В путь на Святую Елену «Поморника» провожали мистер Льюис, с полдюжины грузчиков на пристани, рыбаки на встречном ялике и неугомонный пёс, чей звонкий лай ещё долго приносил ветер с суши. С ялика экипажу шхуны пожелали попутного ветра и пообещали поднять чарку за добрый настрой в море. Джек Воробей, что никак не мог отвести глаз от ставшей на ещё один шаг ближе его «Распутной девки», ожидал подвоха. Всё складывалось вполне удачно — и переговоры с Беккетом, и разговор с командой, и даже прощальная беседа с озлобленным Льюисом. И чутьё Воробья в унисон с жизненным опытом настаивало, что всё идёт слишком гладко, а потому ждать подвоха — резонное и полезное занятие. Джек стал вдвое внимательнее и подозрительнее ко всему, что творилось на борту, и втрое придирчивее и недоверчивее ко всему, что творилось за бортом. «Поморник» легко и покорно взял курс на юго-запад, а экипаж был вполне бодр духом и готов к испытаниям открытого моря. Капитан Спэвенс, чьей пьяной истерики законно ждали все, едва выполз из своей каюты, глянул на паруса и завалился обратно. Никто даже не пошёл его проверить, а из потребностей ему нужна была лишь новая бутылка пойла и какие-нибудь харчи. В плане закуски Сесил Спэвенс оказался весьма непритязателен.

Больше всех воодушевлённым новым рейсом оказался Лиллиуайт. Он улучал любой свободный момент или даже мгновение между корабельными обязанностями, чтобы пулей унестись к носу шхуны и быть первым в неизведанных водах, куда держал путь «Поморник». Старшие моряки, конечно, не упускали шанса подразнить юнгу — а заодно и друг друга — множеством историй, часть из которых была едва ли правдивей россказней о русалках, а другую уже успели услышать и перерассказать все кому не лень. Травили байки и о волнах-убийцах, о кораблях-призраках и их бессмертных капитанах, о скрытых в неизвестности островах, где было полным-полно сокровищ, и, конечно же, пиратах. О разбойниках старались говорить либо с юмором, либо с издёвкой, но никогда не заговаривали о кровавых расправах или жестоких захватах кораблей и портов — ни к чему было разрушать бодрый настрой. В первые дни все члены экипажа были взволнованны началом столь дальнего перехода, но после, когда суета улеглась, погода благоприятствовала и работа спорилась, над шхуной всё чаще стал звучать долгий смех или затяжные спокойные шанти.

Только Джек Воробей никак не мог разделить всеобщего настроя. Улыбка его всё чаще получалась искусственной, а ответы на любопытные вопросы всё более скомканными. Лилли, что постоянно вертелся около него (когда не просиживал палубу у бушприта), настойчиво пытался узнать, в чём дело, но даже его умение всунуть нос в чужое дело здесь не помогло. И только к восьмому дню пути, когда до Святой Елены оставалось, можно сказать, рукой подать, Джек наконец расслабился: то ли устал быть всё время настороже, то ли поверил в настроение экипажа. И, как водится, коварная Судьба знала, какой момент выгадать, чтобы подбросить новое испытание.

— Мистер О'Донелл, — звонкий голос юнги заставил вахтенного закатить глаза под тяжёлый вздох, — я вот подумал, — Лилли запрокинул голову, чтобы лучше видеть его, — а если вдруг придётся управляться с кораблём одному, за что вперёд хвататься?

О'Донелл потёр виски и перевёл усталый взгляд к восточному горизонту, где занимался рассвет.

— За мушкет, Лиллиуайт. — Мальчишка непонятливо нахмурился. — Лучше застрелись сразу, чтобы избежать мучительной смерти от голода и жажды, всё равно не справишься.

— Почему это? — несогласно насупился Лилли. — Джек вот рассказывал, что знал человека, который провёл целый корабль в одиночку! Правда… не помню, какой.

— А я слыхал, что поцелуй русалки дарует вечную жизнь, так что ж теперь — утопиться ради этого, что ли? — хмуро пробубнил О'Донелл.

Юнга закачал головой.

— Неправильно. — Матрос против воли покосился на него. — Джек говорил, что тот, кого поцелует русалка, никогда не утонет, — уверенно заявил Лилли.

— Русалки являются только утопленникам, так я слышал, — зевнув, отозвался О'Донелл. У него не было никакого желания спорить с приставучим юнгой, но и нечем было развеять скуку, а звонкий голос мальца хотя бы прогонял дремоту.

Лилли поковырялся пальцем в зубах, ёрзая на бочке — любимом месте на палубе, его личном «троне».

— А вот Джек мне говорил, что… там корабль! — резко присвистнул он вдруг. О'Донелл выждал, а потом, не поднимая глаз, спросил через плечо:

— Ну и где, там? — Ответа не последовало, и он вынужденно обернулся. Юнга был похож на молодую борзую, что учуяла добычу: взлетел на планшир, вытянулся весь струной, ничего не слышал и не видел, кроме точки на горизонте, разве что только уши торчком не стояли. О'Донелл глянул на крошечный силуэт судна, что шло им навстречу, и задумчиво проговорил: — Ну надо же, первый за столько дней… — Немного подумав, он неспешно направился в кубрик, где была оставлена подзорная труба. На сонный вопрос Бьюкена «Чего там?» О'Донелл только махнул рукой. За всё время, что он неторопливо спускался вниз и возвращался, Лилли с места не двинулся, а, услышав шаги за спиной, деловито заметил: «Большой идёт». О'Донелл не обратил на него внимания и навёл линзы на горизонт. Юнга выжидательно уставился на матроса, закусив губу и чуть постукивая ногой. — А, далеко слишком, — разочарованно выдохнул вахтенный, опуская трубу, — ни флага не разглядеть, ни парусов толком.

— Но большой, — добавил Лилли. 

Джека Воробья, что решил в кои-то веки не вставать раньше зари, разбудил басовитый крик мистера Бьюкена: «Ах ты ж паршивец мелкий! А ну живо сюда, я зад тебе-то надеру!». Джек резко подорвался и спрыгнул из гамака. Лилли кругами носился по кубрику, точно юркий хорёк, а крупный Бьюкен неуклюже пытался его поймать или пришибить сапогом. Наконец юнга разглядел в полумраке фигуру своего защитника, в мгновение ока оказался за его спиной и только тогда на высоких нотах протараторил:

— Да не крал я ничего! Мне посмотреть надо было!

Джек ловко поймал его за шиворот и вытащил из-за спины. Глаза у мальчугана были круглые и перепуганные: то ли из-за обвинения в воровстве, то ли из-за вида мистера Бьюкена, то ли из-за недовольных взглядов всей разбуженной команды. Лилли глядел на всех исподлобья, но подзорную трубу — личную трубу мистера Бьюкена — всё же крепко прижимал к груди обеими руками.

— Хо хухилохь? — зевнул Воробей.

— Там корабль. Большой! — объявил Лиллиуайт.

Джек тут же насторожился.

— Какой? Откуда? За всё время ни одного не встретили.

Юнга замешкался.

— Эм… большой, навстречу нам. — Он показал трубу. — Вот, тоже посмотреть хотел.

Джек отобрал у него телескоп и направился наверх, по пути вернув его Бьюкену. О'Донелл, едва заметив его и других членов команды, двинулся навстречу:

— Там бриг, идёт прямо на нас. Флага нет, ну или не видно пока из-за тумана. 

Воробей и мистер Бьюкен одновременно навели линзы на незнакомое судно. Джек тут же почувствовал тяжесть где-то в печёнках, наверное, где скрывались запасы интуиции. Могло ли это быть то судно из Вест-Индии, о котором говорил Беккет? Чутьё подсказывало, что нет, скорее — это тот самый «подвох». Но разглядеть пока, кроме серых парусов, не удавалось ничего, оставалось лишь ждать и то и дело поднимать глаза к горизонту. Джек подумал приказать команде быть наготове, но все моряки и так оживились, хоть над палубой и звучал нестройный хор зевоты. Ждать прояснения ситуации пришлось с четверть часа, пока солнце не показалось над горизонтом и туман не начал рассеиваться. Суда сблизились, и наконец можно было искать опознавательные знаки.

Джек Воробей первым разглядел и опознал флаг на грот-мачте, но в голове его в тот момент воцарилась неуместная пустота. Он просто смотрел на подсвеченный солнцем бриг и не мог поймать себя ни на одной, даже самой глупой мысли.

— Пресвятая мать всех грешниц! — выплюнул Гейнс, что сменил Бьюкена на посту «дозорного». — А это не они гнали нас прошлый раз? — голос Гейнса дрожал, точно он всё ещё отплясывал какой-нибудь излюбленный ирландский танец.

Только тогда Джек медленно опустил трубу.

— Барук, — кивнул он. — Да, это он.

За его спиной никто не проронил ни звука. Только обменялись мрачнеющими взглядами. Сам Джек задумчиво перебирал пальцами по подзорной трубе.

— Ну… пора делать ноги тогда, да? Может, они и не заметили нас, — с мольбой в голосе пропел Билл Поченски, пытаясь поймать крест под рубахой.

Молодой почти-капитан покачал головой.

— Боюсь, не выйдет.

— Ветер на их стороне, — пояснил за него Рэтчет.

— Ну… — Билл обвёл дрожащим взглядом палубу. — Может, тогда отобьёмся? — И без объяснения все поняли, что это напрасные чаяния: вступить-то в бой можно, но он будет заведомо проигрышным. — Так что делать-то?! — воскликнул Поченски, и в его голосе отчётливо слышались нотки подступающей паники.

Джек Воробей выдохнул и резко схлопнул трубу.

— Переговоры.

— Чего? — недоверчиво скривился О'Донелл. — Они и слушать-то нас не станут!

— Станут, — Воробей обернулся, и никто не решился с ним спорить, ибо в его глазах читалась твёрдая уверенность, в которой в тот момент нуждались все, — если сдадимся без боя и не будем творить глупостей. — Он улыбнулся левым краем губ с тихой усмешкой. — У пиратов тоже есть свои законы, надеюсь, эти господа их придерживаются.

— Надеюсь? — проскрипел Поченски. — То есть, ты не уверен?

— В этом — нет, — честно признался Джек, — но зато уверен в том, что, если мы побежим, будем защищаться или героически попытаемся сбросить груз, добром это не кончится ни для кого из нас. — Он повёл рукой. — Попробуем договориться.

— Да как с этими головорезами можно о чём-то договориться! — вспыхнул Салли, вскидывая руку с любимой трубкой. — Порешат нас всех! — И тут же поднялся шум: смысла в нём не было, каждый пытался перекричать другого, отнимая теперь уже драгоценное время.

Джек поначалу попытался урезонить матросов, но затем умолк, периодически поглядывая на горизонт и задумчиво поводя челюстью. За ним внимательно, не участвуя в гвалте, наблюдал мистер Бьюкен: проявлять подобную выдержку и уверенность, как Воробей, на его взгляд, мог только тот, кто уже бывал в сходных передрягах. Иллюзий насчёт почти-капитана у Бьюкена не было, но опыт подсказывал довериться тому, кто не поддался панике и пытается найти подходящий выход.

— Заткнулись все живо! — рявкнул Бьюкен, и его крик эхом загудел в недавно приобретённом корабельном колоколе. — Устроили истерику, как бабы, — сквозь зубы процедил он, и под его по-настоящему яростным взглядом боевой накал моряков подостыл. — Джек дело говорит. И сделаем, как он скажет, потому что, сдаётся мне, ни у кого из вас нет идеи получше. Несогласные… — Он вновь обвёл всех суровым взглядом. — Думаю, таких нет. Я не прав?

Экипажу Джек велел укрыться в кладовке, за самой прочной дверью в трюме. Собрать там всё имеющееся оружие, зарядить, не высовываться и ждать сигнала.

— И какого? — уточнил Салли.

— Ну, думаю, если меня пристрелят, можете считать это знаком, — кисло улыбнулся Воробей. Ему в ответ сухо усмехнулись.

Бриг капитана Барука приближался почти так же стремительно, как вставало солнце. Следить за парусами на шхуне никто не стал, и она вскоре потеряла ветер. Джек Воробей удобно устроился на ящике у бизань-мачты, правда, всё никак не мог унять непрекращающуюся зевоту. При нём был мушкет и кортик, за бочкой, на которой обычно посиживал Лилли, спрятали палаш. Самому себе Воробей не мог признаться в той же уверенности, в которой убеждал команду. У него имелись определённые — и далеко небеспричинные — сомнения насчёт Барука и его готовности к переговорам. Лично Джек его не знал, ни разу не общался, а потому заранее продумать стратегию, да так чтоб наверняка, было крайне трудно. В одном он всё же был абсолютно уверен: собственную жизнь он выторгует любой ценой.

Бриг прижался к шхуне по правому борту, и на палубе тут же прибавилось народу. Джек Воробей неторопливо поднялся и двинулся навстречу пиратам, гостеприимно раскрывая объятья и на глаз пытаясь вычислить капитана. Трое из полутора десятков разбойников тут же направились в трюм и наткнулись на тяжёлый замок, на который была закрыта решётка. В ту часть плана, что Джек успел поведать своему экипажу, замок на люке не входил. Эту деталь он добавил после.

— Ты что, один тут? — вылупился на него пират, что размахивал пистолетом, точно веером.

— Ну, — протянул Джек, — в каком-то смысле.

Один из тех троих, что хотели спуститься в трюм, поднял голову и кривой походкой направился к нему. Воробей едва заметно улыбнулся. Длинный плащ из чёрной кожи, багровая рубаха, спутанная борода и презрительный взгляд — это был явно капитан Барук.

— Приятно встретить родственную душу в этих водах, — приветственно кивнул ему Воробей с лёгкой улыбкой. — Хоть и неожиданно, — добавил он, дёрнув бровью.

— Знакомы? — прохрипел Барук, запрокидывая голову и демонстрируя шрам, пересекавший горло. Джек напрягся, но виду не подал.

— Наслышан.

— А я нет.

Воробей качнул головой.

— Недавно здесь, решил вот заниматься ремеслом самостоятельно. — Он развёл руками. — Благо жизнь на «Трубадуре» научила всякому.

Барук остановился в двух шагах от него и откинул полу плаща, демонстрируя длинный изогнутый меч. Джек настойчиво пытался не заострять на нём внимание, но в мыслях тут же заискрили живописные картины, как этот самый меч на раз сносит ему голову.

— «Трубадур», «Трубадур»… — задумчиво протянул Барук, хмурясь, отчего его чёрные густые брови слиплись в одну. — Чей он?

Джек открыл рот, но его опередил один из пиратов, крупный малый с наколкой змеи на лице:

— Эдвард Тиг.

Барук кивнул.

— Знаю. И что, — чёрные глаза впились в Джека испытующим взглядом, — не сдох ещё?

Воробей чуть дёрнул губой и приподнял плечо.

— Нет, когда мы виделись последний раз. — Барук сухо усмехнулся и принялся осматривать корабль. — Полагаю, стоит прояснить один мом…

— Шшш! — пират приложил палец к губам и прикрыл глаза. Джек оцепенел, переводя взгляд с капитана на типа со змеёй на лице. Вдруг Барук резко стукнул по доскам ногой: раз, затем другой. Воробей аж подпрыгнул от неожиданности. — Там кто-то есть, — кровожадно оскалился он, а затем медленно перевёл взгляд на Воробья.

— Ага, — улыбнулся тот, — говорю же. 

— Так это твоё судно?

Джек коротко кивнул. С его губ уже был готов сорваться подготовленный ответ, как вдруг из дверей кормовой каюты вывалился Спэвенс, размахивая пустым графином вместо пистолета.

— А ну черти немытые! Что вы делаете на моём корабле?! Как посмели! Слушать мою команду! Да я вас всех!.. — Его качнуло назад, и он бревном завалился обратно в каюту под звон стекла, договаривая — вернее, выкрикивая, — остаток проклятий и угроз уже там.

Никто не шелохнулся. Пистолеты, что были у всех пиратов наготове, так и не успели выстрелить. Барук перевёл на Джека Воробья недоумённый взгляд.

— А это что?

— Капитан, — он тут же тряхнул головой, поправляя себя, — вернее, его тело. — Джек глянул на всё ещё покачивающуюся дверь каюты, а потом обернулся к Баруку. — Я, скажем так, захватил это судно. — По толпе рассыпался нестройный смех, но Воробей его будто и не заметил. — Торговцы, — развёл руками он, — сами понимаете. Ума небольшого. Считают меня вроде как наместником капитана, — ехидно усмехнулся Джек. — Думают, мы идём с грузом в Джеймстаун. Будь у меня времени побольше, наверное, убедил бы их, что я сам Великий Могол… 

Глаза Барука не сменили своего недоверчивого прищура.

— А что на самом деле?

Джек Воробей расцвёл хищной улыбкой.

— В Джеймстауне, как я узнал, можно получить стоящий выкуп за эту пьяную свинью, — пояснил он, указав взглядом на каюту. А затем, нарочно сделав паузу, добавил: — Если знать, к кому обращаться.

Барук кивал, склонив голову на бок и искоса глядя на Воробья. Вид у Джека был по-хозяйски спокойный и вполне располагающий, будто он, и правда, всего лишь встречал гостей. Капитан разбойников бросил взгляд на запертый люк.

— А груз есть?

— Да, — Джек чуть нахмурился, припоминая, — сколько-то влезло в это корыто провианта и утвари всякой.

Барук чему-то усмехнулся. Тип со змеёй на лице глядел на Джека с надменностью и долей брезгливости в оттопыренной губе. Воробей поймал его взгляд и чуть улыбнулся, на что тип только дёрнул носом.

— Так ты — пират, говоришь? — поинтересовался Барук уже другим тоном. 

Будь Джек Воробей так же юн, как Лиллиуайт, или так же наивен, как большая часть команды «Поморника», посчитал бы это хорошим знаком и напрасно бы решил, что гость к нему расположился. Но нет, к счастью, Джек не приврал, что жизнь на борту «Трубадура» — да и других разбойничьих кораблях — научила его всякому. Поэтому на вопрос Барука он смело ухмыльнулся и послал капитану красноречивый взгляд.

— Выходит, так.

Небольшие чёрные, точно угли, глаза Барука впились в почти-капитана «Поморника». По лицу Джека скользнула тень опасения. Барук, чуть приоткрыв рот, медленно повёл нижней челюстью из стороны в сторону так, что слышался скрип его зубов.

— Не верится что-то, — наконец отозвался он, неспешно доставая меч из ножен. Воробей сглотнул, напрягся, готовый в любой момент дать дёру. Или хотя бы попытаться. — Хороший пират, — Барук слегка взмахнул мечом, — не делится своими планами, потому что знает, что ценности в нём тогда… — в его глазах ярко полыхнула ярость, — не больше, чем крови.

— Резонное замечание, — мгновенно отозвался Воробей, поднимая вверх указательный палец, — если этот хороший пират имеет подозрения насчёт тех, с кем ведёт беседу. У меня их нет, — он показал зубы в широкой улыбке, а затем развёл руками: — И разве станут братья по ремеслу красть друг у друга? — Тип со змеёй на лице то ли фыркнул, то ли хмыкнул. — Да и, сдаётся мне, добыча для вас маловата. Я же наслышан, — весомо добавил Джек.

Барук вроде слушал его, поводя мечом из стороны в сторону, но взгляд внимательно следил за игрой солнца на острие клинка.

— Угу, — неопределённо отозвался он. Затем со свистом рассёк мечом воздух. — Говоришь, знаком с Тигом и ходил на «Трубадуре». И как же твоё имя, пират?

— Джек Воробей, — при этом он слегка приподнял подбородок.

— Воробей? Хм, вроде что-то знакомое… — Сердце Джека ёкнуло. Его взгляд непроизвольно съехал к искрящемуся на солнце мечу, а память пыталась откопать все подробности тех давних событий, из-за которых ныне он мог лишиться головы. — С чего бы мне знать твоё имя? — Тип со змеёй на лице наклонился и что-то шепнул ему в ухо. — Ну да! Точно! — громко воскликнул Барук, а Джек едва не шарахнулся в сторону. — Всех слухов с Вест-Индии не упомнить. Выходит, ты — пацан Эдварда Тига? — Воробей от неожиданности даже не нашёлся, что сказать, и потому просто запоздало кивнул. — Ну да, как мог не узнать этот вечный дьявольский взгляд, что у отца твоего в глазах, что у тебя, — с неоднозначной интонацией отозвался Барук.

— Кровные узы, что поделать.

Барук вновь закивал, продолжая рассматривать свой меч. Джеку подумалось, что, возможно, он неспроста осведомился о здравии Тига и мог иметь с ним личные счёты. Тогда его план о верном воздействии нужного имени, сказанном вовремя, мог обернуться как раз против него самого, и всё снова могло окончиться лишением его головы. Пока капитан молчал, никто из рядовых пиратов также не проронил ни звука, но во многих глазах теперь уже легко можно было разглядеть не только алчный запал, но и заинтересованность. Тип со змеёй на лице глядел на Воробья теперь не презрительно, а испытующе, словно бы гадая, оправдает ли он ожидания. Джек же, несмотря на то что был напряжён сильнее, чем когда влез в дом одного губернатора, всем своим видом показывал полное спокойствие, даже слегка постукивал носком сапога на мотив известной портовой песни.

— Что ж, вот как мы поступим, — наконец объявил Барук. Его команда мигом оживилась. Он играючи уложил меч плашмя на плечо Воробью. — Есть у меня должок перед одним капитаном в Дайвьете, а у него, увы, очень хорошая память. А ты — теперь будешь в долгу у меня. — Джек моргнул, а Барук оскалился, демонстрируя чёрные зубы, обточенные в клыки. — За то, что я не выпотрошу тебя и всех, кого ты прячешь в трюме, и не сожгу вас вместе с этой посудиной. Ха! —     Рука с мечом дрогнула, а следом дрогнули колени Джека. — Они умудрились уйти от нас в шторм! Твоих рук дело?

— О чём ты? — мгновенно и с искренним непониманием откликнулся Воробей.

— Так вот, — продолжал Барук, — с тебя — тридцать процентов всего профита, что получишь на Святой Елене, и, раз уж ты в ладах с Тигом, которого послушает любой капитан, я дам тебе имя, а ты сделаешь так, чтобы тот человек забыл про мой должок… эдак… навсегда. — Джек прищурился, соображая, а затем открыл рот, но сказать ему Барук не дал: — Чтобы не тратить время — выбора у тебя нет. А сбежишь… — глаза его налились тьмой, будто в них ад разверзся, — у меня память тоже хорошая, может и ещё кое-какие слухи припомнить о чьих-то подлостях, — с понятным намёком прохрипел Барук, надавливая на меч.

Времени на раздумья, как и права на них, у Джека Воробья не было. Он скосил взгляд к клинку на плече, а затем смело глянул в глаза главарю пиратов.

— Сдаётся мне, в этих водах щедрость — относительное понятие. — По лицу Воробья скользнула тень хитрой улыбки, но была она столь мимолётна и незаметна, что Барук и его подручные, даже если и уловили подвох в его словах, значения тому не придали.

Провожая взглядом и лукавой улыбкой покидающих шхуну пиратов, Джек Воробей отчаянно желал выпить рому — осушить, эдак, с полбутылки. Тип со змеёй, едва они с Баруком вернулись на бриг, обернулся к Воробью, а затем что-то быстро проговорил капитану. Тот тоже бросил взгляд через плечо, поймал прощальный жест с «Поморника» и спокойно проговорил что-то в ответ. Тип со змеёй рассмеялся и понимающе кивнул. Пиратский бриг сбрасывал «кошки» и поднимал все паруса, отправляясь дальше на восток. Пока Джек наблюдал за уходящим кораблём со странной смесью радости и разочарования, за его спиной незамеченной мелькнула быстрая тень.