— Что, ты видела его?
Ханджи вызвала его к себе сразу после времени подъема. В казармах никто не спал, так что даже сигнал не понадобился. Все были крайне возбуждены, многие напуганы. Ханджи сидела за столом; очки она сняла и устало терла переносицу. Леви ходил по кабинету.
— Да, видела.
Леви посмотрел в окно, выходившее во двор рядом с конюшнями. Из конюшни вывели трех лошадей. Из-за капюшонов Леви не смог узнать всадников и повернулся к Ханджи:
— Куда они едут?
— Армин должен найти книгу, а тем двоим я велела проверить его могилу.
— Могилу? —взвился Леви. — Какого хрена, очкастая?! Какого хрена ты его трогаешь?!
Он подошел к ней, ударил кулаком по столу. Она поднялась со стула и посмотрела на него.
— Леви, я тебя люблю, и все такое, и Эрвин мне был очень дорог, и я бы никогда не стала осквернять могилу любого из наших павших товарищей, только вот тут дело не в нашем пиетете, а в том, что мы столкнулись с новым врагом, и ты не хуже меня знаешь, как важна в нашем деле любая информация. Так что успокойся и скажи мне лучше, в каком ты состоянии и сможешь ли сражаться, если понадобится.
Леви сел, вытер лоб и вздохнул.
— Да. Я готов драться, если нужно. — Он немного помолчал и добавил: — Это не он. Даже если он, это не он.
Ханджи вскинула бровь, но ничего не сказала. Она поняла, о чем говорил Леви.
— Ты уверен, что справишься?
Леви провел рукой по лицу.
— Да. Он меня разозлил.
Это было правдой. После долгих дней тоскливого отчаяния эта ночь что-то перевернула в нем, и он уже не чувствовал ничего, кроме злости на эту тварь, которая приняла обличье самого дорого ему человека. Если ее возможно убить, он это сделает. Пусть только кто-нибудь скажет, как это сделать.
Армин вернулся из своей небольшой экспедиции сразу после завтрака. Леви и Ханджи сидели в ее кабинете, где и завтракали вдвоем. Мальчишка ворвался к ним, даже не постучав, и без обычных экивоков грохнул перед Ханджи на стол, прямо рядом с ее чашкой, толстую пыльную книгу с тронутой плесенью обложкой. Леви брезгливо поморщился и ничего не сказал. Вслед за Армином молча вошла Микаса и встала у двери.
Ханджи быстро, в один глоток допила остатки чая и открыла книгу. Страницы пожелтели, кое-где склеились, на некоторых виднелись точки плесени.
— Дом разрушен, так что… — попытался объясниться Армин, но Ханджи только отмахнулась. — Про вампиров должно быть где-то в середине…
Леви обошел стол и заглянул Ханджи через плечо. Армин встал по другую сторону от нее и тоже посмотрел в книгу.
— Осиновый кол, значит… — протянула Ханджи. — Ты сможешь попасть в сердце? Леви? Тут написано, что надо попасть точно, иначе он не умрет, а только ослабнет на время, а это нам не подходит…
— Я попаду, — сказала вдруг Микаса. — И сил мне хватит. Я имею в виду… Если капитан…
Ханджи быстро взглянула на Леви, тот кивнул.
— Хорошо. Микаса, позови Сашу, думаю, она нам может пригодиться.
— Что ты задумала? — спросил Леви, когда Микаса вышла.
— Пока не знаю, но надо подстраховаться, Саша здорово стреляет, и результат ему ночью не понравился. — Она вдруг оборвала себя и прямо посмотрела ему в лицо. Очки она снова сняла, и Леви невольно вспомнил мать. — Леви, я не сомневаюсь в твоей ловкости, даже сейчас, но это он, пусть только внешне, ты сможешь это сделать?
Леви вдруг рассмеялся. Смех звучал сдавленно и болезненно, будто у умирающего больного.
— Я же за этим и вступил в разведкорпус, помнишь?
Ханджи удержалась от ответа. Что-то такое промелькнуло на его лице, что заставило ее отказаться от любых вопросов и комментариев.
Вернулась Микаса, вслед за ней вошла Саша, и Ханджи посвятила всех в то подобие плана, которое сложилось у нее в голове. Убить вампира, говорилось в книге, можно было только двумя способами: осиновым колом в сердце или — задержать его до рассвета, тогда солнце сделает всю работу. Времени оставалось мало, нужно было подготовиться. И неплохо было бы хоть немного поспать перед длинной ночью.
Почти в конце маленького военного совета явились вернувшиеся Флок и Эрен и рассказали, что могила командора пуста. Ее как будто раскопали и закидали землей снова. Но тела в могиле нет. Этого она и ожидала, но изобразила удивление. Не бестелесная же оболочка бродила под окнами всю ночь.
— Микаса, надо поговорить наедине, — сказала она, когда все вышли, и они остались втроем. — Прости, Леви, девчачьи разговоры вряд ли тебе интересны, у нас свои дела, сам понимаешь.
— Не тараторь, тс. Полдня твою трескотню слушаю, — вяло огрызнулся он и вышел.
Ханджи дождалась, когда его шаги затихнут, и посмотрела на Микасу.
— Ты можешь кое-что сделать?