Сунао Ёсида: TRINITY BLOOD

«Кровь троицы» 

(оф. «Кровь Триединства»)

Rage Against the Moons, RAM I

Цикл первый: «Гнев на луны», том первый

Новелла четвертая: «Танцор с мечом» [1]

Я у всех ворот их поставлю грозный меч. Горе!

Вот он, сверкающий, как молния, наостренный для заклания!»

(Иез. 21:15)

— Трес сейчас на восстановлении в Милане. Серьезных проблем на осмотре не выявлено. Хм, заражение биологических составляющих вирусом… тоже отрицательно. Хорошо. В таком случае восстановление займет месяц.

Палаццо Спада, офис государственного секретариата Ватикана. Положив толстую папку с отчетом на стол, сидящий на диване мужчина потер скуластое лицо. Рот, держащий нераскуренную сепиолитовую [2] трубку, расплылся в самоуверенной улыбке:

— Также, со вчерашнего дня я в отпуске, поскольку в университете начинается период сессии. Я задал студентам много тем для самостоятельного изучения, поэтому могу завтра полететь в Милан… Что скажете, ваше высокопреосвященство?

— Поручаю вам восстановление отца Треса, — кардинал-секретарь Катерина Сфорца, вздохнув, оперлась локтями на рабочий стол. Между тонкими бровями нарисовалось небольшая напряженная морщинка. — Вдобавок ко всему, нам не хватает свободных агентов. Буду с нетерпением ожидать его на поле боя.

— Предоставьте это мне, Your Eminence. Закончу прежде, чем вернусь в университет.

Если в мире существовала бы абсолютная уверенность, то ею сейчас, несомненно, обладал оперуполномоченный агент Уильям У. Вордсворт «Профессор». Он с улыбкой вынул спички из сутаны, небрежно зажег трубку… и перед ним возникла голограмма изящной монахини.

«Добрый вечер, доктор Вордсворт. Курить запрещено. Если хотите — тогда, будьте добры, выйдите в холл или на балкон».

— Ох, виноват… Кстати, прекрасно выглядите, сестра Кейт. Впрочем, как и всегда.

«Хорошая попытка. Но, пожалуйста, прекратите курить, — от ласкового упрека во взгляде Профессор отложил трубку, и монахиня обратилась уже к начальнице: — Я только что вернулась, госпожа Катерина. Группа доставлена в Амстердам. Я получила рапорт, что сегодня вечером начнется операция».

— Благодарю, Кейт. Продолжайте держать меня в курсе.

— Вы сказали Амстердам… Хмм, случайно, дело Ауде Кёрк? — подал голос Профессор. Потирая висок пальцами правой руки, он покусывал мундштук погасшей трубки. — Кого вы отправили расследовать убийство священника и десяти прихожан, которых также обескровили?

— Альянс четырех городов, в который входит Амстердам, очень… сложный регион с точки зрения политики. Поэтому я отправила агента, наиболее знакомого с местностью.

— Значит, Танцор с мечом… Хм, а как же тогда?..

«Профессор, что-то не так? — спросила Кейт, увидев мрачное лицо Профессора. — Он уроженец Брюгге, кроме того, знает и этот регион. Не думаю, что вопрос заключается в его способностях…»

— Exactly. Помимо них есть еще обстоятельства, — Профессор задумчиво повернулся к Катерине. — До того, как он стал оперуполномоченным агентом, вы должны были знать об этих обстоятельствах, ваше высокопреосвященство. Меня не покидает ощущение, что с таким подбором кадра возникнут некоторые сложности…

Катерина поднялась со вздохом:

— Выбора нет.

Встав возле окна, можно разглядеть раскинувшийся внизу вид города поздним вечером. Последние несколько зимних дней были на редкость теплыми, но, кажется, сегодня вечером холода вернутся. На тихой улице ни одной тени бездомной собаки.

— Агентов не хватает — слишком. В том маловероятном случае, если он вдруг не подчинится приказам… — Катерина будто говорила с собственным отражением в стекле. — Нужна будет сила, чтобы остановить его. Поэтому, Профессор, не могли бы вы поскорее отправиться в Милан?

I

Даже повернув на третий перекресток, от шагов, звучавших за спиной, не удалось избавиться. Сестра Агнес не выдержала и побежала. Влажный от густого тумана подол хабита — монашеского платья, — обвивал стройные ноги.

«Да кто же он такой?!»

Агнес дрожала от страха, вспоминая зловещий силуэт, который заметила, оглянувшись. Когда она вышла из отделения полиции, за ней никто не последовал. Но стоило пройти дамбу — улицу Зедейк, пустынную, словно кладбище, как позади зазвучали шаги. Сколько поворотов она ни делала, эхо шагов все следовало за ней… Ведь ночью в Амстердаме тихо, как в гробу.

Этот портовый город находился ниже уровня моря и защищался дамбами. Поэтому туман, поднимавшийся от каналов, покрывал замерзшие, как сегодня, улицы. Мало кому нравилось бродить в такие ночи. Если бы Агнес зачем-то не вызвали в полицию, то монахиня заперлась бы в своей келье в церкви.

Поблизости не было никого, к кому можно обратиться за помощью, но, уже вконец запыхавшись, Агнес поняла, что Господь не оставил ее: неподалеку в канале качалась небольшая лодка.

Крытая лодка, одна из тех, что использовали аристократы для тайных свиданий. Воспользоваться ей без разрешения нехорошо… но ведь рядом ни следа хозяев. Подойдя к каналу, Агнес решительно шагнула вперед. Она едва успела спрятаться в кабинке и сосчитать до десяти, когда туман расступился, и появился… он.

Темная тень, закутанная в плащ, словно ангел смерти. [3] Капюшон, скрывающий лицо. Но самое странное — за спиной длинный железный посох. Непонятно, для чего он, но посох был размером почти с рост самой Агнес. Как ни смотри, человек не из порядочных.

Преследователь остановился возле лодки. Видимо, он понял, что цель ускользнула от него. Он оглядывался по сторонам, вел головой влево и вправо, словно охотничья собака, потерявшая след.

«Боже, спаси меня… Молю тебя, Боже…»     

Сдерживая дрожь, Агнес сжала четки-розарий, висящие на шее. Из-под капюшона сверкнули изумрудно-зеленые глаза, что уставились на лодку сверху вниз. Взгляд словно можно было ощутить… неужели?.. но нет, взгляд скользнул в другую сторону.

Как ни в чем ни бывало, тень пошла дальше. Шаги эхом разносились в тумане, пока полностью не исчезли.

— А-ах, — выдохнула Агнес и вылезла из лодки. — Кто же он такой?

Риторический вопрос, ведь ответ она и так знала. Все началось с той проклятой ночи неделю назад: каждый раз, выходя из дома, она ощущала на себе чей-то пристальный взгляд. Возможно, как раз этого человека.

Агнес боязливо пошла обратно, отряхивая промокшую юбку. Хотелось расплакаться. Вернуться в церковь. Там тоже никого, но зато есть крепкие стены и высокие ворота…

Сделав несколько шагов, девушка поскользнулась и едва не упала: в густом тумане, посреди дороги остановился ландо, сильно толкнув ее.

— Будьте осторожнее, милая девушка. Туманные ночи опасны, — к ней, едва избежавшей падения, обратился голос, холодный, как ночной туман. — О! Вы ведь сестра Агнес! Какая неожиданная встреча. Именно вас и искал. Вот это совпадение!

Насмешливый голос принадлежал молодому человеку, стоящему на ступеньках ландо. Сопровождали его несколько слуг, одетых в черное, а сам он выглядел изысканно в вечернем костюме из синего атласа. Обычный представитель аристократии, правящего сословия в Альянсе четырех городов. Рапира с золоченым эфесом на поясе, перстень с сапфировым ирисом — безупречный щёголь.

Но Агнес отшатнулась: из-под тонких губ мужчины заблестели два острых клыка.

— Ох…

Слуга встал позади, преграждая путь монахине.

— Не бойтесь так, милая девушка. Вас не съедят, — засмеялся один из слуг, низенький человек со змеиными глазами. — Господин Питер просто хочет расспросить об убийстве священника на прошлой неделе. Не пройдете с нами?

— Я… Я ничего не знаю! — голос монахини едва звучал из-за перестука зубов. — Когда я вернулась, всех уже убили… Поверьте мне! Я правда ничего не видела!

— Ох, в самом деле? В любом случае, вы единственная из выживших. Нам нужно о многом расспросить. Прошу, идемте с нами, — ужасающе улыбнулся аристократ и вежливо протянул руку с длинными когтями.

Агнес отступила назад в слезах и вскрикнула:

— Н-не подходи, чудовище!

— Чудовище? — лицо аристократа ожесточилось. — Это я чудовище, говоришь?

В голосе ощущалась странная сила, подобная клинку. Один из слуг поспешно склонился над его ухом:

— Прошу, успокойтесь, господин Питер. Ваш брат желает, чтобы ее привезли живой…

— Не дыши на меня своей вонью, терран!

Взмах изящной руки — и слуга отлетел на другую сторону улицы. Даже не взглянув на тело приспешника, упавшего на мостовую, мужчина крепко схватил Агнес за плечи когтистыми пальцами:

— Какая-то букашка называет меня чудовищем? Ладно, детка…

Когда когти впились в белые плечи, ее зубы клацнули, крепко сжимаясь. Вампир нарочито медленно склонился к дрожащей монахине, едва терпящей боль. Рот, что раскрылся подобно распустившемуся ядовитому цветку, обнажил изогнутые клыки. Кончик вытянутого длинного языка облизнул шею жертвы… в следующий момент дикий рев вырвался из пасти чудовища, и тот закрыл лицо руками.

— Г-господин Питер?!

Не обращая внимания на упавшую монахиню, слуги бросились к своему господину. Язык вопящего вампира пронзил тонкий и маленький стилет. [4] В растерянности один из них, низенький слуга, обернулся в ту сторону, откуда прилетел стилет:

— Ты кто такой?!

На углу улицы стоял мужчина в черном, как смоль, длинном плаще. Из-под низко надвинутого капюшона блестели изумрудно-зеленые глаза, а за спиной висел длинный железный посох.

— Оставь в покое девушку, вампир, — мужчина проигнорировал оклик слуги. — Позже приму ответные любезности, тварь, ведь сейчас важнее помочь девушке. Исчезни сразу, и я посмотрю на все сквозь пальцы. Если же тебя что-то не устраивает… тогда убью на месте.

Убью? Разве он в своем уме — убить вампира, самое сильнейшее существо на земле? Прикрывая рот, полный крови, вампир рявкнул в ответ на провокационные высказывания:

— Смеяться вздумал, ублюдок?! — рукой он растолкал своих приспешников, и стилет, вынутый из языка, сверкнул в ней. — Убьешь? Хочешь меня убить? Не знаю, откуда ты вылез, но за издевку поплатишься!

Рык и свист ветра смешались: кинжал метнули обратно в лицо. Клинок, брошенный сверхчеловеческой силой, присущей ночной расе, достиг дозвуковой скорости. Все решили, что увидели брызнувшую струю крови…

— Какого?!. — разом вскрикнули вампир и слуга рядом с ним.

Рука мужчины неуловимо шевельнулась, и стилет со звоном отлетел куда-то в сторону и исчез.

— Зря стараешься. Тебя меня не убить, — негромко произнес он. Выставив перед собой железный посох, мужчина отбил летящий стилет.

— Хм, парировал… Неплохо для террана. — Питер вульгарно облизнул губы и потянулся к рапире, висящей на поясе. — Развлечемся? Тогда… что на это скажешь?!

Сталь угрожающе скрежетнула, обнаженный клинок выскользнул из ножен. В тот же миг вампир оттолкнулся от мостовой. Быстрое движение, неуловимое обычному человеческому взгляду. Но мужчина даже не показал страх, лишь поднес посох к левому бедру и согнул колено, смещая центр тяжести. [5]

— Тупица! Думаешь, остановишь меня такой штукой? — хохотнул Питер, занося рапиру для удара.

Ее лезвие сделано из омега-титана, прочнейшего композиционного сплава. Если же добавить к сплаву скорость и силу метуселанина, то с таким же успехом можно было защищаться картонной бутафорией вместо железного посоха. [6]

Питеру показалось, будто плащ мужчины колыхнулся от порыва несуществующего ветра, но в этот момент две фигуры сплелись с громким лязгом.

— Жаль, что имени твоего не узнал, червь! — пронзительно рассмеялся Питер, пробегая в рубящей атаке сбоку мимо мужчины.

Но его ухо уловило тихий голос:

— Юг. [7]

Почему мужчина может еще говорить, если его зарубили? Едва у Питера мелькнула эта мысль, как мир перед глазами перевернулся. Он бежал вперед, но видел лишь то, находилось позади: перевернутый вверх ногами силуэт террана, мимо которого только что пробежал.

«А?»

В мире, где верх и низ вдруг поменялись местами, рассеченный плащ упал с плеч мужчины. А ниже развевающейся черной одежды…

Последнее, что увидел вампир — лицо, наконец-то показавшееся из-под капюшона. Светлые золотистые волосы, столь распространенные в Нидерландах, изящное бледное лицо, украшенное печалью.

— Мое имя — Юг. Отец Юг, — негромко произнес молодой мужчина в черной сутане священника.

Когда Питер осознал, что ему отрубили голову, и потому она запрокинулась на спину, повиснув на остатке кожи… под своей тяжестью голова уже упала на землю.

***

— Да не знаю я ничего про Ауде Кёрк! — граф Амстердама, Ка́рел ван дер Вельф, оскалил длинные клыки в темноту. [8] Капля пота сползала по орлиному профилю носа. — Я правда ничего не знаю! Никто из моего клана не вмешивался в дела церкви!

«Тогда это значит, Карел…»

Метуселанина в синих одеждах окружали три голограммы. Тот, кто усмехался как кот, играющий с мышью — молодой человек в красном смокинге.

«…что ты слабоумный. Какой-то чужак сделал это, а ты даже ничего не заметил. Как же прискорбно, что такой, как ты, принадлежит к Тетраде графов…» [9]

Карел злобно посмотрел на силуэт, поглаживающий каштановые кудри:

— Заткнись, Мемлинк. Тебя никто не спрашивал! Будешь дерзить — убью!

«Убьешь? Меня, Ханса Мемлинка?! Занятно. Приезжай в Антверпен в любое удобное время. Горячо поприветствую. Выбирай здесь и сейчас дату и время для…»

«Успокойтесь!»

Голограмма в центре, отображавшая старика в черном, прикрикнула на двух метуселан, начавших перебранку. Его волосы белели, но густые брови были черными, как уголь. Острый взгляд, словно у хищной птицы, и крепко сжатые губы делали его суровым. Пожилой мужчина — Тьери́ д’Альза́с, граф Брюсселя, изрек слова с таким видом, будто вкусил нечто горькое:

«Задумайтесь хоть немного, что произошло! На нашей территории напали на церковь. Вы не понимаете, чем это грозит?»

«Граф Брюсселя прав. Сейчас не время для междоусобиц, — благоразумно поддержал старого вампира еще один молодой человек, уже в белом костюме. Худощавый, похожий на террана-бухгалтера. Однако спокойный взгляд миндалевидных глаз за очками в серебристой оправе — воплощение мудрости. Молодой человек, Ги де Гранви́ль, граф Брюгге, меланхолично произнес тихим голосом: — Нужно срочно выяснить, кто преступник, и остановить его. Граф Амстердама, возможно ли, что в городе скрывается метуселанин-скиталец, не принадлежащий к Тетраде графов?»

— Не думаю, — сразу же ответил Карел.

Тетрада графов — гнездо преступного мира в Альянсе четырех городов, общепринятое название четырех метуселан и их кланов. Почти десять лет назад союз четырех кланов быстро набрал силу, полностью истребил и поглотил враждебные терранские преступные группировки. Сейчас он вырос до крупного конгломерата, доминирующего над всем преступным миром в пределах Альянса. Метуселанин-скиталец, войдя в город, не ускользнул бы от глаз Карела.

«Такое возможно, будь наша территория на границах, как Иштван маркиза Венгерского или Рига графа Курляндского, — заметил д’Альзас, по-прежнему хмуря густые брови. — Однако наш Альянс находится среди человеческого мира. До сих пор мы были в безопасности лишь потому, что никогда не препятствовали Церкви. Но теперь, когда священника обескровили и убили, уладить дела лишь с правительством Альянса не выйдет… Уверен, что они вмешаются».

— Они?

«Фанатики, что мнят себя защитниками терран. Группировка, жаждущая резни, дабы искоренить нас…» — тихий голос Ги, будто напевавший погребальную песнь, перекрыл пронзительный возглас Мемлинка:

«Ватиканцы! Убийцы! И кого же следует поблагодарить за этот бардак?!»

«Хватит, Мемлинк! Сейчас не время для ссоры друг с другом, — д’Альзас взглянул на метуселанина с каштановой гривой, будто строгий дедушка, и повернулся к Карелу: — Втроем мы окажем давление на правительство Альянса, чтобы отсрочить вмешательство Ватикана. Тем временем лорд Карел найдет преступника, убившего священника».

— Понял. Кстати, сейчас я ищу выжившую монашку. Она расскажет подробности.

«Хм. Однако, поторопитесь. Времени мало».

Силуэт д’Альзаса, пронзившего суровым взглядом Карела, вдруг смазался и расплылся. Голограмма исчезла, оставив слабое свечение. Молодой человек в красном смокинге исчез раньше. Карел хмуро обратился к последнему силуэту:

— В чем дело, Ги? Есть еще что-то?

«Да… Кое-что волнует меня».

Худощавый метуселанин поправил очки с многозначительным видом и хранил молчание из уважения перед старшим. Когда молчание стало невыносимым, Карел напрямик спросил:

— Что же волнует?

«На этот раз все и сразу. Не кажется ли подозрительным, что на нашей территории и, кроме того, в вашем городе — втором по значимости, произошло убийство священника, очевидно, руками метуселанина? Из-за этого появился риск вмешательства Ватикана, а ваше положение в Тетраде стало шатким. Не думаете, что все слишком гладко складывается?»

— Хмм, значит… — Карел потер нос и задумался.

В организации он славился силой, но не умением думать. Однако он с самого начала посчитал странным этот случай. Неделю назад десять прихожан убиты в церкви Амстердама. Всем жертвам чудовищная сила перебила позвоночник в шейном отделе, а на самой шее — следы укусов. Несомненно, это сделал метуселанин. Но, как говорилось раньше, маловероятно, что преступником был чужак-метуселанин. Более того, все члены графской семьи Амстердама вместе с его младшим братом Питером, были ему верны. Тогда…

— Предатель из другого клана?

«Даже думать не хочу. Но среди Тетрады графов, допускаю, кто-то пытается заманить вас в ловушку».

— Предатель… Мемлинк, вот же сволочь! — выкрикнул Карел, грохнув по столу из красного дерева.

Почему раньше он не догадался? Среди четырех городов Амстердам — второй богатый город после Брюсселя. Если удастся как-нибудь устранить Карела и суметь захватить город, то у Мемлинка окажется большое преимущество. Возможно, даже сможет руководить Тетрадой графов. Однако вряд ли старейшина д’Альзас или недавно вступивший Ги намереваются это сделать. Ги таков, что не забудет как-нибудь искренне отблагодарить Карела за покровительство когда-то в прошлом, а д’Альзас, не имеющий себе равных по жестокости, которого некогда все боялись, в последнее время старел и по возможности избегал неприятностей.

Но Мемлинк из Антверпена — другой. Молодой человек, мнящий себя артистом, тратил деньги на произведения искусства, покупал красивых девушек и юношей… и всегда завидовал богатству Амстердама. Кроме того, не раз и не два он обращался к Карелу с просьбой дать денег в долг и злился за отказ. Неудивительно, что такой глупец отважился впутать Ватикан в свои дела.

«Доказательств нет. Просто будьте осторожны, граф».                        

— Я понимаю. Но только посмотри на этого ублюдка… Прости, Ги. Никогда не забуду твоей заботы.

На лице худощавого графа Брюгге расплылась искренняя улыбка.

«Мое беспокойство вполне естественно. Сейчас лорд д’Альзас слабеет, и поддерживать ваше превосходительство, наш столп, долг участника Тетрады графов».

— Столп? Я? — Карел радостно почесал переносицу и тут же напрягся. Он не чувствовал себя неправым, но сейчас еще не время. Прежде чем Мемлинк сделает еще что-либо, необходимо нанести упреждающий удар. — Спасибо, Ги. Когда все уладится, поедем развлекаться. Что ж, еще насладимся охотой.

«Буду ждать», — поблагодарил молодой метуселанин и исчез.

Люстра над головой загорелась. Карел скрестил толстые руки и закинул ноги на стол из красного дерева.

— Теперь вопрос в том, как поймать Мемлинка за нечистую руку…

И вопрос весьма сложный. Разведывательная сеть в городе и полиция работали на полную, но до сих пор не нашлось ни одной улики. Оставалось надеяться, что единственная выжившая монахиня видела лицо убийцы…

— Лорд Карел… — писклявый голос из-за двери прервал размышления метуселанина. — Это Виллем. Я вернулся.

Коротышка-терран из прислуги младшего брата. Похоже, им удалось похитить девушку.

— Входи. Монашку с собой привел? — спросил он, раскинувшись в кресле. Но стоило удрученному коротышке войти, как брови Карела удивленно поднялись.

Вслед за Виллемом другие слуги-терране вошли с носилками, залитыми красным. Из-под простыни, накрывающей что-то продолговатое, безвольно свисала мертвенно-бледная рука. На одном из согнутых пальцев, ухвативших пустоту — кольцо с сапфировым ирисом.

— Ч-что за шутки… — спотыкаясь, Карел бросился к носилкам. Когда он откинул простынь дрожащей рукой, то от увиденного перехватило дыхание. — Объяснись, Виллем! Это что вообще такое?!

— С-священник… — пискнул терран. — Потрясающий мастер… священник помешал нам… А господин Питер…

— Священник?! — заорал Карел, смотря на обезглавленное тело брата.

Виднелось место среза с потрясающе ровными краями, и более того: удар с анатомической точностью пришелся между шейными позвонками, одним из немногих слабых мест метуселанина. Как бы ни гордились своей живучестью, почти что неуязвимостью, но даже им невозможно избежать мгновенной смерти после такого удара. Очевидно, дело рук профессионального убийцы, киллера-специалиста по метуселанам. Насколько знал Карел, единственным, кто держал таких опасных охотничьих собак, был…

— Ватикан уже действует! — в ярости взревел вампир с налитыми кровью глазами. — Чего стоите?! Немедленно убить священника! Выходим!

— Прямо сейчас? Но, босс, ведь скоро рассвет. Стоит отложить…

Карел заскрипел зубами, увидев, что стрелки часов показывают пять утра. Зимой солнце вставало позже, но все равно до рассвета меньше двух часов. Ждать ночи? Ни за что! Поручить терранам? Но ведь он даже Питера убил, а что смогут сделать людишки?

— Погоди. Виллем, та штука на складе работает исправно?

— Та штука? А, образец, купленный в Германике… Да-да, исправно. Но, босс, разве это благоразумно? — коротышка хитро взглянул на него. — Если воспользоваться им среди бела дня, то привлечем много ненужного внимания…

— В полиции есть свои. Как раз для таких случаев и отдаются регулярно крупные суммы. — Карел оскалил длинные клыки и снял кольцо с руки брата. — Без разницы, сколько погибнет людей! Любым способом притащите сюда монашку и священника!

II

Открыв глаза, Агнес увидела над собой знакомый потолок. Келья, в которой она жила с пяти лет, когда ее поручили заботам церкви.

— Ой-ой-ой… Как же больно… — простонала Агнес, пытаясь встать. Сильная боль в плече. Схватившись за него, она нащупала повязку. — Бинты? Но кто их наложил?

Озадаченная Агнес встала. Солнце поднялось уже высоко, и его лучи прорывались сквозь шторы. Похоже, она спала очень долго. Вампир схватил ее когтями, а дальше воспоминания размывались. Все, что она помнила — свежая кровь, хлынувшая среди белого тумана, и темный силуэт позади.

Девушка повернулась и прислушалась: откуда-то издалека донесся шум. Агнес вышла в плохо освещенный коридор. Какой-то скрип доносился из капеллы, но сквозь приоткрытую дверь видно лишь распятие и орган у стены.

— Он?!

Перед алтарем, залитый светом, падающим сквозь витражи, на одной руке стоял мужчина с золотистыми волосами. Молодой, не старше двадцати пяти. Обнаженный торс с крепкими мышцами, рука, держащая железный посох и вытянутая вдоль пола. Другая рука в ритме сгибалась и разгибалась: локоть сгибался так, чтобы подбородок коснулся пола, а затем мышцы поднимали вес всего тела вверх.

— Девятьсот восемьдесят восемь. Девятьсот восемьдесят девять… Уже проснулась? Как рана?

— Ой! — Агнес непроизвольно отшатнулась и, ударившись спиной о стену, вскрикнула от боли, пронзившей плечо. На глазах выступили слезы.

— Девятьсот девяносто. Девятьсот девяносто один… Будь осторожнее. Пока не советую много ходить: рана может снова открыться, — произнес молодой человек, продолжая отжиматься.

Наконец, Агнес заметила, что все его тело покрывали уродливые шрамы. Глубокие и длинные порезы, нанесенные мечом. Однако на обеих руках от локтя до кончиков пальцев ни царапины, словно у новорожденного, что выглядело очень странно. И, вспомнив, что уже долго и откровенно рассматривает тело мужчины, Агнес спешно отвела взгляд и крикнула:

— Вы кто?!

— Девятьсот девяносто девять. Тысяча. Все.

Молодой человек пружинисто встал на ноги, отжавшись сильнее в последний раз. Ловкое, гибкое движение, будто он совсем не чувствовал усталости. Агнес не поверила своим глазам, когда, вытерев пот с тела, мужчина накинул на себя черную одежду.

— Сутана?! Значит, вы…

— Меня зовут Юг. Священник-миссионер, — аккуратно поправив стоячий воротничок сутаны, спокойно представился молодой человек. — Меня направили из Рима расследовать убийства, произошедшие неделю назад. Сестра Агнес, позволь кое о чем расспросить тебя, как единственную выжившую… Ах да, я приготовил завтрак. Почему бы нам не побеседовать за едой?

Еда, поданная в рефектории, [10] не была роскошной, но над завтраком хорошо потрудились, приготовив обычные домашние блюда Нидерландов.

— Думаю, нехорошо было воспользоваться кухней без разрешения. Если тебе неприятно, прошу простить меня.

— Ничего страшного, — покачала головой Агнес. Когда она в последний раз хорошо ела? С тех пор, как всех убили, она не могла найти сил приготовить себе поесть. А еще пропал аппетит…

— Что-то не так, сестра Агнес? Не хочется есть?

— А? — заметив его беспокойство, девушка вдруг поняла, что вот-вот расплачется, и быстро отерла мокрые глаза. — Нет, ничего, — покачала она головой и тихонько шмыгнула носом. — Просто… когда я вспоминаю, что… Простите, преподобный.

Юг растерянно смотрел на девушку, но, решившись, опустил сильную руку ей на плечо.

— Соболезную твоей утрате… — мягко произнес он. — Ты ведь росла при этой церкви лет с пяти, да?

— Да. Мой отец — рыцарь, служащий роду… Вы знаете о доме Ватто, преподобный?

После задумчивой паузы священник ответил:

— Немного.

Дом Ватто — легендарные наемники и аристократы в Нидерландах. Из поколения в поколение они служили генеральными инспекторами, суперинтендантами полиции Альянса четырех городов. В Альянсе, не имеющем национальной армии, они проявили себя в охране общественного спокойствия и были наибольшей военной силой, а также самой беспристрастной полицией. Именно так, были — в прошедшем времени. Девять лет назад вампиры организовали крупномасштабную атаку на их замок в Брюгге и вырезали всех вассалов вместе с главой семьи. Родителей этой девушки, возможно, тоже постигла такая же участь, как у главы дома.

— В ту ночь я по случайности заболела, и меня оставили с няней. Когда же я узнала об этом… то мне стало очень грустно. Я не могла поверить, что отец, мать и много других людей, которые были рядом со мной, больше нет… Я думала, что никогда больше не испытаю такое же горе, однако…

Агнес уже не смогла сдержаться. Не вытирая слез, текущих по щекам, она жарко выпалила:

— Однако вновь…

— Они поплатятся. — Голос звучал непреклонно. — Я отомщу за твоих близких. Обещаю. Прошу, доверься мне… Но позволь сначала кое-что спросить, сестра Агнес. В ту ночь ты пришла сюда вскоре после убийства. Кого-то видела подозрительного возле церкви, до или после случившегося?

Монахиня покачала головой, высморкалась в платок, который ей протянул священник, и ответила:

— Никого не видела… Я много раз говорила это полицейским.

— Да, я читал протоколы. Однако, если ты действительно не видела убийцу, то кое-что не сходится… Почему тогда вчера ночью ты оказалась целью той шайки сброда?

— Сброда?

Юг поднес фотографию прямо к лицу Агнес, невольно поднявшей взгляд. Довольно размытая, зернистая картинка, и на ней — некий мужчина. Крупный мужчина с крючковатым носом и злобным взглядом.

— Граф Амстердама, Карел ван дер Вельф, вампир, управляющий криминальным подпольем этого города. Вампир, напавший на тебя прошлой ночью — его младший брат. Одним словом, сейчас ты — их цель.

Монахиня не сводила глаз с фотографии, ее тело целиком сковало напряжение.

— Но почему? Почему меня преследуют?

— Не знаю. Сначала я думал, что они хотят избавиться от свидетелей. Однако в таком случае нет никаких причин похищать тебя. Поэтому сейчас я считаю, что… Ладно, неважно, — Юг качнул головой, решив, что пугать побледневшую девушку еще сильнее не стоит. — Вернемся к твоему рассказу. Можешь вспомнить что-нибудь еще в день убийства? Хоть какую-нибудь незначительную мелочь.

— Думаю, есть кое-что, но оно не имеет никакого отношения… — Стоит ли говорить о том, что никак не связано с делом? Впрочем, он сам и попросил. — В ту ночь, когда я возвращалась в церковь, на ближайшей к ней улице мимо меня прошел мужчина.

— Мужчина?

— Да, мужчина с каштановыми волосами и сиреневыми глазами. Одет был в серый плащ. А, кстати, на тыльной стороне ладони у него татуировка с изображением цветка. Но если бы он и оказался убийцей, то и меня тоже убил бы.

— Хмм… — священник будто задумался, поглаживая железный посох в своих руках. Но ненадолго. Внезапно он снова посмотрел на Агнес, с тревогой наблюдавшую за ним. — Благодарю. Ты очень помогла... Теперь я прошу тебя покинуть город.

— А?

Девушка удивленно приоткрыла рот, когда священник строго озвучил принятое решение:

— Если сейчас вместе отправимся на вокзал, то успеем на полуденный экспресс. Далее ты поедешь в Рим. Пока дело не раскроется, ты будешь под защитой Ватикана. А, и еще: когда прибудешь на место, составь точный портрет и пришли мне.

— Но… преподобный, разрешите мне помочь поймать убийц! Я не стану путаться под ногами! Своими руками прикончу их! Отомщу им всем!

— Нельзя. Ни за что, Агнес, — Юг безжалостно-холодно покачал головой в ответ на желание девушки, будто жаждущей крови. — Ты спрячешься, пока шумиха не утихнет. Все это ради тебя.

— Все это? Что значит — «ради меня»? Я…

— Послушай, Агнес, — священник быстро схватил монахиню за рукав, пытаясь удержать. На тыльной стороне странно-белой руки, лишенной всяких ранений, вытатуированы маленькие символы, не похожие ни на рисунки, ни на буквы. Голос священника уже не старался убедить ее, а звучал будто умоляюще: — Неважно чья кровь, хоть единожды если она окрасит твои руки, пути назад не будет. «Взявшие меч, мечом погибнут». [11] Неважно по какой причине, неважно какого человека, но стоит раз пролить чью-то кровь, как тут же становишься чьей-то целью отмщения. И тогда нет выбора, кроме как множить мечом грехи. До тех пор, пока однажды не падешь от меча. Нерушимый закон для тех, кто носит меч. Я не желаю для тебя такого.

 — Всего лишь отговорка! — Агнес в ярости пнула стул. — Ладно! Не буду ни о чем вас просить! Я никогда не прощу их!

— Постой, куда ты собралась?

— Вас не касается! — Агнес обернулась и запальчиво выкрикнула: — Если на то пошло, тогда я сама разберусь с ними! Оставьте меня в покое!

— Нельзя. Я запрещаю.

Лицо Юга осталось бесстрастным, как бы девушка ни возражала. Пальцы стальной хваткой удерживали руку Агнес. Но потом они случайно разжались. Нет, точнее сказать, не отпустили, а оттолкнули. Юг отдернул руку, которая словно сама по себе сжималась в судорогах.

— Черт, только не сейчас… — Юг, смотря на дрожащую руку, тихо цокнул языком. — Успокойся…

Молодой человек, что хладнокровно стоял перед вампиром, теперь скрежетал зубами. Но Агнес это совсем не касалось. Воспользовавшись случаем, она проворно, словно заяц, выбежала из капеллы.

— Постой, Агнес! — но голос, раздавшийся вдогонку, проигнорировали.

Стена вдруг разлетелась.

— Ох!

Будто удар невидимого кулака — и Агнес отбросило к стене напротив.

«Эй, сестра!»

Перед девушкой, задохнувшейся от удара в грудь, из дыры в стене возникла фигура. Заметив мощные руки, которые потянулись к ней, Агнес простонала:

— Автодоспех!.. [12]

То, что схватило и держало перед собой, как в объятиях, неспособную пошевелиться девушку, оказалось гигантским, трехметрового роста подобием куклы. Бесформенная груда железа, похожая на неумелую карикатуру человеческого тела, которого раздуло в размерах, словно тесто на дрожжах. Раскопанный и реконструированный с помощью реверс-инжиниринга образец утерянных технологий — «автодоспех» — был усиленной боевой униформой по типу экзоскелета.

 — Агнес!

 «Доброе утро, преподобный. С меня должок за вчерашнее, — взгляд куклы переместился и уставился на выбежавшего в коридор священника. — Из-за тебя я получил большой нагоняй от господина Карела. А, и лучше брось эту нехорошую штуку, — одна конечность указала на железный посох в руке Юга, а другая с силой прижала к корпусу автодоспеха монахиню: — Бросай скорее, или ее раздавит».

 — Не… не надо, отец! Не делайте… ааах! — из горла Агнес вырвался сдавленный крик боли. Ее лицо налилось красным, и губы трепетали, как у задыхающейся, выброшенной на берег рыбы.

 — Согласен, — отчетливо раздался низкий голос. — Не тронь девушку.

 Агнес изумленными глазами уставилась на железный посох, упавший к ее ногам.

III

 Грандиозное подземное помещение напоминало зал оперы. Широкие балконы, предназначенные для почетных гостей, выступали из стен. Мужчины и женщины — около десяти, — одетые в вечерние костюмы и платья, смеялись и шумели за столами с роскошными блюдами. Прислуга усердно работала в качестве официантов. Также, хоть в эту ночь людей было маловато, но имелись места и для обычных посетителей, расположенные ярусами в виде ступеней лестницы. Они напоминали зрительные места амфитеатра.

Однако внизу зала, выполненного в форме чаши, находилась не сцена. Арена Колизея — самое подходящее название. Большой ринг, на котором можно чуть ли не играть в футбол, залит бетоном и окружен высокой оградой из колючей проволоки. Темное отверстие в центре — шахта лифта для выхода на арену.

— Так это ты выжившая монашка?

Мужчина, которого Агнес уже видела на фотографии, сидел в одиночестве за большим столом. Помешивая сырное фондю в какелоне, [13] мужчина угрюмо смотрел на нее. Маленькие глаза горели жестоким огнем, а толстые губы под орлиным носом казались ненасытными. Он не выглядел умным, но кто знает, что произойдет, если его разозлить.

— Я Карел ван дер Вельф из Тетрады графов, тот, кто трудится на благо Амстердама. Ты знаешь, почему тебя привели сюда?

— А священник… где отец Юг? — Агнес взглянула в лицо вампиру, изо всех сил сдерживая перестук зубов.

— Не бойся. Скоро его увидишь, можешь не волноваться. Но взамен… — весело хохотнув, Карел положил на стол длинную палку. Железный посох, почти в рост Агнес, принадлежавший священнику. — Взамен, сестра, ты расскажешь все о том, что произошло. Я допросил священника. Ты видела лицо убийцы, так? Кто он? Мужчина или женщина? Молодой или старик? Во что одет?

Агнес моргнула.

Она же сказала Югу все отличительные приметы. Разве вампир не расспрашивал об этом? Если ему рассказали, что Агнес видела убийцу, то почему не сообщили о внешности? Подумав, она поняла, что Юг сделал это для того, чтобы защитить ее.

— Почему молчишь? Быстро отвечай! Я не настолько терпелив. Если все мне расскажешь, тебя отвезут домой в целости и сохранности.

Наверно, если посмотреть на лицо Карела, можно увидеть, как в медных глазах мерцает огонек нетерпения. Взяв себя в руки, Агнес спросила:

— Прежде чем я расскажу вам… Где преподобный? Я ничего не скажу, пока не увижу его.

— Хм… Такая терранка, как ты, смеет ставить мне условия? — похоже, он взбесился от того, что собеседница, на которую он смотрел свысока, начала угрожать. Вампир повысил голос: — Будь послушной и отвечай ради себя самой, пока ничего плохого не случилось… Говори! Кто убил прихожан?

От свирепого рева и вида обнаженных клыков, острых как бритва, Агнес едва не упала в обморок. Однако, призвав все остатки своей смелости, она продолжала стоять на своем.

— Я хочу увидеть преподобного! Не скажу, пока не увижу!

— Вот же… упрямая стерва, [14] — вампир цокнул языком и махнул рукой. На его лице отражалась вся ненависть, идущая из глубины сердца. — Если так просишь, то позволю увидеть.

В тот же момент приглушенный низкий грохот достиг ее ушей. Глаза Агнес, переведенные в сторону арены, широко раскрылись.

— О-отец?!

В центре арены показалась площадка большого подъемника. И, без сомнения, на ней стоял тот молодой человек. Но что с ним сотворили? Все тело Юга было в крови. Чудо, что он еще мог стоять. Кроме того, его ноги скованы цепями у щиколоток — ходить с этим весьма сложно.

— Да начнется шоу!

Пухлые пальцы Карела щелкнули. С грохотом, как при землетрясении, одна из стен медленно поднялась, открывая позади темную пещеру… нет, какой-то туннель.

Агнес сглотнула, сосредоточенно вслушиваясь: из глубины туннеля доносился низкий грохот и лязг металла, но четкий ритм указывал лишь на шаги. Она угадала. То, что появилось, напоминало гигантскую карикатуру фигуры человека. Подняв круглый щит в левой руке, автодоспех неуклюже отсалютовал VIP-местам. И затем он направил огромный молот, размером с ребенка, в сторону священника на арене.

— Бой!

По новому щелчку Карела, один из прислуги в черном поднес к губам фанфару. Но прежде, чем разнеслось пронзительное эхо, автодоспех задвигался с неожиданной для ее внешнего вида скоростью.

— Отец!

Агнес непроизвольно закрыла лицо ладонями, когда молот с грохотом обрушился на пол, глубоко пробивая покрытие. Куски бетона, размером с кулак, разлетелись словно картечь.

Но священника там уже не было: казалось, лишь в последнюю секунду ему удалось уклониться. Волоча скованные ноги, он бежал к слепой зоне автодоспеха, но по сравнению с обычными людьми, его движения выглядели как у старика, приближающегося к смертному часу. Автодоспех, словно жестокий кот, играющий с мышью, загнал священника в угол ринга.

— В сторону, отец!

И снова свист молота. Колючая проволока разодрала плечо Юга, когда тот попытался увернуться. Молот обрушился на крепкую мускулистую спину, и Юг упал на колени, харкая темно-красным. Но автодоспех не пригнул его еще ниже в знак поражения, а напротив, ударом толстой ноги в живот поднял священника с колен.

— Нет… нет! Прекратите, прошу!

— Решение за тобой, сестра, — рассмеялся вампир. Помешивая сырное фондю, он облизнул губы заостренным языком. — Говори. Если опишешь убийцу, я отпущу священника.

Откуда-то снизу донесся хриплый голос.

— Молчи! Если скажешь — тебя тоже убьют.

— Болтливый ублюдок… Виллем!

Автоброня пошевелилась. Нарочито медленно нога поднялась и замерла над головой священника, лежащего на спине. Стоит потерять равновесие, и его череп расколется, как скорлупа яйца.

— Что будешь делать, сестра? Говори быстрее, иначе с головой священника произойдет то же самое, что и с сыром.

Прикинув в мыслях поднимающийся над какелоном пар и железный посох, Агнес умолкла, чувствуя поражение. Перед ней сидел сущий дьявол. Что бы она ни ответила, им обоим суждено умереть.   Теперь она не могла рассчитывать на священника! Ей стало стыдно за то, что говорила раньше с напыщенным гонором. И сейчас она сидит здесь совершенно бесполезной. А этот мужчина, несмотря на ее грубые выпады, сделал для нее все, что мог…

— Согласна.

— Нет, Агнес!

Слабый голос, едва донесшийся до ушей, Агнес проигнорировала и смиренно произнесла:

— Я все расскажу.

— Прекрасно! — подавшись вперед, Карел потирал руки, словно муха, копошившаяся перед едой. — Ну? Кто он такой?

— Когда я возвращалась в церковь, мы столкнулись по дороге. У него были каштановые волосы и сиреневые глаза… немного холодные, с бесчувственным выражением.

— Мемлинк?! Вот же сволочь! — забывшись, Карел заорал прямо посреди фразы и повернулся к своим подчиненным. — Слышали? Все-таки это его рук дело!

— Господин! — закричала прислуга из терран в черных одеждах.           Их взгляды были устремлены ему за спину, и когда Карел рефлекторно обернулся, его лицо обварило содержимое какелона.

— Дрянная девчонка! — заорал Карел и прикрыл лицо руками. Будь он терраном, он ослеп бы от сильного ожога, но для неуязвимого метуселанина это не столь страшно. Сожженные глазные яблоки не давали возможность смотреть секунду-другую, но для Агнес эти секунды стоили целой жизни. Монахиня бросилась к оставленному на столе посоху. Как ни странно, легко удалось схватить его и бросить вниз на ринг, прежде чем Карел выпустил когти. Не иначе как с помощью Бога, посох вошел, как влитой, в протянутую руку Юга, распластанного на спине. Увидев это, девушка вскричала:

— Сражайтесь, отец!

Лишь эти слова вырвались из ее горла, потому как в следующий момент острые когти пробили спину, яростно отбрасывая тело на пол.

— Мелкое отродье!

Девушка безмолвно рухнула. Вампир, рыча, безжалостно наступил на нее и замахнулся для последнего удара в шею, выглядывающую из-под задранного монашеского вейла. [15]

— Босс, смотрите!

Когда он был готов опустить коготь, до его ушей донесся душераздирающий вопль. Вампир, неуклюже обернувшись, увидел невероятную картину.

Автодоспех в центре ринга, готовый растоптать поверженного врага, замер, словно скованный льдом. Нет, на этом все не закончилось. Спустя секунду…

— Виллем?!

Зрелище в самом деле походило на самый настоящий розыгрыш. Верхняя половина огромного автодоспеха заскользила вдоль пояса. Она с грохотом упала, показывая секущую поверхность, гладкую, как стекло. Из нижней половины тела, замершей в угрожающей позе, фонтаном изверглась свежая кровь.

Рядом с опрокинутыми останками поднялся священник, привычно удерживая железный посох у бока. Цепи на его ногах были рассечены точно так же, как и автодоспех.

— Ты следующий, Карел ван дер Вельф.

Бесстрастно-ледяной зеленый взгляд смерил лицо вампира, застывшего в изумлении. Чувство, доселе не свойственное метуселанам: ужас сковал Карела от одного лишь голоса священника, обжигающе холодного, словно пламя чистилища.

— Жди. Я иду за тобой.

— У-убейте! Застрелите!

В ответ на гневный голос слуги в черном выхватили пистолеты, синхронно направили оружие в центр ринга и нажали на спусковые крючки. Все эти люди — профи из военных и полиции. Священника смело бы бурей, как ветошь, но перед ним возникла серая стена. Когда все до последней пули отскочили, зрители вдруг осознали, что стеной оказался посох, вращающийся на высокой скорости. И эти стальные лопасти мельницы мчались вверх, к VIP-местам.

— Что за… Прекратить огонь! Иначе убьем друг друга!

Мужчина в черном попытался предостеречь сослуживца, когда его горло рассек железный посох, высвобождая кровь, крик и душу. Прыгнувшая тень оказалась на месте мертвеца и ворвалась в амфитеатр. Головы тех мужчин, что все еще нажимали на крючки, перемалывались в фарш воющим орудием убийства, которое обрушивалось на них, как мухобойка.

— Ты! Дерзкий терран!

Благородная аристократка в лазурном вечернем платье, до сего момента сидевшая со всем изяществом, отбросила в сторону театральный бинокль и встала. На тонких пальцах, словно изваянных в мраморе, зловеще сверкая, вытянулись острые когти.

— Умри же!

Юг парировал правой рукой, выставляя взвывший посох перед ее глазами. Губы дамы изогнулись полумесяцем. Левая рука с такими же выросшими когтями взмахнула с другой стороны… Даже мастер боя на посохах не смог бы защититься. [16]

Лицо Юга даже не изменилось. Правая рука с оружием слегка двинулась, и прозвучал тихий скрежет металла о металл. В посохе открылась тонкая трещина, из нее просочился белый свет, ввергающий в ужас. Цветок из свежей крови распустился, вспарывая воздух необычным звуком, но к тому времени голова дамы уже завертелась на столе. Ее тело еще стояло, не осознавая, что с ним случилось, но с фонтаном крови, хлынувшим из шеи, оно упало на ступени. И только сейчас метуселане поняли, что произошло с одной из них.

Тень встала на защиту подле монахини, лежащей увядшим цветком: режущий луч света появился в правой руке священника, одетого в черное. Это длинный меч с невероятно тонким лезвием очертил одним взмахом изящную дугу.

— Что за черт! Меч?!

— Н-не может быть! Нас, метуселан, одним ударом?!

Среди поднявшейся между сородичей паники, Карел крикнул, с большим трудом проявляя достоинство главы:

— Ты! Как ты посмел… Священник! Сукин ты сын, ты ведь не просто священник!

Окруженный более чем десятью вампирами, молодой человек не выказывал на своем лице ни капли страха. На том лице танцевал лишь луч света от длинного меча в правой руке. Меч, который держал обратным хватом, Юг перехватил теперь обычным, рубящим хватом, и встал в стойку, направляя клинок к глазам противника. [17]

— Мое имя Юг. Агент «Эй-Экс». — Лезвие с отчетливым свистом повернулось. — Кодовое имя — Танцор с мечом.

— Агент… Значит, киллер из Ватикана! — глухо просипел Карел.

Рука завелась назад, и юный метуселанин, что сумел незаметно пробраться за спину священника, упал с пронзенным сердцем. Завершая оборот, длинный меч рассек шею вампира, атаковавшего уже в лоб, и кровавый ливень пролился на сутану.

— Разгон! Ну же, убейте его!

Едва ли они могли предположить, что терран способен нанести им сокрушительное поражение: вращающийся меч вырезал метуселан один за другим.

Старший из них взревел на паникующих сородичей:

— Враг всего лишь терран! Ускорьтесь!

«Разгон» — главный козырь метуселан, потому как аномальная стимуляция нервной системы позволяла в десяток раз увеличить скорость реакции. Долго находиться в таком состоянии они не могли, но убийство террана не заняло бы и двух-трех секунд.

Разогнавшийся старик-метуселанин набросился на неприкрытую спину священника, только что обезглавившего одного из молодых членов его семьи. Словно волк, приканчивающий добычу, он вонзил клыки в светлую шею.

— А?!

Клыки впустую сомкнулись, отвратительно клацнув друг о друга. Мгновение назад возле них находился силуэт священника. Куда, черт дери, он исчез?!

— Ты слишком много суетишься, и все без толку…

Стоило услышать шепот над ухом, как его лицо исказилось; бесшумный выпад длинного меча пронзил сердце старого вампира.

— А еще ты смотришь на людей свысока…

— Че-червь!

Даже в последний миг своей жизни, с пронзенным сердцем, старик не сдался и крепко сжал между ладонями конец лезвия, вышедшего из груди.

— Карел, прикончи его! — последний крик покинул горло вместе с жизнью. Мышцы сердца свело судорогой, они обхватили и не отпускали клинок с такой же силой воли, как у умершего вампира.

— Сдохни, терран! — со злобным ревом Карел теснил священника, которого мертвец лишил грозного оружия. В руке он сжимал боевой топор, снятый со стены.

Рефлексы фехтовальщика — и Юг левой рукой мгновенно схватил пустые ножны, но, конечно же, они не сравнятся с мечом. Огромная масса с размаху обрушилась на череп обезоруженного мечника. Лязг — и к пронзительному эху добавился неприятный скрежет металла, трущегося о металл. Клинок в левой руке Юга принял на себя удар топора. Уже теряя равновесие, Карел осознал, что это был короткий клинок, парный длинному, вынутый с другой стороны пустых ножен. Сила священника, невероятная для террана, оттолкнула топор.

— Х-ха!

Лишь метуселанин мог из такой неустойчивой позы перейти в рубящую атаку. Высоко поднятый топор нацелился на голову священника и нанес удар. Но Юг уже вытащил длинный меч из тела старого вампира.

— Опоздал! — раздался воинственный клич Карела.

В отличие от его рубящей атаки, мечник принял позу с клинком наготове у правого бока…

Перед спокойными зелеными глазами мелькнули все смерти, что он даровал до сего момента, и те смерти, что дарует потом. Быть может, показалась даже собственная смерть, что наступит когда-нибудь. Но не в этот час.

Его тело напряглось пружиной и оттолкнулось от пола. Единственный удар, сделанный изо всех сил, пришелся в атакующий боевой топор.

— Omnes enim, qui acceperint gladium, gladio peribunt. Amen. [11]

Лезвие разбило топор и, не потеряв инерцию, пронзило шею ревущего вампира.

***

Раны на спине девушки оказались настолько глубоки, что виднелись белые кости. Состояние пока некритичное, но если о ней не позаботиться в ближайшее время, то ее жизнь окажется под угрозой. Но даже если выживет, последствия обязательно дадут о себе знать.

— Я сейчас доставлю тебя в госпиталь… Не бойся. Я не дам тебе умереть.

— Он… умер? — должно быть, Агнес было очень больно, но она усилием воли открыла глаза и спросила священника, на чьих руках лежала. — Вы убили его, отец Юг?

— Нет. Пока что.

Длинный меч пронзил шею Карела и пригвоздил его к стене, на волосок пройдя мимо жизненно важных шейных позвонков. [18] Для метуселанина с их живучестью это не несло какой-либо угрозы, но малейшее движение повредило бы позвонки и принесло бы мгновенную смерть.

— Как поступишь? Если пожелаешь, он умрет. Все еще хочешь отомстить?

Агнес с трудом пошевелила ноющей шеей и заметила окровавленные руки Юга. Вопреки им зеленые глаза выглядели умиротворенными.

— Откажусь… — девушка повторила с полуулыбкой. — Я откажусь от мести.

— Благодарю, — голос Юга будто шел из глубины души. — Я непременно доставлю тебя в госпиталь. Просто немного подожди.

Положив Агнес на пол, Юг встал и отряхнул подол сутаны. Прежде всего оставалось завершить последнее важное дело.

— Отвечай, Карел ван дер Вельф, — голос священника, стоящего перед нанизанным на меч вампиром, звучал настолько холодно-бесстрастно, что можно засомневаться, тот ли это голос, что секунду назад шептал юной девушке. — Почему ты расспрашивал Агнес об инциденте? Разве это не дело рук кого-то из твоего клана?

— Н-не знаю… — совсем слабый, умирающий вампир приподнял веки. Все, что находилось ниже шеи, не подчинялось ему. — Подставили… Меня подставил… чертов Мемлинк…

— Подставил? Мемлинк… то есть, Ханс Мемлинк из Антверпена? Это он преступник?

— Наверно… Прошу, пощади меня… Я никогда не нападал на церковь…

Даже если он не совершал нападения, ватиканский священник ни за что не оставил бы жизнь вампиру. Но Карел все равно умолял и рыдал.

— Это сущая правда. Клянусь, я ничего не знаю!

— Тогда ответь мне на еще один вопрос. Десять лет назад. Нападение на дом Ватто. Ответишь — спасешь себя. Не ответишь… — пальцы легли на рукоять длинного меча. — Говори. Тогда на них напал ты? Кто из вампиров убил супружескую пару во главе семьи, отсек сыну обе руки и похитил дочь? — прорычал Юг, чтобы выбить признание. — Кто тогда убил всех и похитил Аньес, младшую сестру? [19]

— Н-нападение на Брюгге… По требованию террана Яна ван дер Мёлена… [20] Под его руководством…

—  Ян ван дер Мёлен? Глава дома ван дер Мёлен?! Лжешь! Он родственник дома Ватто со стороны жены! [21]

— Не лгу. Он уже давно метил на должность генерального инспектора, которую занимал дом Ватто. Ха, терраны называют нас чудовищами, но сами ничем не лучше...

— Кто был исполнителем? — с ладони, сжимающей рукоять меча, стекали капли пота, когда Юг задал последний вопрос. — Отвечай, Карел. Последнее, что спрашиваю. Имя вампира, который на самом деле напал на дом Ватто.

— На самом деле… это…

Юг уклонился чисто интуитивно. Не сделай этого, он не успел бы увернуться от арбалетного болта, даже если бы услышал заранее его свист.

— Проклятье! — разочарованно слетело с губ Юга вопреки тому, что он чудом остался жив. Ведь серебряный болт вонзился в лоб Карела и мгновенно прикончил вампира…

Юг обернулся и увидел фигуру в сером плаще, смотрящую на него. Широкополая шляпа и серебристая маска закрывали лицо, но, когда их взгляды пересеклись, он однозначно увидел смеющиеся над ним сиреневые глаза.

— Стой!

Серый плащ колыхнулся, и силуэт растворился во тьме галереи. Юг было оттолкнулся ногой от пола, но вдруг замер. Он оглянулся с таким мрачным лицом, можно сказать, даже с разбитым сердцем, и посмотрел на девушку, лежащую на полу без сознания от потери крови.

Кровотечение еще не прекратилось. Если оставить ее сейчас, то она умрет, вне всяких сомнений. Наверно, не стоило упускать ни одного биения сердца. Юг остановился, с его губ сорвался глубокий вздох. Он быстро снял сутану и поднял легкое тело девушки на руки.

— Я приду за тобой.

 Не стоило задерживаться. Священник покинул амфитеатр с девушкой на руках, но напоследок бросил прощальный взгляд в сторону теперь уже пустой галереи.

 — Я никогда не сдамся.

***

«В территориальных водах Альбиона продолжаются рейды на суда, — сестра Кейт зачитала вслух отчет аналитиков из следственного отдела. — Похоже, дело весьма деликатное. Вероятно, к скандалу могут быть причастны некоторые аристократы Альбиона. Расследование обычных сотрудников скоро зайдет в тупик».

— Похоже, необходимо отправить агента по особым делам, так? Вновь не хватает свободных рук… — Катерина, стоя у окна, вздохнула.

Луна целиком сменилась, и внезапно начало теплеть. Солнечный свет, падающий на собор святого Петра, уже точно походил на весенний, и одежда прихожан, идущих по площади, становилась легче и светлее.

— Выхода нет. Альбион — сильная держава, на втором месте среди светских вассальных государств. Кроме того, остался должок за инцидент с угоном дирижабля. На всякий случай отправим двух агентов. Если я не ошибаюсь, Крусник и Танцор с мечом сейчас свободны, да?

«Вообще-то…»

 — Что-то не так? — Катерина с подозрением посмотрела в лицо подчиненной, которая вдруг запнулась. Неужели память ее подвела?

 «Госпожа Катерина… Дело в том, что Танцор с мечом еще не вернулся в Рим».

 — Что это значит? Две недели назад пришел рапорт, что клан вампиров в Амстердаме истреблен. Я думала, он должен быть в отпуске.

«А, да-да. Это действительно так, но…»

 Она не знала, куда прятать и так опущенный взгляд. Голографическое изображение монахини смущенно запиналось, но наконец она тихо произнесла:

 «Касательно Амстердама, отец Юг доложил, что среди убитых не было виновника нападения. Он сообщил, что необходимо отправиться в Антверпен для дальнейшего расследования».

 — Я читала рапорт. И потому следственный отдел сейчас проводит расследование по этому поводу. Как только получу результаты, я должна буду вновь отправить агентов. Так в чем же дело?

 «Судя по всему, он не согласен с этим решением и самостоятельно отправился в Антверпен… Примите мои извинения!» — побледнела Кейт.

 Рука кардинала громко хлопнула по столу.

 — Что за своевольность! — вдруг вырвались резкие слова, и затем лицо Катерины вновь стало спокойным. Но за моноклем взгляд не потерял своего холодного блеска.

 Кейт осторожно спросила, стараясь не смотреть ей в глаза:

«Так что насчет…»

— Скажи Круснику, чтобы выпустил Львиного Клыка из тюремной камеры. [22] Пусть они займутся делом Альбиона.

«Нет, я имела в виду распоряжения насчет Танцора с мечом…»

Перебирая пальцами розарий на груди, красавица задумалась. Ее собственным просчетом было отправить его в Нидерланды, хоть Катерина и знала о сопряженном с этим риском. Но также очевидно, что инцидент в Амстердаме не разрешен по-настоящему.

— Отправь Танцору с мечом приказ вернуться. Если подчинится, то на этот раз я проигнорирую нарушение кодекса.

«Да. Принято. Обязательно передам».

— Будьте так любезны, сестра Кейт.

Монахиня заметно успокоилась, но ее лицо вновь напряглось от нового вопроса Катерины:

— Как продвигаются дела в Милане? Пожалуйста, узнайте у Профессора, через какое время Ганслингер вернется на поле боя.

__________________________________

Примечания к переводу «Танцор с мечом»

На этот раз возникли совершенно новые интересные сложности перевода. Если в предыдущих новеллах удавалось легко скрывать и корректировать разные шероховатости, связанные с тем, что Сунао Ёсида не придавал особого внимания особенностям менталитета и разности культур и прописал, строго говоря, европейский сеттинг через призму японского мировосприятия — т.е. японская культура в условных декорациях под Ватикан, — то здесь, в этой новелле, данная проблема стала одной из центральной. О чем же идет речь? К примеру, в «Охоте на ведьму» место действия — французский город Марсель, в котором внезапно продаются японские булочки меронпан и коппепан наряду с французскими десертами марон гляссе и гато. Испанские переводчики поступили хитрее, они написали «венские булки» вместо японских. Что это: случайный промах автора или осознанное допущение, что японцы оставили свой след в постармагеддоновском мире, прежде чем исчезнуть, согласно авторской задумке? (Я не рискнула идти против воли автора, поэтому оставила то, что написано: меронпан и коппепан). Более отчетливый «японский след» виден в поведении персонажей. Тут вам и поклоны, и сложная иерархия персонажей во время разговоров друг с другом (некоторые поклоны были завуалированы жестом «прижал руку к груди», как у того же Кемпфера). В принципе, это можно понять и простить: с одной стороны, автор ограничен средствами родного языка, которые использует, чтобы донести основную мысль. Если вежливость в японском выражается некоторыми приемами языка (например, возвышенным диалектом кейго), то никак иначе не выразишь эту вежливость. Но с другой стороны закономерный вопрос: разве автору не помешало бы немного изучить особенности того менталитета, о котором пишет? И тут можно возразить, что аудитория, которая будет читать эти новеллы — японская молодежь, — просто не знает этого и не поймет персонажей, которые ведут себя иначе, не так, как принято в Японии. Да и стоит отдельно отметить жесткий консерватизм японцев и их нежелание связываться с культурой других народов.

Конкретно в этой новелле всплыли два вида проблем адаптации. Первая — устойчивые выражения, которые вроде бы имеют эквиваленты на русском, но смотрятся в контексте очень странно и чужеродно. Представьте себе: строгое описание, напряжение в сцене, и вдруг — меткий русский фразеологизм деревенского происхождения, вызывающий смех. Куда это годится, скажите мне? К примеру, в «Из Империи» Аста осматривала расчлененные трупы зверски убитых людей, пытаясь отвлечься от мыслей об одном интересном священнике. Фраза, использованная в японском тексте, выглядит очень красиво, я попыталась передать ее смысл как «изгоняя его из виду и мыслей». Скажите, разве уместна была бы здесь фраза «с глаз долой — из сердца вон»? Или же, когда описывался Карел ван дер Вельф, цитирую: «В организации он славился силой, но не умением думать» (если точнее с яп. — славился владением боевыми искусствами, но не умением пользоваться головой) — можно ли было в момент сложной путаницы, напряжения, разборок, кто прав, а кто виноват, и кому выгодно, написать что-то вроде «он был из тех, про кого говорят: сила есть, ума не надо»? Уж простите, но устраивать деревенский балаган я не хочу. Да, русский язык велик и могуч, но его богатствами надо пользоваться с умом, взвешивая на весах уместности каждое слово.

Сюда же — «географические» особенности, если можно так выразиться. Например, цвет глаз Мемлинка в переводе имеет значение «светло-фиолетовый», «лиловый». Но дословно — «цвет глицинии». Этот кустарник растет в азиатском регионе, но на севере Европы, в Нидерландах (место действия новеллы), мы скорее встретим сирень (например, в мифологии кельтов или скандинавов, живущих севернее), чем глицинию. Я еще подумывала над фиалками, но это слишком темный фиолетовый. Также в северной Европе можно встретить вереск и лаванду (у тех же кельтов), но вереск слишком розовый, а лаванда — слишком синяя. Потому будут сиреневые глаза.

Кстати, глаза Юга… зеленые. Но автор использует другое написание кандзи midori, описывающий зеленый цвет, и оно означает не просто «зеленый», а «нефрит», 翠. Это же кандзи используется в сочетании 翠色 , что поэтично означает изумрудно-зеленый цвет, или цвет листвы. Нефрит — весьма восточная штука, а в Европе, конечно же, более известны изумруды.

Это совершенно нормально: в языке отражается окружающая действительность, и другие слова подобрать невозможно. Например, как мы объясним «малиновый» или «вишневый» цвет тем людям, которые ни разу не видели эти ягоды? Или, к примеру, заимствованное «бордовый», он же темно-красный, происходит от сорта французского вина, изготовляемого в местности Bordeaux (Бордо). Или «бежевый» — от фр. beige, цвет некрашеной овечьей шерсти.

Вторая проблема адаптации — это подача сугубо узкоспециальных и специфических приемов, неизвестных подавляющему большинству людей. В том числе и мне. Пришлось изрядно вспотеть и перелопатить все, что нашлось про японское историческое фехтование. К слову, отыскать качественную матчасть мне не удалось, поэтому пришлось много думать над контекстом, пытаясь понять, что вообще происходит в сцене, и как это передать доступными словами, чтобы читатель тоже понял.

И небольшой стон, который становится уже традицией: Сунао Ёсида очень любит использовать в речи персонажей слова на каком-нибудь другом языке. Профессор начал щеголять английским. Зубодробительное «Exactly» простить не могу, но что поделать…

[1] Sword Dancer не имеет четкого перевода. В аниме его назвали «Танцующий с мечами» (отчего-то во множественном числе), где-то встречался вариант «Танцор мечей», вызывающий лично у меня ассоциации с колодой Таро: паж мечей, десятка кубков, дама посохов и туз монет… Я так и не поняла, что означает это словосочетание, «танцор мечей». Танец мечей — пожалуйста, прекрасная и часто употребляемая метафора: мечи танцуют в поединке. Но танцор мечей — это кто? Подставим какое-нибудь другое слово, танцор обуви, танцор скрипки… Бессмыслица какая-то. В общем и в целом, «Танцор с мечом». С одним мечом, как и в оригинале написано, но по правде, у де Ватто два меча...

В оригинале ошибся то ли автор, то ли наборщик. В эпиграфе подписано, что цитата из книги Иезекииля (21:20), но на самом деле она звучит иначе, и Токиопоп использовал ее: «Представь дорогу, по которой меч шел бы в Равву сынов Аммоновых и в Иудею, в укрепленный Иерусалим».

Однако в тексте цитаты упоминаются врата и меч, блестящий как молния. Почитав 21 главу книги Иезекииля, я нашла эти строки. Синодальный перевод неточен, так что после сравнения перевода на разные языки, я сделала комбинацию вариантов наиболее близких переводов, получилась смесь современного и синодального перевода.

«…чтобы сердца замирали от страха и больше было павших. Я у всех ворот их поставлю грозный меч. Горе! Вот он, сверкающий, как молния, наостренный для заклания!» (Иез. 21:15)

[2] Сепиолит — минерал желтоватого или серо-белого цвета, используется как адсорбент и как материал для поделок, например, курительных трубок и украшений. Называется еще «морской пенкой».

[3] В фандоме распространилось пресловутое «бог смерти», а все из-за того, что Сунао Ёсида написал, конечно же, узнаваемое всеми анимешниками shinigami из «Темного дворецкого», «Блича» и т.д. В контексте упомянутой культуры христианства уместнее будет «ангел смерти», более известный в разных течениях мистицизма под именами Самаэль, Азраил, а иногда и Аваддон.

[4] Написано tanken, кинжал или стилет, но также слово имеет значение «часовая стрелка». Похоже на то, что это что-то маленькое и узкое, тонкое, а значит, больше подходит по смыслу стилет. Однако интересный вопрос: можно ли метнуть стилет или это очередная байка для зрелищности?

[5] Оружие Юга называют tetsubō — железная палка, прут. Видоизменила на посох, поскольку это распространенная практика — скрывать клинок в дорожном бамбуковом посохе. Впрочем, и европейцы не отстают, прикрепляют к рукояти трости кинжал, который до поры до времени прячется в отсоединяемой ножке трости.

Поза, в которую стал Юг, весьма характерна для японского фехтования. Если видели «Бродягу Кеншина», то поймете, о какой позе говорится: та самая, в которой Баттосай замирает перед атакой.

[6] Металлический сплав является композиционным (а не композитным). Композитный материал и композиционный материал — все же разные вещи. У композитных материалов четкая граница между разными компонентами, которые имеют разные свойства. Например, железобетон: арматура упругая, а бетон хрупкий.

Композиционные материалы не имеют границы раздела между компонентами, эти материалы однородные (как раз-таки металлические сплавы), и компоненты при взаимодействии друг с другом дают новые свойства. При этом нельзя сказать, какую роль выполняет тот или иной компонент.

Автор использует обозначение «омега-титан», Ω-Ti.

Словарь Canon ST, стр. 272.

«Ω-Ti, omega-titanium. Композиционный сплав, который считается самым дорогим и наиболее твердым в этом романе. Используется в том числе для изготовления брони автодоспехов и т.д.»

Твердый-то действительно твердый, но тут начинается очень веселая штука… Более подробный разбор планируется в сборнике статей.

В дословном переводе фраза выглядела примерно так: защищаться железным посохом все равно, что противостоять бумажным листом. Пришлось немного отсебятить и написать «то с таким же успехом можно было защищаться картонной бутафорией вместо железного посоха».

[7] Фандом может меня убить, но я категорически не приемлю варианты «Гюг, Гюго, Гуго» по многим причинам. Во-первых, происхождение традиции писать Г вместо Х я уже объясняла в новелле «Из Империи», и эта традиция имеет немецкое происхождение. Поэтому никакого французского флёра в имени «Гюг или Гюго» не получится из-за того, что это вообще-то немецкое прочтение, причем кривое донельзя. Во-вторых, в контексте у нас не писатель Виктор Гюго, и не король Гуго Капет, чтобы обратиться к исторической традиции. В-третьих, от этой традиции Г-Х уже давно отошли и используют практическую транскрипцию во всех случаях, которые не попадают в устоявшиеся варианты написания имен исторических личностей.

Сунао Ёсида пишет катаканой имя yūgu [ю:гу], т.е. Юг. Это транскрипция французского имени Hugues, которое, к сожалению, было искажено редакторами или верстальщиками новелл, и под портретом красуется несуществующее имя Hugue. Согласная Н не произносится по правилам фонетики французского языка. Можно сколько угодно ехидничать, что возникает путаница с «север, юг», но в романах Мориса Дрюона «Проклятые короли» в переводе Н. Жаркова, 1979 года, вполне себе существует персонаж Юг де Бувилль, бывший первый камергер Филиппа Красивого. Признаться, некоторое время у меня были мысли немного исказить оригинал и написать имя Юго́ (Hugo), но как раз выяснилось, что переводческая практика писать имя Юг успешно существует уже много-много лет. Поэтому Юг де Ватто, Hugues de Vatteau. Личности с таким именем не существует, однако есть художник Жан Антуан Ватто.

[8] С именами и титулами графов возникла заковыка.

Граф Брюссельский произносится легко, графы Амстердамский и Антверпенский уже потихоньку заставляют вывихнуть язык. Граф Брюггский звучит страшно из-за сложного сочетания согласных. Если в «Ночном полете» еще можно было превратить нечитабельного графа Майнцского в графа Альфред фон Майнц согласно правилам немецкого языка, то здесь проблематично причесать четверку графов под одну стилистическую гребенку. Имена Тьери д’Альзас и Ги де Гранвиль имеют французское происхождение (не забываем, что все ударения на последний слог), а имена Карел ван дер Вельф и Ханс Мемлинк — нидерландское, точнее, немецкоязычное. Поэтому пришлось использовать единое «граф Брюсселя», «граф Брюгге», «граф Амстердама» и «граф Антверпена», потому что титулы с частицами были бы слишком разномастными. И поскольку это выдуманные личности, не имеющие никакого отношения к реальным лицам, то записываю имена согласно правилам языка.

Забавно, что художник Ганс Мемлинг — художник из Брюгге, а наш молоденький вампир из Антверпена.

[9] Сунао незатейливо пишет катаканой «Count four» над кандзи «Четыре графа» (四伯爵). Комментировать английский автора я не буду. Можно было бы использовать название «Четверка графов», но… Учитывая, что это криминальная группа, я вспомнила достопамятную Триаду. Меняем корень «три» на «четыре» и получаем Тетраду графов. Созвучие со словом «тетрадка» и смех над этим оставляю на совести читателя, поскольку это столь же высокоинтеллектуально, как и смех над словом «многочлен» или над испанским именем Педро. К слову, слово «тетрадь» происходит от все того же греч. слова, обозначающего «четыре»: четыре таблички с воском, на котором слова царапали стилусом, скреплялись вместе. А еще «тетрадью» называли большой лист пергамента, согнутый пополам и образующий четыре страницы.

Поскольку «Кровь Троицы» — это научно-фантастическая антиутопия, то жанр предполагает читателя с каким-никаким уровнем эрудиции и читателя, интересующимся подобной темой. А слова с греческими и латинскими корнями очень часто используются как в быту, так и в различных специальностях. Например, тетраэдр, тетрациклин, тетроксид.

[10] Рефекторий — столовая зала для совместной трапезы в католических монастырях. Стены расписываются фресками и украшаются распятием.

[11] Евангелие от Матфея, 26:52. «Тогда говорит ему Иисус: возврати меч твой в его место, ибо все, взявшие меч, мечом погибнут». Впоследствии Юг говорит эту фразу на латыни, «omnes enim, qui acceperint gladium, gladio peribunt». Добавлю, что есть схожая фраза, из Откровения Иоанна Богослова, 13:10, «Кто ведет в плен, тот сам пойдет в плен; кто мечом убивает, тому самому надлежит быть убиту мечом. Здесь терпение и вера святых». Аналогично, на латыни часть про меч: «si quis in gladio debet occidi, oportet eum in gladio occidi».

[12] Используется интересное сочетание кандзи: 動甲冑 «подвижные доспехи», а после упоминается экзоскелет (外骨格, «внешний, наружный скелет»). Кандзи «усиленная [боевая униформа]» намекает на активный экзоскелет с электронной начинкой, который помогает быть сильнее и быстрее. Над кандзи пишется катаканой английское слово suit, костюм. Точнее, сьют как термин используется для обозначения чего-то похожего на комбинезон, «комплект одежды, который надевается в определенной ситуации или при выполнении определенного действия» (Кембриджский словарь). Тот же wetsuit для дайвинга, spacesuit (скафандр космонавта) или… suit of armor, доспехи. Выражение armored suit, которое используется Токиопопом, и ставшее приснопамятным «бронекостюмом» в другом переводе, это… внезапно используется для обозначения экзоскелета! А также слова powered suit или powered armor (помните «усиленный»?). Также есть слово exosuit, но оно используется для обозначения мягкого экзоскелета (это не наш случай).

Что нам говорит словарь Canon ST, стр. 335? Говорит все то же самое. «Подвижный доспех (адекватное название потом придумаем). Оружие, созданное с помощью раскопанной и реконструированной Утерянной Технологии. Усиленная боевая форма по типу экзоскелета предоставит владельцу сверхчеловеческую боевую мощь за счет «облачения» в активные «воинские доспехи», состоящие из мощной брони и синтетических мышц. Однако считается, что эффективное управление чрезвычайно тяжело по причине необходимости как высокого уровня навыков пилотирования, так и короткого времени работы стимуляторов для улучшения рефлексов. Тем не менее, с имеющейся подвижностью и силой возможно сражаться на равных с вампирами, пусть и в течение короткого времени, а благодаря установленным мощным сенсорам и всевозможному дополнительному вооружению, предел боевой мощи «бронированных пехотинцев» в подвижных доспехах в разы больше танкового. Поэтому между Ватиканом и всеми светскими вассальными государствами ведется жесткая конкуренция за приобретение и разработку этого ценного оружия. Хотя эффективность и внешний вид очень разнообразны в зависимости от вариантов моделей, средний размер составляет три метра в высоту».

В общем, классическая японская «меха». От себя добавлю, что если нечто создавалось на основе чего-то, что было «раскопано» и «реконструировано», то это жирно намекает, что в мире ториблы люди доросли до реверс-инжиниринга. Потому что, чтобы реконструировать, т.е. восстановить работоспособность, нужно разобраться, как оно устроено, а потом еще и размножить это.

Сначала я попыталась перевести корень «движение» на греческий или латинский, как наиболее используемые языки для разных научных терминов. Mobilis больше означает «легкий, подвижный», а вот само «движение» — это motio (отсюда корень мото- и слово «мотор», т.е. приводящий в движение). Сила (power из английского названия экзоскелета) на греческом — это корень «dynamis». Также есть интересный корень auto (авто-), используемый в значении «автоматический» (самостоятельно действующий). Тем не менее, автомобиль сам по себе не двигается, а управляется человеком… К тому же, сама по себе концепция «мех» как раз выросла на идее огромного механизма, которым человек управляет, как автомобилем. Поэтому, пусть будет автодоспех.

[13] Какелон — емкость для фондю (сырное блюдо в Швейцарии). Что-то вроде котелка, который ставится на горелку, чтобы расплавленный сыр не застывал в процессе поедания. Фондюшница звучит как-то просторечно на мой взгляд.

[14] Ama — это одно из обозначений монахини, буддистской или католической, но слово также используется как ругательство в адрес женщины. Видимо, намекает на распутство под показной добродетелью. Не слишком крепкое словцо, обычно переводится на русский как «сучка» или англ. как bitch. Собственно, через англ. bitchiness «вредность, распутство» и словосочетаний со значением «упрямая женщина с тяжелым характером» вспомнила про нашу «стерву».

[15] Вейл — часть головного убора католической монахини. Головные уборы бывают разного цвета и формы, порой очень причудливой, но обычно состоят из вимпла и вейла. Вимпл — это что-то вроде шапки или капюшона, который целиком и плотно закрывает голову вместе с шеей и открывает лишь лицо. Предназначен для того, чтобы скрывать волосы и шею. Поверх вимпла тремя заколками прикалывается вейл, прямоугольный кусок ткани, покрывало на голову. На иллюстрациях Торес наши монахини носят только вейл. Кстати, слово «вуаль» скорее всего происходит от этого монашеского убора.

[16] В оригинале было «бодзюцу», собственно, искусство боя на посохах (бо).

[17] Сразу несколько интересных моментов. Во-первых, терминология.

Меч можно держать разными хватами. В частности, есть обратный хват, когда лезвие идет вдоль руки к локтю, и есть «прямые» хваты, когда меч — продолжение руки. Самый известный обывателю — рубящий. Есть еще такие хваты, когда палец или пальцы располагаются на гарде. Однако последние хваты применимы к т.н. «европейскому» мечу, тогда как у Юга — типичный сирасая (меч без гарды). Тем не менее, обратный и рубящий хват для него возможны, а рукоять короче, чем у катаны, поэтому удары можно наносить одной рукой, не упирая край рукояти в ладонь другой для амплитуды. Лезвие прямое, а не изогнутое, в отличие от катаны. Еще интересно, что такие «скрытые мечи» подразумевают один смертельный удар: это напоминает стиль иайдо. Также, правильно сказано, что чаще всего этим мечом пользуются как посохом, отбивая удары, и лишь в случае крайней нужды вынимают клинок.

Во-вторых, Токиопоп написал, что Юг поднес меч к своим (внезапно!) голубым глазам, когда в начале новеллы они были изумрудно-зеленые… Глаза у Юга не голубые! (хоть青 [aoi] иногда переводится и как зеленый, и даже бледный в случае лица…) Идиома 青目также имеет альтернативное написание

青眼, что означает «приветливый, гостеприимный, радушный взгляд», а это написание тоже имеет альтернативное написание正眼, что в свою очередь именует… стойку кэндо, когда меч направлен в глаза противника!

[18] В оригинале было «на расстоянии несколько десятков микрон»… Нам это ни о чем не говорит, а вот толщина волоса — от 40 до 120 мкм.

[19] Интересно, что имя монахини пишется как agunesu, а имя сестры Юга как aniesu. При этом имя, по факту, одно и то же: Аньес — так произносится французское имя Agnès, а Агнес — это Agnes по-немецки или по-нидерландски.

[20] Катакана [me:ren] выводит на фамилию Meulen. В оригинале написано van me:ren, т.е. van Meulen. Правильнее было бы van der Meulen, и пишется с нидерландского как ван дер Мёлен, если верить таблице практической транскрипции. Прообразом, вероятно, была старинная и известная семья торговцев рыбой из Брюсселя. Meulen переводится как «мельница», так что фамилия означает «такой-то родом с мельницы». Более распространена фамилия Vermeulen, где ver = van + der.

Судя по всему, если в фамилии указывается топоним (место проживания), то используется просто van. Людвиг ван Бетховен — из Беттенховена (деревня в Валлонии), Рембрандт ван Рейн — с Рейна (река), Винсент ван Гог — из Гоха (город в округе Клеве). А вот если это не топоним, а какое-то существительное, тогда используются артикли дер, де и ден. Например, ван дер Меер — с озера, ван дер Мёлен — с мельницы, ван дер Берг — с горы. При этом одна и та же фамилия может писаться по-разному. Например, есть van der Berg, которая варьируется в van den Bergh, van den Berg, van de Berg… От чего это зависит, выяснить не удалось. Но есть упоминание, что артикли связаны с родом и числом существительного, или с начальной буквой. Но это не объясняет разные артикли при одном и том же слове «гора».

В общем, я решила поправить ошибочку с фамилией и написала ван дер Мёлен.

[21] Используется слово, обозначающее «родство по браку, родственник со стороны мужа или жены». Скорее всего, со стороны жены, потому как в браке она взяла фамилию де Ватто, которая передается по мужской линии, конечно же. А вот кем приходится сам Ян ван дер Мёлен — пока неизвестно. Возможно, в другой новелле будет сказано подробнее. Вероятно, он все же шурин, брат матери Юга, а не отец (тесть). Но посмотрим в дальнейшем.

[22] Одуванчик звучит как-то не очень серьезно для грозного агента. Французское название этого цветка, dent-de-lion, заимствовано в английский как dandelion, и переводится «львиный зуб». Жаль, что игра слов теряется при переводе. Подумывала оставить запись Данделион, но решила все же перевести.