Над плацем повисла мёртвая тишина. Взгляды всех присутствующих впились в стоящих друг напротив друга вытянутого, как струна, юношу и гневную девушку.

– Что – я? – прошипела бледная, без кровинки в лице, Юй Цзыюань.

– Ты – та, что мне предназначена! – выпалил единым духом Цзян Фэнмянь.

Со всех сторон послышались смешки.

– А ты бесстыдник… – Самообладание быстро вернулось к этой молодой госпоже. Она медленно расправила плечи. – Ничего, сейчас Юй Цзыюань лично научит тебя манерам.

Цзян Фэнмянь не успел бы извиниться, даже если бы захотел. Его плечо пронзила резкая, острая боль от удара неизвестно когда появившегося в руках девушки перед ним кнута. Оружие искрилось фиолетовыми всполохами, рассекало кожу, как молния рассекает кору одинокого древа. В глубине души Фэнмянь подумал, что подобной прыти как раз и следовало ожидать от молодой госпожи Юй – всё-таки её слова не были пустым бахвальством: она и правда являлась воином, а не хрупкой фарфоровой куклой, и силы ей было не занимать, так что, пропустив первую стремительную атаку, Цзян Фэнмянь решил больше не попадаться.

Он старательно уворачивался от последующих яростных ударов, но ускользнуть от змеящегося бича ему стоило огромных трудов. «А она воистину мастер», – пронеслась в голове Цзян Фэнмяня восхищённая мысль.

И всё же он не испытывал ровно никакого желания проиграть в этой битве. Умудрившись между ударами хлыста извлечь из ножен клинок, юноша бросился в атаку. Это стало его ошибкой. Юй Цзыюань стоило сделать лишь одно резкое движение рукой – и вот уже кнут змеёй обернулся вокруг голени Цзян Фэнмяня. Она с силой потянула рукоять на себя, так что тот не удержался на ногах и рухнул наземь, больно ударившись затылком. Меч выпал из его руки и отлетел на несколько шагов в сторону. Никогда в жизни Цзян Фэнмянь ещё не испытывал большего позора.

Молодая госпожа Юй тем временем убрала хлыст, змеёй обернувшийся вокруг её пальцев и принявший вид элегантного серебряного кольца с фиолетовым камнем. С торжествующей улыбкой на лице она приблизилась к поверженному противнику и произнесла:

– Ну так что? Будешь ещё пытаться оскорбить меня?

От её заносчивого тона глаза Цзян Фэнмяня налились кровью. Обычно достаточно сдержанный для своих лет, теперь он потерял всякую способность к самоконтролю.

– Это было не оскорбление, а правда! – зло выплюнул он, с трудом приподнимаясь на локтях. – И вообще, я тебе не проиграю! – Ярость и обида придали ему сил, чтобы вскочить на ноги и, размахнувшись, с силой ударить Юй Цзыюань по лицу.

Девушка явно не ожидала с его стороны такого поступка. Она покачнулась, однако удержалась на ногах, и удивление в её глазах быстро сменилось мрачным весельем. Расплата последовала мгновенно: юная заклинательница так саданула Цзян Фэнмяню под дых, что тот чуть было не согнулся пополам от боли. Ненависть захлестнула его с головой. Вскоре оба уже катались по земле, беспорядочно метеля друг друга под улюлюканье и возбуждённые крики толпы таких же, как и они, юных учеников, подначивавших драчунов на всё более жестокие действия.

Потасовка прекратилась только с появлением старших заклинателей, резкими окриками призвавших разбушевавшуюся молодёжь к порядку. Растрёпанные и грязные, совсем ещё недавно отчаянно мутузившие друг друга противники теперь стояли рядом, с угрюмыми лицами выслушивая выговор взрослых. В потоке сердитых речей звучали такие слова как: «бесстыдство», «совершенно неприемлемо», «вопиющий проступок», «недостойное поведение», «ты же наследник главы ордена» и «ты же девушка». В конце концов, обоих безобразников отвели пред очи их отцов, чтобы те ещё раз объяснили своим чадам основы хороших манер и подкрепили урок соответствующим наказанием.

После, когда Цзян Фэнмянь уже выслушал длинные нотации отца об отвратительности своего поведения, был отстранён от участия во всех состязаниях и отбывал наказание, стоя на коленях в одном из многочисленных внутренних двориков Облачных глубин, ему подумалось, что возможно он был неправ. Может, ему всё-таки не стоило на глазах у стольких людей объявлять Юй Цзыюань своей родственной душой? В конце концов, он даже не знал, есть ли у неё вообще судьбоносная метка на теле, или нет! А если и есть, то не факт, что эта девушка предназначена именно ему, а не кому-то ещё. Сказители и поэты могли сколько угодно рассказывать в легендах и стихах о том, как по воле Небес связанные столь необычною кармой люди с первого взгляда узнавали друг друга – он в свои пятнадцать понимал, что реальная жизнь далека от сюжетов песен и, даже если появляющиеся неизвестно откуда надписи на теле существовали взаправду, то вот такого внезапного прозрения точно не должно было быть никогда.

Чем больше Цзян Фэнмянь погружался в свои мысли, тем сильнее расстраивался. Что же он такое натворил?! Опозорил себя и свой орден, заставил краснеть отца, наверняка возвёл напраслину на девушку… Вот идиот! Неужели это так трудно – держать язык за зубами при необходимости? Ведь на самом-то деле необязательно было спрашивать напрямую и в таких обстоятельствах, и тем более не стоило пытаться настоять на своём, когда молодая госпожа Юй приняла его догадку за оскорбление. Ему хотелось прямо сейчас навешать себе пощёчин, а потом немедленно провалиться сквозь землю от стыда и никогда не показываться на глаза ни одному живому существу.

От самобичевания его отвлёк знакомый весёлый голос:

– Эй, молодой господин Цзян! Ты как там?

Подняв голову, Цзян Фэнмянь встретился взглядом с ухмыляющимся Вэй Чанцзэ. В глазах старшего юноши искрились смешинки, как будто произошедшее сегодня его изрядно забавляло.

– Я же просил звать меня по имени, – вздохнул Фэнмянь.

– Над тобой уже и не пошутишь… – закатил глаза Вэй Чанцзэ. – Что, примерно предаёшься угрызениям совести?

– Ну я же не потерял последние остатки стыда, в отличие от тебя, – без особого энтузиазма парировал Цзян Фэнмянь.

– Да неужели? Что-то это не было заметно, когда ты заявил молодой госпоже Юй, будто бы она тебе предназначена.

Цзян Фэнмянь страдальчески поморщился.

– Умоляю, не напоминай…

– Ого! Впервые в жизни я слышу, чтобы наследник великого ордена кого-то о чём-то умолял! – Вэй Чанцзэ во всём находил повод для веселья. – Но ты лучше скажи, какая муха тебя укусила? Если ты так пытался заигрывать, то очень зря.

– Да кому захочется с ней заигрывать?! – Щёки Фэнмяня окрасились густым румянцем. – Я и сам не хочу, чтобы она была моей родственной душой!

– Погоди-погоди, что ты сказал? – Глаза Чанцзэ округлились от шока. – Так у тебя есть та самая метка? И ты мне не сказал?! Ну ты даёшь… Как ты мог скрыть от меня такую радость?!

Настала очередь Цзян Фэнмяня удивляться. Что такого хорошего было в его положении, что друг на полном серьёзе его укоряет?

– Нашёл тоже радость! – раздражённо фыркнул он. – Сам-то, поди, не прыгал бы от восторга, если бы тебя предназначили человеку, который тебе не подходит.

– Почему сразу «не подходит»? По-моему, вы бы с ней очень мило смотрелись вместе.

– Какая разница, как бы мы смотрелись, если у нас совершенно разные характеры? Не веришь – сам посмотри.

Цзян Фэнмянь закатал рукав, и взгляду Чанцзэ предстали резко выделяющиеся на коже шрамы, складывавшиеся в тяжеловесное «гнев».

– Да уж, друг мой, – после недолгого молчания протянул Вэй Чанцзэ, – сложно тебе будет с твоей родственной душой… Но всё-таки почему ты так уверен, что из-за этого ваши с ней отношения не сложатся?

Фэнмянь недоуменно воззрился на товарища.

– Ты же сам знаешь, как я не люблю таких людей. Мне неприятно иметь дело с теми, кто столь невоздержан; я и сам себя корю сейчас за то, что дал волю чувствам и вёл себя сегодня недостойно. Если мне предначертано провести всю жизнь с женщиной, впадающей в ярость от одного только косого взгляда, тогда я выбираю смерть.

Между юношами снова повисла неловкая тишина.

– Знаешь, а ведь ты и сам хорош, – неожиданно промолвил Вэй Чанцзэ. – У тебя ведь тоже немало отрицательных качеств, которые могли бы свести с ума даже самого Будду. – Он звонко рассмеялся и хлопнул Цзян Фэнмяня по плечу. – Спорим на что хочешь, у Юй Цзыюань на теле написано «скрытность»! – Выпалив это, парень с громким хохотом умчался прочь.

– Вэй Чанцзэ!.. – крикнул ему вслед охваченный негодованием Цзян Фэнмянь. Но шутник уже был далеко, и его молодому господину оставалось только продолжить стоять на коленях и размышлять о своём поведении и о том, как теперь принести извинения наследнице ордена Юй.