чимин просыпается от ощущения чего-то на своём лбу. вокруг темно, как прошлой ночью, и ему не сразу удаётся открыть глаза и понять, что происходит. он издаёт непонятный стон, больше похожий на недовольство, когда перестаёт чувствовать это что-то на своем лбу и слышит тихое:

— проснулся? — чимин видит стоящего рядом с ним юнги в костюме и начинает думать, что сейчас раннее утро.

— сколько времени? — он потирает глаза — они невероятно болят.

— десять, — юнги обеспокоенно смотрит на то, как тяжело чимин приподнимается и смотрит куда–то в одеяло затуманенным и потерянным взглядом, — ты проспал весь день.

чимин падает обратно на подушку и тянется за телефоном.

на часах 10:03РМ, ни одного оповещения, ни одного звонка.

чимин на это вздыхает и швыряет телефон обратно на тумбочку. на душе паршиво и тошнит так, будто он вчера пил. юнги предлагает ему поесть и сходить в душ, на что чимин молчаливо соглашается и почти ползком вылезает из кровати.

как только он начинает просыпаться, в голову тут же ударяют воспоминания вчерашней ночи — и о миндже, и о юнги, и обо всём вообще. чимину внезапно становится неудобно — опять. он ерошит свои волосы рукой и решает, что смотреть на юнги он пока не хочет.

а юнги молча достает еду из холодильника, которую оставил чимину ещё на завтрак, ставит всё в микроволновку и спрашивает:

— что делать собираешься?

чимин от неожиданности вопроса поднимает голову и смотрит на юнги, стоящего возле столешницы, и ничего не отвечает. он молчит ещё минуту, а потом, когда юнги уже даже и не ждёт ответа, говорит:

— тэхён от матери вернётся завтра, так что поеду к нему, — чимину становится настолько неудобно и неловко, как никогда не было с юнги. злые демоны в его голове говорят убираться отсюда как можно скорее, потому что даже тут он уже никому не нужен.

но юнги перебивает поток его мыслей своим:

— я не спрашиваю о том, когда ты уйдёшь, я о том-, — и сразу же замолкает, потому что взгляд у чимина странный, и, наверное, юнги лучше ни о чём с ним не спорить. особенно после вчерашнего, — ты не сказал тэхёну?

— он уехал, и я как-то не успел, знаешь.

тэхёну это не понравится, думает юнги, и чувствует, как теперь даже ему стало неудобно.

чимин стучит вилкой по тарелке; между ним с юнги странная напряженная атмосфера. юнги впервые не находит нужных слов, чтобы хоть как-то разрядить обстановку. да и чимин сейчас совсем не ждёт никаких вопросов — легче ему не станет.

ведь всё, чего он хочет — исчезнуть.

чимин ночует у юнги ещё одну ночь — он пьёт снотворное и засыпает раньше, чем юнги заканчивает возиться с бумагами, а на утро, не обнаружив никого дома, он пишет записку о том, что ушёл к тэхёну и

спасибо, что поддержал, хён. чимину эта записка кажется крайне неискренней и недостаточной для того, чтобы выразить всё спасибо, которое он имеет ввиду.

а тэхён возвращается поздно вечером с кучей вещей и ужасным настроением. он подходит к двери своей квартиры и замечает сидящего на полу чимина. сначала тэхён думает, что тот пьяный, потом начинает подозревать, что что-то не так.

— почему ты сидишь у моей двери? — тэхён ставит сумки на пол и поднимает за руки чимина, который сразу же кидается ему на шею и почти начинает рыдать посреди лестничной клетки.

— тэхён, моя жизнь такой отстой, — говорит чимин, и тэхён, не понимая, в чём дело, медленно поглаживает его по спине и обещает, что всё будет хорошо, как только они зайдут в квартиру.

квартира у тэхёна старая и пыльная, будто застрявшая в восьмидесятых, но между тем очень уютная — в ней есть свой шарм, она очень подходит тэхёну.

а ещё здесь чимин чувствует себя как дома.

пока тэхён раскидывает вещи по углам и заглядывает в холодильник, чимин ложится на постель, которая уже успела покрыться слоем пыли, и, держа ладони под ухом, ждёт, когда придёт тэхён.

— так что случилось, — спрашивает тэхён и садится напротив, стекая по стенке.

у чимина снова случается ступор, как той ночью. только теперь повторить то, что он рассказывал юнги, в тысячу раз труднее. сердце начинает стучать настолько сильно, что тэхён даже на другом конце комнаты мог бы услышать его. чимину становится страшно, он просто молчит и чувствует, как выжидающе на него смотрят.

но тэхён слишком знает чимина, чтобы чего-то от него ждать.

— что-то с миндже, да? — чимин смотрит на него удивленно, а потом кивает и виновато опускает глаза, потому что всё ещё не может сказать ни слова.

а ещё, потому что тэхёну миндже никогда не нравился, и

— что этот придурок сделал? — у тэхёна в голосе чувствуется явная агрессия, хоть он, как может, пытается не показывать этого.

кажется, у чимина срабатывает стокгольмский синдром, потому что при слове «придурок» ему хочется закричать, что всё не так. всё не так, как чимин понял, как тогда и сказал миндже —

ты просто все не так понял.

тэхён смотрит на него ещё полминуты, а потом ему это надоедает. он подходит ближе, садится на колени прямо рядом с кроватью, кладёт подбородок на край и смотрит чимину в глаза. тот опускает глаза и тихо произносит — так, чтобы слышно было только им вдвоём, чтобы даже стены этой картонной квартиры не слышали таких слов:

— он мне изменил, — чимин закрывает глаза, слыша и ощущая на себе, как тэхён пытается не взбеситься.

и чувство вины прибавляется лишним грузом к остальной горе булыжников внутри него. становится невыносимо, потому что тэхён говорит то, что он хочет, и чего чимин бы слышать не хотел:

— а я же предупреждал.

больше тэхён ничего не говорит, только ложится рядом и обнимает чимина за талию, а потом чуть слышно шепчет, что всё будет в порядке и если надо, я могу убить его, хочешь?

и самое страшное, что чимин этого не хочет. он машет головой, бубнит что-то неразборчивое, и отчетливо чувствует, что не хочет этого.

чимину бы очень хотелось все назад — настолько, что он отчаянно готов простить его, броситься на шею, сказать, что

это я виноват, прости, давай ещё раз.

умом чимин понимает, что ни в чём он не виноват, что ответственность за измену лежит полностью на миндже; что с людьми, которых очень любишь, так не поступают.

чимин все понимает, а голос в голове говорит ему простить всё, потому что жить становится невыносимо тяжело.

пока чимин спит, даже не раздевшись, тэхён звонит юнги и узнает, что же именно произошло той ночью; он почти оставляет след от кулака на стене, и они оба готовы увезти его в глубокий лес и оставить гнить там.

о том, что ещё было той ночью, юнги тэхёну решает не рассказывать — в конце концов, это совсем не важно.

(даже если юнги периодически об этом думает)

чимин живёт у тэхёна три дня, и за эти три дня почти ничего не ест, не вылезает из кровати, постоянно смотрит в телефон, из-за чего тэхён периодически прячет его от чимина. сам тэхён все эти три дня почти не затыкается о том, как миндже ему никогда не нравился и как с первого взгляда он понял про него всё.

чимину от этого становится только хуже.

к стокгольмскому синдрому также прибавляются такие мысли, как я жил с этим человеком год и всё это время я ничего не замечал, в дуэте с я не мог так долго жить во лжи.

чимин начинает ненавидеть себя ещё сильнее.

спустя неделю чимин решает вернуться в свою квартиру, чтобы взять всё необходимое и остаться у тэхёна ещё на сколько-нибудь, пока его жизнь не станет хоть немного лучше.

мысли о том, что ему придётся вернуться туда, вызывают у чимина противоречивые эмоции.

с одной стороны, там всё напоминает о том, что тебе изменили.

с другой стороны, там всё напоминает о том, что миндже всё ещё существует, и после всего, ты его любишь.

на всякий случай, тэхён идёт вместе с чимином.

в квартире, ко всем ожиданиям и нерациональным надеждам чимина, оказывается пусто. пусто и прибрано, а вещи нетронуты. чимин чувствует, что его начинает тошнить, как только он видит заправленную кровать и чужую куртку на спинке стула.

тэхён говорит, что вряд ли тут кто-то появлялся, по крайней мере, последние три дня.

чимин на это чувствует себя совсем непонятно.

он забирает всё самое нужное — сменную одежду, бельё, зарядники и ноутбук — и каждый раз останавливается возле чужих вещей. что-то внутри у чимина ломается (если оно не было сломано до этого).

тэхён не даёт ему остаться здесь надолго и говорит, что делать тут нечего.

чимин с ним категорически не согласен, но всё равно уходит.

вечером того же дня юнги, освободившись с работы чуть раньше обычного, звонит чимину и зовёт его выпить.

они договариваются встретиться возле реки на их месте, и юнги, если честно, не очень уверен, что чимин вообще придёт — голос у него был слабый и неуверенный, и казалось, что он даже дышит с трудом.

но чимин приходит. он выглядит не очень — это заметно даже по походке — но юнги решает не напоминать ему об этом. он просто молча открывает банку с пивом, протягивает в руки, и сам отпивает от своей.

они сидят молча, пока пиво в банках не заканчивается, и чимин вспоминает, как неловко им (или, скорее, ему одному) было в последний раз, когда они виделись. а сейчас, когда они сидят на плитах возле реки и молча смотрят на воду, чимин этого не чувствует. и все всё, кажется, забыли.

юнги ставит пустую банку рядом с собой и поворачивается к чимину. он задаёт ему совершенно дурацкий вопрос:

— как ты? — надеясь, что пиво хоть немного разговорит чимина, ведь на сообщения он не отвечал и говорить ничего не хотел.

чимин сначала молчит, бултыхая пиво в банке, а потом отвечает, — паршиво.

и кладёт голову к юнги на плечо.

юнги и сам начинает чувствовать себя паршиво, а чимин добавляет, — но за пиво спасибо.

иногда чимину очень нужна компания, в которой можно помолчать. особенно, когда чувствуешь себя отвратительно. и по каким-то причинам юнги всегда был тем, кто составлял ему такую компанию.

они сидят так ещё полчаса, пока окончательно не мёрзнут, а потом решают разойтись по домам — чимин снова к тэхёну,

а юнги не домой.

юнги, кажется, перенял настрой чимина, и теперь сам чувствует себя так плохо, что ехать домой и работать сил просто нет. поэтому он берёт такси и говорит водителю адрес, который выучил наизусть после второго раза.

он стоит перед дверью, все трещинки на которой он уже давно запомнил, и привычно нажимает на звонок дважды. хосок, как обычно, открывает только спустя пять минут.

и всё происходит как обычно: юнги говорит, что ему надо отдохнуть, хосок лишнего не спрашивает и делает всё сам — достает бумагу, маленькие пакетики с травой, крутит самокрутку на двоих и просит присесть.

юнги, как обычно, не садится, а ложится на чужую кровать, достаёт зажигалку, по привычке щёлкая ею, и ждёт.

стандартный ритуал, который он проделывал уже много раз.

они с хосоком курят вместе уже почти три года — юнги этим особо часто не увлекается — как ему кажется — но когда надо расслабиться и слить куда-то всё напряжение, он идёт к хосоку.

удивительно, но у хосока всегда есть трава, в какое бы время или день юнги ни пришёл.

они лежат вместе, смотрят в потолок, медленно выдыхая дым, и, пока совсем ни накурятся, о чём-то разговаривают. когда юнги становится особенно хорошо, он начинает говорить обо всём на свете, и хосок, наверное, знает немного больше, чем должен был.

например, хосок знает, что юнги красил волосы в старшей школе во всевозможные цвета, из-за чего его называли геем, а потом он бросил свою девушку ради одногрупника и понял, что дразнили не просто так. а ещё хосок знает, что у юнги нудная работа с документами в офисе, которая, хоть и прибыльная, но жутко бесит, и что юнги всегда хотел стать музыкантом.

а теперь хосок знает подробности личной жизни лучшего друга юнги, и ему это как-то не особо интересно.

пока юнги не произносит:

— а потом он поцеловал меня, и я не знаю, что с этим делать, — и вот теперь хосок понимает, что даже трава не спасает от ревности.

— что мне делать–то? — спрашивает юнги, поворачиваясь к хосоку и глупо улыбаясь ему.

хосок на это только пожимает плечами.

откуда мне знать, что с тобой делать, мин юнги.

когда начинается подготовка к соревнованиям, и друзья заваливают чимина сообщениями о том, когда он вернётся, чимин понимает, что больше тренировки пропускать нельзя.

и чтобы их не пропускать, ему нужны вещи.

которые находятся в его квартире.

а, значит, ему придётся вернуться.

блять, думает чимин, отстой.

возвращаться обратно для него как эмоциональная пытка — он больше никогда не хочет видеть ничего из той квартиры (хоть она и его), но также он, пока тащится туда пешком — чтобы было время подумать — ловит себя на мысли, что надеется увидеть там миндже.

зачем? может, потому что он почти готов вернуться к нему, лишь бы больше не чувствовать себя так отвратительно.

на улице резко холодает — конец апреля встречает своим ледяным ветром и заставляет чимина подумать о том, что неплохо было бы взять ещё и свитера.

когда чимин вставляет ключ в замок, замок не открывается. чимину становится страшно.

никого, кроме миндже, там быть не может — только его ключ может быть с другой стороны.

становится очень страшно, когда он решается постучать.

и когда чимин видит перед собой миндже, он понимает, что совсем не готов был его видеть.

у чимина внутри эмоции мешаются между собой в какой-то бешеный ураган, но он изо всех сил старается скрыть это. миндже ему в глаза не смотрит, чимин делает также.

он молча входит в квартиру, идёт в спальню и думает только о том, что именно ему нужно взять, чтобы побыстрее уйти отсюда.

но так хочется спросить

миндже, что ты тут забыл?

миндже как будто слышит его мысли, и, пока чимин скидывает вещи в сумку, говорит:

— я пришёл забрать кое-что.

чимин от этого застывает на месте, а потом садится на кровать позади и вздыхает, утыкаясь лицом в ладони. и миндже садится у его ног — утыкается лбом в колени, шепчет прости без остановки и выглядит очень жалко.

настолько жалко, что чимин, вместо того, чтобы пнуть его ногой, чувствует, как готов забыть обо всём.

к чёрту измены, к чёрту вранье, всё к чёрту — чимин трогает его волосы на макушке и понимает, что скучал. этого ему достаточно, чтобы остаться здесь и снова поцеловать те губы, которые целовал не только он.

и всё летит к чёрту, когда тэхён звонит чимину трижды, и тот пропускает все три звонка, потому что слишком занят тем, что ставит засосы на шее своего почти бывшего.

чимин теряет себя в поцелуях, без которых ему было так плохо, теряет себя в чужих руках и больше ни о чём не думает.

— я звонил тебе той ночью, — говорит миндже мимо контекста, когда они лежат в кровати; и чимин искренне не понимает, о каких звонках он

говорит.

а вечером до чимина доходит, что в ту ночь юнги удалил все пропущенные и все сообщения с его телефона.

чимин перезванивает тэхёну только утром — тот на него злится, почти кричит и требует объяснить, что происходит, а чимин спокойно говорит, что:

пока меня всё устраивает, не переживай.

передай юнги, что я зол на него за сообщения.

увидимся.

может, все слова о том, как он любит чимина, звучат слишком сладко и приторно, слишком фальшиво и наиграно, слишком неправдоподобно, но чимину достаточно. он слышит то, что привык слышать, что всё ещё заставляет его чувствовать себя желанным; то, что делает его счастливым и заставляет забываться на мгновение.

чимин счастлив ровно до тех пор, пока миндже целует его и говорит, что любит;

и все, что было до, кажется таким неважным и глупым — он просто развел драму, вот и всё.

тэхён звонит юнги и матерится ему так, как юнги никогда от него не слышал, и сам начинает злиться — он не очень рад слышать, что его друг самостоятельно протаптывает дорожку на эшафот.

юнги знает, как это дерьмо затягивает. а ещё он знает, что измены не бывают единожды.

и он искренне не понимает, за что чимин так сильно на него злится, что игнорирует его звонки уже неделю. ведь миндже он простил.

на вторую неделю юнги уже даже не пытается дозвониться ему.

вместо этого он периодически звонит тэхёну и спрашивает, всё ли в порядке, на что тэхён отвечает конечно же нет. юнги не удивляется.

и всё вроде бы возвращается в привычный ход жизни — чимин снова счастливый, снова гуляет с тэхёном по вечерам и пропадает на тренировках.

всё вроде бы стало привычно-обычным, за исключением того, что чимин игнорирует юнги почти месяц, и того, что сам чимин чувствует, как что-то всё-таки идёт не так.

и это что-то будто стоит у него за спиной, куда бы он не ушёл. это что-то заставляет чимина паниковать с каждым днём всё больше и больше.

однажды, когда паника достигает своего пика, чимин не выдерживает, лезет в телефон своего парня и сразу же винит себя за это — ведь обещал же доверять, обещал — но все равно открывает папку с сообщениями.

ему становится так страшно найти там что-нибудь, что руки начинают неконтролируемо дрожать. он глубоко вдыхает и выдыхает ещё пару раз, а потом нажимает на недавно отправленные, и его сердце в этот момент почти останавливается.

чимин находит там то, чего так сильно боялся всё это время, и о чём, как мог, старался не думать.

он смотрит на сообщения с чужими именами в адресатах и словами, которые должны были принадлежать только ему, и в этот самый момент решает, что больше у них ничего не будет.

чимин кидает телефон на кровать, собирает вещи — по печально известному ему списку — и молча уходит, не говоря ни слова.

ехать к тэхёну чимину не хочется — у него нет сил слушать все его я же говорил, я тебя предупреждал и вообще слушать хоть что-то.

поэтому он едет к человеку, ехать к которому вообще-то стыдно, но который ничего ему не скажет. (и с которым он не разговаривал уже почти месяц по собственной же глупости).

в десять вечера юнги слышит стук в дверь, а за ней видит чимина — с вещами и печальными глазами, которые он видел до этого. когда юнги открывает дверь, чимин не спешит заходить — он смотрит на юнги и ждёт, пока тот сам скажет ему войти.

в конце концов, он может просто захлопнуть перед ним дверь.

но юнги молча кивает.

чимин заходит и сразу же бросается обнимать юнги за рёбра, прячет свое лицо в его плече и шепчет тихое прости.

юнги, конечно же, прощает. он аккуратно кладет свою руку на чужую макушку и в этот раз пытается удержать чимина рядом.