В камере темно, сыро и холодно. Слабый свет пробивается сквозь маленькое окно на потолке, но его не хватает. Решетки на двери необычайно крепкие, Юнги уже не раз пытался погнуть их — безуспешно. Слаб даже в собственном сознании. Он не знает, сколько уже тут сидит. Чувства голода нет, спать не хочется, да и не получается. Похоже, во сне уснуть не получится.

— Ты совсем здесь ничего не видишь? А они тебя видят, — голос заставляет вздрогнуть. Намджун объявился. Юнги не знает, куда он пропадал во время его диалога с Чонгуком, но не видно и не слышно его было долго.

— Кто видит? — спрашивает Юнги. Голос его хрипит от долгого молчания.

— Твои страхи. Сколько ты уже сидишь тут? День, месяц, тысячелетие, а может всего мгновение? Знаешь, что ты сделал не так?

— Нет.

— Ах, это было так давно, даже я уже плохо помню тот день. Ты всего лишь попытался все изменить. Но сделал только хуже.

Юнги становится смешно. Пытался сделать лучше, но все пошло не так. Как же часто такие ситуации происходили в его жизни. Он даже во сне не способен что-то исправить. Эти мысли действительно пробивают на истерический смех. Видимо, ему так и придется сидеть здесь, без возможности даже время отслеживать. Гнить в темнице. В полном одиночестве и безысходности. Намджун ему все равно не поможет, Юнги в этом уверен.

— Глупец, почему ты смеешься? Тебе смешно? Это унизительно. Я единственный, кто остался с тобой, а ты смеешься? Ты уже понял, что все другие Голоса замолкли? Все, слышишь меня! — Раздается еще один приглушенный смешок. В этот раз не от Юнги. Мин замолкает и прислушивается. Это был не Намджун. Уж очень похоже на смех из переулка. — Ан нет, не все. как же я ненавижу этот идиотский смех.

Смех раздается снова, ближе и громче. Юнги слышит шаги. Кажется, это Намджун ушел от камеры.

— Эй, ты здесь? — перестав смеяться, спрашивает незнакомец