Сегодня впервые за всю последнюю неделю Джет нормально выспался.

В ночь после разговора с Зуко на пароме Джет заснуть не смог вообще. Он ничего не стал рассказывать Смеллерби и Лонгшоту – в конце концов, откровение Зуко предназначалось ему одному, и Джет не был в праве разглашать чужие тайны – и, сделав вид, что ничего особенного не произошло, лег спать вместе с ними. Однако сон к нему не шел. Джет много часов неподвижно лежал на расстеленном прямо на жесткой деревянной палубе ветхом одеяле, глядел в раскинувшееся над его головой звездное небо и вновь и вновь прокручивал в голове рассказ Зуко.

Свое отношение к людям огня Джет изменил уже давно, еще в ту ночь, когда Зуко удержал его от убийства охранников склада. Сравнение солдат с игральными фишками оказалось для Джета очень образным. Зуко сумел найти именно те слова, которые дошли до его сознания и помогли ему понять, что происходит на самом деле. Не все люди огня – монстры. Не все солдаты воюют по собственному желанию. Возможно, сложись жизнь Джета иначе, он и сам бы стал точно такой же фишкой на игральной доске, безмолвно подчиняющейся холодным расчетам своих генералов, и отличался бы от солдат огня только тем, что играл бы на стороне другого игрока. Конечно, среди людей огня были и настоящие чудовища, которые не заслуживали права жить, как, например, те, что приложили руку к уничтожению семьи Джета, или те же самые военачальники, которые посылают солдат своего народа на верную смерть ради реализации своих глобальных стратегий, но далеко не все. И Зуко был тому ярким примером.

Джет уже давно знал, что Зуко был выходцем из аристократии народа огня, но не усматривал в этом ничего сверхъестественного: ему неоднократно доводилось становиться свидетелем тому, как война в один момент превращала самых богатых и знатных людей Царства Земли в нищих беженцев, все потребности которых теперь сводились к одному лишь желанию выжить. Джет знал, что Зуко был покорителем огня, но он собственными глазами видел, как тот использовал свои способности, чтобы спасти их с Лонгшотом и Смеллерби от пленения людьми огня, и теперь отчетливо осознавал, что покорение огня может нести не только смерть. Но вот тот факт, что Зуко оказался сыном самого Лорда Огня, стал для Джета самым настоящим ударом. Зуко – не просто богатенький городской мальчик, не просто титулованный выходец из аристократической семьи, не просто тренированный боец, обладающий способностями к покорению огня. Зуко оказался тем самым человеком, образ которого всегда был для Джета олицетворением абсолютного зла. Зуко, тот самый благородный, самоотверженный, не лишенный сострадания парень, которого Джет так хорошо знал.

Больше всего в рассказе Зуко Джета поразило то, с какой жестокостью Лорд Огня покарал своего собственного сына за, казалось бы, не такой уж и тяжкий проступок. Но даже еще больше его поражало отношение самого Зуко к случившемуся. Тот был абсолютно убежден, что заслужил такое наказание, и не выказал ни малейшего сомнения в правильности решения своего отца. Хотя Джет и обещал попытаться понять Зуко, этого он не мог и не хотел понимать.

Тяжелые беспорядочные мысли мучили Джета всю ночь, и только под самое утро он сумел забыться недолгим поверхностным сном. Правда, пробудившись от топота бегающего рядом с ним мальчишки, он понял, что чувствует себя гораздо лучше. Отдых, пусть и непродолжительный, помог ему все принять и расставить по своим местам. Кем бы Зуко ни был, все это осталось в прошлом и теперь не имело никакого значения. По крайней мере, для их дружбы. Им представился второй шанс, шанс начать все с чистого листа, обрести новую жизнь в Ба Синг Се. В том, что они с Зуко случайно встретились на этом пароме, Джет видел очень добрый знак.

Позитивный настрой Джета сошел на нет сразу же, как только он очутился в Ба Синг Се. По сравнению с городами, в которых Джету доводилось бывать раньше, Ба Синг Се ему казался просто огромным каменным мешком. Высокие каменные стены, разделяющие Нижнее Кольцо на отдельные районы, окружали со всех сторон, улицы были узкими, а не отличающиеся изысканностью архитектуры здания из серого камня стояли так плотно, что перепрыгнуть с одной крыши на другую не составило бы никакого труда. Куда бы Джет ни пошел, мрачные стены постоянно нависали над ним, словно грозя раздавить его, как мухожука. В первые дни жизни в Ба Синг Се с Джетом вообще творилось что-то неладное. Его голова постоянно болела, словно была зажата в тиски, иногда становилось трудно дышать, а несколько раз на него внезапно нападал такой неконтролируемый панический страх, что он даже вынужден был прятаться в каком-нибудь безлюдном переулке, где по нескольку минут неподвижно сидел на земле, прижавшись к стене дома и закрыв глаза, борясь с приступами тошноты и головокружения. Постепенно он, конечно, немного привык к городу, и стены уже не так сильно давили на него, но тяжелое ощущение того, что он находится в ловушке, не покидало его ни на минуту.

Каждую ночь, возвращаясь после долгого рабочего дня и многочасовых безуспешных поисков Зуко и его дяди в свою съемную квартиру, Джет, несмотря на усталость, подолгу не мог уснуть. Его мучили страшные догадки. Он все сильнее и сильнее укреплялся в мысли, что уже никогда их не найдет. Наверняка людей огня кто-то опознал, и Зуко уже просто нет в живых или, что еще хуже, он находится в плену. Джет знал, что военные Царства Земли делают с попавшими к ним в руки покорителями огня. Однажды ему довелось слышать в придорожном трактире рассказ одного солдата земли, который по пьяной лавочке в подробностях поведал всем присутствующим, каким страшным пыткам подвергают плененных солдат и офицеров армии народа огня с целью выведывания военных секретов, а, зачастую, и просто ради того, чтобы отвести душу. Но для Зуко и его дяди все складывалось даже еще хуже. Они не были рядовыми солдатами, они были сыном и братом самого Лорда Огня. Джету было жутко даже думать о том, что с ними могут сделать, но он все равно не мог не думать об этом. Когда же он все же отключался, то спал очень недолго. Каждый раз, подрываясь с кровати посреди ночи, он не мог вспомнить, что именно ему снилось, но чувство дикого панического страха и какой-то необъяснимой обреченности оставалось даже после пробуждения и не проходило до самого утра.

Постоянный недосып, усталость, тревога за судьбу Зуко и его дяди, угнетение психики видом мрачных стен и большими скоплениями людей так давили на Джета, что вскоре он совершенно перестал чувствовать вкус к жизни. Даже Смеллерби обратила на это внимание, заметив однажды, что он стал походить на ожившего мертвеца. Только после этого Джет осознал, что действительно стал испытывать гораздо меньше эмоций, чем раньше. Этот город словно высасывал из него всю энергию, подавлял все его желания и устремления. Хотя в Ба Синг Се все были свободны, Джета не покидало ощущение, будто он находится в гигантской тюрьме под постоянным пристальным надзором невидимых тюремщиков, которые неусыпно следят за каждым жителем этого города. Ему действительно неоднократно доводилось видеть на улицах странных людей, облаченных в одинаковые темные длинные робы и широкополые шляпы, всегда держащихся чуть в стороне от толпы. Они внезапно появлялись тот тут, то там, а потом исчезали, словно находясь нигде и повсюду одновременно. Однажды утром Джет, торопясь на работу, случайно натолкнулся прямо на одного из них. Высокий, чуть выше самого Джета роста, мужчина перехватил его за плечо затянутой в странную, словно сделанную из камня, перчатку рукой, удержав от падения, и спокойно пожелал быть более осторожным и смотреть по сторонам, однако от одного звука его голоса и холодного взгляда темно-зеленых глаз из-под полей шляпы Джету стало не по себе. Он поспешил как можно быстрее ретироваться, но ощущение опасности, исходящее от этого странного типа в шляпе, не покидало его еще очень долго.

Когда Джет краем уха услышал, как хозяин склада, на котором он вкалывал, рассказывает одному из своих заказчиков о новых работниках чайного магазина Пао, то так разволновался, что даже уронил тяжеленный ящик с партией глиняных тарелок, который как раз переносил со склада на телегу, благополучно разбив их практически все. Впрочем, в тот момент это его тревожило меньше всего. Беспрекословно согласившись компенсировать стоимость ущерба из собственной заработной платы, Джет подробно расспросил хозяина и, убедившись, что ошибки быть не может, с трудом дождался окончания рабочего дня и чуть ли не бегом направился к указанному магазину.

Войдя в чайную и собственными глазами увидев, пусть и не слишком радостного, но явно живого и невредимого товарища, Джет сразу ощутил, что у него с души словно камень свалился. Он не стал окликать Зуко и, устроившись за свободным столом у входа, дождался, пока тот сам его заметит. Ну, а потом все стало как всегда. Сперва Зуко немного поогрызался, потом успокоился, и они вдвоем пошли гулять по вечернему городу.

За те пару часов, что они провели вместе, вся подавленность Джета окончательно сошла на нет. Он вновь ощущал себя в своей тарелке, и даже стены Ба Синг Се уже не казались ему такими непреодолимыми, как всего несколько часов назад. Зуко был идеальным напарником и хорошим другом, Джет мог рассчитывать на его поддержку, мог доверять ему, как самому себе, и все это внушало ему полную уверенность как в собственных силах, так и в успехе любого начинания. Зуко тоже заметно приободрился по сравнению с тем, каким он был, когда они встретились в чайной, и даже несколько раз позволил себе улыбнуться. Джета никогда не задевало его показное недружелюбие – он прекрасно понимал, что такое поведение Зуко было просто защитной реакцией, за которым тот прятался, словно за маской, – но всегда молчаливо радовался, когда ему удавалось заставить того хотя бы ненадолго забыться и проявить свои настоящие эмоции. Когда к команде Джета присоединялись новые ребята, многие из них поначалу вели себя точно так же. Потеряв все, что у них было, они полностью замыкались себе, и тогда Джет правдами и неправдами вынуждал их разговаривать, действовать, радоваться по незначительным поводам – что угодно, лишь бы вновь пробудить в них желание жить.

Особенно хорошо Джету запомнился один случай с девушкой по имени Уми. Смеллерби и Пипксквик встретили Уми в чаще леса и привели в убежище на деревьях. Уми, как и Зуко, была из богатой знатной семьи. Ее дом вместе с родителями, как и весь городок, где они жили, сгорел в страшном пожаре во время одного из набегов кавалерийского отряда людей огня, сама же она спаслась только благодаря тому, что в это время находилась в конюшне за городом и успела сбежать. Она была примерно того же возраста, что и сам Джет, может даже чуть старше, но наверняка он этого так и не узнал: Уми с ним не разговаривала. Она вообще ни с кем не разговаривала, старалась как можно реже покидать выделенную ей хижину и с нескрываемым презрением смотрела на каждого жителя убежища, с кем ей приходилось хоть как-то контактировать. Джету она очень нравилась, и поначалу он даже несколько раз попытался к ней подкатить, однако вскоре оставил эту затею: девушка была неприступна, словно каменная стена. Уми не отвечала на дружелюбие окружающих, презрительно фыркала всякий раз, когда кто-то с ней пытался заговорить, и вскоре все ребята, обидевшись, стали обходить ее стороной. Все, кроме Джета. Он по-прежнему постоянно находил разнообразные поводы для общения с ней, не обращая внимания на ответную грубость. Так продолжалось довольно долго, пока однажды Джет не застал Уми посреди ночи, сидящей на одной из подвесных террас. Не спрашивая разрешения, он просто уселся рядом с ней, а когда она хотела встать и уйти, схватил ее за руку и заставил остаться. Джет тогда очень долго говорил. Он рассказывал о себе, о своих друзьях, о борьбе за свободу и о том, как это важно для всех тех ребят, которых война оставила сиротами. Он убеждал, что произошедшая со всеми ними трагедия – это еще не конец, что у них есть причины жить дальше. Джет не помнил, какие именно слова он тогда произносил, но он прекрасно помнил, как в какой-то момент глаза Уми вдруг наполнились слезами, и она неожиданно разрыдалась прямо у него на груди. Это был первый и единственный раз, когда он видел ее слезы. Выплакавшись, Уми еще долго сидела в объятиях Джета, но у него даже мысли не возникло попытаться воспользоваться ситуацией. А на следующее утро она зашла к нему в хижину, чмокнула его в щеку, поблагодарила за все, сказав, что теперь у нее вновь появились силы жить, и ушла. Джет искренне радовался за нее и верил, что теперь с ней все будет хорошо. Не то, чтобы это был единичный случай, когда кто-то из лишившихся всего, что у них было, ребят благодаря действиям Джета принимал свою новую судьбу и мог начинать строить свою новую жизнь, но почему-то за Уми он был рад больше, чем за большинство других. Если бы ему еще удалось заставить Лонгшота заговорить…

Джет с Зуко бродили по городу до поздней ночи, рассказывая друг другу о своей жизни в Ба Синг Се, а потом, вернувшись в Нижнее Кольцо, расстались, договорившись встретиться следующим вечером.

Добравшись до своей постели, Джет мгновенно уснул и спокойно спал до самого утра. Его не мучили кошмары, он успел отдохнуть, и пробуждение было легким и приятным. Впереди был новый день и новая жизнь. У Джета была жизненная цель, и он был решительно настроен воспользоваться своим вторым шансом в полной мере.

*

– Племянник, уже утро. Пора вставать.

Донесшийся из холла голос дяди Айро бесцеремонно вторгся в сознание Зуко, разом рассеивая сновидение и не оставляя в памяти даже его обрывков. Зуко медленно сел на кровати и, упершись локтями в колени и спрятав лицо в ладонях, еще несколько секунд сидел без движения, постепенно возвращаясь в реальность.

Послышался негромкий шорох приоткрывшейся двери.

– Племянник, ты проснулся?

– Да, дядя, доброе утро, – глухо отозвался Зуко, не отнимая рук от лица. – Сейчас встаю.

– Доброе утро. – В голосе дяди послышалось легкое сожаление. – Не выспался?

– Все в порядке, дядя, – немного раздраженно бросил Зуко и, демонстративно отвернувшись, уставился в окно. Было раннее утро, небо еще было серым и затянутым облаками, однако, судя по ощущениям, день обещал быть солнечным.

– Ты вчера очень поздно вернулся. – Голос дяди снова отдалился, и, обернувшись, Зуко обнаружил, что тот вернулся в холл, оставив дверь в его комнату приоткрытой. – Вы с твоим другом, похоже, немного загулялись.

Зуко очень не понравилось, каким тоном дядя произнес слова «с твоим другом», однако он не смог понять, почему.

 – Его зовут Джет, – сердито буркнул он в ответ и, выбравшись из кровати, принялся одеваться.

– Да, Джет. – Дядя Айро вновь появился в дверном проеме и остановился на пороге. В руках у него было полотенце, которым он машинально протирал вымытую чашку. – Напомни мне, пожалуйста, при каких обстоятельствах вы с ним познакомились?

Зуко исподлобья зыркнул на дядю.

– Я не рассказывал тебе об этом.

– И все же.

– Дядя, – рявкнул Зуко, оборачиваясь к нему, – почему это тебя вообще так волнует? Я просто встретил Джета, Смеллерби и Лонгшота в лесу на юге Царства Земли. Мы некоторое время попутешествовали вместе, а потом расстались. Больше мне нечего тебе рассказать.

Дядя медленно выдохнул и слегка покачал головой. Он явно не поверил ни единому слову Зуко.

– Пожалуйста, пойми меня правильно, племянник, – снова заговорил он. – Я очень рад, что у тебя появились друзья, и я ничего не имею против того, чтобы ты проводил свое свободное время с ними. Но этот мальчик… Джет… Я опасаюсь, что он может втянуть тебя в неприятности. Не похоже, что он слишком добропорядочный молодой человек.

Зуко скрестил руки на груди и даже немного вскинул голову, с неприкрытым сарказмом глядя на дядю.

– Я как-то не припоминаю, чтобы ты что-то имел против того ужина, который мы благодаря Джету добыли на пароме.

– Племянник, именно об этом я и говорю. – Дядя отложил полотенце с чашкой на стоящий у входа в комнату сундук, служащий Зуко и гардеробной, и комодом, и кладовой одновременно. – Это не тот путь, который тебе нужен. У нас с тобой появился второй шанс. Шанс на нормальную жизнь. Если ты попадешь в неприятности, мы можем потерять все, что, наконец, обрели.

– А тебе никогда не приходило в голову, дядя, что у нас с тобой может быть разное представление о нормальной жизни? – неожиданно даже для самого себя взорвался Зуко. – Ты никогда не думал, что мне нужно от жизни нечто большее, чем просто крыша над головой и работа в чайном магазине? Почему ты все время пытаешься сделать меня собой? Я не ты, дядя! Я не могу и не хочу видеть мир твоими глазами. Я… – Он запнулся и, отвернувшись, уже гораздо тише добавил: – Я не хочу так жить.

В комнате воцарилось непродолжительное молчание, которое первым нарушил дядя Айро.

– Племянник, я говорю совсем не об этом, – негромко проговорил он. – Я прекрасно понимаю, что ты нуждаешься в личном пространстве и в общении с друзьями. Но их образ жизни… Пойми, я просто не хочу, чтобы ты попал в беду. В нашем с тобой положении это совершенно недопустимо.

Зуко вздохнул. Дядя снова не понял его. Он никогда до конца не понимал Зуко, а Зуко просто не мог донести до него свои чувства. Они словно жили в разных мирах. Это не означало, что Зуко не любил дядю, отнюдь, но и легко ему в общении с дядей не было. В этом не было ничьей вины. Просто они были слишком разными.

– Дядя, поверь, они хорошие ребята и очень хорошие друзья. – Зуко снова повернулся к Айро и как мог мягко взглянул на него, надеясь, что его голос звучит достаточно убедительно. – Пожалуйста, не беспокойся. Все будет в порядке. Я не собираюсь делать ничего противозаконного.

Губы старика тронула добрая улыбка, и Зуко выдохнул с облегчением. Дядя еще не до конца отошел от своего тяжелого ранения, он до сих пор постоянно испытывал боли, да и вообще жизнь в бегах слишком негативно сказалась на его здоровье. Не стоит его сейчас лишний раз волновать.

– Хорошо, племянник, – кивнул Айро. – Я знаю, что ты – разумный юноша, и ни за что не связался бы с плохой компанией. Уверен, твои друзья – прекрасные молодые люди, и мне действительно не о чем беспокоиться. – Он забрал полотенце с чашкой и неспешно направился обратно в холл. – Джет – очень воспитанный мальчик, ты не находишь? – крикнул он оттуда.

Зуко закатил глаза.

– Да, дядя, Джет очень воспитанный, – согласился он, просто чтобы отвязаться, и принялся застилать свою кровать. Конечно, когда-нибудь он всё расскажет дяде. Расскажет и о Джете, и об обстоятельствах их первой встречи, и обо всем, что произошло после их знакомства, и о том, что сам Джет знает о Зуко. Расскажет, но не сегодня. Как-нибудь в другой раз.

– А что ты думаешь насчет той миленькой девушки, Смеллерби? – снова послышался голос дяди. – Мне кажется, ты ей очень нравишься.

Зуко даже поперхнулся от возмущения.

– Дядя!

Этим утром в чайной было много посетителей. Слава об изумительном чае нового чайного мастера стремительно разносилась по городу, и в магазине Пао теперь появлялись гости не только из Нижнего, но и из Среднего, а иногда даже из Верхнего Кольца, так что Зуко совершенно не удивился, когда входная дверь, в очередной раз распахнувшись, впустила в чайную богато одетого господина, который шел в сопровождении довольно миловидной женщины. Зуко почему-то сразу заметил ее, хотя и не мог понять, чем именно она привлекла его внимание. Обыкновенная женщина, лет тридцати на вид, невысокая, стройная, одетая в скромное платье из светло-зеленой дорогой ткани с украшающим отворот ярким зеленым шарфом и вплетенной в волосы точно такого же цвета заколкой. Женщина обвела чайную взглядом, на мгновение задержав его на Зуко, и с равнодушным видом опустилась на скамью за столик рядом со своим спутником.

Зуко вдруг осознал, что все разговоры в чайной почему-то неожиданно смолкли. Посетители уставились в свои чашки, в воздухе повисло тяжелое напряжение. Зуко огляделся, пытаясь понять, что стало причиной такой внезапной перемены обстановки, но не заметил ничего необычного. Взяв со стойки поднос, он в полнейшей тишине направился к новоприбывшим гостям.

– Добро пожаловать в чайную Пао, – безэмоционально произнес он заученную фразу. – У нас лучший чай в городе. Что будете заказывать?

– Да, я слышал о вашей чайной, – весело отозвался мужчина, одновременно обернувшись к женщине, как бы ожидая подтверждения своих слов. Та тут же расплылась в широкой улыбке, обнажив два ряда белых, идеально ровных зубов.

– Это замечательно, не так ли? – радостно добавила она.

Зуко недоуменно уставился на женщину. Он никак не мог понять, что могло вызвать такой бурный восторг.

– Что будете заказывать? – повторил он, понемногу начиная раздражаться.

– У вас есть жасминовый чай? – поинтересовался гость.

– Конечно.

– Тогда принеси нам две чашки. Вы же любите чай? – обернулся он к своей спутнице.

– Чай – прекрасный напиток, не так ли? – ответила та все с той же широченной улыбкой.

Зуко еще раз удивленно взглянул на женщину и, оставив странных посетителей, отправился выполнять заказ.