Затрезвонил телефон. Эма уже вырубался, опустошённый и снова вымотавшийся. Ненасытность Каштанчика сегодня снова побила все рекорды. Эма даже не представлял, что сексом можно заниматься столько времени. Он только раз мельком подумал, что завтра нужно в универ, и отмахнулся от этой мысли. Завтра и подумает. Ему не хотелось туда. И домой не хотелось. Сейчас, в объятиях этого эгоистичного мудака, ему было комфортнее всего. Как будто его настигла кара за его косвенную вину. Ведь по его вине Джеву дважды влетело и Кейта лежит сейчас там, где даже посмотреть на неё не разрешают. При мысли о ней снова всё внутри скрутило, а Каштанчик умело это выдавил.
Эма негласно следовал за ним, чувствовал его поддержку, пусть слишком неординарную и даже отчасти жестокую, но только он мог сейчас оказать её правильно. Он и казнил Эму, и комфортил одновременно. Боль, что пронзила сначала, превратилась в мучительно долгое наслаждение.
А сейчас остатки этого наслаждения благополучно растворялись в мобильном рингтоне. Навязчивая музыка, которую Эма тщательно выбирал, чтоб громкая и слух не резала. В этот миг он решил её сменить. Она его раздражала примерно так же, как собственное бессилие. Хорош демон: обладает даром бессмертия, а всё равно ограничен в возможностях. Да кому вообще нужна такая паршивая долгая жизнь.
Он шевельнулся и застонал. Внизу живота была слабость, не позволяющая шевелить ногами. Его не слушались не только ноги. Отказывалось повиноваться тело, не поднимались руки. Эма вырубился, будучи в сознании. Странное состояние, но отлично позволяющее отстраниться от переживаний.
- Какой же ты у меня стрессливый, - Каштанчик первым изменил положение, чмокнул его в висок и поднялся. Сквозь полуопущенные веки Эма наблюдал, как он берёт его мобильник, смотрит на дисплей, медлит…
- Я не стрессливый, - запоздало буркнул Эма в подушку, - могу я пережить потрясение?
- Ммм, никто не запрещает. Мне это даже на руку. У тебя сразу появляется столько возможности. Просто неисчерпаемый лимит сил.
Которые Авалор успешно исчерпал и даже притупил беспокойство. Не забрал совсем. Наверно, это вообще невозможно.
- Я ещё не простил тебя за отказ, - Эма повернул голову в другую сторону. Рингтон ещё звучал. Закончился, по крайней мере, дважды, и всё равно, кто бы ни желал побеседовать с Эмой, он собирался достигнуть определённого результата: либо ответа, либо отключенного телефона.
- Мне его отключить? – осведомился Каштанчик.
Эма снова к нему голову повернул. Смотрел на него, совершенно голого и всё равно выглядящего достойно. Эма на его пах глянул, ожидая уверенного стояка, но, кажется, Кааштанчик тоже отработался сегодня. Эма руку вперёд вытянул с раскрытой ладонью. Авалор мобильник в неё вложил и вышел. Мутным взглядом Эма смотрел на имя и не верил собственным глазам. Это был Стайн. Придурок-Стайн, которому нехило прилетело лично от руки Эмы. Звонок снова закончился, а потом зазвучал снова. Эма трубку снял и поднёс к уху, снова закрывая глаза.
- Да? – голос был странно приглушённый. Эма совсем выбился из сил и всё ещё рассчитывал услышать хоть что-то утешительное.
- Эма, ты где? Ты в порядке? – Стайн тоже переживал. И, судя по всему, за состояние Эмы.
- Ты придурок, - тут же ухватился Эма, - за кого ты переживаешь?
- Кейта под медицинским наблюдением. Я знаю, где она. А где ты?
- Тебе-то какая разница? Соперник с горизонта – на душе легче.
- Ты же не мой соперник. Ты сам сказал, что не станешь…
- Если бы ты верил в это, не показывал бы так открыто. Я и сам не верю, что теперь смогу оставить её в покое. Ни на шаг, Стайн… слышишь меня? Ни на шаг не отойду.
Молчание. Стайна явно это покоробило, но он не отказался от разговора. Более того, продолжил его в мирном русле:
- Ты так мощно стрессанул, что я испугался до смерти за тебя.
- Да не в стрессе я! – повторил Эма и запоздало понял, что первый раз сказал это Каштанчику.
Каштанчик возился на кухне – Эма отчётливо слышал звон посуды и шуршание, кажется, возле плиты. Готовит? Это демон-то? Эгоистичный ублюдок, что заботится только о себе? Невозможно. Наверно, чай заваривает. Это он может, даже не раз демонстрировал.
- Эма!
- Чего?
- Ты чего замолчал?
- А я буробить без остановки должен? Мне погано, понимаешь?
- Понимаю. Где ты? Я могу приехать, - Стайн тут же поменял предложение. – Если хочешь, Вилл к тебе приедет. Мы два часа тебя дома ждём, а ты так и не появился.
Оп-па! К нему домой завалились. Эма зашевелился. забеспокоился уже по другому поводу:
- Какого чёрта ко мне попёрлись?! Предков на нервы подняли?
- Не могли же мы просто оставить всё как есть. Ты скажи, где ты, Эма. Потом разберёмся с нашими разногласиями, а сейчас просто адрес назови или хотя бы ориентиры.
- Да ни фига!
Чтобы они увидели, как он тут под Каштанчиком стелется голой тушкой? Брррр!
Он сел. Остатки эйфории от классного секса исчезли. Эма снова занервничал. Он всего лишь хотел найти верный способ спасти Кейту, а натолкнулся на отчаянное противостояние.
- Как… - он сглотнул, - она?
- Плохо, Эма, - незамедлительный ответ. - Нет гарантий. Поэтому мы все вместе должны держаться. Если ведь с ней что-то случится… если…
Да что там! Уже случилось.
- …если случится, - повторил Стайн совсем неуверенно, - ты опять с ума сойдёшь.
- Когда это я с ума сходил? – только ради звука голоса ответил он. А в груди опять сдавило. Даже слышать не хотел, что с Кейтой что-то могло случиться ещё хуже. Почему он видел единственный шанс для неё только в демонической силе? Только в силе Каштанчика. Не проще ли будет пошататься по городу в надежде встретить Вэнса? Но этот чёрт не появлялся поблизости уже несколько дней.
- Эма, давай мы за тобой приедем.
- А если я в притоне?
Пауза. Эма успел усмехнуться и подготовить колкий ответ, как Стайн снова заговорил:
- Даже если в притоне. Даже если ты обдолбанный. Мы все тут собрались после того, как ты сорвался. Вилл всех собрал.
- Ох уж мне этот умник! – закатил глаза Эма. – Чего ему больше всех надо-то? – и сбавил тон. – Ты сам-то как? Я же тебя здорово саданул. Зубы хоть целы?
- Да припухло немножко. И ты прав, наверное. Это же моя обязанность – защищать её. А меня в самый ответственный момент… меня там… - всхлип? Или показалось? Неужели этот отморозок на самом деле так сильно втюрился? От этого легче не стало. Наоборот. Эма руку на мобильнике сильнее сжал. Хотелось снова брякнуть что-нибудь обидное и бросить трубку. И опять Эма осознавал, как по-детски это будет выглядеть. Вилл сам тут же перезвонит. Интересно, почему они вообще решили, чтобы позвонил Стайн? Раз уж они все вместе там собрались, почему не Блейс? Почему не сам Вилл? Почему не Шелли, в конечном итоге? Это был Стайн. Чёртов предатель-Стайн!
- Только ты не начинай тут рыдать, - грубо швырнул Эма. – Без тебя соплей хватает. Достали.
Сам же и рыдал в три ручья. Но от обуревавшего его страха и сожаления – лишь раз, в том переулке, когда он над Кейтой склонялся. А возле больницы – это как побочный эффект от охватившей его злости. Странная реакция организма. Что-то Эма не замечал слёз у Каштанчика, когда тот бесился. Или он недостаточно сильно бесился?
- Дай сюда… - услышал Эма женский голос. Чуточку раздражённый, но хорошо узнаваемый. Шелли на него явно сердилась. И даже хорошо, что Эма сейчас здесь с Каштанчиком, а не с ней рядом. Да кто она вообще такая, чтобы упрекать благородного демона! Только на миг Эма вспылил в мыслях. Оказывается, он тоже на Шелли взъелся, когда она его игнорить начала. Будто он тут один во всём виноват.
- Ты, придурок! – начала она. – Так и будешь ломаться, как девица? Ты можешь себя как мужик вести?
- Ах, я ещё и девица? – возмутился Эма вместо примирения. – Спасибо огромное!.
- Пожалуйста.
- Если сказать нечего, то и не дёргайте по пустякам всяким! – вызверился он, уже на ноги вскочил, заходил по комнате. И куда только вся слабость вкупе с сонливостью делась?
- Ах ты гордец хренов! Не надоело ещё? Слушай сюда, Эма: ты определись, кто для тебя друзья. Если хоть капельку нас ценишь, прекрати отнекиваться и сам дуй сюда. Мы всё ещё у тебя дома.
- Все? – он даже опешил, приостановился.
- Все. Уже животы вот-вот от чая лопнут. Ты о своих родных подумал? Ты вообще о чём-нибудь думаешь, кроме своего личного горя и уязвлённого самолюбия?
Шелли злилась. Она редко злилась всерьёз, но если уж давала волю чувствам, с ней лучше было не спорить. Эма тут же на себя обозлился: спасовал перед каким-то человечишкой! Он! Демон! Чёрт его дери!
Всё ещё пытался придумать оправдание своим вспышкам. Если так и дальше пойдёт, он вообще свихнётся. Лучше сейчас никого из них не видеть. Если появится перед ними, совершит глобальную ошибку – это он понял только сейчас. Шелли сердилась, а значит, потащит всю подноготную. И Эме останется либо продолжать злиться, либо рубануть правду.
- Знаешь что, вы там как-нибудь без меня, - решился он.
- Эма, ты прекращай! – Шелли тоже поняла, что он сыт по горло, перестала давить. – Просто приезжай, если не хочешь, чтобы мы за тобой тащились.
- Нет уж…
Он развернулся ко входу в комнату на едва слышный звук. Там стоял Каштанчик, всё такой же неприлично голый, не отмытый от пота и выделений Эмы на животе. Стоял и смотрел, облокотился на косяк, руки на груди сложил. Эму на него злость взяла. Она на всех распространялась.
- Эма, давай мириться, - Шелли совсем сдавалась. Она чуяла, когда жареным пахло. Сейчас очень пахло. Эма сам этот жареный аромат источал. Рано ещё ему идти на уступки. Он ещё не готов сдаться, вымотавшись битвой. – Если не хочешь, не будем говорить о твоих знакомствах.
Каштанчик одну руку высвободил и указал пальцем в сторону кухни. Чаем уже тянуло.
- Не могу, - Эма стремительно вёл разговор к завершению.
- Почему? Ты и правда наклюкался?
- А что, похоже, что я невменяемый?
- Слегка, - подтвердила она.
- Ну спасибо, подруга! Не ждите меня, валите по домам. Я ещё не настолько добрый, чтобы забывать ваши выкрутасы.
- А не ты ли их устраиваешь? Постоянно выпендриваешься, - она снова начала сердиться.
- Я не один, - брякнул Эма, а потом ужаснулся.
- С ним? С рыжим?
- С ним, - снова со зла и снова не подумав. Но отступать поздно уже, он, наоборот, поглубже нырнул. – Что если в постели?
Каштанчик брови вскинул в вопросе.
- Я не могу поискать утешения на стороне?
- Но ты же гомофоб.
Парировать было нечем. Эма зубы сжал. Вместо прощания только рявкнул:
- Ну и всё!
И связь разорвал. Нечего было сказать, отбиваться не получалось. Это его бесило, и он поступал как ребёнок. Обиды полные штаны. Хотя у него даже штанов нет.
Телефон снова зазвонил. На этот раз Эма только посмотрел на дисплей и снова увидел имя Стайна, а потом, не раздумывая, отключил мобильник совсем.
- Нервишки совсем расшатаны? – произнёс Каштанчик с иронией.
- Не твоё дело.
- А-а-а. Всё ещё обижаешься за мой отказ, - понял Авалор. Не злился в отличие от Эмы. – Что ж ты так сурово со своими друзьями? Или демоническая сущность проснулась?
Издевался, чёрт поганый.
- Сказал же, что не твоё дело!
Эма только глянул на свой живот. Кожу уже тянуло от высохшей влаги. Он только салфетку схватил и махнул ей по самому мерзкому, потом за штаны взялся.
- Домой поедешь? – остановил его Каштанчик знакомой сталью в голосе.
- Тебе-то какое дело?
- Ты хочешь, чтобы я снова выбил из тебя дурь?
- А-а-а-а, так вот как это называется! Дурь выбивать? Отличный способ. Выходит, дурь у меня в заднице.
- Выходит, так.
- Ты хоть бы раз свою подставил. Чего всё в мою лезешь?
- Не могу устоять.
Эма не ответил. Если начнёт спорить, снова окажется в постели. А он не хотел. Хватило, вместе с добавкой от звонка друзей. Что это за друзья такие, если в покое не могут оставить хоть на денёчек. С другой стороны, они наверняка поняли, что в прошлый раз тоже не должны были оставлять Эму. Если бы они его теребили, может быть, он бы и не шатался по ночам и не подох бы под колёсами. А судьба-злодейка дважды уготовила ему участь умереть в аварии. Самое поганое выбрала.
Каштанчик сзади к нему подошёл и обхватил обеими руками. Снова твёрдое в зад упиралось. Быстрый же у него Ванька-встанька. Или он контролирует его? Как вообще возможно это контролировать.
- Тебе мало? - прокомментировал Авалор.
- Нет! Ава…
Боль. Снова эта чёртова боль. Эма выгнулся:
- Хватит…
Не вырваться из этих цепких объятий. Эма пытался расслабиться, но только напрягался. А Каштанчик ускорял темп. Чем сильнее сопротивление ощущал, тем больше входил в раж. Эма пытался вырваться и тщетно. Потом он пытался расслабиться, но становилось лишь больнее. Эта адская боль доминировала до тех пор, пока у Эмы ноги не подкосились. Тогда он почувствовал это всёпоглощающее бессилие. Тогда напряжение отпустило его. И только тогда Каштанчик притормозил, но не остановился. Стало немножко легче. Они оба лежали на полу. Эма всем телом дёргался при каждом его движении. Уже не стремился вырваться, мечтал только остановить. И ни о каком возбуждении речи не шло. А помимо опустошения физического начинал испытывать и духовное.
Мерзко…
Он глаза сильно зажмурил и просто терпел. И терпел, когда Авалор руку к его паху метнул, попытался разбудить и не смог. И когда он остановился и просто лежал рядом, не выпуская жертвы, Эма всё равно терпел. Чувствовал внутри себя большое и чужое, такое же мерзкое, и ничего не делал. Не шевельнулся даже тогда, когда наконец-то освободился от его члена и очутился на кровати, только век не поднимал. Чувствовал себя мёртвым. От всего того, что навалилось на него скопом.
И он уже не помнил, как заснул.
В универ он не пошёл. Эма очнулся рано утром, в своё время, когда обычно вставал, и не сдвинулся с места. Каштанчика поблизости не было. То, что происходило вчера, казалось кошмарным сном. Он лежал, смотрел на медленно движущуюся минутную стрелку, вспоминал и переживал. Новое утро – новые переживания. Интересно, как там Кейта. Сейчас у неё никого не должно быть. Каждый пытался дежурить у дверей реанимации, и каждый получал одинаковые ответы врачей. Ничего обнадёживающего. Если бы Эма только мог добраться до неё, он бы снова отдал ей частичку жизненной силы. Он бы поддерживал её столько, сколько потребуется её хрупкому человеческому организму, чтобы рана успела затянуться.
Он встал. Сегодня обязательно примет душ, не побежит, с ног до головы перемазанный в сперме. Отвратительно. А вчера готов был даже голышом выскочить.
Он не торопился. Прислушивался к своим ощущениям, чтобы не пропустить возвращения Каштанчика, и тщательно намыливался, потом стоял под струями воды и подумывал даже принять ванну. Думал и стоял. А после душа оделся и ушёл. Его никто сегодня не контролировал. Но он до сих пор ощущал этот контроль, сосредоточившийся сзади. День пройдёт, прежде чем дискомфорт растворится в буднем дне. Вчерашний кошмар превратился в страшный сон. Всю ночь Эма от кого-то убегал. Всю ночь он не находил себе покоя. Не мог вырваться из тревожного сна и в итоге проснулся уставшим, как будто побитым. Он не замечал людей в автобусе. Не услышал оклика постовой медсестры, мимо прочесал и точно так же, как вчера и позавчера, остановился перед закрытыми дверями реанимации.
Он понял, что что-то происходит, когда мимо пробежал человек в белом халате. Обычно они степенно ходят или торопливо, если ситуация требовала. А сейчас он бежал. Эма подавил желание задержать его и спросить, что с Кейтой. Не факт, что из-за неё поднялся переполох, а Эма уже поверил.
Вслед за врачом промчался ещё один, такой же взбудораженный, как и первый.
- Что происходит? – выпалил Эма, стоя посреди коридора.
Потом он стоял и смотрел широко открытыми глазами, как из распахнутых дверей выкатили каталку, на которой лежала бледная-бледная Кейта. Ему даже показалось, что мёртвая.
- Кейта!!! – заорал он что есть силы и бросился к ней, задерживая всю процессию.
- Что вы делаете! – в запале прокричал врач, толкающий каталку сзади.
- Живо! В операционную! – кричал кто-то ещё.
- Кейта! – кричал Эма.
Его оттолкнули – и каталка с Кейтой исчезла за углом. Он за ней было рванул, но его всё ещё держали. Только тогда он в себя немного пришёл и стоял с выпученными глазами. Хотел немедленно товарищам позвонить, вывалить и на их головы. Но они скорее всего даже не ответят, потому что на лекциях приходилось отключать мобильники. Он стоял посреди коридора и мял в руке трубку. Не включал со вчерашнего дня. Даже дома никого не предупредил. Больше он не стремился лично вмешаться. Он осознал происходящее и ужаснулся в который раз. А что если докторам не удастся спасти её? Что если это её кризис и у неё недостаточно сил продержаться? Что если она просто умрёт?
- Молодой человек, примите успокоительное, - ему в руки тыкали стаканом и таблеткой. Он машинально принял их и проглотил лекарство, запил внушительным глотком воды, холодным, даже зубы сводило.
Смотрел и смотрел в том направлении, где исчезла каталка. А потом спохватился, обратился к стоящей рядом медсестре, так и не унёсшей наполовину пустой стакан.
- Где операционная? – почти налетел он, почти схватил её за плечи и почти встряхнул. Чувствовал, что нависает, но его мало волновало, что она подумает.
- Посидите здесь. Операция продлится не меньше часа, - она пыталась быть вежливой.
Эма принял её совет, плюхнулся на лавочку и обхватил голову руками. Успокоительное не действовало. Его трясло. Он сидел так до тех пор, пока перед ним не остановился ещё кто-то:
- Попробовать препарат посильнее?
Кажется, Каштанчик что-то говорил о различиях в физиологии демонов и людей. Будто бы всё вредоносное организм сам нейтрализует. Демонам и сильнейшие яды нипочём. А его напичкать таблетками хотели. И если не сработает, его на анализы отправят. Он встрепенулся, голову поднял. Над ним стояла тётенька со шприцом.
- Вы побледнели весь, - она отказалась колоть без предупреждения. – Разрешите сделать вам инъекцию сильного успокоительного и назовите свой адрес: мы вызовем такси.
- Не надо, я в норме, - он старался быть спокойным. Не получалось. Он чувствовал, как слёзы снова подступают к глазам. Недоумевал, потому что вообще не испытывал тяги разреветься. Может, это какой-то побочный эффект? Он встал и пошёл прочь. Не замечал людей, однако не наталкивался на них. Покрутится возле больницы, дождётся конца операции. И боялся, что больше не увидит Кейту живой. Он так боялся, что снова начинал злиться и чувствовать эти проклятые слёзы, которые он изо всех сил сдерживал.
Он почуял кого-то другого задолго до его появления. Знакомо. Он сомневался первое время, а потом распознал Вэнса и ничуть не удивился, когда тот подсел к нему на лавочку. Вэнс просто сидел, не пытался вмешаться в тёмные мысли Эмы, всё понимал. С ним было легко. Не как с Каштанчиком, который только одним способом умел решать проблемы. Помешанный на задницах самолюбивый гад.
- Ты… можешь пробраться к ней? – наконец заговорил Эма.
- Зачем? – легко.
Вэнс руку протянул и провёл пальцем по щеке Эмы.
- А-а-а, - Эма рукой махнул. – Эти слёзы… не знаю, что с ними. Сами льются, когда я на грани.
- Интересно, - Вэнс притворился задумчивым. Вопреки его стараниям, даже если это была не игра, Эма ничуть не поверил в его эмоции. Кажется, не доверять видимости научил его Каштанчик. Полезное качество, если подумать.
А где-то в университете как на иголках сидели его товарищи, скованные по рукам и ногам обязанностью слушать профессора. Эма вздрогнул, но не обмолвился ни словом.
- Ты знаешь, что иногда у демона развивается дополнительная способность?
- Это как предвидение Авалора? – мгновенно понял Эма. – Ты же не хочешь сказать, что я теперь реветь буду от переизбытка эмоций?
Вэнс головой покачал:
- Ты на грани. Именно так, как ты и сказал. Может быть, это и есть твоя способность? Предупреждать противника, чтобы он успел отступить?
- На кой чёрт мне его предупреждать? – буркнул Эма. – Никчёмная способность.
- Иногда лучше избежать крайности. И ты не прав, эта способность очень даже не никчёмная. К тому же, никто не утверждал, что это именно она и есть. Возможно, это твой стресс.
- И ты туда же, - выдохнул Эма. – Знаешь, мне уже всё равно, способность это или нет.
- Ты смотрел фильм «плачущий убийца»? – словно не услышал Вэнс.
- А? Это я, что ли? Реву от злости?
- Я же сказал, что это может быть не то. Но я считаю этот фильм очаровательным, - пауза. – Способности не у всех развиваются. Это как бонус. Если ты выиграл – ты на коне.
Молчание. Эма не хотел даже мысли допускать о какой-то там третьесортной способности. У него же «крёстный» Авалор, с предвидением, которому другие даже завидовали. Почему оно не может по наследству передаться?
- А у тебя какая способность? – услышал он свой собственный помертвевший голос. Он успокаивался – и слёзы отступали. Надо всего лишь найти нужное толкование его способности. Например, пусть это будет не предупреждение для врага, а угроза. Пусть все, кто увидит крайнюю степень чувства Эмы, дрожат от страха. Только вряд ли кто-то будет испытывать столь сильный страх, чтобы отступить. Но угроза – тоже не очень плохо.
- Вкус, - легко раскрыл Вэнс. – Я ощущаю особый вкус «дуновения» каждого из нас.
- И… как? – скепсис. – Я вкусный?
- Очень, - Вэнс незаметно становился ближе. Эма всё равно заметил и собирался сказать, если он пересечёт зону личного комфорта.
- Здорово, наверное.
- Она не такая полезная, как ты думаешь. Я бы предпочёл угрозу.
Эма вздрогнул. Как будто мысли прочитал. Он же не произносил этого слова вслух:
- Давай махнёмся.
Вэнс смотрел на него серьёзно, не юморил, не пытался утешить.
- Это из-за вкуса ты так прилип к Каш… к Авалору? – поинтересовался Эма.
- Распознавать вкусы, как гадать насчёт специй в хорошем ресторане. Иногда в мясо добавляют только перец – и тогда остаётся лишь вкус мяса, но с едва заметной остринкой. А если добавить ещё несколько душистых трав, блюдо приобретает особый вкус и заставляет наслаждаться им.
- И ты утверждаешь, что твоя способность не такая полезная?
- А толку от неё? – вздох, в который Эма снова не поверил. – Вечно гоняться за призраками и хотеть отведать «дуновения» определённого существа… - снова пауза, тягостная, и короткое продолжение. – Тут наркоманом станешь.
- Не так уж плохо.
- Большинство особых способностей бесполезно, - выдохнул Вэнс и вернулся к делам насущным. - Ты хочешь, чтобы я пробрался к ней?
Может, поэтому Каштанчик так сильно держал Эму вчера? Понял истинную причину его слёз и не рисковал выпустить? Нет, это бред. Не может быть, чтобы это на самом деле было способностью. Тем более, Каштанчик утверждал, что пока рога не вырастут, силёнок вообще ни на что серьёзное не хватит.
- А ты можешь? – ухватился Эма.
- Что я получу взамен, если дам ей немного жизни? Ты ведь этого хочешь? Не того, чтобы я разделил с ней «дуновение».
Эма не хотел превращать Кейту в демона. Во всех фильмах, книгах и комиксах писалось, что это плохо. Даже если демоны и вампиры – персонажи положительные, обращённый получал лишь страдания, в качестве утешительного приза слегка разбавленные любовью. Эма и сам считал, что обращение – не лучший вариант.
- Да, - ответил он с большим запозданием. – Я не хочу, чтобы она тоже умирала… как я…
- Я слышал, ты плохо умер, - посочувствовал Вэнс. – Поздно проявлять участие, но я всё равно хочу это сделать.
- Всего лишь умер в аварии…
Всего лишь…
- А мог бы пережить это, почти не ощущая.
- Как? Умереть ведь всё равно бы пришлось.
- Авалор не рассказывал тебе, да? Он просто ускорил твой конец.
- Ты о чём вообще?
- Он мог сделать это безболезненно. А он ждать не захотел.
- То есть? Он мог меня после той аварии на мотоциклах…
Серьёзно? Каштанчик просто стоял и смотрел, прикидываясь сочувствующим папочкой, тогда как мог обеспечить спокойный переход?
Эма был шокирован. Наверно, это снова поднимались не успевшие угомониться эмоции. Сейчас его любая мелочь могла поднять на нервы. Он за телефон схватился, готовый немедленно требовать у Каштанчика объяснений, и остановился. Разве сейчас не важнее другое? Да и удивляться не приходилось. Авалор всячески продемонстрировал свою сволочную сторону.
Эма выдохнул, потом сделал ещё два глубоких вдоха подряд и вернулся к основной теме:
- Ты сделаешь это?
Вэнс не отводил от него взгляда. И этот взгляд менялся, что Эме совершенно не нравилось. Эма хотел о своём вкусе спросить.
- Вэнс, - подтолкнул его Эма, - если ты всё ещё хочешь «дуновения» Авалора… я ради неё что угодно отдам. Хотя и понимаю, что оно уже мной пропахло.
- Твоё дуновение тоже очень ароматное. Так бы и скушал, - Вэнс таки пододвинулся, чтобы можно было говорить почти интимным шёпотом. Тут Эма не выдержал, упёрся в него рукой, в подбородок угодил:
- Ты про дистанцию-то не забывай.
Он послушал, откинулся на спинку лавочки и принялся рассуждать:
- Если бы всё зависело от меня… Но если я только попытаюсь тебя тронуть, Авалор будет в бешенстве. Что же нам делать?
- Это ведь не он подговорил тебя не помогать мне? – Эма вцепился в него всеми силами. Если понадобится, и руками придержит. А пока только взглядом держал, рассматривал его профиль. Пугающий, если честно, демонический. Не зря Джев его побаивался. Вэнс, пожалуй, образом-то ничуть не мельче Авалора. У них у каждого свой собственный шарм, укреплённый годами. А может быть, даже тысячелетиями.
- Посмотрю я на твою девочку, - пообещал Вэнс.
- Просто так?
- Я сказал, что посмотрю.
- И всё?!
- Ты не расстраивайся так, - Вэнс встал, а Эма следом вскочил, как ужаленный. – Твоя способность – не «плачущий убийца». Кода ты изо всех сил сдерживаешь свои слёзы… - он наклонился к Эме, к его уху, и шепнул, как великую тайну, - твои глаза блестят, как у кошки, если направить на неё фонарик в темноте. Это так… красиво… и притягательно…
И ощущение прикосновения исчезло. Эма ещё переваривал, когда сообразил, что не чувствует его больше. Он встрепенулся и развернулся вокруг свой оси в тщетных поисках беглеца:
- Вэнс!
Никого. Только обычные люди, больше озабоченные стоящей перед ними больницей, а не растерянными друзьями и близкими пациентов.
- Вэнс!!! – позвал он громче.
Напрасно. Вэнс исчез. Посчитал свою миссию выполненной. Все они просто проклятые черти, которые ищут выгоду лишь для себя. Никому нельзя верить.
Эма отвернулся от лавочки, собирался снова подождать перед операционной и случайно увидел зеркало перед стоянкой. Зеркало и обычную камеру наблюдения, которые ставили в людных местах и важных зданиях. Он посмотрел на себя в зеркало, на свои глаза, ожидая увидеть кошачий блеск с тёмными прожилками-сосудами, но его больше не тянуло лить слёзы. Он хотел, чтобы Вэнс оказался прав: чтобы слёзы можно было компенсировать светом зрачков. Абсолютно не мужественная способность. Или не способность, лишь реакция на происходящее, как Вэнс и предположил. Эма надеялся. Сам не знал, на что больше: на способность или её отсутствие.
Авалор привык к внезапным гостям. Обычно они без спроса вламывались в его дом, сразу в ту комнату, где он заседал. Он не протестовал. Он просто откладывал все дела, будь это праздное рассматривание картинок или чашка чая в руке, и ждал первого слова.
Вэнс тоже воспользовался позволением нагрянуть неожиданно. Тем не менее, его явление неожиданностью не было. Он прошёлся вокруг столика к свободному креслу. Авалор закрыл журнал и не глядя швырнул его в сторону. Журнал шумно состыковался с сиденьем короткого диванчика и остановился на самом краешке. На столике стояло две чашки, одна из них совершенно чистая. Он всегда ждал гостей, даже если они не появлялись. Вэнс без церемоний заглянул под крышечку чайника, принюхался и вместо приветствия прокомментировал:
- Если б знал, что ты балуешься такими вкусными вещами, приходил бы чаще.
- Сам себе наливай, - Авалор кивнул на пустую чашку.
Вэнс воспользовался приглашением и наконец уселся напротив, закинув ногу на ногу, отпил первый глоток. Наверняка обжёг горло, но даже не поморщился.
- Ты совсем забил на наши поездки, - отметил ещё один аспект Вэнс с оттенком сожаления. – Без тебя скучновато.
- Как-нибудь покатаемся, - пообещал Авалор. – Сейчас у меня другие заботы.
- Ава… - Вэнс не стал юлить, сразу спросил, - что ты с Эммануэлем делаешь?
- А-а-а, уже нажаловался? – усмешка. – Абсолютно ничего. Разве он не самостоятельности хотел?
- Что тебе стоит немножко поддаться? Ну сбрендил парень на фоне отчаяния. Ну одержим этой девицей. Он же сказал, что не будет на неё претендовать.
- А ты почему не поможешь?
Вэнс усмехнулся, снова сделал глоток:
- Как будто ты позволишь вмешиваться в ваши с ним дела.
- В чём проблема? Сделай это бескорыстно, - Авалор зловеще улыбнулся, поставил чашку на краешек стола и отлепился от спинки, вперёд наклонился. – Но не удивляйся, если я буду недоволен. Я не хочу, чтобы ей становилось лучше.
- Хочешь, чтобы она умерла?
- Это в идеале. Но она может выжить, - Авалор снова взялся за чай. – Этот чувствительный пацан сам влил ей жизнь. Эх, поспешил я с его практикой. Ещё бы совсем чуть-чуть подождать.
- О, - Вэнс действительно удивился, - она и в самом деле так сильно наступила тебе на хвост?
- Это не то. Знаешь, что чувствуют садоводы к насекомым-вредителям?
- Очень уважительно по отношению к человечеству.
- И не думал о нормах приличия.
- Ты злой, Ава. На самом деле злой. Из-за него сердишься? Потому что он не считает тебя тем единственным?
- Не потому. Но и этого было бы достаточно, чтобы дать ему немного помучиться.
- Ты и так его долго мучил, - упрекнул Вэнс. – Ты его просто используешь в качестве шлюхи, - назвал первый пункт Вэнс. – Ты очень даже красиво заливаешь ему насчёт истинной нашей природы. И ты врёшь по любому поводу только ради того, чтобы насладиться его беспомощностью.
- Ну так пусть перестаёт быть таим беспомощным.
- Это я ещё не сказал о его положении заложника.
- Сказал.
- Когда?
- Только что, - напомнил Авалор. – Почему я не могу удержать его силой на пару деньков? Считай, я просто беру плату за всё то, чего ты не назвал. Это справедливо.
- Эммануэль тоже так считает?
- Эммануэль – незрелый юнец, у которого кровь играет. Не жил совсем и до сих пор считает, что мир вокруг него вертится.
- А ты решил его таким образом осадить, да?
- Какие претензии? – Авалор стал резче. – Ты пытаешься упрекать меня за отношение к МОЕМУ компаньону? Он сам попросил меня сделать его демоном.
- Я слышал, что он хотел перестать быть человеком, - напомнил Вэнс.
- А это не одно и тоже?
- Наверно, вы с ним по-разному воспринимаете эти слова.
- Я понимаю, что ты имеешь в виду. Но ведь и я не соврал. Его проблемы, что его ожидания не оправдались. И его проблемы, что он чувствует себя неполноценным. Он демон – и точка. В нём не осталось ничего человеческого. Он даже моё «дуновение» себе подчинил.
- У него остались человеческие чувства, - напомнил Вэнс. – Это он считает главным.
- Да знаю я, - пренебрежительно отмахнулся Авалор. – Думал, он в восторге будет. А он всегда чем-то недоволен. Пусть скажет спасибо моему терпению.
- Ты-то терпеливый? – Вэнс снова усмехнулся.
- Очень терпеливый, - подтвердил Авалор.
- Хотя да… - задумчиво, - зная тебя достаточно хорошо, ты прямо эталон терпимости. И это всё из-за него… Ты же говорил, что не видишь в нём ничего особенного. Даже сбежать пытался.
- Я что, не могу увлечься собственным компаньоном, раз он такой обычный, что аж зубы сводит?
- Скажешь тоже. Зубы… - глоток. – Чай восхитительный. Надо почаще к тебе заглядывать.
- Ты лучше скажи, с чего такой сострадательный.
- Ты можешь смеяться, но я волнуюсь.
- За кого?
- Ого, какой проницательный вопрос. За вас обоих. Ты сдал, Ава, понимаешь?
- А кто утверждал, что я всегда захочу удерживать свои позиции. Мне нравится Эммануэль. И я хочу, чтобы ему было комфортно именно рядом со мной.
- Так почему же ему до сих пор некомфортно?
- Потому что он думает о ней. И поэтому мне невыгодно её выздоровление.
- Даже если её смерть будет слишком жестокой для него?
- Даже так.
- Он психанёт
- Я знаю.
- Он уже психует. Он не хочет видеть всего того хорошего, что для него делают другие.
- И это я тоже знаю, но готов простить, - подтвердил Авалор.
- Да ты прямо святой.
Авалор хохотнул:
- Боже упаси. Святые избегают контактов тела.
Теперь хихикнул Вэнс, чуть не подавившись чаем:
- Испорченный ты человек, Авалор, только об услаждении своих прихотей и думаешь.
- А о чём ещё я должен думать?
- Ты видел его слёзы? – перескочил на другую тему Вэнс.
- Стресс… - не вполне уверенно. – Как будто он готов сломаться. Если тебя это беспокоит, то учти, я с удовольствием помогу ему сломаться – и тогда он будет безраздельно моим.
- Я не о том. Его слёзы – отражение его эмоций… в глазах. Сегодня от показал мне это.
- Что? – Авалор явно этого не ожидал. - Что ты имеешь в виду?
- Ты уже понял. Красный сигнал светофора. И если он постарается, то будет встречать неприятности не со слезами на щеках, а со светящимися глазами.
Авалор отказался от чая, отставил недопитую чашку подальше и снова отлепился от спинки дивана, ничего не сказал в ответ. Не ожидал индивидуальности Эммануэля так скоро.
- Ты не заметил, - понял Вэнс.
- Зато ты подсуетился. Какой шустрик.
- Это твой просчёт. Но я всё ещё могу ошибаться – и это может быть лишь стечением обстоятельств с реакцией на стресс. Он отвергает этот факт.
- Потому что Эммануэль чувствует себя непобедимым героем, которому не положено показывать слабости, хотя он тонет в них и не знает, как выбраться. Сейчас это особенно заметно.
- Но он с ними борется.
- В меру своих сил.
- И я удивлён, что ты ему в этом активно помогаешь, - Вэнс незаметно перехватил инициативу. Теперь он один неспешно потягивал чай и выглядел спокойным.
Авалор сердился на него. Понимал, что напрасно, но всё, что касалось Эммануэля, часто выводило его из себя, если оно исходило от других. Вэнс очень постарался оказаться поближе к нему. Но Авалор всё равно не стал бросаться предупреждениями. Вэнс отлично услышал его в первый раз и не был таким дураком, чтобы сразу же нарушить запрет.
- Давай просто насладимся ароматным чаем, - Вэнс примирительно отсалютовал чашкой и показал пример.
Авалор последовал его совету. Пил и думал об Эммануэле: до чего его довела битва с самим собой из-за несчастья. Поистине, несчастье, раз он так цепляется за ту фифочку. Была бы она человеком хорошим, тысячу раз подумала бы, прежде чем беспричинно кидать парня. Авалор и сердился на неё за то, что продолжает увлекать Эммануэля, и даже отчасти симпатизировал: если не нравится постоянная компания, надо просто её сменить. По человеческим меркам – это предательство, а по объективным – вполне логичный выход. Эммануэль упорно продолжал всё исчислять по человеческим меркам.
- Он очень вкусно пахнет, - словно обронил Вэнс. – Да ты и так это знаешь, - глоток. – Пожалуй, буду заглядывать к тебе почаще.
- Учти, будешь принюхиваться к моему Эммануэлю – нос пластырем залеплю. Или забетонирую… не знаю пока.
На что Вэнс снова издал смешок.
Эму откровенно беспокоило его установившееся состояние постоянного конфликта, казалось, не только с собой, но и со всем обществом. Поначалу он не отвечал на звонки из-за злости, а теперь отчасти из-за страха. Они же волновались, а он им, считай, в душу наплевал своим игнорированием. Более того, избегал любыми способами. Сейчас для него даже постель с Каштанчиком выглядела более привлекательной перспективой, чем пересечься с кем-нибудь из товарищей. И он понимал, что рано или поздно это сделать придётся. И вряд ли его с ходу начнут обвинять.
- Чуть-чуть больше адекватности, - пробормотал он сам себе под нос, одной рукой держась за дверную ручку, а второй – за мобильник. Включил, дождался полной загрузки и просмотрел все непринятые вызовы и сообщения. За него действительно не на шутку волновались. И домашние тоже. Но, судя по всему, его друзья более-менее объяснили, что с ним всё в порядке, потому что не было сообщений, слёзно умоляющих его вернуться. Самые эмоциональные те, которые чуть ли не молили его хотя бы сказать, что он в порядке.
«Я в порядке, - написал он матери. Чуть подумав, добавил. – Прости, что не предупредил: мобильник разрядился».
И отправил ей, а потом отцу. Такая ложь было лучше нелогичной правды. Эма не смог бы оправдаться ни перед кем из них. И он собирался позвонить Шелли с извинениями. Ни за что ведь чуть ли не наорал. Сначала ей, а потом всем остальным. Если повезёт, они снова соберутся вместе после лекций.
Он отстал от телефона. Больше никто не звонил. Вероятно, поняли тщетность попыток. Телефон разрывался вчера и, наверно, сегодня утром. Потом он зашёл в палату, возле которой мялся столько времени, угнетённый навязчивыми мыслями, множество раз обмусоленными и накрученными. Операция Кейты закончилась. Еле-еле Эма добился ответа у взбудораженных врачей. Прогнозов опять никаких не давали. Наверно, надеялись на чудо. То самое чудо, которое открыло у Кейты второе дыхание там, в переулке. Если бы они только знали, что это вовсе не её дыхание было. А теперь от него, наверно, ничего не осталось. Хоть бы чуточку добавить. Плохо он убеждал Вэнса, охваченный жалением самого себя и злостью на весь остальной мир. Но Вэнс был демоном. Эма очень сильно сердился на демонов.
Джев сразу очнулся. Наверно, и не спал даже. Выглядел он неплохо, удивился очень.
- Эма? – он сел в постели.
Эма испугался, что он себе что-нибудь повредит резкими движениями, швы какие-нибудь разойдутся. Но операции ему не делали, так что швов быть не должно.
- Лежи спокойно, а то рецидив скрутит, - распорядился Эма с уверенностью, которой отнюдь не чувствовал.
Джев не послушал, так и остался сидеть, не отводил взгляда, потом выдохнул:
- Я боялся, с тобой что-то плохое случилось, - пояснил он. – Ребята приходили, рассказали, как ты сорвался. Стайн боялся очень, что ты сотворишь что-нибудь.
- Стайн? – Эма подавил желание усмехнуться. От этого никак не ожидал глубокого сочувствия. Хотя напрасно – в который раз он укорил себя – потому что Стайн не считал Эму врагом. Это было чувство одностороннее. Друг-враг – сочетание вообще невероятное.
Эма думал обо всём этом, снова вспоминал Кейту, неподвижно лежащую под приборами, и боролся сам с собой за толику адекватности.
- Стайн боялся, что ты снова во что-нибудь ввяжешься, вспоминал, что и в первый раз ты из-за него это начал.
- Ты так говоришь, будто волновался только Стайн, - Эма сел в изголовье на поставленный табурет.
- Ну… не только он.
- Так чего ты только его-то оправдываешь?
- А ты разве не злишься на него? Ты же до сих пор его не простишь никак.
Проницательный Джев. Неудивительно, что он никак не отстанет от темы вампиров. Знал же, что сказки всё это, но всё равно думал и терялся от собственных мыслей.
- Ты скажи, зачем ты девчонок за собой потащил, - Эма изображал спокойствие. Но только шаг отделял его от вспышки. Не то состояние, которое нужно для дружеской беседы.
- Я не думал, что так всё обернётся. Прости, Эма, а?
- Да заколебал своими извинениями! Будто они мне нужны!
Миг злости, миг желания снова стереть слёзы со щёк. Не было их, ни капельки. Когда он чуток себя в руки взял, мог контролировать. Если верить словам Вэнса, в такие моменты его глаза светятся, а он в зеркало смотрел и не замечал. Может, это только другим видно? Или Вэнс тоже наврал?
Джев поник, взгляд потупил, низко опустил голову и принялся пальцами перебирать складку тонкого больничного одеяла.
- Джев, - Эма понимал, что происходит: он сам становился виной всевозможных недопониманий, - я ведь тоже не ангел. Я знаю, что творю глупости, но остановиться не могу, - сам наклонился, лицо в раскрытые ладони опустил, локти в колени упёр – так и сидел, согнувшись в три погибели.
- Поэтому мы за тебя все беспокоимся. Я представить не могу, что ты переживаешь сейчас. Только Стайн, наверное. Он тоже бледный ходит, с кругами под глазами. А ещё скула у него припухшая. Это ты его, да?
- Да, - подтвердил Эма и сразу же покаялся. – Ни за что ведь. Под горячую руку попался. Я такой кретин. Я только и делаю, что народ распугиваю.
- Но ты же осознаёшь это. Значит, не всё так плохо, - Джев к нему потянулся. Эма словно увидел этот его жест, и те места, к которым он несомненно прикоснётся, заранее огнём вспыхнули. Эма заранее и выпрямился, стал дальше, смотрел с той болью, что раздирала его сознание.
- Это первый шок был. Я на любого кидался, - сознался Эма. – И сейчас могу – только толчок дать.
- Эма, ты просил меня к психологу сходить. Давай вместе пойдём? Тебе тоже помощь нужна. Я же по тебе вижу.
- Да со мной-то всё тип-топ, - отмахнулся Эма. – Просто я уже так устал переживать всё это раз за разом. Я так хотел избавиться от этого чувства. Вообще от всех…
И замолчал. Выговаривал то, что должен был сказать Каштанчику. Это ведь он пообещал, что Эма больше не будет человеком.
- Человеком быть тяжело, - снова вслух. – Мне хочется, чтобы как в фильмах: укусил тебя вампир – и ты демон-садист без капли сострадания. Вот клёво было бы.
- Эма, - Джев его желания не одобрил, - но ты ведь тогда отвернулся бы от нас. И сожрал бы без раздумий, если бы случайно встретил. Или, наоборот, специально бы выслеживал, потому как интересно, как мы реагировать будем, когда осознаем.
- Это вообще было бы идеально, - не думая бросил Эма и тут же спохватился. – Я имею в виду, если бы я действительно стал демоном. Вкусно перекусить – и за новой добычей.
- Куда-то тебя не в те дебри понесло, - неодобрительно покачал головой Джев. – Ты бы не смог. Да и я хорош: постоянно к тебе приставал со своими вопросами… извини.
- Да кончай уже извиняться, достал уже.
- Из… в общем, не думай о том, что я говорил всё это время. Сам же в неадеквате был, ты понимаешь. После нападения и не такое привидится.
- А-а-а, значит, ты осознал, как твоё нытьё, приправленное сказочками о злых вампирах, воздействует на окружающих? Если оно постоянное.
- Эма.
- Чего?
- А ты с тем типом не встречался больше? Ну… с тем, который на мотоцикле.
И правда Вэнс больше запомнился его друзьям, чем Каштанчик. Наверно, потому что мелькал чаще.
- Нет, не встречался. Мутный он тип, ты прав. Не стоит оно того, - Эма снова локти на колени поставил, снова лицо спрятал, наслаждаясь благостной темнотой. Устал до чёртиков. Сам не осознавал, как вымотался. Самое бы время сдёрнуть с кого-нибудь, но голода, как такового, который делал его похожим на зомби, не было. Эма так наелся во время последнего инцидента, что блевать от переедания до сих пор тянет. Было что-то другое. То, чем насытиться невозможно. Он так хотел, чтобы переживания наконец оставили его в покое, а они только усиливались. Волнами: то нарастали, то немного отпускали. Сегодня, когда Кейту в операционную увезли, он вообще мог бы совершить что-нибудь крайне безрассудное и исковеркать всё, что ещё не успел исковеркать. Никогда не подозревал, что любовь – страшная сила, разрушительная. От неё одни проблемы. А то, что Эма испытывал – вообще любовь какая-то маньячная.
Он снова чувствовал подъём всех этих убийственных эмоций. Не утихали до сих пор. Постоянное напряжение и для человека пытка, а для демона – катализатор. Сорваться – раз плюнуть. Но пока Кейта в кризисе, не получится взять себя в руки. Эма голову поднял, снова взглянул на Джева, а тот как будто дрогнул, глаза расширил и таращился. Потом головой махнул. И Эма махнул, а потом руками по щекам. Что если его не к месту подступившие слёзы напугали Джева. Но щёки были сухие.
- Эма… - Джев сжался весь, - у тебя… глаза светятся.
- Что? – Эма рванул мобильник из кармана, думал сфоткаться и самому убедиться, а Джев его остановил:
- Хотя нет. Наверно, почудилось, - снова смотрел пристально, в глаза, а Эма на него. – Это ведь нормально? Видеть всякое несуществующее, когда находишься в таком состоянии, – он бухнулся на подушку.
- Джев, ты не придавай особого значения всему этому, ладно? А то свихнёшься ещё.
- Как ты? Ладно, не буду.
- Я не свихнулся.
Джев завозился, глаза закрыл и натянул одеяло до подбородка:
- Позвони нашим. Они правда за тебя волнуются.
- Позвоню.
Джев больше не смотрел на него. Наверно, опасался снова увидеть светящиеся глаза. Кажется, Вэнс всё-таки не обманул. Эма так и остался сидеть на табурете, хотя они оба не знали, о чём разговаривать. Слишком много они пережили злости и недоверия, не считая приключений. Но то чужие люди, а когда что-то происходит между друзьями и близкими – это трагедия поважнее драки на дороге.