Может ли себе представить любая поклонница злодея из фильма, что будет, если ее «любимый» вдруг станет реальным? Будут ли у них такие нежные чувства, какие она воображает себе или все будет очень и очень трагично?

Сохранится ли ее привязанность к нему? Или, быть может, он вообще не обратит на нее внимание?

У Юли так не получилось. Ее заметили. И сразу же предприняли активные действия. Она почти случайно спалила договор Сергея Разумовского с оружейной компанией, а ее родные и близкие уже оказались на мушке, о чем ей сообщил сам виновник торжества в до противного уважительной форме. И пригласил на «свидание». И ведь поехала же. А куда деваться?

Вот так за ней начали присматривать. От самой Пчелкиной не требовалось ничего, кроме как присутствовать в определенном месте в определенное время. Ее не били, не угрожали. Собственно, они вообще не говорили. Создавалось впечатление, что встречи были только ради того, чтобы журналистка не расслаблялась и не забывала, в какой опасности находится.

Однако, по прошествии времени, она уже понимала, что была просто объектом изучения и... приручения.

Тем не менее, не оставалась в стороне и старательно следила за очень странным программистом. Было сложно понять сразу, что взгляд жёлтых глаз не принадлежит все известному Сергею Разумовскому. Нет. Это был кто-то другой. Было даже предположение, что это его брат-близнец, но все оказалось проще и сложнее одновременно. Другая личность. Болезнь. Глюк.

Вспомнить, кто из них заговорил первым, являлось задачей невозможной. Беседа была светской. Ни о чем. Никаких острых тем, спорных позиций. А следующая встреча уже проходила в другой обстановке. И с каждым разом они все больше напоминали обычные свидания. Они сидели в ресторанах, под прикрытием париков, ходили в театр. Не будь ее спутник тем, кем он является, Юлия бы подумала о том, что Птица в ней заинтересован как в женщине. Это казалось чем-то очень странным. Ненастоящим. Невозможным. Как-то незаметно он стал занимать все ее мысли, и это стало таким привычным. И из-за попыток найти подвох, журналистка не заметила, как начала делить болезнь с Разумовским. Теперь она тоже была больна Птицей.

Тот, вроде, не замечал этого, но с каждым разом встречи были все более роскошные, создавая всё большее впечатление ухаживания. Всю эту череду будто перечертила одна ночь, когда из, ставшего слишком людным, ресторана они отправились не по домам, а на набережную.

Медленная прогулка, тихие разговоры и немного пьяный смех.

Бутылка вина, что по очереди кочевала между ними.

Солнце садится, давая всему живому несколько часов отдыха. Нет. Передышку. Возможность остыть. Не поспать. Культурная столица никогда не спит. Добросовестные граждане крутятся, как белки в колёсах, в своих офисах. Офисах...

Только оторванный от жизни "дворянин" думает, что все "холопы" канцтовары в кабинетах перекладывают. Нет. Бумажная работа сложна. Любая работа сложна. Юля по личному опыту знала. И Сергей знал.

Сирота, ставший самым молодым миллиардером, был разочаровывающе невзрачным. Почти незаметным в своей скорлупе. Из неё вылупляются змеи и птицы. Кто перед ней? Что-то среднее. Он отличается от того скромняги.

Он роскошный, умеющий подчеркнуть достоинства. Внешности, в том числе.

То, как гармонично Птица смотрелся на фоне горящего горизонта, должно вызывать страх. Но страх не отвечает. Утонул в вине и глазах, напоминающих мёд. Она влипла. Она почти счастлива в его компании.

Следом был парк, где они сели передохнуть, и Юля сняла туфли, от которых ужасно устали ноги. И тогда на ее плачи накинули пиджак и… размяли ступни. «Я хочу продолжить нашу прогулку, так что не возражай» - сказал Разумовский тогда, сверкнув золотыми глазами в свете фонарей. Они тогда показались теплее солнца. Жест слишком интимный. Но журналистка позволила.

Её голова непривычно пуста. Фонари проливают на землю свет, луж которого они старательно избегают. Ведут себя как преступники или, что хуже, влюбленные подростки.

Затянувшийся обмен взглядами отзывается приятной теснотой в груди, а очередной пройденный километр — болью в ногах. Её стельки подменили кусками стекловаты. Не иначе.

И как будто этого мало, вечерняя прохлада, что совсем недавно казалась спасеньем, щипала плечи, отчего те поднимались, покрывались мурашками. Некрасиво, наверное.

Птица заметил то, чего не скрывали. Оперативно нашел приличную скамейку. Усадил. Без лишних прелюдий накинул на плечи пиджак, явно сшитый на заказ. Пока не опомнилась предложил... Нет. Предупредил о намерении, которое тут же, не встретив явного сопротивления, воплотил в жизнь.

Где забитый, но гениальный гик научился делать массаж?

Наверняка в интернете. Это первая практика? Хотя почему её это волнует?

Далее небольшая прогулка по улицам города, а потом… крыша.

Терпкий запах кожи переплетается с цитрусовыми нотками и дорогим парфюмом с древесным ароматом. Этот коктейль исходит от мужчины с медными волосами, от его пиджака на ее плечах. Он обволакивает. Теплые объятия и горячие сухие губы на ее губах. Это все вино. Оно виновато.

Вино виновато в том, что небо было необыкновенно чистым, и звёзды, смотря на них, дрожали то ли от восхищения, то ли от страха. Что удивительно, в людях страха не было. Был лишь интерес с помесью чего-то такого, что могло стать пожаром, в котором бы они оба погибли.

Погибнут. Но это потом. Сейчас губы немеют от почти целомудренных прикосновений, а ресницы подрагивают. Определиться не могут.

Хочется следить. Нет. Не из страха. Из желания любоваться, запоминать.

Хочется добровольно лишится одного из чувств, чтоб другие обострились почти до боли. Боли.

Завтра будет больно. От своих чувств. От осознания того, что они неправильные. От неуверенности в каждом новом шаге.

Рассвет пара встречала, глядя с высоты на оживающий Питер.

Они не спали вместе, но, по приезду домой, Юля чувствует на себе его запах.

А дальше гремучая смесь из вины и приема успокоительных, чередующаяся с регулярными встречами. В основном, у нее дома. Иногда даже без предупреждения

Разумовский заваливался к ней, как к себе в офис, по-хозяйски заглядывал в холодильник, проверяя наличие творожков, и утаскивал сопротивляющуюся журналистку, занятую работой, на диван смотреть фильм. Или спокойно сидел на кухне с принесенной бутылкой вина, следя из-под ресниц, как его пассия готовит.

«Мило» - могли бы подумать многие, и… это действительно было так. К сожалению. У Юлии не было ни шанса вырваться из этой сладкой клетки.

Даже после его размытого «Какие у нас отношения? Такие, о которых никто не должен знать, Юля».