Ещё будучи учеником, Бинхэ начал мечтать о совместной жизни с наставником.

Вместе просыпаться, разделять на двоих трапезу и труды, вместе же засыпать… Не забывал он и о плотских радостях, о коих фантазировал с самых шестнадцати лет.

Он надеялся, что совместный сон в одной постели поможет побороть этот диковинный страх, развившийся у наставника вследствие этих таинственных искажений ци, свидетелем которых Бинхэ стал во времена обучения.

К превеликому сожалению, это не решило проблему – по крайней мере, не до конца.

Всякий раз, прося бессмертного разделить с ним ложе, он ясно видел его нежелание – и всё же тот никогда не отказывался. Согласие учителя преодолеть ради него свой страх грело Бинхэ душу.

Стоило поднять эту тему – и её обсуждение тут же отвергалось, как бы ни хотелось Бинхэ его продолжить; однако он не желал давить на супруга, и потому не настаивал ни на чём.

Тем не менее, месяцы наблюдений позволили ему заметить ряд особенностей.

Во-первых, наставник не боялся сна самого по себе. Его частенько можно было застать дремлющим в самых неожиданных местах: в бамбуковой роще, на сеновале, а то и на голой земле. Это происходило куда чаще, чем в отрочестве Бинхэ, посему он льстил себе надеждой, что причиной такого поведения стало возросшее рядом с ним у учителя ощущение безопасности.

Во-вторых, в постели наставник засыпал, только будучи в объятиях Бинхэ. Такое происходило либо в дни, когда им просто хотелось ночевать вместе, либо после «двойного совершенствования». Во втором случае дело обстояло весьма просто: учитель настолько уставал, что его сма́ривало ещё во время купания. В первом же бессмертный всегда колебался и засыпал гораздо дольше обычного – если, конечно, он вообще засыпал. В иные ночи Бинхэ мог весьма ясно ощутить, что учитель подле него так ни разу и не сомкнул глаз. Сей факт подтолкнул его к скорейшему поиску решения этой проблемы.

И в-третьих, наставник боялся своей постели, словно огня. Даже в повседневной своей жизни учитель избегал ложиться в кровать, как будто та была источником всех бед. Не единожды он мягко просил супруга поспать или предаться интимной близости на полу или на рабочем столе. Самым ярким из череды подобных случаев стал один, когда они целовались и Бинхэ предложил переместиться на кровать и там продолжить – однако учитель упорно твердил, что в этом нет необходимости.

И вот наконец, подытожив всё, что узнал, Бинхэ понял, в чём же крылась причина их проблем.

Дело было в кровати.

Он не знал, что за тяжёлая история, связанная с постелью, приключилась с его наставником, однако же был полон решимости сделать так, чтобы учитель чувствовал себя счастливым.

Для этого следовало избавиться от раздражителя, которым кровать оказалась для его наставника – пусть это и было самое удобное ложе из всех, которые Бинхэ видел в своей жизни. Он подумал, что сначала стоит попробовать каким-либо образом изменить вид постели, а уж потом, если это не сработает, как надо, избавиться от неё насовсем.

Наконец Бинхэ нашёл решение.

Он заменит кровать на гнёздышко.

Ему доводилось бывать в столице народа западных демонов, по большей части состоявшего из полуптиц-полуженщин, – и там его внимание привлекли постели в гостевых спальнях, представлявшие собой довольно большие гнёзда, в которых могли одновременно уместиться пятеро взрослых мужчин. В итоге шумные девы этого племени своими щебечущими голосками беспрестанно осыпали его любезностями и ворохом намёков.

Это так ему надоело, что он постарался как можно скорее уехать, получив от старейшины в дар самое красивое и дорогое ложе, и распорядился, чтобы его окрасили в цвета, подходящие бамбуковой хижине.

Когда, спустя месяц ожидания, Бинхэ снова забрал его, то не был разочарован.

Древесина каркаса была тёмной, практически одного цвета с полом бамбуковой хижины. Выгнутые вручную царги сформировали идеально ровную окружность диаметром около чжана. На ножках покоилась большая округлая ламель, предназначенная для того, чтобы на неё положили перину. Все крепления были тщательно отрегулированы ради предотвращения скрипа.

Гнёздышко венчал балдахин с сетчатыми занавесками от комаров. Бинхэ, равно как и его супруг, был устойчив к жалким укусам насекомых – за исключением жуков-нарывников, чей яд содержит возбуждающие вещества, – и всё же балдахин создавал в спальне чарующую атмосферу, становившуюся особенно приятной, когда сквозь завесу он видел силуэт своего наставника в те редкие ночи, что тот проводил в постели.

В комплекте к гнездышку шла перина, мягкая и прочная, заполненная самым нежным пухом представителей птичьего народа. Она была даже лучше той, что устилала прежнее ложе наставника.

Своим личным портнихам – демоницам из паучьего племени, ткавшим тончайший шёлк, – Бинхэ приказал пошить новые простыни, чтобы его супругу было удобнее.

Когда наконец гнёздышко водрузили в хозяйской спальне бамбуковой хижины, Бинхэ почувствовал гордость результатом трудов своих.

Теперь ему оставалось лишь ждать возвращения наставника с совета горных владык, чтобы иметь возможность представить его взору их обновлённое ложе.