С задания каждая из девушек вернулась с солидным трофеем: Элиска с каменным изваянием, а Иемилия, конечно же, с головой.
Присутствовать при краже Элиске не пришлось – она лишь осталась ждать напарницу на ближайшей к моргу крыше. Это томительное ожидание отчего-то теперь вспоминалось гораздо ярче, чем лаборатория Селиша и всё, что они там видели. Казалось, на этой крыше прошёл чуть ли не час. Постоянные взгляды то в темноту ночного неба, то вниз, на пустоту мрачных улиц. То гвардеец в самый неожиданный момент пройдёт, то собака пробежит. Одно неосторожное движение – и заметят подозрительное крылатое существо наверху, поднимут тревогу... А когда становилось особенно пусто, думалось: до дома ведь совсем недалеко лететь, почему бы не отнести статую по-быстрому и не вернуться за Иемилией налегке? Куда приятнее ведь держать её в объятиях обеими руками, чем как какой-то мешок под мышкой. Задумывалась и всякий раз вспоминала: ведь сама настояла на том, чтоб в этой вылазке от начала и до конца оставаться вместе. Кроме вот этой части в морге, разве что. Назад Иемилия вернулась весьма хитро: невидимая волочила мешок с добычей за собой по земле так, будто это он сам катится от случайных дуновений ветра. Ещё и склон так удачно попался. В свой же мешок Элиска набрала совсем немного: лишь записи, которые нашлись там же в мастерской за занавесом.
– А это что такое? – почти гневно спросил лорд Дитрич прямо на балконе, когда Иемилия явила себя и выяснилось, что второй "человек" в руках Элиски – не она, а в мешке почти пусто.
– Лучшее, что мог сотворить доктор Селиш! – гордо ответила Элиска, с улыбкой переводя дыхание после трудного полёта – статуя хоть и весила меньше, чем Сатилий, но вместе с напарницей и книгами вес набрался немаленький. – Вы только посмотрите, какая красота, дорогой лорд!
Тот недоверчиво приблизился, принимая изваяние из её рук, – и в освобожденный им проход на балкон влетел господин Дулли, расталкивая всех. Особо метаться ему не пришлось: Иемилию он нашел сразу. Руки в перчатках вцепились в плечи девы-ящерицы с таким скрипом, что можно было подумать, этот звук издает чешуя Иемилии в жёсткой хватке, а не кожа перчаток. Дулли отчаянно – скорее победно, чем сердито – тряхнул девушку, словно спрашивая: "Ну, принесла?"
Элиске повезло: за всеми столпившимся прямо у балкона – а встречать собрались уже и Виттория, и её брат, и даже Сатилий – она не видела ни как напарница достаёт из мешка голову доктора, ни его посмертного лица. Господин Дулли же, отпустив Иемилию и вцепившись в голову как ребенок-сладкоежка в сочный арбуз, медленно поднял добычу над собой. А потом миг – и приставил эту голову себе. Что-то хрустнуло – словно ногу от жареной курицы в момент оторвали, – а затем послышалось знакомое журчание крови. Элиска было испугалась: в этой своей шутке – что явно зашла больно далеко, ведь негоже так поступать с мёртвым товарищем, – Дулли слишком сильно надавил, и теперь весь его воротник будет в кровавых разводах. Сам он, может, и оставит это как есть – а вот Элиска не сможет спокойно смотреть, придётся как-то изловчиться, тайком стянуть с безголового рубашку и застирать, будто ей больше всех надо! Но когда сквозь журчание и клокотание раздался голос – громкий и хриплый, словно кто-то истошно кричал со дна глубокого сундука, не жалея глотки – Элиска обомлела.
– Ах, черти, как же башка трещит!
Бесцветные глаза на лице доктора зашевелились, а рот попеременно открывался и закрывался, стуча зубами. Это совершенно точно он сказал!
Господин Дулли – теперь с головой доктора Селиша, что выглядела несколько маленькой на его широких плечах – пошатнулся, теряя равновесие, но вовремя схватился рукой за стену, а за вторую его подхватил лорд Дитрич.
– Ну как, улавливаешь что-нибудь? – обеспокоенно спросил вампир.
– М-м-м, пока нет, – прокряхтел голос сквозь стоны боли. – Он слишком долго провалялся трупом, всё уже начало отмирать. Но ничего: немного времени, и я начну раскапывать его мозги. Хоть какую память вытащу – уже будет много.
– Господин Дулли? – Элиска сдуру подошла поближе и спросила первое, что пришло на ум: – Вам очень больно?
– Не мне, – отмахнулся тот, при этом кивая. – Доктору. Но это ненадолго.
Мёртвые глаза, в которых словно начала зарождаться какая-то искра – но не жизнь, а что-то другое, зловещее, – оглядели её и Иемилию поочередно.
– Спасибо, девоньки, – Дулли как смог усмехнулся – получилось отнюдь не по-доброму – и закашлялся. – Услужили. Всем нам – не мне. Теперь знания доктора в моих руках... То есть, в башке... Ай, какая разница, налейте уже выпить! Хоть промочить горло впервые за сто лет.
Элиска уже собралась бежать исполнять, но оказалось – лорд Дитрич подсуетился быстрее. Где это видано, чтоб сам хозяин дома, кем лорд себя читал, носился с бокалами и бутылками как какой-то паж? Под дружеский смех, похлопывания по спине и вопросы о самочувствии господина Дулли вывели в зал. Там он осушил поднесённый ему кубок вина – не крови – до дна и попросил всех удалиться. Как бы друзья ни старались рассесться вокруг него и превратить его трапезу в празднование, – пришлось послушаться. Статую прекрасной девы так и оставили стоять в углу, словно провинившегося ребёнка.
– Хорошо пошло винцо, – пояснил свою тягу к уединению Дулли. – Сейчас-сейчас уже сосуды расширятся, кровь разгонится – и тогда начнётся самое веселье.
– Может, тебе тогда чего покрепче дать? – вкрадчиво поинтересовался Дитрич. Такой заискивающей заботы в его голосе Элиска не слышала ни в свой адрес, ни к Анетте, ни даже к Виттории, любви всей жизни вампира – по его же словам. – У нас, например, есть ром в подвале – хочешь?
– Ничего не надо, – помотал головой тот.
Элиска поёжилась – разговоры о выпивке мигом напомнили ночь, после которой голова болела так, будто падала с лестницы, а потом попала под ноги упряжке лошадей. Да и не только голова. Этим вот Анетта случайно выключила ей и память, и способность соображать, что творит? Кстати о ней:
– Может, тогда каких-то ароматических масел вам зажечь? – спросила Элиска уже почти от дверей – Дитрич подталкивал её вперёд себя, чтобы обязательно уйти последним. Сказать что-то господину Дулли хочет наедине? – У Анетты много есть...
– Я сказал, – гаркнул Дулли, но сразу же осёкся и понизил тон – видать, не освоился ещё с новым голосом, – ничего не надо. Просто хорошенько подумать, пошуршать этими мозгами. Ты бесподобно справилась, Элиска, можешь идти.
После все разбрелись по своим комнатам, занялись своими делами. Будто ничего не произошло! Элиска же не могла найти себе места. Ну как можно вот так безразлично сидеть в сторонке и совсем не волноваться? Господин Дулли же теперь с головой! Может говорить, отвечать, пить и есть. Как будто остальные видят такое уже не а первый раз – а впрочем, наверняка так и есть. Но для неё всё это казалось чрезвычайно важным. А самым важным – то, что господин Дулли там сейчас сидит в комнате один и вспоминает. Чужие мысли, чужое прошлое, чужой опыт. Поможет ли это в итоге хоть кому-то? А вдруг среди этих воспоминаний окажется и уникальная методика, которую разработал доктор Селиш? Та, что вернёт всю память уже самой Элиске. Будет ли она полезнее команде после этого?
Со всеми этими мыслями Элиска совершенно не заметила, как кто-то подкрался сзади, когда она в очередной раз склонилась к замочной скважине, чтобы тайком посмотреть, как там дела у Дулли. Тот сидел прямо на ковре перед камином и лишь слабо раскачивался вперёд-назад –ещё и голосом гудел. Если это работает – может, тоже попробовать вспоминать вот так? Чужие холодные пальцы аккуратно скользнули прямо по ложбинке между крыльями. Обернувшись наконец, Элиска поняла: не заметила бы всё равно, даже если бы была предельно настороженной.
– Ты так тут и стоишь? – спросила Иемилия тихо, а в воздухе появились лишь зелёные глаза.
– Ага, – шепнула Элиска. – Интересно же, что он может вспомнить. Неужели тебе – нет?
– Как вспомнит, так и вспомнит, зачем стоять над душой? – хмыкнула собеседница. – Ну хочешь, зайду проведаю его? Сделаем вид, что дверь случайно открылась, и...
– Вот ты хитрая! Я, может, тоже хочу. Мы обе достойны знать, что будет дальше с нашими трофеями.
– Тогда вот, возьми, – из темноты выплыл влажный кусочек ткани. – Наша каменная дева, насколько я помню, всё ещё стоит там – и всё ещё очень пыльная. Её бы протереть...
– Ты шутишь, да? Сама же говорила, что мы не прислуга.
– Просто придумала предлог. Надо быть хитрее и не брезговать тем, что жизнь тебе даёт.
– Я и сказала: вот ты хитрая! – легко улыбнулась Элиска. – Ладно, неплохой план. Пошли, напарница!
И уже через секунду она была за дверью – босиком, конечно же, чтоб не создавать лишнего шума. Толком и не разобрала, успела Иемилия прошмыгнуть за ней или нет. Как и собиралась, Элиска проскользнула вдоль стены в угол, где неприкаянной стояла её добыча. Пусть напарница подходит к Дулли и рассматривает, хорошо ли приросла голова, если ей так надо, – а Элиска и отсюда посмотрит. Впрочем, что делать, когда удастся остаться незамеченной, – она тоже не представляла. Ну минуту посмотрит, ну десять – а дальше что?
Хорошо хоть в прошлом доме Элиска научилась ходить тихо по ночам – сейчас, казалось, ей пригодятся все эти навыки. Кое-как получилось повернуть статую лицом к себе без малейшего шороха. Иемилия была права: даже лёгкое прикосновение тряпкой к камню показало, что на самом деле он куда темнее, чем на первый взгляд, а ещё – более гладкий: после пары протирающих движений в прекрасном лице богини-рабыни даже слабо отразился свет огней, что помогали господину Дулли сосредоточиться.
– А, Элиска, это ты? – вдруг прокаркал он. И как только вычислил её – неужели всё-таки что-то шумно задела или уронила? На миг опешив от резкого громкого голоса, Элиска тут же не на шутку перепугалась: господин Дулли посмотрел прямо на неё. Что-то в этом взгляде заставляло обхватить себя за локти и вжать крылья. Ни самый строгий взгляд отца, ни пренебрежительно оценивающий взгляд лорда Риктера, ни даже полный ярости взгляд единственного глаза Эйфа, охотника на вампиров, не обдавал таким неземным холодом, как сейчас.
– Нет, Дулли, это я, – раздался голос-скрипка откуда-то от окон – и Элиска была готова благодарить господа за то, что сделал эту женщину такой. – Пришла посмотреть, как там мой трофей. Удобно сидит?
– Жаловаться как-то не приходится, – фыркнул тот, озираясь по сторонам – пытаясь разобрать, откуда же Иемилия говорит. Показалось: найдёт – схватит и начнёт трясти, пока не проявит себя.
– И какие мысли? – как ни в чём не бывало продолжала Иемилия – будто между ней и Дулли стальная решётка.
– Всякие разные, – ответил он более размеренно, и в его голосе на миг даже послышалась печаль. – Мозг, к сожалению, отмирает с оболочки. А там – самое золото. Скажем, как или от чего помер доктор Селиш, я увидеть уже не смогу. Как и всё, что он делал накануне. Последние воспоминания стираются первыми.
– Неужели всё напрасно? – расстроилась было Элиска.
– Почему же напрасно? – переспросил Дулли вставая и направился прямиком к ней. Теперь он хотя бы не шатался, как до этого с новой головой. – Особенное твоё присутствие здесь – тоже не напрасно ведь, да?
– Я... – она закрутила головой, пытаясь найти оправдание поубедительнее – но на деле просто чтоб не попадаться под этот выжигающий морозом взгляд. – А я тоже пришла проведать мой трофей, вот, да.
– А я уже говорил, Элиска, что ты отлично сработала? – Дулли обошёл её стороной и тоже встал напротив каменного изваяния. – Ничуть не ошиблась, забрав из башни именно её... Ведь это – венец всего творческого пути нашего старого друга, да успокоится с миром доктор Селиш и его грешная душа. Это и впрямь лучшее его творение.
– Вот уж кто настоящий волшебник! – торопливо закивала Элиска, становясь к господину Дулли плечом к плечу, любуясь красотой напротив – и всё же изредка поглядывая на него с опаской. – Как и наш доктор Денкен! Никогда не перестану восхищаться тем, на что способны алхимики и их гениальные умы.
– О, не стоит спешить с выводами, – задумчиво произнёс Дулли, наконец выйдя на ровный тембр. – Иногда достаточно простой смекалки или ловкости рук. Или усердия. Как я – тоже не без удивления – узнал только что, наш доктор Селиш вовсе не был гением.
– Но как же? – изумилась Элиска. – Как может один человек заниматься сразу всем – и книгами, и людскими умами, и конструированием таких... чудес – и при этом не быть гением?
– Чтобы знать то, чего никто доселе не знал, во всех сферах познания – достаточно просто выучить древний язык, на котором написаны редкие магические трактаты. Хотя – что я такое несу? Ни черта это не просто, ты бы знала! У меня вся жизнь доктора перед глазами пролетела – и всю жизнь он к этому шёл. И вот – на старости лет преуспел.
– Как жаль, что недолго после этого пожил...
Элиска вздохнула, на миг вспомнив, что рядом с ней всё тот же Дулли, с которым так забавно всегда было выполнять работу по дому. Всё такой же надёжный и энергичный – только в довесок теперь немного пугающий и уж больно крикливый. Вспомнила – и рискнула привалиться к его крепкому плечу. Ради всего хорошего, что она видела в господине Дулли, когда он был безголовым, – больше она его не испугается.
– Может, сердце бедняги не выдержало. А может, враги настигли.
– Какие у доктора могут быть враги? – Элиска прекрасно знала ответ, ведь несложно догадаться, скольким людям можно перейти дорогу, становясь еретиком-алхимиком и помогая детям тьмы, вампирам. Да можно и всему человечеству врагом стать, ступив на этот путь. Но всё же хотелось услышать.
– Да много кто, если разобраться, – покачал головой Дулли. – От церковников и охотников на ведьм до обдуренных компаньонов. Даже Сатилия он провёл – а тот и не знает.
– Доктор Селиш обманул Сатилия? – вмешалась Иемилия, судя по звуку – подойдя довольно близко. – Это точно? Он что, не собирался помогать?
– Нет, изначально собирался. Но вместо способа подавить превращение в камень случайно нашёл, как статую сделать живой. А дальше – дело техники наших древних друзей. Искусство сотворения голема издревле считалось одной из самых сложных дисциплин алхимиков. Но наш доктор в этом превзошёл всех – сотворил настоящую жизнь, а не просто ходячую куклу.
– Так это – голем? – переспросила Элиска, кивая в сторону каменной красавицы.
– По мне – лишь кукла и есть, – злобно прошипела Иемилия. – Поверить не могу, что доктор променял Сатилия на пару каменных сисек! Даже таких отменных.
– Она же ни в чем не виновата... – начала было Элиска, но Дулли прервал её слова более грубо.
– Ой, да ладно тебе завидовать-то! Сходи лучше приведи своего Сатилия – пусть сам поглядит. А ему давно говорили, что Селиш ему не друг. Ну – зато теперь будет. – И на мёртвом лице промелькнула зловещая ухмылка.
Элиска хотела уже начать перебирать варианты тем для беседы, когда Иемилия оставила их одних – вылетела из зала как снежная буря. Но Дулли сам повернулся к ней всем телом.
– Элиска! – произнёс он медленно, взявшись за её руку так картинно, что никакого сомнения не осталось: перед ней все тот же бойкий Дулли, вытворявший всякие ужимки, чтоб его настроение могли понять без слов. – Я знаю, тебя многие тут донимают пустыми словами о том, какая ты умная. Жалкая лесть, должно быть, более противная, чем самая неприятная правда. А ещё я знаю: твоё настоящее преимущество – это твоя непревзойдённая память. Бестолочи путают, но это разное.
– О, благодарю, господин Дулли, – чуть присела в реверансе Элиска, улыбаясь и поднося его руку к сердцу. – Но вам, право, не стоит принижать других, если хотите тоже сделать комплимент. Не всем дано умение красиво слагать слова в речи. А кому дано, тех не делает сильно лучше других. Я вас так же ценю, как и остальных, притом что с головой, что без.
– Какая же ты наивная девочка ещё, – цыкнул он. – Думаешь, я на ответную милость напрашиваюсь? А вот и нет! У меня к тебе очень важное дело – строго между нами.
– Ого... – от этих слов Элиска даже немного растерялась: звучало-то вовсе не так, как она привыкла слышать от лорда Дитрича и его жены. В этом страшном голосе чётко различались нотки уважения – что бы Дулли ни собирался ей поручить, сейчас он её рассматривает не как простую девочку на побегушках. А как женщину с уникальными талантами, каких больше ни у кого в этом доме нет.
– Этот мозг умирает, причём уже давно, – начал он неспешно. – Последние воспоминания уже стёрлись. Чуть более давние – потихоньку начинают увядать. Я помнил кое-что ещё пару часов назад, когда сидел тут в тишине. А сейчас эта память мутная, как чёрт наблевал.
– Это звучит... страшно! – Элиска вцепилась в его руку, надеясь, что теперь-то эти мёртвые мышцы передадут в его мозг, что такое тепло дружеских объятий. Уж кому, как не ей, дано знать, каково это, когда твоя память ещё секунду назад была – и тут же растворяется, как капля крови в стакане воды. Неприятные воспоминания о провале в памяти вновь отозвались колющей болью в виске как эхом ощущений того злополучного утра. – Но чем я могу помочь вам?
– Запоминай, пожалуйста, всё, что я буду говорить о докторе и его работе. Сам я, боюсь, скоро не вспомню ничего из его головы.
– Да, конечно, – вновь закивала Элиска с пониманием: важная информация из памяти доктора никак не должна пропасть. Ведь среди всех этих воспоминаний может быть и то, что так важно лично ей. – Хотите, я даже записывать буду?
– Да надеюсь, до этого не дойдёт, не нужно, – усмехнулся Дулли. – В твоей голове всё и так надёжно сохранится, я верю.
– А можно мне... – Элиска на миг прониклась этой атмосферой доверия, что понемногу воцарялась вокруг неё и вчерашнего безголового солдата, – можно ответную просьбу?
– Тут уж как получится, – развёл длинными руками тот. – В этой башке тот ещё бардак – папу с мамой не вспомнишь!
– Сестрицы в той, прошлой семье рассказывали, – продолжила Элиска восхищённо: и как он угадал, что она попросит что-то для неё вспомнить? – Доктор Селиш славился своим умением работать с человеческим разумом, доставать самые потаённые воспоминания.
– Да, это правда. Я помню многие из его сеансов с разными людьми. Помню, он это делал – но не знаю точно, как именно. Видишь ли, память без знания поможет лишь бездумно повторять, как тупой попугай. А у меня, к сожалению, доступ только к памяти. Если бы я мог вытащить всё из чьей-то головы его методом – первым делом вытащил бы из его собственной!
Он посмотрел на Элиску с толикой сожаления – даже дьявольское свечение глаз не смогло скрыть. Наверняка думал, она сейчас снова расстроится. Но Элиска вместо этого закрывала рот рукой: она вдруг, как и раньше, представила того, прежнего Дулли – весело скачущего и с головой попугая. От мысли, что не бывает таких больших птиц и голова должна быть раз в пять меньше, мигом представлялось исправленное, достоверное – и становилось ещё смешнее.
– Простите, – сдержалась кое-как Элиска. – Просто смешно про попугая. Может, он и это где-то записывал?
– Да-а-а, – протянул Дулли, потирая висок – чтобы лучше вспоминалось, не иначе. – Нельзя же всё держать в голове. Что-то есть. Книга на второй полке снизу. Толстый синий переплёт. Обложка так сильно отстаёт, что сошла бы за карман.
– Что? – Элиска порывисто огляделась вокруг – естественно, никаких шкафов с книгами в этом зале не увидела. – Какая книга? Где?
– Это в его конуре. Как вернёшься – поищи. А вернуться надо будет. Вы, конечно, молодцы, что притащили лучшее творение Селиша сюда – он, кстати, вложил в неё и все свои знания о человеческом уме тоже. Но кое-что не менее важное всё ещё осталось. Да много чего, уж не буду брехуном.
– Возможно, стоит попробовать мне туда вернуться вместе с вами? На знакомом месте наверняка память заработает сама собой! – обнадёжила Элиска.
– Возможно, да. Но только один раз. У меня слишком мало времени. А то пока будем искать его подсказки, эта голова станет неспособна вспомнить их толкование. И вот тогда всё зря.
– А что за подсказки?
– Он многое помнил из древнего языка, но не всё. Постоянно заглядывал в шпаргалки. Это, знаешь, как всё время бегать за готовыми кирпичами, когда из них самих можешь построить что угодно. Чтоб не создавать каждый кирпич заново... Чёрт, плохой пример, ладно, забудь.
– Я поняла, кажется, – улыбнулась она. – Не переживайте, мы всё обязательно найдём. Не со второго раза – так с третьего.
Товарищи вернулись в зал, кучкуясь и чуть ли не толкаясь. Не зря Дулли отправил именно Иемилию за ними: она привела не только Сатилия, но и Анетту, и доктора Денкена, и даже Петрика где-то умудрилась найти. Лорд Дитрич с женой, разумеется, старались идти впереди всех, но Дулли протянул руки именно к господину Гаргулье, молча заставляя остальных расступиться.
– Что, Дулли, ты снова дружишь с головой? – хмуро произнёс Сатилий, явно не желая приветствовать новое обличие безголового по всем правилам этикета.
– Оставь свой цинизм, Сатилий, – примирительно ответил Дулли, легко подталкивая его к изваянию напротив. – Знаю, мы с тобой никогда особо не ладили раньше. А ещё знаю, с чем ты приходил к доктору Селишу.
– Это моё дело, не твоё, – прорычал тот. – Ты всего лишь порылся в его мозгах – не делай вид, что был лично посвящён в тайну. Тебе никто её не доверял.
– Я бы и рад не знать всего, что мне не положено, но так уж вышло. Теперь я знаю – и хочу показать тебе, что сделал наш добрый доктор Селиш вместо того, чтобы помочь тебе.
– И что это – статуя? Было бы на что смотреть.
– А ты посмотри. И все посмотрите! – Дулли оглянулся на вампиров и остальных за спиной Сатилия. Краем глаза Элиска заметила, как зелёная ладонь Иемилии легла на сжатый кулак господина Гаргульи – чтоб не нервничал, наверное. Всего за пару фраз он так рассердился, что казалось, воздух вокруг нагрелся. – Это голем. Вы знаете, как они работают? Нет? А доктор Селиш знал.
Дулли приблизился к статуе и устремил руки к её груди. Элиска уже успела было подумать самое непристойное, однако он схватился за замок, что словно ящик на цепи свисал с тонкой девичьей шеи.
– Есть древнее поверье, что голем оживёт, если ему... Где же они? Магические слова. Должны быть где-то тут, – пояснял свои действия он. – Я помню, как Селиш это делал. Он и обычные камни оживлял таким способом, но это – нечто новое. И всё благодаря тебе, Сатилий.
Оказалось, на шее статуи вовсе не большой замок, а маленький сундук. Дулли открыл его в пару оборотов – в самом деле, чтоб открыть эту конструкцию, достаточно было бы догадаться, что это на самом деле такое. Безголовому же повезло узнать наперёд. Из этого миниатюрного ящичка он и достал глиняную табличку, на которой зияли выцарапанные буквы. Всего одно слово – и этого хватит, чтобы оживить камень? Или язык древних настолько сложен, что всего в трёх символах можно скрыть целое заклинание?
Дулли уверенно поднёс табличку к лицу изваяния – та встала в зазор маски рабыни как в паз – и продвинул вперёд, удерживая до тех пор, пока не началось движение. Камень затрясло, и он кусками и пылью начал осыпаться с девы, оголяя плечи, руки, спину, а затем и всё остальное. Кукольные глаза распахнулись, на миг стали ещё больше от удивления и заморгали – теперь уже живые.
Незнакомка испуганно вздрогнула, тряхнув цепями на запястьях, когда Дулли ослабил хватку. Как стояла на постаменте – так и вжалась в стену позади всем телом, а шею вытянула вперёд, всматриваясь в лица напротив. Больше не каменные полоски, чёрные волосы теперь плавно спадали на плечи, немного на лицо – и на руку господина Дулли.
– Папа? – послышалось в её рычании сквозь сжатые вокруг глиняной таблички зубы, когда она потянулась к нему, указывая пальцем и дёргая за ворот. В перепуганных глазах засияла искра надежды – как и бывает, когда видишь знакомое лицо.
– Да, дочка, я это, – неловко прохрипел Дулли, стараясь не нагнать на красавицу ещё больше страху тем, как искажается родной ей голос в его власти. – А это мои друзья. То есть, это наши друзья. Даже больше – это наша новая семья!
– Вот это я понимаю красотка! – не сдержал восхищения Берард. Уже даже потянулся к девушке, но – как водится – получил подзатыльник от сестры. Его возбуждению сложно было бы удивляться: девица не только хороша собой, но теперь, без камня, ещё и совершенно обнажена. Иемилия, похоже, как и Элиска сообразила, от чего сейчас будут одни лишь неприятности, и поспешила обойти их маленькую толпу, чтобы накинуть на растерянную бедняжку халат с собственного плеча.
– Вот, знакомься, это лорд Дитрич, его жена Виттория, её брат Берард, мой... коллега доктор Денкен, его дочь Анетта...
Пока Дулли перечислял всех, Дитрич принялся целовать незнакомке руки, и уж его Виттория останавливать не торопилась. Интересно, она только с братом такая жестокая? За столько лет – а может, и столетий? – в браке наверняка же ей случалось и голос на мужа поднять, и руку... Хотя – у них же свободные отношения, а это значит, можно всю злобу вымещать на любовниках на стороне, а домой приходить в спокойствии. Не хотела бы Элиска оказаться вот таким громоотводом для обоих сразу. Не для этого же её принимали в вампирское братство.
– ...это Элиска, ей можешь сказать "спасибо" за то, что перенесла тебя сюда...
В ответ на приветливую улыбку Элиски девушка, совсем как дитя, торопливо заморгала и несколько раз поклонилась, бормоча что-то сквозь сжатые зубы, а потом уставилась на Дулли: мол, всё ли правильно сделала? Кое-как слова благодарности в этом рычании удалось-таки расслышать.
– Это Петрик... Просто Петрик.
Тот даже крикнул "привет" из-за спин товарищей, но Дулли продолжил, заглушая его голос:
– А это Сатилий, твой... Чёрт, кто ты ей, если твоей кровью окропили эти камни?
– Собрат по несчастью, – вздохнул господин Гаргулья: на его лице не осталось и тени былого недовольства. Похоже, увидеть эту милашку живьём помогло справиться с переживанием обмана доктора.
– Эй, а чего это на девочке кандалы, а? – нагло вылезла вперед всех Анетта и схватилась за цепи на руках девушки, стараясь разжать хватку железных браслетов. – Кто-нибудь хочет помочь, или наши мужчины заняты тем, что подбирают слюни?
Дитрич с Берардом – да и Дулли вместе с ними – тут же кинулись возиться с кандалами, словно Анетта объявила соревнование на звание сильнейшего. Но увы: даже втроём у них ничего не получилось. Цепи, видать, были рассчитаны на то, чтоб из них нельзя было вырваться даже с силой вампира. Зачем же, в самом деле, они на этой хрупкой девушке?
– Может, хватит? – вмешался в возню Сатилий, и все понемногу прекратили попытки сорвать путы с девушки. – Дайте-ка глянуть.
Стоя ближе всех, как и подтащил Дулли, он наверняка отчётливо рассмотрел кандалы. И что-то придумал – не мог же без повода голос подать, такого попросту не бывает. Разрешилось всё быстрее, чем Элиска могла и представить – а она уже успела вообразить, что придётся срочно лететь обратно в башню и искать ключ от оков. Сатилий же всего лишь схватился за железные браслеты, его руки на пару секунд превратились в лапы гаргульи, а спустя ещё несколько мгновений кандалы рассыпались в каменную труху и песок.
Девушка явно решила, что её опять будут дёргать за руки и трясти в попытках освободить, поэтому так резко подалась своему спасителю навстречу, что чуть не упала. Её большие глаза удивлённо смотрели прямо на Сатилия, а сама она что-то активно мычала сквозь зубы и чуть ли не прыгала на месте, вцепившись ему в запястья.
– Да ладно тебе, ничего особенного, – Сатилий попытался отступить, но та не пускала.
– Кажется, наша юная гостья хочет сказать слова благодарности, – подбодрил его Дитрич, легко хлопнув по спине и тем самым толкая ещё ближе к девушке. – Может, не стоит её останавливать, а напротив – дать высказать всё, что на душе?
С этими словами он потянулся к гостье – Элиска могла бы поклясться: что бы он ни задумал, это лишь отговорки, чтоб потрогать красотку за лицо, провести пальцами по её нежной как персик щеке. Лорд, конечно же, по пути именно так и сделал, а после ухватил за край глиняной таблички и вытянул её изо рта девушки.
– Как? – только и успела выкрикнуть та звонким голосом, тыча пальцем в ладонь Сатилия. – Как ты это сде...
Да так и застыла – снова обратилась каменным изваянием без взгляда и дыхания.
– Эй, а ну дай сюда, – Дулли раздражённо отодвинул лорда в сторону и вырвал табличку из руки – как игрушку у ребёнка. – Нельзя ей разговаривать вот так. Вынешь это – и цепь разомкнётся.
– Что ещё за цепь?
– Магическая, дурень. Ты не слышал, что я объяснял только что? Во рту голема всегда должно быть магическое слово. Какою живой бы она ни казалась, это всё ещё голем.
– Но она же такая живая, такая тёплая, такая... – начал было возражать Дитрич.
– Без этого, – Дулли потряс табличкой перед его лицом, – работать не будет. И точка.
Лорд сдался и махнул рукой, отходя в сторону.
– Не переживай, – пихнул его в бок Берард, пытаясь поддержать и наверняка думая, что никто не слышит. – Подумаешь – рот всегда занят. Есть и без него столько прекрасных мест у этой...
– Думаю, ты видел достаточно, – прошипела Виттория, оттаскивая брата за ухо подальше. Дулли тем временем приладил камень с магическим словом обратно – хотя бы чтоб Сатилий смог освободиться от окаменевших пальцев красотки.
– Что ж, теперь понятно, почему доктор хотел, чтобы эта... надпись всегда была при ней, – нарушила повисшее молчание Элиска. – Раз она так нужна каждый раз, чтобы оживить её.
– Её зовут Релея, – с деланной заботой в хриплом голосе произнес Дулли и лениво потрепал девушку по голове. Та радостно закивала, поочерёдно беря Элиску, Иемилию и всех остальных за руки для приветствия.
– Только я не понимаю, – насупился Сатилий, когда черёд дошел до него, – что это должно было дать мне?
– Что именно? – уточнила Элиска.
– Как создание этой... Релеи должно было помочь мне справиться с окаменением?
– Боюсь, что никак, дружище, – развел руками Дулли. – Боюсь, что доктор Селиш тебя зря обнадёжил – пусть и не со зла. Начал работу как полагается, а потом случайно научился при помощи древней техники и твоей крови оживлять камни – и забыл обо всём. Эксперимент пошёл не по плану. Впрочем, что ещё ждать от человека? Теперь, я надеюсь, ты понимаешь, что на людей полагаться нельзя. И что нам, кого они зовут нечистью, лучше бы держаться вместе.
Когда все разошлись, отмывать новенькую от извести и пыли – теперь уже не статую – поручили, разумеется, Анетте. Элиска не могла не напроситься помочь, вспоминая, как встречали Иемилию. Та тоже присоединилась – так же вспоминая своё возвращение после затянувшейся вылазки. Вместе они привели юную Релею в такой вид, что ни один скульптор не передал бы. Кажется, она после этого вся от головы до пят блестела: что порозовевшая от пара нежная кожа, что чёрные лоснящиеся волосы, что счастливые глаза. У Виттории одежду решили снова не воровать – хватит госпоже и одной Элиски. Анетта одолжила новой подруге один из своих шёлковых халатов – песочно-жёлтый идеально подошёл к этим волосам, – который, оказавшись на красотке, тоже будто бы засиял в унисон.
Железную маску, поддерживающую табличку с магическим текстом, пришлось снять – благо Релея вполне могла и сама не выпускать кусок камня невообразимо долго. Элиска то и дело улыбалась в умилении, глядя на новенькую: та очень напоминала кошечку, которая тащит своих котят за шиворот через весь двор и ни в коем случае не позволит себе случайно выпустить. Расслабишься тут, – выпустишь на миг, и ты уже камень. Релея, правда, не выглядела напряжённой, наверняка уже давно – сколько уж там дней назад доктор Селиш пробудил её впервые – привыкла держать челюсти сжатыми. Не пыталась разговаривать, только изредка хихикала, когда девушки делали ей щекотно, и что-то мычала, кивая или мотая головой в ответ на вопросы.
Анетта – как всегда, верх сообразительности, – для первого знакомства задавала простейшие вопросы, на которые достаточно ответа "да" или "нет". Сообразив, что в таком виде можно хоть какой-то диалог с новенькой построить, остальные быстро включились в эту игру.
– Значит, ты считаешь доктора Селиша своим отцом?
Релея кивает.
– А ты умеешь считать?
Кивает.
– А ты знаешь, что такое солнце?
Кивает.
– А видела когда-нибудь?
Качает головой. Совсем не удивляется таким дурацким вопросам – как не удивляются дети, когда их спрашивают, какого цвета небо. Словно девочка, запертая во взрослом теле. Однако если всего за пару дней у доктора в лаборатории Релея научилась читать и писать – кто знает, как скоро теперь она умом догонит хотя бы дурня Берарда?
Радоваться гостье, впрочем, пришлось недолго: времени от ночи совсем не осталось, и вампирам стоило бы расходиться по комнатам. Элиска и сама только в последний момент осознала, как вымоталась за эту ночь. Стоит ли удивляться: и летала далеко, и тяжести таскала, и после ещё с девчонкой возилась. Лорд Дитрич не придумал ничего лучше, чем уложить Релею спать – просто вернуть в состояние статуи до поры, когда солнце вновь не спрячется. Хоть кандалы, замок-ящик и маску не велел вернуть – и великолепие каменной девы ничто больше не нарушало. Табличку же решили просто подвесить на цепочке к Релее на шею – чтоб всегда оставалась неподалеку.
Закрывая глаза, Элиска думала: завтра точно позволит себе отоспаться, проснётся попозже, понежится подольше прежде чем слезть с потолка, позевает вдоволь, – настолько сладкий сон обещала разлившаяся по всему телу усталость... Но не тут-то было! Позеваешь тут, как же!
– Элиска! Вставай! То бишь, слезай! – это Анетта изо всех своих немногочисленных сил старалась растолкать спящую вампиршу. – Ты нам нужна!
– Что там такое? – лениво протянула Элиска, кое-как отворачиваясь и пытаясь закрыться крыльями поудобнее. – А без меня никак?
– Там наша куколка с ума сошла! Дитрич с Берардом не справляются.
Сон сразу как рукой сняло.
– Релея? Что там с ней?
Элиска тут же распахнула глаза и спрыгнула на пол – чуть ли не в объятия Анетты. При других обстоятельствах точно подстроила бы случайность и изобразила неловкое падение – сначала себе, а следом и им обеим на пушистый ковер. А после может даже втянула бы Анетту в поистине горячий вечер, совмещённый с вампирской трапезой. Но не сейчас.
Анетта, впрочем, оказалась тоже не промах: как только Элиска оказалась перед ней, тут же убрала тревожное выражение лица и с лёгкой улыбкой выдохнула.
– Да всё с ней путём, не переживай. Детство, что ли, играет. Но без тебя всё равно никуда.
– Давай объясняй, – потребовала Элиска, на ходу влезая в верхнее платье, пока Анетта тянула её за собой в коридоры. И, казалось бы, сейчас стоило разобидеться, что разбудили по каким-то пустякам, упереться и соглашаться идти только за особую плату, – да разве же можно обижаться на это рыжее солнце даже в шутку?
– Сатилий научил её своему фокусу с превращением вещей в камень – и теперь наша красавица бегает по дому и пробует это на всём подряд, – объясняла Анетта.
– Боже милостивый, – хохотнула Элиска, – да она и впрямь как дитя.
– Да уж, показали ребёнку новую игру, называется.
– Ну, Сатилий! Заварил кашу, а сам-то где?
– Так с Витторией сбежал на вылазку.
Как два взрослых сильных вампира силятся вдвоём удержать хрупкую девушку – Элиска увидела почти сразу же, когда вышла в коридор. Они и правда не справлялись – Анетта не выдумала это. Пока Дитрич хватал Релею за руки и старался дотянуться до таблички у неё в зубах, Берард держал её со спины, чтоб не убежала, то и дело проходясь руками по груди, бёдрам и животу девушки как будто бы случайно. Кто бы сомневался, что он выберет именно такую позицию!
А Релея-то им обоим спуску не давала: раз за разом пересиливала и вырывалась играючи. И совсем без злобы или раздражения, а наоборот – с азартом и весельем, будто для неё это забава.
– Госпожа Элиска! – обернулся Дитрич, и во взгляде его промелькнуло облегчение. – Подойдите скорее, подержите этой вздорной девчонке руки!
– А что такое, дорогой лорд? – пропела Элиска, нарочно приближаясь без особой спешки. – Неужели два могучих вампира не могут справиться с такой малышкой?
– Малышка-то сильна не по фигуре оказалась, – лорд покачал головой, признавая своё бессилие. – Доктор Селиш одарил её невероятной мощью – эти руки словно из гранита!
– Ну, вообще-то, так ведь и есть, – задумалась Элиска, всё ещё нисколько не торопясь. Теперь-то она поняла, для чего нужны были такие оковы, что даже вампирам не под силу разжать. – Наверное, раз Сатилий не прибавляет в весе, становясь каменным, то и она не теряет прочности, становясь человеком... Тут уж кто каким был создан изначально. Физика!
– Ваш пытливый ум, конечно, поражает научными знаниями, и слушать ваши размышления крайне интересно, – натужно улыбнулся лорд – то ли злобно, то ли устало, – но, может, оставим их на потом, и вы поможете уже?
– Но что я, право, могу сделать? Стоит ли напоминать вам, дорогой лорд, что я сильна только в полёте, в отличие от вас, чья сила постоянна?
– Ну так расправьте, пожалуйста, ваши прекрасные крылья, наберитесь как следует сил. Можете даже Анетту немного пососать для красных глаз. Авось втроём мы справимся.
– Эй, слышь, лорд! – Анетта в гневе сложила руки на груди. – Давай-ка я сама буду решать, кому что и когда со мной можно!
Её щеки так порозовели от гнева, что веснушки стали почти неразличимыми. Рыжие брови сдвинулись, а и без того бледные губы сжались даже не в полоску – чуть ли не в точку. Неотразимо мила, даже когда злится, – подумала Элиска. И всё-таки скандала при новенькой лучше не учинять.
– Ладно тебе, – шёпотом сказала она, нежно дотрагиваясь до плеча Анетты. – Конечно же, ты сама решишь, когда мне будет можно, тогда и...
Та дёрнулась: видно, хотела отбросить её руку, даже почти схватилась за её запястье. Но в последний момент замедлилась и легко погладила в ответ. Что бы на неё вдруг ни нашло из-за случайной фразы лорда – вроде, совсем безобидной, – это удалось развеять одним лишь касанием. И тут Элиску осенило: а что если и пыл расшалившейся девчонки удастся укротить таким же образом?
– Эй, Релея? – дождавшись, когда всё внимание кукольных глаз будет сосредоточено на ней, Элиска подошла почти вплотную и потянулась рукой. Ладонь легла на щёку девицы – кожа такая нежная, словно только что из бани. Задорная ухмылка сразу же сменилась на лёгкую благоговейную улыбку. – Хватит уже, правда. Поиграли – и будет. Всему своё время. Нам всем надо заниматься своими делами. Но, если захочешь, мы с тобой можем поиграть позже, ладно?
Та надолго задумалась – Элиска её не отпускала, как и другие вампиры, – и лишь потом медленно кивнула, выдавив "угу" сквозь сжатые зубы. Совсем как сова.
Как только ослабила сопротивление – Берард уже было полез руками под халат, всё ещё будто случайно, но Дитрич быстро вытеснил его из-за спины Релеи, заламывая ей руки. Даже если он случайно оказался грубоват – девицу пару раз аж тряхнуло от его захвата, – боли она будто не почувствовала, даже не моргнула. Из её рук выпала книга и гулко ударилась об пол: Релея успела сделать ей только обложку из камня, до страниц не дошла, увлёкшись этой весёлой вознёй с вампирами.
– Теперь отпусти, – ласково произнесла Элиска, переместившись пальцами к глиняной табличке. – Это ненадолго, честное слово.
Релея вновь кивнула – и разжала магическую печать, после чего тут же обратилась в статую. Дитрич поспешно убрал от неё руки – словно ошпаренный. Испугался, что ли, что при слишком тесном контакте может и сам стать камнем за компанию?
Они оба с Берардом чуть ли не синхронно утёрли лбы – так сильно умаялись с Релеей. Кто уж знает, сколько они с ней боролись, пока Анетта не пришла?
– Да уж, – Элиска разделила с вампирами глубокий вздох облегчения, – пробуждение что надо.
– Почему вы не сделали как я сказал? – спросил лорд, обойдя статую. Без обиды или негодования в голосе – лишь поинтересовался. – Втроём мы бы справились быстрее.
– И что бы она о нас тогда думала? Что мы самодуры, которые с любой шалостью справляются грубой силой? А если не помогает – наваливаются втроём? И как нам с ней тогда жить?
– Велика ли разница, что она думает, если большую часть времени она лишь декорация? – снисходительно развёл руками Дитрич. – Великолепно сделанная, конечно, но тем не менее. В таком вот виде, – он постучал по каменному плечу, и по коридору разнёсся звон – как удары по фарфору, – от неё гораздо меньше неприятностей.
– Вам, о мой лорд, стоило бы обзавестись пониманием и сочувствием к нашей гостье. Она живёт от силы пару недель – чего же от неё ждать? Просто дайте немного времени – и, я уверена, Релея нас всех удивит.
– Мне что, относиться к ней как к ребёнку? – возмутился тот.
– Да... Нет! – Элиска поправила саму себя, лишь вообразив. Дети впитывают всё, что им говорят. Кто знает, что будет, если лорд осознает свою власть над этим созданием? – Не стоит. Считайте, что она... как я, потерявшая память. А уж с её знаниями я разберусь.
– Вот как? Разберётесь? – хмыкнул лорд словно в неверии.
– Конечно, – заверила Элиска. – Я ни много ни мало троих сестёр с малых лет вырастила считайте сама. Читала им, учила с ними науки...
– Ладно-ладно, – он отмахнулся, неохотно соглашаясь. – Раз уж вам не в первой, тогда сами ею и занимайтесь, мне всё равно. Лишь бы от неё – с такой-то огромной силой – был какой-то толк.
– Договорились, – сухо ответила Элиска и добавила, стараясь обогнать его в равнодушии в голосе: – Пойду поем.
Но пошла не к Анетте, как лорд с братом могли подумать, и не вниз в большой зал, как хотела сама. А к себе – не расхаживать же по дому в одном лишь платье. Хоть никто и не был бы против – приличия-то надо знать. Но и Анетту с собой утянула – не стоит её оставлять наедине с лордом такую обиженную. И что вообще на неё напало?
Когда короткий заплыв в омут кровавого насыщения, наконец, закончился, и Элиска смогла-таки отдалить губы от осыпанной веснушками шеи и зализала чужую рану, в голове к первому вопросу уже добавился второй.
– Ты как? – начала Элиска издалека, облизывая окровавленные губы. – Всё хорошо с тобой?
– Да, как всегда же, – рассеянно пожала плечами Анетта – так мило, что тут же захотелось расцеловать их, но Элиска сдержалась. – Сейчас немного отойду – и буду как новенькая. Этот твой язычище – отлично лечит, как и всегда. Впрочем, не только лечит, как мы выяснили, – она сладостно закусила губу. Соблазняет, чертовка. – Но об этом подробнее под утро поговорим, да? Когда вернёшься. Тебе сегодня ещё лететь...
– Вообще, я не об этом, – Элиска еле справилась со страстным наваждением. – Ты как-то прямо-таки вспыхнула от слов лорда. Он чем-то тебя обидел? Мне казалось, такое в принципе невозможно.
Анетта печально вздохнула – думала наверняка, что не случится это обсуждать, что всё как-то замнется за рутиной – но Элиска же не так проста. Придётся сказать, хоть и не хочется, – так и читалось в её взгляде.
– Мне кажется, он что-то про нас знает. То ли подглядел, то ли что ещё. Лорд же в своём доме ни одной замочной скважины не пропустит, всё-то ему интересно. Ещё таким тоном – мол, ничего от меня не скроете, шлюшки.
– Ничего такого не заметила, – честно ответила Элиска. Сколько ни пыталась вспоминать разговор – всё никак не получалось даже представить расклад, при котором слова лорда Дитрича казалось возможным трактовать вот так. – Ничего такого он же не сказал.
– Да? А "пососать Анетту" – как тебе такое?
– Ну, что тут сказать... – Элиска заметила, как в собеседнице снова распаляется гнев, и поспешила сменить тон на игривый: – Ты же знаешь, что я буду не против.
– О-о-о, – протянула Анетта, томно прищуриваясь. – Может, ещё и скажешь, в каком конкретно месте, а?
– Ух, развратница! – выдохнула Элиска с облегчением, теперь стараясь кое-как вылезти из нежных объятий. Вот та Анетта, которую она всегда знала. Вернулась-таки. – Ближе к утру тогда – обязательно и скажу, и покажу. А пока – говоришь, мне надо лететь? Откуда знаешь? С кем-то говорила?
– Да этот хмырь безголовый искал тебя чуть ли не с полудня. Бешеный какой-то. Что-то там у него не получается, с головой проблемы, значит, срочно надо лететь в башню и все кругом виноваты.
– Да, мы собирались, но чтоб так скоро... Наверное, начал забывать важные вещи, – невесело объяснила Элиска. – Если не найдём записи доктора – считай, никакого толку от его гениальной головы.
– Даже если и так, – беспечно отвечала Анетта – ей явно ни жарко, ни холодно от того, есть ли у вампиров знания доктора Селиша или нет. – Надо же держать себя в руках.
– А голову на плечах? – хихикнула Элиска.
– Именно так.
– А скажи мне ещё вот что, – она решила воспользоваться весёлой паузой и поднять наконец вторую интересующую её тему. – Ты почему, когда Релея начала буянить, сразу побежала ко мне, а не к нему? Она же сама сказала, что он ей вместо отца.
– Не знаю, – лениво отмахнулась Анетта. – Первое, что в голову пришло – нужно больше народу, чтоб справиться с ней. Да и Дулли этот – с тех пор, как башку себе эту поставил, страшный какой-то. Неохота было лишний раз с ним пересекаться, тем более самой лезть.
И отворачивается так, будто её сильно пристыдили. Неужели и такое возможно тоже? Хоть Элиска ничуть и не поверила в ответ Анетты, – её он устроил. Этот новый Дулли – с головой – у неё самой то и дело вызывал мурашки по крыльям. Однако раз сказала одно – надо говорить и другое, стоять на своём.
– Да ты что? – рассмеялась Элиска – получилось не очень убедительно, сама бы ни за что не купилась. – Это всё тот же господин Дулли, наш Дулли! Просто с другим лицом. И с голосом...
– Не знаю, мне не нравится, – отрезала Анетта. – Но ты права – обуздать эту непоседу надо бы. Пусть скажет ей пару ласковых, что ли.
Сказано – сделано: уже через несколько минут Элиска постучалась в покои господина Дулли и, не дожидаясь ответа, бесцеремонно зашла.
Господин сидел, скрючившись над столом и держась за голову, и чуть ли не в упор рассматривал какой-то свиток пергамента. Как если бы можно было буквально сожрать текст глазами – чем ближе поднесёшь, тем больше проглотишь.
– Господин Дулли? – взволнованно окликнула Элиска, легко касаясь его воротника. – Вы в порядке?
Тот посмотрел злобно, поскрипел чужими зубами, а потом обречённо выдохнул и ответил:
– Нет. Даже клочок бумажки не могу перевести! Буквы и их сочетания вроде знакомы. Слова крутятся где-то в мозгах, но я не могу их вспомнить, ведь это знания не мои. Помню только, как доктор Селиш то и дело глядел в шпаргалки, случись ему что-то подзабыть. Я же не понимаю ничего в этом проклятом языке древних. Боюсь, нам не продвинуться без тех подсказок. Нужно вернуться в башню и обыскать там всё, иначе мы все зря потратили время.
– Ну как же зря? – Элиска всплеснула руками. – Как же? А Релея, которая теперь с нами? Она же лучшее, что было у доктора Селиша! Кстати о ней. Я доставлю вас в башню, но прежде хотела бы, чтобы вы поговорили с Релеей. Ей очень нужно отцовское внимание – и тут без вас никак не обойтись.
– Одни проблемы от этой головы... – процедил Дулли, вставая и стуча себе по лбу.
По пути Элиска рассказала ему всё, что произошло, когда она только пробудилась, и ненавязчиво попросила дать гостье наставление вести себя мирно.
– А силища-то у неё какая! Надо видеть! – вклинился лорд Дитрич в их разговор, едва Элиска довела Дулли до так и застрявшей в коридоре Релеи и уже заканчивала свой рассказ о её поведении. Та стояла точно так же, как Элиска её и оставила, ни на дюйм не сдвинулась.
– Вы не оживили её обратно? – спросила Элиска. Она-то думала, сразу после её ухода лорд с Берардом уж смогут довести успокоившуюся девицу до её комнаты – на деле просто кладовки, где статую можно поставить в укромный угол, чтоб не мешалась.
– Ещё чего! – хмыкнул Дитрич. – Чтоб мне снова за ней бегать по всему дому? Ей лучше оставаться в таком состоянии как можно дольше – пока не понадобится нам.
– Неужто вы привыкли, чтоб девушки бегали за вами? – ответила Элиска. Подошедшая Анетта хихикнула в ладонь. – Я обещала Релее, что это ненадолго. Вы же не хотите сделать меня лгуньей, дорогой лорд?
– Ладно вам обоим препираться! – рявкнул Дулли. – Я с ней разберусь.
Пара ловких движений – и девушка-скульптура снова ожила: хватается за руки так называемого отца, смотрит такими жалостливыми глазами и что-то бубнит сквозь табличку в зубах. Словно пытается сказать, что больше так не будет.
– Все хорошо, доченька, – Дулли провёл мертвецкой рукой по её волосам. – Никто на тебя не сердится. Смотри, вот лорд Дитрич, ты же помнишь его? – та кивнула, сверкая слезами в уголках глаз, и чуть не кинулась ловить руки лорда тоже, но сдержалась. – Он – глава вампирской семьи и владелец этого дома. Поэтому ты как гостья теперь обязана его слушаться. Делай всё, как он скажет, и не капризничай, хорошо?
Релея, как могла, произнесла нечто похожее на "да" и попыталась улыбнуться. И ему, и лорду.
– Эй, а чего это только его слушаться? – шикнула Анетта, легонько тыча Дулли в спину. – А как же... А вдруг его, скажем, не будет дома?
Тот порычал, но довод всё-таки признал:
– Ну, хорошо. А госпожу Витторию помнишь?
Релея сделала грустные глаза и совестливо помотала головой. Разумеется, она второй день в доме, запомнишь тут всех – особенно тех, кто часто отлучается.
– Ну, она такая... Такая... – попытался руками изобразить Дулли, но Анетта вновь ткнула его: не справляется. – А, к чёрту! Вот: Элиску ты точно помнишь, на её крыльях ты прилетела сюда. Так вот её тоже слушайся, пожалуйста.