Кусочек первый (Рувольти: эксперимент ценой жизни)

    Крики толпы. Звон свисающих с шеи цепей. Свист крыльев — своих и чужих.

    — Давай, нападай, отродье!

    — Нападай. Рискни. Ошибись, как ошибались все до тебя...

    Взаимонепонимание языков друг друга.

    На крыле с нешуточной силой смыкаются челюсти. Боль обжигает, словно язык пламени — и уходит, растворяясь в поднимающемся из грудины холоде.

    Собственные зубы складываются в зловещую ухмылку, а воздух вокруг остывает-остывает-остывает...

    Без взмахов крыльями они оба падают все ниже — собравшая все силы Секьирейта и вцепившийся в нее крупный неуловимый.

    Противник давится вздохом. До чего же приятно представлять, как у него, обездвиженного холодом, в горле, в глазах, в легких вырастают ледяные кристаллы...

    Взмах. Другой. Третий. Вильнуть в сторону у самой земли, чтобы не попасться в лапы стражам. Тянуть время — пусть Западный Клан потеряет еще одного бойца.

    Цепь натягивается в могучих лапах, сдавливает горло, обрывая на полувыдохе начавшийся крик.

    — Его еще можно спасти!.. — машет хвостом бескрылая. Оглядывается. — Уведите ее.

    Дохнуть ледяным воздухом. Просто чтобы напомнить себе и окружающим, что она еще сильна.

    Ее силы и умения растут, и однажды стражи уже не смогут ее остановить.

    Кусочек второй (Рувольти: эксперимент ценой жизни)

    Было тихо. Слишком тихо. Только шелестел дождь.

    Пробираясь к гнезду, Серафим старался не опираться на левое нижнее крыло, перья и хитин на котором были сожжены до самого фецуса. Рана уже заживала, но все равно очень болела.

    Вдруг он остановился, шокированный.

    Их с Секьи гнездо, которое они так долго и старательно сооружали, было разорено, растоптано, опалено, вместо яиц — обгорелая скорлупа... лишь один насквозь промокший птенец восседал посреди этого хаоса. Нововылупленный несмышленыш, сообразивший сбежать, но вернувшийся на пепелище и сейчас глядящий на отца ее желтыми глазами. Авалрона.

***

    Смерть почти всего выводка и пропажа любимой перевернула что-то в сердце Серафима, ожесточив его. Не было больше скупой, осторожной ласки, уделяемой Аве, что росла, как сорняк в поле. Не было грубоватых дружеских шуток с Ирлумплаем и сослуживцами. Как у истинного лайжент-клэйма, в его душе остался только лед — и более ничего.

    Много лет спустя он ни секунды не колебался, умертвляя ледяным дыханием охрану Арены Тагомата.

    Кусочек третий (ориджиналы, по мотивам реальных событий и нещадно искаженных диалогов)

    — Не, ну ты видел? Видел?! Окислительно-восстановительная реакция! Когда мы нихрена не умеем с ними делать, кроме как коэффициенты расставлять! А с нас продукты хотят под девизом "Я вас потом этому научу, а щас справляйтесь как хотите"! — взмахиваю руками с такой силой, будто пытаюсь взлететь к потолку.

    — Мы как у него вообще коллоквиумы будем сдавать, если там будет это?.. — маячащие в отдаленном будущем "коллоки" вгоняют в тоску почти всех.

    — А у "атэшек" теперь наша бывшая учительница. Которая хотя бы была в курсе, что мы знаем и можем, — замечает кто-то.

    — Готова поспорить на свои невыросшие зубы мудрости, что принцип периодичности Менделеева она нам не давала. Я тогда конспектировала вообще все, что можно и нельзя — так вот, он у меня не записан.

    — Кто-нибудь понимает, как дэзэ делать? — кто о чем, а он — о домашке.

    — Ближе к делу разберемся. Надеюсь.

    — Кажется, я снова начинаю ненавидеть химию... — признание выходит растерянно-угрюмым.

    — А я и не заканчивал! — жизнерадостно подает голос "олимпиадный коллега".

    — Ладно, не ссыте. Пережили контрольную неделю, переживем и это.

    Кусочек четвертый (ориджиналы, по мотивам реальных событий)

    "По итогам смены я смело могу заявить, что познала ценность сна", — мысленное высказывание я вполне логично завершила зевком. Поддела пальцем дужку сползших очков, возвращая их на место, и снова уставилась в листок, испещренный числами.

    Раньше погрешности для меня были чем-то сродни английскому языку — надо бы знать и уметь применять, но все как-то мимо.

    В "Сириусе" же это умение вынужденно прокачалось до неплохого такого уровня. И сейчас, в ночи ближе к концу смены, проходило очередную проверку на прочность на результатах лабораторной работы.

    Положим, за эти две с хвостиком недели я многому научилась... но вот погрешности под приемлемое значение в этой жизни мне определенно еще не приходилось подгонять.

    На олимпиадах такое умение вряд ли пригодится, там вечно не хватает времени даже проверить расчеты... но мало ли...