Первые лучи солнца пробились сквозь тонкие занавески около пяти утра. Цзян Чэн давно привык вставать рано, но сегодняшнее пробуждение выдалось весьма тяжелым — он отдал достаточное количество духовных сил Вэй Ину и теперь ему самому необходимо было восстановление. Глава ордена Цзян поморщился от яркого света, а затем тяжело вздохнул, понимая, что не может позволить себе дальше оставаться в постели… В постели? Он резко распахнул веки и посмотрел перед собой. На бледном лице Вэй Усяня читался целый спектр эмоций — от искреннего удивления до безграничной паники.

— Какого черта? — выкрикнул Цзян Чэн, мгновенно отскочив от кровати на добрую пару метров.

Вэй Ин прочитал нескрываемое отвращение на лице бывшего друга и горько усмехнулся.

— Спасибо, — непривычно тихо ответил он.

Ваньинь ожидал что угодно: глупую шутку, острый упрек или неуместный вопрос, но в единственном повисшем в воздухе слове слышалась лишь боль.

Видимо, Цзян Чэн вчера так и уснул под звуки гуциня, не выпуская ладонь Вэй Ина, потому что его рука сильно затекла и еще хранила чужое тепло. Неловкое молчание повисло между ними, глава ордена Цзян нахмурил густые брови, собираясь что-то сказать, но Вэй Усянь лишь бросил на него уставший взгляд и отвернул голову к окну.

— Тебе не обязательно больше здесь находиться, Цзинь Лин уже может передвигаться сам, — будто сам себе сказал он.

— Откуда ты знаешь? — Цзян Чэн не мог избавиться от презрения в голосе, но внутри отчего-то чувствовал себя виноватым.

Он привык видеть Вэй Ина дерзким, непослушным, в любой момент готовым вступить в бой или хотя бы словесную перепалку, и тогда бы он сам ответил ему крепким словом или скрестил с ним мечи. Но сейчас его шисюн выглядел уставшим и задумчивым, и Цзян Чэн злился на него за то, что тот все еще не давал поводов его ненавидеть. Как всегда безупречен, с чистыми помыслами и душой, просто жертва обстоятельств, готовый рискнуть всем ради других. «Тебе никогда не стать таким, как он», — эхом пронесся в голове Ваньиня голос погибшей матушки.

— Недавно сюда приходил Цзэу-цзюнь, — Вэй Ин натянул одеяло повыше, прикрывая обнаженный торс. — Не стоило тебе тратить столько духовных сил ради меня.

— Я делал это не ради тебя! — Цзян Чэн чувствовал, как внутри нарастает гнев. — Я сделал это…

Внезапно дверь в комнату распахнулась, и в дверном проеме показался Лань Ванцзи. Он выглядел как всегда безупречно, ни следа не осталось от вчерашней усталости. Сначала он метнул взгляд на лежащего на кровати Вэй Ина, и тот повернул к нему голову, поприветствовав слабой улыбкой, а затем медленно сфокусировался на Цзян Чэне. Взгляд второго господина Ланя моментально стал холоднее самого чистого льда и тяжелее самой высокой горы. Глава ордена Цзян подобрал со стола бережно уложенный кем-то меч и посмотрел на Вэй Ина. Тот вцепился ничего не выражающим взглядом в потолок и крепко сжал шелковое одеяло в кулаке. Не сказав ни слова, он, едва задев Лань Ванцзи плечом, вышел из комнаты.

— Что он сказал тебе? — Лань Чжань в два шага оказался у ложа Вэй Усяня и присел на край, осторожно погладив любимого по щеке.

— Ничего плохого, — он растянулся в широкой улыбке. — Лань Чжа-аань, я такой голодный!

— Я так переживал за тебя, — в самые губы выдохнул Ванцзи, оставив невесомый поцелуй. — Зачем ты поступил так опрометчиво?

— Я не мог позволить пострадать главе ордена Цзинь. Он еще совсем молод, для него нормально рваться в бой прежде, чем думать. Вот что значит перенял у своего дяди все самые вредные черты, — Вэй Ин задумчиво пропустил через пальцы гладкие локоны Лань Чжаня. — К тому же, я вижу, что разум его замутнен. Это вредит Цзинь Лину, он не может использовать свои духовные силы на всю мощь, и я… я боюсь за него, — Старейшина Илин внезапно распахнул глаза. — Лань Чжань, он ни за что меня не послушает, но они с А-Юанем вроде хорошо общаются, может он сможет поговорить с Жуланем?

— Ты хочешь, чтобы я попросил Лань Сычжуя поговорить с Цзинь Лином? — уточнил Ванцзи.

— Ага, — Вэй Ин довольно кивнул головой и попытался резко подняться, но тут же вскрикнул от боли и упал на подушки. — Ай…

— Тебе еще нельзя вставать, — Лань Чжань поправил подушку под головой Вэй Ина.

— Цзинь Лин очень гордый и упрямый, это он тоже перенял у Цзян Чэна, но ему нужен близкий друг, хотя бы один, особенно сейчас, когда у него на плечах лежит целый орден. Он ни за что не пойдет жаловаться своему дяде, когда ему будет плохо, потому что побоится его гнева, но вот если бы у него был кто-то близкий, кто его поддержит и не осудит… Знаешь, когда я остался один на горе в Илине, мне очень не хватало такого человека, — Вэй Ин поджал губы и посмотрел перед собой.

Лань Чжань опустил глаза и крепче сжал его ладонь. Воспоминания об Илине и Безночном Городе чередой мрачных картинок замелькали у него в голове.

— Я должен был быть этим человеком, — тихо произнес Лань Ванцзи.

— Лань Чжань, — Вэй Ин мягко приподнял голову Лань Чжаня за подбородок и заглянул ему в глаза. — Прошлого уже не изменить, но здесь, в настоящем, ты и есть этот человек. Если бы не ты, Цзян Чэн давно бы забил меня до смерти своим кнутом, — Вэй Ин рассмеялся, но тут же поморщился от боли.

— Я никому не позволю тебя обидеть. И никогда тебя не отпущу.

— Лань Чжань, — Вэй Ин удивленно выдохнул. — Я никуда от тебя больше не уйду, обещаю.

Уголок губ Лань Ванцзи мягко приподнялся, а стальной взгляд заметно потеплел. Он медленно склонился к лицу Вэй Усяня и накрыл его губы своими. Цзян Чэн сжал рукоять меча и вышел из дома.

— Глава ордена Цзян, — Лань Сичэнь бесшумно подошел сзади. — Вы проснулись.

— Да, и уже собираюсь уходить. Где Цзинь Лин? — его красивое лицо исказилось в гримасе ярости.

— Что так разозлило тебя? — уже тише спросил глава ордена Лань, подойдя ближе.

— Ничего, я просто слишком долго пользуюсь твоим гостеприимством. Нам пора возвращаться, — Цзян Чэн чуть расслабился и убрал руку с меча.

— Тебе всегда будут рады в Облачных Глубинах, — мягкая улыбка окончательно стерла следы недовольства с лица Цзян Чэна. — Молодой глава клана Цзинь принимает утренние процедуры, Лань Сычжуй помогает ему с перевязкой ноги. Думаю, через час вы сможете отбыть. А пока предлагаю пройти в мои покои.

— Я не планировал задерживаться здесь так долго, но раз Цзинь Лин еще не готов… — Ваньинь понимал, что лукавит в своем ответе.

Он устал от кромешного одиночества в Пристани Лотоса, где он не мог общаться даже с советниками, потому что те боялись его и всячески старались избегать долгих диалогов. Да и разговоры о делах и проблемах ему порядком надоели. Чертов Вэй Ин! Его слова снова всплыли в голове Цзян Чэна. «Кто-то, кто поддержит и не осудит». Это наверняка был камень в огород Цзян Чэна, а сам-то он? Променял брата на горстку беженцев из клана Вэнь, когда должен был быть рядом и помогать восстанавливать орден. Что, Старейшина Илин, в чужом глазу соринку видишь, а в своем и бревна не заметишь? Лицо Цзян Чэна снова потемнело, руку озарили фиолетовые всполохи. Как же хотелось высказать все это в лицо Вэй Ину, а еще лучше сойтись с ним в бою. Чтобы яростно, долго, до крови выплескивать все, что копилось четырнадцать лет. Чтобы руки болели от взмахов меча, чтобы за милю было слышно лязг железа, пока они оба не упадут без сил.

— Перестань, — прохладная рука накрыла пальцы Цзян Чэна. — Твоя ярость разрушает твою душу, — голос Лань Сичэня почти перешел в шепот. Его лицо было непривычно близко, и Цзян Ваньинь замер, утопая в омуте чужих глаз. Сколько же эмоций сейчас там плескалось. Такой спокойный снаружи, но какой же ты внутри, Лань Сичэнь? Почему эти мысли вообще посещали голову Цзян Чэна?

— Я в порядке, — он одернул руку и сделал шаг назад. — Веди.

Лань Хуань молча обошел друга и направился к своему дому, который находился в отдалении от остальных построек Облачных Глубин. Всю дорогу он молчал, лишь иногда отвлекаясь, чтобы кивнуть проходившим мимо адептам. Цзян Чэн видел, с каким восхищением они смотрели на главу ордена и вспоминал, с каким страхом на него смотрели его собственные подчиненные. Неужели он действительно такой монстр?

— Мы пришли, — Лань Хуань остановился перед входом во двор. Узкая каменистая тропинка вела к небольшому домику, утопающему в зелени цветущих деревьев. По бокам от тропинки росла густая зеленая трава, в которой яркими пятнами выделялись клумбы с самыми различными растениями, объединяло их лишь одно — все цветки были фиолетовые.

— Красиво, — восхищенно выдохнул Цзян Чэн.

— Приму это за комплимент. Я несколько лет лично собирал эти растения, а потом высаживал здесь и терпеливо ждал, пока они дадут первые бутоны, — Лань Сичэнь наклонился и коснулся пальцами нежных лепестков. — Это диморфотека. С виду совсем простой цветок, но я нахожу его довольно изящным. Если приглядеться, то можно увидеть, что на его лепестках собраны десятки оттенков, поэтому красота этого цветка доступна лишь тем, кто уделит ему достаточно внимания. А ты как думаешь? — он с улыбкой посмотрел на друга.

— Я не… — Цзян Чэн растерянно смотрел на благоухающий сад. Он так привык к сдержанным и минималистичным пейзажам Облачных Глубин, что это место казалось кусочком совсем другого мира. — Они мне нравятся.

— Прости, что отвлекаю тебя своей болтовней. Пойдем же в дом, я угощу тебя чаем.

Внутри обители главы ордена Лань пахло благовониями и сладкой пыльцой. На столике в покоях, в медной вазе, стоял букет свежих цветов.

— Я приготовил воду и полотенце, чтобы ты умылся после тяжелой ночи, — Лань Сичэнь зашел в комнату, неся в руках кувшин с водой. — Затем возвращайся сюда, я почти закончил.

— Тебе правда не нужно так утруждаться, — Цзян Чэн снял меч с пояса и сжал его в руке. — Мне уже неловко.

— У меня нечасто бывают гости, — Лань Хуань достал небольшой чайник и пару фарфоровых чашек. — Ванцзи и его муж теперь редко здесь бывают, а новых адептов обучает мой дядя.

— Его… кто? — меч с грохотом упал на пол. Глаза Цзян Чэна расширились, и он с ужасом посмотрел на друга.

— Ох, я совсем забыл сказать, — Сичэнь вдруг наклонился и поднял упавшее оружие, обеими руками протянул его хозяину. — Мой брат и господин Вэй стали спутниками на тропе самосовершенствования не так давно.

— Ты сейчас шутишь? — Цзян Чэн забрал меч и попятился, врезавшись в стену. — Скажи, что это шутка!

— Они действительно совершили три поклона перед предками, — улыбка вдруг покинула лицо Цзэу-цзюня, он опустился на колени перед столиком и принялся готовить чай.

— Вот так просто? — Цзян Чэн повысил тон голоса. — И ты это одобряешь? Лань Ванцзи, образец безупречности, и Старейшина Илин? Основатель Темного Пути? Да к тому же они же…

— Мужчины? — голос Лань Сичэня дрогнул, и он взглянул на Цзян Чэна.

Чем дольше он смотрел в эти бездонные глаза, тем больше Ваньиню казалось, что он сейчас задохнется. Будто его пронзило насквозь и пригвоздило прямо к этой стене этим глубоким и темным, словно бушующее море, взглядом. Внезапно, будто наваждение сошло с Лань Сичэня, и он снова улыбнулся, отвернувшись к столику.

— Как тебе известно, мой брат был тем единственным человеком, который помог Вэй Ину в Безночном Городе, за что был заточен здесь, в Облачных Глубинах, на три года. Я винил в этом господина Вэя, во всех страданиях, которые пришлось пережить Ванцзи. Я пытался вразумить его, иногда бранил, иногда держал его за руки посреди ночи, чтобы успокоить, иногда вместе с ним плакал и проживал моменты бессилия. Мне казалось, что время поможет ему излечиться от этого страшного недуга, но он все продолжал, будто безумный, искать Вэй Усяня, даже когда минуло десять лет со дня его смерти. Будто с каждым днем силы Лань Ванцзи все росли, он не останавливался ни на минуту, бежал на любой зов о помощи, был везде и всюду. Но однажды он привел сюда незнакомца, уставшего и запачканного грязью, который еще не переступил ворот ордена, а уже привлек к себе уйму внимания. Тогда я все понял, я прочел это в глазах Ванцзи. Мне неважно, кого выбрал мой брат в качестве спутника своей жизни, но когда я вижу, как впервые за долгие и долгие годы он наполнен счастьем и гармонией, я приму этого человека, даже если это будет Старейшина Илин.

— Но он же… — Цзян Чэн растерянно смотрел на Лань Сичэня, меч в его руках дрожал.

— Четырнадцать лет прошло, Цзян Чэн, — тихо ответил Лань Хуань. — Кроме того, теперь мы знаем, кто был истинным источником всех бед, — Лань Сичэнь смотрел прямо перед собой, медленно скользя взглядом по пейзажу за окном. — Все эти годы тебе придавало сил его Золотое ядро. Он не смог быть с тобой рядом, но он отдал тебе частичку себя, чтобы ты смог справиться со всеми трудностями. Прости, но я не могу теперь винить Вэй Усяня во всех бедах. Я бы хотел… — он осекся и опустил голову, зажмурив глаза. Лицо Мэн Яо тут же всплыло в его памяти. — Нам всем было бы проще винить его, но не стоит больше делать из него монстра. Я принял решение моего брата, и я принял Вэй Ина в свой орден. Прошу, — он наконец поднял взгляд на Цзян Чэна. — отпусти его. Отпусти его еще тринадцать лет назад, когда он был разорван на кусочки, а затем прими его здесь и сейчас, в новом теле и в новой жизни.

— Но он предал меня! — выкрикнул Цзян Чэн. — Как я могу принять это? Как? — на его глазах навернулись слезы. — Он был нужен мне, но он выбрал их! Если бы он остался рядом, если бы он все мне рассказал, мы бы смогли… я бы попробовал, — внезапно ноги его подкосились, а тело предательски содрогнулось.

Лань Сичэнь тут же молча поднялся и подхватил его за плечи, прижимая к стене.

— Он был нужен мне! — Цзян Чэн больше не мог сдерживать слезы, он зарыдал в голос, слезы крупными каплями покатились по щекам. — Я остался совсем один… а Цзинь Лин… он был так мал… я не справлялся… Я хотел, чтобы Вэй Ин был рядом, как всегда… Мы бы справились вместе… А сейчас он вернулся… И снова оставил меня! Как мне принять это?

Сичэнь испуганно смотрел на дрожащего от слез Ваньиня. Сердце его болезненно сжалось, сильными ударами колотясь о ребра. Так много боли скопилось в одном человеке, так много одиночества и невыносимой тоски. И вот теперь эта чаша раскололась, выплеснув застоявшиеся мысли и чувства наружу, будто сгусток крови.

— Я понимаю, — шепот опалил ухо Цзян Чэна. Затем он почувствовал, как теплые пальцы коснулись его щеки, чтобы утереть слезы. Он в панике распахнул глаза и перехватил запястье Лань Хуаня.

— Что ты делаешь? — еще одна пара капель сорвалась с ресниц. Лань Сичэнь был слишком близко, так близко, что захватывало дыхание.

Цзян Чэн забыл, когда в последний раз кто-то вот так нарушал его личное пространство. Грозный глава ордена Цзян одним своим видом заставлял людей держаться от него подальше. Многие девушки безуспешно пытались привлечь внимание красивого мужчины, но он лишь презрительно закатывал глаза. За долгие годы в одиночестве он построил вокруг себя толстые стены и покрыл их шипами, лишь бы никто больше не смог залезть к нему в душу, ранить его и сломать его защиту. Но Сичэнь… спокойный и скромный с виду, внутри себя он тщательно скрывал стихию, которой оказалось сложно противостоять даже Ваньиню.

— Кожу будет щипать от соли, — у Цзян Чэна в горле пересохло. Он не мог толкнуть или ударить Сичэня, не мог выпутаться из-под его пристального взгляда. — Идем, тебе нужно умыться.

Он не дождался ответа и взял Ваньина за предплечье, потянув за собой в соседнюю комнату. Жестом указав гостю на стул, Цзэу-цзюнь намочил в тазу с теплой водой полотенце и отжал его.

— Позволишь?

— Да, — Цзян Чэн решил участвовать в этой игре. Выяснить, кто из них двоих окажется сильнее, а кто первым сдастся и отведет взгляд, отстранится, убежит обратно в свой панцирь. В этой комнате лишь они двое — два раненных зверя, загнанные и уставшие, ищущие крова и тепла, потерявшие все и заново восставшие из пепла. Они разучились доверять людям, но в глубине мыслей мечтали о родственной душе.

Он послушно закрыл глаза, когда мягкая ткань коснулась нежной кожи. Легкие прикосновения освежали, стирали следы недавних слез, прятали доказательства слабости и бессилия.

Когда Цзян Чэн вновь открыл глаза, Лань Сичэнь одарил его еще одним пронзительным взглядом и улыбнулся, поспешно отворачиваясь и скрывая дрожь в руках.

— Чай уже готов, идем же, — он скрылся в соседней комнате, не дожидаясь Цзян Чэна.

Глава ордена Цзян положил руку на грудь, ощущая сильные и частые удары под ладонью. Что так взволновало его? Почему такие простые прикосновения друга вызвали в нем эти эмоции? Он сжал руки в кулаки и зажмурился. Нельзя позволять себе слабость, нельзя так ломаться перед людьми и показывать раненое нутро. Но почему ему вдруг стало легче? Старые раны вскрылись, и боль утихла, будто кто-то заботливо подул на них.

Когда он вернулся в покои, Лань Сичэнь уже разливал чай по чашкам. На столе оказались фрукты и свежие булочки. Цзян Чэн опустился на подушку и положил рядом меч.

— Ты прав, — произнес он, поднеся к губам чашку с дымящим напитком. — Мои обиды делают хуже только мне. Но что насчет тебя?

— О чем ты? — Лань Сичэнь вопросительно на него посмотрел.

— Ты запер себя здесь после событий в храме Гуаньинь. Что ты собираешься делать дальше?

— Покуда все спокойно и не требует моего вмешательства, я продолжу свои медитации, — улыбка исчезла с красивого лица.

— Ты уверен, что это поможет тебе восстановиться? — во взгляде Цзян Чэна было беспокойство.

Впервые за многие годы в душе у него что-то трепетало. Давно забытое чувство близости с кем-то, далекое от того, что было у них с Вэй Ином, но все же приятно согревающее изнутри. Доверять кому-то вновь было страшно, не хотелось снова почувствовать боль предательства, но израненная душа не могла удержать всех чувств в себе. Особенно рядом с Лань Сичэнем. Почему-то рядом с ним маска безразличия и жестокости с треском разбивалась, обнажая оголенные чувства и эмоции. Цзян Чэн не мог злиться, он так привык к прожигающему чувству ярости внутри себя, что сейчас холодок спокойствия внутри пугал его. Будто он окунулся в исцеляющий источник, который не давал его ранам болеть.

— По крайней мере, мне не будет хуже, — он слабо улыбнулся, не поднимая глаз. — Прошу, попробуй эти булочки.

— Я почти уверен, что во время моего обучения в Гу Су нас не баловали выпечкой, — Цзян Чэн недоверчиво поднял бровь.

— Ты прав. Их принесли из города, специально для меня.

— Неужели сам глава ордена нарушает правила? — Цзян Чэн удивленно заглянул в глаза друга.

— Не думаю, что кто-то может заставить меня переписывать правила ордена, стоя на руках, — Лань Сичэнь ловко взял булочку и откусил небольшой кусочек.

— Вот она какая, хваленая выдержка нефритов из ордена Лань, — Цзян Чэн удивленно посмотрел на мужчину напротив. К удивлению самого себя он обнаружил, что улыбается во весь рот. Улыбку главы ордена Цзян в последние годы не видел даже Цзинь Лин, который в детстве часто смешил дядю своей неуклюжестью.

— Пусть все, что произойдет в этой комнате сегодня, останется нашим маленьким секретом, — Лань Сичэнь лукаво подмигнул Ваньину.

Они принялись завтракать, все же не нарушая правила «Не разговаривать за едой». Цзян Чэн чувствовал, как его силы восстанавливаются, а это значило, что пора было выдвигаться домой.

За разговорами ни о чем они прогулочным шагом пересекли Облачные Глубины. Лань Сичэнь рассказывал о странных случаях, прочитанных в отчетах своих адептов, и интересовался мнением Цзян Чэна на этот счет. Ваньинь подмечал новые факты и предлагал решения, значительно отличавшиеся от привычных тактик ордена Гу Су Лань. Лань Хуань задумчиво улыбался и подмечал, что вместе в бою оба их ордена отлично бы дополняли друг друга.

Наконец, они дошли до зеленой лужайки на берегу озера. В траве мохнатыми островками белели многочисленные кролики, которые мирно жевали траву. Под ветвями высокого дерева, откинувшись на широкий ствол, сидел Вэй Усянь. На лице его все еще сохранялась неестественная бледность, а в покрасневших глазах отпечаталась усталость. Слева от него в подобающей позе сидел Лань Ванцзи, погрузившись в медитацию. Справа расположились Цзинь Лин и Лань Сычжуй, которые с большим вниманием смотрели на талисманы, которые им показывал учитель Вэй. Он что-то оживленно рассказывал, а затем предложил ученикам рассмотреть письмена ближе. Юноши, почти столкнувшись головами, придвинулись ближе.

— Вы правда придумали его сами, учитель Вэй? — почти детское удивление читалось на лице Сычжуя.

— Конечно сам, разве ты видел что-то подобное раньше? — Вэй Ин обиженно надул губы. — Вы можете забрать их себе, чтобы проверить в бою, а потом прийти ко мне и сказать, что ваш учитель Вэй действительно очень мудрый и потрясающий, — он растянулся в широкой улыбке.

— А если твой талисман подведет в самый нужный момент? — Цзинь Лин недоверчиво смотрел на кусок пергамента.

— Разве я могу такое позволить? Между прочим, многими моими изобретениями заклинатели самых разных орденов пользуются до сих пор. Но, если тебе не надо, то я заберу — Вэй Ин сделал вид, что убирает талисманы в рукав.

— Отдай, — Цзинь Лин выдернул письмена из его рук. — Если они не сработают, я вернусь сюда и расскажу всем, что ты бестолковый заклинатель.

— Вот и вся благодарность, — Вэй Ин театрально приложил руку ко лбу. — Никакого уважения к старшим.

— Простите его, учитель Вэй, — Лань Сычжуй мягко улыбнулся. — Наверное, молодого господина Цзинь еще беспокоит его нога, поэтому он немного раздражителен.

— Не надо за меня извиняться! — выкрикнул Цзинь Лин. — И ничего я не раздражительный.

Вэй Ин покачал головой и посмотрел на Лань Чжаня. Тот приоткрыл глаза и внимательно посмотрел на Сычжуя. Он будто прочитал все в глазах наставника и молча кивнул в ответ.

Лань Сичэнь пронзительно посмотрел на Цзян Чэна. Он крепко сжал рукоять меча и не сводил глаз с Вэй Усяня.

— Отпусти обиды. Освободи свое сердце, — шепот Лань Сичэня, казалось, прозвучал внутри его головы.

Цзян Чэн коротко кивнул и шагнул вперед. Лань Ванцзи грозно посмотрел на подошедшего главу ордена Цзян исподлобья и перевел взгляд на брата. Лань Юань поднялся и поклонился подошедшим, вытянув руки перед собой, а затем сел обратно.

Лань Сичэнь тоже опустился на траву, усаживаясь в позу лотоса. Цзян Чэн на секунду замешкался, но тоже сел рядом. Вэй Ин взял жующего рядом траву кролика и усадил его на колени, поглаживая мягкую шерстку. Он не решался поднять взгляд.

— Господин Вэй, как ваши раны? — с улыбкой спросил Лань Сичэнь.

— О, — руки Вэй Ина дрогнули, и он заставил себя поднять взгляд и улыбнуться. — Я уже почти в порядке, Цзэу-цзюнь. Спасибо за лекарства, раны почти не кровоточат.

— А вы, молодой господин Цзинь? Как ваша нога? — Лань Хуань обратился к притихшему юноше.

— Ваша мазь помогла, уже ничего не болит, — Цзинь Лин бросил взгляд на Сычжуя.

— Я проследил, чтобы господин Цзинь правильно бинтовал ногу, — произнес Лань Юань.

— Хорошо, я рад, что все обошлось. Но все же, господин Вэй, вы поведаете нам, что за существа встретились вам в той деревне? — Лань Сичэнь с интересом посмотрел на Вэй Ина.

Он широко распахнул глаза и окинул взглядом всех собравшихся. Все замерли, ожидая его рассказа, а Лань Чжань легко коснулся его плеча.

— Ну, — он откашлялся и выпрямил спину, — я думаю, что все убедились в том, что это были демоны. Не самые сильные в одиночку, но довольно опасные в стае.

— Откуда они там вообще взялись? — нетерпеливо спросил Цзинь Лин.

— Кхм, как вы могли заметить, эти демоны были похожи на… собак, не так ли? — он вопросительно посмотрел на юношей.

— Да, верно, — отозвался Лань Юань. — Очень больших и грязных собак.

— Ага, — Вэй Ин скривил лицо и нервно улыбнулся. — А что еще странного в их внешности вы заметили?

— У той псины, которую я нашел, из спины торчали стрелы, — ответил Цзинь Лин.

— Когда мы с Ханьгуан-цзюнем добивали остальных, я тоже заметил, что все они были изранены и испачканы кровью, — добавил Сычжуй.

— Молодцы, — Вэй Усянь улыбнулся. — Напомните мне, почему животные могут обращаться в демонов.

— Они поглотили слишком много темной энергии при жизни, — неуверенно ответил Цзинь Лин.

— Ты почти прав, Цзинь Лин, только в нашем случае все было чуть иначе. Мы прибыли в эту деревню днем и остановились в постоялом дворе. Пока Ханьгуан-цзюнь с А-Юанем отдыхали, я решил побродить вокруг. Удивительно, но оказалось, что проход во внутренний двор был закрыт воротами, но разве это могло меня остановить, — Вэй Ин широко улыбнулся. — В общем, я перелез на другую сторону и обнаружил пустырь, центр которого был отгорожен невысоким забором. По углам, тут и там, были расставлены довольно большие клетки, а в песке я увидел множество мелких костей и запекшуюся кровь.

— Собачьи бои, — тихо выдохнул Цзинь Лин.

— В яблочко, — Вэй Ин с гордостью посмотрел на него.

— Кости принадлежали мелким животным, которые использовали как затравку перед боем, — отозвался Сычжуй. — Скорее всего, эти демоны — убитые жестоким образом собаки, которых всю жизнь били и натравливали, поэтому они впитали в себя так много ярости и темной энергии, — Сычжуй не сводил глаз с Цзинь Жуланя.

— Среди убитых животных я видел так же трупы бездомных собак. Все они были либо разорваны, либо задушены, но почему у нескольких была высосана кровь? — Цзинь Лин вопросительно посмотрел на Вэй Ина.

— Видимо, какая-то мелкая тварь почувствовала большую концентрацию темной энергии и пировала над уже погибшими животными, — ответил Вэй Усянь.

— После заката солнца мы не встретили ни одного человека на улице, — продолжил Цзинь Лин. — Получается, они все знали и видели, как погибали их животные, но ничего нам не сказали, — он крепко сжал кулаки. — Вот же ублюдки.

— Собачьи бои запрещены, это повлекло бы за собой некоторые вопросы, — задумчиво произнес Сычжуй. — Но рано или поздно демоны перебили бы всех, от цыплят до коров, и тогда…

— Они бы переключились на людей, — продолжил Цзинь Лин. — Их жажда бы только росла с каждым днем, им нужно было бы все больше темной энергии, и тогда было бы довольно тяжело одолеть их.

Вэй Усянь довольно улыбался, глядя на юношей. Они были будто в своем маленьком мирке и отлично дополняли друг друга. Прямо как они с Цзян Чэном в молодые годы.

— Что ж, вы и правда многое запомнили, хвалю. Во время ночной охоты важно не только разузнать побольше о вашей жертве, но и внимательно приглядываться к людям. Очень часто они многое умалчивают, затрудняя нашу работу.

— Кстати, учитель Вэй, — Сычжуй немного замялся, но продолжил. — Вы так боитесь собак, но не сбежали, когда увидели, что демоны нас окружили. Это совсем на вас не похоже.

— Как же я мог сбежать, — он мягко улыбнулся. — Вы оба дорогого стоите для своих кланов, я не мог позволить, чтобы с вами, что-то случилось и не думал ни о чем другом в этот момент. К тому же, мне теперь кажется, что я не так уж сильно боюсь собак.

— Тогда могу я позвать сюда Фею? — встрепенулся Цзинь Лин.

— Нет-нет, — Вэй Ин инстинктивно дернулся в сторону Лань Чжаня и поморщился от боли. — Давай проверим это, когда я буду в лучшей форме.

— Это я помешал тебе успокоить демонов игрой на флейте, — Цзинь Лин опустил глаза. — Я все испортил.

— Цзинь Лин, — бледная рука легла на плечо юноши, заставив того поднять взгляд. — Ты не должен так относиться к себе и ситуациям в твоей жизни. Это будет съедать тебя изнутри, поверь мне. Ты не научишься чему-то, пока не переживешь это, поэтому ты должен воспринимать трудности как опыт. Иногда он будет совсем болезненным, может даже оставить на тебе незаживающие шрамы, но ошибки свойственны всем нам. Я не виню тебя за это. И ты не должен винить себя в чем-то, потому что действовал из благих намерений, — он дотронулся рукой до своего живота там, где под одеждой еще болели свежие шрамы. — Я сам выбрал защитить тебя, и я понимал все последствия. И главной оплатой за эти раны для меня будет то, что ты чему-то научился и остался цел. Вы оба, — он перевел взгляд на Сычжуя. — Да и разве это раны? В прошлой жизни Цзян Чэн проткнул меня мечом насквозь! А я… — Вэй Ин внезапно осекся, улыбка исчезла с его лица. Он поднял взгляд на Цзян Чэна, ожидая увидеть презрение и ненависть на его лице.

— Он поднялся на ноги и пошел прочь, как ни в чем не бывало, — без единой эмоции на лице произнес Цзян Ваньинь.

— Да уж, — Вэй Ин горько усмехнулся. — Странное было время.

— Ты хотел сказать «страшное», — Цзян Чэн продолжал сверлить его взглядом. — Страшное для всех, кому посчастливилось узнать, кто такой Старейшина Илин.

— Цзян Чэн, что ты хочешь от меня? — Вэй Усянь поднял на него болезненный взгляд. — Ты и сам не желал меня видеть тогда, на всех собраниях на меня косо смотрели и тыкали пальцем, даже ты. Думаешь… думаешь мне нравилось это? Думаешь я не скучал по дому? По моей шицзе? А когда я узнал, что у нее родился сын, я был на седьмом небе от счастья, — слеза вдруг скользнула по бледной щеке. — Я был так рад, когда меня пригласили на праздник, я так хотел увидеть маленького Жуланя. Я бы все тогда отдал, чтобы просто подержать его на руках. Что еще ты хочешь от меня?

— Почему ты не рассказал все мне? — взорвался Цзян Чэн. — Я бы не стал тебя отталкивать, если бы знал, что ты не можешь больше идти по Правильному пути! Если бы ты сдержал свое обещание и остался бы рядом, а не сбежал к шайке из клана Вэнь! — Цзян Чэн осекся и посмотрел на Сычжуя.

Юноша опустил голову и сжал в руках белоснежную ткань одежд.

— Дядя! — вмешался Цзинь Лин.

— А ты не лезь! — рявкнул Ваньинь.

— Ты бы никогда не простил меня, узнав, что я отдал тебе свое Золотое ядро, — тихо произнес Вэй Ин. — Это бы уничтожило твою гордость, поэтому я решил хранить это в тайне, поэтому я ушел из ордена и стал жить на горе в Илине, чтобы тебе не пришлось краснеть, когда кто-то в очередной раз говорит, что я совсем потерял стыд. Я не хотел, чтобы мое имя хоть как-то порочило наш орден! Я бы всю жизнь прожил один в той пещере, если бы это означало, что ты и шицзе будете жить спокойно! — он уже не мог удержать слез, одна за одной соленые капли срывались с его подбородка. — Но я уже ничего не могу изменить… умри я хоть тысячу раз, я не смогу вернуть никого…

— Какой же ты благородный, Вэй Усянь, — прошипел Цзян Чэн. — Так стараешься ради других.

Лань Чжань напрягся, подавшись вперед, но Лань Сичэнь остановил его одним взглядом.

— А разве не для этого я был создан? — Вэй Ин посмотрел на него в упор. — Я же просто слуга, ты помнишь?

Внезапное молчание повисло между ними. Цзинь Лин смотрел то на Сычжуя, то на своего дядю, а тот не сводил глаз с Вэй Усяня. Никто не решался сказать первое слово, так что Вэй Ин просто хмыкнул и прикрыл глаза.

— После смерти мадам Юй и дядюшки Цзяна я каждый день просыпался с мыслью о том, что это я виноват во всем. Я обещал им защищать тебя ценой собственной жизни, поэтому не раздумывая отдал тебе свое Золотое ядро. Ты был достоин прожить жизнь прославленного заклинателя, а я лишь мальчишка, которого подобрали с улицы, — Вэй Ин вздохнул и посмотрел на Цзян Чэна в упор. — Я совершил достаточно ужасных ошибок, и ты вправе ненавидеть меня за них. Но я рад, что в прошлой жизни у меня был такой друг как ты. Прости, что для тебя я стал кошмаром наяву.

Лань Чжань сжал ладонь Вэй Ина, заставив его посмотреть на себя.

— Пойдем, — прошептал он и поднялся, а затем потянул Вэй Усяня за собой, поддерживая за поясницу. Он с трудом встал на ноги и схватился за живот. Гримаса боли исказила его лицо, но он тут же улыбнулся Лань Чжаню и, прихрамывая, направился к дому.

— Цзинь Лин, нам тоже пора, — Цзян Чэн поднялся следом.

— Я провожу вас, — Лань Сичэнь последовал за ними.

У дороги их уже ждала повозка, запряженная парой белоснежных лошадей.

— Думаю, мы могли бы добраться на мечах, — Цзян Чэн окинул взглядом экипаж.

— Глава ордена Цзинь еще не слишком уверенно стоит на ногах, не стоит рисковать, — Лань Сичэнь повернулся к ним и отвесил поклон. — Если вам понадобится помощь, или вы просто окажетесь рядом, вам всегда будут рады здесь.

— Спасибо за оказанное гостеприимство, — Цзинь Лин поклонился в ответ.

— Спасибо, — Цзян Чэн тоже склонил голову. — В Пристани Лотоса тоже всегда будут рады видеть Цзэу-цзюня.

— Приму это за приглашение, — Лань Хуань скромно улыбнулся.

Цзинь Лин и Цзян Чэн забрались внутрь повозки, и кучер ударил хлыстом. Лань Сичэнь смотрел им вслед с улыбкой, пока они окончательно не скрылись за горизонтом. Вновь стало тихо. Он с грустью вздохнул и направился обратно в Облачные Глубины.

На обитом белым атласом сидении повозки лежал букет свежесрезанных фиолетовых диморфотек. Цзян Чэн погладил нежные лепестки и посмотрел вдаль на одинокую фигуру в белоснежных одеждах. Внутри разлилось знакомое чувство горькой тоски. Впереди его ждало только одиночество.