Первые две или три ночи Леви был уверен, что Эрвин только снится ему. Он не мог поверить, что видит его по-настоящему. Эрвин целовал его, гладил по лицу. От его рук и губ веяло холодом, но Леви не обращал внимания. Видеть его живым, целым, ощущать, как он обнимает тебя обеими руками… Холод? Тошнота по утрам? Странные припадки веселости, которые случались с ним днем? Это все ерунда по сравнению с возможностью видеть Эрвина, говорить с ним.

Потом он начал думать, что сходит с ума. Следы на шее становились заметнее. Сновидение не может оставлять таких. Да и перепады настроения за Леви раньше не водились… Мысль о безумии пугала, но стоило Эрвину возникнуть в его комнате, позвать Леви по имени…

Да, он стучал в окно только в первую ночь. Потом Эрвин просто появлялся. Леви просыпался среди ночи и видел его перед собой. Если же он не спал, то все равно задумывался или начинал дремать, и Эрвин возникал рядом, наклонялся над ним, звал, целовал в шею.

Он говорил примерно одно и то же: что они будут вместе, что Эрвин скоро заберет его с собой, что все прошлые дела уже не важны, а если они захотят, смогут править миром вдвоем. Когда Леви спрашивал, как Эрвин оказался тут, тот только смеялся, переводил разговор на другое или говорил: «Ты скоро поймешь. Мы будем вместе, и ты поймешь».

Леви слабел, синяк на шее рос. Нарочитая веселость превратилась в мрачную меланхолию. Стало ясно: он умирает. Эрвин по капле высасывает его жизнь. Он не целует его в шею, а кусает. Зубы у него такие острые, что боль не чувствуется. Одного его присутствия достаточно, чтобы Леви не мог здраво рассуждать. Какие бы теории ни строил Леви днем, какие бы решения ни принимал, ночью все это рассыпалось, как карточный домик. Впервые в жизни Леви столкнулся с чем-то, что настолько сильнее его, чему он не может и не умеет противостоять.

После ночного убийства и разговоров стало ясно, кто навещает его по ночам. Эта тварь… Разве это Эрвин? И что он хочет? Сделать Леви такой же тварью?

— Я не думал, что… — Леви перевел дыхание. — Мне не приходило в голову, что он может навредить кому-то еще. Но Найл сказал, что в деревнях тоже умирали люди, и Ганс… А ваша болтовня окончательно убедила меня. Только я все еще не знаю, как… Как…

Он замолчал, оборвав себя на полуслове. Они и так поняли.

— Ясно. — Сидевшая напротив него Ханджи поднялась. — Нам нужен план, а для этого надо выиграть время. Сейчас уже стемнело, так что нам надо продержаться ночь, а потом у нас будет весь световой день, чтобы придумать, как его убить. Мне жаль, Леви. Он был моим другом, если уж на то пошло… Мне жаль. Так, ладно. Сегодня никаких дозорных. Микаса, передай всем, что я запретила под страхом ареста выходить на улицу после наступления темноты. Это первое. Второе. Армин, книга, про которую ты говорил, сохранилась? Там написано, как убить вампира?

— Я… Она должна была остаться в нашем старом доме. Если вы меня отпустите…

— Завтра, как только станет светло. Саша, Конни, если вы что-то знаете, напишите. Да, лучше записать… Да. Микаса, не надо ничего передавать, собери здесь всех. Вообще всех. Проще толкнуть одну речь, чем каждому потом объяснять. На общий сбор полчаса.

— Я поняла.

Микаса удалилась, чтобы обойти казармы. Ханджи посмотрела ей вслед и потерла переносицу под очками.

Когда столовая наполнилась людьми, Ханджи устроила перекличку, чтобы убедиться в присутствии всего личного состава, и заговорила:

— Все вы знаете, что сегодня был убит наш товарищ. Вы также знаете, что военная полиция решила, что это дело рук… лап… не важно… Что это сделали дикие звери, ни один из нас не верит. После получения от капитана Леви кое-какой информации, а также после сведений, предоставленных Сашей, Конни и Армином… — Она подняла три листа бумаги, исписанные Армином под диктовку Конни и Саши, как подтверждение своих слов. — После этого мы знаем убийцу и готовы его схватить, но он силен и опасен, так что сегодня нам предстоит веселая ночка… И честное слово, лучше бы это были титаны… — Она криво улыбнулась и обвела всех взглядом. Никто не смеялся, все смотрели на нее и ждали. — Значит, во-первых, после наступления темноты выходить на улицу запрещено под страхом ареста, дозоры отменяются. Далее…

Ханджи не была уверена, что Леви переживет эту ночь, если снова встретится с Эрвином, так что решила спрятать его в общей спальне рядовых. Знала бы она раньше о странных ночных визитах, давно бы это сделала. Очевидно, что Эрвин — если это он — будет искать его и, наверное, будет стучаться в окна и просить его впустить.

— Что бы ни происходило снаружи, кто бы вас ни звал, что бы ни говорил — не открывать ни окон, ни дверей. Ясно? — приказала она.

По рядам пробежал недоуменный шепот, но спорить никто не стал. Ханджи вздохнула. Хорошо, что ее авторитета хватает, чтобы просто приказать. Убедить в таком было бы трудно. Но они молодцы и сделают все, что нужно.

Саша сказала, что вампиров отпугивает запах чеснока, и Ханджи приказала положить чеснок на каждый подоконник в каждой комнате, жилой или нежилой. Рядовые шептались, но приказы выполняли. Все разговоры крутились вокруг приготовлений. Командору верили, ее слова достаточно, но ничто не помешает людям болтать. Ханджи, слыша обрывки разговоров, вздыхала. Она думала: только бы в эту ночь никто не погиб, только бы дурацкий чеснок отпугнул вампира, только бы кому-то не взбрело в голову отозваться на просьбу открыть окно, только бы Леви не поддался чувствам, как — по его же признанию — уже бывало.

Она улучила момент и поговорила с Леви один на один, расспросила о деталях. Что именно говорил Эрвин, когда просил пустить его? Как выглядел? То, что говорил Леви, сходилось с тем, что они узнали от Саши, Конни и Армина. Вампир не войдет, если не позволят. Он пьет кровь жертвы, и она умирает сразу. Или — как Леви.

— Очкастая, — спросил Леви в конце разговора, — ты же понимаешь, что, если… Если я стану таким же… Вам придется…

— Да. — Она вымученно улыбнулась. — Не беспокойся. Прикончим тебя, пикнуть не успеешь, понять бы только — как, но я надеюсь, до этого не дойдет, все-таки ты пока не кусаешься, только в обморок падаешь.

Она надеялась, что он рассмеется или начнет огрызаться, но он серьезно посмотрел на нее и тихо сказал: «Спасибо, Ханджи».

После разговора с Леви она вызвала к себе Эрена и Флока.

— К вам у меня важное поручение, — сказала она. — Вы на ногу легкие, обернетесь быстро. Утром, как станет светло, навестите могилу Эрвина и проверьте, на месте ли тело…

— Мы должны раскопать могилу?! — хором переспросили оба.

— Да. Я дам вам приказ, если у кого-то будут вопросы, ссылайтесь на меня. Если тело на месте — сожгите его, а если нет — мчитесь сюда быстрее, чем убегали бы от титана.

Мальчишки переглянулись, сказали, что все поняли, и вышли. Ханджи вздохнула. «Чтоб тебя, Леви, — думала она, — если бы ты мне сразу все рассказал… А теперь я даже не знаю, что из этого всего выйдет. Ох, Эрвин, Эрвин, что тебе не лежать спокойно, раз уж хватило ума погибнуть?» Интуиция редко ее подводила, и сейчас она отчетливо понимала: спать ночью не придется никому.