашка, неохотно вышел из ряда.
— Скажи-ка нам, Велинов, чего ты смеешься?
Велинов потупился и забубнил что-то.
— Нет, ты четко скажи, мы, может, вместе посмеемся!
Пацан промямлил:
— Смешно, что Славка такой большой, а ничего не умеет!
— Угу, — Изольда помолчала, словно раздумывая. — Да, Славка большой. На четыре года старше тебя. И да, он меньше тебя умеет. А скажи-ка, Велинов, сколько ты занимаешься танцами?
— Второй год, — буркнул Велинов. Кажется, он уже все понял.
— А Славка — первый месяц. А теперь подумай — кто над кем смеяться должен?
Больше насмешек не было.
А еще через месяц Изольда задержала нас с Женевьевой после тренировки и сказала:
— Ну что же, Зотова, Приходько, пора готовиться к конкурсу! Будете после занятий оставаться на полчасика дополнительно, иначе не успеете.
Я запаниковала. Какой конкурс? Я же еще ничего не умею!
А Женевьева задумалась на миг и замотала головой:
— Я по понедельникам задерживаться не могу!
— Как хочешь, — пожала плечами Изольда. — Тебе на конкурс идти, не мне.
— Но я правда не могу! — воскликнула Зотова. — По четвергам могу, а по понедельникам нет!
— Так давайте по четвергам не на полчаса, а на час задерживаться! — вмешалась я.
На том и договорились.
В четверг Макс после тренировки ушел без меня. Он, правда, предлагал подождать, но я отказалась. Еще ладно полчаса, а целый час торчать в раздевалке, чтобы потом проехать вместе две остановки… несерьезно!
Ну, позанимались мы прилично. Одно дело — когда в зале пятнадцать пар, и тренер за всеми присматривает, и совсем другое — когда только мы втроем. Изольда, правда, не стояла все время у нас над душой, в основном она сама занималась. Мы с Зотовой посматривали в ее сторону с уважением. Да уж, зондер-класс — это вам не младшая группа!
После тренировки я вышла на крыльцо и задумалась. Было совершенно темно — середина декабря, самое темное время. Обычно я уходила с Максом, а Женевьева — с кучкой девочек. Но сейчас она была одна.
Я вернулась и подождала, пока она выйдет из раздевалки.
— Послушай, Женя, — начала я неуверенно, — давай я тебя провожу до дома!
Она вдруг посмотрела на меня с такой же враждебностью, как в первый день.
— Зачем?
— Что зачем? — не поняла я.
— Зачем тебе это надо? — повторила она четко. Я растерялась.
— Да что за глупости! Мне это вообще не надо! Только вы обычно с тренировки компанией ходите, а сейчас ты одна. Из-за меня. А там темно. Ну так давай провожу!
— Ну да, из-за тебя… Ну проводи! — согласилась Женевьева. Я, по правде, даже разозлилась и пожалела о своем предложении. Я о ней забочусь, а она еще выступает — «зачем!» Но отказываться было поздно.
Идти было не так чтобы далеко, но какими-то совершенно глухими, темными дворами. Фонарей почти не было, наш путь освещали только окна домов. Я шла и потихоньку озиралась.
— Что оглядываешься? — вдруг спросила Женевьева.
— Дорогу запоминаю, — сказала я половину правды. — Мне ведь еще назад идти.
Зотова задумалась. Потом сказала озабоченно:
— А ведь точно, ты в наших дворах обратно сам дорогу не найдешь. Да и страшно тут одному…
— Я мальчик, — возразила я, очень стараясь убедить в этом саму себя.
— Очень тебе это поможет, если что, — фыркнула Женевьева. — Может, потом мне тебя проводить?
— Ага, и так до утра, — насмешливо согласилась я.
Мы еще немного постояли в раздумье.
— А тебе куда вообще-то надо? — спросила Зотова.
— На Заводскую… рядом с универсамом, знаешь?
— Знаю, ага… Слушай, так тебе не надо возвращаться! Тебе же не обязательно на «восьмерку», ты и на втором автобусе доедешь. А там остановка прямо рядом с моим домом, я тебя выведу!
И мы пошли дальше. Мне сразу стало гораздо спокойнее. Я не трусиха, но в одиночку в чужих дворах, да еще в темноте… всякому не по себе будет.
Наконец Женевьева привела меня на остановку.
— Вот видишь, это мой дом! — махнула она рукой. — Спасибо, что проводил!
В общем, так оно и пошло — по понедельникам я после тренировки шла до автобуса с Максом, а по четвергам с Женевьевой. Так мне получалось дальше, зато не одной. Смешно — я хотела сделать доброе дело Женевьеве, а в итоге получилось мне же самой лучше.
С Максом мы без конца болтали и удивлялись, как во многом мы сходимся — и книги нам нравятся одни и те же, и предметы в школе… Нет, ну нельзя сказать, что мы были совсем одинаковые. Я вот айкидо занималась, а Макс зато на гитаре играл. Но все равно — мы понимали друг друга, нам было интересно вместе.
А вот с Женевьевой было совсем по-другому. Она казалась хмурой и молчаливой, за всю дорогу мы могли едва перекинуться парой слов. Но у нее оказалось удивительное качество — с ней было легко молчать. Обычно с малознакомым человеком молчание бывает тягостным, так и хочется его прервать, хоть анекдот дурацкий рассказать или про погоду заговорить. А молчание Женевьевы не тяготило, не казалось неловким. Мне тут как раз попалась в одной книге такая фраза, что, мол, если с человеком всегда есть о чем говорить, то это добрый приятель, а если с человеком всегда можно помолчать, то это настоящая дружба. Интересно, есть о чем подумать…
Вообще после того, как Макс сказал мне, что у Женевьевы тяжелый характер и партнеры с ней не ладят, я все ждала… чего-нибудь этакого. А ничего такого не было. Нормальная оказалась девчонка. Ну, со странностями… ну так не мне о чужих странностях говорить!
Как-то мы шли с тренировки, и вдруг Зотова сказала задумчиво:
— А ты нормальный парень, Славка. Хорошо, что Изольда тебя со мной в пару поставила.
И тут же торопливо добавила:
— Только я все равно не буду твоей девушкой.
Я обалдела.
— Ты это о чем? — наконец вернулся ко мне дар речи.
Женевьева вздохнула.
— Ну понимаешь… считается, что пара непременно должна быть парочкой. А я не хочу.
— Да и я не хочу! — я сначала ляпнула это, а потом сообразила, что это может прозвучать обидно.
Но она, наоборот, обрадовалась.
— Ну я же говорю, ты нормальный парень!
— Дружить-то нам ведь можно, да? — осторожно уточнила я.
— Даже нужно! — твердо ответила Женевьева.