Первой Анетта позвала в лабораторию отца госпожу Иемилию – ведь новый артефакт предназначался ей. Следом зашли за Элиской – потому что собрать пояс именно Марбаса было её идеей. Иемилия как всегда сделала вид, что Анетта пришла одна, но в этот раз провести Элиску не удалось. После уже втроём зашли за госпожой Витторией – ведь кто кроме неё мог бы лучше всего помочь в овладении демонической силой? Пусть ей ещё не все способности демона подвластны, но поддержать Виттория точно смогла бы. Доктор, конечно, хотел собрать вообще всех, но лорд Дитрич с Берардом отбыли на очередную – кровавую, не иначе – вылазку. Сатилия в самый последний момент решили не звать, чтоб встреча получилась чисто женской. Её даже перенесли из лаборатории в ту самую гостевую комнату, что с диваном, чаем и сладостями, а Анетта пообещала принести артефакт прямиком из рук отца именно туда.
– Что-то я не чувствую никакого дьявольского присутствия, – недоверчиво протянула Иемилия, когда заветный пояс, наконец, оказался на ней. Составленный из нескольких пластин необычного ворсистого – Элиска бы даже сказала "седовласого" – дерева, спереди – две бронзовые бляхи с узором в виде перечеркнутых спиралей, а по бокам – мелкое оперение. Пояс сидел на изящной пояснице девы-ящерицы как влитой. Казалось, он врос в неё и даже немного утоп вглубь чешуйчатой кожи – настолько органично подошёл.
– А и не должно быть ничего такого, – Виттория скользнула по артефакту изучающим взглядом несколько раз, при этом руками зачем-то заставляя Иемилию покрутиться на месте. На памяти Элиски так бесцеремонно её не хватала даже Анетта в ванной комнате. Может, Виттория хотела убедиться, правильно ли всё надето?
– И что дальше? – теперь уже и дева-ящерица недоверчиво разглядывала пояс на себе. – Мне надо просто сказать "эй, Марбас, сделай меня человеком"?
И замолчала так сосредоточенно, словно в этой тишине должно было прозвучать что-то важное.
– Чёрт, я думала, это сработает.
– Так легко не выйдет, подруга, – покачала головой Виттория. – Это только у Берарда получается – но у него сколько лет практики. Вот, держи слова – и читай.
И протянула переписанные из книги доктора Денкена строчки. Иемилия кивнула и склонила голову к листу бумаги.
– Вслух читай! – уточнила Виттория, усмехаясь.
– Думаешь, демону понравится, что его приветствуют по бумажке? – недоверчиво прищурилась Иемилия.
– Да ему вообще без разницы. Слова произносишь, команду даёшь – он делает. Ещё б бесу брезговать, кто как читает! Он же не принцесса.
– Но демоны ведь тоже бывают с характером, – вмешалась Элиска. – Им не всё нравится, а некоторые вещи они охотнее предпочитают.
– М-м-м, да уж, отец рассказывал, что предпочитал демон, которого вы встретили, – вставила своё слово Анетта – словно лишь чтобы не оставаться в стороне от разговора. Сама-то только тем и участвовала, что глазами чуть ли не пожирала переливающуюся из жёлтого в голубой блестящую кожу Иемилии. Впрочем, и Элиска недалеко от неё ушла.
– Например, вы, госпожа Виттория, просите своего демона создавать огонь, – продолжила Элиска. – А он любит результат: причинять страдания и разрушения. Может, в просьбе к нему надо описывать именно их?
– Кто это у нас тут стал разбираться в демонах? – приподняла бровь Виттория. – Что, та встреча и на тебя плодотворно повлияла?
– Да нет, – Элиску смутила такая реакция, она даже не сразу нашла, что ответить. – Я и до этого читала записи доктора Денкена.
– И что же с того? – ещё один вопрос, ставящий в тупик.
– Ну... Я прочла их все, – в эту фразу Элиска постаралась вложить как можно больше твёрдости. Ведь госпоже Виттории не следовало бы забывать: что однажды попадает к Элиске в память – остаётся там навсегда.
– Ах, если бы только артефакт был при мне, я бы на спор проверила прямо сейчас на тебе, – почти прорычала Виттория. И вроде даже чуть улыбаясь, но не понять: она что, рассержена? – Хочешь, схожу за ним? Подпалим тебе волосы с той стороны, где длиннее, для симметрии.
– Нет-нет-нет, – сдалась Элиска, даже попятилась и присела на диван, чтоб не попадаться лишний раз на глаза.
– Эй, ну ты что, испугалась, что ли? – взгляд Виттории тут же переменился, она явно поняла, что перестаралась. – Ну, прости, подруга, я не хотела.
А когда увидела, что слова мало подействовали – вмиг приблизилась к Элиске и полезла прямо в лицо. Та упрямо отвернулась, поэтому губы сначала мягко впечатались в щёку. Но Виттория не сдалась, и, как Элиска ни старалась отвертеться – а старалась она плохо – следующим поцелуем впилась-таки ей в губы. От такого Элиска, разумеется, быстро оттаяла.
– Мы проверим как-нибудь твою догадку, – пообещала под конец Виттория и вернулась к Иемилии, которая как раз закончила в который раз штудировать фрагмент записей доктора Денкена. – Ну, давай уже, читай.
– Марбас, насколько я знаю, любит тех, кто любит учиться, так что... – стояла на своём Элиска, но уже совсем тихо.
– Пусть любит тех, кто его кормит, – усмехнулась Виттория и обратилась к Иемилии: – Кстати, если почувствуешь слабость, или головную боль, или что тебя трясёт, когда исполнит твоё указание, снимай пояс к чертям. А то всю душу выжрет. Один приказ за раз – для начала. И не забудь слова призыва.
– Зачем слова? – вновь встряла Элиска. – Это же не какая-то мантра, которая волшебным образом заставит всё работать. С демоном надо просто говорить, как с... – но, посмотрев на Иемилию, которая с готовностью произнесла "итак", затихла.
– О, губернатор Марбас, пятый дух, великий лев, повелитель тридцати шести легионов духов, – певуче, почти на церковный манер – явно сказалось монастырское прошлое – произнесла та и на секунду замолчала. Ответственный момент, следующие слова надо подбирать с осторожностью. Виттория бы точно прочитала призыв сейчас – и ждала бы, что поможет. Иемилия глянула на неё, словно ждала подсказку. Потом на Элиску. И следующим выдала: – Привет.
У Виттории стало такое лицо, словно она едва удержалась от вопроса "ты с ума сошла?"
– Будем знакомы, – продолжила Иемилия уже повседневным тоном, будто и правда разговаривала с новым другом. – Ты меня ещё не знаешь, но наверняка видишь, что господь явно отыгрался на моей внешности. Не жалуюсь, конечно, и покажу тебе, что могу в довесок. Однако не делает ли это проклятие меня идеальным учеником, кому подошли бы и твоя мистическая сила, и твои знания? Нас ждут великие открытия.
Кажется, она поняла суть. Хоть Элиска ни за что не смогла бы представить себя на месте демона, но, если верить и доктору Денкену, и одержимой, такое приветствие губернатору Марбасу, скорее всего, польстило бы.
– Для начала покажи, как работает одна из твоих сил. Дай мне человеческий облик: не чей-то конкретный, а будто бы я сама всегда была человеком. Буду очень признательна.
Элиска отчего-то была уверена, что Иемилия выберет что попроще – превратиться в кого-то из них троих. Тут ведь даже придумывать ничего не надо, да и демону не придётся объяснять: назвать лишь имя или рукой указать. Однако все мысли отошли на второй план, когда с Иемилии словно зола стала опадать змеиная кожа. Опадать – и словно в золото превращаться на лету, испаряясь яркими искрами в воздухе до того как коснуться пола. Опадать – и постепенно открывать новое живое обличье.
Чёрные волосы посветлели и даже чуть расправились – разве что не удлинились для пущей красоты. Глаза из зелёных стали голубыми словно дневное небо – прерасное, но убийственное для вампира. Где раньше были узорные кружева блестящей как водная гладь чешуи – явилась нежная человеческая кожа. Где раньше были только гладкие округлости, чуть вытянулась вперёд настоящая женская грудь. И, словно людское стеснение вдруг тоже стало родным, Иемилия поспешила заслонить её рукой – но вовсе не стыдливо, а будто бы замёрзла. Заботливо поданный Анеттой халат мигом оказался на плечах девы – теперь уже не ящерицы.
– Ну, и как тебе? – кинулись спрашивать остальные чуть ли не хором. – Как ощущения?
– Ну... Нормально? – та не на шутку удивилась, судя по её лицу и тону. Ведь голос стало не узнать: в него словно вдохнули если не жизнь, то музыку – точно. Иемилия прокашлялась, привыкая, словно ждала, что от этого вот-вот вернётся привычный хриплый скрип, а затем всё же сказала: – Да вроде пока нет ощущения, что демон меня ест.
– Да не об этом! – взяла её за руку Виттория. – Как тебе в человеческой шкуре, подруга?
– Ах, это... Это как-то... – она поводила свободной рукой, разглядывая сначала запястье, а потом ладонь. – Щекотно. Словно сам воздух пытается меня схватить. Вы и правда так живёте? Такие... чувствительные. Неудивительно, что вас всё так нервирует.
С последним она обратилась к Анетте: как к единственному человеку в комнате. Верно, думала, что у вампиров немного по-другому.
– Да, так и живём, – улыбнулась Анетта, обходя её со спины и скользя кончиками пальцев по воротнику халата. – Ах, если б ты только знала, на что способно человеческое тело... Хочешь – пойдём, я покажу? Представляю, как тебе теперь понравится горячая ванна... – она посмотрела на Витторию вопрошающим взглядом. – Можно же, да?
– При одном условии, – та хитро прищурилась и погрозила пальцем. – Я пойду с вами. Тоже покажу кое-что из того, что можно сделать с этим прекрасным телом.
Она встала, и её рука едва заметно устремилась куда-то под полы халата. Бывшую ящерицу это всё, похоже, и засмущало, и заинтересовало с одинаковой силой. Вот ведь чертовки, что за игру они затеяли? Анетта явно решила так просто не уступать и игриво потянула Иемилию в свои покои. Элиске так и хотелось тоже напроситься, да для троих – ещё и вместе с крылатым вампиром – места в ванной комнате едва ли хватит.
Когда ушли, Элиска всё же не расстроилась, что госпожу Иемилию так быстро увели. Напротив, стало радостно – она теперь познает кое-что из простых удовольствий, ранее недоступных. А ещё Элиска поймала себя на мысли, что никогда не видела раньше, как работают артефакты. Порой казалось даже, что это просто выдумка, что каждый тут со своими выдумками. Один бредит об артефактах, другой о мире тьмы, третья о том, что может быть неуязвимой; четвёртый и вовсе так истосковался по женскому вниманию, что вообразил, будто может заглядывать прямо сквозь одежды... Но сегодня всё обрело реальные черты. Артефакты не шутка, силы демонов работают, а значит – мир может быть куда более загадочным местом, полным тайн и волшебства.
Однако и на этом чудеса не закончились. Для следующего всех собрал уже господин Дулли – и уж он-то постарался, чтобы пришли все, даже Петрик из своего водного подземелья.
Тот так и сказал: если позвали и его, наверняка или что-то стратегически важное, или Элиска устраивает очередной вкусный праздник вне календаря. И очень расстроился, что пира не будет. Прямо даже захотелось забыть обо всём и устроить наконец нормальный ужин – в этот раз точно для всех.
– Я собрал вас, – объявил Дулли, – потому что сегодняшняя новость изменит всё. И тебе, – он обратился к Петрику теперь уже лично, – тоже предстоит с этим поработать. Может, даже побольше, чем всем остальным.
– Ну, уж больше Берарда меня точно никто не займёт, – рассмеялся Петрик, похлопав вампира по плечу липкой рукой. – Мой самый частый напарник.
Элиску удивила эта случайно брошенная фраза. Она думала, Берард всегда некультурный и всех отталкивает. Но то Дитрич похвалит его за таланты, то доктор Денкен за неоценимую помощь – особенно во врачебных делах. А теперь вот – Петрик. Судя по тому, что у человека-рыбы под домом целые хоромы, его всё же уважают, хоть и сторонятся. Оно и понятно: это же он каждый день открывает вампирам огромную стальную дверь из своего подземелья во внешний мир – и закрывает от любого, кого они не хотели бы видеть в доме. Но вдруг они с Берардом выполняют ещё какие-то задачи, о которых Элиске всё это время попросту было невдомёк?
– А что вы делаете вместе? – обратилась она почти шёпотом к Берарду – кажется, в первый раз за всю свою жизнь здесь. Не то чтобы она вдруг преисполнилась уважения – просто знала, что он не сможет отказать девушке во внимании.
– Трупы выносим, – горделиво заулыбался Берард. – Нам же надо что-то есть.
Виттория шикнула на брата – чтобы не болтал зазря, но он всё же добавил, увидав недоумение на лице Элиски:
– И заносим провизию. Чтобы не было никаких сюрпризов – полезно бывает заглянуть в ящики, не открывая их, понимаете же?
Петрик лишь коротко кивнул, подверждая его слова и прекращая пустые разговоры, после чего обратился к Дулли:
– Ну, давай, показывай: чего там у тебя такого важного, что наша жизнь никогда не будет прежней?
Тот решил и сам больше не затягивать – и выкатил вперёд из полутьмы уже знакомый Элиске фигурный камин верхом на тележке. Да, пожалуй, на колёсах его перемещать всяко лучше, чем тащить.
– И что это такое? И для чего это? – заголосили наперебой остальные, кто не видел это странное подобие рыцаря раньше. Ни рук, ни ног, только огромный панцирь да маленькая голова – потому и странное.
– Элиска с Иемилией уже видели это в лаборатории доктора Селиша, и я кое-как объяснял им, что это. Скажу коротко – это оружие.
Он распахнул дверцу печи, порылся костлявой рукой в золе и вытащил оттуда табличку с магическими словами. Подозрительно похожую на ту, что Релея носила в зубах. Сейчас ей тоже позволили присутствовать – и она смотрела на всё с выражением крайнего недовольства на кукольном лице, то и дело по-детски обидчиво хмурясь. Но при появлении таблички – глаза Релеи словно вдвое увеличились из недоверчивого прищура.
– Ничего не напоминает? – заговорщически протянул Дулли, глядя прямо на неё, словно больше ни к кому не обращался.
– Это то, о чём я думаю? – вмешался Дитрич, явно сообразив, что будет дальше. – Зачем нам ещё один голем, когда есть несравненная Релея? Хоть железный, хоть золотой – а прекраснее ни один уже не будет.
Он протянул руку к девушке – и та сама прильнула щекой к его ладони, как кошка, – наверняка ещё б и облизала, если бы для этого не надо было разжимать зубы.
– Начать стоит хотя бы с того, что он другой. Может, тяжелее и неповоротливее, но сильнее – это точно. Наша Релея была создана для красоты, а этот – его имя Перос – для войны. Сложно сравнивать кошку и льва.
Релея не смогла бы произнести вслух чего-то вроде "да я этого вашего льва в клочья порву", но хмыкнула так, словно хотела сказать именно это. Однако интерес в её глазах не угас, и она подошла ближе, расталкивая тех, кто пришёл раньше неё.
– А закончить, – продолжил Дулли, – да хотя бы тем, что у людей, у охотников за нечистью, уже есть один такой. И уж поверь мне: даже если он окажется не таким полезным, лучше один у нас, чем двое у них.
– Не верю я во все эти железки, что люди изобретают, – лорд всё воротил нос. – Они же без души, без жизни. Не то что несравненная Релея... Древнюю магию никому не превзойти.
– Элиска же притащила этого голема уже давно, – негромко встряла госпожа Иемилия с явным намерением закончить их перепалку. – Ты так долго вспоминал, как его оживить? С памятью всё труднее?
В её голосе звучало неподдельное беспокойство. Ещё и так аккуратно спросила – не упоминая голову доктора Селиша при Релее. Наверняка она думала, как и все здесь, о том, сколько новых открытий вампирская семья потеряет, если разум доктора совсем угаснет. А не как Элиска – что тогда забот станет меньше, а господин Дулли вернётся к прежнему амплуа галантного и смешного весельчака без головы.
– Да, это стоило мне куда больших усилий, чем я думал, – вздохнул Дулли. – Но я всё же преуспел. Возможно, это будет последним подарком от нашего старого друга. Зато, голову даю на отсечение, самым ценным!
Покончив с речами, он поднёс камень с буквами к махине – как Элиска и предполагала, туда, где у "головы" должен быть рот, прикрытый решёткой. Заслон открылся, табличка встала в паз, что-то щёлкнуло и зашипело, и Дулли на всякий случай захлопнул решётку поверх всего этого.
– Берард! – крикнул он вампиру, стоящему дальше всех. – Подкинь каких-то дровишек или факел – или что угодно ещё, что можно поджечь. Наш питомец будет голоден, когда проснётся.
Рыцарь тем временем весь расправился, распрямился словно вынутое из конверта письмо. Вот в таком виде он уже куда больше походил на человеческую фигуру. Ранее казавшаяся смешной голова теперь смотрела с высоты чуть ли не в два человеческих роста. А после того, как в груди-печи оказались и заискрили куски дерева, – засветила огненными глазами на полкомнаты впереди себя. Да, как декоративный камин или даже фонарь это выглядело бы величественно или забавно. Но теперь казалось жутким, ведь оно, это неживое существо, шевелилось – скрипело, лязгало, шипело – и будто дышало, испуская клубы белого пара. Когда огонь в печи разгорелся вовсю, стальной гигант повёл плечами, приосанился, сделал шаг вперёд и навис над пробудившим его лжедоктором Селишем. Все, включая Элиску, чуть отпрянули, когда махина загородила собой свет сверху, но Дулли даже не шелохнулся.
– Моё имя? – прозвучало откуда-то из глубин печи, словно кто-то пытался подражать звукам голоса, царапая камнем по листу металла.
Дулли, однако, не спешил отвечать. Поднял-опустил голову, оценивая нависшего над ним рыцаря взглядом, издал довольный смешок и с победной улыбкой оглянулся на товарищей. Правда, из-за того, как жестоко обошлось время с мёртвой плотью доктора, получилось скорее жутко, чем весело.
– Перос, – произнёс Дулли медленно – так, чтобы даже самое неразумное дитя в свой первый день жизни смогло разобрать. – Твоё имя – Перос.
Гигант со скрежетом поклонился – получилось тоже скорее жутко, чем учтиво – и вновь вперил в него свой освещающий всё впереди взгляд.
– Мой хозяин? – пролязгал голос из печи следующий вопрос.
Дулли сначала упёр руки в бока, явно собираясь представиться в ответ. Подумать только, оказывается, Элиска так надрывалась только чтобы притащить безголовому личного лакея? Но потом Дулли удивил всех – снова обернулся, словно спрашивая: "Ну, кто хочет?"
Все в оцепенении молчали, и Элиска уже даже начала подумывать о том, чтобы рвануться вперёд и назвать своё имя. Зачем – сама не понимала. Может, чтоб хоть где-то быть первой. Однако быстро вспомнила, что и так первая – в небе уж точно. А ещё древний вампир. Да и Релее господин Дулли велел слушаться только её и лорда. Нужны ли ещё какие-то преимущества? И если нет, то почему Элиску, такую особенную и замечательную, отправляют только притащить что-то через весь город – словно она летающая лошадь, – а на серьёзные и уж тем более боевые задания даже не задумываются брать?
– Лорд Мариуш Дитрич, – прервал молчание Дулли и рывком подтащил вампира к махине. Даже со спины можно было увидеть, как по бледному лицу лорда разлился оранжевый свет.
– Хозяин, – гигант поклонился снова и не мигая уставился теперь уже на него. – Моё задание?
Лорд в ответ только сготнул, стараясь не опускать головы – как будто рыцарь немедленно снесёт её с плеч, стоит только показать слабость или сомнение. Но после тычка в плечо от Дулли лорд пришёл-таки в себя:
– Задание? Ну... Будешь охранять этот дом – и особенно его законную хозяйку, госпожу Витторию Дитрич, мою жену.
Вампиршу тянуть за руку не пришлось: она сама вышла из оцепенения, явно растроганная внезапным порывом мужа, и прильнула к нему сбоку – даже в щёку благодарно чмокнула. Кто уж знает, понимает ли железное существо, что такое супружеская пара, но с таким представлением любой бы теперь понял. Лорд продолжил:
– Защищай всех, кто сейчас в этой комнате, и всех, кто с нами. Остальных – уничтожить.
– Уничтожить! – прогрохотал рыцарь, кивая, и в этом скрежете словно послышалась радость – будто ребёнку наконец разрешили приступить к десерту после невкусного обеда.
– Доктор Денкен! – тут же обратился Дулли к с любопытством рассматривающему исполина старичку. – Я вижу, вам очень интересно. Это просто замечательно, ведь теперь вы нам пригодитесь пуще прежнего. Попробуйте выяснить, как работает эта машина на древней магии – и, если получится, найти способы воссоздать, а то и улучшить.
– Сразу как только завершу мой нынешний проект, – доктор кивнул, задумчиво почёсывая бородку. Не было похоже, что он просто отмахнулся или показал безголовому, что работает только по своему усмотрению. Денкен, похоже, и правда сейчас очень занят. Совсем не жалеет себя, когда же отдыхать?
– Что за проект? – Дулли пренебрежительно прищурился: мол, какие это дела могут быть важнее его указаний?
– Увидите, – ответил доктор загадочно, отходя в сторону, за Релею, которая, напротив, шагнула вперёд в нетерпении. – Или услышите. Очень скоро – может, даже сегодня.
Следующим девчонка оттеснила и Дулли – и принялась придирчиво рассматривать Пероса почти в упор, а после надолго заглянула в глаза-фонари – не моргая и не отводя взгляда. Словно пантера встретила аллигатора – два смертоносных хищника из разных стихий, которым лучше не встречаться в природе, но выяснить, кто сильнее, непременно охота. В довершение всего она ещё и постучала по огромному железному плечу кулачком – а прозвучало, словно камнем.
Дитрича явно позабавила её выходка, и он втиснулся между ними двумя:
– А давайте-ка кое-что проверим. Перос?
– Хозяин?
– Померяйтесь с Релеей силами. Посмотрим, кто кого!
Девушка от такого предложения прямо-таки засияла – ещё бы, лорд ведь чуть ли не официально разрешил ей порвать-таки это якобы самое сильное существо в лоскуты. Без промедления её утонченная девичья рука сцепилась с гигантским кулаком, что больше походил на железный ящик, в подобии рукопожатия, да и взгляды сцепились пуще прежнего.
Как растёт напряжение между этими двумя – можно было увидеть по всё прибывающей дрожи в стремящихся хоть немного накренить друг друга руках. Элиске даже показалось: вот-вот, и из руки Релеи посыпется каменная крошка, а у Пероса же – искры и винты. Под конец можно было даже услышать – металл завыл, как испорченная труба, а Релея зарычала, как настоящая пантера. А затем – резкий звук, словно щелчок по стеклу, и кулак стального гиганта тут же двинулся куда-то в сторону. Рука Релеи – следом, вместе с ним и в его захвате, отдельно от плеча. На месте локтя у самой девушки – только кривой серый скол: видно, успела превратить конечность в камень в самый последний момент. Но на лице – ни намека на боль, только злость и досада. Элиска и представить не могла, что это кукольное лицо способно на такие эмоции – скорее уж ожидала увидеть готовность разрыдаться. Это что же происходит? Релее руку оторвали – вернее, отломали, – а она даже не пикнула? Неужели ей совсем не больно? Более того – как же она теперь будет без руки?
– Дитрич, твою мать! – прикрикнул Дулли – словно гром прокатился по залу. – Вот обязательно было? Завёл новую игрушку – так старую можно доломать?
– Ну, по крайней мере мы выяснили, кто сильнее, – беззаботно улыбался лорд, принимая из руки Пероса трофей. – Вот эта силища теперь на защите нас всех. Да-да, и тебя, Петрик, тоже. И вас, госпожа Элиска, – добавил он, заметив её недовольный взгляд, когда Элиска вышла вперёд и прижала к себе Релею – на случай, если та всё же заплачет от обиды, если не от боли.
– Ничего себе, так вот зачем меня позвали? – деланно раскланялся Петрик, словно нарочно шепелявя больше обычного. – Заботы вашей, лорд Дитрич, вовек мне не забыть.
– Ладно тебе кривляться, лучше пойди покажи Перосу подземелье. Всё-таки теперь тебе нередко придётся встречать и провожать его, нашего могучего воина, на задания. Если, конечно, госпожа Элиска не согласится доставлять его через окно.
– Ещё чего! – буркнула она, едва услышала своё имя, даже не дослушала. – Нет уж, пусть сам ходит, раз умеет. Мне и одного раза хватило.
– Что такое? Вы не разделяете моего восторга его мощью? Признаю, я был неправ, недооценил, на что способен человеческий гений инженерной мысли. Может быть, и вы тоже?
– Нет-нет, – отмахнулась Элиска и добавила уже тише: – Просто ненавижу машины.
– Да, как скажете, лорд Дитрич, – всё в таком же шутливом тоне отозвался Петрик, шлёпая ластами по залу в коридор. – С радостью покажу все ходы вашему Перосу. Если, простите великодушно, он в них вообще пролезет.
По настоянию лорда все остальные прошли следом – кроме двоих. Доктор Денкен, когда остался позади других, развернулся за их спинами и поспешил обратно – к Релее с Элиской. И Сатилий, который стоял как всегда где-то в сторонке так незаметно, что Элиска и забыла, что его тоже позвали. Что могло задержать господина Гаргулью? То ли он тоже не впечатлился представлением, что устроили с железным гигантом, то ли просто не любил ходить по дому настолько большой компанией. Однако лучшая догадка пришла, когда он тоже приблизился к девушкам – вероятно, Сатилий остался по делу, ведь как-то умудрился вытянуть каменную руку девушки прямо у Дитрича из-под носа.
– Сатилий! – рукоплескал ему доктор. – Как нам повезло, что вы такой ловкий. Спасли положение.
– Лорд был слишком отвлечён, это не составило особого труда, – пожал плечами тот и протянул доктору часть статуи.
– Пойдёмте в лабораторию, посмотрим, что можно сделать с рукой, – Денкен обратился уже к Релее, злобно прячущей повреждённую конечность. Элиска повела девушку за ним – словно та не могла идти сама, хотя больше казалось – попросту не хотела. Понять можно: Элиска на её месте даже без боли заперлась бы где-нибудь, где никто не видит, и исписала бы всю записную книгу проклятиями.
– Пойдём, доктор о тебе позаботится, – шепнула она девушке в ухо, и та кое-как позволила вести себя.
Элиска думала, Сатилий, успешно исполнив доброе дело, пойдёт или восвояси, или вслед за остальными – проследить, чтоб Перос ещё чего не сломал. Но господин Гаргулья тоже направился в лабораторию – пусть в отдалении, пусть с таким видом, будто просто прогуливается, на ходу посвистывая и разглядывая картины на стенах коридора, – но пошёл-таки следом.
В лаборатории, однако, быстро помочь Релее не удалось. Доктор обнадёжил: сказал, что скол ровный и рука легко встанет на место, стоит только правильно прижать. Но для заживления раны не хватило ни этого, ни других средств. Уж Денкен и нагревать – чуть ли не плавить – края пробовал, и обрабатывать тем хитрым прибором, что бил искрами от соприкосновения с чем угодно. Ни стальные скобы, ни разящие едким запахом клеи тоже не помогли. При каждой попытке превратить камень обратно в руку Релея сквозь зубы жаловалась на боль, едва не переходя на крик. Оказалось, она всё же способна чувствовать – только в виде человека, не статуи.
Когда доктор опустил голову, отошёл в сторонку и в раздумьях принялся расчёсывать бороду, Сатилий приблизился и прервал своё долгое молчание:
– Ну что, нет больше идей? Давайте тогда я попробую.
– У вас есть какие-то ещё соображения? – поднял взгляд Денкен.
– Нет, скорее опыт, – ответил Сатилий без тени гордости. – Уже ломал вот так руки-ноги, когда... неудачно падал с крыши собора.
– Ты падал с крыши собора?! – встрепенулась Элиска, но доктор вежливо прервал её, слабо тронув за плечо.
– Если вы знаете способ помочь – давайте. Что ж сразу не сказали?
– Думал, меня, как главного по статуям, первым спросят. А потом – не хотел мешать.
Доктор отступил, и Релеей занялся теперь уже господин Гаргулья. В его исполнении всё выглядело даже проще, чем он сам говорил. Элиска уже вообразила себе какую-то особую технику, как приладить отломанную руку – примерно как вправляют людям вывихи. Но никаких лишних и тем более резких движений Сатилий не делал. Напротив, осторожно приставил руку Релеи на место и плавно обратил всё в камень до самого плеча. А потом, когда велел девушке превратиться обратно самостоятельно – рука чудом оказалась цела. Релея явно глазам своим не поверила и чуть не подпрыгнула от восторга – прямо как тогда, в свои первые дни здесь, когда удивлялась всему.
Элиска тоже на радостях кинулась обнимать её – и как же приятно было ощутить, что ещё пару минут назад омертвевшая рука сейчас снова способна обнимать в ответ.
– Ну, как ты теперь? – улыбнулся Релее и Денкен, вновь подойдя к товарищам. – Боли нет? Как себя чувствуешь?
Та отпустила Элиску, с низким поклоном кивнула Сатилию в знак благодарности – тот только бровью повёл в ответ – и ответила доктору, неожиданно насупившись:
– Я зла. Очень зла.
– А что такое? – растерялся было Денкен. – Мы же вернули руку, всё теперь в порядке, нет?
Релея покачала головой и с горечью вздохнула, а после взяла протянутый Элиской листок бумаги и начеркала:
"Этот железный чурбан пересилил меня. Значит, я должна стать лучше!"
– Да ты и так лучше! – Элиска схватила её за плечи и заглянула в кукольные глаза. Всё ещё ни капли слёз в них, только решимость. – Этот Перос – бездумная машина. А ты вон какая... Ты вовсе не должна быть как он. В отличие от него, ты живая. Такой и оставайся! – она повернулась к доктору и постаралась сделать очень серьёзное лицо – совсем не просто, когда тебя переполняет обида и желание во что бы то ни стало поддержать подругу. – Доктор Денкен, я понимаю, что это лучше обсуждать с лордом, но всё же я скажу вам первому: я больше не буду заставлять Релею засыпать в виде статуи по возвращении домой. Пусть живёт так же, как и мы все. Это Перос пусть лучше выключенным стоит, пока не настал его час всех спасать.
– Возможно, у меня есть то, что поможет, – спешно ответил доктор – словно только и ждал возможности это сказать. – Если уж не стать лучше, то жить как все мы – наверняка. Я же не просто так вас привёл сюда. Тебя, Релея, особенно. У меня есть для тебя подарок – тот особый проект, о котором я говорил недавно, почти закончен, осталось только испытать. Испробовать его действие на том, кому он предназначен. Иди, я покажу.
– Что? Кому? Мне? – прорычала Релея озадаченно – но за доктором всё же направилась к верстаку.
Там Доктор, особо ничего не объясняя, попросил её сесть поудобнее прямо на стол и – ко всеобщему удивлению – открыть рот как можно шире. Когда все переглянулись, безмолвно уточняя: он же в курсе, что тогда девушка-статуя не сможет больше двигаться, – доктор Денкен лишь медленно и уверенно кивнул. Значит, это часть его задумки. Элиска подобралась поближе, чтобы лучше видеть, что Денкен будет делать.
Когда Релея разжала зубы и превратилась в камень, он попросил Элиску подойти ещё ближе и подержать фонарь у самого лица Релеи. Вот такая – застывшая с открытым ртом и даже не моргающая – та казалась мёртвой.
– Что вы задумали, дорогой доктор? – спросила Элиска тихо, чтобы не голосить Релее прямо в ухо, как если бы та могла слышать. Кто уж знает – Сатилий же в каменной форме мог слышать всё. – Что там у вас за проект такой?
Вместо ответа Денкен вытащил на свет тонкую каменную пластинку. Элиска узнала символы – всё то же заклинание, что возвращало Релею к жизни, – но удивилась форме. Тончайший кусок камня был больше всего похож на полумесяц, в середине у него словно располагалась подвижная часть, а по краям – скобы из стальной проволоки.
– Вы же понимаете, что это такое? Да, Элиска?
– Я понимаю пока только, что вам удалось создать дубликат таблички с магическим словом. Но форма такая странная... Ещё и почти плоская, как Релея её в зубах-то удержит?
– Ей и не придётся, – ответил доктор торжественно. – Больше никогда.
После этих слов доктор надел очки, взял в руки инструменты – тот, вечно искрящий, тоже – и полез творить чудеса. Пару раз вспыхнуло так, что на миг рот Релеи превратился в белое пятно, а щёки словно порозовели изнутри. Наружу повалил густой серый дым – словно она стала огнедышащим драконом. Однако потом что-то щёлкнуло, доктор отпрянул, и каменная крошка побежала по лицу и шее девушки, вновь оголяя живую кожу.
Релея закашлялась – немудрено с таким-то вулканом во рту, – замотала головой, замычала. А потом сомкнула челюсти – и удивлённо захлопала глазами.
– Что? Что вы? Что вы сделали? А как же?.. А где?.. – залепетала она, ощупывая свои губы и щёки и не находя привычную табличку.
– Что же вы сделали, доктор? – восхищённо повторила вопрос Элиска – сама Релея снова онемела, только теперь от удивления.
– Сделал новую печать! – воскликнул доктор Денкен, указывая обеими руками на Релею. – Её не обязательно вынимать. А ещё с нею можно говорить – и даже есть!
Не то чтобы Релее это когда-то было нужно, подумала Элиска. И вправду: она ни разу не видела, чтоб та хоть что-то ела – да и не представляла себе никакой возможности для этого. Но раз Релея за столько времени не только не умерла с голоду – даже не исхудала, выходит, её человеческой форме вовсе не нужно питаться. Поистине она – чистое волшебство. Раз Денкен смог воссоздать магическое слово на табличке – сможет ли когда-нибудь повторить шедевр доктора Селиша целиком?
– Это так... непривычно, – медленно проговорила Релея, словно дивясь своему же голосу. Всё же сколь велика разница, когда человек рычит или издаёт невнятные возгласы – и когда слагает слова в речь. Речь Релеи оказалась столь же прекрасной, как и она сама – похожей на переливающиеся звуки арфы. – Доктор Денкен?
– Да, госпожа Релея? Полагаю, теперь ваш гнев отступил? Как вы теперь себя чувствуете?
– Вы должны знать, что я вас люблю, – без всякого волнения продолжила та порывисто. – За то, что вы сделали. И тебя, Элиска, тоже. За то, что вытащила из башни и приглядываешь за мной. И тебя, Сатилий, тоже! За то, что научил меня, и вообще мы одной крови... Эй, ну посмотри же на меня, я же тебе говорю!
– Да-да, одной крови, – устало поднял взгляд господин Гаргулья. – Только не вздумай называть меня при всех братом или тем более отцом, договорились?
– Хорошо, при всех – не буду, – ответила Релея и по очереди заключила каждого из присутствующих в объятия.
Насколько разговорчивой может стать ранее безмолвная девушка-статуя – Элиска узнала довольно скоро. Полностью в камень Релея теперь превращалась довольно редко – только сразу после задания или в дни, когда её саму или магический камень в ней требовалось хорошенько отмыть. Порой казалось, Лорд Дитрич с трудом удерживается от высказываний в духе "молчаливой она была лучше", да не позволяет себе: всё же новшество открыло новые ранее недоступные возможности в его утехах с Релеей. Он, конечно, не радовался особо, что Релея теперь могла большую часть дня спокойно расхаживать по дому, но и не расстраивался – ведь теперь на вылазки лорд брал Пероса. А что там делает девчонка в его отсутствие – этому не придавал значения.
Оттого-то и у Элиски стало больше времени, чтоб брать Релею с собой – просто полетать. Как раз во время таких прогулок девушка и становилась особенно общительной.
– И зачем было опять сюда лететь? – спрашивала Релея как-то на пути из всё той же башни.
Там от работы доктора Селиша уже почти и следа не осталось – даже полки сняли и стены белым закрасили, а окно всё так же легко открывалось снаружи. Странно, что не заколотили досками, раз уж на всём этаже больше никто не живёт. Если книга с драгоценными подсказками доктора самому себе так и осталась там ненайденной, наверняка под новыми досками с краской и сгинет навсегда. Быть может, кто-то однажды случайно найдет эти бумаги во время ремонта – или раскопок, как время рассудит, – посчитает бестолковым мусором и выкинет. Так, в вихре несчастливых случайностей, и исчезают ключи от самых завораживающих тайн человечества.
– Когда я жила в человеческой семье, – бодро отвечала Элиска, – матушка говорила: надо дать утрате настояться. Вещи как люди – требуют внимания. И порой сами находятся, едва лишь станут ненужными.
– Да, так и говорила? Слово в слово?
– А то! – Элиска хихикнула. – Ты меня не знаешь что ли?
– Мудрая женщина твоя матушка, – Релея вдруг погрустнела. – А когда я была человеком, мой отец говорил... Да кого я обманываю – не была я человеком никогда. И никакой он не отец мне. Даже не знаю, кого можно им считать. Доктор, может, и сваял меня как статую из камня, но во мне настоящей – вот такой – кровь Сатилия. А уж кого тогда считать матерью – вообще ума не приложу.
– У доктора наверняка была жена, – Элиска постаралась показной задумчивостью разогнать её тоску. – Можно, наверно, её...
– Да? А у Сатилия была? – Релея завертелась у Элиски в руках, стараясь заглянуть в лицо. – Ты не знаешь?
– Он не рассказывает, к сожалению. Сама бы знать хотела. Так что говорил тебе доктор Селиш?
– А, – Релея мотнула головой, словно прогоняя мысли. – Да неважно. Насколько я помню доктора, он бы уничтожил свои записи, если бы знал, что в лаборатории будут посторонние. Или сделал бы так, что они бы сами уничтожились, не прикасайся он к ним, скажем, неделю. Очень может быть, что мы давно уже ищем лишь горстку пепла.
– Я уже такое слышала, – хоть Релея и говорила не весёлые и не ободряющие вещи, слова её заставили Элиску рассмеяться. – Госпожа Виттория точно так же сказала – что сожгла бы все секреты перед встречей с врагом. Ты, часом, не у неё ли набралась?
– Кто знает, может, и у неё, – Релея пожала плечами. – Это очевидный и самый разумный ход. А госпожа Виттория хоть и не прочь иногда сжечь что угодно, всё же тоже весьма мудрая женщина.
– Ты будто хорошо её знаешь. Неужели у вас с ней были совместные дела? Насколько я помню, тебя в город на вылазки только лорд Дитрич всё время таскал, так когда успела?
– Ну, а дома меня таскал не только лорд Дитрич – и совсем не на вылазки, вот совсем, – хитро улыбнулась Релея.
Неужели лорд и жену втянул в свои игрища? Впрочем, если б та ещё была против. Посвящение Элиски они ведь тоже совместно проводили. И кто уж знает, как часто бы виделись в похожей обстановке, если бы первый раз прошёл без проблем. Теперь с лёгкой руки Дулли Релея сделает всё, что Дитрич скажет – и знать бы, куда ещё это может завести её, когда она уже не так нужна ему на вылазках.
Тем не менее Элиска всё же попыталась скрыть своё удивление и невозмутимо сказала:
– То есть, ты её мудрость познала, деля с ней...
– Берегись!
Релея подалась резко вбок, стиснув Элиску ещё сильнее, от чего их обеих подхватило и закружило в воздухе инерцией. Крутануло в самый раз, чтобы увернуться – вдоль крыльев от кончика до спины и дальше по второму – пробежал пламенный жар, словно огромной спичкой черканули. В воздухе повис запах дыма и раскалённой стали, а в ушах – болезненный гул после громкого выстрела. И словно спичка, этот выстрел разжёг внутри огонь берсерка. Выровняв положение, Элиска оглянулась через плечо и усиленным яростью зрением увидела врага: человека во фраке и высоком цилиндре, судорожно перезаряжающего мушкет. Он стоял в той самой точке города, откуда мог бы увидеть что угодно, самой высокой точке. На том самом месте, где раньше сидел господин Гаргулья. Едва завидев, как по-свойски чужак обустроился в родном и дорогом ей месте, Элиска без раздумий и не спросив Релею полетела по дуге. Чтобы сделать крюк, вернуться к башне и на полном ходу вбить человека в крышу собора. Ему точно не успеть подготовить оружие ко второму выстрелу – и не избежать смертельного столкновения. Однако, увидав, как вампирша резко сменила траекторию, стрелок тут же ринулся в сторону, к стене, наспех открыл какую-то дверь и скрылся за ней.
Раньше Элиске всегда казалось, там просто стена, а дверь люди просто забыли снаружи, когда замуровали выход. Оказалось, её вполне можно открыть, и у нужного человека всегда с собой есть ключи даже от таких дверей.
Уже скоро силуэт спустившегося стрелка показался в резном окне верхнего этажа собора: он приоткрыл ставни на маленькую щёлку так, чтобы можно было высунуть ствол. Так он будет в укрытии, а они в небе – как на ладони.
– Элиска! – Релея чуть потрясла её за плечи и начала каменеть прямо на глазах, поджимая и обхватывая свои ноги. – Давай, кинь меня в окно – да посильнее! Я им там устрою!
К концу своей фразы она вся стала настолько похожа на огромное каменное ядро, что Элиска бы и сама догадалась швырнуть её. Стальные прутья и витражное стекло уж точно не выстоят.
Хорошенько разозлившись и размахнувшись, Элиска бросила Релею вперёд словно мяч, и та влетела в стену подобно пуле. Человек в окне не растерялся и не испугался – мигом развернулся в коридор и выстрелил. Потом побежал. А потом тени замельтешили мимо витража так быстро, что разглядеть толком ничего не удалось. Глухие удары, короткие вскрики. Элиска всё это время висела над окном у самой крыши, где из собора её было бы не достать любым оружием. Крылья размеренно били по воздуху, поддерживая вампиршу на плаву, берсерк тихо угасал – и ярость сменялась сожалением: как бы ни противна Элиске была мысль о том, что её любимый собор – место, где она нашла первого настоящего друга и где начиналась её новая жизнь – принадлежит людям и они вольны распоряжаться им, как хотят, а видеть его в руинах, трещинах и осколках было горестно.
Через несколько минут все шумы стихли, осталось только хлопанье крыльев в тишине. Во вновь открывшейся потайной дверце на крышу показалась Релея. Одна рука неподвижная, сжатая в кулак, серая от локтя, но от запястья и до самых кончиков пальцев – мутно-красная, словно по локоть зачерпнула вязкого вишнёвого сиропа. В другой руке Релея играючи крутила шляпу-цилиндр. А на окаменевшей груди, прямо на месте сердца, – круглая чёрная вмятина, присыпанная пеплом. Значит, пули и дробь красавицу не берут даже с близкого расстояния.
Неуклюже нацепив трофейную шляпу на голову, Релея потянула к Элиске свободную руку и была тотчас же унесена с крыши.
– Ну, ты чего? – спросила Релея спустя несколько долгих минут молчания в полёте. – Я же говорила, что всем, кто посмеет на тебя покушаться, устрою.
Раньше Элиска видела Релею лишь в следах чужой крови, а сейчас хоть и пропустила всё её героическое представление, но таящаяся в девушке опасность именно теперь ощущалась особенно ярко. Берсерк то и дело хотел вновь взять контроль над мышцами и разумом – то ли чтобы защититься от этой опасности на всякий случай, то ли свежая кровь на руке Релеи взбудоражила его запахом.
– Ничего, всё нормально, – помотала головой Элиска. – Просто непривычно видеть тебя... такой. Ты же настоящее произведение искусства. Твоя стихия – красота, так я думала. А лорд Дитрич превратил тебя в оружие.
– Ну, теперь-то у него есть настоящее оружие, машина смерти, непобедимый Перос – или как там он его называет? А ведь когда-то он и меня называл – несравненная Релея...
– И тебе все ещё нет равных. Может, не по силе, но по красоте так точно.
– Красота – это скорее уж твоя стихия, – неожидано парировала Релея. – Посмотри на себя – никто из нас не способен на то, что можешь ты. Порвать человека пополам – это ещё что. А вот подняться к небесам...
– Вот и лорд Дитрич так же говорил мне: зачем тебе приносить нам всем толк? Сиди дома и будь красивой. Словно я канарейка какая, – вздохнула Элиска.
– А ведь он тоже мудр, как и госпожа Виттория, и всё правильно сказал. Без обид, конечно, но ты слишком слаба для войн с людьми, – слова Релеи прозвучали жестоко, но голос её пронизывала забота. – Но это если ты будешь летать одна. А со мной ты в безопасности. Раз уж я сильнее – то не дам тебя в обиду, как сегодня.
– Да как ты определяешь, кто мудрый, а кто нет? – негодование всё же пробилось сквозь умиление этой девицей, Элиска даже слегка тряхнула её в воздухе.
– Мудры те, кто пожелал меня, – хихикнула Релея так уверенно, что и не поймёшь – шутит или действительно так считает.
– Дай угадаю: господин Берард тоже мудрый, если верить твоему подходу? – начала подтрунивать Элиска. Ведь если в доме завелась прекрасная дама, готовая абсолютно на всё, Берард такого точно не упустил бы.
– Да-да, – вновь рассмеялась Релея, мигом распознав её шутку. – Мудрый, но слишком дёрганный какой-то. Впрочем, ничего плохого в этом не вижу.
– Как интересно, – съязвила Элиска, но не удержалась всё же спросить то, что ей было действительно интересно: – А Сатилий – неужели тоже?
– Да брось, какое там! – Релея вдруг возмутилась. – Он же мне как брат, я бы и пытаться не стала. А если бы и стала – он, похоже, бесповоротно влюблён в нашу госпожу Иемилию. Видала, как на неё смотрит? Никого больше не замечает.
– Видала, – подтвердила Элиска, хоть никогда бы и не подумала, что между этими двумя нечто подобное – даже если безответное. Сатилий и вправду относился к Иемилии с особой заботой, к тому же он один называл её Джеммой – это что-то да значит. Но Элиска бы скорее утверждала, что это с девой-ящерицей он ведёт себя как старший брат, а не то, что Релея себе надумала.
– Даже жаль, – беззаботно продолжила та, – что сама-то Иемилия оказалась не против. Теперь, в человеческом обличии, она очень даже...
– Быть не может! Только не говори, что ты и госпожу Иемилию...
– Ну, а что мне? – Релея сначала мечтательно улыбнулась, но потом вдруг погрустнела. – Ты хорошая, Элиска, и потому я буду честна с тобой. Признаться, госпожу Иемилию я соблазнила только для того, чтобы по-тихому стащить и примерить её артефакт, когда она достаточно утомится и заснёт. Кто бы ещё пришёл на свидание в нём?
– А зачем тебе понадобился пояс Марбаса? Ты же и так красивая, – в ответ на такое откровение Элиска уже не смогла сердиться и сменила недовольный тон на ласковый.
– Говорят, демон берёт немного души за свои услуги, ведь так? Ты же читала все книги доктора Денкена, знаешь лучше всех.
Элиска лишь кивнула, и Релея продолжила, чуть помедлив:
– Как бы это сказать... Я хотела примерить хоть какой артефакт, чтобы проверить, есть ли у меня душа. Знаю, лорд Дитрич и прочие считают меня ничем не лучше, а теперь и хуже Пероса. Думаешь, я такая же бездушная машина, как и он? Я ведь не была рождена, и создал меня не бог, а лишь человек. Так откуда там взяться душе? Ты, наверное, тоже теперь считаешь, что я лишь орудие смерти... – Она покосилась на свою окровавленную руку, которой старалась не касаться Элиски, чтоб не замарать синее платье красным.
– Ты что такое говоришь? – та вновь её тряхнула – в этот раз не случайно. – Вовсе я так не считаю. А у Дулли, по-твоему, есть душа, если нет головы? К нему же относятся нормально. Если ты была ценной на вылазках – тебя должны ценить, всё просто.
– Ну, я не жалуюсь, – отвечала Релея тихо. – Меня хвалили, пока я была лучшей. Теперь вот Перос самый сильный. Что ж, значит, если я не могу быть лучшей машиной для убийств, так, может, машиной для любви...
– Мне кажется, тебе не надо быть кем-то, чтоб быть достойной хотя бы элементарного уважения.
– Да я даже не знаю, могу ли я зваться живым существом.
– Брось! – повторила Элиска и, совсем как в первый раз, перевернула Релею в воздухе, чтобы хорошенько обнять. – Для меня ты уж точно поживее некоторых.
Интересно, догадается ли, что речь снова о господине Дулли и его полуразложившейся голове доктора, которой давно уж пора оказаться среди мусора? Но реакция Релеи в этот раз была удивительной – она не просто обняла в ответ, а нежно обвила, прижалась, а свободную руку запустила Элиске в волосы.
– Я уже говорила, что ты хорошая? – негромко проговорила она прямо в ухо, а затем продолжила томным шёпотом: – Вот что мне с тобой делать? Скажи, а тебе не обидно, что я уже со всеми попробовала, а с тобой нет? Если хочешь, мы могли бы. Если позволишь мне и тебя соблазнить.
От услышанного аж дрожь по спине пробежала – даже крылья чаще задвигались. Это что сейчас было – Релея вот так просто предложила провести вместе ночь? Элиску, конечно, уже не так расстраивало, во что стремительно превратилась та наивная любознательная девочка в теле взрослой красавицы, да и послушать даже о самых неожиданных её связях было бы невероятно интересно, хоть и казалось чем-то запретным. Но представить себя с ней на месте лорда, его жены, Берарда – и даже Иемилии? С самых первых дней, как Релея появилась в вампирском доме, Дитрич говорил о ней лишь одно: пусть будет полезной или будет статуей. В том числе и прямо в лицо – посыпая всё бесчисленными похвалами и добавляя титул несравненной. Это же именно он научил Релею быть полезной и дома вот таким вот образом. И согласиться сейчас – будет означать солидарность и со всем, что он из неё слепил?
А согласиться страсть как хотелось. Казалось, одно лишь слово или даже мелкий кивок отделяют Элиску от ночи с самой прекрасной – что уж поделать, её такой сотворили – женщиной особняка. И сладострастное предвкушение необъяснимо подсказывало, что это будет незабываемо. И как тут откажешься?
Элиска сначала хотела сказать что-то вроде "а как же романтика?", но поняла, что тогда слукавит. Ведь как тогда назвать то, что происходит между ней и Анеттой? Никакой романтики, лишь развлечение. Но из использования Релеи тем единственным способом, каким лорд Дитрич научил ту налаживать контакты с домочадцами, как раз не выйдет даже развлечения.
– Прости, я вот так просто, как ты об этом говоришь, не смогу, – ответила, наконец, Элиска тоже шёпотом прямо в тёплую шею девушке. – Только не так.
– Ничего, – ответила Релея без единой нотки досады в голосе. – Не извиняйся. Лорд говорил, что ты всё усложняешь. Но я и в этом ничего плохого не вижу.