Ночной ветер ненавязчиво холодил щёки и плечи, изредка завывал где-то в вышине, ближе к луне, и лениво расталкивал хор из листьев на самых высоких деревьях ему подпевать. Вниз, вдоль стен башни, можно смотреть совсем как вдоль площади вперёд – во тьме почти не видать земли, совсем как горизонта. Внизу люди почти не появлялись – лишь изредка кто-то проезжал на лошади, но отсюда был скорее похож на маленького муравья, отбившегося от своих. Казалось, здесь, на высоте доброй сотни метров, во всей этой толще воздуха, разделяющей наземный мир людей и небесный мир летучих существ, никакой жизни вообще нет. Снижайся, маши крыльями, кружись, хоть танцуй прямо между стенами домов – никто даже головы не поднимет посмотреть. Лишь тусклый свет из некоторых окон прогонял это ощущение безлюдности. В домах всё ещё кто-то живёт, и им увидеть владыку тьмы гораздо проще, чем тем, кто удосужился выйти ночью на улицу. Кто же более несчастен, думала то и дело Элиска: те, кого важные дела заставили пересекать мостовые и парки в такой час, или же те, кто остался в тёплом уюте дома, но не может позволить себе сон и вынужден нарушать всеобщий мрак?
Хорошо, что вампирам вовсе не нужен свет, чтобы хорошо видеть. Ночной охотник должен прекрасно ориентироваться во тьме, так ведь? Однако, сколько ни размышляй, какими же ограниченными и слабыми всевышний вырастил людей, запросто усесться на окне башни, свесив ноги вниз и глядя на мир с высоты, не получалось себе позволить. Хотелось быть расслабленной, беспечной и лишённой всяких страхов перед людьми – но разумный подход призывал к осторожности. Поэтому Элиска сидела вот так на своём любимом карнизе собора напротив. Здесь никто её не увидит – это она уж знала точно. Вот только чего-то очень не хватает. Ах да – господина Гаргульи, который так забавно бурчал каждую минуту, когда бодрствовал, и которого можно было обнять, укрываясь в тени огромных каменных крыльев, когда он становился каменным монстром. С недавнего времени Элиска понемногу привыкала сидеть здесь одна.
На вылазках в башне, где жил и умер доктор Селиш, одной тоже оказалось не так весело, как в компании с кем угодно. Даже вампирское зрение, способное выцепить из кромешной тьмы самые мелкие детали, не помогало найти тайный сборник знаний доктора по древнему языку. Вот Элиска и продолжала раз за разом, ночь за ночью метаться туда-сюда – к самой вершине городских строений и обратно в вампирский особняк – от одного лишь навязчивого ощущения, что в прошлый раз что-то точно упустила, где-то ещё не посмотрела. И каждый заход завершала одинаково – с пустыми руками.
А ведь первые разы выдались гораздо насыщеннее: хоть даже тогда большая часть трудов доктора Селиша уже была вынесена – вампирами или же людьми, – а всё-таки вместе как-то веселее. Совместное задание это ведь так волнующе.
Тот первый и единственный раз с господином Дулли, хоть он и не ведёт уже себя так забавно, как в былые времена без головы, всё равно был вдохновляющим. Уж если не сама вылазка, то полёт и ожидание результата выдались весьма трепетными. Дулли, пожалуй, единственный из команды, кто всю дорогу молчал. Он казался сосредоточенным, а потому совершено неспособным отвлекаться на ерунду.
– Да-а-а, припоминаю эту комнату, – прохрипел господин Дулли тихо, чтобы не вышло слишком шумно, как это обычно с его голосом бывает, едва оказавшись в лаборатории. – Если тут всё так же, как и было при жизни доктора, и люди ничего не своровали, мы быстро найдём, что ищем.
– А что мы в первую очередь ищем? – так же тихо спросила Элиска, складывая крылья и садять на подоконник. Стены в лаборатории толщиной чуть ли не в человеческий рост, так что окна походили на тайные ходы. То ли это древние такою сотворили крепость, частью которой раньше была эта башня, то ли уже в нынешнем веке достроили толщу как будто на случай осады. Хотя кто бы стал в современности применять средневековые осадные орудия?
– Самое главное придётся высматривать в оба, – ответил Дулли. – Я помню, как выглядят записи – просто несколько листов, сложенные вместе. Но вот куда доктор Селиш мог запрятать их в последний раз перед тем как помереть – ума не приложу. Должно быть, где-то поблизости от его рабочего места, где вы нашли Релею. Уж он эти шпаргалки старался держать всегда под рукой: лень же лазать далеко.
– Мы нашли её там, – указала Элиска и спрыгнула всё же с подоконника – некогда расслабляться. Дулли с головой доктора, может, и знает эту лабораторию как свою родную, но лишняя пара внимательных глаз никогда не помешает в поисках – особенно непойми каких листов неясно где.
– Да я знаю, – чуть ли не рявкнул тот в раздражении, но быстро исправился: – Спасибо, Элиска, что согласилась донести меня сюда так скоро – в первый же день. Моё время ведь очень ограничено. Если мы сегодня ничего не найдём – без толку возвращаться. Буду пытаться перевести чёртов пергамент сам.
– То, что в нём записано, очень важно для вас, да? Что же там, позвольте спросить?
– Да, очень важно – ты и представить не можешь, – отрезал Дулли, явно не собираясь отвечать на второй вопрос.
– Синяя книга на второй полке снизу, обложка как карман, – напомнила тогда Элиска вкрадчиво о важной для себя информации. Не хочет говорить откровенно – не надо, но не он один здесь по делу.
Пока шли к рабочему столу, за которым всё так же висела ширма, Элиска мельком окинула взглядом все шкафы и полки, что попались на глаза. И везде искала, отсчитывала два вниз – но заветный синий корешок не находила. У стола же стало заметно чище – не только потому, что они с Иемилией забрали немалую часть книг и записей в прошлый раз. Кто-то приходил оттереть пыль и следы смерти доктора, а попутно прихватил с собой немного его знаний. Даже интересно, могли ли люди, заставлявшие Селиша работать в этой башне день и ночь, знать о том, что скрывается за занавесью? И как сильно их могло бы разозлить, что больше они это не увидят?
– Здесь чего-то не хватает, – поскрежетал зубами Дулли, резко остановившись и вперившись прямо в стену рядом с ширмой.
Элиска чуть не врезалась в него – так внезапно он притормозил, – но вовремя подставила ладони.
– Ну да, это же мы вчера кое-что забрали – вместе с Релеей, когда нашли её.
– Да я не про книжки эти бестолковые. Вот тут рыцарь мой стоял.
– Рыцарь? – Элиска усмехнулась. Ну да, на человека в доспехах и шлеме этот декоративный камин и был похож – специально таким создавался. Только какое вдруг дело до него? Да, это то, что стоило бы первым делом назвать слоном посреди комнаты, но вампирам какой прок от печи? Тем более, когда есть своя. – А, этот. Ну да, стоял. Забрали, наверное.
Она безразлично повела плечами и уже собралась двинуться дальше, к другому концу стола, чтобы обыскать его ящики, но Дулли не сходил с места.
– Забрали? Тебе вот это так просто, что ли? Если его забрали, Элиска, это очень и очень плохо для нас.
– Плохо, что у людей нашлось сил перетащить такой огромный кусок железа из лаборатории? – она подняла бровь в недоумении. Что переживать-то из-за печи, в самом деле?
– Плохо, что у людей оказался рабочий прототип механического воина, – пояснил Дулли, словно из последних сил выдерживающий негромкий тон. – Доктор Селиш занимался оживлением камней и ритуалами по созданию голема уже не первый год. И люди, державшие его здесь, об этом знали. Для них он должен был оживить и металл тоже. И у старого дурака получился новый вид голема – идеальный слуга и солдат, помесь магии и механизмов.
– Так это не... – от того, как прозвучало сочетание последних слов, Элиска аж сглотнула, – не украшение? И на что этот солдат способен – вы знаете?
– Сила не уступает тому, что показала Релея, я полагаю, – вздохнул Дулли – явно не к добру. – И теперь это – у людей!
Элиска не совсем представляла, как можно оживить груду металла. Как этот – теперь уже, получается, ходячий – камин способен передвигаться и какую угрозу может нести могучим вампирам, особенно лорду Дитричу с его мечом тьмы. Но чудеса свершались прямо у неё на глазах, когда каменная дева ожила, превратившись в прекрасную девушку, – совсем как Дулли и обещал, явно знал, о чём говорит. Поэтому как бы ни хотелось, а не верить в опасность не получалось.
– Но подождите! – её вдруг осенило, она встрепенулась и потянула господина за рукав к ширме. – Наверняка не всё ещё потеряно. Пойдёмте – проверим кое-что!
Дулли уже явно было всё равно, что у неё на уме, и он поплёлся следом. А когда оказался за занавесом и увидел – чуть ли не просиял.
Вторая "печь" с железной головой, которую ещё не успели закрыть шлемом, стояла у стены нетронутой. У людей, видно, ушёл весь день, чтобы вынести из башни одного гиганта. Если эти машины и вправду такие мощные, за вторым могут прийти уже ближайшим утром.
– Да, точно, – довольно протянул Дулли. – Я помню, как Селиш начинал работу над вторым. Но вот чтобы закончил – нет. Этот самую малость недоделан, но как вторая версия должен быть получше первой даже в таком состоянии.
Он обошёл груду металла вокруг прислонённой к стене печи – именно так выглядел так называемый железный солдат – и провел по заслонке рукой. Кажется, этим рыцарем безголовый восхитился больше, чем Релеей.
– Что же тогда? – поторопила Элиска. – Надо это забирать к нам?
– Да, Элиска, и как можно скорее! Уж эта машина смерти точно не должна достаться нашим врагам – и с ней нам можно не бояться той первой.
Без лишних слов он с усилием вытащил рыцаря из-за ширмы – к удивлению Элиски всё же оторвав печь от стены, значит, это и в самом деле что-то отдельное. Дотолкал до самого окна – Элиска сообразила, что тянуть было бы плохой идеей, ведь такая махина наверняка издавала бы громкий скрежет, волочась по полу, и разбудила бы всех вокруг.
– Меня тогда заберёте позже – я тут всё осмотрю, авось в одиночестве вспомню больше – и что-то да найду, – напутствовал Дулли, пока Элиска вылезала на улицу и расправляла крылья в полёте. – И аккуратнее с его головой, чтоб ветер не сорвал никаких деталей, – погрозил он пальцем напоследок и вытолкнул железную глыбу в окно – как раз к ней в руки. Ноша сначала больно дёрнула вниз, а мышцы рук заныли от тяжести, но уже скоро вампирская сила приноровилась к весу. Если этот металлолом случайно уронить на город – точно выйдет кого-то убить.
– Машина смерти, говорите? – прошипела Элиска машущему ей вслед Дулли. – Ненавижу машины.
Пока летела, не переставала дивиться, где же в этом месиве из шлангов, лампочек, проводов и цилиндров можно рассмотреть голову. Если лампочки – это глаза, а решётка под ними – это рот, то их машина смерти будет выглядеть до ужаса уморительно.
Элиска представляла, как Дулли, пользуясь её отсутствием, найдёт всё, что они так искали, прикарманит по-тихому – и не скажет, оставит сюрпризом для какого-нибудь праздника. Представляла, как затрещит – если и вовсе не проломится – маленький балкон под весом железного гиганта. Как она сама выглядит со стороны – наверняка как пьяная ворона, – когда пытается перехватить махину поудобнее и та снова стремится утянуть их обоих вниз. Как упадёт от слабости прямо там, на балконе, или в руки к Анетте немного позже. Всё что угодно представляла, лишь бы не думать, сколько Сатилиев в этом огромном ведре с гвоздями.
Однако когда дотащила – как гора от рук отпала, сразу стало так легко, что всё показалось возможным. Воспарила как птица и долетела легче пёрышка, да и господин Дулли даже вместе с мешком книг показался едва ли не бумажным – уж по сравнению с тем рыцарем точно!
Но больше всего из вылазки с Дулли Элиске запомнилось то, что было после. Руки, плечи, шея и лопатки, показалось, только сильно позже поняли, как же беспощадно с ними обошлась их хозяйка – и высказали свою обиду колючей тянущей болью во всех своих мышцах. Кое-как ополоснувшись холодной водой, Элиска, как и обещала, навестила Анетту – но сразу же рухнула на мягкие подушки совершенно обессиленной. Как всегда смышленная, рыжая красавица не только не заставляла Элиску лишний раз шевелиться, но и каким-то чудным образом разобрала, где болит. Уже скоро на ноющих руках, плечах, шее и спине не осталось ни единого места, по которому Анетта не прошлась бы губами – словно это её рот способен лечить раны. А уж после, когда она перевернула Элиску крыльями вниз и сама забралась сверху... Кажется, эти сладкие и подчас удивлённые стоны от того, на что оказался способен расширенный жаждой крови и страстью вампирский язык, будут будоражить память Элиски ещё долго, стоит только остаться в тишине...
Вылазку на пару с самим лордом оказалось вспоминать тоже чуть ли не ещё более волнительно. Она почему-то получилась больше похожей на свидание – и как знать, случайно ли? Дитрич вызвался на следующее задание потому, что Дулли всё же отказался терять ещё больше времени в пустых блужданиях по лаборатории мертвеца: наверняка шанс перевести столь важный ему свиток самостоятельно был всё-таки повыше, чем найти иголку в стоге сена. Сам же лорд о своём рвении сказал лишь, что два вампира с идеальным ночным зрением гораздо лучше сгодятся для поисков, чем один.
– Ангелы небесные, лорд мой, да этот ваш меч, весит, кажется, больше, чем вы сами! – подшутила Элиска, когда они только оторвались от перил балкона и на лице вампира даже в профиль можно было разглядеть пробежавшую волну испуга. Да уж, современным вампирам высота совсем непривычна. Но стоит ли повелительнице ночного неба кичиться своими способностями перед вампиром, не боящимся солнечного света? Элиска трепетно коснулась щекой шеи лорда и обхватила его крепче – руками вокруг груди и на всякий случай ногами за пояс. Чтобы точно поверил, что уж она-то не позволит упасть вниз. – Неужто вы так исхудали?
– О, Элиска, спасибо за вашу заботу, – без тени былой лести протянул Дитрич – наверняка понял, что она раскусила его страх. – Скажите, а вы всех так обнимаете, с кем летите?
– Только тех, кому это действительно нужно, чтобы не смотреть вниз, – прошептала она ему на ухо в ответ.
– Признаться честно, мне и правда было нужно это – отправиться с вами сегодня.
– Вы тоже что-то хотите найти в башне, дорогой лорд? – полюбопытствовала Элиска.
– Да нет. Просто вырваться хоть раз из привычного круга обязанностей, из этой роли главного в доме – с кем-то, кто ещё не видел всех этих заданий, врагов, убийств и прочего...
– Вот как?
Её изумил такой ответ – сначала Элиска подумала, это какая-то игра. Но слишком уж легко оказалось представить, каково ему: столько лет, а может, десятилетий, жить вечным предводителем вампирской семьи. В семье Беллемонро отец мог отдохнуть от своих обязательств хотя бы в экспедициях – и наверняка радовался каждой возможности вырваться из дома в том числе и поэтому. Элиска решила сходу не выдавать, насколько прониклась откровением лорда, и продолжила отвлечённо:
– А то вон господин Дулли всё ищет записи доктора Селиша, – вздохнула она. – Так жаждет перевести тот свиток с древнего, словно там записано, где искать его родную голову... Вы не видели? Не знаете, что это за свиток?
– Видел, да. Но что там может быть – ума не приложу. Дулли вечно носит его во внутреннем кармане, нигде не оставляет, чтобы можно было хоть немного подсмотреть. Да и, раз там всё на древнем, разве ж я пойму хоть что-то, если и букв не разберу?
Слова Дитрича звучали честно – пожалуй, впервые за многие дни. Обычно его интонации были облеплены притворным высокомерием как паутиной, а речь наполнена лестными и сладкозвучными словами, – и не разобрать, что на самом деле замышляет. Сейчас же всё словно стало иначе – будто тот аристократ и могущественный владыка тьмы, которого вечно изображал лорд Дитрич, забился в угол, напуганный высотой, и остался некто настоящий. Кого Элиска, возможно, толком и не изучила ещё. Поэтому она тоже решила продолжить разговор с этим же настроем.
– Я тоже буду честна с вами, дорогой лорд. И я тоже кое-что ищу в башне. Ещё при жизни в старом доме я слышала истории о том, как доктор Селиш умеет заглядывать в самые потаённые воспоминания. Пусть сам доктор больше не с нами, да упокоит господь его душу, а господин Дулли почти ничего уже не помнит из его методик – осталась книга, в которой всё расписано об этом таинстве.
– Вы всё ещё хотите вернуть старую память? – лорд повёл бровью – не то в изумлении, не то в расстройстве. – О грязи, ужасах, болезнях и диких нравах эпохи феодальных войн? Подумайте, сколько вы спали: не исключено, что ваш прошлый век если и не оттуда берёт своё начало, то может быть еще древнее. А чем дальше в прошлое, тем темнее человеческие души... Неужели мы создали вам недостаточно воспоминаний – новых, хороших, тёплых? Мы, конечно, не идеальная семья, каждый со своими пригрешениями, но стараемся как можем, чтобы вы ни в чём более не нуждались.
– Вы мне – как настоящая семья, даже не сомневайтесь, – Элиска на миг запнулась – так её тронули последние слова лорда. – Но только представьте: а что если я знала язык древних в прошлой жизни? Хотя бы в одной – и чем дальше в прошлое, как вы сказали, тем вероятнее. Тогда все эти поиски были бы больше не нужны, господин Дулли мог бы быть спокоен и найти себе уже голову покрасивее, а у вас был бы свой новый доктор Селиш – если знание древнего это всё, чем он действительно отличился.
– Да, соглашусь, – лорд кивнул, – это было бы замечательно. Но мы не можем с уверенностью ожидать этого. Тем более требовать от вас.
– Мне иногда кажется, – Элиска перешла уж совсем на откровения, – жители нашего дома, принявшие меня как гостью, вот-вот уже будут готовы затребовать с меня что угодно за всё. И вы тоже. И даже, пожалуй, будете правы: я столько времени попросту сижу в особняке и ничего толком не делаю.
– Это неправда! – запротестовал Дитрич. – Не забывайте, пожалуйста, что вы в первую очередь – наши крылья. Как вот сейчас. Прошу простить, если мои слова или действия иногда кажутся требовательными. Это просто мои неумелые попытки узнать у вас, желаете ли Вы что-то дать в благодарность. Мы не люди и друг друга долгами не связываем.
Элиска в ответ просто молчала и улыбалась. Да, такой лорд Дитрич ей определенно больше нравился.
Когда привычным движением беззвучно открыли окно, когда Элиска высадила лорда вперёд, а после влезла сама, когда он протянул ей руку и помог слезть с подоконника, а после случайно прижал к себе за талию всего на пару секунд, потому что Элиска чуть не потеряла равновесие, – поцелуй получился сам собой. В этот раз – не жадный, не властный, а мягкий и осторожный. Жаль только, что короткий.
– Прошу прощения, – опустил глаза Дитрич. – Нельзя забывать, зачем мы здесь. У нас же дело.
– Да, – кивнула Элиска, нехотя отстраняясь. – Сначала – дело.
Она так и ждала, что он спросит "а потом?" – но вопроса не последовало. Да его просто не узнать сегодня! Тот, кого она знала, не упустил бы возможности.
– Я так понимаю, – начал вместо этого лорд, – по-хорошему обыскать комнату вы так и не успели?
У них был до этого разговор о прошлых вылетах Элиски: с Иемилией они сразу же отвлеклись на Релею, а с Дулли – на железного рыцаря. Как следует пройтись по комнате не вышло, поэтому Элиска снова кивнула:
– У меня – не вышло. Господин Дулли, может, что-то и старался найти, пока ждал меня тогда. Но, видимо, безуспешно.
– Признаюсь, – Дитрич улыбнулся, – я даже не представляю, как он вообще видит хоть что-то. А вот в нашем с вами зрении я более чем уверен. Поэтому предлагаю пройтись по этим шкафам и полкам прямо рядами. Вы с этой стороны, я с той.
Так и сделали: каждый начал со своего угла. Выдвигали ящики и шарили по ним до самого дна. Доставали книги с полок и перелистывали их на случай, если что-то затаилось между страниц. Заглядывали за инструменты и под всё, что стояло не прикрученным – и постепенно сошлись снова в центре зала.
– У меня – ничего, – произнёс лорд, опустив плечи. – Нет, конечно, пара интересных книг нашлась, и мы с вами их заберём. Но из того, что мы искали...
– У меня тоже ничего, – голос Элиски сам собой дрогнул. Она-то думала, это будет легко – просто смотреть везде дюйм за дюймом и в один момент ухватить удачу за хвост – не сложнее, чем зайца в лесу высматривать с высоты. А теперь странное чувство – будто кто-то очень хитрый обыграл или обманул её, увёл лёгкую победу прямо из-под носа –царапалось где-то над горлом и угрожало довести до слёз. – Кажется, я и интересные пропустила, ни на что больше не смотрела.
– Выходит, ни вашей книги, ни свитка, который ищет Дулли, здесь попросту нет?
– Я не верю, что из всех собранных знаний доктора здесь нет именно этих! – всплеснула руками Элиска, и лорд поспешил взять её за плечи, чтобы утихомирить. – Наверное, мы просто плохо искали.
– А я верю, – сказал он, глядя прямо ей в глаза и приподнимая её грустное лицо за подбородок, – что мы сделали всё, что могли. Да, мы с вами не сыщики, и да – вещи могут вовсе и не выглядеть так, как мы их себе представляем. Вполне могли и пропустить. Но я уверен – мы старались. Вы – уж точно, вне всяких сомнений.
В этот раз поцелуй получился отнюдь не случайным – вот только Элиска не смогла бы точно разобрать, кто же из них этого больше хотел. Обиду на себя и на судьбу и разочарование от поиска тут же как ночным ветром сдуло – лёгким и прохладным. Руки обвились вокруг шеи лорда будто сами собой, и Элиска попятилась назад следом за ним, надвигающимся. Как оказалась на столе доктора – сама не поняла: то ли Дитрич усадил, подхватив за ноги, то ли сама запрыгнула. Этого вампира она знала прекрасно, хоть и не совсем таким, как сегодня, поэтому нисколько не удивилась, когда он принялся развязывать ей корсет – ведь так удобно, что у него шнуровка спереди, – попутно пытаясь приспустить его хоть самую малость. Но вот то, как лорд это делал, заставило Элиску удивиться. Он не спешил, не силился стянуть или даже сорвать с неё одежду, – напротив, делал всё бережно и пристально смотрел ей в лицо, словно беззвучно спрашивая разрешения. От нежности пальцев, забирающихся под корсет, у Элиски даже стон невольно вырвался. Былое опасение, что лорд в порыве страсти сметет всё со стола и наделает тем самым шума, уже почти развеялось, а вот в себе Элиска стала уже не так уверена, поэтому не считаться с новыми опасениями не могла.
– Здесь, пожалуй, не лучшее место, – она остановила лорда тихим дрожащим шёпотом и касанием рук. Вопреки её ожиданиям, Дитрич не кинулся продолжать своё дело, убеждая Элиску не терять такой хороший момент, и не спросил, а где же тогда лучшее, чтоб немедленно её туда потащить. Вместо этого он лишь понимающе кивнул и поправил одежду – свою и её.
– Вы правы, в самом деле: здесь погиб наш товарищ, здесь в любой момент нас могут обнаружить враги...
– Если услышат, – продолжила Элиска, одарив его нежной улыбкой, в которой позволила на миг мелькнуть так и не выпущенной на волю страсти. – Пришлось бы вести себя тихо, чтобы не услышали. А я бы не хотела сдерживаться.
Лорд и на это не отвесил очередную глупую пошлость, а лишь помог Элиске слезть со стола.
Они договорились забрать в этот раз книги, что показались лорду полезными, и вернуться к этому разговору позже. По пути обратно Элиска всё так же сжимала лорда в объятиях руками и ногами – только в этот раз нисколько не боялась, что это может показаться чересчур откровенным или даже непристойным. Вернуться к прерванному занятию она была готова как только они с лордом коснутся балкона – хоть прямо там на открытом воздухе, – если бы не лишние зрители.
– Вернулись, – констатировала не то брату, не то самой себе Виттория. – Что-то ещё дельного нашли?
– Да главное что очередного истукана из металлолома или камня с собой не притащили, – отозвался Берард, не спуская глаз с приземлившейся пары.
– Да брось, – развернулась к нему сестра. – Зуб даю: ты бы не отказался от целого гарема таких истуканов, как наша Релея.
Вот при ней Элиска не постеснялась бы не только так прижиматься к лорду, но и посмела бы даже открыло целовать его. Да чёрт возьми, Витторию она бы даже из спальни не прогнала, если та вдруг пожелает смотреть на их любовное действо. Но вот Берард... От его присутствия и взгляда, словно способного прожечь дыру и посмотреть насквозь и без всякого артефакта, сразу сделалось не по себе. Элиска ослабила хватку и, едва спешилась, сразу направилась в дом. Хотела грациозно – а получилось лишь зажато.
– Доброй ночи, – бросила она через спину всем.
Дитрич не растерялся – одной рукой попытался задержать её, а другой всучил Берарду мешок с книгами. Похоже, сразу понял, кто тут источник беспокойства и кто должен удалиться первым.
– Раз ты тут, на вот, отнеси это Дулли – пусть изучает, – почти приказным тоном велел лорд.
– А сам чего? – хитро заулыбался Берард, так и вперившись в пальцы лорда, нежно обхватывающие запястье Элиски. – Слишком занят, а?
– А нас... Меня ждёт другое важное задание, которое никак нельзя отменить или перенести, – лорд легонько подтолкнул Элиску под крыло, чтоб прибавила шаг.
– О, и что же за задание? – продолжал разыгрывать непонимание Берард.
– Дело достойное настоящего рыцаря: скажем так, надо спасти одну необычайно прекрасную даму от тесных оков, которые требует носить гнусное общество с его жестокими правилами приличия.
От этого тона как водой окатило. Вот и вернулся тот Дитрич, какого привыкли видеть все в этом доме: непоколебимый, сильный и уверенно берущий своё владыка-завоеватель. Тому, другому Дитричу из башни, не защищённому пафосом речей и способному быть заботливым, Элиска готова была бы отдаться. А теперь ничего внутри уже не пело, стоило только подумать о перспективе стать трофеем очередного героического подвига.
Поэтому первым, что Элиска сказала, когда лорд всё же вытащил её в коридор и даже вознамерился поднять на руки, чтобы унести в свои покои, а она одёрнула его, было:
– Вы знаете, мой дорогой лорд, я, наверное слишком устала за сегодня. Прав был доктор Денкен, а я его не слушала: умственный труд так утомляет...
– Да будет вам, госпожа Элиска, – улыбался Дитрич, словно надеялся этим разогнать её неуверенность. – А как же немного позабавиться перед сном? У нас ещё столько времени. Я уверен, вам всё ещё хочется...
– Мне хотелось, да, – Элиска не стала утаивать, сохраняя тот настрой на откровения, который с лица лорда почему-то улетучился. И вроде бы понятно: в особняке приходится жить в постоянной готовности, что кто-то вмешается. Но не носить же маску даже на пути в спальню... Ну уж нет, пусть ведёт себя, как подобает – ведь оказалось, что умеет. – Мне хотелось всего с вами там, в башне. А тут – нет.
– На вас место, что ли, так влияло? – лорд всё продолжал тянуть к ней руки – да без толку. – Ну давайте тогда, не знаю, пойдём в комнату со столом – или даже в лабораторию доктора Денкена, если вас это так заводит.
– Ничего вы не поняли, дорогой лорд, – лукаво улыбнулась она. – Меня чуть не завели вы. А сейчас я не знаю, кто вы и что сделали с тем вампиром, которому удалось так меня обаять. Верните его, тогда и обсудим, когда, где и как надолго нам уединиться.
– Ах, простите, право, это всё Берард.
– Не Берард всё испортил, отнюдь. Это ведь вы всё решаете в этом доме? Ну, так решайте. А я пойду спать.
И пусть та ночь не запомнилась как настоящее свидание, всё же воспоминания о ней грели душу робкой надеждой – что заложен-таки первый камешек в фундамент для нового лорда. Такого, который сможет сохранять своё истинное лицо даже в моменты, когда надо быть жёстким, и стать Элиске настоящим другом – а может, и кем-то ещё ближе.
Чтоб не думать обо всяком свершившемся и не свершившемся разврате, лучше уж вспоминать полёт сюда с Релеей. Вот уж с кем задание было переполнено одним лишь восторгом. Не только эстетическим: девица к тому дню прибавила в уме лет на все десять – больше не бегала по дому, держалась спокойно, ровно и даже гордо. За последнее стоило бы благодарить лорда Дитрича – захвалил девочку буквально за каждую мелочь, а она и рада. Его же стараниями вышло и так, что Релею теперь дома почти не застать, когда его нет – пару раз проверив на прочность, лорд теперь таскал с собой на задание только её. И трудно осуждать его выбор: Релея ведь и сильная как десяток вампиров, и неуязвимая как Сатилий, и не болтает без толку. Ещё и послушная – господин Дулли ведь велел ей слушаться голосом того, кого та считала своим отцом. Должен же быть повод лорду с тех пор ни разу не брать с собой Сатилия, кто по силам схож, да, видно, не такой сговорчивый. В следующий раз надо обязательно потащить в башню именно его – если в поисках особо не поможет, то хоть посидит рядом и повспоминает совместные вечера на вершине собора. Судьбоносные вечера.
Причиной же, по которой Элиске следовало взять каменную деву с собой, господин Дулли назвал близость к доктору Селишу. Пусть его память о быте доктора уже становится слаба, Релея жила в этой лаборатории с первых дней – училась ходить, выводить буквы и понимать их значение. Наверняка свои первые воспоминания она бы не смогла забыть ни в коем случае – так Дулли считал. Элиска же думала по-другому: она-то свои первые дни в этой жизни помнила мутно, как в алом тумане. Возможно, конечно, это потому, что из-за шалости, стоившей старшему брату жизни, берсерк пробудился чуть ли не раньше неё самой. Чем чёрт не шутит – может, Релея и правда что-то вспомнит, оказавшись вновь в родных стенах.
Как бы Дитрич её ни нахваливал, по дому ходить Релее особо не разрешал: чуть только вернутся, так сразу же повелевал превращаться в статую. А Анетте – оттирать её то от сажи, то от крови. И хоть в тот раз он тоже посоветовал давать Релее волю только когда прилетят на место, Элиска не послушала. Она ведь уже не в первый раз брала её просто полетать – обещала же показать новую увлекательную игру в первый день – и каждый раз поражалась, какой радостной выглядит Релея там, на высоте: совсем как ребёнок, снова и снова открывающий для себя огромный мир. Пожалуй, этот вид удовлетворённого сверх меры любопытства – единственное, что в Релее осталось теперь с тех первых дней, когда она ещё растерянно хлопала глазами и удивлялась так всему, что видела.
Как только оказались в лаборатории, Релею даже чуть передёрнуло: как будто от ужаса, но оказалось – от смешка. Чтобы пояснить, красавица сразу же взялась за висящую на шее книжку и карандаш – это её новые постоянные спутники на цепочке вместе с магической табличкой. Надо ведь как-то общаться, раз уж словами не получается, вот и пишет всё, что хочет сказать. Правда, при всей её необыкновенной силе и красоте не лишена оказалась Релея и недостатков: зрение у неё как у человека. Хорошо хоть пишет она вслепую довольно легко, разве что коряво.
"Я знала, что однажды мы сюда вернёмся".
Эта самодельная книжка, в которой пишет Релея, порой такая занимательная. В ней частенько можно прочитать остатки прошлых бесед девушки. Конечно, простые короткие фразы она кое-как приучилась произносить сквозь стиснутые зубы довольно различимо. Оттого и было интересно, что же Релея там писала другим. Сейчас, правда, там остались её фразы из их прошлого разговора с Элиской – ещё из дома. А вот до того – странные вещи вроде "я никого не вижу, где они?" и "я разберусь с ними, договорим позже". С вылазки осталось, они тогда с лордом Дитричем как раз вернулись все красные от крови. Как-то не хотелось представлять, что же лорд просил её делать. Она же слушается отца и внемлет всему, что Дитрич прикажет, к тому же днями ранее разум красавицы был юн, как у ребёнка, и впитывал всё подряд. Оставалось только догадываться, к чему лорд её приучил. Благо, Элиску Релея тоже всегда слушала по тому же отцовскому наставлению – хоть та никогда ничего особого и не требовала.
– Значит, узнаёшь эти комнаты? – Элиска приблизилась – в огромных глазах Релеи можно было рассмотреть отражение двух светящихся жёлтых зрачков. – Может, что-то вспоминается?
"Да, здесь мы жили с отцом до того, как ты меня забрала, – начеркала Релея и несколько раз широко оглянулась – длинные волосы едва не хлестнули Элиску по плечу. – Только не видно ничего. Если хочешь мне что-то показать – зажги свет".
– Хорошо, – кивнула Элиска. – Но тогда у нас будет совсем немного времени – люди заметят свет и в окне, и под дверью.
– Я знаю, – пробубнила та.
И добавила на бумаге: "Не бойся: если кто-то за нами придёт, я не дам тебя в обиду".
Разжигать лампы самой лаборатории – всё равно что оставить людям приглашение с той стороны двери. А вот взять с собой фонарик – показалось идеей получше. Его и задуть можно враз, и поднести ко всему, что покажется интересным. Стоило только зажечь его, как Релея бесцеремонно потащила Элиску за руку в центр зала. Не как ребёнок, который без проводника потеряется, а как уверенная в себе женщина, которая хочет, чтоб Элиска не мешкала. К тому же оттуда одинаково хорошо, пусть и тускло, освещался каждый угол лаборатории.
Релея прошла вдоль шкафов, пробегая пальцами по полкам и корешкам книг. Что-то она переворачивала прямо на ходу, словно точно знала, что под предметом нечто должно быть. Беспорядочно вытаскивала некоторые книги, раскрывала и даже трясла, как вытряхивают из пустого мешка последние хлебные крошки, – до такого раньше ни Дулли, ни Дитрич, ни даже сама Элиска не додумались. Казалось, ещё одно такое движение – и заветные бумаги выпадут из очередной книги. Но ничего так и не происходило: Релея то и дело мотала сама себе головой – мол, "и не здесь" – и шла к следующей полке.
Поугас её запал только когда она обошла рабочий стол доктора, остановилась напротив ширмы и медленно присела, касаясь пальцами пола.
– Вот тут он и... – пробормотала Релея, безотрывно глядя на доски под своими ногами.
Вот тут он и умер? Это она хотела сказать? Пятно и даже метки, оставленные людьми, кто расследовал смерть Селиша и обыскивал комнату не хуже вампиров, уже давно истёрлись. Как же она тогда это поняла? Неужели помнит?
– Да, говорят, здесь его – твоего отца – и нашли. Люди, не мы, – Элиска осторожно подошла и дотронулась до загривка девушки в знак сочувствия. – Неужели ты что-то видела в тот день?
Релея, сначала дрогнув и резко повернув голову от её прикосновения, склонилась над полом и принялась быстро-быстро что-то писать.
"Конечно, видела. Не помню всего в деталях, но мне кажется, это из-за меня отец и упал. Это случайно получилось."
– Так значит, ты всё это время знала, что твой отец... ну...
– Мёртв? – выдохнула Релея, опустив плечи словно от досады: мол, что такого в том, чтобы сказать это прямо?
Пока Элиска старалась её утешить словами о том, как ей жаль и как они все не хотели делать ей плохо, донося ужасную новость прямо с порога в первый же день, девушка настрочила ещё.
"Я знаю, что моего отца на самом деле больше нет. И что он, – обведено жирно, явно речь о господине Дулли, – как-то изображает его. Не знаю как. Не знаю зачем. Но вы хорошие со мной. Он заботится обо мне. Лорд хвалит меня. Остальные тоже."
– И ты – хорошая, – добавила Релея как всегда сквозь зубы, оттого прозвучало злобно, но она постаралась улыбнуться уголками рта.
После она встала, бесцеремонно дёрнула занавес в сторону и шагнула в самую узкую часть комнаты – в бывшее место своего заточения. Там среди белой пыли всё ещё зиял тёмный квадрат чистого пола, где когда-то стоял постамент, вместе с которым Элиска и утащила её тогда. Релея играючи шагнула в эту чёрную клетку на полу, прикрыла глаза и подняла руки к груди – совсем как если бы они были скованы кандалами. Вспоминает прошлое? Оставив её так стоять на какое-то время, Элиска снова обыскала рабочий стол: вдруг ещё где потаённый ящик пропустила? Если бы она только знала хоть с чьих-то слов, чем занималась в прошлой жизни, – она бы тоже попыталась повторить какие-то действия оттуда как ритуалы. Возможно, это и правда помогло бы вспомнить.
Обеих отвлекли громкие звуки шагов в ночном коридоре. Не раздумывая ни секунды, Элиска что было сил дунула на огонёк фонаря – тот затух мгновенно. Стоило только замаячить мысли о возможной новой встрече с охотником на вампиров – кто ещё стал бы ходить среди ночи по казённому зданию? – как Элиска рванула к окну. С этими крыльями протиснуться в узкий проём, открыть створки, вывалиться на улицу – та ещё задача на скорость. Когда удалось-таки успокоиться и собраться с силами под мерные хлопки собственных крыльев, Элиска заглянула обратно в окно. Релея так и стояла посреди комнаты и растерянно смотрела то в проём с ночным небом, то на входную дверь, из-за которой уже раздавались звуки бьющегося о замочную скважину ключа.
– Давай сюда, не стой! – шикнула Элиска.
Красавица сразу опомнилась и с разбегу сиганула прямо в то же окно – так быстро, что даже пролетела мимо, но Элиске всё же удалось поймать её за талию. Крылья тут же понесли обеих подальше от людских глаз – и повыше в небо. Всё, что враги смогут найти, – это открытое окно и распахнутую ширму. Простак подумает, что это просто ветер силой отворил створки и пошёл гулять по комнате, расшевеливая всё достаточно лёгкое. Человек поумнее решит, что кто-то забрался в лабораторию с улицы – снизу вверх по стене, но как – не разберёт. Будут искать лестницы, канаты – и ничего не найдут. А чтобы заподозрить вторжение летающего вампира, надо быть поистине помешанным на них. На Элиске лично – а она таких не знала. Эйф – и тот наверняка до сих пор думает, что она издохла где-нибудь на крышах города от смертельного отравления серебром.
– Ну, ты что там застряла? Испугалась, что ли?
Только чуть погодя поняла, что зря спросила: сама бы на такой высоте и такой скорости доставать карандаш не рискнула, того гляди ещё ветер вырвет из пальцев случайным порывом. Но у Релеи хватка цепкая, крепче, чем у совы. Поэтому она пишет с легкостью, а потом приподнимает запись, чтоб Элиске было видно из-за её плеча.
"Я думала, ты собираешься меня оставить там. После того беспорядка, что устроила у вас дома в первый день, я думала, вы меня вернёте сразу же. И оставите. Тогда я этого очень боялась."
Элиска едва успела прочитать последнее, ведь стоило бы прежде всего смотреть вперёд, куда лететь, и поменьше отвлекаться на писанину Релеи. А та уже убрала бумагу и принялась строчить ещё – спешно, как будто даже яростно. Элиска держала её и прямо-таки ощущала напряжение, которым в её плечах отдавался каждый взмах карандаша.
"Больше нет. Спасибо, что показала мне дорогу от дома до башни. Теперь, если вы решите меня оставить, я до вас своим ходом дойду. И когда дойду – я вам устрою."
Это даже на бумаге выглядело гневно. Обычно ровный почерк теперь разъехался в стороны и словно спешил добежать до конца строки, словно Релея заново училась выводить буквы. Что вдруг нашло на эту девицу?
– Да что ты такое говоришь? То есть, пишешь. – Элиска на миг отпустила её одной рукой, ловко переворачивая в воздухе лицом к себе и к небу, после чего вновь перехватила за точёную талию. – Никто тебя не собирался и не соберётся оставить, слышишь? А если посмеют... я и сама им устрою!
С этими словами она прижала девушку к себе и стиснула в объятиях. Облегчение и спокойствие пробежались по всему телу, когда Релея наконец несмело обвила её руками и ногами в ответ. Казалось бы, голему положено быть твёрдым и холодным, но девушка в таком тесном контакте оказалась мягкой и тёплой – живой. Где-то там даже сердце билось. Всё напряжение из её мышц уже скоро исчезло, будто растворилось.
В тот вечер они так и не успели ничего найти. В последующие дни, впрочем, Элиска тоже ничего не находила. Вот и сейчас – сама уже не знала, зачем продолжает летать одна в эту башню и в который уже раз обшаривать все полки, столы, шкафы, книги, а теперь даже банки и даже доски в полу и под потолком. И всё тщетно. Дулли уже даже и слова не говорил про лабораторию, всё только корпел над своим свитком, который никому не показывал. Пожалуй, Элиска летала туда больше не для него, а для себя: вроде как, первое порученное ей настоящее дело, которое само по себе перешло в постоянную работу. Да и возможно ли сидеть в четырёх стенах, когда каждую ночь небо и луна зовут в полёт? Башня – это лишь предлог, так Элиска теперь думала.
Дома на балконе поместья Элиску встретила Виттория, как-то наигранно улыбаясь. Пригласила в комнату, предложила выпить, даже усадила на диван.
– Ты как, подруга? Всё в башню доктора Селиша летаешь, я слышала? – поинтересовалась она.
– Ну да, – Элиска от такой заботы даже немного опешила.
– Есть успехи какие-то?
– Нет, никаких. Всё самое важное оттуда уже вынесли либо мы, либо люди. Я пытаюсь найти тайник, куда перед смертью доктор Селиш мог бы спрятать свои секреты – и ничего.
– Если бы я знала, что моя смерть близко, – задумчиво протянула Виттория, – я бы, пожалуй, все свои секреты сожгла к дьяволу. Пусть уж не достаются никому, так?
– Но доктор Селиш не знал, – ответила Элиска. – Он и умер-то случайно – может, даже во время работы. Значит, записи, которыми он должен был постоянно пользоваться, могли остаться где-то неподалёку. То ли люди уже дорвались до них, то ли я что-то упускаю... Может, мне тоже пора отступиться, как господин Дулли?
В их разговор вмешался быстро вошедший из коридора лорд Дитрич:
– Если записи доктора у людей – мы их найдём. И записи – и людей, у которых они. Не сомневайтесь. Но пока из моих источников ничего не слышно.
Он был одет в белоснежную рубашку, толком не застёгнутую до конца, – до этого Элиска ни разу не видела, чтобы он позволял себе ходить по дому настолько налегке. Пояс на его брюках тоже как-то небрежно держался, но вместо того, чтобы поправлять его или ворот рубашки в присутствии дам, Дитрич на ходу надевал камзол – словно торопился надеть побольше вещей как можно быстрее. Такую же манеру Элиска видела в то злополучное утро после выпитого – затуманенно, со спины и всего ненадолго, но она это запомнила тогда. А он ещё и наклонился к Виттории и поцеловал её в висок – тоже как тогда.
– Что это вы, лорд Дитрич? – Элиска даже привстала, чтобы поприветствовать его. – Неужто вернулись с очередного героического завоевания?
– А вы, как всегда, очень проницательны, госпожа Элиска. Ничего-то от вас не скроешь, – он и на миг не засмущался и явно не собирался отнекиваться. – Да, мне нравится, как вы это сказали: завоевание. Крепость, конечно, попалась – буквально настоящий гранит, но грубая сила не нужна, когда ворота сами открываются. И не одни... Вы же понимаете?
Это что он сейчас имел в виду? То ли он ещё больший мастер метафор, чем она сама, – добился того, что не мог получить долгие годы. То ли напротив – неспособен скрывать даже мелкие детали, сдал себя сам с потрохами, и тогда...
– Чувствую, здесь стало жарко, – Элиска вскочила с места и направилась к двери в коридор. – Мне надо пойти проветриться.
– Ну да, – без тени вины усмехнулся Дитрич, стирая испарину со лба. – Я ещё не остыл после этого приключения, поэтому...
– Ни слова больше, – проносясь мимо, Элиска приложила палец к его губам – чтоб не болтал.
Лорд не растерялся и легко чмокнул прямо в подушечку:
– Только не проветривайтесь слишком долго. Будьте так добры зайти к господину Дулли – он очень желал вас видеть. Говорит, у него для вас есть новое задание.
Прямо так она и побежит не отдыхая с одного задания на другое. Подождёт, безголовый! Вместо его покоев Элиска спешно зашагала по коридору и наверх – к той самой комнате, где однажды празднество в её честь превратилось в недоразумение. Сама не знала, кого больше всего ожидала там увидеть. Могли ли слова лорда значить, что госпожа Иемилия наконец сдалась после его безуспешных попыток? Если так – есть ли вина Элиски в том, что своим безалаберным поведением в ту самую ночь она помогла прямолинейному в общении с девушками лорду раз и навсегда раскрепоститься? Или же он имел в виду...
Щиплющий за нос запах, что принёс на себе лорд, и впрямь словно сделал всё вокруг горячее, и Элиске самой уже хотелось раздеться прямо на ходу. Но пока что она позволила себе лишь расстегнуться.
Когда распахнула двери злополучного "зала для свиданий", как Элиска сама для себя его обозвала, – захотелось так же быстро их захлопнуть. Потому что Релея лежала поперёк огромной кровати совершенно неприкрытая. Хоть Элиска и видела её неглиже в самый первый день – но точно не такою. В совершенно фривольной расслабленной позе, полусогнутые ноги скользят по атласной простыне, руки закинуты за голову, кукольные глаза широко открыты и смотрят в потолок как в самое звёздное небо, грудь мерно опускается и поднимается – Релея, вся в крупных каплях пота, дышала громко и тяжело, явно не успела ещё толком перевести дух. Блаженная улыбка не сходила с уголков её рта всё это время, но когда Релея увидела Элиску в дверях, приподняла голову и так беззаботно помахала рукой, – то улыбались и её глаза.
Не в силах выдавить из себя даже привета или хоть какого-то вопроса, Элиска едва заставила себя кое-как помахать в ответ – и стремглав побежала обратно.
– Как это понимать, лорд Дитрич? – пихнула она вампира, как только снова оказалась перед ним – тот чуть не расплескал кровь из бокала, которую только собирался отпить.
– А? Что понимать? Что-то не так?
– Релея, дорогой лорд. Она лежит там. Голая.
– Всё ещё? – Дитрич совсем не наигранно поднял брови. – Ну, тогда, наверное, это надо понимать как то, что наше прекрасное произведение гениального искусства слишком ленивое, чтобы даже встать и одеться.
– Да как же вы могли, лорд Дитрич? Она же лишь...
– Лишь что? Для вас она – всё ещё несмышлённая девочка? – вампир усмехнулся. – Не шибко умная – может быть. Девочка – вот это уж отнюдь, извините. Вы слишком многое пропустили, пока летали в эту вашу башню мертвеца. И как несравненная Релея стала настоящей женщиной, и как мы с ней...
Тут нечем было крыть – Релею даже издалека не спутать с ребёнком. А умом – даже если она такою и была недавно, лорд Дитрич, очевидно, натаскал её на то, что ему удобно, пока Элиски не было. Релея не сёстры из старого дома, которые медленно росли прямо на глазах. Пара дней – и она уже Берарду даст фору по сообразительности. А теперь, может, и не только фору, получается.
– Зачем было её в это впутывать? – побеждённая, Элиска опустила взгляд. – Ну неужели нет у вас ничего святого?
– Абсолютно ничего, я ж вампир! – ответил Дитрич самодовольно. – И, вы знаете, она и правда само совершенство не только в бою. С ней очень легко и просто: она просто кивает, когда согласна. Больше ничего. Никаких ухаживаний, никакой морали, ничего не нужно доказывать и из чего-то выбирать. В отличие от некоторых.
– Так вы...
Так он решил, что с Элиской слишком сложно? Что она затеяла с ним игру, в ходе которой он должен её добиться – и в которую ему сразу наскучило играть? И нашёл кого попроще, кого посговорчивее, кто физически не может сказать "нет" и кому дали прямое указание во всём его беспрекословно слушаться.
– Вы же собирались навесить господина Дулли, помните? – лорд прервал её мысли – и её недосказанный словесный выпад.
Выходя в коридор, Элиска нехотя думала лишь об одном: теперь и невинный образ Релеи навсегда испорчен. Теперь и вылазку с ней не получится вспоминать, не гоня из головы мысли обо всяких непотребствах. Ну вот...