Дропкик парировал мощный удар длинного меча, активировал встроенное лезвие на левой руке, парировал второй удар и контратаковал сразу двумя тонкими клинками.

У неё большие успехи. Она с лёгкостью ушла от атаки и занесла меч для ответного удара. Десептикон был готов отразить атаку, как вдруг её нога поехала на размокшем под проливным дождем грунте, и она всем телом завалилась назад. Секундное недоумение на лице феммы, и она просто ложится на спину, заливаясь смехом. Будь это настоящий бой, Дропкик не раздумывая отрубил бы ей голову, но это не настоящий бой…

— Позорище, — говорит она сквозь смех. Капли дождя отскакивают от её серо-бурой брони, брызгами разлетаясь во все стороны.

— Долго будешь лежать?

— Нет, отсмеюсь только, — она начинает подниматься, всё ещё посмеиваясь. Встаёт напротив, начинает поднимать руки для стойки, но прерывается, начиная снова смеяться. — Господи, будь это настоящий бой, ты бы меня уже убил, да?

— Убил, — честно отвечает он, но фыркнув добавляет. — Но сначала бы хорошенько отсмеялся. Неуклюжий сикер — слишком редкое зрелище.

— Земля — зло. Под дождём скользкая как распоследняя… — она не до говорила. Воспользовавшись моментом, взяла голову десептикона в капкан загнутыми частями крыльев-мечей.

Она ни за что не причинит ему вреда, но маневр десептикон оценил.

— Ты быстро учишься, — хмыкнул он, убирая клинки-лопасти, показывая, что тренировка на сегодня окончена. — Автоботы любят трепаться, но не все. В бою твою болтовню слушать никто не будет.

— Если честно, мне часто хочется дослушать, что мне говорят, но если после окончания разговора мне прострелят башку, я предпочитаю стрелять первой, — она улыбается, но глаза остаются холодными. Ей самой не нравится то, что она говорит.

— Это правильно.

Дропкик прошёл к обломкам здания и сел на самый ровный и устойчивый. Как таковое, это действие не имеет необходимости: оно непроизвольно перенялось от людей. Когда они хотят показать состояние покоя, они садятся. Когда хотят поговорить, тоже садятся. Когда переживают — садятся. Когда нет необходимости стоять — садятся. Зачем садиться кибертронцу? Незачем. Но ей так проще.

Фемма подошла и осторожно села рядом. Крылья уже были на местах. Её броня местами покрыта слоем местной грязи, впрочем, как и его собственная. Она когтем вытащила мелкий камешек из решётки вентсистемы у коленного сочленения.

— Будь это настоящий бой, ты бы отрубила мне голову? — просто из любопытства спрашивает Дропкик.

— Не знаю. Если бы ты действительно хотел меня убить, то отрубила бы. Пришлось бы.

Ей явно не нравится эта тема разговора, но она старается ответить честно. Так проще.

— Почему ты считаешь, что я не хочу тебя убивать?

Она повернулась к нему, внимательно всмотрелась в оптику. Покачала головой.

— Ты не хочешь. По крайней мере, не сейчас.

На мгновение захотелось активировать лезвие, повалить её на спину и доказать обратное, но… но это было бы ложью. Она права, но почему?

— Как ты это понимаешь? — десептикон склонил голову набок, смотря в удивительную ультрамариновую оптику. Ему правда интересно.

— У нас было выражение: глаза — зеркало души. Если быть достаточно внимательным, то можно понять мотивы или будущие действия оппонента. Но я больше полагаюсь на интуицию и ощущения. Наверное, это наивно…

Это удивительно.

— Наверное… Дай руку.

Фемма на мгновение замерла в удивлении, даже крыльями качнула, но всё же медленно, чуть прерывисто, будто ощущая подвох, она протянула правый манипулятор. Дропкик взял её за кисть, рассматривая тонкие пальцы, оканчивающиеся острыми когтями. У неё широкая ладонь, по отношению к предплечью. Очень функциональное строение кистей, позволяющее ловко управляться с разными инструментами, в том числе и с оружием. Интересно, как смотрится лазерный скальпель в этих тонких, но смертоносных пальцах? Понимает ли она, что может выдрать этими когтями топливные шланги из любой шеи? Даже его. Он более чем уверен, что стоит ей только захотеть, и она промнет его броню как лист фольги.

Он осторожно раздвинул пальцы, проверяя их подвижность. Он не медик. Даже близко им не может быть. Зато есть кое-что, что отличает его от других дознавателей. Пока они зациклены на процессе допроса, его интересуют инструменты, оружие и их применение. И сейчас, перед своей оптикой он видит идеальный инструмент для всего, и особенно для убийства. И кому же он достался? Фемме, которая ни за что его не применит ради своего удовольствия. Она до последнего будет ждать, надеяться, что ей не придётся убивать. Похожа ли она на автобота? Определённо нет. Но и на десептикона она не походит. Она умна, определённо расчётлива, но она так доверчива…

Не отпуская чужой руки, Дропкик взял один из обломков трубы, валявшихся под ногами, и вложил в её ладонь.

— Сожми. Настолько сильно, насколько можешь.

Она выполнила просьбу. Он на собственной ладони ощутил, с какой лёгкостью она смяла трубу. Насколько она сильна? Есть ли хоть кто-нибудь, кто это осознает?

Она никогда не била в полную силу. Она боится навредить. Но кому боится? Тому, кто в первое время почти с наслаждением её избивал? Как её избавить от этого страха?

Не долго думая, Дропкик вложил в её ладонь собственное предплечье.

— Сожми.

Она резко отдергивает руку с паникой в оптике.

— С ума сошёл? — ошарашено вскрикивает она, смотря на него во все окуляры. — У тебя руки что ли лишние?

Дропкик лишь покачал головой. Осознает ли она сама свою силу? Видимо, да.

— А что бы ты смогла? — ехидно поддевает он, но она не повелась.

— Не знаю, но руку чинить пришлось бы, — все ещё косо поглядывая, отвечает она.

— Тогда, чего ты боишься?

— Ничего, — говорит она, но дрожь в голосе выдаёт её.

— Докажи.

— Я не собираюсь тебя калечить! — тут же возмущается она, взмахнув крыльями.

Упертая.

Дропкик тихо рассмеялся. И как вот это пойдёт воевать?

— Не хочешь калечить меня, разрушь что-нибудь прочное, — он развёл руками, показывая большое поле для действий. — Да хоть то здание.

Фемма скептически глянула на многоэтажное металлическое строение, на которое указал Дропкик. Она задумалась на целый клик, оценивая возможности. В её мыслях перевес сил отдавался, определённо, зданию.

Она неуверенно поднялась, подошла к потенциальному объекту разрушения и вскинула голову, оценивая.

— И как его ломать прикажешь? — всё ещё со скепсисом кинула она через плечо.

— Руками, — ехидно кинул в ответ Дропкик, приготовившись к забавному зрелищу.

Сикерша несколько раз прошлась туда-сюда, прикидывая, куда бить. Постучала пару раз кулаком по стене. Следующие два удара были сильнее. Что она оценивает?

— Тебе больно, когда ты кого-то бьёшь? — вдруг спросила она.

Дропкик не сразу нашёлся, что ответить.

— Я никогда не задумывался.

— А я задумывалась, — пробормотала она, смотря на свой кулак.

И в этот же момент она размахивается и со всей силы ударяет в стык двух несущих стен. Рука по локоть ушла в стену. Она осторожно вытаскивает её, смотрит на дыру в металле. Прислушивается, стараясь уловить любой подозрительный звук. От такого удара здание не рухнет, чего она так боится, но сам факт, что она проломила пласт металла такой толщины, впечатляет.

Она ещё какое-то время рассматривала дыру, а потом, видимо, что-то придумав, вырвала кусок металла. Вернулась к Дропкику. Села рядом, рассматривая металл.

— Доволен? — с ноткой гордости спросила она.

— Доволен. Что ты делаешь?

Фемма с интересом царапает когтями кусок добытого металла.

— Ничего, просто балуюсь, — отвечает она, пытаясь смять тонкий кусок на разрыве. На удивление, у неё это получилось.

Через несколько бриймов ей удалось что-то выцарапать когтем. Дропкик всё это время неотрывно, с любопытством наблюдал за её работой. А она аккуратно, с поразительной точностью вырезала изображение какого-то животного.

— Что это?

— Сама не знаю, просто первое, что в голову приходит. Как думаешь, на что это похоже? — она повернула к нему получившуюся картинку.

— Не знаю, — Дропкик пожал плечами. — Голова турболиса?

— Это что за зверь такой? — она с любопытством посмотрела на него.

Он лишь указал на десептиконскую инсигнию на своей дверце и произнес:

— Похоже.

Она с интересом всмотрелась в символ, потом перевела взгляд на свое творение. Что-то подправила, ловко управляясь со своими когтями. Вновь пришла на ум мысль об идеальном инструменте. Что ещё могут сделать эти руки?

— Знаешь, будь у меня бумага и карандаш с ластиком, я бы нарисовала твой портрет, — повернувшись, вдруг произнесла она, рассматривая небольшие генераторы молний на его лице. Дропкик не раз замечал, как они её интересуют.

— Лучше забери мою голову, если её оторвут.

Она молчала несколько долгих наноклик, внимательно смотря на него, но, видимо решив, что десептикон шутит, она улыбнулась и протянула шелестящим тоном:

— Обязательно. Уверяю, твоя голова у меня будет в полнейшей сохранности и без единой пылинки на покрытии.

— Обещаешь? — Дропкик сощурил оптику.

— Обещаю.