— Повторишь?
Вэй Усянь смотрел на их сцепленные с Лань Ванцзи руки и удивлялся, как еще не сорвался в позорную истерику. Внутри-то сразу заколотило, поднялось мутным до горла, стиснуло и выкрутило легкие, наверное только это запирало бесконечный поток бессвязных обвинений и мольб.
— Вэй Ин, прости…
— Нет, нет! — Вэй Усянь замотал головой, чувствуя, как ломаются барьеры. Как с треском ломается он сам. — Повтори про то, что я тебе больше… — «не нужен» так и не сорвалось с губ. — Этого быть не может!
Глаза Лань Ванцзи были полны боли и раскаяния. И гуевой искренности! Не врал. Не врал! И был рад, что ложь раскрылась.
— Ты все еще дорог мне, Вэй Ин, — упрямо повторил Лань Ванцзи, заставляя Вэй Усяня горько рассмеяться.
Дорог как кто? Диковинная игрушка — личный темный заклинатель? Пожалуй, его уже заносило. Вряд ли Лань Ванцзи имел в виду что-то подобное, но такие мысли помогали справиться с шоком.
Он вытянул свои ладони из плена чужих, Лань Ванцзи покорно отпустил, возможно даже с большей охотой, чем хотел бы Вэй Усянь.
— Но не так, да? Не так, чтобы «все, что угодно, тебя»? И давно я тебе противен?
— Не противен!
Вэй Усянь вспомнил с каким неловким упорством Лань Ванцзи избегал интимных прикосновений, как сбегал от поцелуев, деревенел, слыша признания Вэй Усяня. Отрицание звучало жалко.
— Так как давно?
— Давно, — со вздохом признал Лань Ванцзи. — Вэй Ин, послушай! Это ничего не изменит…
Лань Ванцзи был не прав. Все уже изменилось, и так круто, что Вэй Усянь не знал, что делать. Куда идти? Как собирать свои мысли, свои чувства. Куда деть самого себя?
Глубоко вдохнув, Вэй Усянь попытался взять себя в руки. Нет, он не согласен на предложение Лань Ванцзи, тот, конечно, проявлял заботу, но…
Слал его Вэй Усянь с такой заботой.
Жизнь в Облачных Глубинах никогда не приводила его в восторг, но это был дом Лань Ванцзи. Это был дом их маленькой семьи, которой, очевидно, — Вэй Усянь посмотрел на Лань Ванцзи, наблюдающего за ним с беспокойством, но не делающего ничего, чтобы помочь Вэй Усяню справиться, — больше не существовало. Без любви Лань Ванцзи Облачные Глубины превращались в клетку.
— Так, — Вэй Усянь прочистил горло, — ты предлагаешь мне остаться и делать вид, что все хорошо?
Лань Ванцзи напряженно кивнул.
— Но ты понимаешь, что не выйдет?
— Почему? — казалось, Лань Ванцзи искренне не понимал. Вэй Усянь отказывался принимать такую новую сторону Ханьгуан-цзюня — жестокую в своей наивности. Но эти вопросы и озадаченные взгляды лучше всего показывали, что все, их время вместе вышло.
Однако Вэй Усянь еще за что-то цеплялся, тянулся, не был в состоянии поверить в эту дикую правду.
— Почему? Лань Чжань, я, гуй тебя побери, люблю тебя! Хочу прикасаться к тебе, целовать тебя, заниматься с тобой любовью! Хочу не доступа к знаниям твоего клана или твоей защиты! Ты, только ты. Без тебя все это, — Вэй Усянь остановился, чтобы перевести дух, горло пересохло и жгло внезапно вырвавшимися словами, — все это не имеет никакого значения. Я не смогу быть рядом, иметь возможность смотреть, но каждый раз одергивать себя, чтобы не потрогать. Лань Чжань… Почему так, Лань Чжань?
Последний вопрос он задал больше себе. Почему? Как? В голове не укладывалось.
Лань Ванцзи сидел напротив, не шевелясь и не отвечая. Вэй Усянь досадливо щелкнул языком:
— Идем спать, — вздохнул он, — Я все еще не верю. Вижу, собственными глазами вижу, но это сложно.
Утро действительно могло принести облегчение. Или наоборот, затянуть узел в груди еще сильнее, Вэй Усянь не знал. Но другого выхода не находил. Подумать надо было о многом: что ему делать дальше, если не принять предложение Лань Ванцзи? Стены цзинши уже начинали давить, схлопывались вокруг Вэй Усяня ловушкой воспоминаний. Воспоминаний, которые оказались перечеркнуты в миг. Очень небрежно.
И очень смешно, что все, до чего дотрагивался Вэй Усянь, рушилось. Их брак с Лань Ванцзи был лишь вопросом времени, он мог бы догадаться… Собственное счастье ослепило, найденное после лет скитаний пристанище притупило боль старых ран. Заставило поверить в лучшее.
Смотри, смотри, Вэй Усянь, но не трогай!
Вэй Усянь углубился в собственные невеселые думы и даже не сразу заметил, что Лань Ванцзи не пошел следом, а забрал из шкафа второе одеяло и начал застилать узенькую кушетку. Переодевшись в ночное, Вэй Усянь выглянул из-за ширмы, чтобы поторопить Лань Ванцзи.
— Лань Чжань? Ты…
«Ты идешь?» — хотел спросить он, а потом понял, как глупо это прозвучало бы. Все это время («Давно») Лань Ванцзи терпел прикосновения Вэй Усяня, и сон в одной кровати терпел, конечно же, тоже.
Лань Ванцзи с вежливым вниманием ждал продолжения, Вэй Усянь покачал головой:
— Ты… Послушай, это твой дом, твоя кровать. Я буду спать на кушетке, хорошо?
— Мне хорошо и так, — отказался Лань Ванцзи. — Вэй Ин. Ничего не поменялось. Цзинши твой дом.
Гуль бы побрал Лань Ванцзи с его гуевой добротой! Насколько бы проще было, если бы он просто наговорил гадостей и выпнул Вэй Усяня из Облачных Глубин. Может тогда Вэй Усянь смог выдернуть любовь из своего тела, оставить Лань Ванцзи позади. Поведение Ханьгуан-цзюня разрывало душу.
Вэй Усянь молча схватил свою подушку и демонстративно бухнулся с ней на кушетку, поворачиваясь к Лань Ванцзи спиной, и тому пришлось отступиться. Лань Ванцзи вздохнул, неслышно прошелся по цзинши, гася свечи, спустя время Вэй Усянь услышал шорох простыней и тихое:
— Доброй ночи, Вэй Ин.
Отвечать Вэй Усянь не стал.
Удивительно, но ему удалось уснуть, и даже сновидения не тревожили его. Видимо, сказались усталость и потрясение. Зато встал Вэй Усянь раньше утреннего колокола, проснулся с дико колотящимся сердцем и захлебываясь воздухом — все события прошедшего вечера, как он и боялся, навалились с утроенной силой.
«Нет, — подумал Вэй Усянь, успокоив дыхание. — Я здесь не выдержу. Не выживу. Мне нужно время». (Им нужно время, вдруг — просто вдруг — Лань Ванцзи еще одумается!)
Собираться в утренней хмари было неудобно, половину своих вещей он не нашел. Но самое главное: Чэньцин, Суйбянь, мешочек с деньгами и нефритовый жетон (вернуться обратно) взял. Накалякал записку, что ушел на Ночную Охоту, и выскользнул из цзинши.
Как же рвалось сердце, когда Вэй Усянь закрывал за собой дверь. Молило, как сумасшедшее, просило не уходить. Глупое и бесполезное, отчаянно преданное. Вэй Усяню хотелось, чтобы оно замолчало, перестало тянуть в пучину. А рядом с Лань Ванцзи для Вэй Усяня сейчас была только топь. Он, конечно, продержался бы первое время, довольствуясь лишь малой частью Лань Ванцзи. Но долго ли? Вэй Усянь грустно усмехнулся: вряд ли бы ему простили изнасилование Ханьгуан-цзюня. Хотя бы он сам бы себе и не простил.
Решение уйти возникло быстро, спонтанно, но казалось желанным избавлением, возможностью подумать, вставить на отколотые места души новые кусочки. Ночная охота жестока, некогда жалеть себя, иначе потом будут жалеть по тебе. То, что надо.
Звезды уже истлели, когда Вэй Усянь спустился к Цайи, и он собирался уйти как можно дальше, чтобы ночью увидеть уже другие, не напоминающие о том, что он оставил. О том, кто оставил его.