– Скажите, доктор Денкен, так что же я за вид?
Показалось, самое время задать этот давно волнующий вопрос, ведь доктор как раз оставил Элиску одеваться после очередного осмотра, а сам отвернулся к бумагам. Там на огромных листах, больше подходящих для рисования портретов или пейзажей на полстены, было небрежно, без должного умения, но довольно точно и подробно набросано её, Элиски, внутреннее строение. Вот мозг, вот мышцы крыльев, вот их же кровеносная система. Насколько вообще Элиска отличается от привычных доктору вампиров – и тем более от людей, – что он каждый раз, когда возвращается к этим рисункам, никак не может оторвать взгляда по нескольку минут? Ощущать себя интересным экземпляром для изучения ей было неловко. Отец, конечно, говорил, что любой врач захотел бы вскрыть её в научных целях. Но этому оказался вовсе не нужен нож, чтобы узнать всё самое интересное. Вот так, выходит, он и обогнал всех других докторов – неплохая компенсация за жизнь по соседству с опасными потусторонними существами. Что бы там ни говорил Берард, а по его заявлениям эти наброски – именно его творение, осматривать себя Элиска доверяла только доктору. В конце концов, он столько людей уже повидал как врач, ему женщину раздеть – всё равно что яблоко очистить.
– Бога ради, уважаемая, – отвечал доктор Денкен, – неужели вам так важны какие-то два слова на мёртвом языке, которые вы через пять минут уже забудете?
– Ничего подобного! Я ничего не забываю так легко. Даже если хотела бы. При этом того, что я хочу – свою прошлую жизнь – вспомнить не могу. Не знаю, почему всё так.
– Насколько я понял, так у вашего вида устроен мозг: память очищается, пока вы находитесь в спячке, но по пробуждении мозг работает с повышенной активностью, накапливая новые знания как на всю жизнь, – объяснил доктор.
– Это что же получается, у всех моих так было? Значит, мы не только долго спим, но и ничего не соображаем в первые дни?
– Похоже, что так.
– Прав был лорд Дитрич, – опечаленно вздохнула Элиска. – Слишком лёгкая мишень для охотников. И зачем тогда все эти слова про то, как мы были могущественны, свободны и прекрасны? Если я теперь осталась одна такая...
– Как ценитель научного подхода – я бы не спешил заявлять, что кроме вас никого не осталось, – с таким вечно недовольным лицом старика слова поддержки, конечно, получились не очень убедительными сами по себе. Но то, что он отвлёкся от рисунков и даже коснулся плеча Элиски, чтоб её утешить, подействовало куда лучше. – Статистика в науке вещь такая. Катакомбы под особняком Беллемонро – не самое безопасное и закрытое от людей место. И вам, тем не менее, удалось скрывать свой сон в таких условиях бог знает сколько лет. Это значит – где-то в более глухих подземельях вполне могли остаться ещё такие, как вы. Одно вот только точно – они не столь многочисленны, как были когда-то давно. Но несколько особей вполне могли бы выжить.
– Спасибо, дорогой доктор, вы меня очень обнадёживаете, – улыбнулась Элиска, прогоняя печаль. – Правда, здесь я всё же больше не чувствую себя одинокой. Пусть современные вампиры немного другие, но я всё равно как будто ощущаю родство.
– Да, они более скрытные, более смертоносные и настоящие долгожители...
– О, дорогой доктор, – протянула Элиска вкрадчиво, – вы как будто восхищены. Неужто хотели бы сами стать вампиром?
– Если вы сейчас собирались предложить обратить меня, то можете не стараться: это всё сказки. Человека вампиром сделать нельзя. Как не может пёс обратиться в кота, если один из них укусит другого.
– Честно говоря, я тоже никогда не понимала, почему это считают правдой, – кивнула Элиска. – Впрочем, я чего только ни слышала: и что в зеркале не должна отражаться, и что жажда крови затуманит мне мозг. А на деле...
– А на деле ваш вид размножается точно так же, как и все остальные.
– Интересно, что будет, если скрестить мой вид с современным...
– Это вы вроде как научно интересуетесь, – лукаво глянул на неё Денкен, – или у вас на кого-то тут уже виды?
– Может быть... – кокетливо ухмыльнулась она.
– А с лордом-то поаккуратнее: он хоть и выглядит молодцом, но повидал много всякого. И женщин – в особенности. Вы же, напротив, не видали ещё ничего за пределами своего уютного особняка.
– А может и не быть, – закончила свою фразу Элиска. – На самом деле – просто интересно. Ведь если мой вид почти вымер, то как же появился новый?
– Вот тут не знаю, – пожал плечами доктор. – Одни считают, это получилось от смешения вашего вида с человеком. Но я как учёный нахожу в научном мире мало доказательств этому – особенно теперь, когда передо мной вы, живой представитель. А вот наш лорд Дитрич, например, утверждает, что все вампиры и прочая нечисть – порождения мира тьмы. Говорит, даже видел этот самый мир – помнит, как родился в нём. Но мне, если честно, трудно верить и в это. Память вещь непростая. Кто знает, во что она превратит детские воспоминания через сотню лет? А через две сотни – или пять?
– Так значит, мы с лордом... то есть, с новым видом – несовместимы?
– Кто знает... – повторил доктор Денкен. – Никто ведь ещё не пытался скрещивать тигра с домашней кошкой, например. Знаете что, Элиска, настоящий человек науки посоветовал бы вам, когда выздоровеете окончательно, улетать отсюда подальше на поиски себе подобных. Облететь весь мир даже через океаны точно в ваших силах, я уверен. А там уж вам интуиция сама укажет – или сердце, если угодно. Найти самца, подобного вам, вступить с ним в связь, нарожать крылатых детишек – и спасти ваш вид от полного вымирания.
– А вы считаете себя таким человеком науки, дорогой доктор? – вкрадчиво поинтересовалась Элиска, но он продолжил своё изречение.
– Но настоящий, если можно так сказать, патриот своего народа – человечества – никогда бы не советовал вам этого делать, а при появлении подобных мыслей – всячески отговаривал бы. Потому что если ваш крылатый вид возродится и заполонит небо так же, как другие вампиры – наше общество, то нам точно не выжить.
– Доктор, вы сейчас меня запутали, – хихикнула она.
– К счастью, – завершил он, – я не являюсь ни тем, ни другим. Поэтому что делать – решать только вам, Элиска.
– Как же так? – жалостливо отозвалась она. – Доктор, вы не патриот? Выходит, вы не восхищаетесь вампирами – а просто не любите людей?
– Мне особо не дали выбора, – выдохнул Денкен, явно стараясь не выдавать обиду, которую так некстати пришлось вспомнить. – Люди ведь причисляют к злым силам отнюдь не только вампиров или прочие порождения мира тьмы. Но иногда и себе подобных. Стоит только занять себя чем-то не богоугодным, и...
– Чем же? – изумилась Элиска. – Я же правильно понимаю: люди вас изгнали, приравняв к тёмным силам? Но за что?
– Говорят, вы много читали и, как мы выяснили, всё из этого помните. А случалось ли вам встречать в книгах что-то об алхимии?
– Да, немного, – она отвела взгляд куда-то в потолок, вспоминая всё, что читала. Первым делом в памяти всплыла простенькая книга "Алхимия любви", которую Элиска сама же зачитывала средней сестре вслух перед сном. Читала – и то и дело краснела, если вампиры, конечно, так могут вообще. Сёстры утверждали, что на ней краску стыда очень даже видно – благодаря тонкой бледной коже. Но чтиво такое, скорее всего, не имеет ничего общего с тем, о чём спрашивает доктор Денкен. – Это не та ли наука, что уже вот сколько веков кряду ищет способы превратить железо в золото?
– О, бога ради! – доктор закрыл глаза рукой, как если бы у него болел лоб. – Почему все первым делом вспоминают об алхимии именно это?
– Я не знаю, – виновато развела руками Элиска. – Я только простые книжки читала. А что, всё вовсе не так? Как и с вампирами – набрали небылиц со всего света, которые все теперь считают истиной?
– Ну, формально так-то оно так, – ответил доктор поучительным тоном. – Но это лишь малая часть. Веками изучать лишь одно явление – разве хоть одна наука столь ограничена? Да и давно уже найдена разгадка: это демон Берит делает.
– Что делает?
– Превращает любой металл в золото, конечно.
– И... Что, вот так просто? У любого может быть много золота? – Элиске показалось, этот вопрос она чуть ли не прокричала – настолько велико было её удивление. Это что же получается, все финансовые проблемы её семьи мог решить... один лишь демон? И отцу не надо было бы разъезжать постоянно по всему миру...
– Увы, нет. Собрать артефакт, дающий силу этого демона, отнюдь не просто. Думаете, – доктор усмехнулся, – алхимики не обрушили бы всю финансовую систему мира, будь такой артефакт в распоряжении хоть у одного? Вот это – как собрать такое – мы и ищем веками. Ну, и не только такое.
– Ах, артефакт... – повторила за ним Элиска. – Это как у Берарда? Его, выходит, вы сделали?
– О, видели Берарда, значит? – Денкен приподнял бровь – и тут же снова нахмурился. – Этот негодник, небось, рассматривал вас при помощи артефакта...
– Да, боюсь, что так, – она стыдливо опустила глаза. Наверняка и покраснела ещё – теперь и доктор узнает, что она так может. – А я тогда не сразу поняла – просто не знала. К счастью, госпожа Виттория устроила ему взбучку за это.
– И правильно сделала. Мыслимо ли так бездарно расходовать свою душу? Берард однажды точно доиграется.
– Душу? – Элиска рассмеялась. – Вот уж не думала, дорогой доктор, что вы поборник морали. Это, наверное, всё же хорошо. Но разве понятие греха и спасения души от него вообще применимо к вампирам?
– Так речь вовсе не о грехе как таковом, – отвечал Денкен. – Тем, кто использует артефакты, и правда стоит быть осторожными. Вы же не думаете, что демоны раздают свои силы бесплатно?
– Чёрт, – сокрушилась Элиска. – А я-то думала, хоть кто-то в этом мире способен на настоящую щедрость. Не люди – так демоны. Но, видимо, в жизни всё как в физике: нельзя что-то получить, не отдавая ничего взамен.
– Что, теперь и доктора науке своей учишь? – раздался голос от двери. Это Сатилий зашёл не стучась и облокотился спиной об косяк. – Как бы не вышло, что цитируешь его же книги.
– Так, ну... – доктор Денкен от его голоса встрепенулся и сразу засобирался вставать и уходить. – Вы очень хорошо восстанавливаетесь, госпожа Элиска. Скоро будете как новенькая – не только ходить, но и летать. Думаю, ещё пара недель. А до тех пор постарайтесь всё же оставаться в покое и не бегайте по особняку.
Элиска только сейчас заметила, что как начала этот разговор с доктором в процессе завязывания пояса на халате после осмотра – так до сих пор и осталась. Приход Сатилия заставил её подсуетиться.
– Ну, как она, доктор? – спросил визитёр, недоверчиво глядя на Денкена.
– Я же только что сказал, разве ты не слышал? – возмутился было тот.
– Так это вы не мне сказали, а я чужие разговоры не подслушиваю.
– Посмотрите на него, какой благородный, – доктор сдержанно улыбнулся. – А в двери стучать не научился.
– Боюсь в камень обратить. Ну, так что, доктор, вы позволите мне перекинуться парой слов с вашей подопечной?
– Вы все тут мои подопечные, – ответил тот туманно, но отошёл в сторону и рукой пригласил Сатилия в комнату, а позже оставил их одних.
– Через недельку буду в порядке, – заверила своего посетителя Элиска. – Смогу даже летать.
– Это замечательно, – ответил он как-то безучастно. – А я вот ухожу.
– Как? – она ринулась в его сторону. – Насовсем?
– Да нет, конечно. Просто мне тут дали... задание. И надо отлучиться.
– Что за задание?
– Ты же понимаешь, что мы для них – как снег на голову. Два лишних рта, которые надо чем-то кормить. И просто так за красивые глаза нас тут никто держать не будет. Даже за твои.
– Да, я понимаю, – согласилась Элиска. – Как я узнала, даже великие демоны, способные превращать металл в золото, ничего не делают за так. Так что всё я понимаю. Тоже помогла бы с чем-то, если бы...
– Тебе надо лечиться ещё, всё-таки серебро – опасная штука, и ты чуть не умерла. И пары недель мало, как мне кажется. Но ты уже ходишь и не такая бледная – глядишь, и быстрее справишься. А я пока поработаю за нас двоих, так уж и быть.
– Но ты не обязан! – она хотела взять его за рукав – да, теперь Сатилий каждый день носил костюм-тройку, и Элиска уже понемногу привыкала видеть на нём больше одежды, чем тогда на крыше. Однако уворачивался от её нежностей он всё так же ловко. – Ты не обязан делать всё один.
– А я буду не один. Дитрич, может, и считает меня неубиваемым, но всё-таки не идиот. Витторию отправляют со мной.
– А это что у тебя? – Элиска тронула пальцем широкий резной браслет с прибором, похожим на часы. – Тебе тоже артефакт дали?
– Нет, зачем мне? – отмахнулся Сатилий как-то брезгливо. – Это доктор сделал. Говорит, эта штука начнёт громко трещать за десять минут до того, как мне в камень превращаться поутру. Чтоб я успел... что-то сделать. Перестать орать, например. Или наоборот – начать.
– Мне так нравится, как тебя тут все знают и ценят, – промурлыкала Элиска, цепляясь за его руку – якобы чтоб рассмотреть чудной прибор. – Доверяют тебе. Задания вот всякие. Что за задание-то – скажешь?
– Слушай, – Сатилий выдернул свое запястье из её пальцев, но совсем не грубо. – Я бы рассказал, но надо уже идти. Спроси лорда сама, если хочешь. Он с нами не идёт.
Сначала показалось, господин Гаргулья хочет от неё сбежать. Но Элиска задумалась, а чего хочет сама, и поняла – она бы сейчас его расспросила и обо всех историях, что происходили с ним тут, пока она уже который день висела вверх ногами в этой белой комнате, если бы Сатилий не одернул её. А ему ведь и правда надо уже бежать.
– Ладно, давай тогда покажи им всем там, – тихо проговорила Элиска уже ему в спину, махая рукой. – Удачи, господин Гаргулья.
Оставшись одна, снова залезла под потолок. Доктор Денкен, конечно, то и дело оставлял на столике какую-нибудь новую книгу для неё – выбор был не как дома, где приходилось читать всё, что покупали для сестёр, а уж их-то девичьим интересам всячески старались угодить в том числе и в книгах, – а скорее наугад. Доктор даже как-то водил её в местную библиотеку – огромный зал в два этажа с балконами и секретными комнатами, и всё заставлено книгами. Самыми разными – от научных и технических трактатов до художественной литературы, высокой и не очень. Вряд ли уж кто стал бы разбираться, что заинтересует юную вампиршу – тем более книги она поглощала быстрее, чем еду. Успела уже почитать и про то, как электрический свет однажды уничтожит рынок лампад и масляных фонарей, – и про то, как в очередном сказочном лесу у простого дровосека и маленькой феи приключилась большая любовь. Но вот сейчас читать совершенно не хотелось. Как и висеть в этой белой клетке без дела. Сатилий вон уже отрабатывает расходы, которые лорд Дитрич и весь дом несёт теперь из-за них двоих. А она что? В семье, ставшей было родной, она хотя бы помогала по хозяйству. Здесь же – даже простой прислуги нет. Неужели вампиры, называющие себя и лордами, и господами, привыкли делать всё сами?
Разговор с доктором, а потом и с Сатилием оставил некое послевкусие – тягу к новым интересным историям из жизни тех, кто будет делить этот дом с Элиской. Поэтому – отчего бы, в самом деле, не сходить к лорду Дитричу и не расспросить его, как Сатилий и предложил? Элиска даже уже точно знала, кто в отсутствие главного компаньона покажет ей, куда идти.
– Господин Дулли, доброго вам вечера, – произнесла она нараспев, едва спрыгнула с потолка, поправила причёску и не глядя шагнула за дверь.
Не прогадала – джентльмен без головы, как и все дни до этого, поджидал в коридоре и дежурно поклонился. На этот раз Элиска заранее настроилась – более того, расчитывала на эту встречу, так что не мешкая исполнила положенный реверанс.
– Я так надеялась, что вы будете тут – и вот, – господь лишь знает, что там способен различать Дулли, так что Элиска на всякий случай обворожительно улыбнулась. – Можно вас попросить – как джентльмена? Не соизволите ли проводить меня к лорду Дитричу? Он же сейчас дома, да? Надеюсь, я ему не помешаю...
Дулли так долго стоял и не шевелился, что она было подумала – не услышал. Может, Сатилий ошибся, и он не способен улавливать звуки. А может – придётся повторять всю просьбу с самого начала. А ведь с той же интонацией уже не получится... Но ощущение, будто говорит с манекеном, улетучилось, когда Дулли живо притопнул, стукнув каблуками солдатских сапог, и галантно подставил локоть. Элиска вдруг поняла, что в этом полумраке так удобно воображать на месте его головы чью угодно – и сейчас ей отчётливо представилось заигрывающее лицо ловеласа, сжимающего розу в зубах и поигрывающего бровями. Мог ли Дулли при жизни быть вот таким? Кто знает. Всё же этот облик больше подошел бы поэту, похитителю сердец, а не офицеру. Впрочем, одно ведь другого не исключает. Элиска хихикнула и осторожно взялась за его руку. Каким бы он ни был раньше, сейчас Дулли явно старался не унывать насчёт своего плачевного состояния – задорно чеканил шаги. Мышцы там под мундиром прощупывались очень хорошо – и едва заметно сокращались при мелких движениях, так что Элиска окончательно убедилась: этот человек точно не мёртвый.
В покои лорда пришлось подниматься аж по винтовой лестнице. Вспоминая внешние очертания особняка, Элиска прикинула, что где-то там наверху как раз и должна находиться одна из башен, делающих дом таким похожим на замок. На ступеньках Дулли был особо вежлив: придерживал Элиску за оба локтя, идя чуть позади и приобняв одной рукой. И не зря – без обуви этот подъём показался не таким уж лёгким. Затем её спутник постучал массивным кольцом замка по двери наверху, а после отклика из комнаты – открыл и снова поклонился. Элиска на миг представила в этот раз голову дворецкого из прошлой семьи. Хотела попрощаться – но ведь он определённо будет ждать её здесь, чтобы проводить обратно. Первые дни Элиска возмущалась про себя, что такого пугающего господина приставили смотреть за ней, словно она может быть опасной. Но позже поняла, что нечему тут удивляться: ведь если, как оказалось, Сатилия они все здесь прекрасно знают, то и получается, что она – единственная незнакомка, за которой нужен глаз да глаз, чтоб чего не учудила. К тому же, если бы ей вдруг стало хуже из-за серебра – Дулли бы заметил и мигом сбегал за доктором. Так что обижаться тут вовсе не на что.
Отблагодарив спутника, Элиска вновь поправила волосы – поймала себя на мысли, что могла бы сейчас быть ещё красивее, если бы нашла, чем подкрасить губы и во что поярче одеться, – и шагнула в темноту покоев лорда-вампира.
Такой мрак тут царил оттого, что все окна в башне – пусть и узкие, но очень высокие – оказались завешаны кусками плотной ткани. Тут же стало интересно – а как это было сделано? Вот она бы смогла взлететь и достать до самого верха, а остальные... Впрочем, книги с верхних полок второго этажа библиотеки тоже ведь как-то брали. Сам же Дитрич не пользовался освещением, но когда Элиска вошла и поздоровалась, – всё же зажег большой старый фонарь на столе, похожий на стеклянный ящик, в который поймали живой огонёк как в клетку. Вместе с мягким оранжевым светом комнату лорда заполнил сладковатый запах не то мяты, не то лаванды. Очень умно использовать именно такой фонарь – ведь свет вампирам ночью не особо нужен, а так хоть приятным ароматом насладиться.
– Вы же не против, если я пролью на вас немного света, госпожа Элиска? – спросил Дитрич, разворачиваясь к ней. – А то вы, наверное, с человеческой семьёй привыкли жить при свете ламп.
– Да, вы правы, – признала Элиска, – привыкла. Но до того, как попасть сюда, я какое-то время жила и в лесу, и на улицах города. Так что мои глаза теперь приучены к темноте, и вам вовсе не стоило зря тратить на меня огонь и эти чудесно пахнущие масла.
– Напротив, – тепло улыбнулся Дитрич, подходя ближе, – при свете, что ни говорить, можно рассмотреть гораздо больше. А вас я был бы только рад рассматривать.
Элиска смущённо потупила взгляд – только чтоб увидеть, как руки лорда заключают её ладонь между своими. Она уж было подумала: придя сюда по своей воле, она сама полезла в логово к змею-искусителю, и теперь не стоит сетовать на то, что он захочет воспользоваться их уединением. Однако вместо всего, что она себе успела представить, Дитрич вытянул её руку, приподнял рукав халата, и прошёлся взглядом от запястья и выше. После, пока она пыталась сообразить, что происходит, он осторожно взял её за лицо. И снова: вместо того, чтобы притянуть к себе – Элиска бы, наверное, и не посмела отстраниться – лорд повернул её голову и внимательно осмотрел шею. Так наверняка опытный кузнец осматривает своё железное творение на предмет огрехов или ржавчины.
– Вам определённо стало лучше, – подытожил он свои действия. – Знали бы вы, какие чудовищные следы оставило на этой прекрасной коже серебро в ваших жилах, когда Сатилий только принёс вас, госпожа Элиска. Прошу прощения за мою бестактность – я так переживал за вас, что даже не подумал: доктор наверняка уже все необходимые осмотры сделал, раз позволил вам выходить. Как ваше самочувствие?
Элиска хотела было отчитать его за то, что распустил руки, но на лице лорда разглядела искреннее беспокойство, а последний вопрос прямо-таки приглашал начать разговор с чего-то доброго.
– Всё хорошо, дорогой лорд, не волнуйтесь. Слабости немного осталось, крыльями трудно шевелить, но в остальном мне и правда лучше. Доктор говорит, я скоро буду как новенькая. Ну, то есть, в этом доме я в любом случае новенькая... Боже, что я говорю? В общем, спасибо за вашу заботу, вот.
– О, вы такая милая, госпожа Элиска, – усмехнулся он, отпуская её руку, когда повисла неловкая пауза. Хоть и не хотелось, чтобы это касание заканчивалось, но всё же так стало и мыслить, и ощущать себя легче – не столь волнительно. – Вы пришли что-то спросить, быть может?
– Надеюсь, я не отвлекаю вас от важных дел, лорд Дитрич, – спохватилась Элиска и забегала взглядом по узкой комнатушке в поисках того, чем он мог бы заниматься здесь до того, как она пришла. – Это что у вас – орган? – она даже голос повысила случайно от удивления, когда поняла, что это за махина с трубами во всю стену располагается прямо за табуретом. Окончательно распознала только когда рассмотрела клавиши за спиной у лорда. По картинкам в книжках ведь и не представить было, что музыкальный инструмент может быть настолько величественным – занимать чуть ли не половину башни.
– Даже не знаю, – ответил Дитрич лукаво, – что меня радует больше: что здоровье к вам возвращается – или что вам не чужды чудеса мира музыки.
– Я никогда такого не видела прежде, – произнесла Элиска, заходя ему за спину и рассматривая духовые трубы. Дома бы сказали, что неприлично так задирать голову. Но здесь правила приличия, как она поняла, очень вольные.
– Но всё равно узнали. И это, признаться, приятно удивляет.
– Так вы, значит, умеете играть на нём? – что, однако же, за глупый вопрос от той, кого все называли умной? Можно, конечно, предположить, что лорду эта комната досталась от прошлых владельцев, но стал бы он селиться именно сюда, если на выбор доступна дюжина других?
– За столько лет, сколько я живу, на разных инструментах можно выучиться играть, – загадочно сказал он, подходя со спины и словно невзначай касаясь её плеча. – От арфы до человеческих душ.
– Вампирских тоже? – Элиска вызывающе приподняла бровь и развернулась.
– Ну, вы знаете, есть ли душа у порождений тьмы вроде нас с вами – вопрос весьма спорный и неоднозначный, предмет долгих дискуссий.
– Уважаемый доктор Денкен говорит, что за пользование артефактом надо платить демону своей душой. Господин Берард – такой же вампир, как и мы с вами – вполне себе успешно берёт силу демона Ситри, значит, ему есть, чем платить, – развела руками Элиска.
– О, вы и тут очень неплохо осведомлены, – вновь удивился Дитрич. – Прямо не перестаёте меня поражать, госпожа Элиска. Я бы рад обсудить с вами взгляды различных философских течений на этот вопрос, но боюсь, вы пришли вовсе не за этим.
– А, ну, если не об этом... – Элиска замялась – ей-то казалось, лорду будет интересно обсудить с ней что угодно. – Сатилий только что заходил ко мне. Сказал, вы дали ему некое задание. Не позволите ли, уважаемый лорд, узнать – какое именно? Мне бы не хотелось создавать дополнительные хлопоты ни вам, ни ему. Если это всё из-за того, что мы здесь... Из-за меня...
– Ну, во-первых, – поспешил успокоить её Дитрич, вновь коснувшись плеча, – прежде всего вы – наша дорогая гостья. Поэтому забота о вас – не хлопоты, а радость для нас. А во-вторых: вы позволите, если я отвечу своим вопросом на ваш? – Элиска пару раз кивнула, и он продолжил: – Что последнее вы ели здесь?
– Кажется, это был ягнёнок, – вспомнила Элиска. – Ну и вот это красное – это же не человеческая кровь?
– И вам понравилось? – она снова кивнула. – Это, кстати, кровь свиная. Однажды мы обнаружили, что она мало отличается для нас от человеческой – а добыть её уж насколько легче. Тем не менее – вы же не видели здесь ни самих животных, ни скотобойни? И не увидите. А видели наверняка только, что мы живём более-менее в достатке: у нас всегда есть еда, даже та, которая нам, в общем-то, и не нужна, как тот ягнёнок. А ещё у нас всегда есть свет и вода – как в приличном человеческом доме. Как, по-вашему, нам это даётся?
– Честно говоря, даже представить пока не бралась.
– А я объясню, – продолжил Дитрич. – Хоть дом наш и отрезан от людского общества так удачно, с обществом себе подобных мы постоянно поддерживаем связь. Если бы мы не жили подобно людям – все сообща, хоть и разделённые – мы бы наверняка тоже давно все вымерли. Не в обиду вашим предкам и сородичам.
– Так это задание не для вас? Оно для других? – спросила Элиска.
– Да, каждый из нас, вампиров, старается делать хоть что-то полезное для остальных. И так уж получается, что у каждой такой маленькой общины, как наша, свои возможности – вот мы и делаем, что можем. У некоторых из нас есть связи в мире людей – и благодаря им все мы можем незаметно пользоваться дарами их цивилизации. А заодно и с ферм кое-что получаем. Согласитесь, людям и самим выгодно отдать нам одно поголовье поросят, если это избавит их от волны убийств на родных улицах. Уж что, а свою жизнь люди ценят выше всего.
– И что же поручили сегодня?
– Подробности мне особо не известны, – пожал плечами лорд. – Но скажу так: артефакт моей дорогой Виттории делает её почти неуязвимой к огню и любому оружию. Сатилию же и вовсе никакой артефакт для этого не нужен. Наверняка их попросили припугнуть кое-кого из наших врагов, показать, что мы непобедимы. Некоторые из них, кстати, вполне могут быть и вашими преследователями.
Элиска неслышно сглотнула – простого воспоминания об одноглазом охотнике в чёрной шляпе хватило, чтоб в горле пересохло, а плечи мелко дрогнули.
– А с ними точно ничего не может произойти? А то я повидала некоторых врагов, которые...
– Может. Но я верю в наших товарищей, госпожа Элиска. В Сатилия. В мою жену. И вам бы не помешало немного этой веры. Что же до людей, что напали на вас, – он чуть скривился, – те наверняка тоже использовали артефакты. Только так человек может тягаться с вампиром. К счастью для нас, их души восстанавливаются дольше, да и для демонов более лакомый кусок. Особенно души тех, что веруют в святость и живут ею. А с нас что взять – нам вот только и остаётся верить в себя и друг в друга. Нам, детям мира тьмы, надо держаться вместе.
– Этот мир тьмы, о котором вы говорите... Доктор Денкен немного поведал мне о вашей теории нашего происхождения. Вы правда верите, что тот мир где-то существует? Но это ведь не объясняет, почему чем дальше, тем больше наши виды становятся похожими на человека... буквально смешиваются.
– О, да я смотрю, – Дитрич расплылся в улыбке, – вас сегодня прямо-таки тянет на высокие темы, госпожа Элиска. Напротив – это объясняет всё. Раз уж вы задумались о том, как новые вампиры похожи на людей – у вас непременно должна была проскользнуть и другая мысль: почему так быстро?
– Так быстро что?
– Быстро протекает наша эволюция. Здесь видам нужна не одна сотня и даже не одна тысяча лет, чтоб хотя бы отрастить крылья или, наоборот, сбросить их. Не думаю, что вы спали дольше пяти веков – и вот за такой короткий срок уже появились мы, наученные самой природой маскироваться под людей. Как это возможно, по-вашему?
– И как же? Каков ваш ответ на это?
– А всё на самом деле просто: в нашем родном мире всё происходит быстрее, чем здесь. Само время течёт быстрее: пока здесь пройдёт день, у нас это может быть и год, и больше. Именно поэтому, кстати, мы столько живём – с иным сроком жизни рождаться в мире тьмы было бы просто бессмысленно.
– Честно говоря, мне очень трудно представить то, о чём вы рассказываете, – недоверчиво ответила Элиска. – С другой стороны, для местных я сама наверняка что-то такое, во что трудно поверить, пока не увидишь собственными глазами. Так ведь, уважаемый лорд?
– О, а мне не нужно верить. Ведь я видел это место – наш родной дом – и прекрасно помню его. Как ребёнок узнает лицо матери даже через года.
– В самом деле? – её готовность поверить, что вампир-долгожитель может быть немного не в себе от стольких лет, проведённых на этой грешной земле, сменилась интересом. – И как же выглядит наш дом?
Дитрич шумно вздохнул, отошёл к клавишам органа и медленно провел по ним пальцами.
– Скажем так, его неспроста называют миром тьмы. И неспроста наши с вами глаза прекрасно приспособлены видеть во мраке. А ещё неспроста у наших древних предков были крылья – там без них почти и не выжить. Это сплошное бескрайнее небо, будто слившееся воедино с отражающим его черноту морем. Или просто пустота в которой как в воде качаются сотни огромных камней. Какие-то ровнее, как плато, какие-то – настоящие рифы. Одни витают будто косяки рыб в воде, а другие – вращаются кольцами вокруг центра всего мира. И в этом центре – Он. Наш создатель, который и управляет процессами нашей эволюции. А единственный свет, который можно там увидеть, это редкие молнии – да дыры в другие миры. Как этот. Я бы сказал, наш родной мир только и живёт тем, что разбрасывает нас по соседним, как семена. Больше ничего в нём нет. Мир-хищник, мир-завоеватель. И мой вид как раз и был создан лишь для этого. Наш создатель очень постарался, чтобы мы могли выжить среди людей именно в этом мире. И, как видите, он не прогадал.
Элиска молчала, пытаясь вообразить описанную лордом картину. Пустое чёрное небо, летающие горы-камни, дыры-врата... Она-то думала, там всё будет так же, как и здесь: моря, земли и города, только вампиры вместо людей. Ну и, может, ночь вместо дня для вольготной жизни. Но так, чтобы вообще ничего... Да ещё и некий создатель в центре? В это Элиска пока не была готова поверить, поэтому для себя пришла к выводу, что другая версия, озвученная доктором, кажется более похожей на истину.
– Красиво там, наверное... – только и смогла сказать первое, что пришло в голову. Не расстраивать же лорда, наградив его душевный рассказ двусмысленным молчанием.
– Звучит как бред, да? – Дитрич снова обернулся к ней, понимающе вздыхая. – Не страшно, что в это трудно поверить. У меня есть доказательство, которое будет трудно оспорить.
– И что же это? – от любопытства Элиска даже сама шагнула ближе.
Дитрич на миг спрятал руки за спину – а уже через секунду перед ней красовался меч с фигурной рукоятью и облачённый в тяжёлые кожаные ножны, отдалённо похожие на мундир господина Дулли: на них было несколько ремней и пряжек, казалось, меч в них попросту замотан сверху донизу. Крестовину рукояти закрывало выпуклое изображение черепа. Элиска бы испугалась, но почему-то вовсе не удивилась таким мотивам на оружии вампира. Только сейчас она вдруг поняла, что этот меч всегда был на поясе за спиной лорда – но настолько сросся с его образом, что Элиска и не замечала раньше.
– Это какой-то особенный меч, да? – почти прошептала она, с благоговением и опаской касаясь ножен – но лорд кивком разрешил, и она погладила оружие увереннее. – Тоже артефакт?
– О нет, помилуйте, – показалось, лорда порадовала её реакция на оружие. – Это – меч тьмы. Мой самый верный товарищ в бою. Продолжение моей руки. Клинок моей судьбы. По легенде, он был выкован из тех самых камней, что крутятся вокруг нашего создателя. Хотите знать, почему этот меч так называется? Тогда попробуйте достать.
И вот уже к Элиске приблизилась рукоять, чуть ли не утыкаясь ей в грудь. Элиска осторожно провела по ней пальцами, ощупывая каждую грань ребристой ручки. Затем обхватила рукой – и подивилась. Рукоять оказалась холодной, словно только что вынутой из ведра со льдом. Вытащить меч из ножен не получилось, даже приложив побольше усилий. Он словно вмёрз.
– Нет уж, – выдохнула она после очередной попытки. – К сожалению, мои силы возрастают только когда я расправляю крылья. Сейчас я, увы, ещё не достаточно восстановилась, чтобы это сделать.
– О, вот как... А мой вид силён всегда...
– Клянусь создателем, лорд Дитрич, если вы сейчас скажете, что этот меч зачарован и никто, кроме вас, попросту не сможет его вытащить, то я на вас обижусь, – сказала она шутливо, но всё же стараясь изобразить настоящее возмущение.
– Нет, вовсе нет, – заверил Дитрич, забирая оружие. – Просто немного больше силы...
И следом – обнажил-таки его. И Элиска не поверила своим глазам. Клинок оказался не просто чёрным – вокруг него словно сгущалось пятно темноты, примерно как оранжевый ореол света окружал фонарь на столе.
– Кажется, я уже видела его раньше...
– Да, всё верно, – лорд кивнул. – Когда вы к нам прилетели, вас уже застал рассвет, и солнце бы съело вашу кожу раньше, чем мы бы успели вас подобрать. Но к счастью – мой меч поглощает весь свет вокруг себя, что позволяет беспрепятственно ходить с ним под дневными лучами.
– Выходит, вы... вампир, не боящийся света? – Элиска изумленно заморгала. – Разве же это не дар, о котором мечтают все из нас?
– Когда меч в моих руках – да. Но, сами понимаете, с оружием наголо особо среди людей не походишь. Я использую его для особых – дневных – заданий. Особые они тем, что люди не ждут нашего прихода днём. Ну, и по этой же причине я не могу пойти на задание с Сатилием и моей дорогой Витторией: мне предстоит другое – днём.
– Вы и правда самый... необыкновенный вампир из всех, кого я здесь видела, – проговорила Элиска очень тихо, а взгляд её словно приковался к странному чёрному лезвию. Как будто оно сейчас пленяет не только свет, но и всё её внимание. Это ведь та самая тёмная аура, что Элиска видела последней перед тем, как очнулась в белой комнате этого особняка. Воистину спасительная аура.
– Разве можно в этом мире увидеть что-то подобное? Теперь-то вы верите в мир тьмы, госпожа Элиска? – воодушевлённо спросил лорд, пряча меч в ножны и обратно за пояс – и касаясь её лица, пока она не успела прийти в себя от увиденного. – Теперь-то вы понимаете, почему я так восхищён вами? Ведь всякий раз, когда я смотрю на вас, госпожа Элиска, я словно снова там, дома. Это чертовски трудно – быть чуть ли не единственным из многих, кто помнит наши истоки. Наша молодежь, рождённая уже здесь, всё грезит о том, как бы устроить вечную ночь на земле, погасить солнце – и это кажется абсурдом. Но на деле их всего лишь тянет вернуться в родительский дом, о котором все забыли. И это бесконечно печалит меня, госпожа Элиска, вы бы только знали...
Он, наверное, думал, что она не слушает, всё ещё поражённая и видом орудия тьмы, и самой необходимостью считаться теперь с тем, что иной мир, породивший вампиров, существует взаправду. Но Элиска не только слушала, но и всматривалась – и на дне этих огненных глаз отчётливо разглядела сейчас ту вековую печаль, которая привиделась ей тогда при первой встрече. Да и как после такого её не рассмотреть – Дитрич же только что и озвучил всё, что могло скрыться от глаз.
Потому Элиска и не поспешила отдёрнуть руку лорда – напротив, зеркально повторила его движение и сама коснулась ладонью его гладкой щеки. Не успела опомниться – как Дитрич тут же оказался слишком близко. Настолько, что их губы соприкоснулись. Осознать, что это только что было, получилось лишь когда он сам отступил на шаг: пытался порывисто обнять её и прижать к себе, но наткнулся руками на крылья, и это словно вернуло ему здравомыслие. Кто знает, что было бы, если...
– Прошу прощения, госпожа Элиска, я не должен был, – замявшись, сказал Дитрич тихо и отвернулся.
Элиска задумалась, чтобы разобрать, что чувствует. И вдруг как молнией прошибло – ничего. Ни неловкости перед такой странной ситуацией, ни обиды за то, что её так легко подловили в момент откровения, – но и никакой радости от того, что они с красавцем-вампиром, наконец, сблизились. Даже воодушевления от своего первого поцелуя не испытала. Не так ведь Элиска себе это представляла. Раньше она думала – это совсем другое, не то лёгкое озорное баловство, что она позволяла себе с сёстрами. Тут простым секундным чмоком не отделаешься. Сейчас же она не успела сделать ровным счётом ничего, чтобы ответить на поцелуй должным образом.
– Я не обижаюсь, дорогой лорд, – ответила она по-доброму, с ноткой веселья – ведь нельзя позволить разочарованию от упущенной возможности затмить все другие мысли. Разум теперь судорожно цеплялся за всё вокруг – лишь бы не выслушивать извинения лорда и вообще не затягивать обсуждение почти-произошедшего. Решение скоро – уже во второй раз – попалось на глаза само. – А не соизволите ли сыграть что-нибудь на этом чудном музыкальном инструменте?
Она окинула трубы и клавиши органа глазами и кокетливо склонила голову набок – чтобы просьба показалась убедительнее. Но Дитрич уверенно покачал головой:
– О, помилуйте, госпожа Элиска! Если не меня, то нашего дорогого доктора Денкена и его дочь. Сейчас же давно за полночь, а они просто люди, я бы не хотел тревожить их сон. Вы же знаете, как звучит орган?
– Нет, не знаю, – призналась Элиска честно.
– Стены ходуном ходить будут, уж поверьте мне на слово. Так что оставим погружение в мир музыки на то время, когда никому из нас это не будет мешать. Вы согласны?
– Да, хорошо, – вздохнула она, но грустить как-то не спешила. – Подождите, лорд Дитрич: вы сейчас сказали, что у доктора Денкена есть дочь? Как интересно, я-то думала, что всех уже видела в этом доме.
– Нет, далеко не всех, – с улыбкой протянул лорд и, подобно господину Дулли, подставил ей руку. – Тогда позвольте вас с ней познакомить. Она у нас девушка своевольная, спать ложится, когда хочет. Уверен, мы застанем её бодрствующей, если пойдём прямо сейчас.
Теперь уже вся в мыслях о внезапном новом знакомстве, Элиска без лишних раздумий взяла его за руку.
– А доктор не будет сердиться, что вы знакомите меня с его дочерью, а не он сам?
– О, что вы, не будет, конечно. У нас с ним полное взаимопонимание и доверие. Мою же тайну – о мире тьмы – он вам рассказал.