Спала Элиска из рук вон плохо – постоянно просыпалась от каждого шороха. Заснуть-то вышло с трудом, а уж поддерживать этот шаткий сон оказалось и того сложнее. Из-за этого пришлось спать дольше. Окончательно пробудиться получилось уже к сумеркам – как раз к часу, когда кто-то из слуг вот-вот должен был принести еды. Элиска спрыгнула с потолка и второпях начала одеваться, когда раздался грохот отворяемого засова – и мёртвого разбудил бы, – а следом в двери постучали.
Отворить настежь не получилось – снаружи стояли люди. Элиска выглянула в щель и увидела служанку – до этого незнакомую.
– Госпожа Элиска? – как-то неуверенно или даже испуганно пролепетала та. – Разрешите занести вам поесть?
Видит бог, этой девчушке да с таким голосом – в театре выступать или в опере петь. Но происхождение распорядилось иначе. Кем всё-таки лучше быть в этом мире – вечной служанкой без будущего или нестареющим вампиром без прошлого?
– Заходи, – радостно ответила Элиска вполголоса и осторожно, чтоб ничего не расплескалось, потянула девушку за рукава в свои покои. Та боязливо оглянулась пару раз – очевидно, туда, где стояли более сильные её товарищи, на защиту которых она так полагалась – но не поддаться не смогла.
– Прости, – прошептала Элиска, когда за спиной служанки свет люстр из-за двери превратился в узенькую полоску, – я из людей лорда Риктера почти никого не знаю, вот мы с тобой и не знакомы. Тебя как зовут?
– Б... Беата, госпожа.
– А меня можешь звать просто Элиска, я не госпожа вовсе. Мне тут нужна некоторая помощь, Беата, можно тебя попросить?
Девушка сначала вяло кивнула, озираясь на единственный источник света позади, а потом остолбенела, когда Элиска подошла почти вплотную и взяла её руки в свои.
– Мне самой неудобно, – продолжила Элиска, – помоги, пожалуйста, с корсетом.
С этими словами она вложила в руки служанки края тесёмок. Слукавила, конечно: в отличие от сестёр, никто никогда не помогал Элиске ни одеться, ни помыться – и даже волосы она обрезала себе сама раз в пару месяцев. Корсеты, что затягиваются на спине, она не смогла бы завязать самостоятельно, да и от посторонней помощи с такими толку мало – ведь от размаха крыльев никуда не деться. А спереди и самой не сложно зашнуроваться.
– Скажи, – снова шёпотом начала Элиска, когда служанка принялась возиться со шнурком, склоняясь очень близко, от чего дыхание попадало в зазор между половинками корсета и щекотало кожу, – а разве лорд Риктер не отменил весь мой рацион?
– Да? – та удивлённо захлопала глазами. – Я не знала! Пойду уточню. Извините, если это было лишнее...
– Нет-нет, останься, – протянула Элиска, как если бы взмолилась. – Без тебя я не справлюсь, да и мне теперь поговорить даже не с кем. Сильно он ругался вчера? То есть, сегодня днём.
– Сначала сильно, – ответила Беата, явно польстившись таким вниманием к своей персоне. – Потом, кажется, успокоился.
– Что-то говорил насчёт меня?
– Другим – говорил. Тем, кто раньше занимался приготовлением этого напитка для вас. Я не разобрала особо, что именно, но заметила, что к вам сегодня никто не пошёл. А время-то уже вечернее. Вот я и...
– То есть, это твоя инициатива? – Элиска подняла бровь, хотя Беата наверняка этого не увидит в полутьме. За такую неожиданную заботу, за тёплое дыхание на груди и за этот нежный голос хотелось наградить её хоть чем-то. Подарить вещицу, что намедни отдал лорд Риктер? Но ведь она Элиске не принадлежит, и потом – что простой служанке с этим делать? И не будет ли только хуже, когда эту древность найдут у Беаты – прежде всего ей самой? Сильнее, чем наградить, хотелось только засмущать девицу побольше – ангелы свидетели, она такая ещё невинная и простодушная. Правда, если отпить почти-кровь из бокала нарочито неосторожно и разрешить красным каплям скатиться прямо туда, куда сейчас попадает дыхание девушки – она ведь тоже не увидит. А если увидит – вряд ли будет в восторге. Вот и остаётся только двусмысленно вздыхать, когда служанка затягивает шнур слишком туго.
– Простите, вам больно? – спохватилась девушка и, когда Элиска помотала головой так, чтоб это было видно, вернулась к вопросу: – Выходит, что да – ответственность полностью на мне. Те двое, что взялись меня проводить, тут ни в чём не виноваты!
Значит, их там двое под дверями, не целый конвой. И Беата переживает за них больше, чем за себя?
– Не бойся, – обнадёжила Элиска. – Я никому не скажу, что это была ты. Ты очень заботливая. И внимательная, ничего не упускаешь из виду. Скажи, ещё что-то обо мне говорят там?
Служанка чуть присела в реверансе в ответ на похвалу и ответила:
– Я только слышала, что лорд Риктер с минуты на минуту ждёт какого-то особенного гостя для встречи с вами.
Да быть того не может! Неужели лорд Риктер осознал свою ошибку, пока она спала? Ему и правда хватило половины суток, чтобы во всём разобраться насчет того злосчастного укуса, которого не было? И в знак примирения он, похоже, решил устроить Элиске сюрприз – долгожданную встречу. Ведь человек, которого все ждут из-за неё – наверняка доктор Селиш. Не зря она надеялась на благоразумие и рассудительность лорда. Он, может, и подвержен эмоциям излишне – как, наверное, был бы любой человек, пытающийся свыкнуться с осознанием соседства с вампиром, – но в конечном итоге важно только то, какие из опрометчивых действий он готов исправить уже потом, успокоившись.
– Это же доктор Селиш, да? – хихикнула Элиска, еле сдерживая ликование.
– Честно говоря, я и не знаю. Просто: очень ожидаемый гость, который сделает для вас что-то важное – так я слышала. Я только краем уха, правда, вовсе не хотела подслушивать! Знаю ведь, как это нехорошо...
– Да брось! Наоборот, как я и сказала, ты очень внимательная. А такое качество не может быть плохим.
От приятной новости Элиску прямо-таки распирало: с одной стороны, хотелось на радостях заобнимать бедную служанку за то, что так обнадёжила, с другой – побежать быстрее вниз и самой помочь прислуге всё подготовить к приходу доктора. А с третьей – забиться в дальний верхний угол, завернуться калачиком в крылья и не высовываться, пока Риктер не позовёт. А после – ещё медлить и отпираться. Ведь если в ходе беседы с доктором Селишем выяснится, что ни в одной из прошлых жизней Элиски не было того чудного стеклянного шарика, – удачный настрой лорда Риктера на примирение пропадёт зря. Ведь что толку от столетних или даже тысячелетних воспоминаний прошлого, если они не помогут прийти к благополучию в настоящем? Чем дольше Элиска раздумывала – вплоть до момента, когда в бокале уже совсем ничего не осталось, а Беата заканчивала завязывать шнурок, – тем больше эта ужасающая мысль занимала её ум. А значит – хватит думать, надо действовать!
Когда служанка уже обернулась уходить, Элиска придержала её за плечи – и вышла следом за ней. Стоящие за дверями слуги покрупнее не полезли отлеплять Элиску от девушки, а лишь тихо напомнили, что ей нельзя выходить. На это хватило лишь смешливо ответить: "А у меня сегодня гости, они же ждут". Один сопровождающий бережно повёл Беату прочь, как только с неё пропали вампирские руки – влюблён в неё, что ли? А второй всё же пошел следом за Элиской – наверное, таков приказ лорда: не выпускать, но если уж куда-то из комнаты соберётся, то не терять из виду. Народу внизу и на лестнице оказалось немало, и, чтоб не нарушать данное Риктеру обещание, пришлось пронестись мимо них, как ураган – лишь бы смотрели поменьше. От лестницы и прямо до парадной двери – но за ней ни гостей, ни кареты не было видно. Рано ещё, видать, не приехали. Тогда в точно таком же темпе вихря Элиска помчалась в кабинет отца, где почти всегда восседал теперь лорд Риктер.
– Элиска, вы... что тут делаете? Немедленно уходите к себе! – едва ли не вскричал лорд, когда заметил её силуэт.
– Простите меня, пожалуйста, достопочтенный лорд, – пропела она, ничуть не скрывая радости в голосе, – и за вчерашнее недоразумение, и за то, что позволила себе ослушаться вас и выйти сегодня. Но я слышала, мы ждём важного гостя. Так разрешите же мне помочь прислуге всё подготовить к его приходу: прибраться на первом этаже, накрыть на стол... Это же доктора Селиша вы всё-таки смогли уговорить посетить наше поместье, да?
– Не... совсем, – лорд явно замешкался. Удивился, наверное, как это Элиска сидя взаперти обо всём прознала. И тому, что она ничуть не обижена за вчерашнее – тоже. – Но да, доктора Селиша не придётся больше уговаривать. Надеюсь, сегодняшний визит решит нашу с вами проблему.
– Боюсь, словами не передать, как я вам благодарна, лорд Риктер! – Элиска чуть ли не запрыгала от нетерпения. – Чем я могу помочь в том, чтобы достойно встретить дорогого гостя?
– От вас ничего не требуется, – ответил тот медленно, словно отходил от долгого сна. – Просто будьте красивой и ждите в своей комнате.
И не сосчитать, сколько раз Элиска повторила "спасибо", пока выбегала из кабинета. Быть красивой – уж это она постарается! То красное платье средней сестры придётся как раз очень кстати. А вот сидеть тихо в комнате, ничего не делать и ждать – вот с этим будет трудно. Элиска стрелой пролетела до покоев Габрианны, стащила платье, на ходу в него влезла, посидела ещё чуть-чуть у себя, пока дворецкий ждал под дверью, не запирая в этот раз, пролистала парочку книг и газет в томительном ожидании – и всё-таки не смогла сдержать себя. Опять сбежала вниз по лестнице, хоть в туфлях и платье это получилось уже не так ловко, и принялась приставать к каждому слуге с предложением чем-то помочь. Всё – лишь бы не думать, что будет, если разговор с доктором пройдёт не так, как бы это понравилось лорду. Слуги от неё лишь шарахались и словно убегали, но это только веселило.
Когда, наконец, раздался шум возле двери, Элиска постаралась дойти как можно быстрее, но и чтоб это выглядело грациозно. Лорд Риктер и даже матушка уже стояли по обе стороны от входа. Он – словно собирался открывать дверь гостю сам без всякой прислуги, где это видано? Она – прислонившись спиной к стене, как будто её присутствие – простая формальная необходимость, но интереса в происходящем нет никакого. Когда лорд и впрямь отворил дверь сам, в дом без соблюдения любых манер и этикета – и даже не здороваясь – вошёл человек в чёрном плаще.
Одет он был так, словно на улице лил дождь, хотя ещё на заходе солнца небо было ясным, а по земле отдавался лишь шум травы в редких местах – ни намёка даже на шум капель по мостовой. Лицо человека не то случайно, не то намеренно закрыл плотный шарф, несколько раз обёрнутый вокруг шеи. Глаз тоже почти не было видно: на них спадала тень от странной шляпы, полы которой загибались вверх по бокам, словно кто-то наступил на неё или вовсе телегой переехал. Когда Риктер указал ему на Элиску – не ладонью, как положено господам, а пальцем, словно тыкал слуге в ошибку в его работе, – человек поднял голову. Оказалось, из-под шляпы на один глаз спадал кусок чёрной же материи. Зато единственный глаз, что остался виден, – как он им посмотрел! Выпучив, словно глаз был раза в два больше положенного и с трудом – и болью – помещался в глазницу, и в то же время таким взглядом, будто человек знал Элиску лет сто, не меньше. А как узнал – зрачок словно стал ещё меньше, и человек раскинул полы плаща в стороны.
Элиска как бежала навстречу новому знакомству, так и замедлила шаг, вскоре вовсе застыв в удивлении.
– Лорд Риктер? Это же не доктор Селиш, да?
– Знакомься, Элиска, – хитро нахмурился Риктер. – Это Эйф. Как я и сказал, он пришёл помочь в нашей проблеме с тобой. И лучше пойти с ним добровольно, чтобы всё было хорошо.
Последнее прозвучало как угроза. Да и что значит "наша проблема с тобой"? Разве у них с Риктером не общая проблема – что она не может вспомнить прошлые жизни? Но думать об этом выдалось не долго – как только Элиска увидела под плащом у незнакомца перевязь с головками чеснока, длинный серебряный кортик и маленький ручной арбалет, она тут же всё поняла. Тот, кого назвали Эйфом, взялся за арбалет и наставил прямиком на Элиску. Единственный глаз словно не мигал – а у него вообще веки-то есть? – а рука уверенно сжимала рукоять. Палец на курке едва заметно подрагивал – но не от смятения или волнения, как могло показаться, а будто бы от ярости. Может, вот так выглядит берсерк у людей?
Элиска не знала, с какой скоростью стреляет это устройство и насколько опасен заострённый серебряный стержень, который она успела увидеть вложенным туда. Одно она знала наверняка – если она сделает, как Риктер хочет, и мирно проследует за порог поместья Беллемонро – охотник на нечисть не будет с ней особо разговаривать, если вообще умеет, и попросту прикончит где-нибудь в близлежащем лесу. А ещё одно она знала точно – из всех чудес природы в этом доме взмах крыла вампира быстрее любого даже самого мелкого движения человека.
Недолго думая, Элиска с милейшей улыбкой выставила руку прямо перед острием стрелы, показательно требуя, чтобы гость поцеловал её как подобает джентльмену. И как только охотник чуть расслабился и шевельнулся навстречу этому жесту – она резко развернулась боком и что было сил раскинула крылья, одновременно подпрыгивая под потолок. Крылом почувствовала напор отталкиваемого воздуха и как отбросила человека в сторону двери. Раздался щелчок, за ним свист. Уже наверху, напротив дверей в свои покои, Элиска ощутила, как крыло жжёт. Что-то зашипело – сначала подумала, что-то в ране, но оказалось, это она сама шипит сквозь зубы. На крыле только алая борозда, а серебряный штырь теперь торчит где-то над входом. Просто царапина.
Двери в комнату кто-то снова услужливо – для Риктера и его нового друга, не для Элиски – закрыл на засов. Чтобы войти, придётся долго возиться. Привстав и глянув назад, Элиска тут же снова пригнулась – прямо над головой просвистела вторая стрела. Охотник зря время не теряет: ещё подняться от удара об дверь толком не успел, а уже зарядил арбалет и снова стреляет.
– Надо было приводить его днём, чтоб она не смогла сбежать на улицу! – это матушка помогает Эйфу встать и укоризненно делает замечание Риктеру. Она знала, кто придет за Элиской и что собирается с ней сделать – и даже помогала это организовать? И сейчас помогает? Матушка, ну как же так?
Следующим ударом стало – добежать кое-как, не разгибаясь, до соседней комнаты и увидеть, как средняя сестра запирается изнутри. Как её лицо медленно исчезает в полоске между дверьми. Она тоже знала? Впрочем, может, и не зря убегает: в дерево – туда, где только что было лицо Габи – уже прилетел ещё один штырь. Сколько их у него?
Когда удаётся чуть ли не кубарем вкатиться в покои к младшей, Сондра еле успевает запереться тоже – в дверь с той стороны опять прилетает. Последнее, что удается расслышать – слова матушки: "Риктер, скажи своему человеку, чтоб не смел задеть моих дочерей". А чуть погодя – гулкие шаги по лестнице. Раз нельзя больше стрелять – настало время охотнику воспользоваться тем серебряным клинком. Перебить затвор, запирающий сестринские двери – не составит ему особого труда. Нельзя, чтобы он вошёл сюда.
Сондра ещё когда только отбежала от дверей – сразу упала в своё любимое кресло и теперь словно не могла встать, как если бы её привязали верёвками. Только и могла громко испуганно дышать и таращиться на Элиску.
– Что происходит? Кто тот человек? – спросила она. Её звонкий голос проседал, а голова вжималась в плечи от каждого нового шага за дверью – всё ближе и ближе.
– Охотник, наверное, – ответила Элиска, поднимаясь и на ходу зализывая царапину на крыле. – Похоже, лорд Риктер решил, что мне больше не место в этом доме.
– Бесполезно, – вдруг бросила сестра, и Элиске пришлось обернуться к ней, чтобы понять, о чём она. Это Сондра увидела, что Элиска направилась к окну, и своим словом сразу её остановила. – Мне поставили решётку на окне, ты не сможешь уйти.
Элиска не разобрала сначала: эти слова прозвучали так холодно от испуга – или со злорадством, а то и угрозой? На чьей стороне младшая? А потом Сондра всё-таки смогла оторваться от кресла и принялась судорожно искать что-то в ящике комода. Пару раз выругалась и побросала вещи на пол.
– Вот, – она протянула Элиске найденный ключ, – давай к Жианне. Её комната всегда закрыта, когда она не дома, так что там поставить не смогли.
Элиска кивнула – значит, младшая всё же не потеряла благоразумие в этом тумане всеобщей ненависти к вампиру. Взяла ключ и прильнула ухом к двери. Шикнула на сестру пару раз и погрозила ей пальцем, чтоб держалась подальше, когда та начала сыпать фразами "ну что ты стоишь?", "чего ты ждёшь?" и "давай, беги сейчас". И только когда шаги затихли прямо перед дверью, а в замке послышался скрежет клинка – Элиска быстро отворила двери, толкнула человека в чёрном ногой и прыгнула через перила. Распахнутые тотчас же крылья перенесли её на террасу в противоположный конец зала. Обе люстры зашатались и посыпали вниз осколками хрусталя от ударов крыльями – ведь Элиска больше не сдерживалась в размахе. Охотник, однако, не перевалился через перила вниз от её пинка, как она рассчитывала. Впрочем, с одной террасы на другую ему всё равно долго бежать через первый этаж.
Кто-то из смельчаков среди слуг, случайно оказавшихся наверху, кинулся останавливать Элиску, когда все увидели, что она возится с ключом от двери в комнату старшей. Как назло, ключ то выскальзывал из пальцев, то поворачивался не той стороной – словом, никак не желал впускать Элиску в покои хозяйки. Эйф уже добрался до лестницы и скоро поднимется сюда – арбалета в его руках уже не видать, а высвобожденный кортик выглядит раза в полтора длиннее, чем казался на поясе. Лорд Риктер мечется где-то внизу и напряжённо наблюдает. Элиска решила: если не сумеет открыть дверь и придётся снова бежать от охотника – спрыгнет вниз, побежит в сторону заднего двора, но первым делом врежет как следует лорду. Тот ведь наверняка специально попросил одеться покрасивее – именно из-за платья тот пинок получился не таким сильным, как Элиска хотела. А теперь вот чуть не запуталась в ткани, пока вырывалась из рук увальня-слуги. Это для других он мог быть большим и сильным, Элиска же отправила его вниз, лишь толкнув посильнее. Слуга упал на какой-то стол, который, судя по звуку, сломался под его весом. Хорошо бы это не оказался тот тайный воздыхатель Беаты.
Как только совладала, наконец, с замком и ворвалась в покои Жианны, Элиска первым делом потянула платье, не сбавляя шаг. Разорвать, чтоб было удобнее бегать, с первого раза не получилось – пальцы соскользнули по атласной ткани, и ногти больно врезались в ладони. Да и к чёрту это платье! Сестрицы рассказывали, что при виде красавца-мужчины порой так и хочется поскорее вылезти, выпрыгнуть из платья. Жаль, Элиске довелось это испытать только сейчас – только при виде человека, который пришел её убить. Выбравшись, наконец, из плена ткани, она выбралась и из окна.
Прыгать вверх в открытое небо – это не во дворе привязанной за ногу трепыхаться в воздухе и судорожно махать крыльями. И не в высоком зале до самого верха подпрыгивать, целовать в нос выгравированного на потолке льва – и обратно. Что если летать не так просто, как представлялось? Но делать нечего: сзади уже ходит ходуном дверь, громко клацая от того, что творит с замком клинок. Неужели и правда достаточно заострённого кортика, чтобы войти в любую дверь? Элиска поймала себя на мысли, что если сейчас снова поймает на себе испепеляющий взгляд бешеного глаза охотника, то от страха врастёт в подоконник так же, как Сондра в своё кресло, а потому прикрыла глаза, набрала воздуха – и на выдохе прыгнула.
Первые несколько взмахов унесли далеко ввысь, и, глядя прямо, можно было увидеть, что чернота ночи повсюду – и спереди, и сверху, и по сторонам. Но тело неумолимо тянуло вниз, и уже скоро босые ноги – туфли потерялись где-то ещё в самом начале бегства – коснулись холодной мостовой. Каждый камешек отблёскивал боком в свете ночных огней, вдалеке уезжала последняя карета, слышались разговоры прощающихся господ и смешки дам – где-то закончился торжественный вечер. Мир за окном оказался намного больше, чем выглядел из дома. Раньше Элиска смотрела на него, как на плоскую картину на стене, а теперь он смотрел на неё, как на маленькую потерявшуюся девочку. Затягивал своей глубиной, заманивал своими далями, где за улицей, что когда-то виднелась из окна, оказалась ещё одна улица, а за ней ещё и ещё, а каждый фонарь оказался выше Элиски раза в три. В пятках то и дело отдавало болью от каждого удара по холодному камню. Бежать долго нельзя. Не потому, что неприятно, а потому, что если Элиска добежит до домов, заводов и городских кварталов быстрее, чем сможет снова взлететь – в узких улочках раскинуть крылья попросту не получится. Кто-то вдалеке приветственно снял перед ней шляпу, потом заметил, что она не замедляется, потом рассмотрел её во всей красе – и побежал прочь, крича и показывая пальцем. Совсем как лорд Риктер указывал на неё охотнику.
Элиска выругалась – у младшей подслушала – и на бегу подпрыгнула снова. Не дожидаясь, пока ноги коснутся земли, подпрыгнула ещё раз и ещё. Казалось бы, ногам больше не от чего отталкиваться – а крылья нашли от чего. Каждый взмах – словно новый прыжок прямо с воздуха. Ветер заревел в ушах и защекотал лицо, волосы как будто на затылок потянуло. Дома, фонари, машины, люди внизу постепенно стали маленькими, а луна вверху – такой близкой. Только руку протяни – можно схватить этот золотистый рожок и забрать себе.
Куда именно лететь, Элиска не разумела. Пока думала, дома внизу сменялись стенами, мостами, водоёмами. Деревьями. Лес! Элиска читала, что лес в ночи – это место, куда ни один человек не посмел бы соваться. Сверх того – люди и днём-то могли запросто зайти туда и не найти пути назад. Не идеальное ли место для вампира, чтобы спрятаться?
Оказалось – не совсем.
В первую-то ночь всё прошло тихо. Элиска просто ходила от дерева к дереву и старалась найти какое-нибудь особенное – с хотя бы одной длинной и толстой веткой, чтоб и на день можно было свеситься поспать, и под кроной от лучей света спрятаться. Ночные звери и насекомые если и замечали её – или убегали в стороны, или замирали, не шевелясь. А чего от них ждать, не побегут же они к чужеродному существу обниматься? Это в сказках зверушки – лучшие друзья заблудившегося человека. А в настоящем лесу – первые в очереди всего, что могло бы принести несчастному путнику погибель. Элиска немного боялась встретить ночью волков, но когда встретила – они обошли её стороной так же, как и все остальные существа. Почуяли более сильного хищника, наверное. И не захотели связываться.
Дома всегда казалось, что если по пробуждении не поесть – можно вот так весь день проходить и не сгибаться пополам от голода. На проверку всё оказалось не так просто.
В первый день в лесу господь словно сжалился над Элиской и послал плотные серые облака. Ни восхода, ни одного лучика солнца за свинцовым небом она не увидела. Спать под веткой получалось плохо – днём жизнь в лесу просыпалась, и каждый шорох так и норовил разбудить. То зверь какой пробежит, то дерево кроной качнёт, то птицы решат поболтать, то жучок примет Элиску за продолжение ветки, то ветер вдруг решит стать сильнее. Не то что дома, в тёплой комнате с удобным потолком, толстыми стенами, не пропускающими шум, и удобно завешанными окнами. Один раз Элиска всё-таки открыла глаза посреди дня – лучей по-прежнему не застала, зато увидела молодого лиса. Красавец с блестящей и без всякого солнца огненно-красной шерстью, изящными чёрными лапами и любопытной длинной мордой смотрел на Элиску не отрываясь и то и дело наклонял голову с треугольными ушами на бок. Будто ждал, что свалится. Пожалуй, слишком низкую ветку она выбрала для ночлега. Случись какому путнику здесь проходить – и ей конец.
На какое-то время этот лис будто бы стал воплощением её совести – и голода.
Ведь со второй ночи голод уже стало трудно терпеть. Чуть только Элиска задумает подкрасться к какому-то спящему оленю, зайцу или хотя бы белке – красный прохвост уже тут как тут. Сидит, смотрит, словно осуждает. А иногда и ест уже кого-то – как издевается: "Я нашёл еду, а ты нет!"
Элиске даже начало казаться, она уже с ним разговаривает. Как и с совой, которая хозяйничала в лесу, когда становилось совсем темно.
– Что, очередной день без людей?
– Угу.
– Этот рыжий чёрт уже спать, небось, пошёл?
– Угу.
– Мне вообще поесть удастся сегодня хоть раз?
– Угу...
– Ненавижу лорда Риктера... И машины его ненавижу – за то, что сделали с отцом.
– Угу! Угу!
А поесть всё-таки получалось или в самые непроглядные часы, полагаясь лишь на умение двигаться бесшумно, либо где-нибудь повыше, где никакой лис не отвлечёт и не стащит то, что Элиска присматривала часами. Белки и олени, конечно, то ещё лакомство – их ни кусать, ни пить оказалось неприятно. Зато Элиска узнала, что если не обработать рану жертвы сразу после трапезы – она истечёт кровью, как лорд и говорил. Первые пару раз Элиска в ужасе смотрела, как раненые ею животные выскальзывают из рук, пытаются уйти восвояси, падают на ходу и больше не встают. А потом приходит всё тот же лис и утаскивает себе лакомый кусочек, пока несчастные ещё дышат, но не в силах шевельнуться. Впрочем, он приходил и просто так, когда о голоде Элиска только начинала думать.
Со второго дня господь перестал баловать погодой, и Элиске пришлось также узнать и то, что от полуденного солнца в зените не спасёт ни одна крона. Сон стал рваным и беспокойным – ведь постоянно приходилось отбиваться от лучей, пусть и тоненьких из-за листьев, но так и норовящих обжечь. А ещё выяснилось, что летать вампиру в лесу почти невозможно – негде размахнуться. Права была сова, когда говорила, кто здесь настоящий повелитель ночи, угу. И прав был лис, когда всем своим видом показывал, что лучше Элиски знает, как здесь выжить днём.
Терпение кончилось примерно тогда же, когда она устала считать дни, а уколы голода под рёбрами стали столь же привычными, как и дыхание – но всё ещё оставались болезненными. В тот день почти под вечер на окраине леса со стороны города раздался собачий лай. Он прокатился по опушке волной – настолько много их было. Забравшись повыше, Элиска рассмотрела: в лес вошла группа людей с ружьями, человек двенадцать. И с каждым по четыре, а то и по шесть собак. Лететь сразу толку не было – ведь лес своими ветками и кронами всё ещё не позволял вампиру хозяйничать, – поэтому Элиска побежала прочь. Собаки, приученные загонять диких зверей в лесу и беглых преступников в городе – тут же уловили её движение и всполошились. Элиска не знала, обычные ли это охотники или специально нанятые для её поисков солдаты. Но одно точно – все прирученные человеком животные её не любят, хоть лошади, хоть собаки.
В скорости бега Элиске не сравниться ни с теми, ни с другими, и уже вскоре всю эту процессию стало видно сквозь деревья на горизонте за спиной. Даже если люди здесь не ищут вампира – сегодня они её найдут.
Это значит – пора бросать это колючее, неудобное, вечно промозглое и грязное место и возвращаться в город. Хоть дома по ночам обворовывать, хоть людей по углам выслеживать – всё лучше, чем эта ежеминутно отталкивающая дикая среда. Элиска добежала до берега реки, едва не падая, но ноги уже устали отзываться болью на каждый укол от травинок и камней. Элиска уже была здесь и ранее – старалась держать себя хоть в какой-то чистоте и иногда перелетала с одного берега на другой. Теперь же она прыгнула через реку, как и раньше, но на распростёртых крыльях понеслась уже не на соседний берег, а вверх, дальше вверх, ещё дальше – и в сторону, где виднелся покинутый ею город.
Последнее, что запомнилось Элиске, когда ноги её оторвались от земли и она обернулась на лес в последний раз, – человек впереди всех и его чёрная шляпа с загнутыми краями. И шустрый почти красный лис. Он тоже убегал от собак, но своими проторенными дорожками – через чащи, где человеку и ступить негде, через грибницы, где запах сырости собьёт со следа любую ищейку, и через норы под травой, из которых сам же и выгонял былых жильцов когда-то. Элиска почему-то была уверена: этот рыжий чёрт во что бы то ни стало будет в порядке.