В конце мая Изольда поздравила нас с каникулами и простилась до осени. Шахматный кружок летом тоже не работал, а вот на айкидо тренировки продолжались.
Я продолжала бредить венским вальсом. То есть другие танцы мне тоже нравились, тот же квикстеп или веселый и легкий танец кадриль, а потом как-то раз Изольда с мужем показали нам пасадобль… ну, это танец очень сложный, его даже по Д-классу еще не танцуют. Но венский вальс — это была моя любовь!
Я скачала в интернете старый черно-белый фильм «Большой вальс» и смотрела его чуть ли не каждый день. Меня совсем не интересовала биография Штрауса с его двумя женщинами, которые делили его, словно бычка на веревочке. Но музыка, какая же там была музыка! В комнате мало места для венского вальса, но я все равно танцевала как могла, сама с собой.
Еще мы несколько раз сходили в лес, и два раза — с ночевкой. Женевьева теперь не выглядела такой замкнутой, я даже пару раз видела, как она улыбнулась. А Васька прямо влюбился в моего папу, хвостом за ним ходил. Как-то папа сказал со смехом:
— Ты смотри, Женя, заберу я твоего Ваську себе!
Женевьева промолчала, а потом шепнула мне:
— А знаешь, я бы отдала. Пусть бы хоть у него было счастливое детство!
Виделись мы с Женевьевой и Максом нечасто, но не скучали. Разве летом можно скучать? Летом слишком много всего интересного происходит. То на речку купаться, то на велике погонять, да хоть просто поваляться на диване с книжкой — и то здорово, а то все время времени нет, то школа, то домашка, то один кружок, то другой…
А еще мы с папой в поход сходили, на этот раз по горному Алтаю. Ой, какая красота! Я не думала раньше, что есть места красивее моей любимой Карелии…
Потом наступил сентябрь.
Только увидев Макса, я поняла, как соскучилась по нему. Летом как-то некогда было скучать. Нет, всех остальных ребят я тоже рада была увидеть, и одноклассников, и ребят с айкидо, и Женевьеву… Но с Максом — это было совсем другое дело.
Вдруг оказалось, что видеться с ним два раза в неделю, на тренировках — этого мне мало. Я скучала от понедельника до четверга. Две недели я так страдала, а потом вдруг меня осенило — я же мальчик! И, значит, ко мне не относятся всякие дурацкие предрассудки вроде того, что девочка не должна первой предлагать встретиться, и все такое!
В четверг после тренировки я сказала Максу:
— Знаешь, а давай сходим в воскресенье в парк, на роликах покатаемся!
— Давай! — Макс обрадовался так, словно ждал, пока я его приглашу.
Воскресенье прошло замечательно. Макс бегал на роликах быстрее меня, зато я лучше выделывала всякие трюки. А потом мы еще покатались на колесе обозрения и съели по мороженому.
В понедельник мы виделись на танцах. Во вторник у меня была тренировка по айкидо, в среду у Макса занятия по гитаре… А в четверг он сказал, пока мы шли до автобусной остановки:
— А давай в субботу сходим в кино!
А в конце сентября, в последнее воскресенье, мы последний раз в этом году сходили в лес — отметили мой день рождения, а заодно и сезон закрыли. Я родилась в сентябре. Обычно в таких случаях дети идут в школу в шесть лет, но мои родители решили, что спешить мне некуда. Так что я в нашем классе старше всех. А у Макса день рождения был в августе, когда меня в городе не было. Смешно — я учусь в шестом классе, а он в седьмом, при том, что мы ровесники.
Осенний лес не похож на весенний. Весной лес веселый и звонкий, полный цветов, полный птичьих голосов, и хочется смеяться и бегать. А осенью, даже в самый солнечный день, все выглядит строго и торжественно, и чуть-чуть печально. А воздух совсем-совсем прозрачный, и пахнет опавшими листьями, хотя листопад еще не начался, и даже деревья еще не все пожелтели.
Мы с Максом отошли немного в сторону от костра, к краю откоса. Было тихо, и можно было вообразить, что мы совсем одни на самом краю земли. За нами увязался было Васька, но потом подошла Женевьева и увела брата обратно к костру со словами:
— Видишь же, люди разговаривают, что же ты везде лезешь!
А Васька нам и не мешал, в общем-то… Хотя вдвоем было лучше.
— Надо же, как вы с Женевьевой сошлись, — задумчиво сказал Макс. — Она ведь до тебя со всеми партнерами ссорилась.
— Мы просто дружим, — поспешно сказала я, вспомнив про пары и парочки. Мне почему-то совсем не хотелось, чтобы Макс считал нас с Женевьевой парочкой.
— Я о том и говорю, — ответил Макс. — А знаешь, я почему-то никогда не дружил с девочками.
Я чуть не ляпнула: «А как же я?», еле успела прикусить язык. Вот бы Макс удивился! А он продолжал:
— Ты не думай, я не к тому, что это неправильно. Я знаю несколько таких случаев, когда мальчик и девочка дружат. Безо всякого такого, просто дружат. Но вот у меня почему-то так никогда не было.
Мне стало грустно. Я девочка, как бы я не скрывала этого. И, значит, рано или поздно Макс перестанет со мной дружить… а у меня еще никогда не было такого друга, как он!
— Ты любишь стихи? — неожиданно спросил Макс. Я немного растерялась.
— Не знаю… Я их читаю в школе, что по программе. Я фантастику люблю.
— Фантастику и я люблю. А вот послушай, я недавно прочитал: Есть в осени первоначальной короткая, но дивная пора…
Обычно стихи читают каким-то нечеловеческим голосом, с подвываниями, с пафосом. А Макс читал нормально, спокойно, так, как обычно разговаривают люди, будто просто рассказывал мне — вот, мол, посмотри, какая дивная пора…
И если бы в эту минуту кто-нибудь спросил меня, что такое счастье, я бы ответила, что это оно и есть — стоять вдвоем на краю земли лицом к неяркому осеннему солнцу, смотреть на золотые березы на той стороне оврага и слушать, как Макс негромким голосом читает стихи…
Дома я поискала в интернете — это оказался Тютчев. Я почитала и это стихотворение, и другие… И почему я раньше не читала стихов? Это же так красиво, оказывается!
Вечера пока еще были светлые и теплые, и мы с Максом частенько не ждали автобус, а шли пешком. И воздухом подышать лишний раз, и пообщаться подольше…
И вот один раз, когда мы так шли, нам встретился Генка Скворцов.
— Ой, привет, Славка! — заулыбался он, а я прямо остолбенела — сейчас он ляпнет что-нибудь такое, что Макс поймет, что я девочка.
Я и поздоровалась, и познакомила Макса с Генкой, а сама все ломала голову, как дать понять Генке, пока он не проговорился.
Вдруг меня осенило.
— Скворец, а по физике нам что задали? — небрежно спросила я. — А то я не успел записать, пока физичка диктовала, я задачу дорешивал.
Я специально дважды употребила глагол в мужском роде, чтобы Скворец не подумал, что ослышался.
Скворец сначала уставился на меня дикими глазами, а потом сообразил. Я же говорю, что он умный!
Ну, долго-то мы разговаривать не стали, перебросились еще парой слов и разошлись.
А на следующий день Скворец, разумеется, отозвал меня в сторонку, чтобы никто не слышал, и потребовал:
— Ну, Славка, колись! Что у тебя там за маскарад?
— Да какой там маскарад, — с досадой отозвалась я. — Все по честному, как есть — Славка Приходько.
— Ага, как есть, — согласился Генка. — Только обычно ты не стесняешься, когда тебя девочкой называют.
Пришлось коротко рассказать ему про танцы и про то, почему я стала парнем. Ну, я не стала распространяться насчет себя и Макса, перевела стрелки на Женевьеву — мол, если Макс узнает, то растреплет всем, и Жене будет обидно, что она танцует шерочка с машерочкой.
Скворец понятливо закивал и тут же попросил:
— А возьмешь меня как-нибудь посмотреть? На соревнования?
Пришлось пообещать. С другой стороны, что мне, жалко, что ли? Будет "болеть" за меня, я люблю, чтобы за меня побольше народу "болели"...