— Молодой лев снова победил!

— Да здравствует Лео!..

— Сукин сын, опять ты меня сделал!..

Толпа зрителей пришла в движение, обступая победителя, хлопая по плечам и громко поздравляя, будто он выиграл не дружеский поединок, а целый турнир в Адуе. Сложно было представить, что всего несколько человек могут так громко шуметь и создавать такую суматоху, но радостные возгласы отдавались в ушах, как стук кузнечного молота. Юранд спрятал улыбку и повернулся к поверженному Антаупу, протягивая ему руку.

— Когда-нибудь я выиграю у него, — мстительно проворчал тот, хватаясь за предложенную ладонь, чтобы вскочить на ноги. – И повыбью всю дурь, обещаю!

Запыхавшийся, покрытый пылью и с липнущими к вискам волосами, он походил на норовистого конька, взбрыкнувшего под седлом, но Юранд не сомневался, что человека надежнее в Инглии не сыскать. Они оба подошли к поздравляющим, все еще продолжавшим восторженно галдеть, но остановились чуток поодаль. Здесь же, у ограды, стояла молоденькая девчушка, не старше сестры Юранда – курносая и веснушчатая, еще по-юношески нескладная, но с гордой уверенностью во взгляде. Антауп очаровательно улыбнулся ей, моментально стряхивая с себя угрюмую помятость. Его щегольский чубчик вновь забавно упал на лоб, едва ему стоило двинуться, но девчушка не ответила даже взглядом, и он обиженно надулся.

— Ничего, в «Южном ветре» тебя ждут еще прелестницы, — шепнул Юранд, ободряюще касаясь его локтя. Ему-то было хорошо знакомо, каково это, когда объект твоих тайных мыслей не отвечает взаимностью... Нет, не только не отвечает, но даже и не знает о них, потому что сказать вслух — значило бы потерять его навсегда.

Юранд никогда не возлагал надежд на любовные приключения, а вот Антаупа они действительно ждали, в чем никто бы не усомнился — уж такого дамского угодника с руками бы оторвали, но только одна курносая особа поставила перед собой совершенно другую цель. Едва круг в центре поля разорвался, и развеселившиеся, взмыленные, бойцы двинулись мимо перешептывающихся зрителей, как она метнулась им навстречу.

— Лео дан Брок? — девушка не решилась поднять глаза прямо на него, а остановилась в двух шагах, глядя в землю. — Я… Я принесла тебе молока…

В руках она действительно держала пузатый кувшин, как ребенка, прижимая его к своей груди.

— Возможно, после тренировки тебе захочется пить... — В тот момент, когда их взгляды все-таки встретились, она зарделась окончательно и умолкла.

Собравшиеся за плечом Лео товарищи и зрители уже успели слишком распалиться, чтобы просто пройти мимо. Он сам прежде всех. В их глазах загорелся опасный огонек, как у волков, которые видят добычу, загорелся ясно и отчетливо, как это уже бывало прежде. Возможно, их стоило бы остановить. Как-то отвлечь, увести прочь, осадить… Но Юранд никогда не мог перечить Лео, просто не находил в себе слов для возражения, что бы тот не делал. В лучшем случае он мог просто смотреть, как тот, распаленный азартом, широко улыбается — и эта открытая улыбка на его раскрасневшемся лице стоила всего мира.

— Я бы лучше отведал твоих спелых вишенок, крошка! — влез в разговор ухмыляющийся Барнива.

Все засмеялись. Они готовы были сейчас смеяться от чего угодно, даже не вникая в суть фразы, их качало на волнах веселья, но девушка как будто не ожидала, вся опешила и сжалась.

— Друг мой, она же совсем малышка! — ухмыльнулся в ответ Лео. — Вот через годик-другой я бы тоже не отказался с ней порезвиться... Что скажешь, сладкая, будешь меня ждать?

Ему бы попридержать язык, да только у Лео тактичность никогда не была сильной стороной. По правде, Юранд чувствовал определенные сомнения в том, была ли она у него вообще, потому как девчонка начала теперь уже бледнеть и пятиться, а он своей ошибки так и не понял.

— Я пойду... Простите пожалуйста, — на ее ресницах заблестели слезы, когда она отвернулась от шумной компании. Конечно, надеяться на чудесную взаимность и уж тем более верность с ее стороны было бы глупо, но улыбка Молодого Льва, его открытость подкупали и очаровывали. Юранд почти мог ее понять, он и сам бы не устоял.

— Так скоро? Эй, побудь с нами еще немного! — Вновь встрял Барнива. — Мы знаем развлечения повеселее, вот увидишь!

Зря это он. Девчонка даже шаг ускорила, явно разочарованная в героях своих грез, и остановить ее вряд ли что-то смогло бы. А вот рядом с юношами выросло новое действующее лицо, да такое, что Лео пришлось задрать голову, чтобы посмотреть на заступившего дорогу.

— А ну извинились, вы, индюки малосольные! — прогрохотало сверху суровым басом.

— Кровь и ад! — Лео подбоченился. — Да ты хоть знаешь с кем говоришь?! Я — будущий губернатор Инглии!

— Да хоть король Союза, это не дает тебе права так обращаться с приличными девушками! — незнакомец придвинулся ближе, буквально нависая над Лео со всей высоты своего роста.

Юранд почувствовал, как под ложечкой щекочет легкое беспокойство. Все это явно выглядело дурно, потому что умение вовремя остановиться тоже не было сильной стороной характера Лео. Тот уже завелся, в глазах явственно засверкал тот самый недобрый огонек как у почуявшего кровь хищника, и его совершенно не останавливало, что соперник габаритами походил на медведя и разве что не рычал.

— Кажется, тут возникло некоторое недоразумение, — втиснувшись между спорщиками, примирительно сказал Юранд. — Никто не хотел обижать девушку, честное слово.

— Что ты оправдываешься, — Лео сам отодвинул его в сторону, пресекая попытку решить дело миром. — Давай-ка поговорим как мужчины!

О, сколь же невыносимы бывали порой эти молодые герои! Выражение неистощимой храбрости на его лице вызывало в Юранде тихую гордость. Он был готов броситься в самое пекло, с лихвой оправдывая свое имя — настоящий лев, не ведающий страха и упрека, гордость и надежды Инглии. Но и сущий болван при этом.

— Лео, одумайся! Он раздавит тебя, как муху, — зашептал Юранд, предпринимая последнюю попытку вразумить друга. Тренировочный меч смотрелся в лапище незнакомца жалкой зубочисткой. Но куда там! Лео, с детства грезивший о северных поединках на круге, уже все для себя решил.

Он приосанился, бросил Барниве снятую с плеч куртку и горделиво воздел свой меч, точно и впрямь красовался перед именитыми зрителями.

— Я — Лео дан Брок, Молодой Лев Инглии!

— Гловард! — сухо пробасил незнакомец, играя мускулами. Собравшиеся посмотреть благоразумно расступились, но Лео даже не дрогнул. И как можно было им не восхищаться в тот момент?

Они сошлись. Лео — юркий, точно вода, и Гловард, скалой возвышающийся над ним. С этого зрелища можно было писать картины, иллюстрации к какому-нибудь героическому эпосу Севера, если таковой когда-нибудь составят. Спорщики сделали по пробному выпаду, присматриваясь друг к другу, запоминая, изучая... Но терпение вообще никогда не было в характере Лео, и он с гиканьем устремился в атаку. Меч поднялся, затупленное лезвие грохнуло о край щита Гловарда и соскользнуло вниз — сам великан даже не покачнулся.

На время они разбежались вновь, точно отхлынувшие с отливом волны, собрались с силами и вновь сшиблись. Юранд не заметил, как перестал дышать. Звон чужой стали заглушил даже стук его сердца, пока он с волнением пытался уследить взглядом за движущимися фигурами. Шаг — песок взметнулся из-под ног, создавая пыльное облако перед ними. Другой — послышался стон столкнувшейся стали. Третий — один из щитов не выдержал, в стороны полетели щепки, осыпая дождем дерущихся. Кто-то охнул позади.

— А он хорош, — процедил Антауп, с не меньшим вниманием следящий за ними.

— Не лучше нашего Лео. Смотри!

Они оба замерли. Юранд невольно навалился на ограду, стараясь разглядеть получше. Клинок Гловарда рухнул вниз с такой силой, что Лео должно было прибить к земле, но он во время отреагировал — пружинисто прогнулся, пропуская громилу мимо себя, и тот не слишком удачно оступился. Пока он все еще пытался удержать равновесие, Лео обошел его, сделал обманный выпад и попытался уколоть в подмышку, но с неожиданностью для себя обнаружил, что здоровяк тоже умеет быть быстрым — может, и не настолько быстрым, как сам Лео, но достаточно для отражения атаки.

Гловард обрушил на него всю ярость, вложенную в один удар: так гром обрушивается с неба, и от него ни укрыться, ни уклониться, только переждать. Лео подставил клинок, сталь зазвенела о сталь, и Молодой Лев едва удержался на ногах. Рукоять собственного меча заехала ему в лицо, он попятился.

Юранд скривился, точно сам ощутил этот тычок. Из носа Лео потекла кровь, он отфыркивался, но его пыла это не умерило, только подначило еще больше. Он налег, заставляя противника отмахиваться от быстро сыплющихся ударов и припадать на подвернутую ногу. Вот оно! Даже Лео со всей своей бравадой должен был понимать, что силой ему здесь не взять, и потому ухватился за предложенный судьбой шанс, беря напором.

— Вперед, Лео! Наподдай ему! — завопил Барнива с другой стороны площадки. Антауп вторил ему сзади, поддерживая товарища, несмотря на собственное обидное поражение. В какой-то момент Юранд понял, что тоже кричит нечто невразумительное, но ободряющее.

Он поддался всеобщему возбуждению, прежние волнения вылетели из головы. В самом деле, разве их Лео мог проиграть, когда они все болели за него и ждали его победоносного клича? Это ожидание превратилось в единый долгий миг с затаенным дыханием, со стиснутыми кулаками и до предела натянутыми нервами. Юранд с тихим ужасом наблюдал, как Лео вдруг открылся, дразня противника, почти опустил свой щит. Захотелось зажмуриться, лишь бы не видеть, как тяжеленная полоска стали летит прямо в лицо Лео, но тот ловко поднырнул, все тем же щитом ударив снизу по руке противника, и меч Гловарда завертелся, падая в песок.

— Сукин сын, ты смог! Смог! — это Антауп радостно запрыгал, всем весом наваливаясь Юранду на плечи. — Эх, как он его!

От сердца отлегло не сразу. Он первым оказался подле Лео, и лишь когда разглядел гордую улыбку на его окровавленном лице, немного успокоился.

— Дружище, как ты?

— Пр’екр’асно! — прогнусавил Лео с зажатым носом. И вид у него был такой довольный, что и сама леди Брок не нашла бы слов его отчитать. — Ты видел? Кр’овь и ад, нам стоит встр’етиться здесь снова! Гловар’д, что скажешь?

Верзила подобрал свой меч и, прежде, чем вернуть на стойку, занялся очищать от грязи — порыв более, чем неожиданный, для человека такой наружности.

— В любой момент! — радостно осклабился он, не отрываясь от полировки тупого лезвия.

Они были ну точно как двое мальчишек, еще не получивших нагоняй за прошлую шалость, но уже замысливших новую. Юранд удрученно возвел очи к небу, словно желая вопросить, за какие грехи ему предстоит нянчиться с ними, но рассердиться всерьез у него не получалось. Как и всегда. А затем Лео притиснул его к себе, второй рукой силясь обхватить могучие плечи Гловарда, и решительно устремился к таверне.

— В таком случае, др’узья, мы пр’осто обязаны отметить эту встр’ечу! Впер’ед! А кто отстанет — тому платить!

***

К полуночи в таверне сделалось только жарче. Барнива и Йин приволокли откуда-то девушек, смешливых да сговорчивых, и дружеская попойка мигом приобрела новые краски. Кто-то раздобыл флейту, и в разговоры вплелась музыка, добавляя уюта летнему вечеру. Густой дым чагги заполнил воздух, легкие, головы — разлился везде, куда только доставал. От его избытка путались мысли, становилось трудно дышать. Юранд в который раз чихнул. На этом празднике было уже слишком многолюдно, за сдвинутыми столами мелькали сплошь незнакомые лица, и он с трудом находил среди них своих друзей. Со стороны, где громче всего слышался высокий женский смех, в окружении прибывших дев без сомнений различался Антауп, вновь купаясь во всеобщем внимании. Йин говорил громко, и голос его выделялся благодаря северным ругательствам, щедро пересыпанным с хмельной речью, которые мало кто из присутствующих понимал. А Лео... Лео наверняка должен был быть там, где больше всего народу, к нему всегда тянулись окружающие. Невозможно не тянуться к солнцу, озарившему этот холодный край, даже если временами его лучи способны обжигать. Уж Юранду-то это было хорошо известно.

Он потер виски. От чагги и крепкого инглийского эля голова сделалась тяжелой, как боевой молот. Стоило бы проветриться, пока он не натворил каких-нибудь глупостей, ведь именно здравомыслие всегда считалось его лучшей чертой.

Никто как будто и не заметил, как Юранд вышел. Тяжелая дверь захлопнулась за спиной, отрезая от празднества и шуток. На дворе к тому времени совсем стемнело, отрезвляющий холодный воздух ударил в лицо, растрепал волосы и защекотал шею. Юранд почувствовал себя неожиданно легко, оставшись в одиночестве, словно привычные дружеские гулянки начали вдруг тяготить.

— Хорошая ночь, правда? — в разлившейся вокруг тишине было слышно, как шуршал листьями ветер, как скрипел флюгер на крыше и переступали копытами лошади в запертых стойлах, но прервавший эту идиллию голос заставил Юранда резко вздрогнуть.

Оказалось, Гловард сидел на колоде для рубки, безмятежно задрав голову к звездному небу и стащив с левой ноги сапог. Больше во дворе никого не было.

— Еще какая, — подойдя поближе, согласился Юранд. Соседство, как ни странно, не оказалось ему неприятно.

Они помолчали, слушая тишину. Из таверны доносились редкие возгласы да отголоски музыки, но даже они не портили очарования светлой летней ночи. В такую невозможно заснуть, потому что как никогда начинает хотеться жить — дышать, любить, ставить высокие цели и достигать их. Что угодно, только не сидеть сложа руки.

— Как там твой друг? Я не сильно ему заехал? — повернул лицо Гловард. Лунный свет сглаживал его грубоватые черты, придавая несвойственной им деликатности, смягчал тяжелый подбородок и сломанный некогда нос, серебрил светлые волосы.

— Лео? В третий раз пересказывает историю своих побед и подвигов. Так что, думаю, он в порядке. — Юранд сделал еще один небольшой шажок вперед. Теперь они стояли совсем близко, на расстоянии вытянутой руки.

— Эх, я бы сделал его, если бы не споткнулся так глупо!

— Возможно... — Юранд с неохотой, но вынужден был признать правоту этого утверждения. Все же кое-кому стоило научиться использовать тактику, а не только храбрые порывы. — Что с твоей ногой? Может, мне посмотреть?

— Чепуха, — Гловард отмахнулся, хотя и выглядело это слегка наиграно. — А ты что же, и в лекарстве разбираешься?

— Не слишком, но кое-что я читал, — Юранд ухмыльнулся, опускаясь на колени. Порой его забавляли рассуждения могучих воинов о том, что нет ничего важнее умения махать железками. При том, что железки никак не помогут им после того, как битва закончится.

Юранд действительно интересовался медициной: когда ближайшие друзья только и думают о том, как бы влезть в очередную драку, это становится просто незаменимым навыком, — хотя особенно преуспеть ему и не удалось. Припоминая все, что знал, он с осторожностью взялся ощупывать лодыжку Гловарда.

Бывают же на свете люди с настолько крепкими мускулами, будто вырезанными рукой склонного к преувеличениям скульптора. И нельзя сказать, что это хоть в чем-то плохо. Наверняка именно с таких в Адуе отливали статуи великих героев прошлого, потому что они внушают смотрящим некоторую надежность. И в близости с ними, несомненно, есть особое чувство защищенности, что объясняет неизменную популярность у дам...

— Эй, вообще-то, у меня болело чуть ниже.

Юранд оторвался от своих мыслей и обнаружил, что его рука лежит уже на бедре Говарда. Кровь и ад, он умудрился начисто позабыть, где и с кем находится, а ведь обычно здравомыслие не изменяло ему. Проклятая чагга!

— Я... — он редко не находил слов, но выдать сейчас что-нибудь хоть сколько-то вразумительное оказалось нелегкой задачкой.

— Вообще-то, это очень лестно, но... — наклонившись к нему, уже отпрянувшему, произнес Гловард. И зачем-то даже понизил голос, хотя кроме луны их вряд ли кто-то мог слышать. — А что скажет этот твой друг? Только слепой не поймет, как ты смотришь на него...

Юранд облизал пересохшие губы.

— Лео лучше не знать об этом. Обо всем.

А уж особенно о том, «как» Юранд на него смотрит, ведь все эти мерзости для Молодого Льва словно красная тряпка. Порой, даже понимая, что желаемое недостижимо, мы продолжаем верить — травить душу мечтой и в ней же находить свое спасение от гнета реальности. Даже если это значит оставаться рядом с человеком, который не способен принять твои чувства такими, какие они есть. Просто быть.

Юранд давно решил, что их дружбу он сохранит во что бы то ни стало, ведь Лео нуждался в нем. Всегда нуждался в ком-то, кто был бы честен с ним, в отличие от пытавшихся выслужиться, кто мог бы взять на себя самое скучное – подсчеты, планирования и переговоры, позволив ему не отвлекаться от совершения по-настоящему великих дел. Никто не подходил на эту роль больше, чем Юранд, никто не знал Лео лучше него и не любил так же сильно... Но иногда даже он уставал от близости солнца, которое слепит, не согревая.

— Он не узнает, — заверил Гловард, притягивая Юранда за рукав и таким нехитрым образом предлагая простое человеческое тепло, то, что не опалит и не сожжет. Потому что летней ночью, когда ветер разносит вокруг запах яблок и луна прогоняет тени, меньше всего хочется оставаться в одиночестве. Такие ночи не для шумных сборищ, не для подвигов и не для рассуждений — они созданы для жарких поцелуев, для тайных встреч и касаний, которые значат больше любых слов.

Такие ночи спокойствия и безмятежности бывают только у ничего не подозревающей юности...