Осколки пустотелого угольного кирпича хрустнули под ногами – Чимин осторожно выглянул из-за руин высотного здания, сосредоточенным взглядом провожая группу альф, проходящих мимо развалин, все как один в блестящих кожаных куртках. Те что-то оживлённо обсуждали, постоянно взрываясь смехом и хлопая друг друга по спине, а то и пихая в бок – их фигуры чернели на фоне заката. Уже смеркалось, на улицах не было ни души; опустевшие переулки с расколотым асфальтом одиноко застыли в прохладе сырого вечера, ямы на дорогах зеркально отражали глубоко-фиолетовое небо из-за накопившейся в них дождевой воды. Натянув капюшон ещё ниже, чуть ли не на пол-лица, Чимин выскочил из своего укрытия, шаркнув кроссовками, чтобы через секунду громогласно обратить на себя внимание:

— Эй!

      Незнакомцы тут же обернулись, некоторые моментально завели руки за спины в выработанном рефлексе. Несложно догадаться, что потянулись за оружием. Чимин осознал свою ошибку и медленно поднял руки в мирном жесте ладонями вперёд, признаваясь:

— Я безоружен. Мне просто нужна ваша помощь.

      Альфы переглянулись между собой, один из них кивком приказал другому пройти вперёд – тот с подозрением уставился на Чимина, но всё же начал осторожно приближаться. 

— Мы тебя осмотрим, — крикнул в это время, похоже, главный в их команде, ни на секунду не спуская глаз с Пака, впрочем, этого следовало ожидать рядом с границей между карантинной зоной и трущобами. Предельная внимательность и предусмотрительность были здесь частью негласного закона. 

— Конечно. Я не против, — кивнул Чимин, стараясь излучать как можно более располагающую ауру и не делать резких движений: провоцировать "пуленепробиваемых" себе дороже. Ему ли не знать. К сожалению, он не видел ни одного знакомого лица среди стоящих напротив него альф, и это усложняло ему задачу, но не превращало её в критически невозможную.

      Подошедший "пуленепробиваемый" первым делом ухватился за его бёдра, проверяя, спрятано ли там оружие, а затем начал перемещать ладони вверх к корпусу, прижимая куртку Пака к его талии, в конце концов убеждаясь, что Чимин действительно не опасен. Он подал главному короткий знак – знак, который Чимин сам когда-то подавал Намджуну. Знак безопасности. 

      Отлично.

— Ты сказал, тебе нужна помощь. В чём? — зашагал к Чимину главный группы, возвышаясь над ним столбом из-за высокого роста. Ну и дылда. 

— Мне нужно поговорить с вашим лидером. Я один из информаторов, и у меня есть важная для него новость, которую я могу рассказать только ему лично. Вы же сами понимаете, конфиденциальность и всё такое.

      "Пуленепробиваемый" вскинул брови, выдержав длинную паузу, украдкой посмотрев на своих собратьев, так же взволнованных услышанной новостью, а затем шмыгнул носом:

— Мне о тебе ничего не сообщали. Но допустим. Не знаю, попадёшь ли ты к главному, но сначала я передам тебя кому-нибудь в централке, а там они уже сами решат, как с тобой поступить. Только не делай глупостей, — предупредил он и кивнул в сторону дороги, намекая Чимину следовать за ними. 

      Пак мысленно выдохнул. Хорошо, отлично. Большего ему и не нужно. Он не знал, кто стал правой рукой Намджуна вместо него, но кто бы это ни был – уж он-то точно узнает Чимина. Если честно, Пак не ожидал, что в его отсутствие в организации случится такое крупное пополнение – Намджун всегда очень придирчиво подходил к выбору членов "Пуленепробиваемых", не принимая кого попало. Либо Чимину просто не повезло встретить одних новичков. Да, скорее всего, в этом всё дело. Отвлекаясь от своих мыслей, он скользнул взглядом по городской пустоши, родные трущобы, грязные от мусора, раскиданного по улицам, грели сердце, какими бы отвратительными они ни были. В воздухе витало настроение отчаяния, борьбы, духа выживания. Наконец-то Чимин почувствовал себя как дома. До мерзкого безупречная чистота карантинной зоны, где все утопически счастливо живут, не ведая и крохи тех невзгод, что испытывают отбросы за стенами их безмятежно процветающих городков, выводила Пака из себя. 

      Он давно отвык от излишней сладости лжи, предпочитая горчайшую правду, какой бы неприятной она ни была. 

      Как только совсем стемнело, "пуленепробиваемые", не задав Чимину больше ни одного вопроса, молча довели его до заброшенной заправки, где рычали мотоциклы и слепили фарами джипы, заправляемые голыми руками из пыльных канистр. Пак моргнул, бегая взглядом от одного автомобиля к следующему. У "Пуленепробиваемых" есть транспорт?! Машины всегда были дорогим удовольствием в их трущобах, да и большой редкостью, а в таком количестве – так и подавно! Неужели Намджун нашёл мастера или поставщика, который сумел снабдить организацию чем-то покруче, чем долбанный скутер, над которым они в своё время тряслись, как над ценнейшей драгоценностью? Чимин помнил, как в свои четырнадцать сел за его руль в первый и последний раз, когда Намджун дал ему сверхважное задание как можно скорее доставить пакет одному из разведчиков. Пак боялся лишний раз газануть, чтобы не сломать его, поворачивая на поворотах со скоростью улитки, до сих пор неясно каким чудом дотащив посылку вовремя. 

      И вот сейчас какие-то шестёрки "пуленепробиваемых" развалились в машинах, о которых он в своё время мог только мечтать. 

      Что, блин, произошло, пока его не было?!

— Эй, кто-нибудь может отвезти его к централке? — выкрикнул вдруг один из сопровождающих Чимина, большим пальцем указывая на него. Остальные "пуленепробиваемые" на заправке дружно обернулись, окидывая Пака оценивающим взглядом с ног до головы. — У него какая-то важная инфа для главного. Безоружен.

      На пару минут повисла неловкая тишина, пока один из альф не вздохнул, облокотившись на открытую переднюю дверь своего внедорожника:

— ...Ладно, я могу. 

— Покатит. Отведи к кому-нибудь из верхов.

— Понял. Ты, — перевёл свой взгляд альфа-доброволец к Чимину, а затем мотнул головой в сторону салона машины. — Залезай. 

      Чимин думал, что его первые спутники были не особо дружелюбными и разговорчивыми. Что ж, он сильно ошибался: водитель джипа был необычайно тих, молча пролетая на бешеной скорости мимо переулков и каждый раз подскакивая на горбах выпуклой трассы, рывками объезжая поваленные мусорные баки или снесённые фонарные столбы на своём пути. Пак держался, как мог, за сидение, до скрежета сцепив зубы и молясь, чтобы по-дурацки не закончить своё существование, влетев в один из углов зданий. Его альфа-сопровождающий наконец обратил внимание на своего оцепеневшего пассажира и неожиданно подал голос, хрипло рассмеявшись:

— Что, впервые на тачке едешь?

      Чимин смог лишь кивнуть в ответ, мужественно не зажмурившись, когда их машина чуть не потеряла управление и не улетела прямиком в сгнившую до состояния болота речушку под мостом – "пуленепробиваемый" вовремя крутанул руль одной рукой, выровняв машину. Пак поставил галочку в голове побеседовать с Намджуном о значимости безопасного вождения для членов организации, потому что... блять. Если их не убьют сторожевые псы карантинной зоны, то бетонные стены у дороги – уж точно. Кто так вообще водит?!

— Не боись, я своё дело знаю, — заверил Чимина его водитель, словно прочитав его нелестные мысли, на что Пак с удовольствием одарил бы собеседника убийственным и скептическим взглядом, если бы мог. Но он был слишком занят тем, что не отрывал глаз от лобового стекла, готовый схватить руль и сам повернуть его, если возникнет такая необходимость. В итоге Чимин лишь выдавил мучивший его вопрос: 

— У вас теперь есть тачки? 

— Ты что, с луны свалился? — удивился водитель. — "Пуленепробиваемые" и тачки с байками – это одно целое. 

— Но так же было не всегда... Откуда у вас это всё? 

— Да ты совсем, видать, от жизни отстал, — вновь вскинул брови сопровождающий Чимина, на секунду задумавшись: — Хм, кажется, старички говорили, что главный как-то нашёл автосвалку и оживил этих деток. Круто, правда? — с гордостью за своего лидера ответил "пуленепробиваемый", сбавив скорость. — Всё, конец твоим страданиям. Приехали.

      Не успев задаться вопросом, когда это Намджун стал гением-механиком и знатоком автомобилей, Чимин огляделся, в шоке понимая, что широкий проспект с четырьмя полосами в одну сторону и другую был совершенно не похож на расположение основной базы "Пуленепробиваемых" в запретной зоне заброшенной фабрики, в которой он обитал с Намджуном раньше. Так, и что всё это значит? Смена локации? Пак поспешил в этом убедиться:

— Это... централка?

— Да, — небрежно припарковался водитель, дёрнув ручник. — Здесь все обычно и собираются.

— А главный точно здесь?

— Не волнуйся, он любит погонять тут. Поэтому вся его свита будет рядом. Если повезёт – застанешь его. Нет – не беда, его правая рука займётся тобой. 

— ...Мы ведь оба говорим о Намджуне, верно? — спустя длинную паузу решил уточнить Пак, его уверенность в том, что всё идёт по плану, с каждой секундой уменьшалась. Однако, к счастью, ему кивнули в ответ, подтверждая догадку. Расслабленно выдохнув, Чимин ощутил, как мышцы словно растеклись по сидению, наконец перестав сжиматься от напряжения. Вспомнив, что Намджун действительно всегда интересовался технологиями, Пак смог допустить мысль, что тот решил оторваться, как только добрался до работающих машин. Предположим, он действительно мог увлечься вождением. Но заниматься этим настолько в открытую?! Намджун всегда стремился действовать как можно более тайно, вдали от чужих глаз, заявляя о себе лишь самим фактом кожаных курток на плечах – такие носили только "пуленепробиваемые". Здесь же всё было как будто выставлено напоказ. 

      Неужели Намджун сменил политику? Возможно, учитывая, что он мог найти преимущество в этих изменениях. 

      Чимин не знал, что и думать, решив оставить все вопросы для своего лидера лично, когда его встретит. Гадать же сейчас не было смысла. Пак спрыгнул с джипа, хлопнул дверью и последовал за "пуленепробиваемым", наконец-то подняв голову и вглядевшись вдаль. Вдоль дороги по обеим сторонам располагались закрытые торговые центры и бутики высокой моды, уже никому не нужные, а далеко-далеко впереди, перекрывая пути, сплошным рядом стояли разнокалиберные тачки, разбавляемые сверкающими байками. У них толпились люди в знакомых идентичных чёрных кожаных куртках, некоторые сидели прямо на асфальте или бетонной пешеходной дороге, играя в карты, другие работали над машинами, стоя у открытых капотов и ковыряясь внутри, перекидываясь фразами. Где-нигде внутри бочек пылали костры, освещая улицы и обдавая теплом присутствующих, а ближе к зданиям даже виднелись самодельные лавки, где дилеры торговали оружием, инструментами и вообще чем ни попадя – что только смогли отыскать среди разрушенных и обворованных магазинов. 

      Охуеть.

      Это уже была не просто подпольная организация, а какая-то целая открытая община!  

      Чимину только и оставалось, что напоминать себе закрывать рот, справляясь с шоком. Это точно "Пуленепробиваемые"? Те самые, вход к которым был возможен только через пароли и рекомендации одних из членов? Где за раскрытие тайны могли даже убить? Какого чёрта они сейчас все собрались толпой в одном месте у всех на виду?! Чем занимается Намджун, где его контроль?! Как же законы и правила?! Чимин неверяще качал головой, складки между его бровями отказывались разглаживаться. Они миновали парочку собратьев, которые лишь проводили их любопытными взглядами, как вдруг его спутник присвистнул, посмотрев куда-то в сторону. Пак заторможенно проследил за его взглядом, продолжая переваривать то, чем стала организация: он изучал лица её членов и никого не узнавал, чувствуя себя не в своей тарелке.  

— Эй, детка! — игриво окликнул кого-то альфа, всё в его позе кричало о заигрывании. — Ты свободен сегодня?

      Чимин озадаченно моргнул, обратив внимание, как кто-то среди одной из обособленных групп у тёплых горящих бочек выставил средний палец в ответ на наглый флирт. На автомате поведя носом в сторону незнакомца из-за чего-то странного, не дающего ему покоя, Пак изумлённо застыл, вытаращившись на скрестившего ноги омегу, как раз бьющего чужую карту козырем из веера карт в руках и напрочь игнорирующего повышенное внимание альфы. 

— Омега?! В "пуленепробиваемых"? — всё-таки не выдержал и цыкнул Чимин, тут же заставив своего спутника обернуться к нему:

— Ну, да?.. 

— То есть это нормально? Когда это произошло?

      На Пака уже точно смотрели, как на душевнобольного:

— Когда главный стал принимать к нам омег?.. 

— Но... он же всегда был сторонником безопасности омег и их невовлечённости! — кипел возмущением Чимин, абсолютно перестав понимать, что здесь творится. Куда он попал?!

— Не знаю, сторонником чего он был, но, кажется, омеги сами не хотят оставаться в безопасности и невовлечённости, — передразнил Пака альфа, а затем вздохнул: — Слушай, давай я тебя уже сдам кому-нибудь, и ты будешь мучить своими вопросами их, окей?

      Тон голоса собрата тут же приглушил панику Чимина, напоминая ему, зачем он вообще здесь, в первую очередь. Отложив другие тревоги в сторону, он молча кивнул, глянув напоследок в сторону омеги-"пуленепробиваемого": тот был одет точно так же, как и остальные члены, вёл себя так же, как и они, даже говорил так же, как и они, а на костяшках его пальцев виднелась слегка стёртая кожа – знакомые следы кулачной драки. Чимин закусил губу, предвкушая откровенный допрос Намджуна, который постоянно акцентировал внимание Пака на том, как важно делать всё самим и защищать омег в трущобах, ведь тем и так выпала нелёгкая доля из-за бесплодности и вынужденной проституции. За всё то время, что Чимин его знал, Намджун никогда не менял своего отношения к этому вопросу. Что же такого могло произойти, что привело его к подобному решению? Неужели нехватка людей? Вполне вероятно. Хотя альф вокруг казалось предостаточно, Намджун мог планировать более масштабные операции, в которых численность играла бы важную роль. Да, скорее всего, в этом и было дело.

— Брат, — поздоровался с кем-то спутник Чимина, до этого обойдя пару тачек, которые выстроились беспорядочными зигзагами на дороге, блокируя проход. — Главный здесь?

— Гоняет, — альфа махнул измазанной в машинном масле ладонью куда-то в сторону, его одежда пахла палёной резиной.

— Ясно. А кто-нибудь ещё из верхов есть? У нас тут информатор.

      Чимин мигом сделал шаг вперёд, показываясь, но при этом еле-еле выглядывая из-под капюшона, максимально скрывая свою личность. 

— Хм... проверь подземку, они могут сидеть там, — пожал плечами выпачканный маслом альфа и вернулся к работе над двигателем, скрывшись корпусом под капотом. 

      Спутник Пака, похоже, совершенно не обиделся на такое резко прерванное общение, потащив Чимина к тротуару, а точнее, тому, что от него осталось. Там находился когда-то вход в метро, теперь же – лишь местами разрушенные ступени, уходящие под землю, где можно было попасть в туннель системы метрополитена, тянущийся артериями по всему городу. Им давно уже никто не пользовался – не было ни финансирования властей, ни денег у жителей трущоб, чтобы купить жетон. Перепрыгнув обвалившиеся части лестницы, они оказались в слабо освещённом переходе, который вёл к просторной станции и примыкающей к ней платформе. У будки кассира рядом с турникетами стояли двое альф, на их бёдрах безошибочно угадывались пистолеты в кобурах – охранники остановили их, едва они приблизились к входу:

— Куда намылились?

— У меня тут вроде как информатор, говорит, у него новость для главного. Безоружен, — обменялся рукопожатиями с собратьями спутник Пака. 

      Те переглянулись между собой: 

— Хм... позовём Юнги? — спросил один охранник второго, и тот кивнул, соглашаясь: 

— Да. Сейчас вернусь. Жди, — на этот раз обратился он к Чимину, указав на него пальцем, а затем развернулся и спустился вниз, к платформе, пропадая из виду. 

      Спутник Пака же, радуясь, что на этом его миссия окончена, махнул на прощание и поднялся наверх, покинув подземку. Чимин и не думал, что будет по нему скучать: он оказался один на один с оставшимся охранником, от неловкости уставившись в пол и грея руки в карманах, капюшон раздражающе лез в глаза, но это неудобство оставалось только терпеть – так надо. Пытаясь как-то разбавить дискомфорт их молчания, Чимин кашлянул и поинтересовался:

— А этот Юнги... он правая рука лидера?

      Охранник посмотрел в сторону Пака с небольшой паузой, а затем как-то многозначительно ухмыльнулся, протянув:

— Да-а... его можно назвать "правой рукой" главного, — прыснул он с собственных же слов, скалясь во все тридцать два зуба.

      Не успел Чимин уточнить, что, блин, такого смешного в его вопросе, как издалека послышались уверенные шаги, эхом разносящиеся по станции метро. Пак склонил голову набок, пытаясь рассмотреть, кто идёт. Среди двух фигур он узнал второго охранника, уже виденного им раньше, а вот за ним чуть более расслабленно шёл незнакомец на голову его ниже, возможно, даже одного с Чимином роста. Он ничем не выделялся на фоне других "пуленепробиваемых", одетый в тёмные тона с простой неизменной чёрной кожанкой. Но что делало его при этом особенным – это явно выбеленные в блонд, да ещё и взлохмаченные набок волосы с просматривающимися чёрными корнями у подвыбритых висков. Единственным человеком со светлыми волосами в трущобах, которого знал Чимин, был Намджун: краска считалась дорогим удовольствием, редко обнаруживаемым среди того, что осталось от торговых центров. То, что этот Юнги мог себе её позволить, означало, что он и правда занимал высокое положение в организации. 

      Но что-то смущало Чимина, и он пару секунд не мог понять что, пока не обратил внимание на запах, ненавязчиво витающий в воздухе. 

      Запах омеги. 

      Узкие глаза Пака явственно расширились от потрясения.

      Да ладно?!

— Ты информатор? — низким голосом обратился к Чимину Юнги, его говор с нечётко звучащими согласными создавал впечатление, будто омега пьян, хотя алкоголем от него не несло.  

      Всё ещё пялясь на Юнги, Пак медленно кивнул, неосознанно изучая его невысокую и совершенно не мускулистую фигуру. И это он – один из самых приближённых к Намджуну? Лучший боец, который занял место Чимина и теперь являлся правой рукой лидера? Немыслимо. Пак мотнул головой. Нет, он должен доверять Намджуну: раз тот выбрал этого омегу, значит, была причина. Пожалуй, Чимину не стоит судить книгу по её обложке. 

— Хм. Пойдём, я проведу тебя к Намджуну. Он лучше знает свои источники, — продолжил Юнги, окидывая незнакомца перед собой таким же внимательным, если не пронизывающим, взглядом, дольше нужного зависая на его лице, наполовину скрытом мешковатым капюшоном – видно было лишь покусанные крупные губы, кончик носа и тонкий подбородок.  

— Намджуну? — воскликнул Чимин, наконец-то услышав нужное ему имя, тут же вспыхнув надеждой и чуть не ринувшись навстречу. — Он здесь? Мне говорили, что он не на месте... Неважно, нам с ним срочно нужно поговорить!

— Как и каждому второму, — не особо впечатлённо отозвался Юнги и махнул альфе следовать за ним, разворачиваясь к нему спиной и возвращаясь туда, откуда пришёл. 

      Кивнув на прощание охранникам, Чимин трусцой побежал за омегой и перешёл на шаг, едва поравнявшись с ним, взгляд невольно упал на бёдра – и нет, не для того, чтобы оценить его задницу, хотя та была достаточно аккуратна и округла... Не суть. Вблизи стал лучше виден широкий ремень на джинсах Юнги, в котором поблёскивали металлические иглы – ещё при первой встрече они привлекли внимание Чимина, отбрасывая блики от искусственного света подземки. Плюс, они казались до боли знакомыми. Пак на секунду завис, шевеля извилинами, а затем в озарении мысленно хлопнул себя по лбу – точно! Намджун же планировал разработку оружия для разведчиков в целях самозащиты, миниатюрнее ножа и в материале, более доступном для района трущоб, но такого же острого и смертельного. По задумке Намджуна на такое оружие можно было нанести яды любого рода, необязательно летального исхода, но эффективные против противника, чтобы выиграть себе время при столкновении и благополучно скрыться.  

— Слушай, — перебил поток текущих мыслей Чимина внезапно заговоривший с ним Юнги, всё это время искоса наблюдающий за альфой. — А мы с тобой раньше не встречались?

      Пак пожал плечами, уверенный, что нет: такого колоритного омегу он бы точно запомнил. 

— Странно... — нахмурился Юнги в ответ, всё не успокаиваясь. — Твой запах... он очень знакомый. Я бы даже сказал, что слишком знакомый. Чем-то напоминает... — он прикусил губу, теребя её зубами, а затем отрицательно качнул головой, — ... нет, не важно. Вон твой наниматель.

      Чимин отвлёкся от задумчивого Юнги и, словно в замедленной съёмке, сфокусировал взгляд на знакомой светлой макушке, выделяющейся на фоне плиточных стен: Намджун развалился на ободранном диване линялого винного цвета у ямы с рельсами для вагонов метро, закинув одну ногу на подлокотник, и шебуршал какими-то бумагами, делая на них пометки. Он почти не изменился за все эти три года, разве что в глазах плавало больше спокойствия и умиротворённости, словно альфа избавился от забот, из-за которых раньше не мог спать по ночам – Чимин помнил его временами нервные и порывистые движения, тяжёлый взгляд, вечно напряжённую челюсть. Сейчас, не замечая ничего из этого, он нетерпеливо рассматривал своего давнего друга, которого чертовски долго не видел, и понимал, как же сильно скучал. Ему не верилось, что он всё-таки здесь, что он смог вырваться на волю, что у него получилось всё именно так, как он и хотел.

— Намджун, это один из твоих информаторов? — бросил Юнги, привлекая внимание альфы. — Или это какой-то глупец, которому нехрен делать? — тон голоса приобрёл враждебные нотки, и Чимин понял, что ему изначально не сильно доверяли, настороженно приглядываясь и подозревая. Всё равно. Только Намджун вскинул брови и оторвался от своих бумаг, наконец-то повернув к Паку голову, Чимин резко стянул с себя капюшон, его рыжие волосы тут же пружинисто показались из-под ткани, моментально приковывая к себе внимание, а на лицо упал свет – Пак перестал быть безликой фигурой.

— Намджун... — начал было он, но больше не получилось выдавить из себя ни звука. 

      Его лидер с огромными глазами застыл на месте, хватка на бумагах явно усилилась – пальцы впивались в них, пока не скомкали окончательно. Время остановилось, будто кто-то нажал на паузу, управляя им. Стучавшее сердце Пака заменило тиканье часов, отмеряя мгновения. Губы Намджуна медленно разомкнулись в замешательстве – он оторопел, будто встретил призрака, не меньше. Помедлив минуту для того, чтобы прийти в себя, Намджун в конце концов подлетел к Чимину, со скоростью света соскочив с дивана и отбросив в сторону всё, что только держал в руках, случайно чуть не навернувшись и запутавшись в ногах:

— Чимин?!..

      Пак краем глаза уловил удивлённое выражение лица Юнги, который даже приподнял брови, наблюдая за парой, а его небольшие глаза явственно расширились. 

— Твою ж мать... Чимин, ты жив?.. — его окинули обалдевшим взглядом. — Как тебе удалось?! — Намджун сам не заметил, как уже тряс Чимина за плечи, его улыбка граничила с чем-то между потрясением и ступором. — Чёрт. Ты реально выбрался оттуда! Прошло почти три года, три года! 

      Чимин в какой-то момент лишь глупо засиял улыбкой, не находя правильных слов для ответа, но соглашаясь с Намджуном абсолютно во всём: ему самому казалось, что это всё ещё сон. Широкие ладони его лидера, вцепившиеся в него мёртвой хваткой, доказывали обратное. Он вернулся, он дома. Не выдержав, Пак размашистым жестом сжал Намджуна в объятиях, крепко стиснутым кулаком неосознанно давя ему в спину. Блять, главное не разрыдаться, как какой-то хлюпик. Чимин сморгнул влагу на глазах. Как же он скучал!..

— Ты должен рассказать мне всё, понял? — скороговоркой продолжал Намджун, тоже хлопая друга по спине, его стремительно работающий мозг уже пытался выстроить логическую цепочку. — Как у тебя это получилось?! Они же закрыли все дыры! Офигеть... Что ты делал все эти три года? Как вообще выжил? И что с твоими волосами? — засыпал он Чимина вопросами, как вдруг в их трогательное воссоединение влез с укором Юнги:

— Намджун, ты сейчас его задушишь.  

      И правда, в какой-то момент Паку стало тяжело дышать: Намджун переборщил с эмоциями и стальными объятиями вжал Пака в себя, выдавливая из друга весь воздух из лёгких, словно из тюбика зубной пасты, а как только это понял (не без помощи Юнги, конечно) – тут же его отпустил, поправляя одежду и приглаживая её.

— Чёрт, прости, — извинился Намджун, его щёки уже сводило от улыбки. — Ты даже представить себе не можешь, как я рад. 

— Могу, — покачал головой Чимин, наконец-то вдохнув полной грудью после медвежьих объятий. — Даже не знаешь, насколько. 

— А! — воскликнул вдруг Намджун, словно очнувшись, и указал ладонью на Юнги: — А это Юнги-хён. Юнги-хён, это...

— Пак Чимин, — закончил за него омега, кивая. — Я уже догадался.

— Это как? — растерянно моргнул Намджун в ответ.

— Не нужно быть гением. Какой ещё это может быть Чимин, которого ты не видел три года и который пахнет, как Чонгук?

      Только имя Чона соскользнуло с языка Юнги, как между троицей холодом застыло молчание: такое, которое и хотелось, и не хотелось прерывать одновременно. Намджун сглотнул и посмотрел на Чимина – тот, словно оглушённый, не смел шелохнуться.

      Все эти годы Чимин пытался избавить себя от лишних эмоций и чувств, которые могли ему помешать. Окружённый противниками в карантинной зоне, живущий под прикрытием и пытающийся не попасться властям на глаза, он приучил себя к трезвости ума и постоянному напряжению от критичной внимательности – любая ошибка могла стоить ему жизни. И если Чимину и не хватало Намджуна и своих братьев за спиной для поддержки, то без Чонгука каждая частичка в нём просто постепенно погибала. Чон был смыслом его жизни, и Пак прекрасно это знал: он делал всё ради него, пусть тот этого и не понимал. Чимин отдавал все свои сбережения на его обучение: что если вирус остановят? Тогда его брат сможет подняться с колен в высшее общество и обеспечить себя до конца дней. Пак даже вступил в "Пуленепробиваемые" по одной из тех же причин: бороться за выживание, чтобы стать первым, кто спасёт Чонгука, если спасение найдётся, конечно. 

      Эта вера и самоотдача брату постоянно двигали им в трущобах. Но когда он оказался в карантинной зоне один, то спустя какое-то время устал от душевных переживаний, решив забыть на время всех родных ему людей и сконцентрироваться на выживании. И пусть это было чертовски сложно, в какой-то момент Чимин научился контролировать направление своих мыслей, лишь пару раз по ночам зарываясь носом в рукав своей куртки, постепенно впитывающей в себя солёную влагу, и заглушая позорные всхлипы. Кто же знал, что его последняя операция в организации растянется на такой непозволительный срок, не просто усложняя Паку возможность вернуться домой, а вовсе отрезая его от трущоб? Самое страшное, что на тот момент Чимин думал, что навсегда. Но как оказалось – нет. Ему удалось вернуться, удалось добиться своего. И теперь все до поры замороженные чувства наконец-то растопились, образ его брата, до этого блокируемый мозгом, выплыл из воспоминаний, болью отдаваясь в сердце.

      Всё верно. Раз Чимин теперь снова в трущобах, он может встретиться с Чонгуком. 

      Эта простая и очевидная мысль перекрыла Паку воздух, как клапан.

— Точно... Чонгук — прошептал Намджун, разбив тишину и после насупившись. — Да уж... если он тебя сейчас увидит... Не знаю, что произойдет. Но ты должен показаться ему на глаза. Определённо. Он должен знать, что ты жив. 

— Чонгука это может сломать, — высказался и Юнги, быстро вникнув в суть дела, пусть и не знал Чимина как человека: да, он слышал о брате Чонгука, который три года назад не вернулся с операции, но на этом его знания и заканчивались. 

— Чонгук... он здесь? — просипел Чимин, пробуя на вкус имя своего брата, которое ему не доводилось произносить вот уже несколько лет. 

— Пойдём, я уверен, что он наверху, с остальными. Оставим все вопросы на потом,— Намджун кивнул в сторону выхода из метро, прекрасно зная, что каким бы Пак ни был профессионалом своего дела, сейчас вся его голова забита Чонгуком и только им. Его можно было понять – младший брат был для него всегда в приоритете, об этом прекрасно знали все члены организации.

      И Намджун был прав: сердце Чимина набатом колотилось в груди. 

      Но от одного лишь счастья?

      Нет.

      Внезапно его охватил щекотливый страх перед встречей с братом: как перед входом в пещеру с золотом внутри, но и с поджидающим там же монстром.

      И монстром был далеко не Чон.

      Три года без Чонгука положительно сказались на рассудительности Чимина и его контроле над собой, пагубное влияние брата на него, которое Пак пытался в себе приглушить, если не убить, на время замолкло. Но ещё это были три года сплошного ада одиночества. Так что было хуже? Трудно ответить, правда, сердце кричало, что второе. Сейчас же Чимин не знал, что перевешивало его внутренние весы: желание встретиться с братом или сбежать от него и спрятаться. Пак всегда чувствовал себя немного в опасности рядом с ним. С детства Чонгука тянуло на безумные приключения, его ребяческий и местами вредный характер вынуждал Чимина держать младшего в ежовых рукавицах, иначе тот мог с лёгкостью попасть в беду из-за своего не знающего границ дозволенности любопытства. Однако, взрослея, характер Чона приобрёл новые нотки, требовательные и борзые. Его пробудившиеся альфа-гормоны наконец дали о себе знать, в скором времени даже приводя Чимина в ступор, когда Чонгук, сам того не понимая, пытался поставить старшего брата на место своей врождённой доминантной натурой. 

      Тогда-то в сознании Пака впервые и колыхнулся тревожный звоночек. 

      Чона сложно было назвать агрессором или захватчиком – он по натуре не стремился к верховенству. Но первенство было у него в крови, и оно часто бурлило в венах юного альфы, требуя хоть какого-нибудь выплеска. Зная, что у Чонгука полностью отсутствуют тормоза, Чимина боялся дать ему даже повод почувствовать себя выше своего брата, прессуя его при любом неповиновении, хотя в глубине души младшего хотелось лишь окутать заботой и любовью. Но как бы он ни старался, природа взяла своё – Чонгук всё-таки пошёл против него и сделал то, чего Пак так боялся: глупость, когда вступил в "Пуленепробиваемые". И, может, Чимин и понимал, что их группировка – идеальное место для реализации талантов Чона, всё же его опекунская сторона упрекала его в том, что он позволил этому случиться. Но вот чего Пак не ожидал, так это собственной ревности, прожигающей его насквозь, как пламя – тонкую бумагу. Чонгук нашёл себе новый пример для подражания в виде Намджуна, обращаясь чаще за помощью к нему, чем к брату, и Чимин пребывал в шоке от того, насколько сам он может быть желчно завистливым. 

      Суть в том, что он прекрасно знал, с чем это было связано, но отказывался принимать испорченную часть себя. 

      Первый раз, когда он неосознанно завис на Чонгуке, выскочившем с мокрыми волосами из душа и спешащим на уроки (дисциплина, созданная руками его старшего брата), надолго останется у Пака в памяти. Сначала его голову заполонили самодовольные мысли о том, что Чон стал более развит в плечах, диафрагма его груди обрела рельеф, руки прибавили в объёме, перестав быть тощими палками нескладного подростка. В тот день Чимин впервые ощутил что-то, помимо родительской гордости: он начал видеть в Чонгуке уже не просто младшего брата, а альфу в расцвете сил. Точнее, он тогда ещё не понял, что это было: чувства взорвались вспышкой, но так же быстро исчезли, частичками смешиваясь с братской любовью. Уже потом Пака охватил ужас, едва он понял, что не может отделить своё нездоровое влечение от заботы, внимания, восхищения, путаясь в клубке собственных сантиментов. В панике он закрылся в себе и вовсе ограничил проявление какой-либо привязанности и симпатии к Чонгуку, до смерти боясь подать ему или другим неправильные намёки. Чон ни за что не должен был знать. Чимин не собирался разрушать его жизнь, терять его уважение к себе, терять связь с ним просто из-за того, что видел в Чонгуке нечто явно большее, чем просто своего донсена.

      Наверное, Пак так боялся за правильную жизнь Чона, потому что его собственная была напрочь исковеркана тягой к запрещённому – Чимин в глубине души был точно такой же, как и Чонгук, если не хуже: он уже совершил все возможные ошибки в молодости, какие только мог – обожал риск, обожал становиться победителем, мог иногда быть грубоватым, но и чужую грубость воспринимал как вызывающий мурашки вызов, всплеск адреналина. Будучи ещё малолетним альфой, целыми днями обитающим на улицах, он пробовал себя и поддавался на любые провокации, быстро пуская свои кулаки в дело и получая особое наслаждение от побед. Правда, была одна проблемка. Чимина так раздирало на части от своих предпочтений, что он не мог понять, чего хотел больше: зажать кого-то в уголке, как настоящий настойчивый альфа или, подсознательно, чтобы как следует зажали его, не оставляя путей для отступления, напрочь продавливая его авторитет. Лишь позже Пак понял, почему так часто искал драки, почему искал противостояний и дразнил каждого второго собрата, особенно Намджуна – он просто-напросто напрашивался, инстинктивно проверяя, кто осмелится дать ему отпор, кто собьёт всю спесь, кто обезоружит. 

      Кто увидит за крутой и властной личиной альфу, которому втайне до мурашек хочется, чтобы его кто-то сломал. 

      Чимин желал этого до дрожи, но одновременно и до смерти боялся.

      Извращённый, аномальный, скрытно ото всех кончающий от натиска пальцев на кожу, темнеющей синяками после боя – Чимин сходил с ума, не понимая, где его место в этом мире. Он был альфой, главой семьи, правой рукой лидера преступной организации, и, в то же время, Пак получал самые охуенные оргазмы только тогда, когда его прижимали к стенке, когда нарушали всевозможные правила и "гладили против шерсти", когда делали больно. А иногда даже этого было мало: хотелось чего-то большего, чего-то абсолютно невозможного. Собственные желания и фантазии иногда лишали Чимина дара речи, только он начинал о них задумываться, но в постели они заводили его с такой силой, что кружилась голова. Его единственным спасением от собственной порочности стал Техён. Пак никогда не озвучивал ему свои слабости, но тот сам уловил всё, что нужно, путём проб и ошибок догадавшись, что именно нравится его альфе. И Чимин был безмерно благодарен, что тот не задавал лишних вопросов: гордость не позволила бы ответить честно. Каким бы близким ему ни был Техён, Пак сомневался, что откроет кому-нибудь когда-нибудь свою тайну. 

      Пока Чонгук сам о ней не узнал, подсматривая за ними. 

      Когда Чимин первый раз заметил его, подглядывающего сквозь щель в двери, его охватил такой шок напополам с возбуждением, что он моментально кончил, не успев даже позаботиться о своём омеге – Техён ещё долго насмехался, играя бровями и интересуясь, настолько ли он хорош в постели, что Пак уже даже и пары минут не может потерпеть. Чимин не рассказал ему правду, умирая от вины – язык не поворачивался. Он с замирающим сердцем принял игру Чона, чувствуя себя актёром какого-то порно из старого мира до эпидемии вируса, буквально ощущая, как взгляд его брата скользит по его обнажённой фигуре, а моментами даже будто улавливая его хриплое учащённое дыхание. Чимин не обманывал себя. Он знал, что Чонгук был пленён Техёном и тайком следил за ними только потому, что секс альфы и омеги в их время был большой редкостью, если только ты его не покупал. А Чонгук был не из тех, кто стал бы пользоваться омегами в трущобах, Пак знал и это. Поэтому со снисхождением отнёсся к маленькому грязному секрету его брата, позволяя ему наслаждаться зрелищем и чувствуя себя ещё большим извращенцем, потому что не мог не признавать, что ему тоже это нравилось.

      Чимин всё так же был твёрдо уверен, что его обман не раскроется.

      И как же он ошибся.

      Оказалось, ему хватило лишь тепла Чонгука, греющего ему спину, вкрадчивого голоса Чона, крадущимися шажками рискующего и провоцирующего своего хёна, для того, чтобы сорваться, будто до этого томился, посаженный на цепь. Хотя нет. Главную роль сыграло признание. Сказать, что Чимин не мыслил здраво, когда услышал слова Чонгука о том, что он тоже думал о своём хёне не так, как положено – это не сказать ничего. Лишь после бури потерявших контроль чувств, Пак наконец-то осознал, что натворил: вместо того, чтобы пресечь любую интимность и не позволить Чонгуку подступиться к нему ближе, чем как к брату, он поддался своей недостойной похоти и воспользовался младшим, который наверняка просто запутался в себе, не имея нужного количества омег вокруг, чтобы понять, кого можно любить, а кого – нет. Разочарование и сожаление утопили в себе Чимина настолько, что тот глупо стал игнорировать Чона вместо того, чтобы провести с ним как можно больше времени перед опасной операцией. Когда же она провалилась, и охрана карантинной зоны занялась поиском всех остальных трубопроходов, перекрывая все известные "пуленепробиваемым" тайные ходы, Чимин понял, что это конец. Он должен был плюнуть на всё и поговорить больше с Чонгуком перед уходом. Должен был дать пару наставлений, похвалить за упорство и за отличные результаты, обнять его...

      Он потерял его, как и всех остальных своих братьев, захваченный в плен карантинной зоны, где его никто не ждал, никто не желал видеть в живых. 

      Пронзительный визг шин резанул по ушам, насильно вырывая Чимина из собственных тяжёлых воспоминаний: сейчас, в темноте ночного проспекта, вышедшие с ним из подземки Намджун с Юнги шагали впереди него, кивая собратьям, в то время как намного дальше от общины "пуленепробиваемых" резко затормозили несколько байков, их водители что-то говорили друг другу жестами, постоянно показывая куда-то вдаль дороги. Отвлёкшись на них, Чимин слегка поёжился, искоса заметив чужое внимание к своей далеко не непримечательной персоне. Он всё ещё чувствовал себя неловко среди "пуленепробиваемых": кроме их пристальных и подозрительных взглядов к его насыщенно рыжим волосам, сам факт того, что они совершенно не скрывали своей деятельности, обескураживал Пака. Это было для него так дико и неправильно, что он не выдержал и окликнул Намджуна, на секунду отрываясь от нервного предвкушения встречи с Чонгуком:

— Хён, что здесь вообще произошло? — начал недовольно Чимин, привлекая внимания Намджуна и Юнги впереди, которые замедлили шаг, чтобы поравняться с ним. — Когда это мы стали настолько открыты перед гражданскими? Как же наша подпольная база?

— Её больше нет, Чимин, — ответил Намджун с тяжёлым вздохом, устало массируя лоб пальцами. — Ты многого не знаешь... Я даже не знаю, с чего начать. 

— Ну, у тебя как раз есть время об этом подумать, потому что Чонгук уже здесь, — вдруг прервал его Юнги, кивая куда-то вперёд. 

      Все незаданные вопросы в голове Чимина тут же испарились, сердце в страхе замерло. Словно скованный сталью, он с трудом обернулся, всматриваясь туда, куда указывал Юнги. Но на удивление никого не увидел, кроме подъехавших байкеров, которые уже поснимали свои шлемы – ни один из них не был похож на Чонгука. Собираясь было вернуть своё внимание назад к Юнги, чтобы уточнить, где именно он увидел его брата, Чимина аж передёрнуло от пронзительного рёва мотоцикла вдалеке, слепящего мощными фарами, словно трёхглазое чудовище с серебряными внутренностями, вывернутыми наружу – такими казались налепленные друг на друга мудрёные детали механизма у корпуса. В этой отвратительной красоте была какая-то своя исковерканная эстетика. 

— Вау, хён, — Намджун присвистнул, поглядывая на Юнги. — Всё никак не могу привыкнуть к тому, как ты на слух узнаешь его байк. 

      Юнги в ответ лишь самодовольно ухмыльнулся, его поза кричала о польщённости, а глаза омеги полыхали гордостью, направленной в сторону одинокого всадника рычащего металлического монстра. Такой взгляд был слишком знаком Чимину: он сам когда-то так смотрел на Чонгука, когда тот преуспевал в чём-либо, привлекая своим успехом. 

      Ах.

      Теперь всё встало на свои места. 

      Чонгук был за рулём.

      Пак сильнее вгляделся вдаль, наблюдая за тем, как на бешеной скорости к ним приближается теряющийся в темноте чёрный мотоцикл, лишь отблесками деталей и светом фар давая о себе знать. В отличие от Намджуна, Чонгука Чимин мог представить гоняющим по городу: тот с детства любил металл и всё, что с ним может быть только связано, включая механизмы, оружие и машины. Чон наивно считал, что Пак не знал о том, что младший хранит под кроватью разные безделушки, которые он собирал из подручных средств или выброшенных на свалку деталей – конечно же, ему в голову не приходило, что Чимин иногда убирается дома. В детском мозгу Чонгука, занятом мятежными мыслями, незамечаемые им пыль и грязь в их квартирке магическим образом исчезали каждый месяц. Пак, конечно, не одобрял того, что Чон зависал в мусорниках или пустырях вместо занятий уроками после школы, но не хотел забирать у брата его последнее любимое хобби, находя его милым. Чем бы дитя ни тешилось.

      С истошным свистом затормозив у остальных "пуленепробиваемых"-байкеров, водитель чёрного мотоцикла с огромными толстыми шинами дал каждому собрату звонкое "пять", – Чимин только сейчас заметил на его плечах кроваво-красную кожаную куртку, разительно отличающуюся от остальных чёрных. Значит, Чон не с "Пуленепробиваемыми"? Или что это вообще означает? Взгляд Пака упал сначала на извилистую и небрежную вышитую надпись на кожанке, растянувшуюся на спине парня: "Nevermind", а затем на чёрные штаны, плотно облегающие мускулистые ноги и играющие светом пламени в бочках. Чимин не мог понять, почему у него не получалось оторвать взгляд от этих плотных бёдер, словно заколдованный пялясь на их упругие формы. Их обладатель, точно ощутив чужое пристальное внимание, озадаченно обернулся, слезая с байка.

— Давай, Чимин, — подтолкнул его Намджун, но тот, наоборот, вдруг словно прирос к земле, страшась сделать шаг навстречу.

      Стоящий напротив него Чонгук ухватился ладонями за шлем на своей голове и стянул его, тряхнув волосами из стороны в сторону, словно мокрый пёс – его влажные от испарины и духоты шлема волосы неряшливо рассыпались по широкому лбу, прикрывая вскинутые брови. Чимин в шоке впитывал в себя повзрослевшего Чона: его острые, как нож, скулы, под которыми чернела тень, и твёрдый подбородок с небольшой ямочкой; его крупный нос, родной Паку, который теперь смотрелся намного более уместнее и привлекательнее вкупе с мужественными чертами лица Чона, чем раньше – со всё ещё по-детски пухловатыми щеками; его большие глаза, в которых уже не плескалась растерянность или наивность, а наоборот – целеустремлённость и уверенность в себе. 

      Правда, сейчас в этих самых глазах читалось откровенное "что за..." – глядя на них, Чимин буквально слышал голос Чона, ошеломлённо выдыхающего ругательства. 

      Сморгнув дурман, Пак скользнул взглядом ниже, внезапно испугавшись посмотреть в глаза брату (боясь потеряться в них), и тут же поймал себя на странной мысли: он не знал, как это вразумительно объяснить, но в шее Чонгука казалось столько силы, плавно переходящей к выпирающей грудной мышце из-под майки, что его угловатые ключицы на её фоне торчали, словно крутые каменные скалы, хотя тело Чона было далеко от бугая-качка. Дело было не совсем в мышечной силе, хотя таковая имелась. Что-то в ауре вокруг Чона изменилось: от него веяло авторитетом и внушительной мощью. Именно это что-то и делало его просто атлетическую фигуру – непобедимой. Это не было заметно внешне, но Чимин ощущал это на уровне феромонов. Его альфа беспокойно крутился туда-сюда, предупреждённый об опасности: альфе Чонгука лучше не переходить дорогу. 

      Перегруженный морально, Пак неожиданно для самого себя сделал шаг назад, когда его внезапно окликнули страшным, неверящим голосом:

— Хён?.. — родной голос Чонгука был на грани мёртвого шёпота, но при этом хорошо слышен каждому рядом – его друзья-байкеры обернулись к Намджуну, считая, что Чон обращается к нему или Юнги. 

      Конечно же, они ошибались. 

      Чонгук неотрывно впился потрясённым взглядом в Чимина в нескольких метрах от него, приоткрытый рот открывал вид на чуть выпирающие передние зубы. Казалось, Чон окаменел. Он так и не опустил до конца руку, держащую шлем, ноги были широко расставлены, будто пытаясь удержать его на месте, лишь грудь поднималась вверх-вниз, напоминая, что он – живой человек. Полное оцепенение. Намджун кашлянул, пытаясь разбавить неловкую атмосферу, но его тут же перебил новый рык байка, эхом разнёсшийся по широкому проспекту и ненамеренно вызвав дрожь в теле каждого присутствующего. Вздрогнув, Чимин на автомате выглянул из-за Чонгука, который в это время и не шелохнулся, всё таращась в исступлении на Пака: вдалеке из-за поворота примыкающей улицы вылетел новый мотоцикл, стремительно несущийся к ним. 

— Блять... точно, Чимин... — вдруг запаниковал Намджун, хватая того за руку и отвлекая его на себя: — Послушай, перед тем, как ты взбесишься, знай: это его решение. Я честно пытался его отговорить и убедить не рисковать, но...

— Чон Чонгук! — прервал серию оправданий альфы гневный крик в момент подъехавшего второго байкера – только он остановился, как сразу соскочил на землю, словно ошпаренный, заглушив мотор. — Так нечестно, ты меня подрезал! — он в эмоциях махнул рукой, от возмущения толкнув ладонью заторможенного Чона в плечо. 

      Глаза Чимина полезли на лоб. 

      Этот голос он тоже слишком хорошо знал.

— Техён?.. 

      Всё ещё в шлеме, тот не успел даже отнять руку от Чонгука, дёрнув головой в сторону Пака. Из-за затемнённого стекла Чимин не видел его лица, но даже по его телу было заметно, как от шока по коже омеги пробежались мурашки. Он стоял рядом с Чоном, почти догнав его в росте, в знаковой чёрной кожанке и с тем же гонором, присущим каждому "пуленепробиваемому", совершенно точно не чувствуя себя некомфортно среди альф вокруг. Пак обескураженно рассматривал его, гадая, было ли всё так, как ему казалось, или это просто какая-то ошибка? Отмерев через секунду от точно такого же, если не хуже, замешательства, байкер с размаху стянул с себя шлем и резко отбросил его на землю, позволяя катиться по потрескавшемуся асфальту. Это был Техён, безо всяких сомнений. Он, не стесняясь, широко открыл рот, будто оглушённый, его руки в кожаных перчатках без пальцев и с дырками на костяшках то сжимались в кулак, то разжимались. Найдя в себе силы подать голос спустя минуты молчания, Техён в конце концов пробасил, глаза округлились, как луна в полнолуние:

— Чимин?!

      Пак не успел и рта раскрыть, как на него налетели, сдавливая в объятиях. 

— Чимин, — уставился на него Техён, отвечая сам себе. В его изумлённых глазах предательски блеснула влага. Казалось, он боялся лишний раз моргнуть, чтобы Пак вдруг не исчез из плена его рук. — Ты жив, — он громко сглотнул, озвучив очевидное, но такое мозговыносящее для его мира, где Чимин стал уже печальным воспоминанием.  

      Техён дрожащей рукой коснулся его руки, через секунду грубовато сжав её, словно пытаясь проверить, настоящий ли Пак, при этом хаотично осматривая его тело и каждый второй раз возвращая своё внимание к его лицу, особенно к волосам, растерянно привыкая к броской причёске: 

— Как?.. — недоговорил Техён и прижал щёки Чимина ладонями, глядя ему прямо в глаза отчаянным взглядом. — Я думал, ты умер...

      Тот поджал губы, не зная, что на это и сказать – Пак сам считал себя мёртвым для своих друзей, не зная точно, удастся ли ему вернуться обратно. Так и не подобрав нужных слов, он лишь стоял как истукан, сумев лишь поднять одеревеневшую руку к плечу Техёна, чтобы положить на неё ладонь, чуть ближе к шее, как он раньше это делал. Но в ответ во взгляде Техёна вдруг пробежалась искорка злости, заставшая его врасплох.

— Почему ты ничего не говорил, Чимин? — вдруг сорвался на тихий крик Техён, его лохматая чёлка лезла в глаза. — Я не знал ничего, ни куда ты пропал, ни что произошло. Я один ничего не знал, п-понимаешь? — Техён согнулся в три погибели и стукнулся лбом о его грудь, весом уложившись на альфу от слабости. Его голос дрогнул, и он наконец-то не выдержал и отпустил себя, щуря глаза от слёз. 

— Прости, Тэ... — в конце концов с тяжестью просипел Пак, взорвавшиеся эмоции мешали говорить ровно, комом застряв в горле. Ему лишь оставалось растерянно и неуклюже приобнять омегу, не зная, имел ли он ещё на это право или нет. 

— Убью тебя когда-нибудь, честное слово... — только и смог ответить Техён, но в противовес своих слов лишь намертво прилип к альфе, отказываясь отрываться. 

      Беспомощно бегая взглядом по содрогающемуся парню, Чимин в итоге поднял глаза и наткнулся прямо на Чонгука. Тот всё так же стоял там, где был до этого, рука с шлемом, правда, безвольно опустилась вниз, но его поза не сместилась ни на миллиметр. Зато его взгляд убивал Чимина своей глубиной: в нём было столько горя, неверия, радости, шока и испуга, что у Пака на секунду закружилась голова от переизбытка этой ядрёной смеси, сердце кровоточило от боли воссоединения. Он даже покачнулся, теряя равновесие, и стоявший сзади Намджун вовремя успел его поддержать со спины, помогая найти стойкость в ватных ногах. Будто только сейчас осознав, что вокруг есть люди, краем уха Чимин услышал, как перешептывались остальные "пуленепробиваемые", уточняя, что вообще происходит. Юнги уведомлял их о том, что вернулся брат Чонгука, тут же затыкая любые расспросы: историю погибшего во время операции Чимина, как оказалось, знали все. Пак сжал губы, кусая их и не отводя глаз от Чона: тот уже и правда напоминал статую, так долго он не шевелился. Понимая, что первый шаг должен сделать именно он, Чимин набрал воздуха в лёгкие и прохрипел:

— Чонгук-а... 

      Всё случилось за долю секунды. 

      Не успел Чон дослушать обращение к нему, как вихрем развернулся и взлетел на свой байк, даже забыв надеть шлем, уронив его по пути. Рявкнув заведённым мотором, он резко сорвался, ускоряясь в сторону дороги, подальше от своих хёнов – Намджун кричал ему вслед, ругаясь в унисон с Юнги, но Чон не слушал, лишь добавляя газу, как заколдованный; через пару минут он почти скрылся за поворотом. Потерянно мотая головой, Техён, всё ещё с глазами на мокром месте, пытался понять, что происходит, но заметил лишь проносящегося мимо него Юнги, который в спешке схватил без спросу его мотоцикл и рванул вслед за Чонгуком, также напрочь позабыв о шлеме. На Чимина же страшно было смотреть: тот был сокрушён, заледенев внутри, но Намджун мигом попытался его подбодрить, сжав плечо:

— Дай ему время. Ему нелегко, Чимин-а. Он только год как смирился с твоей смертью, а тут ты вдруг восстаёшь из мёртвых.

      Восстал из мёртвых. 

      Чёрт. А ведь так и есть.

      Пак тяжело сглотнул вязкую слюну, нервно наблюдая за тем, как Юнги лихо заворачивает за угол, преследуя Чона и срывающимся криком требуя, чтобы тот немедленно остановился. 

***

      Как бы Чимину ни хотелось рассказать всё Намджуну и как бы ему ни хотелось узнать всё от Намджуна – усталость брала своё. Осознание того, что он дома, среди родных и близких ему людей, наконец-то в безопасности, обрушилось на Пака лавиной утомления. Он и не замечал раньше, насколько был измождён перебежками, скрытностью, страхом за свою жизнь, постоянно передвигаясь украдкой и смертельно рискуя, выискивая способ вырваться наружу из карантинной зоны. А сейчас подъём адреналина сошёл на нет, возвращая ему весь тот стресс, что сдерживался барьером на психологическом уровне. И то, что Чонгук сбежал от него, стало последней каплей. Разбитый, Чимин не имел никаких сил ни на что, превращаясь в безвольную амёбу в руках всё ещё обнимающего его Техёна. Благо, проницательный Намджун заметил его состояние и отправил спать к себе в квартиру, попросив Техёна позаботиться об альфе. Пак даже и не помнил, как они оказались в помещении: то ли кто-то подвёз их, то ли жильё Намджуна было рядом – всё было словно в тумане. 

      Не важно. Главным было то, что сейчас Чимин выспался впервые за все эти годы. И пусть он полуобнажённым лежал на чужой жёсткой кровати, по коже бегали мурашки от прохлады, с трудом разлепляя покрасневшие глаза и пытаясь понять, кто он, где он и что вообще происходит, всё равно, это было лучшее, о чём Пак мог только мечтать. Когда он только вынырнул из сна, то моментально дёрнулся в панике, всё ещё считая, что находится в карантинной зоне, но, увидев пристроившегося рядом Техёна, который согревал теплом своего тела его бок, облегчённо выдохнул. Честно говоря, Чимин до сих пор не мог поверить, что ему удалось. Шансы были нулевые и, если честно, он рисковал жизнью, пытаясь сбежать в трущобы. И вот он здесь. Чимин по гроб жизни обязан Хосоку за помощь. Вздохнув, Пак перевернулся на бок, лицом к Техёну, и уставился на омегу, только сейчас заметив ядовитые зелёные пряди в его чёлке. Хмыкнув, Чимин коснулся их пальцем, гадая, откуда тот взял краску. Улыбка сошла с лица, когда Пак пробежался по собственным сухим волосам, которые, он был уверен, сейчас напоминали апельсин. Долго же придётся ждать, пока его натуральный цвет вновь отрастёт и заменит эту фальшивку. 

      Чимин отвлёкся от собственных мыслей, заметив, что Техён зашевелился, просыпаясь.

— Утро, — поздоровался с ним Пак, только сейчас ощутив, как сухо у него в горле. 

— Ты чувствуешь себя лучше? — моментально поинтересовался омега, сна в его глазах как не бывало. 

— Да, намного.

      Взгляд Пака упал на шею Техёна, только сейчас сфокусировавшись на том, что её всё так же сжимала своими неласковыми краями полоска чёрного ошейника с длинным ремешком. Брови Чимина невольно взметнулись вверх:

— Ты... всё ещё носишь его? — он рефлекторно коснулся подушечками пальцев жестковатой ткани, словно загипнотизированный.

— М-м... да, — смутился Техён, но при этом слегка отстранился от рук альфы, выдерживая вежливую дистанцию, словно ощутив, как настроение между ними сдвинулось в более интимную сторону. — Оставил на память. Ну и... Я уже слишком к нему... привык, чтобы так просто избавиться, — его щёки тронул румянец.

      Пак отнял руку, замирая.

      Неловко. 

      Чимин был жутко рад видеть Техёна, видеть, что он в целости и безопасности, наслаждается жизнью как может. Он боялся за омегу, за его положение в их прогнившем обществе, за его честь и благосостояние, молясь лишь о том, чтобы помощи Намджуна оказалось достаточно для защиты. Но сейчас факт, что они были любовниками до его исчезновения, давил на Пака ответственностью. Чувствовал ли Техён что-то к нему до сих пор? Ждал ли его? Или уже строил с кем-то отношения? Ожидал ли Техён чего-то от Чимина? А чего сам Чимин от него ожидал? Рой незаданных вопросов плотной стеной стоял между ними, и Техён, видимо, тоже это заметил, нервно пожёвывая губу. Пак помолчал ещё минуту, а затем чертыхнулся: он альфа или кто?

— Тэ... — начал было он, но его внезапно перебили твёрдым тоном:

— Я знаю, что ты хочешь спросить. Есть ли у меня кто-то? Нет. Но ждал ли я тебя? — Техён поджал губы. — Прости, тоже нет. То есть... Я ждал какое-то время, пока ещё верил. Но прошло слишком много времени. Я... я не был верен. 

      Чимин удивлённо моргнул. 

      О. Вот как. 

      Он не мог сказать, что возмущён. Или расстроен. Пак, напротив, был... спокоен, хотя ожидал от себя хоть какой-то ревности: странно, но таковой не было. Зато он на самом деле был рад, что все эти годы Техён не убивался из-за него. Это было бы ужасно. Чимин не хотел такой участи для него – самопожертвования тому, кто, неизвестно, будет ли с тобой снова. Их отношения были достаточно неопределёнными: что-то между секс-друзьями и заботливыми, близкими друг другу людьми. Они никогда не говорили о своём статусе, обоюдно решив в немом согласии, что так даже лучше – привычка делать то, что удобно, и не заморачиваться ярлыками. Но пусть они и знали друг друга достаточно долго, Пак всегда скрывал от омеги род своей деятельности. Не потому, что Техён не заслужил доверия. Ради безопасности. Это сейчас он уже в курсе, что всё это было ни к чему: их никто не собирался выискивать в трущобах. Кто же знал? 

— Не пойми неправильно. Мне было так плохо. Просто ужасно, — заверил его вдруг Техён спустя паузу, обеспокоенным взглядом пытаясь прочитать выражение лица Пака после своего отказа. — Не мог поверить, что это конец и я больше тебя не увижу. Новость о твоей смерти... Просто из ниоткуда... Я всё спрашивал себя: почему? Зачем? Как это произошло? Я ничего не знал и долго не мог прийти в себя. И... Намджун, он... 

      Чимин нахмурился, не понимая, к чему тут вообще его друг, но решил подождать, пока его собеседник сам всё расскажет. Техён явно подбирал слова, закусывая губу.

— Он... он мне сильно помог. 

— Да, я просил его присмотреть за тобой, если со мной что-то случится. Присмотреть издалека, правда, — недовольно добавил Пак, только сейчас вспоминая, что до того, как увидел Техёна, тот гонял на мотоцикле с другими "пуленепробиваемыми". Не успев как следует об этом задуматься, он снова отвлёкся на собеседника:

— Да... он связался со мной через некоторое время, чтобы рассказать о тебе. О том, что... ты... мёртв, — глухо закончил Техён: эти слова звучали дико, учитывая, что Чимин сейчас лежал с ним рядом, дышал тем же самым заражённым воздухом. — Сначала я места себе не находил. А потом сам вышел на него. Сказал, что так больше не могу. Что мне нужен хоть кто-то, кто тебя знал. Ты ведь не знакомил меня ни с кем, с кем был близок. Я не знал никого, и никто не знал обо мне.

— Техён, это было для твоей же безопасности... — начал было оправдываться Чимин, почему-то чувствуя себя виноватым, хотя тогда он поступал правильно, ограждая Техёна от чего-либо, связанного с его жизнью.

— Да знаю я, знаю! Но ты не понимаешь... Не знаю, замечал ли ты, Чимин-а, но... я всегда был привязан к тебе немного больше, чем ты ко мне, — откровенно признался Техён, смело посмотрев Паку в глаза, отчего тот тут же стушевался, вина глубже закралась в сердце и удобно умостилась там. — Ты был весь такой сильный и самостоятельный. Кот, который гуляет сам по себе. Я же зависел от тебя. Полагался на твою защиту, на твою помощь, на твоё всё. 

— Нет, это...

— Правда, — покачал головой Техён, почему-то улыбнувшись. — Не пытайся меня защитить от правды. Ты делал это всю свою жизнь. 

      Чимину хотелось спрятаться от стыда. Да, ему было стыдно, что Техён прав. Ему было стыдно, что он раньше не полностью отвечал ему взаимностью. Да и сейчас тоже: Техён был ему дорог, но Пак не хотел разочаровывать его второй раз, теперь уже отчётливо понимая своё сердце и его преференции, ранее лишь обманывая себя и убеждая, что преданный ему омега лучше, чем определённый запретный альфа. Теперь же Чимин повзрослел и критично разобрался в своих поступках, всё больше и больше осознавая, каким же был лицемером, втянув в свою ложь и Техёна. Он виноват, и ему нет оправданий. И Чимин не знал, как можно загладить свою вину, кроме того, чтобы стойко принять её и прочувствовать во всей её мощи. Однако его быстро одернули:

— Уже не важно, — вдруг чётко отрезал Техён, замечая сконфуженность Пака. — Потому что я сам не тот, что раньше. Прости, но я не хочу начинать всё заново. Да, сначала я искал поддержки и нашёл её в Намджуне, но потом устал от отношений и решил, что хватит бросаться на альф в поисках стержня. 

      В голове Чимина вдруг что-то щёлкнуло, и он озадаченно поднял взгляд, до этого его пряча, раскаиваясь в своих грехах.

— То есть... Вы...

— Да. Раньше, да, — добавил Техён, теперь сам скрывая чуть пристыженное лицо за чёлкой. — Если я был в отчаянии, то ему было ещё хуже. Он пытался справиться с тем, что творилось в организации, одновременно стараясь усмирить Чонгука, который потерял голову из-за твоей сме... предполагаемой смерти. Ему тоже нужен был кто-то рядом. Мы... скажем так, были у друг друга в моменты сильного одиночества: сначала виделись время от времени, общались, поддерживали друг друга. А потом... ну... вдруг, – Техён замялся, кончики его ушей порозовели. – Но на этом всё и закончилось, толком и не начавшись. Когда мы немного пришли в себя и поняли, что творим, то... вместе решили, что это... это всё неправильно по отношению к тебе и твоей памяти. 

      Чимин вздохнул и неуклюже сместился на постели, отодвигаясь. Он чувствовал себя какой-то сплетницей, общаясь с его бывшим омегой о его отношениях с другими бывшими парнями. Да ещё и лучший друг с твоим омегой – чем не классика жанра сопливых романтичных рассказов с щепоткой драмы. Зато неловкость куда-то пропала, и Паку показалось, что он стал чуть ближе к Техёну, лучше понимая его, как и то, что происходило во время его отсутствия. Осуждал ли он его или Намджуна? Удивительно, но нет. Чимин не чувствовал... ничего. Ничего, беспокоящего его. Он осознавал и принимал произошедшее, приходя в итоге к мысли, что оно и к лучшему. Никаких сожалений. 

— Сейчас же я один и наслаждаюсь этим! — внезапно жизнерадостно воскликнул Техён, засияв улыбкой. — Я – сильный омега, который может постоять за себя и которому никто не нужен!

      Чимина словно шарахнули обухом по голове. Он даже встрепенулся от такой неожиданной смены в настроении собеседника, опешив:

— Ты... уверен?

      Техён фыркнул:

— Участь омеги в трущобах теперь не ограничивается проституцией. У нас появился второй вариант: вступить в "Пуленепробиваемые". И, поверь, этот вариант намного лучше первого. Многие идут к нам. Мы устали от того, как с нами обращаются, — в голосе Техёна прозвучали воинственные нотки, от чего Чимин всё дальше охуевал. — Пора ставить зарвавшихся альф на место! 

— Это... звучит круто, — медленно проговорил Пак, подозрительно прищуриваясь. — Правда, ты словно говоришь не своими словами.

      Техён неловко рассмеялся:

— Что, так сразу слышно? — он поправил пальцами чёлку, накидывая её на глаза. — Ты прав. Так обычно говорит Юнги-хён. Он – мой пример для подражания!

      Воспоминания о не слишком доброжелательном омеге всплыли в сознании, и Чимин прикинул, что тот вполне мог бросаться такими задиристыми фразочками: казалось, он уже прекрасно его знал, пусть и встретил только лишь вчера. 

— Хм, понятно. И о том, что ты сильный омега, которому никто не нужен, тоже? — ехидно вскинул брови Пак, слегка поддевая Техёна, но тот даже не заметил этого, настолько искренне был увлечён своими новыми революционными идеями:

— В точку. В его защиту скажу, что Чонгук-и полностью согласен с Юнги-хёном! Так что, считай, это всё их убеждения. Намджун их тоже принял. Не сразу, но они его убедили. 

      Упоминание Чонгука кольнуло Чимина, но сказанные Техёном слова отвлекли его больше: получается, Намджун допустил омег в "Пуленепробиваемые", хотя при этом изначально не сильно был согласен с этим? Зачем же он тогда это сделал? Из-за Чонгука? Из-за Юнги? Из-за... Техёна? Пак мотнул головой: не легче ли было спросить, чем гадать?

— Подожди, но почему тогда...  

      Чимин не успел договорить: по счастливой случайности ключ в скважине входной двери вдруг повернулся, и та со скрипом открылась, впуская какого-то замученного Намджуна. Через проём пробрался яркий луч солнца, заставляя Пака зажмуриться – он даже и не заметил, как темно было до этого в комнате, все окна были наглухо задёрнуты чёрными жалюзи.

— Хён! Ты в порядке? — воскликнул Техён, приподнимаясь на локтях. — Выглядишь препаршиво. 

      Пак хитро отметил, что, когда Намджуна не было рядом, его друг опускал уважительную приставку, называя того по имени. Вот же чертовка. 

— Относительно... Мы с Юнги-хёном охотились.

— Охотились? — непонимающе насупился Техён, глядя на старшего, как на полоумного. — Здесь? На кого?

— На редкого и опасного зверя под именем Чон Чонгук, — вздохнул Намджун, бросая ключи на стол, а затем падая к друзьям на кровать, оказавшись точно между ними – дешёвый матрац сильно прогнулся, создавая ямку посередине. Чимин на автомате сморщил нос – от Намджуна пахло неприятным, навязчивым запахом бензина. 

      Наконец-то поймав волну альфы, Техён прыснул, его глаза лукаво сузились:

— И как? Успешно?

      Намджун закатил глаза:

— Юнги сказал, что сам займётся с ним воспитательной беседой. А то наши взбешённые альфьи феромоны всё, цитирую, "нахер здесь разнесут", потому что мы, видите ли, "достали членами мериться". 

      Техён загоготал, тряся плечами. 

      Чимин же ошарашенно молчал, медленно впитывая в себя услышанную информацию. 

— Как самочувствие, Чимин-а? — повернулся к другу Намджун, внимательно изучая его оценивающим взглядом. 

— Ещё не сдох. Спасибо, что дал зависнуть у тебя. 

— Хм, — с лёгкой усмешкой коротко отозвался Намджун, приводя Пака в замешательство:

— Что?

— Только сейчас ты впервые прозвучал, как ты, — заметил тот и продолжил, отметив озадаченность собеседника его словами. — Твоя речь... изменилась. Стала чище и менее... уличной, что ли?

— А... — Пак откинулся затылком на тонкую, почти ничем не набитую подушку. — Да... Чтобы не вызывать подозрений в карантинной зоне, мне пришлось избавиться от своего... сленга. 

— Логично, — кивнул Намджун, а затем по-отцовски запустил пятерню в рыжую шевелюру Чимина, ещё больше её растрепав. — А это... тоже для прикрытия?

— Айщ! Ты бы видел этих гражданских там. Я словно попал в цирк. Столько разноцветных волос, у меня, блин, аж пестрило в глазах. Безумие какое-то, эта штука мода.

      Намджун хрипло прыснул, чуть подвинувшись ближе к Техёну, который в это время уложил на его грудь локти и подпёр тыльной стороной ладоней подбородок, наблюдая за альфами. 

— Если честно, даже не знаю, что первым у тебя спросить.

— А я не знаю, с чего начать, — согласился Пак, принимая положение сидя и уставившись себе в колени. — Наверное, с того момента, как мы разошлись. Когда я отправился в хранилище по твоему указанию, меня отрезало от вас захлопнувшимся люком.

— Вот почему ты не успел... — тихо пробубнил Намджун, в его глазах начало появляться понимание. — Чонгука тоже чуть не заблокировало. Я вовремя услышал его крик и вернулся, с трудом открыв люк. Мы где-то прокололись. Я до сих пор не могу понять, где. Самое чертовски обидное, что я так ничего толкового и не нашёл в лабораториях. — Тихое "блять" Чимина прозвучало на фоне. — Но это уже не важно. Путей внутрь больше не осталось, так что никаких операций мы больше проводить не могли. Хотя, подожди... — запнулся он, задумавшись: — Ты же как-то выбрался? Значит, есть лазейка?

— М, не совсем, — склонил голову набок Пак, сев по-турецки и развернувшись к друзьям: — Я смог выбраться лишь благодаря карантиновцу. 

— Тебе помогли?! — воскликнул Намджун, подскочив, из-за чего случайно скинул с себя недовольного Техёна. 

— Да... Без него я бы вообще там не выжил, — Чимин набрал побольше воздуха в лёгкие, вспоминая своего единственного знакомого в карантинной зоне. — Когда меня отрезало от вас, я поступил, как Чонгук: открутил вентиляцию и залез в неё, прячась. Не знаю, блин, сколько там просидел, пока всё не утихомирилось. Казалось, вечность. В какой-то момент я пополз наобум, выглядывая и пытаясь понять, где я вообще, пока не наткнулся на одного из учёных в лаборатории. Он был совсем один, в закрытом помещении, да ещё дрыщ дрыщём – это был идеальный шанс. 

— Только не говори мне, что ты попытался взять его в плен?! После того, как вся лаборатория верещала сиреной и кишела крысами властей? — возмутился Намджун, хлопнув себя ладонью по лбу: — Чимин-а, это самая идиотская идея, которая только могла прийти тебе в голову!

— Йа, уж прости, что у меня не такой гениальный мозг, как у тебя, — обиделся Чимин, надувшись: — Это было лучшее, что я мог придумать! И это, между прочим, сработало! Ну, правда, не совсем так, как я ожидал... — Пак сильнее поджал под себя ноги. — Я схватил его, но он был безобиднее таракашки, сразу же сдавшись и умоляя его пощадить. А ещё он так испугался, что чуть было не заорал на всю эту чёртову лабораторию, но я вовремя заткнул ему рот. Господи, Хосок-и хён такое ссыклишко, — хрюкнул себе под нос Чимин, вспоминая их первую встречу. — В общем... как ты и сказал, когда я его схватил, то вдруг понял, что не знаю, что делать дальше. Выходить с ним было глупо, потому что он сразу бы меня сдал. Поэтому я просто сидел с ним в этой исследовательской, как он её называл, и думал о том, какой же я дебил. 

      Техён не выдержал и всё-таки прыснул, как ни пытался держать серьёзное выражение лица до этого из-за, по сути, нелёгкой истории Чимина о его выживании на территории врага. 

— В общем... в какой-то момент он начал задавать вопросы, а я – отвечать, по возможности. Ты не поверишь, что я узнал, хён, — поднял наконец-то взгляд Чимин, встречаясь им со взглядом Намджуна. — Никто в карантинной зоне не знает, что мы здесь. 

— В смысле? — опешил тот.

— Они не знают, что мы живы. Их лживые новостные каналы сообщают, что эпидемия уже убила всё живое вокруг, а заражённые превратились в сраных ходячих мертвецов!

— Что за бред... — в шоке высказался Намджун, таращась на Чимина, как на пришельца.

— Они даже показывают "нас" в якобы "реальных съёмках". Как в глупых фильмах о зомби-апокалипсисе! Никто не пытается нас спасти потому, что все считают нас уже обречёнными, безмозглыми монстрами! Хосок-и хён вырос уже в карантинной зоне, поэтому свято верил в это, пока не встретил меня.

— Стой, но как... как они объясняют наши нападения?! Охранники, разве они не видят, что мы разумны?! — Намджун до хруста пальцев сжал кулаки, не веря в то, что слышит. 

— Тех, кто нападает у границ, называют "прокажёнными". Якобы мы отчаявшиеся последние выжившие, которые с минуты на минуту могут превратиться в зомби и всех поубивать! Нас жалеют, но пришивают, чтобы защитить гражданских в карантинной зоне. Они думают, что таких "прокажённых" лишь пара десятков человек. Они не знают, что нас здесь сотни, потому что нападают только "пуленепробиваемые", которых не так уж много.

— А убийства? Кражи? Разгромы, в конце концов?!

— Что-то списывают на криминальных авторитетов внутри карантинной зоны, что-то – на несчастные случаи... О нас как о выживших, которые борются за выживание, ни слова. Подумай, если гражданские узнают, что мы, зараженные, были в карантине, то уютному идеальному мирку карантинной зоны придет конец, и иллюзия безопасности лопнет!

      Чимина трясло точно так же, как и Намджуна. Он хорошо помнил, в каком оказался потрясении, когда Хосок начал объяснять ему, что и как в карантинной зоне, когда делился своими знаниями о жизни за стенами карантина, а точнее – о её отсутствии. Такое наглое враньё лишало дара речи. Чимин не мог поверить, насколько прогнила власть карантинной зоны, так открыто и беспринципно обманывая гражданских. Хотя чего ещё можно было ожидать от тех, кто забрал всех плодовитых омег, нарушая все возможные законы не просто страны, но и просто человечности.

— А каково... каково там омегам? — вдруг подал голос Техён, прерывая звенящую тишину. 

— Несладко. Хотя новое поколение не знает, что всё может быть иначе.

— Иначе? 

      Чимин резко выдохнул.

— Альфа может брать в мужья от двух до пяти омег. 

— От двух? — тут же уловил ключевое слово Намджун, вскидываясь.

— Да. Если ты альфа, то обязан иметь хотя бы две омеги. И ладно, если бы браки происходили по любви. Но чаще всего это не так, — Чимин уловил полыхнувшую в глазах Техёна ярость. — Хосок-и хён, ну, тот альфа, что мне помог... Он считается "неудачником" среди своих сверстников, потому что у него вообще нет омеги, и он посвятил себя науке, пропадая в лабораториях целыми днями. Его семья не слишком влиятельна, поэтому не требует от него каких-либо браков по расчёту. Он, наверное, из самых низших слоёв карантинной зоны, в меньшинстве. Исключение. 

— Так, с чего он вдруг решился тебе помочь? — перевёл тему Намджун, ощутив, как хватка Техёна на его руке неосознанно всё усиливается: того явно задело такое положение омег в обществе карантинных, и Намджун не винил его за это – его самого подобная несправедливость по отношению к омегам, как и привилегированность альф, нереально выбешивали. 

— Ну... Мы разговорились. Он сначала не мог мне поверить, но в итоге сам пришёл к мысли, что я просто не могу быть не тем, за кого себя выдаю. То есть... даже если просто сравнить мои грязные лохмотья и чёрные волосы со среднестатистическим карантиновцем – это сразу станет ясно. Я признался ему, что мне ничего не нужно, только бы выбраться наружу. И Хосок-и хён решил мне помочь. Если честно, он жутко наивный и простой парень. Думаю, другой на его месте сдал бы меня, — в голосе Чимина ясно слышались уважение и восхищение. — Он сказал мне ждать его. Сказал, что попробует достать для меня фальшивый пропуск и принесёт свою краску.

— Краску? — переспросил Намджун. 

— Ну да, для волос. У него самого были рыжие, поэтому в этот цвет мне и пришлось покраситься, — Пак прихватил большим и указательным пальцем сухую прядь и потянул её, выпрямляя. 

— А это... было так важно? — засомневался Намджун.

— Не поверишь, хён, насколько. У них там с натуральным чёрным бегают только дети. Власти ввели навязчивую моду на яркие цвета и все поголовно ей следуют. Я думаю... — Чимин отвёл взгляд. — Думаю, тут дело в том, что они таким образом пытаются себя обезопасить. Если бы кто-то из трущоб случайно попал в карантин, его сразу бы заметили. Гражданские, конечно, знать об этом не знают.

— Хитро, — опустил уголки губ вниз Намджун в ответ, подтягиваясь на руках и тоже усаживаясь, устав лежать. 

— Да... Покраситься-то я покрасился, но с пропуском всё было намного сложнее. А Хосок-и хён не был большой шишкой, чтобы по щелчку пальца достать такую важную ксиву. И провести меня он никак не мог – проверки. Вентиляционный люк выходил на высоту птичьего полёта – с помощью него выбраться не получилось бы. Поэтому я около полугода жил в этой исследовательской. 

— Полугода?! — поразился Техён, сочувствующим взглядом воззрившись на Пака.

— Да. Я думал, что сойду с ума. Меня уже тошнило от этих мигающих машин и стерильного запаха дезинфектора. Ночью я спал в вентиляции, чтобы меня не заметили, а днём прятался за аппаратурой в лаборатории Хосок-хёна, пока он работал над каким-то своим важным проектом. Не представляете, как я был рад тому, что он оказался одиночкой, имея не слишком много друзей и предпочитая работать самостоятельно, без чьей-либо помощи. Его работа тоже не помогала с пропуском: он торчал в лаборатории с утра до ночи, не всегда даже успевая заняться моими документами. Но в конце концов ему удалось. Я выбрался из этого ада и попал в новый. Жил в его доме, притворялся гражданским, но при этом старался не попадаться на глаза охране, когда искал хоть какой-нибудь возможный выход наружу. Пока нас с Хосоки-хёном не осенило: мусор. 

      До этого внимательный и напряжённо слушающий историю Чимина Намджун неожиданно стал задумчиво поднимать подбородок, протянув расслабленное "м-м-м", словно уже догадался, что будет дальше. Техён же на него лишь покосился, ещё не уловив сути, но Пак не медлил с разъяснением:

— Карантинные выбрасывали свой мусор наружу, к нам в трущобы, в засохшее озеро. Вопрос был в том, как туда незаметно попасть и безопасно приземлиться. Планирование заняло очень много времени. У меня был только один шанс, и Хосоки-хён страшно переживал за меня, с жуткой педантичностью составляя пошаговую инструкцию, вплоть до поминутного расписания. Как я и говорил, если бы не он, меня бы здесь не было. Я обязан ему жизнью. 

      Спустя секунду обоюдного молчания, Техён вдруг перелез через Намджуна и подбадривающе обнял Чимина, стоя на коленях – матрац прогнулся под ним, ткань на постели замялась в складки. Пак уложил голову ему на плечо, устало глянув на Намджуна, который в немой поддержке лишь сжал его ногу у икры, обхватив её пальцами: 

— Тебе больше не о чём беспокоиться. Теперь ты с нами. Всё в порядке, Чимин-а.

— В порядке ли? — отозвался Пак, отстраняясь от Техёна. — Не знаю, хён. Находясь в карантине, я не знал ничего, что с вами тут происходило. Полная изоляция от правды. Как... как обстоят дела с эпидемией? Насколько мы... — он с усилием сглотнул, кусая изнутри губу. — Насколько она... близко?

      Намджун понимающе закивал, продолжая похлопывать друга по бедру. 

— Непонятно. Приграничные города абсолютно точно заражены, но это уже продолжается около года. Вирус словно завис: никто не знает, когда вспыхнет новая волна. Мы... мы просто проживаем каждый день на полную катушку. Делаем своё дело. И ждём.

      Чимин поднял взгляд к потолку, еле заметно кивая. Возвращаясь в трущобы, он ожидал худшего. Без понятия, живы ли ещё его собратья, он готов был тут же заразиться, если уже поздно, но, увидев патрулирующих "пуленепробиваемых" у стены карантинной зоны, как только сбежал, вздохнул в огромном облегчении: конец ещё не настал. 

— Так... чем сейчас занимаются "Пуленепробиваемые"? Раз вы не могли попасть в карантин, смысла в организации не было, — вспомнил вдруг Пак, всё прокручивая и прокручивая в голове слова Намджуна.

— Ты прав, мы больше не нападаем на власти, но...

— Теперь мы сами власть, — вдруг ответил за альфу Техён, продолжая сидеть лицом к лицу к Чимину. 

      Правильно поняв недоумённое выражение лица Пака, Намджун пояснил:

— Много чего произошло. Только было объявлено, что вирус перешёл нашу границу, как люди наконец-то начали пробуждаться от фальшивой беспечности. С осознанием пришёл и хаос: творился беспредел. Кто-то должен был восстановить порядок. И мы взяли это в свои руки. Теперь мы что-то вроде неофициальных стражей порядка. 

— А ещё мы – дом для тех, кому некуда податься, — гордо добавил Техён, озарив лицо улыбкой. — Не волнуйся, я тебе покажу всё, что изменилось! Хочешь сегодня познакомиться со всеми?

— Я... э... да, я не против, — растерянно пробубнил Чимин, не слишком ощущая себя асом "новых знакомств". Подумать только, он, когда-то правая рука лидера, сейчас стал чужим в своей же организации, а Техён, который раньше никак с ней не был связан, знал тут всё лучше него самого!

— Отлично! — радостно закончил Техён их тяжёлый разговор, спрыгивая с кровати. — Умывайся, и мы пойдём к централке. Там и поесть можно будет. Ты с нами, хён? — обратился он к Намджуну, который лениво развалился на постели.

— Не, мне бы вздремнуть хоть чуть-чуть... Я подойду позже. Оставляю Чимин-и в твоих руках, Тэ, — альфа сказал это уже в подушку, переворачиваясь на живот и закрывая глаза. 

      Пак обречённо выдохнул, пропуская жёсткие пряди волос через пальцы в попытке хоть как-то их уложить: сегодняшний день будет полон новыми впечатлениями, это точно. 

***

— ...часть ездит в поисках продуктов, другая – патрулирует улицы, а третья занимается бензином и его справедливым распределением... — всё тараторил Техён, пока они шагали через помост над дорогой. 

      Чимин только сейчас, при хорошем дневном свете, смог рассмотреть город, и увиденное его совершенно не обрадовало. Состояние родных ему улиц со временем лишь ухудшилось – раньше оно тоже было не ахти, но хоть не напоминало безнадёжный пейзаж из постапокалиптических фильмов. Без нужной финансовой поддержки дороги разрушались, где-нигде сквозь асфальт пробивались зелёные ростки и мох, а некоторые здания обветшали, кроме тех, которыми пользовались и хоть как-то пытались подлатать – и такими уж точно не являлись громоздкие высотки. А ещё временами становилось настораживающе тихо и пусто, лишь вдалеке безмолвие разрезало визгом шин. Казалось, из особенно отчуждённых районов высосали всё живое. Зато, чем ближе они подступались к централке, тем чаще им на пути попадались чёрные кожаные куртки – "пуленепробиваемых" стало явно больше, и они действительно совершенно не скрывались. 

      Даже непонятно было: остались ли в городе ещё простые гражданские? 

      Через пару минут оказавшись в центре общины на перекрёстке, Чимин наконец оценил масштабность набравшей обороты организации: в отличие от ночи, сейчас она распростёрлась абсолютно по всему проспекту, заполняя его гулом толпы. Галдёж централки остро контрастировал с заброшенностью примыкающих улиц – настоящий рынок городского масштаба в торговый день против безголосого кладбища урбанистической архитектуры. Здесь можно было как следует вдохнуть глоток жизни, в противовес безлюдным окраинам, где воздух был словно пропитан смертью. Проголодавшийся Техён потянул друга перекусить – за самодельным стендом с едой в очереди стояли искомые Чимином простые гражданские, которые не знали, куда им податься за помощью. Пак не мог не заметить: среди них не было ни одного ребёнка – именно это и отрезвляло, напоминая о тяжёлой судьбе трущобовцев. Отстояв добрые полчаса, парни наконец-то получили свои маленькие порции и уселись прямо на дорогу, уплетая за обе щеки. 

— ...омеги обычно работают с информаторами или доставляют посылки. Могут быть и разведчиками. Но есть и те, которые готовы нагнуть, если найдутся безумцы, действующие против порядка. Например, Юнги-хён – один из "боевых" омег, — между прочим добавил Техён, тон его голоса слегка изменился в сравнении с тем потоком рядовой информации, которую он бесконечно озвучивал раньше. 

      Чимин не мог не заметить этого:

— Тебе явно очень нравится этот Юнги-хён, — с чертовщинкой улыбнулся он, слизывая крошки с губ и поглядывая на зардевшегося Техёна:

— Ну... да, он невероятно крут! Я хочу быть таким, как он... — прикусил губу омега, ковыряясь пластмассовой вилкой в каше.

— Тэ, но ты тот, кто ты есть. И ты прекрасен тем, кто ты есть. Зачем тебе быть кем-то другим? — вздохнул Пак: он был рад, что у его друга появился пример для подражания, но не хотел, чтобы самооценка Техёна скатилась из-за этого. 

— Спасибо, Чимин-а, — усмехнулся тот, на щеке появилась ямочка. — Если бы мы с тобой не порвали, это был бы отличный повод потрахаться. Суперский подкат, — и он прыснул, захохотав на пару с Паком, который сощурил глаза от смеха. Оказалось, сидеть вот так, на холодном пыльном асфальте, и зажёвывать черствым хлебом безвкусную кашу в компании близкого друга – не такое уж плохое времяпрепровождение. 

      Общение скрашивает всё, даже конец света. 

      Шмыгнув носом, Чимин, ещё с улыбкой на лице, поднял взгляд от сидящего напротив него Техёна и краем глаза заметил, что со стороны подземного перехода показалась знакомая ему мелкая, слегка сгорбившаяся фигура. Пак пригляделся и понял, что не ошибся. Он узнал Юнги: тот небрежно осматривался, собираясь вот-вот запрыгнуть на каменное ограждение, но вдруг, видимо, приметив Чимина, уставился на него с вроде бы нейтральным выражением лица, но будто насквозь пронзая при этом чёрными глазами. Вспомнив, что омега до этого был с Чонгуком, Пака будто окатили ледяной волной: он тут же отставил в сторону миску, вскочив на ноги. Техён, заметив странное поведение альфы, тоже обернулся, безошибочно остановив свой взгляд на Юнги, который уже, спрятав руки в карманы, неохотно перебирал ногами в их сторону. Он выглядел уставшим и немного помятым, волосы слегка растрепались, а под глазами залегли синие круги от бессонницы. И, даже несмотря на такой уязвимый вид, Чимин всё равно напрягся, как только омега подобрался ближе. Техён был прав: что-то в Юнги действительно выдавало "боевого" омегу. Пак не знал его, но чутьё не подводило – он не будет колебаться в сомнениях, дать кулаком в морду или не дать, если того потребует ситуация. 

— Чонгук внизу, — первое, что сказал Юнги, остановившись напротив Чимина. — Если ты хочешь поговорить с ним, то иди сейчас, пока он ещё не вырубился. 

      Двинувшись к нему, Чимин заметил что-то странное, витающее в воздухе, чему не мог дать определение. Что-то в запахе омеги изменилось, но не ясно что... Или тот просто смешался с чужими, цепляющимися за одежду? Всё же людей вокруг было немало, и нюх Чимина мог очень даже подводить... Пауза затягивалась, но Пак так и не смог понять, что не даёт ему покоя. Юнги вопросительно вскинул брови, побуждая собеседника ответить хоть что-нибудь, а не стоять как истукан и вести носом в его сторону. Спохватившись, Чимин тут же заявил:

— Я пойду. Сейчас. 

— Хорошо, идём. Я проведу тебя, но оставлю вас наедине, — кивнул омега, после чего развернулся, на секунду посмотрев на Техёна: — Ты с нами, что ли?

— Да, — уверенно ответил тот, не позволяя оставить себя в стороне.

      Чимин и не думал, что подземка метро станет ему уже в каком-то смысле близким местом. Знакомые стены, знакомый проход к станции, знакомые рельсы и диван, на котором теперь лежал уже не Намджун, а Чонгук, подпирая затылок подлокотником и закрыв лицо рукой, согнутой в локте. Его красная куртка была всё ещё на нём, правда, майка, до этого заправленная в штаны, выбилась наружу, её края еле прикрывали ширинку. Вокруг больше не было буквально ничего, кроме пары мышиных старых кресел и одного треснутого стола. Кивнув в сторону Чона, Юнги молча повернулся к Паку спиной и так же быстро ушёл, всё-таки насильно прихватив с собой взволнованного Техёна, создавая альфам приватную обстановку. Проводив их напряжённым взглядом, Чимин бесшумно выдохнул, осторожно направляясь к Чонгуку, который, похоже, уже спал. Но это оказалось не так: Чон быстро повернул к нему голову, только Пак случайно шаркнул обувью по плитам платформы – на Чимина смотрела пара больших и немного испуганных глаз, не лишённых усталости. 

— Хён, — коротко позвал его Чонгук, поднимаясь: его голос звучал слишком охрипшим, словно простывшим. Или же как после долгих рыданий. — Ты вернулся.

— Да, — глупо подтвердил Пак, не зная, что ещё сказать. Ему хотелось извиниться, но он не знал за что. За то, что оставил брата одного? За то, что заставил горевать о потере? За то, что не попрощался как следует и не был рядом три года? Объективно, в этом не было его вины, однако Чимин всё равно хотел попросить прощения: — Прости, что...

— Нет. Тебе не за что извиняться, — тут же перебил хёна Чонгук, будто прочитав его мысли, и опустил ноги с сиденья, ботинки грузно стукнули подошвами о пол. Он не отрывал взгляда от Пака ни на мгновение. — Это я должен извиниться, что сбежал вчера. Это было глупо. Да и по-детски как-то. 

— Ничего, я понимаю. Тебе было нелегко, — покачал головой Чимин, вспоминая слова Намджуна и немного ёжась от того, как сильно в упор смотрел на него Чон. Низ живота Пака скрутило в противоречивый узел стресса и предвкушения. — Хотя за тобой всегда нужен был глаз да глаз. Я... рад, что у тебя теперь есть Намджун и Юнги хёны, которые могут хорошо о тебе позаботиться, пока меня нет. 

— Они не заменят мне тебя, — резко заметил Чонгук, метко попадая своими словами, как из дула, прямо в мишень и так раненого сердца Чимина; в один миг тот даже задохнулся, широко распахнув глаза, уши позорно опалило жаром.

— О... ха-хах, — нервно засмеялся Пак, на автомате проводя рукой по своим волосам, укладывая их назад и пытаясь показать этим, что слова младшего его не так уж сильно и задели. — Раньше ты бы лучше умер, чем произнёс это вслух, мелкий. Айщ-щ... Значит, это люди и называют взрослением? — решил он его поддеть, сам не замечая, как его вредная сторона вернулась к власти, до этого забитая событиями в карантинной зоне в самый дальний и пыльный угол – когда твоя жизнь в опасности, выпендриваться некогда и не перед кем. 

      Но чего Чимин не ожидал, так это контратаки. Да ещё и такой, от которой все внутренности скрутило от непривычной ему нежности – Чонгук поставил ему шах и мат: 

— Взрослением? Скорее, чувствами к тебе.

      Оглушённый таким откровением, Пак не выдержал и в шоке обернулся к Чону, до этого успешно его игнорируя, пусть и безобидно: отвлекаясь то на старые разбитые светильники, то на граффити-надписи на стенах, то на какие-то бумажки и скомканные постеры, валяющиеся под ногами. Он даже не заметил, что всё это время обходил брата по кругу, словно развалившегося на камне льва, который мог наброситься, подойди он ближе. Будто он жертва в присутствии хищника. Подсознательно, Чимин всё ещё поддавался страху, правда, уже точно не мог сказать: страху чего? Страху Чонгука? Страху правды? Или страху себя?

— Ч-что?.. — прошептал Пак, его сердце суматошно колотилось где-то в горле. 

— Хватит, хён, — нахмурился Чон, вставая с дивана. — Ты уже отталкивал меня, больше я не дам тебе ни шанса. Не после того, как ты сам меня тогда подпустил к себе, а потом умер на три года. 

      Чимин чувствовал себя словно в допросной, под ослепляющим светом яркой лампы. 

— Я не...

— Ты не – что? Не целовал меня? Серьёзно?

— Чонгук-а, ты мой брат, — раздражённо подчеркнул старший, недовольство с новыми силами забурлило внутри: — Мы альфы. Это не...

— Неправильно? Расскажи мне что-нибудь поинтереснее. Эта новость уже устарела. 

      То, с какой лёгкостью Чонгук отметал любые его аргументы против, обескуражило Пака и поставило в тупик: совершенно растерявшись, он просто заткнулся, не зная, что ещё сказать – Чимин был абсолютно уверен, что проиграет в любом случае, какой довод ни приведёт. Он лишь хватал ртом воздух, даже не замечая, что его слегка потряхивает. Как же трудно заставить сердце заткнуться, а тело – взять себя в руки. Как бы это ни было соблазнительно, Чимин не мог, просто не мог позволить себе пойти на поводу. Чонгук мог говорить, что хотел, но Пак-то знал, в чём заключаются его обязанности старшего брата, и в них уже точно не входили интимные отношения со своим донсеном. Даже... даже если Чон был настолько уверен в том, чего желал, Чимину требовалась передышка, чтобы решить, насколько он готов поддаться искушению, отпустить себя, взять то, чего страстно жаждет. Это было слишком нереально, за три года превратившись в идиотскую фантазию из снов. Слишком невозможно, чтобы так легко заполучить сейчас. 

— Чонгук, дай мне время, — сглотнул Пак, стараясь звучать твёрдо и непоколебимо, чтобы его снова не задавили альфа-феромонами: Чимин знал, что Чон мог, если бы захотел. — Пожалуйста. Мне... мне нужно подумать...

      Такой ответ заметно озадачил Чонгука, но совершенно не расстроил. Он выдавил маленькую, скованную улыбку и кивнул, глядя в пол:

— Пока ты меня не избегаешь, я готов ждать, хён. Но, пожалуйста, быстрее. Я не знаю, сколько нам ещё осталось, поэтому хочу прожить эти оставшиеся дни безо всяких сожалений.

      Чимин не мог поверить, что перед ним и правда сейчас стоит его младший брат, который вечно пытался на каждое "нет" Пака сказать "да", который закатывал глаза касательно учёбы и устраивал безуспешные бойкоты. Который никогда в жизни не решался на такие трогательные фразы, но который какого-то чёрта влюбился в Чимина, хотя тот никогда не давал ему для этого и повода. Пак знал, что был слишком строг в детстве Чона, знал, что не всегда высказывал всю свою любовь так, как это было нужно в семье – он пользовался всей своей силой воли, чтобы держаться и не терять контроль над младшим. И Чонгук сам никогда особо не выражал столько привязанности к Чимину, что не было удивительным: к этому всё и велось. А тут перед ним словно был другой человек: взрослый, сознательный, знающий цену себе и чётко понимающий, как устроен их тёмный мир. Брови Пака выгнулись наверх, нижняя губа дрогнула. Если бы он только мог быть таким же сильным, как Чонгук. Но, оказывается, он тот ещё трус, который боится собственных чувств. Который боится стоять на своём. Жалкий и никчёмный. 

— Хён, я устраиваю в честь тебя огромную вечеринку! — неожиданно воскликнул Чонгук, сверкнув зубами в широкой улыбке. Похоже, он решил перевести тему и поднять своему брату настроение, заметив, каким паникующим отчаянием пропитались его черты лица. — У нас есть запасы выпивки, я их достану. Классно, да? Отметим твоё возвращение!

— Это... обязательно? — сглотнул Чимин, отвлекаясь от самобичевания и активно разминая шею в напускном безразличии. 

— Конечно! Хён, ещё вчера я был уверен, что ты мёртв, — вдруг посерьёзнел Чон, сжав губы в тонкую линию: — Твоё возвращение – это потрясающая новость. Мы должны её как следует отпраздновать!

— Аигу... — смутился Пак, отметив: — А тебе не нужно сначала спросить разрешения у Намджуна, можно ли доставать эти самые запасы алкоголя? — в его глазах наконец-то заскакали бесята, тут же придавая лицу Чимина плутовское очарование. 

— Я уже достаточно взрослый, чтобы пить, хён, — обиделся на это Чонгук, надувшись. — Намджун-хён не будет вечно моей мамочкой, — язвительно добавил он возмущённым тоном, на что Пак закачал головой, уточняя, что имел в виду:

— Ты не можешь просто так взять и забрать то, что тебе нужно, Чонгук-и. Ты должен сначала получить разрешение у лидера. 

      Ожидая очередное негодование младшего брата в старой, как мир, и предсказуемой игре "кто кого сделает" Чимин даже слегка опешил, когда вместо этого получил тишину: Чон моргнул, уставившись на своего хёна. 

— Но... я могу, — воспротивился Чонгук, важно сложив руки на груди. — Я сам себе и разрешил.

— Айщ! Что за вредный ребёнок! — недовольно запыхтел Чимин, выставив указательный палец: — Слушай же, что я тебе говорю! 

— Я и услышал: лидер в ответе за запасы, — невозмутимо повторил за хёном Чон. 

— Именно! Лидер в ответе за... — Пак запнулся, нахмурившись, шестерёнки в голове скоро заскрипели: — Лидер... — растерянно повторил он, поднимая взгляд на Чона. 

— Он стоит перед тобой, хён, — изогнул бровь Чонгук, неожиданно выглядя очень самонадеянно и кичливо. 

      В голове Чимина словно что-то щёлкнуло: до этого не слишком правильно сложенная мозаика сама пересобралась, складываясь в единственную верную картинку. 

      И та высветилась сигналом тревоги, красным "чего, блять?!" мерцая на жёлтом фоне. 

— Ты... что?! — рыкнул Пак, тут же отторгая шокирующую новость. 

— Я думал, Намджун-хён тебе уже всё рассказал! — удивился Чонгук, всплёскивая руками и нервно покусывая губу. — Айщ, теперь придётся самому всё объяснять... ну, спасибо, хён! — обратился он в воздух, наверное, к воображаемому Намджуну. 

— Что это значит? — повысил голос Пак: его словно лихорадило. — Это какая-то глупая шутка, Чонгук-а? Если да, то ты у меня сейчас получишь!

— Нет, хён, без шуток, — замахал перед собой ладонями Чонгук, даже не замечая того, как принял оборонительную позицию. — Это... долгая история. 

— Так начинай её быстрее!

      Чимин в лоб подошёл к своему донсену, отчего тот даже шагнул назад, пока не упёрся задней частью колен о край дивана и не споткнулся, упав на него обратно. Оказавшись ниже своего хёна, Чон смотрел на него снизу вверх виноватыми глазами, чувствуя себя опять пятнадцатилетним нашкодившим негодником: теперь Пак перекрестил руки на груди, осуждающе осматривая младшего. Впервые Чонгука отчитывали с таким норовом за эти пару лет, как он управлял "Пуленепробиваемыми", и впервые он сумбурно пытался объясниться:

— Это вышло случайно, честно!

— Ты случайно получил место Намджуна? За дурака меня держишь? — склонил голову набок в непонимании Чимин, возмущение клокотало в груди: как мог его мелкий неопытный братец сместить такого невероятного лидера, как Намджун? Кто это вообще позволил?!

— Нет, я его победил в схватке... — совсем безвучно признался Чон, понуро опустив нос.

— Ты вызвал его на бой?! — ещё громче воскликнул Пак, гнев наполнил лёгкие, словно пламя – пасть огнедышащего дракона. — Совсем офигел? — вдох-выдох. — Ты решил, что лучше Намджуна?! Что вправе занять его место? Что ты сильнее?

— Йа, хён, н-но я ведь и правда оказался сильнее... — предпринял неудачную попытку оправдаться Чонгук, совсем себе не помогая и этим лишь сильнее взбесив Чимина:

— Прошу прощения? 

      Вот это наглость! Пак уже как следует открыл было рот, чтобы высказаться ещё на пару минут, что он обо всём этом думает, как его опередили, пытаясь остудить пыл:

— Полегче, Чимин-а, — ни с того ни с сего раздался голос Намджуна издалека, заставляя обоих альф обернуться – бывший лидер показался из-за стен перехода, вероятно, только-только вернувшись из дома, не слишком выспавшийся, но волнующийся за возвратившегося Чимина. — Не дави на него, — добавил он, неторопливо приближаясь. 

      Если бы Пак мог, он бы выдохнул через ноздри пар, настолько он разозлился. Отведя свой убийственный взгляд от Чона, он вопросительно уставился на Намджуна, ожидая теперь от него ответы на все свои вопросы. Чувствуя дискомфорт от испепеляющих взглядов Чимина, тот в смятении кашлянул: когда Пака охватывала ярость, ему точно не стоило попадаться на глаза, и, уж тем более, становиться виновником его недовольства. Намджун прекрасно это знал, но всё-таки принял удар на себя, чуть ли не по слогам поясняя:

— Чонгук и правда этого не хотел. Так просто получилось.

— Получилось что? — требовал деталей Чимин, всё ещё не понимая, какое у его брата могло быть оправдание, кроме эгоистичности, спесивости и наглости так подставить человека, который обучил его всему и принял в организацию. Неужели он воспитал предателя?!

— Когда мы поняли, что ты уже не сможешь вернуться, Чонгук, он... — Намджун глянул в сторону Чона, который смущённо спрятал голову в плечи, перебирая в пальцах замок от молнии куртки. — Он был немного не в себе, скажем так. Хотел отправиться за тобой, но я не пускал его. Ну, и его охватили эмоции. Я его за это не виню: сам хорош, принял вызов, когда должен был просто вырубить его и потащить домой, — вздохнул Намджун, растрепав себе волосы пятерней и поморщившись. — В общем, он сказал, что, вопреки моим запретам, всё равно пойдёт за тобой. А ты же знаешь, что это означает. 

— Знаю. Неповиновение главарю. Вызов его лидерству, — отчеканил Чимин, чуть успокоившись: грудной бас Намджуна успокаивал не хуже валерьянки. 

— Да. Мы вступили в бой, и я проиграл. 

— Ты?.. Проиграл?! — Пак шокированно обернулся к Чонгуку, который явно мечтал уже провалиться сквозь землю, неловко уткнувшись взглядом в пол и отказываясь смотреть на кого-то из старших собратьев.

— Ага. Но Чонгук доказал, что достоин быть лидером "Пуленепробиваемых", — защитил младшего Намджун, продолжая приводить Чимина в ступор. — Он отпугнул этих бешеных собак властей, представляешь? Не знаю как, но это было потрясающее зрелище. Наверное, причиной стал адреналин после нашей схватки? Не знаю, — повторил он и опустил губы вниз в растерянном жесте. — В общем, он голыми руками принял на себя выбежавшего к нам пса, когда открыл люк в трубопровод. Ну, тот самый, в карантинную зону. Зверь даже не понял, что произошло: заскулил и сбежал обратно в канализацию, остальные псы последовали за ним. Мы тоже, если честно, ничего не поняли.

      Чимин и не заметил, что чуть ли не до крови искусал губу, бегая взглядом от Намджуна к Чонгуку и обратно. Да нет... Это возможно вообще? Его младший брат смог такое?! Пак знал, что Чон чертовски способный, но это уже что-то из серии фантастики...

— Я решил оставить всё как есть. Между прочим, Чонгук сам пришёл в себя, как будто отрезвел после того, как справился с собаками. Предлагал мне новый бой, обещал поддаться и позволить мне вернуть своё законное место. Проблема в том, что это законное место уже было его. Я так решил. И теперь вижу, что не ошибся.

      На этих словах Чонгук наконец поднял голову, немного жалобно глянув на Намджуна, словно не веря, что достоин такой похвалы. Тот лишь кивнул ему, поддерживая:

— С того самого момента Чонгук не сделал ни одной ошибки. Всё, что ты видишь сейчас в организации – его рук дело. Именно он пришёл к мысли возродить транспорт в трущобах: без него вряд ли кто смог бы восстановить машины и байки, он сам разобрался, как работают ремонтные устройства, — Намджун вертикально махнул рукой, резко остановив её у своего пояса в воздухе. — Он предложил дать омегам шанс постоять за себя и допустить их в "Пуленепробиваемые", за что многие сейчас просто обязаны ему жизнью. Он заявил, что теперь мы будем следить за порядком, а не пытаться разрушить его в карантинной зоне – теперь гражданские следуют за ним и хотят попасть к нам, — Намджун сделал короткую паузу, задумавшись, а затем качнул головой: — Да, сначала многие его не воспринимали всерьёз. Было сложно. Но со временем его стали уважать и любить. Я часто слышу, что о нём говорят наши. И это то, что он для всех "пуленепробиваемых" и авторитетный главарь, и, одновременно, хороший друг, с которым можно по-братски позависать, — Намджун вздохнул и пожал плечами: — Он справляется даже лучше меня...

— Неправда, хён! — встрял Чонгук, в конце концов не выдержав и возразив, горяще-пунцовый от комплиментов. В эмоциях он подскочил на ноги, слегка мотая головой из стороны в сторону: — Без твоего руководства... без твоей помощи я бы ничего не смог сам! Без твоих советов я бы обязательно где-нибудь облажался. 

— Возможно, но всё же мне и правда больше идёт роль твоей правой руки, Чонгук-а, — смутился Намджун, но выставленной ладонью отмёл слова донсена, отрицательно замахав ею. — В тебе есть новаторство и свежий взгляд на вещи. "Пуленепробиваемым" не хватало такого, как ты. 

      Теперь Чимин уж точно был абсолютно потерян: 

— Так правая рука лидера не Юнги... хён? — спохватился он, вспомнив, что раз Намджун называл омегу хёном, то тот несомненно старше Пака.

— Юнги-хён? — обернулся к Чимину Намджун, в его глазах читалось искреннее удивление. — Нет. Он не правая рука Чонгука, а его омега. 

      Чимин весь поджался от услышанного, зажимаясь до дрожащей боли в мышцах, в ушах, казалось, зашумело от резкого прилива крови. 

— Нет, хён, он не... — вдруг поспешно влез Чон, не переставая нервно касаться шеи ладонью. — Уже нет.

— О... — ошарашенно выдавил Намджун, уставившись на Чонгука: — Прости, я не знал. 

— Ничего, мы это решили буквально пару часов назад, — Чон поджал губы, всё это время беспокойно посматривая на Чимина, который и не шелохнулся, бездумно уставившись в пол. — Ты не мог знать.

      Намджун замолчал на долгую минуту, ощущая то, как в воздухе плотной тучей сгустилась гнетущая атмосфера. Нахмурившись, он стал подозрительно переводить взгляд от Пака к Чонгуку – между ними словно возвели непробиваемую стену, так было неловко – и с каждым разом его глаза заметно сужались, пока Чимин вдруг натянуто не рассмеялся, разбивая эту самую неловкость, будто брошенным камнем – стекло:

— Вот так вот пропадёшь на пару лет и хрен разберёшься потом, что к чему, — делая вид, что всё в порядке, Пак приклеил улыбку на лицо, стараясь говорить ровно: — Даже и подумать не мог, что столько изменится. Но, наверное, это и к лучшему?.. — нарочито беспечно бросил он и сделал шаг назад, к спасительному выходу из подземки. 

      В ответ – молчание. Чёрт. Наверное, они всё же догадались, что что-то не так. 

— Знаете, мне нужно немного побыть одному, чтобы ко всему привыкнуть, — поспешил оправдаться Чимин, но с каждым словом всё больше отступал назад, пятясь. — Ну, знаете, разложить в голове всё по полочкам и не сойти с ума, ха-хах. 

      Пак случайно чуть ли не посмотрел в глаза озадаченному Намджуну, вовремя отведя взгляд: нельзя было раскрывать свой обман. На Чонгука он даже искоса боялся глянуть – иначе за себя не ручался. 

— Пойду прогуляюсь, в общем. Скоро вернусь, — бросил Чимин вскольз и в итоге сбежал, как трусливая собачонка, поджимаяющая под себя хвост, игнорируя безнадёжное "хён!" Чона, зазвучавшее ему вдогонку, но опоздавшее. 

      Отдышаться он смог только тогда, когда убедился, что вокруг ни души. 

      Где он? Сколько бежал? 

      Вопросы без ответов. 

      Да и не было никого, кто смог бы ответить: лишь несколько каркающих ворон сидели на оборванных высоковольтных проводах, наблюдая чёрными омутами глаз за вспотевшим от бега Чимином. Пак поёжился. Неприятные птицы. Пока их кормят хлебом, они смиренно едят его, прыгая рядом с людьми. Но если хлеба нет, а есть сырое мясо и голод – они возьмутся и за него, даже не побрезгуя заклевать того, кто их лишь недавно кормил. Милые невинные птички в момент превращаются в кровожадных хищников. Зато в итоге выживают сильнейшими. Разве не в этом смысл? Им нет дела до морали: берут, что хотят, будь то кормушка человека или человек как кормушка. Чимин мог бы поучиться у них, но в итоге лишь хмыкнул. Пиздец, он умный. Намджун был бы им чертовски горд, наверное. Оказывается, бродить по пустым улицам непопулярного района у централки очень вдохновляюще. Восстановив дыхание, Чимин шёл в никуда, пиная камень по дороге, словно загипнотизированный следя за тем, как его острые края перекатываются по земле. 

      Охрененно. Ну, и что он натворил? Повёл себя, как Чонгук вчера: "глупо и по-детски", так он говорил? Всё верно. Бежать от проблем и вести себя, как ревнивая омежка – потрясающе, скатиться ниже он уже не сможет. Но что правда, то правда: Чимину жизненно необходимо было одиночество, чтобы справиться с самим собой. Он и не знал, что новость об омеге Чона может настолько выбить его из колеи. Чимин горько усмехнулся, запульнув камень непонятно куда, звучно шаркнув подошвой ботинок по дороге. Как будто он сам – сама невинность. Чёрт, да Чонгуку приходилось наблюдать за тем, как он занимается сексом с Техёном! Не то чтобы его кто-то заставлял, правда... И всё-таки, неужели Пак думал, что его младший брат будет ждать его незанятым девственником до конца своих дней? Разве не он сам дал понять перед своим исчезновением, что между ними никогда ничего не будет? Разве не Чимин заставил себя больше не думать о своём брате в таком ключе? 

      В конце концов, разве Пак не вёл себя сейчас, как какой-то конченный лицемер? Чего же он хотел от Чонгука? Тот был ни в чём не виноват, так почему сердце Чимина словно сжали в тисках? Он замотал головой, жутко недовольный собой, но всё равно никак не справляясь с ядом разъедающей его изнутри ревностью. А ещё пустотой. Пака уже давно мучило это чувство, но он отмахивался от него, убеждая себя, что он здесь нужен. Правда, обманывать себя не было смысла. Всё теперь не так: новые "Пуленепробиваемые", самостоятельный Техён, которому уже не нужна защита от проституции, Намджун, прекрасно справляющийся без помощи Чимина, Чонгук, у которого был Юнги... всё это лишь подливало масло в огонь. Честно говоря, Чимин чувствовал себя лишним. Всем было хорошо и без него. Зачем же он вернулся? Зачем зажёг в Чоне надежду, когда у того уже был омега? Разве он своим возвращением всё не испортил? Не лучше ли ему было остаться в карантине? 

      Чимин запнулся, остановившись. 

      Нет. Как он мог об этом сейчас думать? Хосоки-хён рисковал своим положением в обществе карантиновцев, чтобы помочь ему выбраться. Он должен уважать его вклад и стать максимально полезным здесь, пусть и был уже не слишком востребованным. Пока он жив, то должен отдать все свои силы на помощь Чонгуку в его нелёгкой задаче управлять такой крупной организацией. Кого волнует, что чувствует сам Чимин? Есть дела и поважнее глупых чувств и замирающих сердец. Ему не впервой идти на жертвы. Пак вздрогнул от холода наступающих сумерек, грустным взглядом окидывая потемневшие пустые здания с разбитыми окнами. Когда же это случилось? Когда он начал видеть в трущобах не долгожданный дом, а незнакомую ему чужбину? Словно в ответ на его вопрос, позади зарычал мотор байка, эхом пронёсшийся по переулку. Пак моментально обернулся, всматриваясь вдаль. Это был не мотоцикл Чонгука (не узнать того монстра было невозможно), как он боялся – Чимин не был ещё готов говорить с ним, паршивое чувство непригодности и вины всё ещё радостно плескалось внутри. 

      Уже через минуту к нему подъехали ближе и оставили байк у стены когда-то мясной лавки – её вывеска выцвела, перечёркнутая толстыми царапинами. 

— Там в честь тебя устроили вечеринку. Не хочешь заявиться? — пробасили знакомой бесвязной речью, и Пак облегчённо выдохнул. 

      Отлично. Он и не ожидал, что присутствие именно Юнги окажется самым идеальным в такой момент упаднического духа – перед любым другим Чимин не чувствовал бы себя так спокойно, волнуясь о необходимости оправданий и фальшивых улыбок. О том, чтобы о нём не беспокоились. 

— Не сейчас, — честно признался Пак, засунув ладони в карманы джинсов и, сам того не замечая, немного выпятил грудь, острым взглядом следя за тем, как Юнги снимает шлем и вешает его на руль мотоцикла.

— Я слышал ваш с Гуком разговор. Извиняться не стану, — вдруг тоже разоткровенничался омега, опираясь задом о байк, и уставился на альфу тяжёлым взглядом. 

      Из-за тона Юнги Чимин не мог точно понять, за что тот извинялся: за то, что подслушивал, или за то, что был в отношениях с его братом? Хотя второе было бы абсурдным – разве это не нормально, альфе быть с омегой, а омеге – с альфой? Любые претензии будут звучать смешно и по-идиотски нелепо. А вот то, что Юнги узнал об их маленьком секрете, дошло до Чимина довольно-таки поздно: он оторопел на секунду, а затем закрыл глаза. Плевать. Он устал бояться и стыдиться. Хватит уже.

      Вот только...

— Техён?.. — нахмурился Чимин, почему-то сильно беспокоясь за то, что его друг мог узнать правду таким вот неудачным косвенным образом. Однако его собеседник, к счастью, отрицательно закачал головой, понимающе хмыкнув: 

— Я отправил его готовиться к тусовке. 

— А сам решил подслушать? — не выдержал Пак, его веки опустились, выравниваясь в прямую линию над глазами, из-за чего взгляд мог своим накалом пробить дыру в стене. 

— Вы не слишком шептались, если честно, — невозмутимо пожал плечами Юнги, чуть склонив голову набок: — Так что, ты скажешь ему "нет"?

— Не волнуйся, он вернётся к тебе. Это всё несерьёзно, я попробую его убедить... 

— Ты дурак? — вскинул брови омега, сморщившись, при этом неодобрительно рассматривая поражённого Чимина.

— Чего? — помрачнел в ответ Пак, чувствуя намёк на вызов, на что его желваки заходили туда-сюда, знакомое чувство "минута до драки" немного возбуждало, аж чесались кулаки. 

— Слушай, Чимин, — Юнги устало вздохнул. — У нас никогда не было ничего серьёзного с Чонгуком. Да, мы спали, когда нам было удобно. Хотя, скорее, когда ему было одиноко и он искал хоть кого-то, кто бы... хм... подходил под его тип. Но у нас были свободные отношения.

— Тип? — сухо переспросил Пак, стараясь не думать о последней фразе омеги: свободные отношения?! Что за... 

— Ну, скажем так, — вдруг усмехнулся Юнги, заглянув собеседнику прямо в глаза. — Я заметил, что у Чонгука есть свой "тип". Его интересуют сильные личности невысокого роста с вредным характером, желательно старше его, чтобы он мог называть их хёнами в постели. Я весьма удачно подходил под эти критерии, — самокритично закончил он и замолчал на время. 

      Щёки Чимина пылали густым красным. Он усиленно сглотнул, отгоняя коварные мысли, навеянные намёками омеги, но те всё равно лезли в голову, ублажая его эго. 

— Думаешь, я только сегодня узнал, что он к тебе чувствует? — губы Юнги растянулись в ехидную ухмылку. — В его глазах вечно что-то такое зажигалось, когда речь шла о тебе. Трудно было не заметить. Особенно мне, тому, кто был в его постели. А ты станешь самым пустоголовым в мире лицемером, если откажешь ему в том, чего сам явно хочешь.  

— Блять, Юнги-хён, раз ты всё знаешь, — вдруг сорвался Чимин, наконец позволяя накопившемуся напряжению взять верх над хладнокровностью. — Разве... разве ты не понимаешь того, что мы альфы, да ещё и братья, твою ж мать?! Разве ты не считаешь это пиздец неправильным?!

— Нет, не считаю, — тут же ответил тот, даже и бровью не поведя. 

— Легко тебе говорить, — закатил глаза Пак, забирая волосы назад пальцами и отворачиваясь от собеседника.

— Точно? Ты не поверишь, насколько мы с тобой похожи, Чимин. Хотя ты наверняка об этом даже и не подозреваешь.

      Пак не обратил сначала внимания на реплику Юнги, но через мгновение задумался о ней, озадаченно выглянув из-за плеча. 

— В смысле?

— В прямом. 

      Между ними повисла неловкая пауза, берегущая последние секунды вот-вот озвученных секретов. 

— Возможно... — Юнги перенёс вес тела с одной ноги на другую, его пальцы всё тёрли ткань кожаной куртки в беспокойном жесте. — Возможно, меня тоже привлекает кто-то, кто привлекать не должен. Возможно, мы с Чонгуком утешали друг друга, зная, что никогда не получим того, чего хотим.

      Чимин ощутил себя самым настоящим детективом, проницательно уловив подсказку к загадке: 

— Ты... влюблён в омегу?

— Ну, "влюблён" слово громкое, но... 

      Пак не знал, что сказать на это. Обоюдное понимающее молчание казалось важнее ненужных слов. 

— ...он знает?

— У него были отношения только с сильными и авторитетными альфами. Не думаю, что его заинтересует кто-то без узла на члене, — горько буркнул Юнги, не выдержав и начав разглядывать свои вымазанные в грязи ботинки. 

— Откуда ты знаешь? 

— Потому что слишком часто слышал истории об "охуенном Чимине" в его постели и о "мужественном Намджуне", заботящемся о нём.

      Глаза Пака округлились. 

— Ты... — недоговорил он, быстро прикидывая, что к чему. — Но он же... он так тобой восхищается, хён. Ты уверен, что всё безнадёжно? Мне кажется... он тоже к тебе неравнодушен. 

— А мне кажется, что вам с Чонгуком просто пора уже хоть раз трахнуться, чтобы выбить из тебя всю эту дурь, но я же не говорю этого вслух, — перевёл стрелки Юнги, но его щёки безошибочно покрылись румянцем. Мило.

— Только что сказал, — возразил Чимин, лукавая улыбка сама собой озарила лицо. 

— У вас всё иначе, — невозмутимо продолжил омега. — Вы оба знаете, что друг к другу чувствуете, просто ты ведёшь себя, как кусок идиота, оттягивая неминуемое. 

— А, может, ты тоже ведёшь себя, как трусливый нытик, жалуясь на безответную любовь, даже и не узнав, действительно ли она безответна, — Пак важно сложил руки на груди. — Ну серьёзно, только не говори мне, что ты не заметил его щенячьих глазок. И на кого он обычно ими смотрит, а?

      Глаза Юнги слегка расширились от неожиданности:

— Туше. 

— Согласен, — хмыкнул Чимин, не выдержав и всё-таки прыснув, смущённо потирая нос указательным пальцем. Как так вышло, что они настолько быстро и легко нашли общий язык?

— Предлагаю сделку, — внезапно посерьёзнел омега. — Мы с тобой друзья по несчастью, так давай договоримся: ты забиваешь на всё и идёшь к Чонгуку, а я пробую свою удачу и признаюсь Техёну. По рукам?

      Пак со смешинками в глазах завис на Юнги, раздумывая, но всё же решился и принял протянутое рукопожатие, крепко сжимая угловатую ладонь омеги, бледная кожа которой была увита голубыми венами. 

— Замётано. Ладно, пойдём, я отвезу тебя. Ты забрался в такие дебри, что хрен теперь сам найдёшь обратный путь, — кивнул Юнги в сторону своего байка, отдавая Чимину свой шлем.

— Кстати... А почему это Намджун мужественный в глазах Тэ, а я нет? — между прочим заметил Пак, в его голосе так и сквозила издёвка. — По-моему, я очень даже ничего...

— Будь добр, заткнись. А то я могу случайно не туда повернуть и скинуть тебя нахер, — буркнул Юнги и завёл мотор. — Терпение штука относительная, знаешь ли.

      С вырвавшимся смешком на душе Пака стало значительно легче.