Вилл выловил его посреди города. Эма удивился очень, огляделся по сторонам, сперва греша на подставу, а потом сообразил, что по теории вероятности рано или поздно встретишь своих друзей вне привычной обстановки. Вилл, точно так же как Эма, время от времени выбирался из стен квартиры развеяться и заодно прикупить какую-нибудь мелочёвку. Эма только-только из обувного магазина вышел с пакетом в руке, искал новые кроссовки, чтобы удобно сидели и выглядели дорого. Всем однажды хочется покрасоваться. А у Эмы теперь вторая жизнь есть, в которой он просто не мог выглядеть кое-как. Надо ещё понравиться этому… Натюрморту. Ава продолжал его так называть, даже не посмеивался, как прозвище прилепил. Эме и самому было бы любопытно с ним пересечься и выяснить кое-что из демонической жизни, но не получалось. А единственный раз, когда Эма оговорился о встрече с ним при Каштанчике, тот спустил на тормозах, иронизировал и ничего толком не ответил.
- Эма? – Вилл удивился не меньше, - если хотел выбраться, мог бы и позвать с собой.
- Как будто я знал, что ты поедешь, - точно так же, ненавязчиво, укорил Эма и кивнул в сторону открытой кафешки. – Перекусим? А то с утра только бутер перехватил.
- Давай, - Вилл первым в ту сторону двинулся, свободную руку в карман сунул, а во второй пакет держал, точно такой же как у Эмы, только расцветкой отличался.
- Что прикупил? – Эма над его пакетом навис, нос сунул.
- Боты брату, - отчитался Вилл. Коробочка в пакете подтверждала это. Помимо ботинок там ещё пакетик красовался и что-то тёмное, из ткани.
- А-а-а, - протянул Эма. – Как он? Не скучает? Мы с ним так клёво в машинки резались.
- Спрашивал о тебе, - нехотя подтвердил Вилл. – В самом деле, хоть бы навестил, что ли. Он каждый день тренируется, грозя разбить тебя начисто.
- Да надоели мне эти его машинки. Я же так просто, из праздного инетереса.
- Ага, а как сядете – за уши не оттащишь.
- Это азарт. Слышал такое слово? – поучительно указал Эма.
Они заняли ближайший столик, Вилл за харчами пошёл, даже не спросил, что хочет его спутник. Эма разместился с удобством, ногу на ногу под столиком положил, сам на спинку пластикового стула откинулся, чуть выдвинул его из-за стола. Происходящее казалось ненастоящим. Настоящее – это там, за гранью реальности. Эма день ото дня всё больше тревожился из-за того, что никак не начнёт новую жизнь. Каштанчик на него рукой махнул, позволяя совершенствоваться самому. Эма не знал как и испытывал потребность в тренажёре. И клял про себя «крёстного», который его всё больше отвращал, когда его не было рядом. Если бы он совсем исчез, Эма бы вздохнул с облегчением, наверное. Но когда доходило до физического контакта, ощущения в корне менялись. Тогда всё выглядело не так уж плохо. И Эму не особо тревожило, что он может однозначным педиком стать. Каштанчик забирал у него тревоги вместе с возможностью хорошенько подумать. С ним было спокойно – это он признавал. С ним Эма себя защищённым чувствовал, а от его ласк расслаблялся. И неосознанно, и намеренно, потому как если напрягаться, могла вернуться прежняя боль. Боли Эма не ощущал уже давно.
Вилл вернулся с подносом в руках, поставил его посреди стола и подсел поближе, не напротив, как ожидалось, стул пододвинул и первым за хавкой потянулся.
- Кое-кто за такую еду выговор бы влепил, - Эма последовал его примеру, вмиг утратил позу вальяжно развалившегося на стуле монарха, откусил от большого гамбургера.
- Здесь «кое-кого» нет, так что лопай, - свойски подбодрил Вилл.
Повисла неловкая пауза. Эма знал, чем она ему грозила. Это уже в привычку вошло – пытать его при каждом удобном случае. А он до сих пор не знал, что сказать по поводу Каштанчика, вот уже дважды засветившегося перед друзьями. Медленно опускалась неуютная атмосфера, громко раздавались хлюпы, когда Эма и Вилл пили из трубочки из своих стаканов. Намеренно громко, чтобы хоть чуть-чуть оживить эту искусственную атмосферу.
- Эма, - Вилл первым не выдержал, - речь ведь не идёт о шантаже?
- Долго думал? – спокойно осведомился Эма.
- Долго, - мгновенное подтверждение. – Ты всё время темнишь, а мы, между прочим, волнуемся.
Самое время либо сбежать, либо пооткровенничать. Эма не собирася бежать, надо уже как-то брать себя в руки и попытаться объясниться.
- От одного его взгляда Шелли себя плохо почувствовала. Он не заразный хоть? – Вилл своевременно изобразил оттенок брезгливости, вытаскивая из своего гамбургера что-то длинное и тонкое и тут же прокомментировал. – Терпеть не могу жилки. Вот нахрена их в котлеты-то пихают?
- Привереда, - охарактеризовал Эма. – Жуй и не вякай. Вкусно же.
Вилл и в детстве в еде ковырялся, лук вытаскивал и рожи корчил, изображая ту самую брезгливость. Он не ел рыбные шкурки, ненавидел пенки на молоке, хлеб выбирал только обычный, безо всяких специй. Поначалу он и салат из гамбургеров выбрасывал, а потом пересилил себя и признал, что всё вместе – это вкусно.
- Я серьёзно, - Вилл вообще опустил гамбургер, на Эму посмотрел, чуть не хмурился. Не хватало ещё одного строгого отца. – Я Шелли в больницу гоню, а она не идёт, говорит, что всё нормально уже.
Видимо, мало с неё Каштанчик сдёрнул. Хоть на этом спасибо. В том пугающем состоянии, что он тогда был, можно было ожидать, что он вообще её бесчувственной оставит.
- Не из-за него это, - Эма ощутил потребность защитить «крёстного». – Не заразный он. Шелли же сама сказала, что с утра голова болела. А тут чувак, перед которым девчонки обычно стелятся. Считай, что шокировалась.
- Шелли? – ничуть не поверил Вилл.
- Ну правда, нормальный он чел. Он вообще никогда ничем не болеет, даже не простужается. Не знаю, почему она так. Просто не знаю, - Эма взялся за стакан, с задумчивым видом потянул из трубочки, снова производя громкие звуки. Намеренно старался, чтобы трубочка наполовину из колы вышла, чтоб громче получилось.
- А ты с ней правда встречаться собираешься? – Вилл сбавил тон, будто говорил о чём-то запретном. – Что-то ты к ней остыл в последнее время.
Эма не ответил. Хотел бы подтвердить, потому как на самом деле собирался встречаться с ней, но Каштанчик испортил всю малину. Какое ему вообще дело, с кем там Эма крутит. Не женится же. Он, в конце концов, тоже мужик и хочет нормального секса, а не снизу. В следующий раз обязательно выскажется насчёт равенства. Только когда следующий раз наступал, все готовые мысли стопорило. При одном взгляде на этого чёрта Эма понимал, что не пойдёт он на компромиссы. Хотя, с другой стороны, он даже не пробовал заикнуться.
- Эма, - Вилл стал хмурым, - только посмей её обидеть.
- Да не собираюсь я её обижать! – Эма сердито потянул колу. До конца выцедил и хотелось ещё.
- Тогда какого чёрта! Если передумал, так ей и скажи, пока она надеяться не начала.
Добрый дядюшка Виллард, стеной стоящий за каждого из товарищей. Эма тоже таким же был, но сейчас никак не мог помочь Шелли. Он только одно мог для неё сделать – бросить. Открыто, а не постоянно отодвигая момент истины.
- Вилл, ну… ты меня достал, - сообщил Эма. – Пойду ещё колы куплю.
- Нет, погоди, - Вилл резво схватил его за запястье, стиснул с силой. – Ты чего темнишь? Не хочешь встречаться с ней, отказался бы сразу. Никто тебя не принуждал.
- Да хотел я с ней встречаться, - выплеснул Эма, - но не получилось.
- Почему?
Эма проигнорировал. Если не мог сказать ничего, лучше не вилять. Молчание говорило громче.
- Тогда скажи ей, - настаивал Вилл.
- Скажу, не беспокойся.
- Когда? – снова молчание, которое Вилл и нарушил. – Когда тебе выгодно будет? Скотина ты – вот кто.
- Сам ты! – Эма не злился на Вилла. Он злился на всю эту ситуацию. В принципе, Вилл правильно всё говорит. Если у Эмы не получится, он сам Шелли подловит. Но Эма сделает это. Он сам не привык отвергать то, чего боится. Оказывается, боялся и откровений с ней. А если так, то, может быть, она для него что-то большее значит, чем друг. Проклятье, и почему именно сейчас!
Он смял стаканчик и резко выдвинул стул:
- Пойду за колой. Тебе купить?
- Покупай по две, - Вилл руку поднял, как обращение к официанту. Эма хотел сыронизировать по этому поводу, но смолчал. Не смешно.
Он медленно двинулся между столиками, думал, стоит ли купить ещё чего-нибудь, хватит ли ему гамбургера. Может, какой-нибудь салатик? Он оглянулся и увидел сгорбившуюся фигуру товарища. Нет, салатик отменяется. Для Вилла надо особый выбирать, чтоб не было репчатого лука, а то фыркнет и не притронется.
Эма уже до кассы дошёл, сделал заказ, как его словно обухом по голове шарахнуло. Перед глазами на долю секунды поплыло. Когда он опомнился, уже озирался по сторонам. Сперва от неожиданности спутал, подумал было на сородича, но ощущения совершенно не те. Слишком приятно, слишком сладко пахнет. Этот аромат, который только демон различит. Откуда-то тянуло свежей кровью. Обычно Эма спокойно к ней относился, а сейчас внутри перевернулось всё, он сглотнул в предвкушении и понадеялся, что глаза его не вспыхнули алым. Каштанчика вспоминал: у него ни разу они цвета не поменяли. Значит, не демоническая это черта. Если только какого-нибудь особого подвида демонов, вроде вампиров. А он ведь так и не спросил ни разу, существуют ли вампиры на самом деле.
Кровью потянуло отчётливее. Все инстинкты проснулись, заставляя Эму головой крутить по сторонам в поисках источника. Когда девушка у кассы протянула ему стаканчики на маленьком подносе, пахнуло отчётливее. Она улыбалась. Эма усомнился, верно ли угадал с источником. С другой стороны, таким милым девушкам за прилавком по договору положено улыбаться.
Потом Эма сам увидел. Это была не продавщица, а мальчишка-помощник, совсем юный, наверно, ещё в школе учится и подрабатывает. Трудно такими темпами: либо ночи не досыпает, либо учится шаляй-валяй. Какой бы образ жизни ни вёл это пацан, Эме не было до неё дела. Его волновала только капелька крови, нависшая на кончике его пальца. Пацан на неё смотрел заворожено, как вампир, или поверить не мог.
- У вас ЧП, - Эма кивнул на него
Девушка, не успев деньги в кассу спрятать, обернулась и тоже это увидела.
- Зара! – воскликнула она.
- Порезался я, ничего особенного, - неловко буркнул он.
- Я могу помочь, - вызвался Эма. Что угодно за возможность оказаться поближе к этому божественному запаху.
- Нет-нет, что вы, - девушка снова улыбалась, наконец сунув деньги в кассу и выбив чек. – Приятного аппетита.
Эма не успел вернуться за столик, потому что пацан, которого девушка назвала Зара, из-за стойки вылетел, держа палец в другой руке, в кулак его зажав. Хотел через всю кафешку к служебному помещению проскользнуть, а Эма его выловил. Поздно спохватился. Поймать-то он его поймал, а дальше что делать? Использовать забитый трюк с засунутым в рот пальцем и фразой, что слюна обеззараживает? Не катит. Был бы знакомый какой или хотя бы девушка, а то мальчишка чужой.
- Болит? – Эма его кровавый палец рассматривал, наблюдал, как кровь на его руку стекает. Хотелось тронуть её коником языка и провести вверх, потом снова и снова. Потом прильнуть к ранке и сделать пару полных глотков. Но из пальца много не получится. Тут надо вену кусать или артерию.
- Я в аптечку, - совсем смутился пацан и вырвался, - извините.
И убежал. Эма даже не смотрел на него. Всё его внимание было поглощено размазанной по пальцам кровью. Кровь, что источала соблазнительный аромат, заставляла поднести руку к губам. Блестящая, тёмная, густая…
Эма сдержался. Подумал, как будет выглядеть, если вдруг начнёт кровь слизывать при всех. Хорошо если от него просто шарахаться начнут, а если сочтут извращенцем и вызовут полицию, мало точно не покажется.
- Простите, он такой растяпа, - к нему подбежала девушка из-за кассы. Самый час-пик, а она рабочее место оставила. Эма только мелком назад глянул и увидел за прилавком другую девушку. Можно было догадаться, что они по одной не работают.
- Всё нормально, - заверил он.
Сохранить кровь на пальцах хоть на чуть-чуть, насладиться её запахом…
Девушка схватила его руку и принялась вытирать пальцы влажной салфеткой, не прекращая извиняться.
- Да хорошо всё, я же сам полез, - заверял Эма тоже не переставая. В сторону Вилла даже смотреть не хотел. Наверняка теперь вопросами закидает.
- Вот, - закончив с его руками, девушка всучила Эме в руки поднос с гамбургерами, его купленной колой, салатом и мясными пирожками-расстегаями. Он только глазами хлопал. Сожалел о быстро уносимом ветром запахе крови и смотрел на еду.
- Но я не заказывал.
- Это за счёт заведения. Простите парнишку, он школьник ещё.
- Перспективный школьник, - Эма мог бы ручкой помахать, но они были заняты.
Потом он между столиками двинулся к Виллу, голову в плечи втянул, так и казалось, что все только на него таращатся. Таращились, конечно, но не все и не слишком долго. Кое-кто усмехался, кое-кто коротко обсудил со своим спутником.
- Ну ты и дебил, - встретил его репликой приятель.
- Без тебя знаю, - огрызнулся Эма, поставил наконец поднос на стол и плюхнулся на своё место с шумным «уф».
- Как старик, - добавил Вилл, бесцеремонно взялся за салат, поковырялся вилкой и отстранил. – Фу, там лук. Это всё твоё. Что там ещё у нас? Прирожки-и-и… Здравствуй, пирожок, я тебя съем.
Эма почти не видел, как Вилл беседует с пирожком. Ему всё равно было. Он ещё чуял отголосок сладкого запаха. Только когда руки к лицу поднёс, понял, где источник. Украдкой, боясь, как бы его не застукали, он нюхал и нюхал, держа сложенные замком руки на некотором расстоянии от носа. Снова хотелось лизнуть. Но если бы и лизнул, где гарантии, что его опять не вывернет?
- Эма, - Вилл перестал играть на публику, снова посерьёзнел. Половина пирожка в его руке осталась. Он дожевал только и продолжил. – Ты сам на себя не похож. У тебя фобия развилась? На кровь?
«Антифобия. А точнее фагия, если так можно выразиться», - мысленно ответил Эма с сарказмом.
- Мне позвонить надо. Подождёшь меня?
- Давай ты лучше мне объяснишь, что тебя гложет.
- Не могу, это личное.
- Кровь?
- При чём тут кровь? – возмутился Эма, уже вертя телефон в руке.
- Так ты же на неё смотрел как вампир. Ты уверен, что эти твои новые знакомые не вампиры?
- Ага, вампиры. Хотел мальчика скушать, но девочка помешала, - снова с сарказмом. – Ну правда, мне срочно надо. Только сейчас вспомнил.
- Вали уже давай. Будешь копаться – всё один съем. У меня желудок натренированный, - заверил Вилл и принялся за свой пирожок.
Эма быстро слинял. Настолько далеко ушёл, насколько можно, не вызывая подозрений. Там он трубку к уху поднёс и дождался ответа.
- Ава, - Эма не удосужился обменяться приветствиями, - со мной что-то точно не так.
Молчание. Он задышал чаще, наверное, громко. А потом Каштанчик наводящий вопрос задал:
- Ты сейчас где?
- В кафешке с другом обедаю.
- Да, точно, с тобой что-то не так. Вместо того, чтобы обедать со мной, ты таскаешься с каким-то своим другом.
- Ну хватит издеваться. Я серьёзно.
Наверно, Каштанчику было крайне любопытно. Эма редко первым его набирал. А тут сразу накинулся. Сразу захотел ответы все получить, тогда как не задал ни одного вопроса. Он собирался рассказать по порядку и приступил сразу же, как собрался с мыслями. Всё в подробностях, так, как оно произошло. И про тягу к крови, и про то, как он остановился перед опрометчивым действием. И о том, как сейчас не по себе становилось. Держал руку возле уха, а запах с неё доносился до носа. Не получалось не нюхать. Кровь остывает быстро, утрачивает свои качества чуть помедленнее. Она уже пахла не так, как из свежей раны. Как будто заветрило, но Эма всё равно фанател от этого аромата.
- Тебе нужно забрать у кого-нибудь немного жизни, - остановил его долгий монолог Авалор.
Эма замолчал. Знал, что это означает. Вдохнуть. Но так, чтобы кусочек жизненной энергии вместе с воздухом в него вошёл. Как просто на словах, но сложно на деле.
- Если бы ты хоть показал мне, как это делается, - проворчал он.
- Сдёрни со своего друга, - легко бросил Каштанчик.
- Чего?
- С него не убудет. Он даже не почувствует. Только поёжится.
- Я со своих друзей…
- Просто вдохни «дуновением». Ты чувствуешь его?
Эма снова замолчал. Он чувствовал. Он научился отделять «дуновение» от всего остального тела. Наверно, если тело искалечить и бросить умирать, «дуновение» всё равно останется живым. Наверно, оно будет мучительно медленно восстанавливать истерзанного хозяина. Так ведь и выживают демоны.
- Я не хочу, - повторил Эма уже тише, - с него.
- Мне приехать? – вполне серьёзно, как и должен был говорить настоящий «крёстный», даже с неким сочувствием.
- Не нужно, я сам… как-нибудь.
- Эмамнуэль…
Потом они просто молчали. Каштанчик предстал перед Эмой в другом свете, в обманчивом, но таком привлекательном. С таким Каштанчиком ему бы хотелось поговорить, поделиться сокровенным и, возможно, последовать его мягкой настойчивости. Впервые за последние несколько дней Эма вспомнил о сексе с ним не как о чём-то противоестественном. Но Каштанчик – есть Каштанчик. На то он и демон, чтобы морок на людей наводить.
Эма не обманулся и не последовал за своими размягчившимися мыслями.
- Это «дуновение»? – спросил он. – Ты его заставил откликнуться?
- Связь слабеет, Эммануэль. Я не могу вечно дёргать за ниточки своим «дуновением». Совсем скоро оно станет твоим.
- А сейчас, ты чувствуешь его?
- Слишком далеко. Но я могу почувствовать, если кто-нибудь прикоснётся к нему. И если ты сдёрнешь кусочек жизни, тоже почувствую.
- Ладно, - выдохнул Эма, - я попробую.
- Я скучаю…
- К чему вот это, а? – ничуть не поверил Эма, уже пришедший в себя. Нельзя позволять этому бесу вводить себя в заблуждение. Авалор – именно тот, кому верить нельзя.
- Но я всё равно скучаю.
- Иди ты, - вместо прощания бросил Эма и прервал связь.
Сдёрнуть с Вилла…
Нет-нет-нет. Это преступление перед самим собой. Эма ни за что не сделает этого, даже если с Вилла действительно не убудет. Он вернулся к столику и сел. Совсем близко, только чуточку наклониться к товарищу и вдохнуть. Он чувствовал «дуновение» и его трепещущую жажду. Кровь перестала для него иметь значение. Эма почти почуял запах его жизни… жизни Вилла.
- Эма, ты чего? – Вилл пихнул его локтем вбок, - если плохо, пойдём домой.
- Ты мой пирог сожрал, - выкрутился Эма и вырвал из его руки остатки второго пирожка, целиком его в рот засунул.
А где-то глубоко внутри разливалась неудовлетворённость. Голод, схожий с оцепенением. Это чувство и толкает демонов на охоту.
«Я не сделаю этого со своими друзьями», - мысленно повторил Эма своему «дуновению» и искренне надеялся, что оно передаст это Авалору по невидимым каналам.
Напрасно Авалор разыскивал Вэнса. Как сквозь землю провалился. Был, конечно, способ. Пожёстче немного, но подразумевающий полное погружение в преследование. А Вэнс вряд ли остался в городе и вообще в регионе. Авалор вынужден был отказаться от немедленных поисков. Там более, не смертельные враги. Оба остынут и сумеют поговорить без взаимных обвинений и рукоприкладства. Всегда хотелось начать с этого. Всегда на передний план выдвигалась сила, особенно если в ней уверен.
Авалор опустил телефон. Эммануэль действительно запутался. Даже жаль его стало. Мальчишка же слеп ещё, о себе позаботиться не умеет, а Авалор ему столько свободы предоставил. Надо было снова с ним пересечься и подзаправить. И надо на самом деле научить его брать то, что делает его настоящим демоном.
- Что, не слушается? – усмехнулся Линисвит, опустошая бокал с красным вином, посмотрел на его чуть помутневшие от цвета стенки и поставил на стол. – Ненавижу вот это. Чтобы маленькими дозами напиваться.
- Ты у нас человек консервативный, не приемлешь пьянства, - Авалор к нему пододвинулся, почти вплотную.
- Не в том дело, и ты это знаешь. Было бы удовольствие какое.
- Так для тебя пить на вечеринках – сущее мучение? – подначил Авалор.
- Нет. Но и приятного не так много. Люди ради чего напиваются? Чтобы ощутить эйфорию, замутняющую голову. А нам какой прок?
- Она замутняет, - заверил Авалор.
- Не так.
- А ты будто помнишь как.
- Что? – Линисвит брови вскинул, - ты уже забыл? Сколько же времени прошло, когда ты последний раз напивался человеком?
- Я не напивался, поэтому можешь не проводить свои сравнительные линии. Не до пьянок было. Да и удовольствия, как ты и сказал, только от эйфории.
Они оба помолчали. Авалор действительно не помнил, чтобы напивался в зюзю. Пробовал, конечно, но не так часто. Время было другое, больше привилегий у богатеньких. Авалор в основном благами богатеньких и пользовался. Приобретёнными насильно.
Мимо официант с подносом пробежал, заметил пустой бокал на столике и предложил замену полным.
- Мне сока, - распорядился Линисвит.
- А ты больше не зализываешь волосы, - отметил Авалор.
- Оказывается, не только ты считаешь мой новый имидж потешным, - в одной короткой фразе объяснил Линисвит.
- Ага, значит, мне ты не поверил.
- Почему не поверил? Ждал подтверждения.
- Я сразу вижу, когда человек выглядит смехотворно. Ты был очень забавный с этой твоей блестящей шапочкой для плавания.
- Перестань меня критиковать, - осадил Линисвит без капли обиды. Дождался таки своего сока. Официант оперативно сбегал на кухню и почти без перерыва доставил большой бокал мутно-жёлтого напитка, отдающего в оранжевый цвет.
- С мякотью, - рассмотрел его Линисвит точно так же внимательно, как чуть раньше рассматривал стенки опустевшего бокала из-под вина, потом повернул голову к официанту, ожидающему приговора, - неужели настоящий?
- Всё натуральное, - тот слегка кивнул. В меру учтиво, но без заискиваний.
- Ладно, беги. Не мы одни у тебя под наблюдением, - соизволил отпустить его Линисвит.
Авалор хохотнул.
- Чего? – недовольный взгляд в его сторону.
- А ты всё думаешь, каждый перед тобой обязан лебезить? – Авалор потянул вино. Чувствовал, как оно расползается по венам, как будоражит кровь, как ускоряется её ток. Алкоголь – это яд в той же мере, что и удовольствие. То, что может разрушать организм, автоматически относилось к веществам вредным, пусть даже оно разрушает медленно, со временем. Авалору, конечно, не грозило посадить печень, он восстанавливался в течение суток от мизерной дозы, как сейчас. А пока вино действовало, легко кружа голову и разливая тепло, словно фальшивый глоток энергии, Авалор наслаждался этим. Линисвит просто не любил фальши. Ему казалось, спиртное обманывает его ощущения. Если что-то и потреблять для поддержания жизни, то только натуральный продукт.
- Авалор, - прервал его размышления Линисвит, - что ты с Эммануэлем делаешь?
- А что я с ним делаю?
- Сначала ты его забросил, как ненужную игрушку, потом берёшь в оборот резкими набегами, с регулярной периодичностью бросая на произвол судьбы. Ты не думаешь, что для него это слишком?
- Он такой хорошенький, когда попадает в мои объятия после передышки, - признался Авалор.
- Это не повод.
- Знаю. Но позволь мне поиграть ещё немножко.
- Доиграешься ведь. Смотри, а то его, такого хорошенького, кто-нибудь да заберёт. И защищать будет, как своё дитя, а не усыновлённое.
- Ты? – мигом раскусил Авалор, ничуть не тревожась на сей счёт.
- Мне он не противен.
- «Мне он не противен», - повторил Авалор как попугай. – Да, это отличный повод соединить свою жизнь с кем-то ещё и нажить конфликт из-за этого, - Авалор допил вино и решил, что ему тоже хватит. Излишек ничего не даст, не усилит того ощущения, что охватывало лишь от одного бокала. Они всегда оставались одинаковыми. А вкус алкоголя и впрямь не очень приятный. Он поискал взглядом официанта, чтобы попросить принести ему такого же сока – больно уж Линисвит аппетитно его потягивал, чуть глаза не зажмуривая от удовольствия.
- Ты в курсе, что ему нужно пополнять запас «дуновения»? Даже мы не бессмертны, если игнорировать очевидные потребности, - упрекнул Линисвит.
- В курсе. Но от лишней недельки голодания он точно не умрёт.
- Но это не слишком приятно.
- Верно. Поэтому я собираюсь снова его похитить на днях, - сообщил Авалор.
- Научи его, иначе это сделаю я. Не могу просто смотреть, как ты его мучаешь. Только даёшь посмотреть на конфетку, не позволяя развернуть.
- Пока я его конфетка, пусть разворачивает, сколько угодно, - не согласился Авалор. – И вообще, какого чёрта ты за ним следишь?
- А ты прям так возмущён этим? Ты ревнуешь его даже к незнакомым людям. Что, с тебя убудет, если он сдёрнет у какого-нибудь прохожего, которого Эммануэль впервые видит и больше не увидит никогда?
Ревность. Вот то чувство, которое постоянно заставляло отодвигать важный момент в их с Эммануэлем жизни. Авалор научит его брать силу, но не хотел делать этого так скоро. Он понимал, что пора. Действительно пора, а то мальчишка взбунтуется. Надо давать ему поблажки умеренными дозами, пусть это и выглядит как подачки. Авалор же на самом деле так не думал. Он вообще не знал, как называется это чувство, которое он испытывал к Эммануэлю. Какая-то больная любовь, собственническая. В прошлом он бы без проблем схватил Эммануэля и спрятал у себя в подвале, проделывая с ним всякие извращённые штуки. И наслаждался бы им, таким беспомощным и сладким.
- Это «дуновение»… - неопределённо объяснил Авалор. – Пока я чувствую его, хоть уже и не так ярко, дрожь пробирает, когда его «дуновения» касается кто-то другой. Ты же знаешь, какое неприятное это ощущение.
- Не такое неприятное, - возразил Линисвит. – Это психическая проблема. Ты всё ещё никак не избавишься от старых привычек. Просто позволь ему, хорошо? Если не хочешь сам подталкивать, разреши мне, - Линисвит опустошил бокал и поставил его на столик. – Ну правда, Авалор, больно смотреть на него.
- Тебе? И больно? Скажи ещё, что испытываешь к нему что-то, - с обещанием угрозы. – Тебе же ни до кого дела нет, а на моего пацана слюни пускаешь?
- Ты знаешь, я никогда не оставался равнодушным ко всему, что касается тебя.
- Да ты маньяк, я погляжу. И кто тут с психическими проблемами?
Наконец Авалор поймал внимание официанта и сделал ему знак. После того как официант убежал за соком, Линисвит как ни в чём не бывало продолжил разговор:
- А он ведь не хотел, чтобы я его учил. Он до сих пор тебя ждёт, пока ты соизволишь раскачаться.
- Эммауэль-то? Не думаю, что он такой уж верный. Сразу, вон, за девочками начал бегать, как я поводок ослабил чуть-чуть.
- Это другое – и ты это знаешь, - Линисвит уткнул палец в грудь собеседника. Ощутимо нажал. Авалор взгляд опустил, с интересом наблюдал, что же дальше будет.
Дальше не было ничего, кроме прискакавшего официанта. Линисвит отступил на шажок, взялся за второй стакан сока: паренёк сообразительный попался, сразу несколько прихватил и побежал меж рядов гостей с подносом в руке.
Авалор не стал заново колупать тему преданности. Словно сам прочувствовал, проникся к Эммануэлю в очередной раз. Он и сам видел, что пацан чуда ждёт. Демонский антураж и рога на голове – ещё не чудо. Чудо – это когда всё сразу складывается. А Эммануэль до сих пор мечется. Авалор опасался, что если возьмёт его в полный оборот, как положено, то вообще не выпустит его из своего дома. А он ещё позволял пареньку с семьёй общаться.
- Быть может, было бы лучше, если бы они увидели его тело, - выдохнул он перед собой.
- Кто? Чьё тело? – поинтересовался Линисвит.
- Труп Эммануэля перед глазами родственников – долой проблема полной адаптации. Семья только тормозит его. А он даже этого не понимает, - разъяснил Авалор. – «Дуновение» можно скрыть. Можно.
Можно сделать так, что тело будет выглядеть только телом. Обычно так и исчезали из жизни и памяти близких другие.
- Ты сам заварил эту кашу, - обвинил Линсвит. – Надо было сразу думать. Если трудно, то и оставил бы его в покое.
- Но он ведь умирал… - в который раз повторил Авалор, не согласный с суждением других, будто смерть – это нормально для человека. Для Авалора стала ненормальной уже тогда, когда он впервые «увидел» Эммануэля.
- Ты так привязался к нему… Если бы я знал тебя чуточку меньше, подумал бы, что и правда любишь, - с этими словами Линисвит развернулся и пошёл в другой конец большого зала, полюбезничать с виновником торжества. Всего себя вкладывал в новую игру под названием бизнес. Не наигрался ещё, а других пытался в их ребячество тыкать. Авалор фыркнул и приложился к стакану с соком.
Вилл дальше по делам пошёл, выполнял заказы домашних и возмущался этим. А Эма домой собрался. На словах. Сказал, что торопиться надо, а то предки контролируют, а сам на круговой автобус сел, подумать хотел и испытать то чудо-средство, подсказанное Каштанчиком.
Автобус неторопливо набирал обороты, за окном мелькали одинаковые дома, одинаковые магазины, одинаковые стоянки и парки. Если присмотреться, ничего особенного в этом городе нет. Как все остальные. Эма сел к окошку, нервнчал, то и дело пальцы в руках мял. Знал, что сделать собирается, а от того не по себе становилось. В такие моменты необходимо чувствовать рядом с собой надёжное плечо друга или наставника. Сейчас Эме нужен был наставник. Каштанчик. В который раз он вспоминал этого однорогого чёрта. Когда он больше всего необходим, его никогда нет. С другой стороны, разве он когда-нибудь утруждался объяснениями? Свалил, можно сказать, всё на Эму, а сма где-то там гулял в своё удовольствие.
Обидно. Эма себя одиноким чувствовал, брошенным. Успел тысячу раз передумать, что больше не будет таким покорным в постели, но прекрасно знал, что его мнение вряд ли учтётся. Оставалось от досады локти кусать. Интересно, если бы он разревелся от проявленной к нему несправедливости, Каштанчик смягчился бы? Если бы он хотя бы прислушался, наверно, Эма простил бы ему все издевательства, которые начались сразу же, со второй встречи, когда Эма думал, что его вампир укусил, а этот рогатый юморист подтвердил и посмеивался втихомолку.
Обидно.
Эма зубы сцепил и несколько раз кулаки сжал и разжал. Думал о Каштанчике и отношениях с ним, а сам готовился стать «взрослым». Надо всего лишь прислушаться к «дуновению». Эма его постоянно слушал, каждую секунду с момента, как решился. Было немного жутковато. Если он сейчас перешагнёт этот рубеж, он точно перестанет быть человеком. Вот бы на самом деле утратить всю человечность, чтобы не испытывать больше этой мучительной боли от предательства друзей и несправедливости. Чтобы не беспокоиться ни за кого другого. У демона должен быть один человек, за которого он будет заступаться при любых обстоятельствах и стоять до конца – это он сам. У Эмы таких людей было много. Преступно много для эгоистичной твари, живущей за счёт этих людей.
На остановке к нему подсела девушка в рваных джинсах, с наушниками, с пёстрой сумочкой, в которой, наверно, только планшет да помада умещались. Нет, пожалуй, даже планшет не влез бы. Эма невольно засмотрелся на неё, а потом его словно дёрнуло: он же рассматривает её вместе с «дуновением». Это же добыча его! Прямо тут села, рядышком, рукавом его рукава касалась. Кофточка с рисунком на груди и разрезом сзади.
Эма выпрямился, старался как можно незаметнее, посмотрел в экран телефона, в который она уткнулась. Читала что-то: рассказ в картинках с рисовкой как в манге. Эма сам заинтересовался, смотрел вместе с ней, успевал. Персонажи очень даже ничего, хорошо прорисованы эмоции. На картинке всегда легче их передать. Удивление – большие глаза, злость – какой-нибудь крестик на голове, грусть – печальный взгляд, какого даже у настоящего человека не встретишь. И вдруг…
«Твою ж…» - мысленно чертыхнулся Эма.
И тут про педиков. Внезапно, ни с того ни с сего, один из персонажей чуть не со слезами на глазах ринулся признаваться, как давно он любит своего друга. Другой, в полном афиге, смотрел на него раскрыв рот. Но тут и думать нечего, пойдёт навстречу. На то они и романтические истории, чтобы их читатели любили за хороший конец.
Эма резко возгорелся анипатией и к чтиву, и к самой девчонке. Да в ней ничего особенного и не было. Он всё ещё посматривал вместе с ней, как персонажи мужского пола целоваться начали. Дальше только постель. Все пути ведут в неё. Не в Рим, как принято считать с глубокой древности, а в постель. И неважно с кем.
Она листала странички, увлеклась настолько, что не замечала ничьего внимания, а Эма уже открыто таращился, больше на неё, чем в экран её телефона.
Так, сосредоточиться, думать вместе с «дуновением». Думать самим «дуновением». Ничего страшного не произойдёт, если Эма с неё, как выразился Каштанчик, сдёрнет. Не зря же Ава упомянул, что Вилл даже не заметит. Видимо, неопытный демон, такой как Эма, вовсе не способен причинить человеку значительного вреда. Возможно, потому что не получится ни с первой попытки, ни со второй. А потом… потом девушка просто выйдет из автобуса.
Он приблизился настолько, что мог бы снова прочитать написанное на дисплее, но чтобы она не заметила. Вдохнуть… Эма вдохнул и ощутил лишь вкус аромата её духов, никаких изменений. «Дуновением» не получилось. Эма призвал его и снова попробовал, глаза прикрыл для сосредоточения. На миг показалось, что он услышал какой-то слабый отклик, словно «дуновение» вышло посмотреть из любопытства. Пассивное наблюдение, но никак не набрасывание на обеденный стол.
«Да жри ты уже!» - мысленно приказал он и разумеется не получил ответа.
- Эй, ты что себе позволяешь! – очнулась и девица, резко вскочила и добавила, - извращенец.
- Если парень, то сразу извращенец? А сама-то! – ринулся он защищаться. – Читаешь порнуху всякую, а я даже на грудь тебе не смотрел!
Она вспыхнула, ругнулась пожёстче и пересела как можно дальше, снова увлеклась своими пахабными картинками. Злость на неё бурлила. Эма к окну отвернулся и упёрся в стекло головой. Не получалось больше сосредоточиться. При езде, какой бы ровной ни была дорога, всё равно голова вместе с окном дребезжит, а то и долбится. Больно. Но всё лучше, чем бесцельные размышления на одну и ту же тему, которая в его мыслях уже загнить успела. Было действительно гадко. Было так одиноко и обидно, что он снова и снова видел перед собой образ ухмыляющегося Каштанчика.
Остановка. К Эме снова кто-то подсел. Он прикрыл глаза, призвал себя сосредоточиться. Уж на этот раз он точно не оплошает. Он заставил «дуновение» выйти посмотреть, вызвал его любопытство. Осталось лишь чуть-чуть подтолкнуть и дать ему насладиться плодами первой в его жизни охоты. Глупое «дуновение», не помнит, как охотился его прежний владелец.
Пока он готовился, пассажир с соеднего сиденья вышел. Оставалось снова проклинать себя за промедление. Но если и наброситься с ходу, с энтузиазмом, всё равно ничего путного…
Он резко очнулся, но не шевельнулся даже. Снова то чувство внутри. Где-то поблизости находился Каштанчик. Эма машинально принялся взглядом по сторонам водить, не отлепляя лба от стекла, искал. Не выйдет. Пусть «крёстный» тоже помучается. Пусть он потом прижмёт Эму, но легко ничего не будет. Его мстительные мысли прервал очередной пассажир.
«Сейчас».
Если готовиться вечно, он никогда не сделает первого шага. Надо просто пробовать и пробовать. А едва поймёт как, практиковаться и улучшать навыки. Он развернулся к соседу по сиденью и впитал в себя до одури знакомый запах, носом ткнулся в чужое и родное плечо. Таким оно приятным показалось, что «дуновение» само потянулось за энергией сидящего рядом. И сидящий рядом откликнулся, обдал потоком тёплого воздуха голову Эмы, наполняя его знакомым чувством «сытости». Эма так и остался сидеть, уткнувшись в плечо Каштанчика. Реветь хотелось уже от облегчения. Обида всё вщё теплилась в нём, омрачая этот момент. Но осознание того, что «крёстный» не бросил его, услышал и примчался, прощало все издевательства.
Сейчас – прощало, а потом Эма ему всё припомнит и снова сто раз примется его ненавидеть. И снова будет наслаждаться сексом, от которого он, кажется, вообще уже отвык – так долго не было Каштанчика рядом.
- Выбрался, как только смог, - шепнул ему в макушку Авалор, снова дунул.
- Дурак, - буркнул ему в плечо Эма и быстро успокоился.
Они просто вышли на одной из остановок, незапланированно, без особой цели. Постояли, наверно, пару секунд, определяясь с направлением, и зашагали тоже куда глаза глядят. У Эмы они глядели на тёмное пятно возвышающихся в стороне деревьев. Ухоженная аллея с расставленными на равном расстоянии цветными лавочками. Дорожки совсем недавно сделали – ещё свежий грунт в траве валялся, хотя рабочие, видимо, старались всё убрать за собой. Тут даже трава росла ровно, мохнатым ковриком. Искусственно посаженная трава, листочек к листочку, без примеси других сортов.
- Не знал, что у нас в городе бывает такое, - Эма таращился по сторонам, искал, за что бы взгляд зацепить, но вокруг было одинаково хорошо.
Он шёл совсем близко, касаясь локтем локтя Каштанчика, руки в карманы сунул и ничуть не чувствовал привычной тяжести. Не думал об отношениях, от которых отказаться хотелось. Эма просто отдыхал… вместе с ним.
- Ты готов? – спросил спутник.
- К чему? – Эма проявил чуточку больше заинтересованности, повернул голову. В солнечных лучах грива Авалора выглядела обрамлённой светом. Как на картинке. Этакий Люцифер на фоне своего адского пламени.
- Ава, а ты к Люциферу никакого отношения не имеешь? – прежде чем сообразил, поинтересовался Эма.
Спокойно. Слишком.
- Ага, он мой старший брат, - тут же подтвердил Авалор без заминки.
- Так я тебе и поверил.
Каштанчик всегда врал. Не было дня, чтобы он говорил абсолютную правду. И сейчас наверняка что-то замышляет.
- Ну ладно, к чему я должен быть готов-то? – поторопил Эма.
- Испытать свою естественную способность, - Каштанчик не смотрел на него, изучал что-то далеко впереди взглядом хищника. Он уже на охоте. Наверно, он вышел на охоту сразу же после звонка подопечного. Эма его взгляд проследил и заметил собравшуюся вокруг одной из лавочек компанию. Обычные ребята – парни и девушки – любители развеяться и подурачиться. Совсем как компания Эмы. Раньше они часто вот так собирались, безобразничали порой, но ничего особо гадкого не устраивали. Правда, мусор после себя оставляли. Говорили об этом часто между собой, сами же себя и осуждали, но продолжали делать это снова и снова.
- Мы к ним? – Эма впервые с момента последнего появления Каштанчика ощутил беспокойство. Неуютное чувство, особенно в атмосфере, располагающей к комфорту.
- Ты же так просил меня научить тебя охотиться, - Авалор отвернулся от добычи, глазки прищурил. Хитрюшка.
- А-а-а, так мы прямо сейчас к ним идём забирать это… как его? Дуновение?
- Не «дуновение», - поправил Авалор. – «Дуновение» – это твоё, – тронул границу между грудью и животом Эмы, а потом свою, - и моё. У человека слабое «дуновение». Оно и называется по-другому.
- А как?
- Чёрт знает. Я никогда не слышал.
«Дуновение» Эмы сладко отозвалось на касания, потянулось к спутнику. Эме захотелось обнять его прямо здесь и наплевать на свидетелей, к которым они неторопливо приближались. Добыча должна помалкивать, пока гордый хищник потягивается перед охотой.
Авалор снова утратил к Эме интерес, возобновил путь, сам руки в карманы сунул, сделал скучающий вид – уже подстроился под ситуацию. Сколько раз он вот так же выслеживал свой обед. У Эмы голова кругом пошла, когда он представил все прожитые года своего «крёстного». У него даже рога выросли. А на это, если верить его словам, нужно несколько лет.
- Каштанчик, - Эма пихнул его локтем в его локоть, дождался взгляда и спросил, - через сколько времени у тебя рога выросли?
- Быстро.
- Это не ответ. Ты говорил о десяти годах. Или о ста… блин, я не помню.
- Я говорил, что это время варьируется в зависимости от твоей сущности.
- Но если тебя послушать, так у тебя рога уже на второй день проклюнулись, - ухватился Эма, - ты ж маньяк – сам говорил. Если, конечно, снова не наврал.
- Какого ты высокого мнения обо мне, - усмешка.
- Сам виноват, нечего было подмахивать то и дело.
- Иди сюда, - Каштанчик словно мысли Эмы прочитал, вытащил одну руку из кармана и обхватил его за талию, к себе дёрнул.
Эма пошатнулся, но удержал равновесие – слишком резко получилось. Приятно, когда кто-то о тебе заботится, когда слышит отголоски твоих желаний. А Каштанчику всё разделённое надвое «дуновение» рассказало. Сейчас Эме очень хотелось тепла. Той самой любви, которой он был лишён в последнее время. Когда Каштанчик запретил ему встречаться с Шелли, Эма его всей душой ненавидел, убить был готов. Какой разительный контраст с сегодняшним днём. Когда Авалор добрый, он всячески демонстрирует это. Вот она, разница, между «хорошим» и «плохим» Авалором.
- Пусти, подумают ещё чего, - Эма вырвался. Авалор не стал протестовать.
- Всё равно ты мой, - парировал он невпопад.
- Ага, мечтай. Я свой собственный.
Их заметили. Эма принял игру «крёстного», растянул губы в улыбке, старался поддержать демонический антураж, но не знал, как выглядит его лицо, надеялся на горящий взгляд. Не буквально, ибо это выглядело бы странно и жутко, но достаточно представить, как рисуют демонов артеры и художники, чтобы загореться идеей хоть раз в жизни покрасоваться в свете тёмного шарма. От Авалора этот шарм так и исходил.
- Можно к вам? – Авалор первый шаг сделал. Один из ребят ему баночку с пивом кинул, без единого вопроса, без подозрительных взглядов. Сразу приняли. Наверно, из интереса.
Каштанчик поймал своё пиво, а Эма чуть не проворонил, успел среагировать в последний момент. Наверно, демоническим чутьём. Сразу же откупорил и сделал первый глоток, а потом на лавочку плюхнулся рядом с девушкой, раскрашенной как кукла. Странный и вызывающий макияж. Он даже засмотрелся. В нём не было ничего отталкивающего, только та самая таинственность, какая должна бы исходить от самого Эмы. Может, тоже попробовать? Он тут же головой махнул. О чём это задумался? Он что, и правда педик? В яркой вспышке безмолвных чувств, от негодования до эйфории, он сделал сразу несколько глотков не отрываясь от баночки, и только потом покрутил её, прочитал название:
- А неплохо.
От пива по телу разливалось удивительное тепло. Раньше никогда так не было. Он мог чётко контролировать себя, каждое движение, каждое слово. Наверно, это тоже особенность его нового организма – нейтрализовать действие алкоголя и похожих напитков. Наверно, и яд он выдержит.
- Так вы тоже гуляете? – раздался сбоку голос другой девушки, накрашенной менее броско.
Эма недовольно хрюкнул в баночку и смутился своего не слишком приличного жеста. Авалор уже с кем-то заигрывал, теребил пальчиком её воротничок, чуть под кофточку не лез. Ну скоти-и-ина-а-а!
- Уже готов? – ринулся Эма в атаку, внезапно ощутив резкий протест его действиям. Внутренний собственник. Если уж Ава не повзоляет ему ни с кем крутить, то и сам пусть воздерживается. Особенно такой Ава, каким он был сегодня… сейчас.
- Ручки-то убери, - посоветовал Эма грозно, - или у тебя в порядке вещей девушек лапать?
- Кто? Я? – Ава словно удивился, продемонстрировал свою руку, отцепившись наконец от чужого воротничка. Вторую руку он по длине спинки вытянул, ногу на ногу закинул. – Я всего лишь поправлял воротничок.
Смех.
Эма отвлёкся от собеседника.
- А вы, парни, парочка? – спросил один из парней, смеясь.
- Мы? – Эма удивился. Неужели ведут себя как парочка? И тут же кольнуло: он что, приревновал? Быть не может. – Мне-то что, у него своя голова на плечах есть, но с девушками надо повежливее, - он ткнул пальцем в сторону Каштанчика.
- О-ох, - накрашенная кукла сразу к нему вся повернулась, - если он не твой парень, давай встречаться?
Эма пивом поперхнулся, раскашлялся. А когда в себя пришёл, Авалор хихикал, как ехидна. Его смеющиеся наглые глазёнки! Всё расположение к нему мигом растворилось. Нельзя давать послабления в отношении этого типа.
«Дуновение» шевельнулось, отзываясь на какой-то далёкий безмолвный призыв. Эма подавился очередной невысказанной фразой и совершенно по-другому посмотрел на Каштанчика. Тот не обращал внимания, но продолжал и продолжал побуждать «дуновение» Эмы к подвигам. Да чтоб его! Нельзя же так сразу! С другой стороны, сколько ещё Эма собирался оттягивать? Он же демон. Люди – его пища. К тому же, убивать-то никого не надо. Даже следа не останется в виде дырок от клыков на шее.
Он потянулся к девушке, она позволяла. Заторможенная. Уж не под кайфом ли от какой-нибудь синтетической дряни? Эма почувствовал синхронное движение Каштанчика, хотя не видел его. Словно команду получил. Но лишь когда губами чужой шеи коснулся, понял, что закрыл глаза и остановился в нерешительности. Сразу все эмоции всполошились, которые должны бы появляться постепенно. Эма хотел уже отодвинуться и извиниться, как «дуновение» взбунтовалось. Приказ не отодвигаться. Тогда…
Он втянул в себя этим самым «дуновением». Даже не он сам. Всё сделали за него. Каштанчик и тут постарался, вёл за руку, как младенца. За это на него снова злиться хотелось и благодарить. Смешанные и непонятные чувства. Вместе с глотком знакомой жизни они раскатились по всему телу и стали его частью. Только тогда его «дуновение» успокоилось. Только тогда Эма расслабился, понял, как напрягался всё это время. Только когда девушка головой встряхнула, словно от комара отмахивалась, поёжилась, Эма отодвинулся от неё, откинулся на спинку и с широко открытыми глазами переваривал только что пережитое. Это было необычно. То, что давал ему Каштанчик, было, конечно, потрясающе, но всё равно не так. Эма даже не знал, можно ли это сравнивать. Эффект, по сути, один, чувства – абсолютно разные. И чувство несогласия тоже. То самое чувство, из-за которого Эма от помощи Шинджи отказался в пользу своего «крёстного». Неправильное чувство. Он бежать от Каштанчика должен и всячески демонстрировать, как сам может выжить, а он к нему тянулся. Это проклятое раздвоенное «дуновение». Пока Эма не избавится от этой связи, Каштанчик всегда будет одной из самыхъ важных фигур в его жизни.
Наконец он закрыл глаза и попросил:
- Можно мне ещё пива? – руку протянул наугад. В неё тут же вложили новую баночку.
- Прикс, сгоняй ещё, а? – другой голос.
- А почему я?
- Тебе трудно, что ли?
Эме было всё равно, о чём они там говорят. Он всё ещё переживал ощущения. И всё ещё не хотел смотреть на Каштанчика. Как будето предал…
«Дуновение» снова шевельнулось, тихонько, ласково.
- Слушь, ты! Хорош меня дёргать! - огрызнулся Эма вслух.
Каштанчик только тихонько хохотнул в сторонке. Что говорили другие, Эма уже не слушал.