Алистер пьет из грязного стакана непонятную бурду, обжигающую горло и комом падающую в желудок. Когда она заканчивается, он требует от хозяина «Висельника» налить еще и снова пьет, пока в голове не начинает шуметь, заглушая извечный шепоток скверны на самом краю сознания — верного спутника каждого Серого Стража. А в те редкие часы, когда его мысли не затмевает алкоголь, он думает. Впрочем, когда он пьян, думает еще больше. Прокручивает в голове события последних лет, пытаясь понять, как же, наг возьми, так получилось, что он, законный наследник ферелденского трона, теперь влачит жизнь пьяницы на улицах Киркволла.

Алистер ищет причину — и раз за разом находит лишь одну.

Логэйн. Демоново отродье, жалкий предатель, мерзкий лжец, своими льстивыми речами обманувший даже саму Амелл. Шагая на Собрание Земель, Алистер думал, что хорошо знает Солону, знает, что она сделает то, что должно. А она… предала его. Решила, что Логэйн пожертвовал армией короля во имя Ферелдена. Что Анора более достойна короны, чем незаконорожденный полуэльф с мутным прошлым.

Алистер смотрит на мир сквозь мутное стекло стакана и думает: «Лучше бы меня казнили в тот же день». И сам ужасается этой мысли. Ошарашенно трясет головой, ругается сквозь зубы, отчего на него с подозрением начинают коситься окружающие. «Лучше бы я вызвал Логэйна на поединок и убил», — мысленно поправляется Алистер. Вот это было бы отлично.

И вообще. Почему, собственно, судьбу Ферелдена решала Амелл? Кто дал ей это право? Какая разница, что она собрала армию для борьбы с Мором? Если на то пошло, он был рядом с ней все это время и помогал. И он тоже Серый Страж. И значит, как минимум имел право слова. Но нет. Все слушали только ее.

Пес бы побрал эту Амелл! Пес бы побрал ее глубокие глаза, неровно обрезанные волосы, которые так мягко ложились в ладонь, пес бы побрал ее такие сладкие и такие ядовитые губы, которыми она возмущенно шептала…

«Не понимаю, что тебя не устраивает. Не ты ли постоянно твердил, что не хочешь быть королем? Ну так радуйся, с тебя снимают эту ношу».

Тихий, но уверенный голос Солоны звучит в ушах, царапая барабанные перепонки. Она всегда разговаривает очень тихо, но не услышать ее невозможно.

Да, говорил. Да, не хотел, но… неужели для Ферелдена лучше Анора со стоящим за ее плечом Логэйном? Неужели он настолько туп и не отесан, что не смог бы править? Ведь все-таки он из рода Тейринов, пусть и бастард.

«Ты сам не знаешь, чего хочешь, Алистер».

Я…

«Взрослей уже».

Да я же…

«Или уходи».

И уйду!

И ушел. И вот уже сколько лет оббивает пороги таверн, пытаясь алкоголем заглушить застрявшую в сердце стрелу боли.

И от того больнее было Алистеру, что в глубине души он понимал поступок Солоны.

Она во всем выше его. Взрослее, мудрее, сильнее. И дело не в количестве прожитых лет или физической мощи — едва выйдя из подросткового возраста, хрупкая и слабая телом, Солона пережила испытаний не меньше, чем он сам. Но они закалили ее, сделали твердым алмазом, в то время как он остался жалким куском угля. Наивным максималистом, боящимся любой ответственности. Он все еще был мальчишкой из Редклиффа, в то время как Амелл уже выросла до лидера и вела за собой маленький отряд, решая кровные проблемы эльфов и оборотней, спасая от демонов магов Цитадели Кинлох, выбирая короля Орзаммара. Она взвалила на свои хрупкие плечи ответственность за весь мир — и с честью выдержала это испытание. А он… лишь шел следом. Как мабари, смотрел ей в рот и послушно стоял на задних лапах за косточку. Ведь так удобно, когда кто-то каждый раз решает за тебя, да, Алистер?..

…Он пьет в дальнем углу «Висельника» непонятную бурду, не иначе как по ошибке зовущуюся вином. Пялится пустым взглядом в никуда и в каждой черноволосой девушке видит Солону Амелл. Он убеждает себя, что это она предала его тогда, на Собрании Земель. Он не хочет думать, что предателем в тот миг оказался сам.