чимин живёт у юнги неделю — пытается жить, а не существовать. когда юнги на работе, чимин просто лежит на кровати весь день, переключая каналы телевизора по кругу, и спит. ему совсем ничего не хочется делать — его это вполне устраивает.

когда юнги возвращается с работы, он изо всех сил старается отвлечь чимина: приезжая с работы, готовит ужин на двоих в 11 ночи, потому что чимин опять забыл поесть; они оба смеются над тупыми шутками, которые придумали за ужином; юнги играет для него на синтезаторе, стоящем в углу комнаты, пока их соседи не приходят жаловаться, но чимину настолько нравится музыка юнги — от неё в груди начинает что-то болеть и стягивать тугим узлом — что он просит сыграть ещё что-нибудь. чимин говорит, что из юнги вышел бы отличный музыкант, который мог бы трогать сердца людей, ведь моё ты уже тронул.

иногда ночью юнги не может уснуть — тогда он выходит прогуляться, когда вокруг совсем никого нет. в этот раз заснуть не получилось даже спустя три часа, и ему пришлось, как можно аккуратней, вылезти из кровати, чтобы не разбудить рядом спящего чимина, и выйти из квартиры прямо в домашней одежде.

чимин в эту ночь тоже не спал — ему вообще редко когда удавалось заснуть сразу же, поэтому перед юнги он часто притворялся спящим. и когда чимин услышал, что юнги собирается уходить, он встал и пошёл за ним в коридор.

— ты куда? — спрашивает чимин, стоя в дверях.

— прогуляться.

чимин больше ничего не спрашивает и идёт вместе с ним, натягивая на себя одну из курток юнги поверх домашней футболки. ночная прогулка кажется ему очень уместной.

вокруг тихо и пахнет летней ночью — у юнги это любимое время года. ему всегда нравилась поздняя весна с её переменчивым настроением, прохладой и ранним рассветом.

погода в мае начинает налаживаться, хотя ночью всё ещё холодно, и чимин жмется от поддувающего ветра, засовывая руки в карманы.

они с юнги идут рядом по дороге во дворе и молчат. чимин смотрит на небо — оно совсем безоблачное и усыпанное звёздами — он давно такого не видел. вдали мигает сломанный фонарь, а юнги кажется отвлечённым от всего вокруг — он смотрит вперёд, думая о чём-то, как чимину кажется, важном.

со временем, чимина отпускает — спасибо юнги. уже не так болит и ноет при мысли о миндже, не так уж и хочется вернуться или вернуть хоть что-нибудь. со временем, чувство вины у чимина заменяется отвращением при одной только мысли о бывшем, и это отдаёт чем-то неприятным и правильным одновременно. и, кажется, ничего другого к нему он больше не хочет чувствовать.

теперь чимин возвращается на тренировки, начинает нормально есть и просит юнги помочь ему перетащить все вещи обратно в квартиру.

первое, что замечает чимин, когда открывает дверь своей квартиры — нигде нет чужих вещей, а на столике возле выхода лежат ключи. значит, миндже всё-таки выехал. и даже ничего не написал чимину — от этого становится немного обидно. единственая вещь, которую миндже оставил после себя — это их совместная фотография на тумбочке возле кровати. но если она не нужна ему, то чимину тем более; он выкидывает её в мусорное ведро с остальным хламом, который остался где-то в углах шкафов.

чимин устраивается работать учителем танцев, потому что теперь он живёт один, и ему надо учиться выживать и перестать брать деньги у родителей. теперь чимин пропадает в делах, и у него совсем не остается сил, чтобы думать о ком-то. он один разбирается со счетами за квартиру, один готовит поесть, один справляется с повседневной рутиной и составляет себе расписание, чтобы всё успевать.

и чимин, если честно, совсем не привык всё делать один.

в какой-то момент, после того, как чимин съехал, юнги начинает чувствовать себя одиноко. за всё то время, что чимин жил у него, юнги так привык к его присутствию, что приходить домой с работы в пустую квартиру совсем не хотелось.

иногда юнги ловил себя на мысли, лёжа в постели в час ночи, что он скучает по чимину рядом, что ему не с кем поговорить перед тем, как уснуть, некому готовить, кроме себя, и говорить «спокойной ночи». и с каждым днём юнги чувствует необходимость в чимине рядом всё сильнее и сильнее.

иногда юнги ловил себя на мысли, что теперь, когда ему паршиво и грустно, он не идёт к хосоку, как обычно это делал, он звонит чимину и зовёт его погулять поздней ночью.

чимин в такое время никогда не спит, и даже если он смертельно устал, всё равно соглашается.

юнги подъезжает к его дому и ждёт, когда тот выйдет, и в итоге их прогулки всегда заканчиваются одинаково — юнги катает чимина по ночному сеулу, они останавливаются возле реки, сидят на берегу недолго и говорят обо всём на свете — чимин жалуется, как трудно жить одному, но как это спокойно, как ему нравится его работа и как он устает на тренировках. иногда в конце чимин добавляет

временами, я скучаю по тому, как ты готовил мне, потому что самому лень.

у юнги в такие моменты колет в груди и хочется сказать, что я тоже по тебе скучаю, но вместо этого смеётся и рассказывает про работу и про то, что он решил больше времени уделять музыке. потом юнги увозит чимина домой, и в те моменты, когда чимин наклоняется к окну машины, где сидит юнги, чтобы сказать спасибо, юнги заглядывает в его глаза и может поклясться, что видит там что-то помимо дружеской привязанности.

а, может, каждый видит то, что он хочет видеть.

иногда чимин настолько сильно хочет видеть юнги, что выдумывает ужасно неправдоподобные оправдания — звонит юнги и говорит, что не успел зайти в магазин и купить продуктов (хотя у чимина через дорогу круглосуточный), и юнги, спустя полчаса, приезжает к нему с огромными пакетами, говоря, что мог бы сказать, что тебе просто нравится моя еда. чимин на это усмехается, но и не отрицает.

чимину нравится смотреть на то, как готовит юнги, ему нравится думать о том, что юнги готовит для него; ему нравится включать музыку и делать странные вещи, пока они ждут, когда пожарится мясо, и слушать его смех; ему нравится ужинать с юнги, потому что он самым обыкновенным образом привык к этому.

чимину нравится смотреть на юнги, пока тот не видит, и замечать детали, которых он раньше не замечал.

например, чимин никогда не замечал родинки на лице у юнги, и заметил только, когда юнги задумался о чём-то, смотря в одну точку — так, что чимин мог задержать на нём свой взгляд подольше.

чимин никогда не замечал того, какие у юнги длинные пальцы — до момента, пока не взял его руку в свою, когда они лежали на кровати и смотрели фильм. юнги тогда решил остаться у чимина, потому что за последнюю неделю его особенно сильно разрывало от тоски.

фильм был совсем дурацкий, и чимин всё время трогал руку юнги (он говорил, что это привычка), постоянно перекладывался с плеча юнги на его колени, а потом обратно на подушку, и, чёрт возьми, как сильно юнги это нравилось. где-то под конец фильма, когда чимин в очередной раз обхватил его руку, они посмотрели друг другу в глаза — задержали на секунды — и юнги понял, что он бы прямо сейчас поцеловал его в губы. и чимин — он почти уверен — был бы совсем не против.

после работы тэхён заваливается к чимину, звеня бутылками в пакете, и гордо говорит, что сегодня они будут пить до победного конца, потому что чимин, наконец, свободен, и это надо отметить.

— тебе только дай повод выпить, — говорит чимин тэхёну, когда у самого уже почти не остаётся здравого смысла.

чимин настолько напивается, что они с тэхёном на кухне просто безостановочно смеются над тем, как классно скрипит половица под их ногами, и почти задыхаются от смеха. а потом тэхён достаёт зажигалку, и ещё пять минут не может попасть огнём по сигарете, а потом от смеха роняет сигарету на пол.

звук чиркающей зажигалки напоминает чимину юнги, и он начинает улыбаться так, что его лицо почти трескается. тэхён наклоняется за сигаретой на пол, а когда возвращается — бьётся затылком об край стола и снова начинается смеяться. но теперь смеётся он один.

— ты чего такой довольный, — с трудом произносит тэхён, выхватывая у чимина зажигалку. а тот кладет руки на стол, ложится на них лицом и произносит:

— я, кажется, влюбился в юнги, — и начинает глупо хихикать от того, как приятно это произносить.

— да лаааадно, — тянет тэхён и добавляет, — мне надо срочно ему позвонить.

а чимин опять глупо хихикает и начинает краснеть от одной мысли о юнги, списывая всё на ударивший в мозг алкоголь, а потом слышит, как тэхён своим громким и очень пьяным басом говорит:

— алло, мин юнги, у меня для тебя такая новость, щас умр–, — тэхён не успевает договорить, когда чимин с трудом вырывает у него телефон и начинает извиняться.

юнги чимину говорит, что вы, очевидно, дохера пьяные, идите спать, и чимин чувствует (или ему кажется), как юнги улыбается, когда произносит это. у чимина под рёбрами разгорается приятный и тёплый огонёк. он почти забывается и говорит ему я люблю тебя, когда нажимает на кнопку завершения вызова.

— у тебя такая морда сладкая, сейчас треснешь, — говорит тэхён, сам улыбаясь так, что треснет, скорее, у него, а потом встаёт из-за стола и по стеночке идёт — почти ползёт — в спальню.

а чимину хочется кричать от счастья, как будто внутри что-то готово взорваться — он более чем уверен, что юнги к нему тоже неровно дышит.

на утро чимин обнаруживает себя на полу в спальне и почти ничего не помнит — голова раскалывается так, что хочется умереть. он встаёт с третьей попытки, тянется к телефону и понимает, что уже середина дня. и тэхёна поблизости нет.

а тэхён в это время готовит яичницу — или почти яичницу, потому что готовка — это совсем не для него. чимин идёт на запах горелых яиц и обнаруживает всю свою кухню в дыму и остатки алкоголя на столе. он наливает себе воды и говорит:

— я бы сам твои яйца за мою испорченную сковородку спалил, — тэхён на это почти задыхается от смеха, его почему-то очень веселят странные вещи, — кто вообще ест яйца с похмелья, и что мы вообще вчера делали?

— ты что, не помнишь? — говорит тэхён с таким драматизмом, вытирая слёзы с уголков глаз, что чимину становится страшно, — расслабься. ты постоянно смеялся, я не мог покурить, мы кричали что-то в окно, за что соседи обещали вызвать полицию, и я звонил юнги-хёну в 4 утра.

от последнего предложения у чимина в горле пересыхает, — и что ты ему сказал?

— хотел сказать, что ты в него втрескался, но ты телефон отобрал, — чимин резко выдыхает и перестаёт паниковать, — испугался? — тэхён наставляет на него кухонную лопатку, и чимин начинает смеяться.

— за яйца свои бойся, — говорит чимин, имея ввиду все смыслы этого слова. тэхён смотрит на сковороду и издаёт мучительный стон голодного человека, который только что испортил себе завтрак.

— а если серьёзно, — снова начинает тэхён, пытаясь отскрести со сковороды хоть что-то себе в тарелку, — ты собираешься сказать ему?

на этом моменте чимин задумывается.

от одной мысли о юнги всё переворачивается — он так хочет говорить ему, что любит его, ему так невыносимо хочется поцеловать юнги, но в самом тёмном уголке себя он находит страх того, что юнги окажется таким же, как и миндже — лживым придурком, который бросит его в любой момент.

и от этого становится не по себе.

тэхён смотрит на то, как чимин закусывает губу, пока думает, и говорит:

— слушай, миндже был мудаком, окей? а юнги, — тэхён смотрит в потолок, подбирая слова, — он не такой, я его знаю.

чимину очень хочется в это верить.

однажды, когда на улице третий день идёт беспросветный ливень, юнги, как можно раньше, уходит с работы и забирает чимина, чтобы отвезти его домой.

— никто не хочет мокнуть под дождём, а мне всё равно по пути, — говорит юнги, когда звонит чимину и спрашивает у него, когда тот освободится.

(дождь и правда был невыносимым, но, если быть честным, юнги просто хотел чимина рядом с собой)

он забирает чимина возле его зала, и всю дорогу они едут, перебивая музыку своими разговорами. чимин замечает, как юнги, не переставая, улыбается; чимин рисует маленькие сердечки на запотевшем стекле, а потом стирает их и сам начинает улыбаться. они оба выглядят как два влюблённых дурака, которые не говорят об этом друг другу.

когда юнги останавливается возле подъезда, чимин не спешит выходить и сидит в машине ещё минут пять, потому что там такой дождь, не хочу мокнуть. а ещё потому что смотреть во влюблённые глаза юнги ему слишком нравится.

а юнги даже не пытается скрывать.

они начинают разговаривать на двух языках — то, что губами говорит чимин, юнги почти не слышит; для того, что он говорит глазами, юнги даже не нужен переводчик. чимин по глазам напротив читает: ты мне нравишься, а по губам: ну, можешь остаться тут на всю ночь.

говорить глазами чимину нравится больше.

он машет головой, улыбается юнги на прощание и убегает до подъезда, укрываясь от дождя ладонями.

юнги сам не может перестать улыбаться и сразу же пишет ему сообщение.

[10:27PM, to чиминни

суббота, 9 вечера, у реки на нашем месте]

чимин из-за этого почти пищит и переписывает ответ по сто раз, чтобы не выглядеть слишком очевидным — хотя, казалось бы, куда уж больше — и в итоге отправляет короткое ок.

в пятницу после работы намджун тащит юнги в странный клуб его друга, на что юнги отвечает, а я что там забыл? но всё равно идёт за ним, потому что:

— да ладно тебе, ты и так работаешь, не вылезая, — юнги с этим спорить не может.

до клуба полчаса езды на машине, потому что он находится почти на окраине — не удивительно, что юнги никогда ничего о нём не слышал. внутри оказывается довольно уныло — музыка, которую он слышал только в такси, и выглядит всё так себе на его скромный дизайнерский вкус; ещё и намджун пытается занять его какими-то разговорами и предлагает выпить — юнги отказывается, потому что при любой возможности хочет свалить оттуда на машине.

возможности не предоставляется, и он, устав ещё больше, чем до этого, садится на кожаный диван, пытаясь сделать вид, что он чем-то занят.

одна вещь, которая бесит юнги во всяких клубах — пьяные люди, которые к тебе лезут. и в этот раз ему не везёт. к нему подсаживается девушка, которой, видимо, совсем скучно, что она решила доебаться к нему с вопросами,

а ты откуда?

а как тебя зовут?

а чего ты один?

юнги на всё отвечает максимально на отъебись — потому что, ну отъебись ты уже — но незнакомой девушке этого, видимо, достаточно.

возможно, не сейчас, но годом ранее, юнги такое развлечение вполне бы зашло.

сейчас ему просто хочется прийти домой и лечь спать. намджун бы сказал, что он стареет.

когда эта девушка начинает лезть ещё настойчивее, юнги оборачивается и видит намджуна, смотрящего на него с таким ехидным лицом, что юнги закатывает глаза, а потом встаёт и идёт к выходу. девица плетётся за ним до самого конца, пока он окончательно не выходит на улицу.

все ваши клубы — отстой, думает юнги, уезжая домой.

когда они все — юнги, тэхён, чимин и намджун — на следующий день оказываются в одной компании по непонятным для юнги причинам, ему становится ужасно неуютно.

— вы, что, знакомы? — спрашивает у тэхёна юнги, краем глаза смотря на чимина, и указывает на намджуна.

— я, вообще-то, дольше тебя с ним знаком, — говорит тэхён, а намджун одобрительно кивает головой, и всё это выглядит так странно.

сидеть в одной компании с тремя каким-то образом знакомыми между собой людьми юнги кажется странным, но он всё равно садится за стол и пытается понять, что тэхён, а главное — чимин, тут забыли.

тэхён ему отвечает, что пришёл забрать у намджуна забытые у него пару дней назад вещи, а чимин притащился с ним, и после этого юнги смотрит на тэхёна с неким непониманием. а потом тэхён говорит, что намджун как раз рассказывал про вчерашний рейд в клуб его друга, и намджун на это произносит очень страшное:

— кстати, — он делает паузу и начинает совсем неоднозначно улыбаться, — наш принц-ледяное сердце, — он указывает на юнги одним взглядом, —

вчера, кажется, наконец подцепил такую девушк-, — и прежде чем он успевает договорить хоть что-то, тэхён реагирует быстрее, чем успевает подумать, и затыкает рот намджуна своей ладонью.

немая сцена — сцена театра абсурда. намджун бубнит что-то вроде я вообще-то рассказываю, но вовремя — почти вовремя — затыкается. тэхён тяжело вздыхает и трёт переносицу пальцами, юнги смотрит на чимина с дичайшей паникой в глазах, у него учащается сердцебиение и ладони от нервов начинают потеть. он ждёт от чимина чего угодно — истерики, криков, любых эмоций, но чимин лишь смотрит на него своими глазами, в которых только что что-то с треском разбилось.

кажется, это было доверие к юнги.

чимин смотрит на него своим пронзительным взглядом, а потом тэхён убирает руку от лица намджуна, и тот, наконец, соображая, в чём дело, быстро переводит тему. чимин сразу же отводит глаза от юнги и натягивает улыбку, словно давит её из себя; он пытается слушать, о чём говорит намджун, а внутри всё переворачивается с каждым ударом сердца, и снова хочется бить руками стены. или избить юнги. что-то из двух.

тэхён сказал, что юнги не такой, а всё оказалось наоборот.

спустя ещё минуту чимин внезапно говорит, что у него дела, извиняется и уходит так быстро, что юнги даже не успевает поймать его гневный взгляд на себе.

— намджун, ты иногда такой тупой, — говорит юнги, и тэхён с ним полностью соглашается.

чимин сбегает в ближайший туалет, запирается в кабинке и пытается хоть как-то успокоиться. чувствовать, что тебе второй раз изменили — худшее, что могло быть в его жизни. с каждым вздохом невидимая рука на его шее сжимает пальцы всё сильнее, и, кажется, его сейчас стошнит.

в конце концов, они с юнги никогда и не были вместе.

может, чимину чьи-то влюблённые глаза и несказанные признания просто приснились.

юнги бежит за чимином и теряет его за поворотами коридоров, мысленно проклиная себя — ну как всё могло так тупо обернуться.

вечером на назначенное место приходит только юнги. он, надеясь на что-то — совсем отчаянно и глупо — ждёт чимина лишний час, смотря на воду, пиная какие-то камушки вокруг, а потом понимает, что чимин всё-таки не придёт. хочется закурить или скинуться прямо в мутную тёмную воду — сгнить на самом дне, где ему и место.

в очередной раз он набирает номер чимина, и в очередной раз слышит одно и то же — номер абонента в данный момент недоступен, повторите попытку позднее.

и продолжает слышать одну фразу всю неделю.

как же глупо всё получилось.

неделю чимин игнорирует всех — юнги, который постоянно пишет и звонит ему, тэхёна, который помимо звонков пытался вломиться в его квартиру, и даже намджуна, который тоже зачем-то решил позвонить ему и сказать о чём-то, на что чимину абсолютно плевать.

чимин пытается не сдохнуть за эту неделю — он работает больше обычного, проводит время в зале больше обычного, пытается загрузить себя так, чтобы, придя домой, просто лечь в подушку и уснуть. но получается так, что он приходит домой, ложится в кровать прямо в одежде и начинает думать.

тысяча и одна мысль перед тем, как подействует снотворное —

может, у него такая судьба — быть обманутым всеми, кого он любит — и он обязан нести эту ношу;

может, он и вовсе не заслуживает любви;

может, чимин просто сломанный, и ему не стоит даже надеяться;

— чимин клянётся, что когда-нибудь он выпьет больше положенного.

он обдирает все костяшки, ударяя кулаками об стены от злости, а друзьям из команды говорит, что ободрал, когда репетировал прошлой ночью.

чимин выжимает из себя последние силы и почти падает на работе, потому что он даже не помнит, когда ел в последний раз.

чимин чувствует себя так паршиво, когда лежит на рассвете в своей кровати, и не знает, что ему делать со всей его жалкой жизнью. в какой-то момент между четырьмя и пятью утра в нём даже просыпается ненависть к мин юнги: за то, что они вообще были знакомы; за все воспоминания, бесконечно крутящиеся у него в голове как заевшая плёнка кассеты; за то, что юнги собрал его по кусочкам, но оставил себе самый важный — и всё развалилось за секунду.

этим же рассветом чимин скучает по юнги.

он пишет сотню черновиков в сообщениях — вещи, которые невыносимо держать у себя в голове —

я так тебя ненавижу, что готов руками проломить стены

почему ты не любишь меня?

ты отвратительный

я бы никогда в жизни больше не хотел тебя видеть

собери меня обратно

надеюсь, ты тоже страдаешь

я всё ещё скучаю

— черновики, которые он никогда не отправит.

чимин пишет о том, что хочет ножом вырезать себе сердце — его поломанные части — и отдать юнги, потому что ему оно больше не нужно.

он снова и снова перечитывает последнее сообщение от юнги

[03:12, from юнги-хён <3

пожалуйста, поговори со мной]

и каждый раз не дышит, потому что дышать становится слишком больно.

говорить чимин совсем не хочет.

юнги постоянно слышит голос чимина — в его спальне, на кухне, в его машине под песни, которые они постоянно слушали на двоих; юнги глазами ищет в неправильных лицах то самое, которое появляется перед глазами, как только его веки опускаются. юнги перестаёт спать ночами, названивает тэхёну и спрашивает у него, не звонили ли ему. а тэхён каждый раз отвечает сухое нет, и тяжело вздыхает. от вечного круга начинает тошнить.

в конце концов, это было всего лишь недоразумение.

юнги думает, что, если бы не намджун; или, если бы он поцеловал чимина раньше — тогда, в машине, когда на фоне играл старый джаз, а стёкла покрывали тяжелые капли дождя; или, что бы было, не влюбляйся он в чимина (чего бы он совсем не хотел). юнги грызёт себя своими если, и постоянно пишет чимину, который читает сообщения только поздно ночью, и никогда на них не отвечает.

в голове у юнги мысли путаются одна за другую, и он, не переставая, щёлкает зажигалкой, пытаясь придумать хоть что-то. он закидывается успокоительными и звонит тэхёну поздней ночью.

— а сам как думаешь? — отвечает ему тэхён, и получается как-то грубо, — клянусь, если ты бросишь его — я тебя сам убью.

юнги бы тоже не против убить себя.