Темнота, тихий шорох одежды. Легкий скрип поворачивающейся камеры, заканчивающийся щелчком. В Зимнем саду она была в полном одиночестве, не считая зрителя за пределами видеосистемы. Но её он ни капли не смущал. Был привычен. Главное, чтобы в этот момент, пока она переодевается, никто не попытался проникнуть внутрь. Все же, в пистолете только три пули. А их хотелось сберечь до последнего. 

Обувь на высокой платформе, эластичный бинт на грудь, чтобы скрыть недостатки. Наложение косметики и изменение черт лица с помощью нее, делая их более резкими, более мужскими. Водолазка и пиджак с высоким воротником. Как хотелось от всего этого избавиться порой, побыть самой собой. Но нельзя. Не в этом месте. Только когда выберется отсюда. 

— Зачем тебе это притворство, Форс? — динамики включились, передавая слова Кукловода, что в этот момент следил за преображающейся после зализывания ран, полученных в драке, девушкой. Точнее, по мнению остальных, мужчиной. Холодном, аристократически-красивым, высоким... И молчаливым. В отличие от своей женской ипостаси. 

— Вам-то какое дело? — устало съязвила блондинка, придирчиво оглядывая свой облик в небольшое переносное зеркальце. — Стать жертвой оргий не хочу. Что тут непонятного? Главное, что по вашим правилам согласна играть. 

— «Согласен». Если играешь, то играй свою роль полностью, — наставительно и насмешливо произнес Кукловод, прежде чем отключился. Райан недовольно поджал — сейчас именно что он — губы, и поудобнее перехватив пистолет, вышел из комнаты, направляясь на поиски своих союзников. Которые были не в курсе этой небольшой тайны. Да и никто не был в курсе в этом доме. Кроме пары трупов и Кукловода. Но последний даже не думал прерывать его игру. Видимо, это было забавное зрелище со стороны. Но для Форса ничего забавного не было. Это просто был вопрос выживания.  

***

Когда он впервые начал притворяться? В приюте, в школе? Или после тюрьмы? Райан не мог дать точного ответа. Лишь знал одно — с парнем его путали и без косметики еще с раннего детства. Начиная с родителей, которые сначала очень радовались, что у них родился мальчик и бросивших его воспитание на нянек, когда поняли, что это не так, и заканчивая приставами и судьями, когда те определили его в мужскую тюрьму, решив что «женский пол» в документах всего лишь опечатка. А между этими событиями были приют, усыновление, попытка устроиться в жизни (и весьма неплохая), армия... В которую он пошел добровольно. И везде с определением его пола ошибались. И он привык, хоть и старался не забывать о том, как его зовут на самом деле. И кем он является. И даже научился извлекать из этого пользу, пусть некоторых женских наклонностей из него было не вытравить. 

Например, Райан очень сильно тяготел к парфюмам с цветочными запахами, да и в принципе с трудом порой мог удержаться от того, чтобы не поковыряться в косметике и не опробовать все на себе. А еще платья, заколки, ленточки... Как от такого можно было оторваться? И эти наклонности нужно было скрывать, чтобы удерживать свою репутацию. Ведь их было не оправдать, в отличие от любви к детям и к готовке. И к сигаретам с ментолом. Ведь последними пунктами мог обладать и мужчина. 

В принципе, он понимал, что это не совсем верно — так поступать. И к каким последствиям все может привести. Но привычку притворяться было не выбить ничем. Даже влюбленностью, которая так и не настигала его сердце. Иногда Форс даже задумывался о том, что влюбиться просто неспособен. И ни капли этой возможности не огорчался. Меньше чувств, меньше проблем. Вот только это не спасало от того, что влюблялись уже в него. Всякие девочки. Из чего вырастали новые проблемы. Играть с чужими чувствами он не хотел и не любил, ответить взаимностью тоже не мог... А отшивать мягко не получалось. И проблемы опять же множились. И так было постоянно. Даже попадание в дом маньяка от них не спасло. Потому что тут тоже нашлись некоторые влюбчивые особы. Райану было бы даже смешно, если б не было так грустно. И приходилось делать вид, что он просто не замечает того, что ему строят глазки. Под ржач бывшего сокамерника и незадачливого грабителя в одном лице, которого вся эта ситуация веселила. 

Как, например, сейчас. 

— Дракон, какого черта ты шляешься непонятно где? Почему нельзя обработать раны в нашем присутствии? — Обезьяна встретил его у порога детской, глядя на него с недовольством. Форс только безразлично пожал плечами, даже не пытаясь что-либо придумывать в оправдание. — Тигрица беспокоилась. 

— Опять? — поморщился Райан. Союзник насмешливо фыркнул. 

— Ну знаешь ли... Чего так долго?

— Одежду зашивал, — да, одежду. Скорее уж раны. Но кажется ему все равно не поверили. «Не очень-то и хотелось», — Ключи нашли?

— Да. Смотри...

***

Сколько месяцев они уже в этом доме? Три, пять? Они уже почти перестали считать, хоть и пытались смотреть в щели между заколоченными досками на окнах, чтобы узнать примерное время дня или ночи, и хотя бы погоду. Оставалось немного, они постепенно шли к победе, отвоевывая пазл за пазлом, складывая мозаики, добывая ключи и еду с питьем. Дежурили, охраняли, искали выход. И даже попытки Элли и Исами поделить Райана почти никак им не мешали в достижении цели. Почти. 

— Накамура, да не пытаюсь я его захомутать. На него где залезешь, там и слезешь. Неужели ты этого сама еще не поняла? — девушка с коротким ежиком волос устало смотрела на кипятившуюся брюнетку. — Лучше скажи, у тебя снотворное еще осталось? 

— Ладно. Предположим, — нехотя кивнула Исами. И в ответ на просьбу девушки, зарылась в свои вещи, пытаясь отыскать таблетки. Мэтта с ними не было. Тот ушел на поиски предмета их спора. Ведь Райан ушел в самый неподходящий для этого момент. — Вот, возьми. 

— Спасибо, — кивнула Элли, не особо всматриваясь в упаковку и рецепт, а сразу находя бутылку с водой и принимая лекарство. Не замечая торжествующего взгляда брюнетки. — Я пока посплю. Надеюсь, мальчики скоро вернутся. 

— Да. Надеюсь... 

***

Мэтт, вооружившись пистолетом, заглянул в Зимний сад, двери которого оказались не заперты изнутри. Там, как и в коридорах, царил полумрак. Он уже полчаса пытался найти Райана и заглянул во все комнаты дома, по пути переломав парочке особо ретивых безумцев руки и ноги. Но того нигде не было. Это вызывало досаду. «Не можешь меня не раздражать», — подумал мужчина, осторожно входя внутрь. 

Сколько он был знаком с Форсом, тот всегда вызывал чувство глухого раздражения. Было в нем что-то неправильное. Тогда, на улице, при первой встрече, неправильным казался аромат женских духов и маникюр. В тюрьме — излишняя отстраненность и молчаливость, со слишком мягкими чертами лица, что некоторые принимали блондина за женщину. Но лезущие быстро исчезали. Просто потому, что Райан умел неплохо защищаться от нападений, да и сам Мэтт... частично приложил к этому свою руку. А в этом доме все это навалилось вместе. Только черты лица словно изменились. «Может, мне тогда просто показалось? Хотя, несколько лет любоваться одной и той же рожей», — подумал Стабле, выходя из воспоминаний и осматривая помещение, стараясь ступать неслышно. И пропажа обнаружилась за поворотом. Он уже хотел окликнуть блондина, но слова просто застряли в горле, когда он понял, что именно видит. 

Нет, Форс действительно залечивал свои раны, как обычно. Но теперь Обезьяна понимал, почему тот предпочитал действовать в одиночестве и никому не давался из их команды по достижению свободы лечить себя. Он был девушкой. О чем непрозрачно намекала его не перебинтованная эластичным бинтом грудь. Да и смытая косметика... Напрашивался только один вопрос. Почему тот не запер дверь изнутри. Точнее, может та?

— Баба. Зашибись, — в ступоре выдал он. И его наконец заметили. Райан резко обернулся, одной рукой прижимая пиджак к груди и прикрываясь, а в другой держа наведенный на него пистолет. — Эй, спокойно! Форс, это я!

— Скажи мне причину, по которой я не должен тебя убить, — в желтых глазах горела неприкрытая злость и решимость. Все шутки, которые рвались быть сказанными, просто пропали. Мэтт отчетливо понял, что если не найдет достойного ответа, его действительно пристрелят. Несмотря на сложившиеся весьма неплохие отношения. 

— Я буду молчать и не выдам. И втроем быстрее выберемся, чем в двойке. 

Несколько минут тишины, разглядывания друг друга. Форс не спешил принимать решение. Но не стрелял. 

— Ладно. Отвернись и не мешай. 

И Райан невозмутимо продолжил возвращать себе привычный облик, даже не дожидаясь, пока Мэтт исполнит эту просьбу. Нет, скорее даже приказ. Обезьяну от такой наглости перекосило, но он отвернулся, решив, что рисковать не стоит. 

— Как тебя только в мужскую тюрьму тогда определили? — не удержался он от вопроса, прислушиваясь к шуршанию одежды за спиной. Ответа он не ожидал. Но он был. 

— Идиоты потому что определяли. Можешь поворачиваться. Я одет. 

Мужчина помедлив, повернулся. Райан сидел на диване, и в свете фонарика, пытался нанести на себя косметику. Судя по тому, что лицо вновь приобретало мужские черты, неудобств он не испытывал и все было привычным. Мэтт все еще был в ступоре, его словно обухом по голове ударили. Ему было о чем поразмышлять. 

Чем он и занялся, молча и не шутя все оставшееся до освобождения время. Исами списала это на смерть Элли. Райан же вел себя как обычно. 

***

Свобода. Они выжили. Трое из пятидесяти. Спустя несколько долгих месяцев. Только на душе почему-то от этого совсем не легко. Хоть Исами и радовалась, а Мэтт криво улыбался. Но было что-то не совсем правильное в этой ситуации. Пусть документы им и вернули. С частью вещей, которые были забраны в самом начале...

— Мы свободны, — произнес рыжеволосый, смотря на то, как Исами носится по улице, собирая в букет опавшие с деревьев листья и радуясь мелкому моросящему дождю. Райан, стоя рядом с ним, молча курил. Сигареты с ментолом и зажигалку ему вернули вместе с документами. — Что будешь делать?

— Наукой займусь. Как и прежде, — пожал плечами блондин, выдыхая ментоловый дым. — Так ли это важно? — но Мэтт только кивнул. И немного помолчав, жестом попросил сигарету. Форс только покосился на него и молча протянул пачку с зажигалкой. Тот благодарно кивнул. Еще несколько минут тишины. 

— Как тебя зовут на самом деле? 

Тишина в ответ. Форс только докурил сигарету, и забрав свой блок и зажигалку, потушил окурок пальцами. 

— Райя. Райя Форс, — и ушел вперед, прежде чем Исами подошла к ним и поинтересовалась смурным видом. Первый Акт был окончен. Но что дальше?

«Райя, значит. Оно тебе подходит», — подумал Мэтт, прикрывая глаза и закашлявшись от попавшего не в то горло дыма. 

Они еще не знали, что это не последняя их встреча. И что они еще не раз соберутся втроем. И что он, Мэтт, заразится этим наваждением, которое уже несколько дней преследовало его во снах. Наваждение, имя которому было Райя Форс.