Он поставил обе ноги по бокам от байка и заглушил мотор. Девушка, сидящая за ним, слезла совсем и отскочила подальше. Авалор покосился на неё, не переставая улыбаться одними уголками губ:
- Устала? – осведомился он мягко. Он мог бы держать её всю ночь и впитывать её жизнь по капле. Но он бы не захотел отнять её всю. Тем более, с людьми проводить время так приятно.
Она дышала слишком медленно, ёжилась, хотя на улице было тепло.
- Это ты меня утомляешь, - ткнула в его сторону она.
Следом за Авалором в тупик заехал ещё один байк. Сидящий на нём ездок, едва заглушил мотор, уронил голову на руль. Его рога, чуточку короче, чем у Авалора, почти упирались в зеркальце.
- Я пьяна от одного твоего вида, - девушка рассмеялась. В иное время Авалор счёл бы её сумасшедшей. Он смотрел на неё, а она продолжала смеяться. Смеялась и смеялась, не в силах остановиться. Даже когда согнулась пополам, Авалор не предпринял ни единой попытки поддержать её.
- Я с ума схожу, - она никак не могла остановиться. Сквозь смех и слёзы из глаз ткнула пальцем в сторону спутника и озвучила очевидное, принимая его за видение. – У тебя рог на голове. А второй где? Отшибли?
Она смеялась, Авалор улыбался. Потом он руку к ней протянул:
- Иди сюда.
- Ну нет, и так всю меня залапал. До галлюцинаций. Нет, серьёзно, почему он не посередине? – смех…
- А он у нас выделывается много – вот и получил, - отозвался спутник с соседнего мотоцикла. – Ты как хочешь, а я больше на байк не сяду. Ноги в раскорячку с непривычки.
- Неженка, - окрестил Авалор, сияя от удовольствия.
- А у него два рога! – девушка становилась невменяемой.
- Сделай с ней что-нибудь, - кивнул на неё спутник.
- А у меня? – она никак не унималась, схватилась за свою голову. – Где мои рога?
Авалор развёл руками:
- Ты же не предлагаешь её убить, Вэнс?
- Но она может вспомнить.
- Где мои рога?
Они оба посмотрели на неё.
- Кия, подойди же сюда, - позвал Авалор нежно.
На этот раз она подошла, позволила обнять себя за талию. Получилось одной рукой.
- Бери её себе, - посоветовал Вэнс.
- У меня теперь Эммануэль есть.
- Опять! – закатил глаза собеседник. – Если он у тебя есть, почему же ты сейчас не с ним?
- Ава… - девушка приблизила губы к его уху и совсем тихо шепнула, - …лор, где мои рога?
Вместо ответа он сам потянулся к ней. Она подставила губы, а он остановился в сантиметре от них и глубоко вдохнул. Тепло. Совсем немножко, чтобы заполнить образовавшуюся пустоту.
Она обмякла.
- Всё, не вспомнит теперь, - Авалор продолжал удерживать её.
- Не слишком ли ты много у неё забрал? – не одобрил спутник.
- Хочу восстановить то, что утратил, - Авалор избавился от улыбки. – Не бойся, никто за демонами из-за трупов на улицах гоняться с серебряными крестами и колами не будет. Трупов не будет. Я обожаю этот мир. Здесь всё так цивилизованно.
- Если так переживаешь за своё «дуновение», зачем поделился с ним?
- Он умирал.
- Все умирают. Почему он?
- Потому что я видел его…
- В твоём будущем?
Они оба замолчали, прислушиваясь к ночным звукам. Где-то залаяла собака. Совсем близко зашумела компания ребят, слегка подвыпивших. Даже сюда доносился аромат алкоголя. Не чистый, с какой-то химической примесью.
- Завидую тебе, - снова уронил голову на рога мотоцикла Вэнс. – Редко у кого проявляется предвидение. Только тебе оно не нужно, совсем не умеешь им пользоваться.
- Я пользуюсь в личных целях, - возмутился Авалор. – Мне наплевать на общество наше, равно как и на людское. И предвидение – сильно сказано. Я не могу видеть будущего.
- Но ты властен над временем.
- Ещё большая чушь, чем про предвидение, - парировал Авалор.
- Тогда ты должен мне ответить: почему именно он? Полно людей же вокруг. И ты слишком редко делишься своим «дуновением». Даже среди нас ты прослыл как жадина. Вот и сейчас, - ироничный хмык, - стараешься поскорее восполнить, хотя времени впереди полно.
- А ты представляешь, что будет, если каждый из нас по своему желанию будет бегать по городу и обращать всех в демонов? Это естественный контроль численности. Я не жадина, - во время короткой паузы Авалор глубоко вдохнул. Так, как обычно вытягивал крупицу «дуновения», но его вздох обращался в воздух. - И я уже ответил: потому что он умирал. Когда я «вижу» человека, я должен познакомиться с ним и найти причину, - сознался Авалор. – Сам не знаю почему. При других обстоятельствах… - молчание и взгляд на собеседника.
Вэнс почувствовал этот взгляд и поднял свой. Авалор не отдал бы «дуновение» Эммануэлю, если бы не обстоятельства. Тогда не оставалось времени на раздумья. Не отдал бы, даже зная, что восстановит резерв за неделю, если будет активно искать людей с сильной аурой. Он отчасти с сожалением посмотрел на девушку, повисшую на его руке. Она была сильной. Такие женщины быстро ставят мужчину на место, если он пытается подавить их. И она бы намного лучше подошла на роль компаньона.
- Испоганил парнишке жизнь, - выдохнул Вэнс.
- А ничего, что я его от смерти спас?
- Да кому нужна такая сомнительная связь? Ты же совершенно в нём не заинтересован. У него есть семья?
- Есть.
- Теперь я ещё больше ему сочувствую, - собеседник показательно облизнул губы. – Может, вместо тебя с ним поиграю я?
- Моё не трожь.
- За это ты и лишился рога. Смотри, как бы второй не снесли.
- Ну давай, - Авалор широко улыбнулся, только косясь на спутника, - скажи это.
- Чтобы ты получил оправдание, когда вздумаешь напасть на меня? Нет уж, я не в настроении устраивать разборки.
- За это я выбираю в компанию тебя, а не кого-то другого. Мало кто осмеливается называть меня инвалидом.
- Если я верно понимаю терминологию современного человечества, то инвалид – это человек с ограниченными способностями. Разве ты ограничен?
- Спроси у всех тех, кто это говорил, - Авалор почувствовал укол раздражения.
Он должен сейчас быть в другом месте. По сути, он по-свински поступает: перевернул жизнь невинного парнишки и бросил его на произвол судьбы. Было бы достаточно всего лишь поговорить с ним. Когда тело умирает, это шок. Даже если этого не заметно, если оно движется и продолжает дышать, подсознание всё равно даёт сигнал. В этом состоянии человек с вероятностью в пятьдесят процентов совершает самоубийство. Но у Эммануэля была любящая семья. Ему было что терять.
- Ты должен чувствовать ответственность за него, - подал голос Вэнс, шумно выдохнув.
- Знаю.
- Так почему ты продолжаешь беззаботно развлекаться?
- Потому что не знаю, что с ним делать. Я уже говорил. Как поступить с его окружением и с ним самим, таким бестолковым? Помимо того, он мало чем привлекает меня.
- Тогда следовало наплевать на твоё предвидение и дать ему спокойно умереть.
- Я не могу наплевать на предвидение, - Авалор не мог этого объяснить словами. Он просто чувствовал. Все, в том числе он сам, называли это предвидением – так было проще – но на самом деле это было чувство, разделённое с кем-то. Словно на момент первой встречи он уже разделил «дуновение» со своим будущим компаньоном. Невозможно пройти мимо такого человека, не заинтересовавшись им хотя бы поверхностно.
- Слишком спонтанное знакомство. Я не умею расхлёбывать такие серьёзные проблемы, - сознался Авалор. – Это должно было происходить не так. Это должна была быть обычная встреча, обычное знакомство, обычный разговор.
- А вот и врёшь. Умеешь ты всё, - последовало возражение. – Просто не хочешь. Не любишь делать то, что тебе не по вкусу.
- Кому же это может нравиться?
- Никому. Но все как-то делают.
- Ты пытаешься заставить меня позаботиться о нём? – настороженно полюбопытствовал Авалор. – Зачем? Ты его даже не видел толком.
- Поддерживаю разговор. Нельзя? Мне просто удивительно, как легко ты ко всему относишься.
- А я думал… - Авалор снова одарил собеседника улыбкой, - ты мне выговариваешь за то, что не взял котёнка к себе домой после того, как накормил его.
- Я не могу сочувствовать человеку?
- Он уже не человек. Ты тоже знаешь это. Более того, он теперь из моего окружения. Не стоит портить отношений с тем, кто может разрушить и твою жизнь, правда? – заговорщицкий тон. Авалор чувствовал, что обязательно должен если не одержать верх в разговоре, то хотя бы остаться на равных.
Девушка в его руке глубоко вздохнула во сне.
- Проклятье, куда бы её деть, - Авалор отвлёкся. Если взять у неё ещё хоть каплю жизни, она может умереть. Даже если она и умрёт, он не будет сожалеть.
Было тяжело. Когда Эма увидел их, стоящих рядом, в окружении его прежних товарищей, чуть не остановился. Хотел другой дорого пойти, а он выдержал, не дрогнул. Почему это он должен кого-то избегать? Она кинула его, а он, её новый приятель, улыбался. Эма зубами скрипнул. Не мог смириться с её изменой. Он ради них – всех них – мог и ночью из дома сорваться, примчаться на помощь, что бы там ни произошло. Он мог пару прогулять или даже целый день, если кому-то из них было плохо. А теперь задумался, пошли бы они ради него на такие жертвы? Хотелось проверить. Теперь, когда он почувствовал вкус предательства, очень хотел оказаться в опасной ситуации, чтобы, чёрт возьми, просто проверить, придут ли они на помощь.
Эти мысли, порочащие его товарищей, беспокоили его, а он продолжал думать и корить их за сговор за его спиной. Всё это умышленно. Он бы даже не удивился, если бы услышал, как они обсуждают его и хихикают. Было гадко. Но Эма понимал, что теперь не человек, поэтому такие мысли должны стать нормой. Ведь именно это условие он и поставил Каштанчику в ответ на его вопрос, хочет ли он жить. Хотя вопрос получился навязанным. Да и ответ чисто надуманным. Эма тогда обо всяких условиях в последнюю очередь думал. Он подохнуть собирался, а как спасение почуял, сразу торговаться начал. Человеку всегда мало, сколько ни дай. Наверно, это было правильное решение – в своей новой жизни отказаться от человечности.
Он не заметил, как расстояние сократилось, вплотную к ним подошёл и бровью не повёл, а внутри всё восставало. Эма взывал к своему равнодушию. Трудно найти в себе то, чего никогда не было. От того он и держался на пике популярности, что с людьми по-человечески разговаривал, а не стремился в морду плюнуть. Теперь надо привыкать так делать. Окатить собеседника ледяным взглядом и швырнуть какую-нибудь обидную фразу – всё равно что плюнуть.
- Эма! – тот приятель, что девушку увёл, вперёд выскочил, видок виноватый состряпал.
- Чего тебе? – Эма не остановился, только покосился слегка. Снова трудно стало. Словно воздух закончился. Не должно так быть. Он же до сих пор переживает и из-за разрыва, и из-за них всех. Наверно, ещё не совсем в вампира превратился. Он вообще словно в оцепенении пребывал всё время после аварии. Когда начнётся жажда крови, тогда и подумает над изменениями в своей личности.
- Ну постой! – приятель его за руку схватил, вцепился буквально. – Эма, давай поговорим.
- С шалавой своей поговори, - швырнул он и сам ужаснулся. Силой удалось оставить каменное лицо.
Что-то было не так. Он не должен испытывать чувство, будто его самого ударили. Он на девушку посмотрел, ожидая её укора или даже слёз. А она глазки потупила.
- Думай, о ком говоришь! – рявкнул приятель. – Ты хоть мне и друг, я не позволю так говорить о своей девушке.
- Эй-эй, парни, - с обеих сторон выросли остальные, на всякий случай схватились за участников назревающего конфликта. – Эма, ну хватит уже, в самом деле. Ну повздорили – и ладно. Со всеми же случается. Ты же не собирался её силой удерживать?
- А по-человечески нельзя было объясниться? Я что, бить бы тебя начал за то, что втюрилась в моего друга? – он обратился напрямую к ней.
- Эма! – снова её заступничек.
- Эма, ты никогда не был таким! – вступила она. Храбрая птичка. Только против вампира она вообще никто.
И снова тесно в груди, сердце разогналось. От этого в глазах чуть не помутилось. То, что Каштанчик в последний раз дал Эме, давно закончилось. Ему снова было холодно, снова дискомфорт, словно при болезни. Надо было остаться дома на несколько дней.
Он более заинтересованно осмотрел всю компанию, не заметил, как сумка с плеча съехала, почти на пол свалилась, над самым полом повисла на ремне. По сути, теперь все они – его добыча. И если уж он вампир, то и стоит смотреть на них соответственно. Он попытался рассмотреть венку на шее, услышать ток крови, почуять её запах наконец.
Он выдохнул. Видимо, хреновый из него вампир, своего хозяина позорит.
- Отойди, - произнёс он, пока беды не случилось. Чтобы избавиться от ненормального состояния, надо выпить чьей-нибудь крови, а он не мог даже заставить себя подумать об этом в деталях. Всё только абстрактно, как при просмотре фильма.
- Сколько можно! – выпалил один из них и схватился крепче. – Эма, да что с тобой такое?!
- По-моему, я имею право на обиду, - откликнулся он.
Срочно уйти. Он не мог больше смотреть на них. Особенно на новую парочку. Его бесил приятель и притягивала девушка. Не успел ещё отказаться от неё. Но он не станет за неё биться. Кинули – значит кинули. Не стоит унижаться.
Он мимо прошёл и услышал голос вдогонку:
- Подожди, только занятия закончатся!
- Ага, как же, - усмехнулся Эма себе под нос. – После занятий я укачу на новомодном байке…
Ели Каштанчик типичный наставник своего «ребёнка». Но он много чем отличался от привычных глазу вампиров, и Эма немного переживал.
Потом они сидели в одной аудитории. Сосредоточиться не получалось. Откуда-то сзади тянуло приятным запахом. Эма принюхиваться пытался, но рисковал привлечь к себе внимание и остановил попытки. Сегодня он намеренно сел в стороне от своей прежней компании. Даже если он и не сердился на них всерьёз, всё равно им больше не место рядом друг с другом. Люди должны тусоваться с людьми, а все прочие твари – с себе подобными.
Запах усилился, стал невыносимым. И лишь когда отчётливо в нос ударил, Эма сообразил, чем пахнет.
- Профессор! – в ту же секунду раздалось сзади, совсем близко. Эма туда взгляд метнул и замер с полуоткрытым ртом.
- Профессор, я руку случайно порезал, можно мне выйти?
Эма мгновенно изучил обстановку на столе: обычные письменные принадлежности, тетрадка с капельками крови и выдвижной нож для бумаг. Ага, как же, случайно! Эма сам весь потянулся на запах и снова опомнился, испугался даже не того, что его заметят, а своей реакции. Вот она, легендарная жажда крови. Ему бы чуток выпить – и сразу станет лучше. Сразу тепло вернётся и шатать перестанет. И сразу здоровый вид будет, а то в зеркало жутко смотреть. Или он просто видит себя таким, потому что изображение постепенно исчезает.
- Быстрее! – уловил Эма только финальную команду. Вздрогнул. Так увлёкся, что не заметил, что вокруг происходит.
Сидящие рядом с нарушителем сокурсники тоже повскакивали, обступили «бедолагу» и обещаниями помочь ему сорвали всю лекцию. Не иначе кто-то спор устроил. Напрасно кричал профессор и стучал свёрнутым в трубочку журналом по столу. Напрасно самые ответственные студенты пытались сосредоточиться на записях, напрасно сверкали глазами.
Начался хаос. Больше никому не хотелось слушать выступление преподавателя. Как свежий всплеск. Эма и сам любил такие ситуации, когда можно было откосить от учёбы. Умом все они понимали, что только себе хуже делают, но желания заставляли поддерживать этот хаос.
Потом толпа студентов покинула аудиторию, остальные перешёптывались, профессор вперёд прошёл, начал о чём-то беседовать с самыми шумными. А Эма только на кровь смотрел. Девять капель на тетради, ещё не впитались, и две – на столе. Он даже не оглянулся. Если бы сделал это, обязательно бы испугался разоблачения. Он потянулся и двумя мазками собрал кровь со стола себе на пальцы. Спешно сунул их в рот и снова ощутил этот божественный вкус. От крови, такой, какой её чувствуют вампиры, можно было впасть в зависимость. От неё башню срывало. Но не было того состояния, когда наплевать на всё, лишь бы выпить ещё. Он легко себя контролировал. Выходит, он на редкость рассудительный вампир.
Он подтянул к себе тетрадку и так же быстро и аккуратно съел и эти капли. Остался только след в виде девяти светлых кружочков. Он хотел ещё, но легко остановился на достигнутом. Всё равно эта кровь уже никому не нужна. И это ведь не считается нападением. Он же никого насильно не кусал.
Эма не чувствовал себя хоть мало-мальски лучше. По-прежнему, ныло где-то то ли в голове, то ли в груди. По-прежнему преобладала слабость. Наверно, чтобы наестся, надо было высосать всю кровь. Только тревожило отсутствие вообще любых изменений. У него даже клыки не удлинились – он специально их потрогал.
Потом снова началась лекция. Сперва шум и гам, затем громкий призыв профессора и наконец его нудные речи. Эма записывал, но опаздывал и отвлекался. Кровь явно не пошла ему на пользу. В желудке словно ветра завывали. От собственной крови так не было. Наверно, собственная не имеет такой ценности как чужая. Всё-таки это уже не человеческая кровь.
Надо поскорее пересечься с Каштанчиком и спросить у него. И как можно обойтись без охоты на людей. Вообще без чужой крови. Эма собирался выполнить обещание: не гоняться за альтернативным питанием, пока его организм переваривает нормальную пищу. Пусть от этого он будет испытывать слабость, но всё равно лучше. А кровь, если подумать – гадость же. Едва он представил то, что только что сделал, его затошнило. Он рот рукой зажал и издал отчётливый звук. Лекция опять прервалась. Быть не может, чтобы тошнило от крови. Это самовнушение. Красочная картинка, как Эма пожирает человеческую плоть. Он снова весь содрогнулся и едва удержал в себе то, что рвалось наружу. Потом, не дожидаясь распоряжения, вылетел за дверь, швырнув все тетрадки и ручки. Наверно, по полу всё раскатилось. Потом соберёт. Он мчался до туалета как одержимый и тут же в унитаз чуть головой не ухнул. Снова позывы к рвоте. Он даже пальцы пытался в горло вставлять и давить на язык. Только умственная реакция, но не физическая. Желудок был пуст. Не было даже желудочного сока. Эма понял это после десятка минут зависания над толчком. Мутило уже от вида набранной воды и снова от мыслей. На этот раз о том, что обычно спускают в этот толчок. Мутило, но не рвало. Стало ещё хуже. Он спустил воду, хотя ни капли не обронил, затем шаткой походкой двинулся к двери. И едва вышел из туалета, на корточки сел, навис над полом, голову почти между ног просунул и рукой рот зажимал.
- Эма! – к нему спешил его товарищ. Один из тех, кто стал свидетелем его ссоры, но не сам виновник. – Эма, ты как?
- Нормально, - глухо отозвался тот.
- Тебе домой надо. Вон бледный какой. С каждым днём всё бледнее становишься. Ты заболел?
- Нет…
Сожрать его прямо сейчас. Впиться в шею и высосать досуха. От одного представления этой картины снова затошнило. Снова вздрогнул всем телом и опять безрезультатно.
- Ну всё, поехали домой, - распорядился товарищ и вверх его потянул. – Твои вещи другие соберут и подкинут до дома.
- Я сам, - Эма понимал, что вряд ли сегодня сможет сосредоточиться на учёбе. Только других отвлекать будет. А он лучше дома полежит. Закутается с головой и будет думать, как привыкнуть к мысли о его будущей еде. И он был благодарен за поддержку. Хотелось опереться на надёжное плечо и высказаться. Всё сразу, чтобы потом не бороться с собой. Он уже рот открыл, уже говорить начал:
- Знаешь, Вилл, я ведь в тот день в аварию попал… - и застыл с открытым ртом. Напрасно Вилл продолжал его теребить и обсыпать вопросами. Эма его не слушал. Нельзя рассказывать такое.
- …ты поэтому такой бледный? Повредил себе что-нибудь? – теребил и теребил его собеседник, никак не унимался. Говорил и говорил, а у Эммы от него голова начинала трещать.
- Да фигня, - наконец вклинил слово Эма, - скейт… - замолк. Начало положено, осталось дорисовать виновного и последствия, - чувак на скейте в меня впечатался. Я так шарахнулся, думал умру. Но всё в порядке уже. Я просто злой был, по сторонам не смотрел…
В любой сказке должна быть доля правды. Он действительно не смотрел по сторонам. И он не увидел машины буквально в пяти шагах. Он так занят своими мыслями был, что сам летел навстречу своей смерти. Хотя мог бы по свету фар из-за поворота догадаться. Он просто его не высматривал. А потом боль и леденящий ужас…
- Я провожу, - не унимался приятель.
- У самого ноги есть, доеду, - буркнул Эма, но от компании так и не отбился. Они оба не вернутся на лекцию.
Эммануэль снова остановился при выходе из университета, долго оглядывался. Авалор знал, что его высматривает. Вроде как пообещал встретиться. Он оставил байк дома. Хотя дом – понятие слишком абстрактное для демона. Он просто любил комфорт. Любил новомодные вещи, красивую обстановку, красочное оформление. Он и Эммануэля рассматривал долго, выискивал в его внешности изъяны, которых, если присмотреться, предостаточно. У любого человека, да и не только у человека, этих изъянов полно. Дело не в них. Но не зная, на что ещё обратить внимание, Авалор забавлялся поверхностным впечатлением.
Он не вышел вперёд, не торопился попадаться на глаза своей новой игрушке. Пока слишком непонятно, как с ней играть. Он даже не женщина, чтобы с ходу начать флиртовать. Эммануэль продолжал стоять на месте. Наверняка температура ещё держится. Наверно, не такая высокая, но всё равно приятного мало. Он руку ко лбу приложил, потом к щеке опустил и вторую поднял, накрыл другую щёку и синхронно похлопал обеими ладонями. Боже, какая же он лапочка, когда не подозревает о слежке. Ему бы шевелюру чуть подлиннее, чтобы рога не торчали, как изо мха болотного. Как ни крути, а человеком ему, в любом случае, уже не быть. С утратой человечности что-то теряешь, а что-то приобретаешь.
Авалор шевельнулся, сгоняя наваждение. Кто вообще утверждал, что у него появятся эти рога? У некоторых они тысячелетиями не растут. Он шагнул было вперёд, но снова остановился. Эммануэль посмотрел на мобильник, что-то пробормотал себе под нос, снова огляделся, остановил взгляд на том месте, где пару дней назад последний раз распрощался со своим «крёстным отцом».
- Ой какой симпатяшка! – хихикнула девушка со стороны. Авалор повернулся в её сторону. Три подруги, одинаковые позы с перекинутыми через правое плечо сумками, почти одинаковые причёски с разницей лишь в длине волос. И все улыбались. Одинаково, но выглядело это даже привлекательно. Не каждый день группа симпатичных девчат осмеливается заговорить первой.
Авалор напоследок только взглядом скользнул по Эммануэлю. Даже если температурит, даже если снова слабость из-за неустойчивого вживления «дуновения жизни», выглядит он всё равно неплохо. Ничего не случится, если подождёт ещё денёчек. Колебания уложились в пару секунд. От девушек изумительно пахло жизнью.
«Прости, Эммануэль, но мне надо восстановить то, что ты забрал у меня».
Он отступил назад. Успел заметить, как вздрогнул объект его наблюдения. Почувствовал движение. «Дуновение» всё ещё стремилось воссоединиться. Наверно, было бы удивительно поддаться его тяге и просто обнять партнёра.
- Дамы, кого из вас проводить домой? – сделал он первый шаг.
Эммануэль так и остался на подступах к университету.
- Извини, по одной не ходим, - заявила одна, с самой бессовестной улыбкой.
Он потянулся к ней и тихонько, на пробу, вдохнул воздух, который она только что выпустила из своих лёгких. Потянул сильнее, глубже, изнутри.
Она невольно поёжилась. Сдёрнул-то совсем чуть-чуть, а она почувствовала. Надо быть осторожнее.
- Я и против всех троих не возражаю, - улыбнулся Авалор.
«Напротив, для меня это подарок с небес».
- А есть ли у красавчика имя? – полюбопытствовала одна из них, самая робкая. Если присмотреться, только она слишком сильно сжимала пальцы на ручке от сумки, второй рукой время от времени неосознанно подёргивала.
- Есть, но чтобы его услышать, надо заслужить, - он незаметно очутился возле неё и попробовал на вкус. Уже лучше. Её аура значительно отличалась от ауры подруги. И почему они вместе?
- Помягче с Нари, - вступила третья, последняя.
Авалор как хищник глянул на неё, оценивающе. И очутился рядом.
- Нари… ммм… сильная, - словно совершил что-то неприличное при всех – так интимно позвучало.
Вдох.
Нари была лучшей изо всей троицы.
- Что-то похолодало, - девушки как по команде повели плечиками. Боже, на это невыносимо смотреть, не облизнувшись. Авалор сдержался, продолжая лишь одаривать их улыбкой.
А где-то за спиной, за углом здания, зашевелилась вторая половинка «дуновения». Эммануэль понял, что не дождётся, и пошёл прочь. Авалор только глянул в ту сторону, будто сквозь стены, и тут же отвлёкся на добычу, которая стояла прямо перед ним.
Так долго Эма никогда не болел. Он помнил все свои простуды: как лежал в постели, завёрнутый в одеяло, и как мама, а потом и младшая сестричка приносили ему поесть и выпить лекарство.
На этот раз Эма не лежал в кровати. Хоть и выглядел чересчур бледным, он успешно отговаривался, ссылаясь на учёбу. Говорил, что на этом году профессора их завалили с головой, и показывал, проводя рукой по самому верху лба со словами «во как». Он не лежал просто потому, что тогда бы точно подтвердил, что болен. Но природа его болезни иная. С такой болячкой нельзя просто так обратиться к врачу. А если не получается спустить на тормозах, то лучше прикинуться здоровым. Единственное, что он мог – это лечь спать пораньше с объяснением, что вымотался жутко и мозги набекрень от передоза инфы в универе.
Вечерело невыносимо долго. Он бы сразу по возвращении спать лёг, только тогда это будет совсем подозрительно выглядеть. Зато он брал аппетитом, просто-таки драконьим. Мама успокаивалась, папа выдавал своё коронное, отрываясь от газеты: «Я же говорил», - и тут же снова начинал читать. Кей хихикала и пыталась изобразить похудевшее лицо старшего братика. А он ел, чем доказывал превосходное состояние, и уходил к себе.
Он ждал вечера, потом ночи. Несмотря на постоянную усталость, он не мог уснуть. Наверно, не во сне дело. Он сел, обхватил голову руками, почти пополам согнулся. Не во сне дело и не в солнечном свете. В доказательство Каштанчик спокойно разгуливал под солнцем. Но Эма и ночью чувствовал себя не ахти. Выпадал в тревожный сон, видел какую-то несусветную муть и возвращался в реальность.
Дело было вовсе не в солнце или сне. Дело было в крови. Он понимал, чем живут вампиры. Наверно, все они могли переваривать повседневную пищу, но для жизни была необходима кровь.
Эма выпрямился, но с кровати не встал. Подумал о чужой крови и снова почувствовал отвращение. Как можно что-то подъедать за другими? Он и свою-то кровь…
Он очнулся, когда руку засаднило. Так увлёкся мыслями о природе вампиров, что не заметил собственной выходки: по привычке высасывал много раз прогнанную кровь по своему организму. Она так и двигалась: от желудка в тело, а потом снова и снова. Если кровь не будет обновляться, он вообще исхудает и превратится в живой скелет. Зачем тогда он вообще ходить в универ. Да вампирам и без образования жить можно. Еду-то покупать не надо, она сама вокруг ходит в лёгком доступе.
- Надо идти на охоту, - вслух произнёс он и сам опешил.
Он не собирался никого убивать. Но просто сидеть без дела тоже становилось невыносимо. Он подскочил, словно его резко вырвали сиреной, звучащей на весь город. Быстрые сборы и прыжок из окна. Думал, всё в порядке будет, раз он теперь вампир. Они не умирают. Они, наверно, и летать умеют. Хотя крыльев он никаких не видел. Но уж бодаться – так точно. Но только при желании.
От удара было невыносимо больно. Он приглушённо рычал от боли, растирал ушибленные места и продолжал лежать на земле, пока не отпустило. Даже тогда он помедлил, всё ещё прислушиваясь к ощущениям.
Он миновал пару кварталов, сунув руки в карманы. Холод пробирал до костей, он начал мелко подрагивать. Высматривал прохожих, зная, что не кинется ни на кого. Контролировать свою жажду крови получалось удивительно легко. Баночка из-под пива на тротуаре – он подшиб её, сразу запустив на проезжую часть. Только одна машина тормознула и тут же снова разогналась. Водитель даже поленился выглянуть и наорать на поганца. Эма ему вслед средний палец оттопырил.
Он шёл и шёл, не разбирая дороги. Становилось хуже и хуже. Выходя на охоту, он знал, что не станет выбирать жертву. Ему нужен был определённый человек. Он пытался найти своего «родителя». Он бы какую угодно правду принял от него, даже, возможно, послушался бы и куснул кого-нибудь.
Он вздрогнул, когда засигналил телефон. Громко, на всю улицу, однако никто не обернулся. Это просто впечатление такое, что он выделяется. На самом деле, всем глубоко наплевать.
«Кейта».
Он ответил:
- Чего?
Сердце сжалось. Так паршиво стало от осознания, что она теперь с другим крутит.
- Эма, прости, пожалуйста…
- Если решила уйти, чего вообще звонишь? Разве не нормально оборвать как можно больше связей со своим бывшим?
- Нет, не нормально, - уверенно заявила она. – Я считаю тебя своим другом, а не только бывшим. И мой… мой парень… - дважды запнулась, - тоже твой друг.
- И что? – старался равнодушно. Наверно, получилось. Наверно, чувства вампира начали преобладать над человеческими. По крайней мере, должны бы.
- Я звоню, потому что ты выглядишь бледным. Это из-за нас, я знаю…
- Слушай, а твой парень не запрещает тебе с другими парнями общаться? – поморщился Эма.
- Не запрещает. Он не эгоистичный собственник и уважает чужое мнение, - она помолчала. Эма тоже молчал. Они оба слушали дыхание друг друга. И только когда стало понятно, что без слов они ничего не добьются, Кейта заговорила снова. – И он уважает тебя. Он сам просил поговорить с тобой.
- Почему тебя?
Это слишком жестоко. Если это месть…
- Потому что ты бы ему сразу вмазал. А меня… хотя бы выслушаешь.
- Не хочу…тебя слушать, - сглотнул. Горько. Невыносимо.
Он остановился, руку ко рту метнул, попутно закрывая и нос. Что-то мешалось. Снова сюрприз от новой сущности?
- Вы меня хотя бы некоторое время не трогайте. Совсем, - попросил он спокойно.
Ну и пусть они себе кувыркаются. Ему-то какое дело? Но дело было. Он до сих пор яростно протестовал против её предательства. Эмоции даже сквозь защиту равнодушия вампира пробились. Он стоял посреди дороги, мешался прохожим, и зажимал нижнюю половину лица. До тех пор зажимал, пока темно перед глазами не стало. Тогда он вдохнул. Сколько он так простоял? Минуту? Две? Снова слушая тягостное молчание в трубке. А глотнув воздуха, даже не запыхался. Вот преимущества демонической сущности – не надо заботиться о безопасности. Убьют – всё равно воскреснет.
Но умирать было слишком страшно. Он как наяву снова увидел кровавое пятно перед глазами. Вспомнил, как шевельнуться не мог и контролировать ни единой реакции своего тела. Он снова сглотнул, тряхнул головой.
- Эма, ты слушаешь? – Кейта тоже встревожилась.
- Как я могу тебя слушать, если ты не говоришь?
- Тебе нужна помощь?
- Нет.
Только не твоя.
- Может, мне позвонить Виллу?
- На кой чёрт! – рявкнул он, обращая на себя внимание прохожих. – У меня самого есть его телефон.
- Но ты же не позвонишь! – тоже сорвалась она.
- Скажи, Кейта, - он успокоился, - ты жалеешь о том, что бросила меня?
Она не ответила. Вряд ли жалела. Если бы это было так, приятель-её парень, не ходил бы такой довольный. Только при виде Эмы его лицо грустнело. Наверно, он и правда переживает.
- Конечно, нет, - ответил он за неё. – Если не хочешь больше со мной, не звони, - отрезал он и собрался связь прервать.
- Погоди, - она догадалась. – Эма, ты правда в порядке?
- В полном, - он всё-таки сбросил вызов.
Пошёл дальше, снова начиная игру «кого бы съесть». Оглядывался по сторонам и выбирал жертву, на которую никогда не нападёт. Он даже не думал, как бы провернул это. Если представит, снова согнётся в приступе тошноты.
Запах крови разнёсся резко, будто прямо перед носом кого-то в горло ножичком саданули. Эма сперва принюхался, а потом вернулись воспоминания, как он корчился от крови сокурсника. Воспоминания оказались сильнее здравого смысла. Он удержался лишь за счёт того, что упёрся рукой в стену магазина. Искал источник запаха и понимал тщетность поисков. Любой из людей, спешащих мимо, мог пораниться. Эма стал настолько чувствительным к запахам, что начал тревожиться. А вдруг такая реакция останется навсегда? Что же он за вампиром будет, если от запаха крови мутит.
Он увидел его, мальчишку лет десяти. Стоял совсем близко и бережно дул на большой палец. Другой рукой этот палец обхватил. Эма почуял запах от него. Никого больше не видел и уже начал волноваться, что кинется на добычу, но он до сих пор неплохо себя контролировал. Кровь не делала из него монстра. Напротив, он подошёл и спросил:
- Маму потерял?
- Не-а, брата, - смелый пацан.
- А поранился где?
- Вот, - мальчишка вытянул перед собой кровоточащий палец. Совсем крошечный порез, но даже от такого Эма почувствовал тошноту. Одновременно очаровывался запахом и видом крови. Тошнота успешно отступала. Если только он попытается отвернуться, снова согнётся над асфальтом.
- Я спрашивал не про это. Чем поранился? – для проформы поинтересовался Эма.
- А! Я это…
- Берни! – выкрикнул кто-то позади.
Эма резко развернулся и увидел настоящего верзилу. Видимо, его брата. Эма снова вылетел из реальности. Его действия быстрее мыслей оказались. Они вообще каким-то образом блокировали мысли. Эма очнулся и понял, что держит мальца за раненый палец, а струйка крови стекает по его руке.
- Он поранился, - сразу же привёл оправдательную речь Эма, тут же отпуская мальчишку.
А потом стоял и смотрел на свои измазанные в чужой крови пальцы. Завороженный и неподвижный. Прохожие уже несколько раз сменили друг друга, а он стоял. И когда потянулся окровавленными пальцами в рот, его настиг запоздалый приступ. Он согнулся-таки, сел на корточки прямо здесь. Его начали обходить по дуге. Но несмотря на моральное препятствие, он твёрдо вознамерился стать полноценным вампиром. Страшно и мерзко, если он начнёт выделяться. Тогда ему вообще нигде места не будет.
Он лизнул пальцы и задохнулся от вкуса крови. Божественно. Никогда в жизни он не пробовал ничего вкуснее. Он лизнул ещё раз, но на этот раз не удержался и содрогнулся. Изнутри рвалось всё то, что он съел за ужином. Из-за капельки крови. Из-за какой-то долбанной капельки!
И снова ничего не вышло наружу. Видимо, это и впрямь реакция не физическая, а умственная.
- Чёрт же, - отчаянно бросил он перед собой. А потом поднялся и просто пошёл прочь, разик наткнувшись плечом на фонарный столб. Ушёл, пока никакой благодетель не принялся выпытывать, в порядке ли он. Шёл и растирал кровь пальцами, пока они совсем не высохли. Шёл и понимал, что если Каштанчик хотел быть найденным, он бы объявился уже давно.
Это был яд. Сильный и мгновенный, аналог знаменитому цианистому калию. Если такой выпить, тут же схватишься за горло или за живот. Не понять сразу, где болит. А потом кровь изо рта хлынет. Почти мгновенная смерть и ни одного шанса спастись.
Авалор выпил весь бокал, причмокнул губами и мечтательно прикрыл глаза:
- Прекрасный яд. Где вы берёте такое качественное сырьё? – и с едва заметной улыбкой взглянул на своего палача.
Яды действовали почти так же, как и на людей, но краткий миг. Авалор незаметно сглотнул забившую горло кровь и демонстративно облизнул губы. Было больно. Внутри всё жгло. Весь путь, который прошёл яд, горел огнём. В животе, казалось, вообще началось извержение вулкана. Это не смертельно, надо только немножко подождать.
Собеседник, мило травивший байки о продуктивном сотрудничестве, выпучив глаза, смотрел на Авалора. Не верил. Руки его затряслись. Он за сигаретой потянулся и чуть не уронил её. Авалор на помощь подоспел, всё ещё борясь с желанием улечься на пол и выгнуться от боли. Ещё немножко. Только потерпеть…
Он сам выбил из пачки сигарету и вложил её в рот ублюдку, решающему проблемы самым лёгким и преступным способом. Затем он запалил кончик и сунул пачку обратно ему в карман.
- Ну, будем говорить правду? – Авалор уселся на стул, ногу на ногу закинул и пару раз качнул.
Ад разливался по всем внутренностям. Нормальный человек уже давно бы свалился замертво. Это тот самый лимит времени, напоследок отпущенный бедолаге.
- Т-тридцать тысяч, - если бы этот гад не заикнулся, можно было вообще не заметить волнения в его тоне.
- Учитывая вашу попытку отравить клиента… то есть, меня, - Авалор отсалютовал пустым бокалом, - тридцатки будет мало.
- Но мы же договаривались…
- Это было до того.
Жгло нещадно. Хотелось наплевать на все приличия и старания выглядеть невозмутимо. Авалор ещё держался. Секунды словно десятикратно замедлились. Видно, очень концентрированный яд, все внутренности сжёг.
- Это грабёж! – выпалил очнувшийся от своего неверия мерзавец. Как только тема денег коснулась, он сразу очухался. – Никто не требует полтинник за такое!
- Кое-кто может потребовать и сотню, - Авалор потянулся через стол к нему, схватил за первое, что под руку попалось, даже не понял толком что, и дёрнул на себя, - но я довольно щедрый человек.
- Тогда выметайся, - собеседник срывался. Только орать ещё не рисковал. – Никакой сделки не будет.
- Ты её и не планировал, верно? Сколько трупов ты закопал на свалках?
Он не выдержал. Едва боль начала стихать, Авалор подхватился и весь очутился перед ним, наклонился пониже, почти касаясь его лица губами.
- Какие трупы? Да я…
- О, если у тебя всё так чисто, может, тогда нальёшь вина в мой бокал и выпьешь сам?
Негодяй, настоящий подставщик. Смотрел затравленно, явно не желая давиться собственной кровью.
Боль никак не утихала. Она душила. Авалор сердился из-за неё. Ненавидел отвлекаться на собственные недостатки. Огненный буран в кишках – очень отвлекающий недостаток. Настолько сильный, что хотелось, чтобы этот гад почувствовал то же самое.
Авалор швырнул его обратно на стул, резко схватил бутылку и налил в свой бокал вина, потом сунул под нос собеседнику:
- Пей.
Тот задрожал. Выглядел почти дико. Ни за что по своей воле не прикоснётся к этому бокалу. Авалор сердился всё больше. Он уже хотел насильно влить ему в рот, как дверь отлетела и шарахнулась о стенку. В проёме стоял бугай из личной охраны. Авалор только усмехнулся и плеснул вино из бокала в лицо еле дышащему от страха мерзавцу. Он сразу руки вскинул и принялся вытираться. Боялся, что через поры на коже внутрь проникнет. Но даже если и покраснеет слегка, от этого он точно не умрёт.
- Уберите его отсюда! – заорал мерзавец, почувствовавший себя жертвой. Только так с ними и надо обходиться. Наблюдать, как убийца корчится в муках от удара собственного оружия – особое удовольствие, сравнимое разве что только с маниакальной тягой.
Авалор не стал задерживаться, швырнул бокал в стену и отпихнул бугая при выходе. Не позволит хватать себя чёрт знает кому. Да и стараться особо не пришлось – люди инстинктивно чуют опасность в тварях, связанных с миром иным.
Вечерний воздух встретил его привычной свежестью. Однако даже он не мог избавить от мучений. Было по-прежнему гадко. Было даже прохладно. А когда становится холодно – это может только одно означать: придётся восстанавливать потерянное.
- Вэнс, - тихонько позвал Авалор.
Чуть согнулся, на миг, плотно приложив руки к животу и груди. Раскрытые ладони, напряжённые пальцы. Он не услышал ответа и не почуял ничьего присутствия. Было бы гораздо проще, если бы у них было что-то общее. Эммануэль, даже не имея представления о «дуновении» и его особенностях, тоже почувствовал – Авалор поклясться мог. А чужое «дуновение» новичку различить не под силу.
Вэнс бросил его и умчался. Авалор даже не стал его корить за бегство. Сейчас самому до себя. Он выпустил из внимания окружающее и опомнился, только когда услышал возглас. Он молниеносно обернулся и успел заметить изменившееся за секунду лицо того самого бугая. Видимо, послали прикончить несговорчивого клиента. Авалор выпрямился. Сейчас это даже кстати. Он выглядел по-настоящему демонически – постарался ради этого собрать весь свой антураж, чтобы воздействовать на добычу соответственно. С улыбкой на губах он подошёл к охраннику – кто ещё это может быть с таким мощным сложением – и обхватил его голову руками, потянул на себя и вдохнул. Глубже, чем рассчитывал. Не останавливался до тех пор, пока случайно не почувствовал губами касание к его коже. Только тогда он разжал руки и просто выронил бесчувственное тело, даже не стал проверять, жив ли вообще.
Полегчало. Авалор вскинул взгляд к небу, смотрел на первые звёзды и переживал постепенно затихающие последствия выпитого яда. А он хотел на Эммануэля посмотреть. Хотя бы просто заглянуть. Но если покажется перед ним в таком виде, у пацана возникнет куча вопросов. У него всё представление о потусторонних существах сломается. Не стоит разочаровывать его. По крайней мере, так сразу.
Он не хотел, но почувствовал касание к отданной половинке «дуновения». Авалор устремился в ту сторону, откуда пришёл слабый сигнал. Кто-то посмел покуситься на его, законное. Он вмиг забыл об утихающей боли и исчез. Только вихрь по земле разметал песок.