— Моё имя известно!

И меня повсеместно

Обречённо боятся.

Меня тянет смеяться!

«Очень страшный тип», —

Их стереотип.

     Всем казалось, что лето закончилось слишком быстро и неожиданно. Пусть оно и вышло чересчур жарким, душным, многие бы отдали всё, лишь бы оно продолжалось. Ведь бытовало мнение, что куда лучше греться в пылающих лучах солнца, чем мокнуть под бесконечными потоками ледяного дождя. Некоторые были совершенно не согласны с этим и получали удовольствие от свинцовых туч, от сильных порывов ветра, вздымающих полы длинной одежды, от ливня, бьющего по коже мелкими лезвиями. Траву прибивало к земле, срывало листья с деревьев ещё до того, как они успевали озолотиться или налиться багрянцем осенних красок. Особенно приятно было наблюдать за буйством стихии из окон дома, укутавшись пледом и заварив себе крепкий чай с лимоном и сахаром. При тусклом свете настольной лампы, отражающемся в тёмном стекле, этот покой чувствовался куда сильнее. На кухне мерно фыркал чайник, пуская пока ещё бледные и редкие облачка пара под потолок. Рядом на плите булькала вода в кастрюле, вздымая свою поверхность прозрачными пузырями. Чайник щёлкнул кнопкой, пикнул, сказав тем самым, что достаточно вскипятился. Андреа разлила кипяток по чашкам с заваркой, вдохнув сладковатый запах каркаде и улыбнувшись ему. В кастрюлю опустилась домашняя лапша, вскоре туда же последовали приправы. Отложив газету, отец семейства взял свою большую полулитровую кружку, сделал глоток обжигающего чая, поверх неё посмотрев на младшего сына и их гостя-перевёртыша. Они молчали, мрачные и потерянные, не особо налегая на сладкое, что лежало в большой салатнице.

     — Андреа, поговори с ним. Или это сделаю я, — когда наверху что-то с грохотом свалилось, нервно бросил Рафаэль, поморщившись и отставив чашку. — Сколько это может продолжаться?

     — Оставь Артемиса в покое, — вздохнула женщина, крутясь возле плиты и готовя ужин. Она едва заметно хмурилась, но мягкая улыбка даже не думала сползать с её бледного лица. — Ему надо просто пережить этот период.

     — Вот именно, что «пережить». Что-то мне подсказывает, что это не входит в его планы. По крайней мере, судя по нему самому, — мужчина безынтересно глянул на газету, свернул её и поднялся. — Хорошо, если ты не хочешь, я пойду.

     — Будьте помягче, Рафаэль, — неожиданно подал голос Люук, абсолютно аморфно помешивая сахар в чае десертной ложечкой. — Ему сейчас нужна поддержка, а не нравоучения.

     Мужчина не ответил оборотню, даже не посмотрел на него, двинувшись к комнате старшего сына. Дом пропах ароматным табаком, но чем ближе к обители Охотника, тем менее приятным становился этот запах — всё более концентрированным, вязким, и дым даже не думал таять. Постучавшись, мужчина шагнул в комнату сына, отмахнулся от марева, догадавшись, что дело не столько в сигаретах, сколько в алхимии. Судя по всему, его отпрыск вплотную решил заняться собственным обучением.

     — Я не голоден, — раздался тихий надтреснутый голос Акио из тумана. Рафаэль разглядел, как блеснули в нём мутные золотистые глаза. Юноша даже не думал скрывать собственных сил теперь, и они пульсировали маленьким солнцем посреди дома изгнанников. — И чай пить тоже не хочу. Спасибо, Рафаэль.

     — Я не за тем пришёл, — отозвался мужчина, приблизившись и сев на край рабочего стола альбиноса, изучив мимоходом царящий на нём непривычный порядок. Стены опустели, несколько книг по тёмной магии стояли в ровных стопках, свитки лежали отдельно.

     — Говорить по душам, гулять и ходить по кино я тоже не хочу, — монотонно отозвался юноша, бросая в колбу щепотку серебристого порошка. — Сегодня у меня важная неотложная встреча, и я скоро уйду.

     — Артемис, будь так добр, скажи, что с тобой происходит. Ты ведь не от хорошей жизни заперся здесь, куришь без остановки и гремишь здесь всем, что попадается под руку.

     — А что ты сделаешь? — грубо оборвал его юноша, подняв резкий холодный взгляд. Зрачки его казались вертикальными чёрными пропастями в Пустоту. Рафаэль уже забыл тот страх, что испытал когда-то, поглядев в истинные глаза Акио, а потому содрогнулся всем телом. — Переделаешь меня? Похлопаешь по плечу, мол, возможно, так пройдёт? Или нальёшь стопочку алкоголя, скажешь, что всё будет прекрасно? Думаешь, я о том не знаю?

     — Сбавь тон, — спокойно попросил мужчина, уложив ладонь на плечо сыну и едва заметно улыбнувшись. — Но тебе действительно не помешает прогуляться, выпить, поболтать с кем-нибудь, вместо того чтобы сажать здесь собственные лёгкие, не спать сутки подряд и съедать себя по непонятным причинам.

     — Спасибо, отец, я знаю, — прохладно и подчёркнуто вежливо произнёс юноша, отвернувшись к своему вареву и закурив.

     На столе уже скопилось достаточное количество мелкого пепла, вылетевшего из переполненной пепельницы. В комнате повис тяжкий сигаретный дух, который не исправлял даже ароматизатор. Рафаэль придвинул второй стул и опустился на него, огляделся, подбирая слова.

     — Я, конечно, помню, что ты не маленький мальчик, Артемис, но всё же, скажи мне. Вдруг, от этого тебе станет легче?

     — Что я могу сказать, пап? — Акио замер, ссутулился, затем потёр лоб. — У меня был мужчина. Это долгая история, но мне казалось, что спустя столько лет у нас не будет никаких проблем, что прошли через огонь и воду. Четырнадцать лет, что ли? Плюс-минус километр, тут уже не важно, вроде бы. Но сейчас я должен сказать «хватит», потому как мы два абсолютно разных человека, и ничего из наших лясек-масясек не выйдет. Смейся, кривись от отвращения, крути пальцем у виска. Ты в моём возрасте, наверное, даже не думал об отношениях или другой важной пурге, а тихо сидел дома у родителей под юбкой.

     — Но тебе всего… — Рафаэль надеялся, что брезгливость и отвращение не отразились на его лице, но всё же вздрогнул, когда сын сказал о них. — Двадцать.

     — Я же сказал, долгая история, — буркнул парень, поёжился и взял колбу в руки. Она была ледяной, хотя жидкость внутри искрилась и шипела, а из горлышка валил густой пар. — Прими на веру. Единственное, что мне сейчас нужно — побыть одному и взвесить своё решение. Возможно, я ошибусь, а, может, нам обоим станет лучше от этого. Но мне нужна тишина. И покой. Ах да. Я ухожу. Возможно, сегодня.

     — В Талиарен?

     — Да. Дедушка поговорил с преподавателями, и они готовы уделить время оценке моих навыков, — Акио был рад смене темы. Но морщинка не разгладилась. — Люук говорит, что я уже достаточно обучился и готов экзаменоваться. Это очень важно для меня. Если… если всё получится, я, наконец-то, стану полноценным. Обрету то, что у меня отняли.

     В его тоне не было обвинения, только тоска и странная усталость, какую Рафаэль не ожидал увидеть в столь юном мальчишке. На его скромный взгляд Артемис был слишком взрослым, но почему так, понять не мог. Да ещё и эта странная новость о любовнике, о том, сколько лет они вместе. В голове у мужчины не укладывалось, а потому пришлось принять на веру, как и просил юноша.

     — Я могу как-то помочь?

     — Например, выйти? Впрочем, уже не важно. Я пойду.

     Акио поднялся, тряхнул головой, распустил волосы, до того собранные в неряшливый пучок на затылке, стянул длинную домашнюю рубашку и надел свитер, после немного подумал и сменил брюки. Движения его были медленными, слишком медленными и заторможенными, но вполне решительными. Сегодня он должен был сказать своё веское слово и порвать ту цепь, что удерживала его на месте. Легче всего было воспринимать это этаким перевалочным пунктом, без которого весь остальной путь просто-напросто не сложится. Неприятным флажком в «to-do» листе, который надо держать в голове до тех пор, пока он не будет пройден. Скупо попрощавшись с Рафаэлем, Артемис вышел из комнаты, спустился в гостиную и торопливо прошёл мимо кухни, чтобы не нарываться на очередные воспитательные беседы, долженствующие поднять ему настроение и взбодрить. Но никто из них не мог ничего поделать с тоской, снедающей его изнутри. Сложно было избавиться от такой навязчивой привычки, принять мысль, что вот-вот не останется того самого подстёгивающего момента, как свой личный Господин чернокнижников. Когда где-то есть твой человек, лишь только твой и ничей более, это греет душу. Однако же теперь даже это не могло подарить тепло. И потому Охотник собирался отправиться на поиски нового огня.

     Они договорились встретиться в шесть часов по времени Сотминре на одной из оживлённых улочек. Так Акио страховал себя, имея возможность чуть что слиться с толпой. Он надеялся, что вампиру хватит ума не переходить рамки приличий, которые они вот-вот установят для себя. Но лишний раз оградиться от его дьявольского обаяния было совсем не лишним. Акио ещё издалека увидел мрачную тёмную фигуру возле небольшой скульптуры, воплощения альтернативного урбанистического искусства. Вдохнув поглубже и подавив готовые набежать слёзы, юноша решительно приблизился к нему. Вампир посмотрел на него тускло, попробовал улыбнуться и протянуть руку для прикосновения, но не встретил тёплого ответа и убрал ладонь в карман плаща. Длинный подол громко хлопал на ветру, тяжёлый от прошедшего дождя. Выглядело это так, словно мужчина уже стоял здесь некоторое время, может, даже несколько часов, так же, как и Акио, собираясь с силами и мыслями. Чернокнижник стал словно на несколько лет старше за прошедшее время, глубокие тени залегли под его глазами. Артемис решительно сделал вид, что не рассмотрел горечи в его образе. Его самого воротило с души от того, что он собирался сделать, но всеми способами уговаривал и успокаивал себя. От психологической привычки избавиться куда сложнее, чем от зависимости, нужно просто дать себе время, справиться с тянущим ощущением в душе.

     — Привет, — буркнул Артемис, не оставаясь напротив мужчины, а встав по правую руку. Так проще было, так не было видно его лица и глаз.

     — И тебе того же, — неохотно откликнулся Найтгест.

     Чернокнижник чуть повернул голову и окинул взглядом юношу. Излишне выпрямившийся, напряжённый, руки в карманах стильного пальто наверняка сжаты в кулаки. Подбородок приподнят, а глаз не видно, ведь занавесился пологом волос, будто оградился от него. Впрочем, наверняка так и было. До сих пор Гилберт так и не смог понять, в чём оказался не прав, где совершил ошибку, а Охотник даже не думал давать подсказку.

     — В общем, не буду толкать речи, — быстро заговорил юноша, даже не взглянув на вампира. — Просто скажу, что нам надо разойтись. Я не готов дальше продолжать эти бессмысленные, с твоего позволения, отношения.

     — Почему? — Найтгест старался отстранить этот неизбежный дикий момент, хватался за любую возможность. — Я уважаю любой твой ответ, каким бы он ни был. Но только дай его мне. Объясни, что я сделал не так. Я… готов измениться.

     — Боюсь, здесь ты бессилен, — отрезал Акио, всё так же смотря перед собой. Он принял решение и не собирался отступать из-за слабости. К тому же, чем дальше, тем лучше он понимал, что это пойдёт им обоим на благо. — Я настаиваю. С этим надо покончить.

     — Но если ты когда-нибудь изменишь своё мнение, дай мне об этом знать, — медленно и крайне неохотно проговорил вампир, наблюдая за тем, как юноша съёживается.

     Возможно, он хотел, чтобы его стали уговаривать, остановили, заставили передумать. Однако же, Господин чернокнижников не был ни глуп, ни легкомысленен, что бы о нём ни говорили. Чтобы понять, насколько крепко он держит, следует для начала рвануться, испытать на себе эту хватку. Прочувствовать всей душой. И мужчина собирался сначала ему это доказать. Пусть попробует скрыться от него. Пусть бежит, напуганный собственными чувствами. Искать от них спасения не у кого. Только у него самого. Гилберт протянул руку и коснулся локтя юноши. Сперва он дёрнулся, затем всё же достал руку из кармана и позволил ненадолго переплести пальцы на прощание. Вампир наблюдал молча, стиснув зубы, как Акио высвободился, а затем направился прочь. Шагом. Потом пошёл быстрее. Перешёл на бег. Расталкивая людей, не разбирая дороги, опрометью. Чернокнижник беззвучно выдохнул, тряхнул головой, отошёл в узкий тёмный переулок между домами, провалился в портал. Ему оставалось только ждать.

❃ ❃ ❃ 

     В саду возле дома было тихо, моросило. Артемис уселся в крохотной беседке, зубы стучали друг о друга, а колени ходили ходуном. В боку резало и кололо от бега. И, пожалуй, Охотник поддался бы истерике, если бы его не прервали.

     — Здравствуй, — шелестящий голос Повелителя жрецов оставался всё таким же холодным. — Артемис.

     — Привет, дедуль, — как можно более воодушевлённо произнёс юноша, подскочив ему навстречу. Но гримаса у него вышла скорее зверской, чем дружелюбной. — Мы, кажется, не успели познакомиться, но…

     — Оставь этот лепет для кого-нибудь другого, — старший Акио приблизился к нему столь быстро, что Охотник даже не успел моргнуть. Тяжёлый подзатыльник заставил его присесть и схватиться за голову. — Совсем разум потерял, мелочь пузатая?! Кто тебе разрешил сражаться с Торесом?! Кто вообще дал тебе право ввязываться во всю эту авантюру?

     — Я тебя тоже рад видеть, — изумлённо проговорил юноша. — Кто ж знал, что ты всё помнишь? Надо же было проверить?

     — Хвалю, но не одобряю, — невозмутимо ответил жрец, скосив взгляд на юношу, а затем и позволив объятия. Тёплые, семейные, присущие, пожалуй, лишь Акио, хоть и выглядели они сухими. — Ты готов?

     — Вещи только возьму. Не идти же с пустыми руками в такое место, — юноша пожал плечами, затем двинулся в сторону дома, но чуть повернул голову. — Ты зайдёшь?

     Жрец помедлил. Шанс столкнуться с дочерью был слишком велик, равно как и увидеть второго внука, с которым прежде ни разу не пересекался. Это были не те встречи, которых он желал, однако теперь следовало расставить точки над «i». Повелитель пошёл вслед за юношей, готовый поговорить с Андреа. Словно почувствовав их, может, даже увидев возвращение старшего сына, женщина уже была в прихожей, дожидаясь. Когда за Охотником зашёл жрец, она против воли вздрогнула, потупилась.

     — Мам, я тут кое-кого привёл, — осторожно начал юноша, посторонившись и дав Серому принцу пройти дальше. — Я ухожу.

     — Твоя идея? — не без злобы поинтересовалась она, бросив на отца резкий взгляд.

     — Отнюдь, — мужчина даже бровью не повёл, он не ожидал тёплых слов, воссоединения, но младший Артемис увидел, как ожесточился взгляд жреца. — Твой сын уже давно стремился к этому. Я лишь оказал малую долю поддержки и провёл несколько бесед. Тебе следует поблагодарить Господина чернокнижников, что он разрешил ребёнку изгнанников вернуться и начать у него службу. Это большая честь.

     — Мне не нужна никакая честь. Мне нужен живой нормальный сын! — вспылила Андреа, тряхнув головой. — А вы слепите из него свою марионетку!

     — Эй, я, вообще-то, здесь, — хмуро подал голос Артемис, поставив руки в бока и зыркнув на мать. — Никто из меня ничего не слепит. Это вы с отцом пытались сделать из меня обычного смертного. А я возвращаюсь домой.

     — Артемис, очнись, — взмолилась женщина, осторожно взяв его за плечи, затем погладив по осунувшимся щекам. — Да на тебе лица нет. Их магия убьёт тебя! Ты не сможешь пройти посвящение.

     — Только я знаю, что я могу, — Охотник окончательно вышел из себя, едва не кипел, разве что пар от него не поднимался. — Не надо решать за меня. Не терплю. Это мой выбор, моя жизнь.

     — Артемис, скажи ему! — Андреа бросилась к отцу, упав на колени и схватив его за подол мантии. — Он же не понимает!

     — Это его шкура и его право рисковать ей, как ему в голову взбредёт. И ты это прекрасно знаешь, девочка моя, — голос мужчины не дрогнул, лицо не изменило выражения. Он глядел холодно и безразлично, а после дёрнул плащом, сбрасывая руки дочери. — Твоё предубеждение о магии остаётся лишь твоим глупым и бессмысленным.

     — Добрый вечер. — А вот появление Рафаэля заставило Повелителя жрецов скривиться и сощуриться. — Андреа, поднимись.

     Женщина кинулась к мужу, тут же уткнувшись в его грудь лицом, и мужчина быстро обнял её, принимаясь поглаживать по волосам и дрожащим плечам. Поглядел на сына, но увёл взгляд, однако тот всё равно рассмотрел отголосок ненависти и брезгливости.

     — Так или иначе, мой выбор не будет изменён, — бросил юноша, передёрнув плечами и приподняв подбородок. Он прошёл мимо родителей, поднимаясь в свою комнату. Повелитель жрецов последовал за ним, даже не посмотрев на дочь.

     На шум явились и Люук с Сэто, и если первый был рад увидеть старшего Артемиса, то второй замер, как громом поражённый, глядя на будто бы копию своего брата. Старше, куда более суровый, строгий и ледяной, укутанный в белоснежные одеяния другого мира.

     — Здравствуйте, Артемис! — радостно воскликнул Люук, подбегая к мужчине и обнимая. Акио приподнял бровь и одной рукой обнял оборотня за плечи. — Как я рад вас видеть! Вы пришли за Артемисом? Нас, может, тоже заберёте?

     — Позже, — жрец окинул взглядом младшего внука, едва заметно сощурился, затем отпустил полиморфа. — Приветствую. Ты Сэто?

     — Верно, — кивнул паренёк, неуверенный в том, как должно относиться к незнакомцу. — А вы?..

     — Я Артемис Первый. Отец твоей матери. Рад с тобой познакомиться, — он приблизился и пожал руку Сэто, затем потрепал по волосам, заставив запрокинуть голову. — Вы не возвращали ему память?

     — Что? — младший растерянно поморгал, поглядел на брата и Люука.

     — Блин, — расстроенно вздохнул Артемис, неловко потерев шею. — Он не знал.

     — Стоит наверстать упущенное. Но это потом, когда разберусь с тобой. Прибавляете вы мне работы беспощадно. Что ж, ничего не поделаешь.

     — О чём вы говорите? — робко спросил Сэто, переводя взгляд с одного мага на другого, поджимая губы. — Что это значит?

     — Потом, братишка. Увидимся.

     Артемис схватил деда за руку и быстро повёл за собой, стараясь уйти прежде, чем брат завалит их вопросами куда сильнее, чем уже успел это сделать. Запихнув жреца в комнату и захлопнув за собой дверь, Акио закрылся на ключ и только после этого выдохнул.

     — А ты что творишь? — зашипел он в полголоса, чтобы его не услышали за дверью, обернувшись к деду. — Ты помнишь, как он погиб?!

     — Боишься, что начнёт нападать на Гилберта? — ухмыльнулся Повелитель, склонившись к внуку и едва не притиснув его к стене, столь близко он оказался. — Выяснять у тебя, почему не пришёл на помощь? И почему после этого продолжаешь весьма тесно общаться с убийцей? Почему сам марал руки в крови?

     — Мы не общаемся, — огрызнулся юноша, гордо выпрямившись и не отводя взгляда, хоть его и скрутило от такого тычка в свежую рану. — И я не боюсь. Но для Сэто это всё будет ударом, ясно?

     — Особенно то, как вы с ним развлекались, — ухмылка жреца стала совсем широкой и хищной. — Но он должен вспомнить. Так его силы возрастут.

     — Беспощадное чудовище, — прошептал Артемис, обогнул жреца и подошёл к сумке с вещами. Он не стал собирать всё, взяв лишь самое необходимое. — Со мной бы ты так же обошёлся?

     — Конечно. Так лучше. Поверь мне. А ещё я знаю, что ты был бы благодарен. Это всё? Отлично. Подойди.

     Охотник без особого желания приблизился, и жрец провёл рукой снизу-вверх. Перчатка плавно соскользнула с его кисти, коротко замерцала и преобразилась Лезвием истины. У юноши заныло в груди. С губ Повелителя стал срываться мерный гулкий речитатив, а глаза его побелели и засияли. Это не было магией порталов, и вряд ли мужчина изрекал пророчество, как казалось самому Артемису. Через несколько мгновений он ощутил, как начинает дико жечь лопатки и грудь так, что он весь съёжился, сложился пополам, осев на пол. Внутренние органы скрутило, кости будто собирались расплавиться, и он сдавленно засипел, застонал, не в силах извлечь из себя более громкий звук или сдержать те, что вырывались из него. Экзекуция продолжалась не дольше десяти секунд, но ему хватило и этого, чтобы потерять ориентацию, перестать соображать. В себя его привело только прикосновение ледяной руки к щеке, воскресившее его душу и унявшее боль в теле.

     — Дыши, — приказал жрец, поймав его взгляд и не дав отключиться. — Сейчас станет легче.

     Артемис медленно и неохотно кивнул, затем стал подниматься, понимая, что ужасно дрожат ноги, буквально ходят ходуном. Если бы не это, он бы их даже не чувствовал. Облокотившись на плечо деда, Акио встал и выпрямился, хоть спина его и отозвалась на это нецензурными словами. Наклониться за сумкой не осталось никаких сил, и он жалобно посмотрел на жреца, всем своим видом умоляя его о помощи. Старший Артемис хмыкнул, но поднял сумку, а затем распахнул портал, в который они и прошли. Их выпустило у ворот Чёрного замка, и при виде Повелителя жрецов стража немедленно опустила подвесной мост, давший перейти через широкий ров, наполненный густой смолой. Её постоянно нагревали, не давая застыть, а потому запах вокруг был не самым лучшим, но на территорию не проникал, и на том спасибо.

     Артемис был приятно удивлён увиденным. Господин чернокнижников разумно распорядился отведённым ему временем, облагородив и увеличив территорию, прилегающую к главной цитадели тёмных магов. Мощённая булыжниками дорога вела прямиком к замку, и сейчас по ней неторопливо ехали телеги с товарами, запряжённые мулами. На середине дорога разветвлялась на несколько рукавов, убегая к пещерам дрессировщиков и академии. Последняя особенно привлекала взгляд младшего Акио, но жрец вёл его к форту. Вдоль дороги мягко шуршали кустарники с крохотными фиолетовыми цветочками, источавшими сладковатый тонкий аромат. Они же росли у стен, перемежаясь высокими деревьями с толстыми ветвями и стволами, покрытыми гладкой светлой корой. Вдалеке ютилась конюшня, и Охотнику до безумия хотелось прогуляться туда, чтобы проверить, ждёт ли его Мундрие. Поставив себе галочку, юноша со вздохом поторопился за старшим Артемисом, прикидывая, как долго и чем именно он сейчас будет заниматься. От перспектив глаза у него начинали разбегаться. Ведь можно поехать в Умбрэ беспечно шляться по прекрасным улочкам, засесть в библиотеке, зачитываясь до бездыханного состояния, попрактиковаться, наконец!

     — Здесь твоя комната, — оповестил Повелитель жрецов, заходя с ним в крохотные апартаменты. Места чертовски мало, но Артемису это нравилось. В конце концов, он не любил слишком просторные помещения, в которых не знаешь, куда себя подевать. — Бросай манатки и идём дальше. Нужно представить тебя преподавателям. Ты не будешь учиться со всем потоком, об этом я позаботился. Иначе всех кондратий хватит. Договоришься с ними о часах, которые были бы удобны всем. Думаю, ты управишься за месяц, а после этого будем говорить о посвящении с Гилбертом. После академии отправишься со мной в Умбрэ за всем необходимым, а потом — ступай на все четыре стороны.

     Юноша быстро кивал, сосредоточенный донельзя, кусая губы. Чего-то подобного он и ожидал, но до последнего надеялся, что в первый день можно будет обойтись без этого. Бросив сумку на кровать и решив разобраться после, показал, что готов идти, хотя предпочёл бы заняться практикой, а не болтовнёй. Но противиться Серому принцу не стал, и они добрались до Академии. Учебный год только начался, но время было поздним, и студентов не наблюдалось. Старший Акио провёл их к так называемой преподавательской обители, где заседал весь коллектив в полном составе. На вошедших разом повернулись головы, лёгкий ропот шепотков прошёлся по кабинету с алыми обоями и мягким ковром.

     — Добрый вечер, — Повелитель жрецов даже не пытался изобразить дружелюбие, держал марку. — Как и обещал, привёл к вам студента, которому надо провести итоговую оценку навыков и сертификацию.

     — Поглядим, — бойкая моложавая женщина с коротко отстриженными светлыми волосами подорвалась со своего места и приблизилась к Артемису, окинула его оценивающим взглядом. — Хм. Акио? Давно не видела чернокнижников вашей породы. Впрочем, латентные маги ещё и не таким могут удивить. Позвольте представиться. Рэмира Софи, директор академии Чёрных страниц, преподаю основы боевой магии.

     — Артемис Акио Второй, — назвался юноша и, следуя этикету, поцеловал протянутую руку. — Честь для меня.

     — Подхалим, — буркнул мужчина, закутанный в чёрный плащ по самое не могу. — Ещё бы так же хорошо колдовал.

     — Это Леонсио Орт, преподаватель дипломатии, — обозначила ворчуна директор, пропустив мимо ушей неприветливую реплику. — Коллеги, прошу вас, назначьте юноше время его занятий и оцените его. Я знаю ваше расписание, так что не заставляйте решать за вас и заставлять заниматься этим вопросом с лишними напоминаниями.

     Знакомство оставило у Артемиса неприятный осадок. Кто-то был рад возможности заниматься вместе с ним, кто-то не скрывал своего пренебрежения, но присутствие рядом Повелителя жрецов успокаивало особо эмоциональных, не давая им слишком разойтись и начать применять те слова, которых лучше поостеречься. Как итог, Акио получил абсолютно забитый месяц, напрочь ошалев от количества преподаваемых предметов. Одно только то, что в академии дают танцы и этикет, уже заставило его содрогнуться. Серый принц объяснил, что это, в основном, нужно дипломатам и политикам, которые должны присутствовать на торжественных приёмах и уметь преподнести себя в лучшем свете. «Словом, это не про тебя», — с ухмылкой добавил он, заставив юношу смущённо покраснеть и зло взглянуть в его сторону. Но более всего его интересовали дрессировка и выживание, и он надеялся, что именно это и станет его специализацией. Однако и здесь старший Акио решил сделать по-своему.

     — А ему проводили ориентацию? — полюбопытствовала директор, очаровательно хлопая ресницами.

     — Можем сделать это прямо сейчас, — улыбнулся жрец, на показ опираясь на Лезвие истины. — Никогда не повредит.

     Не успел Охотник пикнуть, как острие глефы сверкнуло у него перед носом. Ощущение вышло более чем странным, словно на голову обрушился водопад из чистого льда. Юноша тихо пискнул и охнул, сжавшись и подняв плечи. Чернокнижники вокруг захихикали, глядя на эту реакцию. А пока альбинос фыркал, ёжился и бурчал, светлый искрящийся дымок взвился в воздух, и все странно затаили дыхание, во все глаза наблюдая за тем, как дым обретает форму. В воздухе повис шар, вокруг которого распространялось ореолом сияние. Возникли две вьющиеся оливковые ветви, а в центре круга свёрнутый пергамент с печатью. Господин жрецов саркастично приподнял бровь, послышался неприличный кашель, долженствующий скрыть смех, директор поджала губы, и тщательно выщипанные её бровки приподнялись.

     — Эмиссар? Ну-ну, — ухмыльнулся Орт, поднявшись и двинувшись к горе-студенту. — Посмотрим, какой из тебя дипломат. Нечто подсказывает мне, что ты даже не сможешь отличить политическую границу от географической.

     — А мне что-то подсказывает, что вас незаслуженно обидели тем, что не сделали директором, — фыркнул Артемис, хотя внутренне весь скривился, поняв, куда дует ветер. — Поверьте, Леонсио, самоутверждение за счёт других вам ничем уже не поможет.

     — Артемис, — жрец положил ладонь внуку на плечо, — умерь свой пыл. Ты ведёшь себя неподобающе.

     — Как ребёнок? — подсказал ему Охотник, лукаво сощурившись. — Извини, сила возраста, все дела.

     — Сразу видно, что его воспитывали не у нас, — покривился Орт, направляясь на выход. — Невежественный изгнанник, всего-то. Из такого никогда не выйдет дипломат, требующийся Господину чернокнижников.

     Зрачки Артемиса сузились, стали вытягиваться, и он уже хотел вспылить, но Серый принц сильнее сжал пальцы, остановив его гнев. Дождавшись, пока чернокнижник выйдет, жрец отвесил внуку подзатыльник, сухо кивнул директору:

     — Благодарю, Софи. Уверен, что ты присмотришь за этим мелким бесом. Если возникнут проблемы, ты всегда можешь со мной связаться. А сейчас мы пойдём.

     Женщина кивнула, одарила альбиносов одной из своих самых лучезарных улыбок, и они покинули учительскую. Артемис молчал и терпел до самой улицы, вскипая с каждым шагом всё сильнее.

     — Почему из всех грёбанных профессий Лезвие показало дипломатию?! — взорвался он, едва только ступил на лестницу снаружи здания. — Почему не дрессировка?! Да даже алхимия меня бы не так угнетала, как это!

     — Дипломатия, мой дорогой, это не только нудные беседы и бесконечные поездки к другим Повелителям и лордам, — поучительно ровным тоном начал вещать Повелитель жрецов. — Это тонкое искусство, часть которого ты уже изучил когда-то. Эмиссар должен уметь не только красиво болтать и разбираться в текущей политической ситуации. Если она выходит из-под контроля, выход остаётся один. Убрать лишнее звено, вывести из игры, решить всё не словом, но единственным верным ударом. Это ты умеешь великолепно.

     Акио хмыкнул, но задумался, прикидывая, каковы шансы, что он действительно покажет себя неплохо с этой стороны. До того, как время было пущено вспять, убийства давались ему без особых проблем, и это играло на руку его нанимателям. По большей части. Но робкий огонёк сомнения поспешил засветиться и дать тревожный сигнал. А хочет ли он заниматься этим теперь, когда появился шанс начать всё с нового листа? Думать об этом не хотелось, равно как и давать ответ жрецу. В конюшнях царило оживление: конюхи выводили табуны на вечернюю прогулку, а потому кто седлал лошадей, собираясь вывести их за пределы магического пространства, кто расчёсывал и подкармливал ездовых. Повелитель поднял вверх глефу и коротко зарычал, заставив Охотника вздрогнуть и оглянуться на него. Этот звук показался юноше призывным и родным, до боли знакомым, захотелось немедленно вторить ему. Лигр — крупный мохнатый зверь с большими лапами и длинным хвостом — явился на зов хозяина, низко заворчал и лениво потянулся всем телом, выгнув спину. Артемис посмотрел на то, как Повелитель садится ему на спину, с завистью, подумав, что тоже хотел бы ездить на таком могучем животном. Увидев взгляд, жрец ухмыльнулся и деланно расслабленно потрепал густую гриву. Отвернувшись, Акио поплёлся к складу амуниции, про себя ворча, что обязательно обзаведётся такой же зверюшкой. Может, даже лучше! Но пока следовало договориться с местным медиумом и взять в пользование лошадь. Знакомые лица, места — всё это приятно бередило душу, вызывало нежное томление в груди, призраки воспоминаний, и голова юноши кружилась от всеобъемлющего чувства свободы, восторга. Вновь он в Талиарене и может идти, куда душе угодно, а родной мир согревает его, обнимает своей энергией. Он бы впитал её всю, забрал все знания, что можно найти в этой обители магии и чудес. Восторженное нетерпение подхлёстывало, не давало простаивать и рассусоливать. Разговор с медиумом вышел коротким и сухим, хоть Акио и приготовился мучительно долго объяснять, кто таков, на каких основаниях берёт лошадь и почему нет карты. Стоило только раритету магических сил поглядеть на Змею Сантьяго, как все вопросы мгновенно отпали. На зов Охотника никто не отозвался, и он невольно напрягся.

     — Скажите, Филипп, — обратился он к медиуму, что уже собирался заняться своими делами. На Акио он поглядел рассеянно, потому как не помнил, чтобы называл своё имя незнакомцу. — У вас же была серая крапчатая кобыла с крайне вздорным характером? Где она?

     — А, эта вредина, — юноша заметно опечалился и вздохнул. — Она погибла несколько лет назад во время краткосрочной войны чернокнижников и элементалистов.

     Охотник до боли стиснул зубы и с пониманием кивнул, затем вышел из склада, огляделся, рассматривая поредевший табун: часть уже ушла на прогулку, часть разбрелась по излюбленным лугам. К нему подъехал жрец и вопросительно посмотрел, явно устав ждать нерасторопного внука.

     — Моя лошадь умерла, — с некоей обидой в голосе тихо произнёс Акио, поёжился, не зная, что и делать. — И на зов никто не пришёл.

     — Хм, нашёл из-за чего сопли пускать. Садись. В Умбрэ поищем тебе что-нибудь подходящее.

     — Но Мундрие…

     — Артемис, хватит. Ведёшь себя, как маленькая капризная принцесска. Вот если бы ты не мог найти свой катализатор, тогда бы стоило грустить и впадать в отчаяние.

     — А если бы твой лигр умер, ты бы так же говорил? — вспылил юноша, но забрался на спину животного позади жреца, обхватив его руками поперёк груди. — Нет, конечно. Ты пусть и ублюдок, но не настолько.

     — Если судьбе было угодно так, значит, так тому и быть, — спокойно отрезал мужчина.

     До самой столицы они не сказали друг другу ни слова, и младший Артемис даже успел задремать, привалившись щекой к спине жреца. Ездовой зверь шёл ровно и гладко, хотя время от времени переходил на шуструю рысцу, и юношу начинало трясти у него на крупе. Но бежал он на удивление гладко, тем самым убаюкивая. В Умбрэ они явились уже в ночи, и момент въезда в столицу Артемис благополучно проспал — перечить Повелителю жрецов стражи не стали, пропустив его и его ношу. Первым пунктом остановки стал магазин одежды, где в кресле дремал хозяин, коротая последние часы своего рабочего дня. Звон колокольчика над дверью заставил его открыть глаза и подорваться, скинуть с себя липкую паутину сна.

     — Добрый вечер! Добро пожаловать в мой магазин. Чем вас обрадовать? — бойко поинтересовался он, сразу прицениваясь к одежде жреца и явно думая, сколько с него можно стрясти за покупки. — Наверное, хотите подобрать наряд этому молодому человеку? Ваш кавалер?

     — Пошёл ты, — буркнул Охотник, кутаясь в своё тонкое пальто. В Ифарэ осень была ветреной и холодной, и он чувствовал себя после поездки не слишком хорошо. — Это мой дед.

     — Одно другому не мешает! — бодро воскликнул продавец, похоже, ничуть не смутившись. — Знавал я одну даму…

     — Довольно, — спокойно прервал его трель жрец, приподняв руку. — Нужно четыре брючных костюма для ежедневного использования и ношения, и столько же на торжественные приёмы. Отдельно пять рубашек и пять пар брюк. Два жакета, два фрака. Три пары перчаток, два дорожных плаща, два парадных. Три ремня. Бельё?

     — Есть, — ошарашенно замотал головой Акио, не привыкший к подобным заходам по магазинам и оказавшийся неприятно удивлённым, почти что шокированным. — А зачем столько?

     — На пару месяцев хватит, — махнул рукой жрец, обрезав все возражения юноши на корню. — За обувью зайдём после этого. Полезай на табурет.

     — Лучше не надо, — хихикнул продавец, окинув взглядом высокого альбиноса, которому макушкой едва доставал до груди.

     Обмерил он его вдоль и поперёк, но, надо отдать должное, достаточно споро. И всё это время он не переставал засыпать их вопросами: каков покрой, ткань, цвет, пожелания к украшениям и вышивке. На все вопросы отвечал жрец. Тихо, отрывисто, строго, без каких-либо эмоций. По окончанию этого диалога храбрый портняжка довольно потёр руки.

     — Надо полагать, студент выпускного курса с отделения дипломатии и политики чернокнижников? Весьма, весьма уважаю.

     Артемис поморщился, но кивнул, подтверждая правоту собеседника, а его дед довольно ухмыльнулся, сощурившись.

     — Итак, всё будет пошито к концу недели, а пока могу предложить несколько костюмов. На первое время, так сказать. Думаю, вот эти подойдут как нельзя лучше.

     Охотник не слушал, присев на низкий пуфик, рассматривая помещение, бесцельно изучая его невидящим взглядом. Пока Повелитель жрецов решал, оплачивал и договаривался о доставке одежды, Артемис успел прийти к выводу, что продавец не так уж и плох, знает своё дело, и винить его, собственно, не за что. Может, здесь так принято, заговаривать о личной жизни посетителя в первые же секунды? По крайней мере, это походило на правду при абсолютно спокойном выражении лица жреца. Но оно у него по большей части было таким! Да и болтливость у торгашей, как правило, присутствовала всегда. Повелитель похлопал внука по плечу, и они пошли дальше.

     — Как он узнал? — поинтересовался Артемис, едва только они отошли от магазина на несколько метров. — Про студента.

     — Стандартный набор, классические цвета и узоры, — просто ответил Акио, выглядывая среди вывесок то, что ему было нужно.

     Людской поток по сравнению с Токио был совсем хилым, можно сказать, что отсутствовал, но люди всё же ходили туда-сюда, мелькали мимо них, скорее даже изредка степенно и неторопливо проплывали. Да и куда бы торопиться в этой долгой прекрасной жизни с совершенно иным течением времени? На одной из маленьких площадей уличные музыканты играли весёлую мелодию, под которую так и хотелось пуститься в пляс. Несколько пар уже во всю танцевали, заражая своим задором. Артемис улыбался, глядя на это. Особенно ему понравился кот: чёрный с белым хвостом, одетый в забавные одежды. Он сидел рядом со стариком-лютнистом, а перед ним лежала миниатюрная лютня, по которой он весьма ритмично и осознанно бил лапами, извлекая чистые ноты и составляя с пожилым мужчиной неплохой дуэт. Жрецу пришлось оттаскивать юношу за шиворот от музыкантов. Те заметили интерес молодого альбиноса и даже помахали ему, но вернулись к своему выступлению.

     — Видел? — с восторгом поинтересовался Артемис, улыбаясь от уха до уха. — Кот! Играл на лютне!

     — Думаю, это был оборотень. В любом случае, они часто здесь выступают. Ничего необычного.

     Младший Акио сдулся, хмуро поглядев на родственника, даже не подумавшего восхититься зрелищем. Они зашли в магазин обуви, где подобрали Охотнику несколько пар сапог. Одни для верховой езды, другие две пары для повседневной носки и ещё две, как и костюмы, для торжеств. Одни юноша нацепил сразу, не без сожаления расставшись с любимыми кедами. Но в них по Ифарэ было, во-первых, прохладно ходить, а во-вторых, неудобно. А сапоги оказались удобными, носкими: внутри подбитые тонким серебристым мехом, выделанные из мягкой кожи, с устойчивым квадратным каблуком и отложенным голенищем, за которое вполне можно было спрятать кинжал. Или важное послание. Но что-то подсказывало юноше, что именно там будут обыскивать при случае в первую очередь.

     — Ещё что-то? — не без усталости спросил Акио, когда его обогатили на коллекцию свитков, перьев и чернил. — Или можем возвращаться?

     — Пока нет. Но ты можешь посидеть здесь, — благодушно кивнул Повелитель, и юноша готов был поклясться, что тому нравится происходящее. Взгляд его стал мягче, а по губам то и дело проходила тень улыбки. — Я скоро вернусь.

     И неторопливо двинулся дальше по аллее, оставив юношу в одиночестве. Тот огляделся, подошёл к одной из пустующих скамеек и опустился на неё, вытянул болящие ноги. Светляки в фонарях тихо потрескивали, разгоняя полумглу разноцветными бликами, мягко сияя. Непривычная тишина, лишённая шума машин и гула неоновых вывесок, окутывала и давила. К ней пришлось привыкать заново, вкушать, пробовать. Прошуршала колёсами карета, звонко застучали подковы лошадей.

     — Привет, — рядом опустилось, похоже, не совсем трезвое тело в коротком плаще-полусолнце с накинутым на голову капюшоном. Выпивкой от него разило на милю, и Артемис покосился с неодобрением, скривив нос. — Чего один сидишь?

     — Жду сопровождающего, — как можно более вежливо ответил Акио, хоть первым порывом было подхватить сумку и пойти вслед за дедом.

     — Так вот он я! — засмеялся незнакомец, а после скинул с головы капюшон, и юноша заморгал, рассматривая тёмную, почти антрацитовую кожу, словно покрытую пеплом. Острые уши выглядывали из-под светлых волос, а алые глаза хитро сверкали. — Куда тебя сопроводить?

     — Ты, верно, не понял, — Артемис откинулся назад, когда мужчина протянул руку, чтобы взять его за плечо. — Я здесь не один.

     — Ну да, мы же вдвоём, — пьяное существо снова рассмеялось, но в следующую секунду опьянение с него словно сошло. — Мне показалось, ты из наших.

     — Из кого «из наших»? — с недоумением бросил Артемис, уже начиная посматривать по сторонам в надежде увидеть Повелителя жрецов.

     Он мог бы ударить эльфа в кадык, приложить головой о спинку скамьи, мог бы засветить в солнечное сплетение двумя пальцами — всего этого хватило, чтобы ненадолго вывести из игры. Но пока в этом всём не было надобности, как полагал сам альбинос. Его собеседник всерьёз задумался, а затем выбросил вперёд руку, и юноша едва успел отклониться, заметив холодный металлический блеск. «Так тоже принято?» — едва не выпалил он, перехватив руку эльфа и не дав ударить себя. Тот, похоже, откровенно развлекался и веселился, однако не бил в полную силу.

     — Ну вот, а говоришь, что не из наших, — довольно произнёс он, когда руки юноши оказались заблокированы. — Я-то вижу.

     — Да что ты видишь-то? — вспылил Артемис, попытавшись лягнуть нахала, но выпад прошёл мимо кассы.

     — Гильдия Воров, вот что!

     — Чего-о?

     — Да хватит прикидываться. Ты на заказе? Или отдыхаешь? Я вот отдыхаю. Сегодня срубил пятьсот золотых за одного оборотня! Лёгкие деньги.

     Мысль, что с ним общается местный сумасшедший, настойчиво постучалась в голову Охотника, и он якобы понимающе присвистнул. Если с убогими во всём соглашаться, то они будут не такими агрессивными — это каждому известно. Эльф расслабился, отпустил его и раскинулся на скамейке, продолжая разглагольствовать:

     — Мадам Алюра хотела мне ещё контракт отдать, но я отказался. Говорю, дорогая, ты, конечно же, прекрасна, и я тебя люблю во всех отношениях, но сегодня не твой день. Обиделась на меня знатно в тот момент, но не будет же она настаивать? Может, ты возьмёшься? Дело плёвое, платят нормально.

     — Но я не…

     — Да ладно тебе. По одежде вижу, пара монет не помешает. А то, видать, плащ свой пропил куда-то.

     — Послушай, я!..

     — Вот, держи. А я пойду.

     Акио даже не успел начать отпираться в очередной раз, как в руки ему попал странного вида свиток. Он был словно тканевым с красной тесьмой по краям, точно кусок рубашки, оторванный у знатного вельможи. Скреплённый алой печатью, с багровой лентой он буквально приковал к себе взгляд выбитого из колеи Охотника. Руки сами потянулись к завязке, распустили её, сломали печать. Пальцы начало приятного покалывать, глаза змеи на запястье засияли. Развернув послание, юноша стал читать.

     «Сегодня в нашем обществе прошёл слух, что великому лорду пограничных земель на восточном окончании реки Бофу, носящему имя Макиос, пресветлые жрецы отмерили последние два месяца жизни. Это горькая новость, ведь его мудрое правление вот-вот прервётся и будет передано его отпрыску, Нокиосу. Не нам с вами, простым обывателям, спорить с судьбой и заставлять её ждать своё дитя. Наш долг выделить обученного человека, дабы он скрасил последние дни лорда и облегчил его предсмертные муки, снял с его души гнёт прожитых лет. Мне остаётся лишь надеяться, что его смертный час будет наполнен смехом, вином и любовью, а уход в Долину вечной тени подарит долгожданный покой.

     Плата за увеселение и излечение лорда составит триста золотых монет с чеканкой столичного герба Ифарэ. Её предоставит скорбящий об отце наследный лорд пограничных земель.

     Исполнитель: Артемис Акио II».

     Последние слова проявились на свитке сразу после того, как юноша дочитал до графы исполнителя. Глаза его медленно, но очень упорно в силу своих способностей ползли на лоб. Он приоткрыл рот, застонал, закрыл, поморгал и принялся тереть ногтем собственное имя в надежде свести его с документа. Золотистые чернила нагрелись, вспыхнули, и ниже снова торопливо стали проявляться слова:

     «К чему бежать от предречённого, дражайший проводник судьбы? Коли вы взломали печать, стало быть, способны исполнить последние прихоти нашего глубокоуважаемого клиента. Раз уж в ваши руки попала сия печальная бумага, не увиливайте от своих обязанностей. Мы с вами всенепременно встретимся в нашем общем доме, чтобы после смерти лорда помянуть его добрым словом за полной кружкой пенного. Да пребудет с вами бог Смерти!»

     Охотник заозирался по сторонам, надеясь, что увидит чёртового эльфа и засунет свиток ему в глотку, но того уже, конечно, и след простыл. Сглотнув, он хотел было выбросить контракт в урну, но что-то остановило его. Свиток оказался спрятанным в карман пальто. И вовремя! К нему направлялся Повелитель жрецов, туманно улыбаясь своим мыслям. В руках его ютилось несколько продолговатых футляров из резного красного дерева. И его беспечность несколько успокоила юношу, впрочем, не до конца.

     — Держи. Пригодится, — без лишних вступлений произнёс Серый принц, вручив ему дары. — В нашем мире без этого никуда. Конечно, как только станешь чернокнижником, тебе выдадут ещё что-нибудь, но это лично от меня. Скажем, как подарок. На день рождения.

     Охотник приоткрыл футляр и расплылся в довольнейшей улыбке, пробежался кончиками пальцев по ножнам, повторив узор и не сдержав восторженный вздох. Оружие было и оставалось его слабым местом, больной страстью, которой он давал волю. В ножнах покоился изогнутый короткий кинжал, который вполне можно было и спрятать, и пронести незаметно. А вот в другом футляре оказался длинный клинок с двумя лезвиями, наточенными до зеркального блеска. Это было настоящим боевым оружием, разрушительная мощь которого зависела исключительно от хозяина.

     — Жаль, что один, — выдохнул Охотник, беря клинок в руку и на пробу взмахивая. Сбалансированный, он почти не давил на руку, вес не ощущался, лишь лёгкая шероховатость кожанной обмотки рукояти. — Будь у него близнец, можно было бы развернуться. Каков красавец!

     — А вот второй можешь сам себе подобрать. Не обязательно, чтобы они не отличались друг от друга, — заметил жрец, не без удовольствия наблюдая за юношей.

     Всего несколько часов назад он застал в Сотминре блеклую серую тень, истощённую от тоски, а теперь Артемис вновь походил на себя. Сердце жреца радовалось, и он изо всех сил скрывал это. Его задача дать своим подопечным всё, чтобы они цвели, как прекраснейшие из цветов, посадить их в плодородную почву, ухаживать. Но никто не должен понять его цель, его желание и искреннюю заботу.

     — Прекрасные орудия, — кивнул он наконец. — Как раз для тебя. И для твоей работы.

     — Я ещё не дал согласие, — напомнил Охотник, с трудом оторвав взгляд от клинка, что улёгся вдоль его предплечья и плеча, в то время как другое лезвие смотрело в землю. — Может, мне повезёт, и я займусь тварями. По крайней мере, очень хотелось бы этого.

     — Не смеши меня, дорогой. Сидеть в пещерах или ползать по лесам, отлавливая эту дичь? Денно и нощно возиться с ними, не ведая ни о чём другом? Растить их, как своих детей, а потом отдавать на потеху Повелителям и их войне? Не это твоя судьба, поверь мне.

     — А какова же? — напрямую вопросил Артемис, посмотрев в глаза деду. Уж кто мог знать доподлинно, то только он. — Давай, скажи.

     — С какой радости? Ты не дурак, сам до этого дойдёшь когда-нибудь. Я не в праве решать, каким будет твой путь: коротким и лёгким, лишённым опыта, или же извилистым, тернистым, но дающим знание. Моя цель лишь подтолкнуть, дать направление и помочь, если кто вдруг начинает творить неведомую… херню, как ты выражаешься. А уж примешь ты или кто другой мои подсказки, отвергнешь ли, от меня не зависит. Одно могу сказать точно: сейчас ты забрёл в ту чащу, из которой тебе следует выбраться как можно скорее. Пока я не вмешался.

     — У меня от твоей болтовни голова пухнет, — со скукой вздохнул Артемис, убирая меч в футляр и прижимая его к себе с куда большей нежностью и трепетом, чем что-либо другое. — Ты не умеешь говорить напрямую?

     — Напрямую? — мужчина вроде бы задумался, а затем отвесил внуку ещё один подзатыльник, снова заставив его присесть от удара. — Что за чертовщина между вами с Гилбертом произошла?

     — А тебе какое дело? — огрызнулся Охотник, сразу набычившись и став куда агрессивнее. — Это вообще никого не касается. Только меня и его, немного.

     — Так, значит, да? — мрачно и угрожающе произнёс жрец и покривился лицом. — Тебе следует как можно скорее это исправить, понял?

     — С какого рожна? Я не намерен дальше терпеть этого придурка. У него тараканов больше, чем в общежитии или на любом продовольственном складе. А я ненавижу тараканов.

     — А у самого-то! — ухмыльнулся старший, не без смеха наблюдая за мелким и вздорным лисёнком. — Послушай, Артемис, вы с Гилбертом прочно связаны. Я давно не видел такого тесного переплетения судеб. И я не знаю, что произойдёт, если эта связь порвётся окончательно. Не буду говорить, что на вас это пагубно скажется, и так понятно, уже видно, как это появлияло. Меня не волнует, умрёте вы или нет. Но то, что вы искорёжите будущее, гарантировано.

     — Слушай сюда, провидец, — вспылил Артемис, едва не начиная кричать, хоть его собеседник и выглядел абсолютно спокойным и не начинал агрессировать. — Меня вообще не колышет, что там с твоим занюханным будущим станет, понял? Потому что я живу здесь и сейчас. И то, что происходит «здесь и сейчас», мне не нравится в корне. А терпеть эту дичь ради якобы светлого будущего я не согласен. Всё ясно?

     Серый принц окинул его ироничным и насмешливым взглядом, чуть вскинув брови, и это абсолютно не пришлось Охотнику по душе. Старший Артемис знал то, чего не знал его наивный внук, и оттого мог позволить себе смеяться вдоволь.

     — Знание, мой милый, великая вещь, — проговорил он, когда они покидали столицу. — Быть может, ты это не понимаешь сейчас, но скоро до тебя дойдёт. Если ты о чём-то не знаешь, это не значит, что этого не существует.

     Артемис упрямо промолчал, даже не взглянув на него. Он полагал, что останется при своём мнении, и ничто не сможет его изменить.

❃ ❃ ❃ 

     Аудитория дрессировки и выживания оказалась самой обычной, не производила впечатления места, где ведут столь опасный предмет, требующий большой сноровки и определённой доли бесстрашного идиотизма. Парты, чёрная грифельная доска, кафедра преподавателя, несколько книжных стеллажей и гулкое эхо. За передними столами сидело несколько студентов, которые склонились над своими свитками и судорожно что-то записывали, не поднимая голов. Между ними прохаживалась высокая женщина с ёжиком каштановых волос, на висках выбритым тонкими завивающимися узорами. Коричневые брюки из замши облегали бёдра, но к низу свободно почти что болтались, скрывая высокие сапоги. Льняная болотная рубашка была приталена кожаным коротким жилетом с тонким пояском. Плащ чернокнижницы валялся на столе, невостребованный и печальный.

     — Акио, — кивком головы поздоровалась она, обращая взгляд больших синих глаз на вошедшего. — Я ждала вас чуть позже. Но это не страшно. Присаживайтесь, скоро займусь вами.

     Охотник молча сел за одной из крайних парт возле двери, неловко устраиваясь на жёстком стуле. Как на таких вообще можно сидеть полтора часа? Да ещё и тридцать семь лет! Юноша поёжился, взял с ближайшего шкафа книгу, просто чтобы занять собственные руки и отвлечься от назойливого скрипа перьев по пергаменту.

     — Ты! Морейн! — рявкнула дама, отчего названный парень мигом подскочил и выпрямился по струнке, вытаращив глаза. — Немедленно убери шпаргалку, пока я не запихала её тебе в глотку.

     Студент мигом вытащил из рукава скомканный лист с отвёрнутым уголком, бросил его в урну. Та была переполнена, и несколько таких же комков валялось рядом. Артемис про себя хмыкнул, но от страниц не отрывался, восстанавливая в голове собственные познания о мире чернокнижников. Идя на свою первую встречу с преподавателем академии, он был на сто процентов уверен, что сможет сдать всё на отлично, но теперь лёгкое беспокойство тревожило его душу. Что у него будут спрашивать? Наверняка же проверят ещё и на практике. Что для него приготовила эта суровая леди? Имени и фамилии её Артемис не помнил, но полагал, что это не так важно. Как будет проходить экзаменация? Не дадут же ему кучу билетов? Сперва свои записи отдал один студент и тут же вернулся на своё место, съёжился там, точно ждал скорейшую расправу. Преподавательница окинула свиток взглядом, скривилась, и Артемис с огромным трудом удержал смех — у неё весьма забавно шевелились уши, когда лицо оживлялось мимикой. Они приподнялись, затем опустились и повторили свои передвижения. Сосредоточиться на энциклопедической статье стало сложнее, стоило только подумать о том, как она с суровым видом вещает о хитростях обращения с опаснейшими тварями, а её уши безмятежно двигаются туда-сюда. Удавив смешок на корню, Артемис уткнулся в страницы, повествовавшие о василисках. Автор разделял их на человекоподобных и неразумных, разглагольствуя о цвете чешуи в нескольких пространных абзацах столь живописно, что юношу начало клонить в сон. Как бы ни старался он убедить себя, что шестьдесят три оттенка зелёного и синего могут многое рассказать об особи, столь же ясно понимал — не сможет увидеть разницу, если только один не будет ярко-изумрудным, а второй небесно-голубым. Один за другим проштрафившиеся ученики покидали кабинет, пока Артемис не остался один на один с преподавательницей. Она потянулась, затем стала наклоняться назад, почти встав на мостик, и юноша проводил это недоумённым взглядом.

     — Не люблю долго оставаться без нормального движения, — пояснила она, затем встряхнулась всем телом и двинулась на выход, поманив за собой плащ. Ткань поднялась в воздух и с шелестом полетела за ней, точно огромная птица. — Пошли, прогуляемся.

     — Вы же должны были проверить мою готовность? — уточнил Акио, поставив книгу на место и двинувшись за женщиной.

     — Именно. Тем я и займусь, — едва не на распев произнесла она, вразвалочку спускаясь по винтовой лестницей. — В карты играешь? В кости? Что, серьёзно? Да как ты жил вообще? Одна из основ выживания в этом мире — азартные игры. Без них ни в одном трактире, ни на одной стоянке не обойтись, не то помрёшь со скуки.

     — Ага, а им сопутствуют выпивка и распутные девки. Увольте, — буркнул Артемис, поёжившись. На секунду ему показалось, что на него кто-то смотрит, и он пару раз оглянулся, но так ничего и не увидел. Ускорив шаг, он поспешил за женщиной. — Мне казалось, что ваша дисциплина подразумевает обучение обращению с тварями и выживанию в нештатных ситуациях.

     — Оказалось, показалось, — беспечно пожала плечами она. Походка у неё была слишком жёсткой, прыгучей, точно она пыталась втоптать пол поглубже. — Это одна из ветвей предмета, согласна, но вовсе не основная. Чернокнижники, конечно, используют тварей, чтобы сражаться и прикрывать свои задницы, частенько оказываются в совершенно неприятных местах и ситуациях. Мой долг научить их не только кнутом щёлкать да из болот выбираться, но и элементарным вещам. Никто из этих изнеженных магов-аристократов ни дня не протянет в военном походе, чтобы не рехнуться. Сутки напролёт сражаться? Грызть друг другу глотки? Какой в этом смысл, если ты не сможешь отдохнуть?

     Акио покосился на неё не без недоверия, нахмурился. Чем дальше, тем меньше он понимал, что от него требуется, что от него хотят. Преподавательница спустилась на первый этаж, затем стала уводить его к подземельям, не оборачиваясь, не смотря на него. Здесь было холодно, бродило гулкое и неприветливое эхо, заставляя морщиться, чувствовать себя не в своей тарелке.

     — Но я видел дрессировщиков, — подал голос Охотник, смотря в сутулую спину чернокнижницы. — Видел, чем они занимаются, даже какое-то время работал с ними. Выхаживание мантикор, их обучение, драконы, словом, все твари в их обязанностях.

     — Ты, как и многие студенты, ни разу не был на войне, мой милый мальчик, — женщина открыла двери и пропустила юношу в скромный кабинет с горящим камином. Он был единственным источником света в помещении, но и этого хватало. — Ты ни разу не видел, как они действуют на поле боя, как занимаются разведкой и диверсией. Да, есть шпионы, есть маги теней, специально обученные для того, чтобы прищемить врагу задницу в самом нежном месте.

     — Это всё единое целое. Нет смысла рассматривать что-то одно, в отдельности от другого. Часы не будут работать, если изъять деталь.

     — Смотря какая это деталь.

     — Если она изначально бесполезна, то нет смысла её держать в механизме, — заупрямился юноша. — Я не понимаю, что вы от меня хотите услышать. Я думал, вы проведёте какой-то экзамен, будете задавать вопросы, выяснять, что я знаю.

     — Если бы ты учился под моим руководством несколько лет или весь курс, я бы, конечно, так и сделала. А, может, просто сказала, что ты идеально подходишь для этой специализации. Но ты пришлый, незнакомый. Как я могу вынести вердикт чужаку, о котором знаю только слухи?

     Женщина достала из низкого буфета-бара бутылку вина, соленья и головку сыра, запечатанную в воске. Тихо мурлыкая себе под нос, она нарезала его, затем открыла банку, после — вино. Акио присел на диван возле камина, вытянув к нему ноги. Привезённая из столицы одежда идеально подошла ему по размерам, и он чувствовал себя, наконец-то, человеком. По крайней мере теперь, когда он шёл по замку или Умбрэ, на него не оборачивались, крутя пальцем у виска. Придвинув кофейный столик, преподавательница поставила на него угощения, с ногами забралась на диван, внимательно изучая юношу своими поразительными глазами. Они гипнотизировали, от них невозможно было оторваться. Именно поэтому Охотник предпочёл рассмотреть бокал в своих руках. Пить не хотелось, равно как и есть, но он понимал, что не следует пренебрегать гостеприимством.

     — Для начала я разузнаю, как ты мыслишь, каков твой характер, взгляды на происходящее, а потом уже займусь оценкой знаний. Возможно, кто-то тебе когда-то сказал, что дрессировка у тебя выйдет на ура, но то был глупец, который ни черта не смыслит в этом искусстве.

     — Мне это сказал Минор, — с определённой долей гордости вставил Акио. — А они не последние в дрессировке.

     — Повторюсь, Артемис, дрессировка тварей — лишь малая часть, верхушка айсберга. Выживание, вот, что стоит за всем этим, — она не моргнула ни разу. Артемис вдруг понял, почему её глаза казались такими большими. У неё совершенно не было век и ресниц, а радужка стеклянно поблескивала. — Это всё равно, что сказать, что Повелитель только издаёт указы. Не столь масштабно, но я полагаю, суть ты уловил. Порой чернокнижники забывают о том, каким было начало истории фракции. Тёмных магов гнобили по всему миру, гнали отовсюду, и им приходилось выживать, находить всевозможные способы, чтобы продлить собственное существование. И тогда далеко не алхимия и твари спасали их жизни. Это пришло позже, когда появилась возможность осесть на одном месте и организовать защиту. Но сначала им помогало только умение прятаться, искать безопасные места для ночлега и не ядовитую пищу. Вот, что следует изучить и знать каждому, кто готов быть чернокнижником. Пройти все те ступени, которые преодолели наши предки.

     Женщина смаковала вино, и возникало желание присоединиться к ней, понять, каково же оно на вкус, раз она с таким блаженством его пьёт. Артемис сделал глоток, задержав алкоголь во рту всего на несколько секунд. На его взгляд оно было слишком кислым и крепким, но отказываться стало поздно. Преподавательница потянулась к столу, взяла тонкий ломтик сыра, отправила в рот. Поймав себя на мысли, что откровенно пялится на неё, юноша отвернулся к огню, сохраняя молчание. Ему всё равно было непонятно, как женщина собирается всё выяснить за болтовнёй. Пожалуй, с выживанием у него не было проблем, но кто знает, может, здесь считают иначе, по-другому оценивают возможности и способности. Чародейка допила вино, съела ещё сыра, выцепила пальцами тёмно-синий овощ, чем-то напомнивший Артемису гранат. Сам он рисковать не стал и угощаться не спешил, пусть и понимал, что без закусывания может запросто опьянеть.

     — Вы полукровка? — задал вопрос он, слегка качнув бокал в пальцах, любуясь рубиновыми отблесками на собственной ладони.

     — Ага. Мой предшественник любил экспериментировать. Скрестил нага и человека не без магии, конечно. Воспитывал меня, потом передал это место. Хотя любил повторять, что я не самый лучший экземпляр из тех, что он сделал, — она говорила об этом спокойно и даже с весельем, но Артемиса передёрнуло. — У него ещё был гибрид тритона и мантикоры, но не выжил из-за разных сред обитания исходных видов. Да и пытаться вывести что-то у двух химер не самая лучшая идея, как я считаю. Если тебе интересно, можешь полистать трактат «Химерианская эпоха», Кебоса Гайабаллеста. Достаточно любопытное чтиво, если тебя увлекают подобного рода вещи. Да и для общего развития полезно почитать. Где-то в архивах даже валялась копия его полного собрания экспериментов, в которых был записан их ход, как происходило развитие и подобное. Но не думаю, что тебе выдадут их для лёгкого чтения. В конце концов, это тяжёлая материя, и ей занимаются исключительно профессионалы.

     — Если только сильно позже. В Сотминре тоже существует нечто подобное, и там это называют генной инженерией. Но мне это, по правде говоря, не по душе. От этого всего попахивает извращением высшей формы и садизмом, — как на духу выложил юноша, всё же посмотрев на даму. Та глядела в ответ, и её немигающий змеиный взгляд пробирал до костей. — Я больше читал о магии, географии, истории и экономике.

     — Тогда всё понятно, — фыркнула она, наморщив нос от смеха. — Всё же, Лезвие истины не врёт — дорога тебе в политику. Не моё это. Слишком много лжи, притворства и шанс умереть растёт с каждой минутой. Даже в толпе бешеных драконов не так всё хреново, как среди дипломатов.

     — То, что я читал подобные книги, вовсе не значит, что я не способен на что-то другое. Ты даже не проверила ничего! Да спроси меня хоть что, я тебе отвечу.

     — Конечно же, ответишь, солнышко, — женщина с ехидцей приподняла тонкие брови, ухмыляясь столь открыто, что юношу всего передёрнуло. — Я не сомневаюсь, что ты зазубрил все способы убийства тварей, знаешь, с какой стороны подойти к ним и как правильно откармливать, но это не то, что я хочу видеть в дрессировщике. Может быть, тебя это и расстроит, но такова жизнь, уж прости меня.

     — Даже шанса мне не дашь? — упавшим голосом поинтересовался Артемис, который до последнего не хотел верить, что ему не дадут заниматься этим делом, не определят к тварям, с которыми, как ему казалось, он умел находить язык.

     — Уж точно не на том этапе, на котором ты находишься. Извини, малыш, твоё искреннее рвение меня, конечно, очаровывает и умиляет, но в нашей профессии тебе пока что ловить нечего.

     — И что дальше? Мне ждать несколько лет, прежде чем я, наконец, стану чернокнижником?

     — Зачем же? Уверена, предмет, как знания из книг, у тебя уже улёгся в голове. Поэтому я скажу директору, что ты сдал, но места среди нас тебе не найдётся. Это никак не повлияет на тебя. Может, кто-то из других преподавателей найдёт тебе применение. Тот же Леонсио, кажется, будет в восторге от занятий с тобой, — она рассмеялась, и Акио почувствовал, как ногти впиваются в ладони, столь сильно он сжал кулаки. Потупив взгляд, Охотник тихо вздохнул и допил вино. Крепкая ладонь встряхнула его за плечо, но он даже не улыбнулся. — Не расстраивайся, милашка. Когда-нибудь ты поймёшь, что я была права. Сколько тебе там лет?

     — Двадцать, — обречённо произнёс Акио, подперев подбородок ладонью. — Я рос в Сотминре, так что не смотри на меня с таким выражением лица, терпеть его не могу.

     — Да, тогда тем более в подземелья тебя пускать нельзя, — убеждённо кивнула чернокнижница. — Особенно, если, как говорил Господин жрецов, ты и вправду учился самостоятельно, а не под чьим-нибудь надзором. Приходи через пару дней, я подготовлю для тебя письменные и устные вопросы, тогда и поболтаем.

     — А что, их нет? — Чернокнижница с ухмылкой помотала головой. — Дохлые боги! Я просто убил своё время сейчас! Мог бы чем-нибудь полезным заняться.

     — Например? — женщина улыбнулась столь плутовским образом, что вся злость мигом испарилась.

     — Дочитать свой список литературы, вернуть прочитанные книги, взять новые, заняться практикой, — с рвением начал перечислять Артемис. — А сейчас мне надо будет искать другого преподавателя, чтобы остаток дня не пропал даром.

     — Мог бы проехаться до другого замка и посмотреть, как жизнь идёт там. Чисто для ознакомления. Вдруг тебя туда отправят.

     Уже открыв рот, чтобы сказать, что Гилберт подобного не допустит, юноша захлопнул его обратно, встрепенувшись всем телом. А ведь чернокнижница была права. Такой расклад вполне мог случиться. И из-за этого он начал беспокоиться, прикидывая, насколько может проявиться мстительность Найтгеста по отношению к нему. Бежать и спрашивать не хотелось. «Ещё подумает, что я за него цепляюсь», — про себя фыркнул с неодобрением Акио. Чернокнижница наблюдала за тем, как горе-студент то бледнеет, то краснеет, и едва сдерживала смех. Слухи о нём и Повелителе чернокнижников ходили самые разные и пикантные, поговаривали даже, что вампир собирался жениться на мальчишке-изгнаннике, но тот дал ему от ворот поворот. Спрашивать она, конечно, не стала, зная, что рано или поздно копилка сплетен обязательно пополнится, и свежие новости придут к ней в руки. Акио поднялся с дивана, отставил опустевший бокал вина и, не попрощавшись, быстро вышел из кабинета. Потенциал латентных магов считался весьма высоким, их можно было применить куда угодно, но химера не видела в нём ровным счётом ничего, что могло бы сулить ему судьбу дрессировщика. Лениво потянувшись, она зевнула, и змеиные клыки выступили и втянулись, а раздвоенный длинный язык мелькнул между губ, собирая капли алкоголя. Не многие, конечно, так быстро могли увидеть её иность, но это говорило лишь о наблюдательности, не более. Преподавательница скинула с себя плащ, затем притянула к себе тенями несколько свитков, развернула каждый, пробежала глазами. Вопросы для Акио были готовы уже несколько дней назад, но теперь она могла с готовностью вычеркнуть из списка добрую половину. Достаточно было того, что она уже прочитала в его мятущихся мыслях.

❃ ❃ ❃ 

     — Добрый вечер, Леонсио, мне сказали, что вы у себя, — через силу вежливо произнёс Охотник, заходя в кабинет чернокнижника.

     Висящие на стенах карты пестрили метательными и столовыми ножами, иглами, ножницами, в некоторых местах торчали даже маленькие топорики. Между ними тянулись разноцветные нити, и Артемис про себя тихо хмыкнул, глядя на эти декорации к фильму о безумном детективе. Вместо многочисленных парт посреди аудитории стоял вытянутый округлый стол, окружённый мягкими удобными креслами с высокими спинками. Ни кафедры, ни стола преподавателя видно не было, равно как и доски для написания. В промежутках от карты до карты были воткнуты флаги с самыми разными изображениями. Но чаще встречалось чёрное знамя, разрезанное снизу на пять частей, обшитых серебристыми нитями. Над ними на трёх лапах стоял геральдический дракон, агрессивно поднявший правую переднюю конечность, увенчанную острыми когтями. Под треугольным навершием флага вился симметричный узор с лилиями, зазубренными пиками и чем-то, напомнившим Охотнику хвосты мантикор. Никаких тебе рун, таинств и обещаний вечных мук, вполне себе симпатичное знамя чернокнижников.

     — Моя коллекция, — похвастал Орт, сидевший за столом, закинув на него ноги. — За каждого поверженного оппонента по флагу.

     — Убитого?

     — Нет, зачем мне кого-то убивать? Моё оружие — слово.

     — Похвальный набор, — как можно более уважительно кивнул Артемис, подходя к столу, но не торопясь садиться, пока его не пригласят. — Так сложилось, что моя встреча с другим преподавателем закончилась раньше, и мне бы хотелось узнать, могли бы мы всё перенести на сегодня?

     — С чего бы мне заниматься тобой сейчас, мальчишка? — с неприкрытым презрением бросил маг, слегка наклоняя назад стул и закидывая руки за голову. — Иди, гуляй, пока есть шанс.

     — Но… — из Акио почти вырвались ругательства, однако он нашёл в себе силы и сдержался, вдохнул и выдохнул для успокоения. — Это сэкономит нам обоим время в будущем, что уже неплохо. Я освобожу вам один из вечеров, а сейчас вы всё равно не заняты…

     — У тебя способность определять, когда кто-то занят, а когда нет? У меня куча дел!

     — Поэтому сидите на месте в пустом кабинете, сложив ноги на стол?

     — Перерыв.

     Новый прилив ярости кольнул Охотника, а потому он прикусил уголок губ, призывая к собственному разуму, который не желал мириться с подобной несправедливостью. Можно было развернуться и уйти, но тогда бы он упустил шанс показать себя, продемонстрировать упорство.

     — Пожалуйста, это даже не отнимет у вас много часов. Всего-то ничего.

     Орт смотрел на него странно, словно с оценкой. Затем скорчил гримасу. Если бы не эти манерные ужимки, Артемис бы даже счёл его симпатичным и привлекательным для себя. Такая уж у него была слабость к темноволосым мужчинам с аристократичными замашками. Более того, он был наслышан, что семья чернокнижника в меру влиятельна и известна. На секунду даже задался вопросом, почему такая шишка занимается всего лишь обучением, но эта мысль отошла на второй план.

     — Хорошо. Сидеть. Пиши, — отрывисто и грубо бросил маг, почти не разжимая губ.

     Акио глянул на него исподлобья, желая огрызнуться и высказать своё «фи», но всё же сел за стол и уже потянулся к сумке, когда Леонсио прервал его:

     — Не здесь. Не надо садиться рядом со мной. Меня от тебя воротит.

     — А куда мне сесть в таком случае? — решив несколько сократить возможные способы издевательства над собой, напрямую вопросил юноша, медленно вставая. Как он был зол! Но выбивать клин клином стоило в совершенно иной ситуации. Здесь это бы не пошло ему на пользу.

     — На другой конец стола. Нет, тогда твоя паскудная рожа будет прямо напротив, не надо. Хм, вон там, в углу. Куда стул потащил?! Я не разрешал брать стул. На пол садись. Спиной ко мне.

     Чувствуя себя полнейшим идиотом, Охотник сел на пол по-турецки, перебарывая желание удушить высокомерного Орта прямо на месте. «Главное немного потерпеть», — уговаривал он себя, пялясь в пыльный угол и держа спину гордо выпрямленной. Пусть себе развлекается, пока может. Охотник достал свиток, чернильницу и перо, вслушиваясь в происходящее в кабинете, затем уложил на колени книгу, расправил свиток, осторожно окунул перо в чернила, стёр излишек и приподнял голову.

     — Давай-давай, пиши! — голос раздался прямо над макушкой, и юноша вздрогнул. Как мужчина приблизился, он не слышал, а подобное ему никогда не нравилось.

     — Что мне писать, господин Орт? — тщательно контролируя голос, вопросил Артемис, хотя лопатки у него уже зудели от желания вмазать как следует и сожрать живьём.

     — Как что? Ты совсем кретин, да? Объяснительную, конечно же! Тьма, и вот этого недоразвитого мне подпихнули? «Я, Артемис Акио Второй, тупой бастард, прервал Леонсио Орта, преподавателя дипломатии, политики и экономики, потому что я полный идиот и полагаю, что…» Нет, мне не нравится! Твой почерк совершенно ужасен. Откуда столько ужасных углов?!

     Тихо вздохнув, Акио перестал писать, понимая, что мужчина просто развлекается и пока не собирается заниматься ни его обучением, ни проверкой знаний.

     — Я рос в Сотминре, и в моей стране был такой язык, в котором алфавит, грубо говоря, состоял из угловатых знаков.

     — Мне это неинтересно. Ты не в занюханном мирке отвратных изгнанников. Так что будь так добр, пиши соответствующим образом. На чём мы остановились? Ах да, точно. «…полагаю, что мне все должны, один я прекрасный и неотразимый. В силу собственной невыносимости прошу выписать мне наказание в виде отмывания академических туалетов». Подпись, дата.

     Артемис полагал, что дальше тянуть чернокнижник не сможет. Ох, как же он ошибался! Последующие полтора часа маг заставил его наводить порядок в записях, самостоятельных и контрольных работах, столь старых, что прикасаться к ним казалось даже пугающим. Вдруг рассыпятся? После этого Орт притащил огромную стопку книг. Точнее неизящно отлеветировал их Артемису, и они неизбежно повалились на пол. Ещё одна объяснительная из-за неуклюжести. Это начинало забавлять юношу и хотелось узнать, на что ещё способен изворотливый ум вредного чародея.

     — И чего ты заткнулся, чурбан? — бросил с недовольством Орт, снова усаживаясь в кресло и забрасывая ноги на стол. — Сказать нечего? Словарный запас поистощился?

     — Мне казалось, что вы незаинтересованы в таком не слишком интеллектуальном собеседнике, — осторожно складывая книги на краю стола, произнёс Артемис, не боясь смотреть прямо в глаза Леонсио. Ему почему-то казалось, что взгляд у него вовсе не яростный, не едкий, а как будто бы наполненный любопытством, спокойный. Но яркая и живая мимика совершенно сбивала с толка, как и чрезмерная болтливость, грубость и язвительность. — С моей стороны будет неразумно лишний раз раздражать вас и обрушивать на свою голову ещё больше наказаний. Так что если вам угодно перекинуться со мной парой-другой слов, вы можете задать мне конкретный вопрос, требующий ответа.

     Ему почудилось, что чернокнижник улыбнулся, но то могло быть невовремя скользнувшей тенью, отблеском, морщинкой. Акио пролистывал по несколько первых страниц книг, вчитывался мельком в имена авторов, в указанные годы написания, затем складывал их по стопкам, сортируя на своё усмотрение. В конце концов, можно было подзудить тем, что не было дано однозначное задание. Но Орт не торопился отвечать, наблюдая за его действиями.

     — Злишься? — неожиданно мягко спросил он, и Артемис вдруг понял, что у него очень приятный голос. За насмешками и почти истеричными восклицаниями это было незаметно. — Не бойся. Никаких объяснительных и наказаний.

     — Сначала злился, сейчас жду, — пожал плечами юноша, откладывая последнюю книгу, и облокотился на стол. Чернокнижник вопросительно приподнял бровь. — Когда вам надоест. Вы же не сможете вечно этим заниматься. Рано или поздно придётся взяться за мою аттестацию.

     — Жаль тратить своё время на такие детские игры. В любом случае, я уже узнал, что хотел. На эти книги можешь даже не смотреть, они для начинающих и уже давно устарели, — Леонсио поднялся, подошёл к нему и протянул руку. — Буду рад с тобой позаниматься, Артемис. Сейчас обсудим некоторые вещи проформы ради, но завтра приходи на мои лекции. Тебе будет полезно посмотреть на это.

     — Но для чего был этот спектакль? — Акио потряс головой, но руку чернокнижника пожал, невольно содрогнувшись от его крепкой хватки.

     — Плох тот дипломат, которого можно довести до белого каления за два часа, тогда как политические беседы могут длиться неделями, — ухмыльнулся Леонсио, затем махнул юноше, приглашая за собой. — Мне нужно было понять, отреагируешь ли ты так же, как при первой встрече, или сможешь сдержать эмоции. Таков мой принцип, подход к делу. Я не занимаюсь с теми, кто слишком полагается на вспышки души. Чрезмерность в таком не доводит до добра. И если ты выкажешь, что тебе наступили на больную мозоль, туда будут тыкать снова и снова. В нашем ремесле важно уметь контролировать подобное, показывать партнёру то, что он хочет видеть. Дипломатия это не столько искусство запугать или убедить врага своей речью, а заставить усомниться в силе его слов, после того, как он тебя три тысячи раз облает, обольёт ушатом помоев и не увидит результата. Умение вежливо накормить дерьмом так, что прибегут за добавкой. Когда ты показываешь собственную кротость и смирение, они верят, искренне верят, что ты у них в руках, попался на крючок и не можешь ничего сделать. И тогда-то надо хватать. Но не так, как пьяные мужланы ловят разносчиц в кабаке на пустынном тракте за все их выпуклости. А как желанную любовницу. Богиню.

     Говорил маг негромко, и Артемис прислушивался к его голосу против воли, ловил каждое слово, забыв, что всего четверть часа назад прикидывал, как было бы легче убить наглеца. Орт обладал определённой харизмой, очарованием, которым не особо хотелось противиться, и Акио поздно понял, что тот ничего не говорит, а он сам раскрыл перед ним собственные мысли, чего не делал уже много лет. Смущённый Охотник увёл взгляд. Маг хмыкнул.

     — Вот видишь. Я несколько часов орал на тебя, брызгал слюной, как бешеный оборотень, творил чёрти что, перейдя границы дозволенного, а сейчас ты уже готов что угодно сделать, не потому что я так прикажу, а потому что тебе этого хочется. Тембр голоса, выражение лица, взгляды, жесты. Язык тела куда более красноречив нас самих, может сказать больше, чем блеклые слова. Да, можно витийствовать, нагружать речь эпитетами, а можно ебашить через каждое блядское слово ругательства. Если ты привлёк к себе внимание, никто не заметит, что ты говоришь. Самое главное — как.

     Орт усадил его в рабочем кабинете на полу среди огромных мягких подушек, от которых приятно и неброско пахло сушёными травами, и они едва слышно шелестели, почти мурлыкали. Развалившись на одной из них, Артемис вздохнул с облегчением, выпутался из плаща и положил его рядом с собой. Кабинет был маленькой копией аудитории, где они только что были, но стол был гораздо меньше и едва не прижимался к полу. Никаких бумаг или книг здесь не водилось, если только в сумке мужчины, что теперь лежала, небрежно задвинутая ногой в угол. Над ней на высокой треноге потрескивала магическая жаровня: округлый расписной котелок с толстыми стенками и решёткой, перечёркивающей горлышко. На неё чернокнижник поставил чайник, и Артемис про себя возликовал. С самого утра у него толком не было возможности промочить горло, а после вина во рту остался кислый препротивный привкус.

     — Скажи, почему эта специализация? — поинтересовался Орт, беря со столика бумажный пакет с чаем и засыпая его в нагревающуюся воду. — Многие идут в Чёрные страницы, чтобы учиться магии, а латентные, в большинстве своём, как это ни странно, именно этим всегда занимаются.

     — Ну почему каждый встречный знает, кто я такой, — вздохнул юноша, запрокинув назад голову и уставившись в потолок с выгравированной на нём картой. Примерно такая была в кабинете у Повелителя чернокнижников. Сердце Охотника дрогнуло.

     — Господин Акио беседовал с нами всеми на эту тему, так что я был предупреждён.

     — Собственно, это он настоял на моём обучении именно в этой ветви. Сказал, мол, быть эмиссаром — это моё. Потому как у меня неплохо получается убивать.

     — Ах это, — Орт слегка нахмурился, отвернулся к чайнику. — Понимаю. Да, это тёмная сторона дипломатии, долженствующей находить мирные пути решения проблемы.

     — Мирные не значит бескровные, — согласился Артемис и прикрыл глаза. Вот уж это он понимал лучше некуда. — Что ж, у меня есть всё время мира, чтобы попробовать себя в каждой стихии.

     Чернокнижник улыбнулся, но видно того не было. Такой ученик мог быть ему полезен куда больше, чем он ему. Конечно, он этого никогда не поймёт, но своим появлением альбинос смог бы склонить чашу весов на сторону Леонсио, помочь с тем, что его беспокоило уже несколько лет. Говорить о том маг не стал бы ни за что, но собирался дать мальчишке лучшие уроки и подсказки, лишь бы он поставил несносного Найтгеста на место. Знал его Орт под другой фамилией, но никогда бы не признал её, а потому до поры молчал, не собираясь подставлять семью. А вот Акио — совершенно другое дело. Мужчина налил крепкий чёрный чай в две небольшие чашки, уселся рядом с Артемисом и одну отдал ему, улыбаясь своим мыслям. Обучив одного стоящего эмиссара, он бы непременно прищемил нос тому выродку, строящему из себя непонятно что.

     — Что ж, я возьмусь за это, — после нескольких глотков милостиво произнёс чернокнижник, наблюдая за лежащим на подушке юношей. Можно было бы завести игру дальше, приручив этого опасного зверька и одарив фамилией Ортов, соответствующими привилегиями, но это после, когда первые ступени лестницы будут пройдены. — Учти, что в первое время тебе не дадут заниматься чем-то слишком важным для фракции. Возможно, сперва тебе будут поручать простецкие вещи как то поболтать с лордом дальних земель, чтобы вспомнил, для чего греет своё место и получает деньги. О поездках на территорию других Повелителей и вовсе можно забыть на несколько десятков лет. Если, конечно, не покажешь себя Господину во всей красе.

     — Поверьте, Леонсио, Гилберт Найтгест, не к ночи будь он упомянут, знает, на что я способен. Мы обсуждали с ним подобное, вот только, боюсь, он планировал вылепить из меня боевого мага, а не политикана. И с некоторых пор, думается мне, я у него в немилости, — против его воли голос у него сорвался, и он скрыл то за сухим кашлем, отпил горячего чая. Леонсио будто бы не заметил ничего, но внутренне ухмыльнулся и возликовал. — Так что мне, возможно, будет совсем непросто пробиться из-за этого.

     — Я замолвлю словечко, — благосклонно и великодушно произнёс чернокнижник. — Что ж, мои лекции начинаются в полдень, аудиторию ты уже видел. Надеюсь встретить тебя завтра.

     Поняв, что его вежливо выпроваживают, юноша махом допил чай, с неохотой поднялся и кивнул на прощание магу, затем покинув кабинет. Изо всех сил он сдерживал свой восторг и бьющие через край силы. В комнату он возвращался почти что бегом, желая обнять сразу весь мир. Пробирало на смех. Ликование рвалось наружу. Если бы только кто мог разделить с ним эту радость, приумножить её. Академия казалась пустой, но чувство, что за ним следят, не покидало ни на долю секунды, и это в какой-то мере и раздражало, и интриговало. Если бы это был Гилберт, это бы немало разозлило юношу, но от его взгляда были совершенно иные ощущения, куда более тяжёлые и холодные. Конечно, в том случае, когда он не ел глазами, пытаясь ещё и трахнуть таким образом. Оборачиваться Акио не стал, но слегка ускорил шаг, собираясь оторваться от преследования и притаиться. Это удалось не сразу, но на выходе из академии юноша быстро свернул и замер, скрытый только тенью, отбрасываемой дверью. Через минуту раздались быстрые шаги, и двое людей в плащах замерли на ступенях, поглядывая по сторонам.

     — Смылся? — тихо спросил один у другого, и он коротко кивнул, почти как офицер. — Это всё ты виноват, идиот.

     — Если бы ты не остановился у того кабинета, чтобы поглядеть на танцы, мы бы его не упустили из вида, — резко бросил второй, рубанув ребром ладони по воздуху. — А сейчас мы будем получать по шее от отца. Он же сказал, не единожды — не сводите с него глаз. Нет, надо было в замок пялиться на девчонок.

     — Я не на девчонок! — вспылил первый, отвесив говорившему подзатыльник, и с него едва не слетел капюшон, но тут же был натянут обратно на самое лицо. — Мне было любопытно, так же они занимаются, как я, или нет.

     — Всё, довольно болтать. Надо отыскать Акио. Меня волнует, как Леонсио с ним общался. Это… вызывает беспокойство.

     О чём они говорили дальше, Артемис не уловил, а потому поспешил за ними, стараясь не упускать из вида и при этом держаться поодаль. Открытая местность совершенно не оставляла шансов на то, чтобы скрыться или спрятаться, но он шёл весьма тихо, развеивая собственную ауру. Парочка шла быстро. Тот, что повыше, яростно жестикулировал, и чёрный его плащ так и поднимался в воздух от каждого движения, второй же сперва не особо на это реагировал, зато затем стал повторять их — то рукой махнёт несколько раз, то обежит собеседника. Смутные сомнения закрались в душу юноши, заставив его замедлить шаг и призадуматься. Кого это ему напоминало? Тени скрылись в замке, а альбинос присел на ступени, решив пока не гоняться за ними. К чему бы ему? Набил табаком трубку, раскурил как следует, пуская густой сизый дым в воздух и рассматривая шелестящие листвой кустарники и небольшие деревца. В подступающей ночной мгле они смотрелись сидящими в засаде тварями. И всё ждал, что рано или поздно кто-то оттуда выскочит. Но всё оставалось мирным и спокойным: что гладь тёмного неба, испещрённая звёздами и покрытая светом Лун; что твердыня замка, что далёкие вершины гор. Холод пробирался под плащ, морозил даже кости, но был лишь промозглым осенним ветром, не напоминающим зимнюю стужу.

     Возможно, скоро выпадет первый снег, и юноша сможет полюбоваться на все зимние прелести, которые уже успел забыть за прошедшее время. Да и те годы, когда он был в неволе у Господина чернокнижников, он проводил скорее за стенами, чем в городах. Не то чтобы он сильно тосковал по этому поводу. Табак был крепким, тяжёлым, и курить можно было и полчаса, но засиживаться на холодных каменных ступенях было бы слишком. Выбив угли из трубки, Акио встряхнулся, укутался в плащ и зашёл в цитадель, неторопливо шагая в сторону собственных апартаментов. Кто были те двое? Знал ли он их отца, который поручил следить за ним? Что за тайны и интриги, стоило ему только ступить на земли Талиарена? Но, несмотря ни на что, предчувствие у него было странно хорошим.

❃ ❃ ❃ 

     — Снова здравствуйте, присаживайтесь и начнём, — бодро проговорил Леонсио, выхаживавший вдоль большого распахнутого окна.

     Флаги колыхались от бродящего по аудитории сквозняка, шелестели свитки. Студенты радостно галдели, заходя в аудиторию, и Артемис не знал, куда смотреть, чтобы увидеть всё и разом. Это были совсем молоденькие юноши и девушки, внешне явно младше его, но по физическому возрасту скорее перегнавшие Охотника. Он сам занял место рядом с преподавателем и с интересом смотрел на входящих, те отвечали ему взаимным любопытством, перешёптываясь между собой. Их было совсем немного, около двух десятков, но девушек было явно меньше, чем парней, всего шестеро. Они держались группкой, косо поглядывая на шумный балаган. Растяпистые и весёлые — Охотник не мог поверить, что когда-нибудь из них вырастут матёрые тёмные маги, которые будут наводить ужас на весь континент. Покамест это были раздолбаи, которых было искренне жаль: возможно, они умрут через несколько лет, вовлечённые в очередной конфликт фракций, а, возможно, не переживут посвящение. Он опустил глаза к полу.

     — Сегодня в обычном ходе лекции произойдёт небольшое изменение, так сказать, — возвестил Леонсио, когда все студенты заняли свои места, глядя на преподавателя такими сверкающими глазами, что даже не верилось. — Вы видите новое лицо. Это Артемис, будущий эмиссар, обучением которого я занимаюсь. Скорее даже итоговой оценкой его навыков. Но мне бы хотелось, чтобы он видел, как именно у нас здесь всё происходит. В конце концов, вы со мной отучились все шесть лет вашего основного курса, и далее мы будем проводить встречи, чтобы вы не потеряли свои навыки. Возможно, позже мы с вами отправимся к лорду Арлану де’Мос на ознакомительную экскурсию. А сейчас… Артемис, будь добр, полюбуйся пока видом из окна, а я обозначу условия твоим будущим коллегам.

     — И вы в «Импровизации», — убитым тоном протянул юноша, поднявшись и отойдя к подоконнику. Опёрся на него, любуясь открывающимся с высоты прекрасным видом.

     Леонсио не оглашал всем, подходил к каждому, что-то произносил, те кивали и тут же становились серьёзными, сосредоточенными, уходили в собственные мысли. Видеть того Акио, конечно, не видел, но слышал тихие шепотки, постепенно слышащиеся всё реже и реже. Охотник пригляделся, сощурился, заметив две фигуры, шастающие по двору академии. Вчерашние преследователи снова были здесь. Качнув головой, юноша втянул себя обратно в аудиторию как раз тогда, когда Орт подошёл и похлопал его по плечу.

     — Суть такова, мой дорогой: к тебе приехала делегация дипломатов, которые хотят заключить с тобой некое соглашение. И твоя задача сделать всё, чтобы как можно больше из них встали на твою сторону, а не пытались перетащить тебя или откусить от тебя сочный кусок. Обычно я становлюсь советником того студента, который находится на твоём месте, но мне кажется, будет интересно, если ты окажешься один. Каждое занятие я воскрешаю здесь одну из своих политических поездок, нахожу новые вариации для произошедшего, иногда предлагают весьма свежие взгляды на жизнь. Так вот. Ты — Повелитель волхвов зимы. Посмотрим, как ты вывернешься.

     — Я могу узнать ещё что-нибудь? — спросил Акио, откидываясь на спинку кресла и, как подсмотрел у чернокнижника, закинул ноги на стол. Студенты округлили на это глаза, Леонсио же лишь деликатно кашлянул в кулак, скрыв улыбку.

     — Всё, что тебе нужно, ты узнаешь из беседы с дипломатами, — коротко ответил он, а затем указал на девушку по левую руку от себя. — Прошу вас, Верен, начинайте.

     Студентка встрепенулась, подняла глаза от стола и одарила Охотника хорошо отработанной и отрепетированной, едва заметной улыбкой, но слишком напряжённой, чтобы сойти за правду, повернулась к нему почти всем корпусом. Артемис же закинул руки за голову, не выказывая интерес. Ему было смешно и интересно одновременно, он сдерживал собственную улыбку. Подобные игры его забавляли, но в чём-то подобное было полезным и верным, ведь в аудитории сидели, почитай, одни дети. Она уже открыла рот, чтобы заговорить, но Акио решил вести всё по своим правилам и перебил её:

     — Как вам у нас, Верен? Довольны ли тем, как вас приняли?

     — Я… да, — она моргнула два раза быстрее, чем нужно, но юноша не изменил выражение лица. — Вам, наверное, интересно…

     — Безусловно, мне интересно, как вам пришлись по вкусу мои земли. Долго ли вы добирались? Я думаю, вы замёрзли. Быть может, хотите горячего вина с пряностями? В ваших тёплых странах этот напиток достаточно популярен, хоть я его и не люблю, — он говорил медленно, размеренно, делая паузы на выдохах. Девушка с нетерпением ждала окончания его фразы, чтобы вставить своё слово, но юноша продолжал слегка издеваться. — Впрочем, если вам не хочется алкогольных напитков, мы можем предложить чай, например.

     — Это любезно с вашей стороны. Не откажусь, — взвешивая свои слова, произнесла Верен. — Пока этим занимаются, я изложу суть дела, по которому я вынуждена была явиться.

     — Что вы, для вас у нас уже всё готово, — продолжал бросать шпильки Акио, ничем не выдавая своего весёлого настроения, делая голос как можно более расслабленным, спокойным и даже скучающим. — Можете согреться. Желаете перекусить? Живность в наших местах жирная, сочная, как раз для подобного. Деликатес, можно сказать.

     — По поводу живности мне бы хотелось уточнить, — встрял Леонсио, не дав Охотнику увести разговор в совершенно другое русло — его игру он различил с самого начала. — У вас царствует строгий запрет на охоту для прочих. И нам бы хотелось получить ваше разрешение на это. Конечно, с определённым процентом золота от прибыли.

     — В самом деле? Вам будет выгодно заниматься охотой столь далеко от своих границ да в таких неблагоприятных условиях? — как бы удивлённо приподнял брови Артемис, улыбнулся уголками губ, качнул ногой. Он тянул время, расслабленно ёрзая в удобном кресле. Остальные с нетерпением ждали свою очередь, бросая взгляды на соседей. — Я бы понял, если бы вы говорили о добыче ресурсов, но мясо? Шкуры? Кости? Доход с продажи будет слишком мал и не покроет расходы, которые у вас возникнут при поездках к нам и обратно.

     — К слову о ресурсах, — вставил своё слово бледный парнишка с вытянутым и болезненно бледным лицом. — Весьма кстати, что вы упомянули их, потому как мы намерены предложить вам бартер. В то время как вы дадите нам проход к некоторым из шахт, мы могли бы предоставить…

     — Умоляю вас, молодой человек, что вы можете предложить такого, чего в моих землях ещё нет? Простор, спокойствие, доступ к золотоносным шахтам, рудникам, неограниченный выход к морю на юго-востоке, — Акио перечислял и загибал пальцы, слегка сощурившись, про себя ухмыляясь и почти что ликуя. — У меня есть всё, в чём бы я мог нуждаться.

     — А как же древесина? — вставила своё слово девушка с другого конца стола, и Охотник наклонил ноги в сторону, чтобы видеть её веснушчатое лицо. — Только у нас может вырасти дерево лаш-шиар, которое великолепно сохраняет тепло и не даёт холоду проникнуть в дома.

     — Поэтому у нас его выкорчёвывают и отдают морю, — с иронией отозвался альбинос, а левый уголок его губ пополз выше, саркастично и с едва ощутимой издёвкой. — К чему нам выращивать подобную мерзость? Или даже отдавать что-то за неё? Подобный обмен неравнозначен, как вы понимаете. И вновь я спрошу: что вы можете мне предложить? Складывается такое ощущение, что вы без нашей подмоги жить не сможете, в то время как нам без вас вполне себе сносно существуется.

     Студенты зашептались, привстав с кресел, склонив головы к центру стола, чтобы слышать друг друга. Леонсио наблюдал за этим с усмешкой, а юноша ждал его ход, скрестив руки на груди. Наконец, решив что-то между собой, будущие чернокнижники вернулись на места, и встал один встрёпанный паренёк в помятой одежде, но, похоже, уверенный, что сможет довести начатое до конца.

     — Мы слышали, что вы разыскиваете рецепт зелья «Пурга», — у него был хорошо поставленный голос, в мимике его не было ни капли наигранности или напряжения. Догадаться, что творится у него в голове, Охотник не мог, но не выдал собственное беспокойство. — Мы можем предложить его вам в обмен на доступ к шахтам.

     — Одна бумажка? Вы, должно быть, известный шутник, юноша, но я пока не улыбаюсь. Цена слишком высока и столь же неравнозначна, как и то, что было предложено ранее. Если не больше.

     — Конечно, если не брать в рассчёт то, что для изготовления данного эликсира требуется сок дерева лаш-шиар, которые вы столь немилосердно вырубали всё это время, — студент улыбнулся, опёрся на стол кончиками пальцев, и Артемис улыбнулся ему в ответ. — Вы получаете ингредиенты для изготовления желанного снадобья, продолжаете расширять собственные территории, а мы меж тем принимаем ваше гостеприимство и пользуемся рудниками.

     Здесь следовало думать, и Акио быстро перебирал в голове всё, что знал, прикидывал возможные ходы и отступления. Времени на размышления не было, и он начинал чувствовать себя загнанным в угол. Главное было не показать это состояние оппоненту. Но Леонсио поставил подножку.

     — В таком случае цена становится слишком низкой с их стороны, — вмешался он, ухмыляясь уже открыто, не сводя жадного взгляда с Охотника. Он ждал, что юноша ответит, специально заваливал его лишней мишурой слов, сбивая с мыслей. — Получается, что мы за гроши продаём им возможность расширить свои владения, фактически отдаём задаром разрешение на эскалацию. Мы не можем так поступить. Если только господин Повелитель не захочет выдвинуть нам встречное предложение.

     — А захочет ли господин Повелитель выдвинуть встречное предложение? — альбинос тянул, как мог, говоря всё так же неторопливо и развязно, оставаясь спокойным. Юные светила политики наоборот ликовали, обмениваясь светящимися взглядами. — Быть может господин Повелитель не захочет покупать у вас свиток такой ценой? К тому же, откуда мне быть уверенным, что он будет подлинным? Или что мне его отдадут в руки сразу, как будет подписано соглашение? Вы ставите меня в неловкое положение, господа, так страстно торгуясь, заставляя думать, что, быть может, вы не так искренны в своих словах, как хотите то показать?

     — Да как вы смеете обвинять в подобном! — вспылил юноша, и Охотник ехидно сощурился, прикрыл левый глаз. — Считайте, что в ближайшую эпоху у вас более никогда не получится узнать тайны этого эликсира!

     — А теперь вы мне угрожаете, находясь на моей территории, хоть и пользуетесь правом дипломатической неприкосновенности. Это огорчает меня, юноша. Огорчает и вызывает ещё больше подозрений. Откуда взяться излишней агрессии? Ваш обман почти раскрылся и вы сейчас потребуете отложить окончание переговоров?

     — Ни в коем случае, — студент вроде бы взял себя в руки, сел в своё кресло и сцепил руки замком, уложив их перед собой. Артемис проводил этот жест лукавым взглядом, затем покосился на Леонсио. — Мы бы не посмели так сильно рисковать, Господин. Предавать ваше доверие…

     — Лучше подлизываться? — хмыкнул Акио, приподняв подбородок и чувствуя себя вполне уютно. Время шло, он успел обдумать несколько вариантов и теперь чувствовал себя вполне в своей тарелке, с тем лишь минусом, что не мог предугадать действия Орта. — Что мешает вам договариваться о рудниках поближе к себе? Добыча ресурсов в наших местах влетит в копеечку и едва ли покроет транспортировку, наём рабочих и их содержание в условиях, к которым они не привыкли. Вы темните. Накладность подобного предприятия должна быть обоснованной. К чему вам это всё?

     — Боюсь, я не могу вам ответить на этот вопрос.

     — Боюсь, тогда уже я не смогу оказать вам любезность и дать своё согласие на подобное, — и вновь студенты склонили головы, перешёптываясь, пока Артемис потягивался на стуле и всеми способами отвлекал: то зевнёт, то кашлянёт, то скрипнет ножкой стула. — Ну так что, господа дипломаты? Будем что-то решать или разойдёмся полюбовно уже сейчас?

     — Мы ещё не закончили, — вновь взяла слово Верен, и Орт покосился на неё, как показалось Артемису, с усталостью. — В Зимних землях не произрастает ничего стоящего, но всем известно, что многие растения входят в состав алхимических снадобий, которыми вы пользуетесь достаточно часто. Ваши архимаги потеряют большую часть своего могущества, если из-за банального недоразумения у них не останется доступа к таким ценным элементам.

     — Весьма глупо полагать, будто бы волхвы зимы рассчитывают исключительно на алхимию, — Артемис не смог сдержать иронии, а ухмылка его широко растянула губы. — И даже если вдруг с нами случится такое несчастье, как потеря сил, уверяю вас, мы сможем изыскать способ, чтобы исправить подобное плачевное положение.

     — В том случае, если на то будет время. Знаете, как любят говорить в Ифарэ: «Только узнал о бреши в стене, а через пять минут через неё уже лезут болотники».

     — Я бы посмотрел на то, как они лезут через наши территории, — хмыкнул Акио, которому это всё уже порядком наскучило. Они топтались на месте, и ничего толком не происходило. Следовало брать ситуацию в свои руки. — Или через ваши. Это будет куда удобнее для них и проще благодаря погодным условиям и сходной природе. Если, конечно, у них хватит ума и смелости для такого.

     — Вы что-то имеете против нашей фракции? — растянула губы в ухмылке девушка, и Артемис замер, удивлённо покосился на преподавателя. Тот тоже усмехался.

     — Никто не говорил, что к вам явились чернокнижники, — ехидно произнёс он, пока студенты ликовали, наблюдая за тем, как вытягивается лицо альбиноса. — Такой промах, так жаль.

     — Дьявол, — выдохнул Артемис, прислонив ладонь к глазам. — Надо же было так опростоволоситься.

     — В целом неплохо, но просчитался на сущей мелочи, — кивнул Орт, затем поднялся со своего места и сладко потянулся, даже издал короткий высокий звук от удовольствия. — Многие забывают о подобном. Да, когда дана конкретная миссия, когда знаешь, куда направляешься и с кем будешь говорить — условия идеальны. Но не всегда происходит именно так. Бывают поездки под грифом «абсолютно секретно», когда известно лишь, в каком примерно направлении следует ехать. Бывает такое, что в итоге договариваться приходится обо всём не с тем, с кем планировалось изначально. Бывало, говорят: езжай вот в то место, поговори с тем парнишкой. А на деле там вовсе не тот милый пацанёнок, а какая-нибудь престарелая вредная карга, про которую ты ничего не знаешь. Потому, дорогие мои, верить можно лишь себе, лишь своим глазам и ушам за редким исключением. Мир наш непредсказуем, равно как и те, с кем нам приходится иметь дело. Благодарю вас за эту показательную лекцию. Все свободны. К следующему разу жду от вас докладов. Интересно, догадаетесь ли вы, какое событие вы сегодня пытались воскресить.

     Студенты повставали со своих мест и бегом ринулись на выход — до официального окончания пары было ещё около получаса, а потому они торопились доделать свои дела и передохнуть. Артемис со стоном оттянул нижние веки, поднялся.

     — Я чувствую себя идиотом! Меня обвели вокруг пальца! — пожаловался он, одёргивая лацканы рубашки.

     — На самом деле, я думал, что ты распознаешь фракцию с самого начала, когда начал спрашивать про поездку и прочее, — задумчиво ответил мужчина, заразительно зевнул, снова потянулся. — И был удивлён, что ты не задавал наводящих вопросов. Даже обрадовался, что ты всё понял. Но нет.

     — А, не важно. Главное, что усвоил урок, — вздохнул юноша и отошёл к окну, выглядывая преследователей. — Тот свиток… он существовал вообще?

     — Фальшивка, — широко улыбнулся чернокнижник, и Охотник про себя довольно хмыкнул. Хоть что-то пошло так.

❃ ❃ ❃

     В академии царило неожиданное оживление, можно сказать, что ажиотаж. Причин для этого Артемис не видел и был несколько озадачен, потому как встречавшиеся ему группы студентов весьма громко шушукались. По всей видимости, произошло нечто из ряда вон.

     — Подумать только, карикатура на директрису! — воскликнула девушка со светлыми волосами, приложив ладонь к щеке. — Да как только наглости хватило!

     — Если бы только каррикатура. Ты этот стих вообще читала? — поддакнула ей другая девушка, явно оборотень, по крайней мере, об этом так и кричала вытянутая лисья мордочка с рыжевато-бурой шерстью. — У меня бы язык не повернулся назвать её так.

     Артемис прошёл мимо, про себя тихо ухмыльнувшись: в средней школе он как-то сочинил матерную песню про их напыщенного директора, который просто обожал лапать учениц и брать взятки, даже сыграл её на выпускном из средней школы. Впрочем, здесь это, видимо, считалось куда более оскорбительным и даже ужасающим происшествием. На следующем повороте ждали ещё подробности свершившегося кошмарного преступления.

     — От кого-кого, а от них такого никто не ждал, — высокий очень молодой мужчина, скорее выпускник, надменно изогнул бровь. На вкус Охотника он был вполне себе симпатичным, вот только презрительное выражение лица и глаз ему не нравилось. — Это просто позор. Подобное поведение совершенно не подобает их статусу.

     — Да они даже не понимают собственное положение, — хмыкнул другой, с пренебрежением покривившись. — Им же якобы всё простительно.

     — Но безнаказанными они не останутся, это точно, — вставил третий, не отвлекаясь от книги. — Может, в академии им ничего и не скажут, но в замке шею намылят.

     — Это точно.

     Пройдя дальше, Акио смог лично убедиться, что кто-то крупно влип. Нелицеприятный портрет-карикатура Софи в полный рост запечатлели на стене светящейся краской, возможно, сделанной с добавлением алхимических ингредиентов. А рядом от пола до потолка значилась ода её порокам. Нельзя было сказать, что из этого правда, а что ложь, по крайней мере тому, кто видел эту чернокнижницу всего раз в жизни и даже не знает, что она может из себя представлять. Но слог альбиносу пришёлся по вкусу, и он даже замедлил шаг, запоминая строфы. Постучавшись в нужные двери, Акио зашёл в просторную аудиторию с высоким куполом потолка. Не было ни единой парты, а пол был обтянут плотной чёрной тканью, равно как и стены. Через задёрнутые шторы не проникал ни единый луч света, а потому проёмы окон казались тусклыми светляками, мерцающими в темноте.

     — Я бы понял, если это сделал кто-то из новичков или с младших курсов, — услышал он голос, раздающийся из дальней части кабинета. Остановился. Прислушался. — Но нет же!

     — Надеюсь, им достанется ремня. Невыносимо! Это же вандализм чистой воды. Нет, даже не вандализм! Это… это…

     — Не важно, как это называется. Суть от этого не изменится. Возмутительно. И кто это всё учинил? Его дети!

     — Вы же знаете, они…

     — Какая разница? Господин чернокнижников должен отдавать себе отчёт в том, что у него творится под самым носом. А он позволяет своим сыновьям творить подобное. Когда они пролили светящиеся чернила на доклад эмиссара, он и слова им не сказал. Я думал, что им влетит после, ведь семейные дела не стоит выносить на общее обозрение. Но через месяц они пошли дальше и подлили полынную настойку посланнику древней аристократии вампиров. И что же? Ноль внимания! Не говоря уже о том, что оба совершенно наплевательски относятся к собственному обучению.

     — Не сказал бы, что ты прав. Старший весьма усердствовал в некоторых дисциплинах до своего выпуска.

     — В некоторых! В этом вся суть. Что это за чернокнижник такой однобокий получается? Гарпиям на смех. Теперь вот это. Никогда бы не подумал, что доживу до такого момента. Позор на всю семью Найтгестов эти мальчишки. Надо же было дать таким право…

     Артемис не был уверен, когда именно он перестал слышать, о чём сплетничают преподаватели, но кровь в его ушах шумела столь сильно, почти до боли. Тело его наполнила ватная слабость, и он слегка качнулся, но устоял на ногах и затряс головой. В ней не укладывалось то, что он успел услышать. «Что это… мать его… значит? — ошарашенно спросил он сам у себя, прислонившись спиной к двери и уставив взгляд на бледный проём окна, скрытый от него тяжёлой бархатной шторой. — Какие ещё сыновья? Почему я об этом не знал? Почему он не рассказывал? Что за чертовщина?» В горле было сухо.

     — А, Акио пришёл, — донеслось до его слуха, и он рассеянно поднял голову, посмотрел на приближающегося вальяжной походкой преподавателя.

     Небрежно растрёпанный, почти даже сумасшедший с виду мужчина с паутиной седых волос посреди тщательно зачёсанной назад густой тёмной шевелюры, смотрел в ответ на альбиноса с неудовольствием, морща орлиный нос. За ним следом шёл другой, казалось бы, его полная противоположность: худой, подтянутый и вполне симпатичный. Походка у него была лёгкой, словно танцующей. Его Охотник одарил лишь беглым взглядом, но куда большим вниманием наградил первого, морально готовясь к одному из самых сложных занятий в своей жизни. Преподаватель теней Кито был… своеобразным человеком. Настолько своеобразным, что за день мог написать около пяти, а то и более заявлений на увольнение, с десяток докладов об обнаруженных лазутчиках других фракций в оплоте знаний чернокнижников, а так же притащить на ковёр к директору с дюжину ни в чём неповинных студентов. Конечно, если не считать того, что некоторые находили особое удовольствие в том, чтобы доводить параноика до нервных срывов. Поговаривали, что с возрастом он становился всё более невыносимым, и Артемис надеялся, что ему не придётся наблюдать за прогрессирующим безумием мага, а их общение закончится через пару часов и никогда не возобновится.

     — Поболтаем вечером, — бросил худосочный, остановившись в дверях и махнув рукой коллеге. — Заглядывай.

     — Ага, — небрежно отозвался Кито, затем повелительным жестом закрыв за ним двери. Посмотрел на Артемиса. — Не было возможности представиться лично. Кито, профессор теней.

     — А Кито это фамилия или имя? — полюбопытствовал юноша, которому срочно требовалось как можно больше трепать языком, чтобы заглушить мечущиеся в голове мысли. — Чтобы я знал, как обращаться.

     — Это имя, — недовольно буркнул чернокнижник, наблюдая за тем, как новоявленный студент сбрасывает с плеч плащ и кидает его возле дверей вместе со своей сумкой. Белый цвет его рубашки раздражал до невозможного, равно как и кожа, волосы. — Фамилию вам знать необязательно.

     — Почему же? Все считают своим долгом ткнуть другому своим происхождением, даже если оно не слишком почётное, — Охотник ухмыльнулся, расстегнул манжеты рубашки и закатал рукава. Взгляд профессора скользнул по причудливому браслету, он сощурился. — Я вот своё происхождение не слишком люблю, но все и так наперёд меня знают, что я Акио. Даже с именем зачастую угадывают.

     — Кэрбр, — сухо кашлянул Кито, провожая приготовления крайне раздражённым взглядом.

     — Будьте здоровы, — вежливо улыбнулся Артемис.

     А затем сиганул в сторону, уворачиваясь от метнувшейся к нему тени. Заметить её на чёрном фоне было крайне непросто, но Охотник заставил себя тряхнуть стариной, напрячь собственное зрение и разглядеть ауры. У Кито она была тёмно-красной, точно кровь, и пульсировала подобно бьющемуся сердцу, резала взгляд.

     — А почему просто Кито? Все обычно зовут друг друга по фамилиям, ну, если брать для примера студентов с профессорами. Да и вообще вне круга друзей. Хотя, меня даже друзья по фамилии зовут, когда хотят сказать, что я придурок, — продолжал разглагольствовать Артемис, с трудом уклонившись от очередного потока мрака. Он понимал, что преподаватель не атакует его в полную силу, всего лишь проверяет почву, а, может, загоняет его в угол, чтобы одним мощным тычком поставить шах и мат.

     — Так меня называет Господин чернокнижников! — напыщенно воскликнул чернокнижник, и Артемис иронично вскинул брови, заухмылялся, понимая, что, вероятно, не сможет удержать взрыв хохота, если продолжит думать в этом направлении. — Что смешного, Акио?!

     — Ничего. Представил, как его тёмное величество зовёт вас «Кэрбр». Вы не представляете, как это уморительно, — рассмеялся Артемис, поднырнув под щупальцем тьмы и оказавшись лицом к лицу с разъярённым магом. Тот выглядел, как кот, которого погладили против шерсти железной расчёской. — Нет, правда, поверьте, это действительно до колик смешно!

     — Не вижу ничего забавного. А то, что вы ничерта не можете в нашей стихии, действительно смешно! И как вас только занесло на порог нашего заведения. Поверить не могу, что согласился потратить на вас своё время! Если бы не моя дружба с Повелителем жрецов...

     — Я слышал, у вас тут скандальчик был, — перебил его Акио, собирая силы и медленно поднимая одну тень, затем другую. — Пощекотали вам нервишки?

     Кито побагровел, стиснул кулаки и с куда большим рвением принялся атаковать его. Несмотря на всё своё растрёпанное состояние, мастерство своё он, похоже, не терял даже в самом худшем из припадков. Одна тень, вторая, третья, девятая, пятнадцатая, двадцать седьмая. Артемис сбился со счёта, закрываясь от целого шквала атак и не имея возможности хотя бы скудно ответить на них. Можно сказать, что он был шокирован, так как не ожидал от старика подобной прыти и напора, а потому платил за собственное легкомыслие. Тени, до того служившие ему щитами и державшиеся на расстоянии полуметра, уже почти вплотную липли к нему и дрожали под градом ударов. Голова начинала раскалываться от боли, и в животе жгло, лопатки вовсе казались раскалёнными.

     — Хватит, пожалуйста! — он не узнал собственный голос, когда этот жалобный возглас прорезал мрак.

     Охотник стоял на коленях, уткнувшись ладонями в пол, скованный собственным щитом, как стальным бункером. Кито хмыкнул, опустил руки, и тени отхлынули ему за спину, но не торопились возвращаться по своим щелям и углам, ложась на плечи чернокнижнику подобно тяжёлому плащу. Дрожа, Акио поднял голову.

     — Ничтожное зрелище, — прокомментировал чародей, закинув подол плаща на плечо. — Даже проверять нечего. Моё мнение: вам следует больше внимания уделять самой важной из дисциплин чернокнижников.

     — Вы так и не ответили на мой вопрос, — юноша медленно поднялся, придерживая ходящие ходуном колени. Дыхание никак не возвращалось в норму. — Что здесь произошло?

     — А вас какого чёрта это волнует? — брезгливо выплюнул мужчина, кривя губы.

     — Хотелось бы вмазать по челюсти тому придурку, который считает, что к слову «грудь» подходит рифма «натянуть». Нет, несомненно, сильная, звучная, но ведь есть и ассонансы и диссонансы. Учитывая стиль стиха, они бы пошли куда лучше. А так получается, что вся ода построена на них, и только в одном месте использовали это. — Кито смотрел на него несколько мгновений, затем моргнул. Ещё раз. Охотнику показалось, что глаза его медленно наливаются кровью.

     Хохотнув, когда цельная волна тьмы хлынула к нему, он позволил ей охватить себя. Ощущения были воистину неприятными и странными, точно на него обрушился водопад густого холодного масла. И оно становилось всё жёстче, твёрже, готовое прорезать кожу и влиться в вены. Кито не шутил. Артемис зажмурился, максимально распрямил плечи и потянулся к чистому источнику сил, который был столь близко, что это было даже отвратительно. Вкус у сил чернокнижника был такой же маслянистый, но юноша поглощал их, понимая, что сейчас иного выхода нет. Если преподаватель думал, что Охотник будет играть по его правилам и так же атаковать в лоб, то несколько просчитался. Зная, что никогда не одолеет ни одного противника в открытом и честном поединке, Артемис всегда рассчитывал на иное. По крайней мере, это всегда срабатывало, если не считать Люука, который разделял эту философию и не уставал зажимать ему нос. Напитавшись силами достаточно, чтобы провернуть один из своих любимых трюков, юноша ухнул в темноту, оставив вместо себя в коконе собственную тень, а сам переместился за спину Кито. Профессор не рассчитывал, что столь хромой в магии Акио сможет выкинуть нечто подобное, и оказался неприятно удивлён ударом, который получил под колено. Благо, тени не позволили ему рухнуть на пол и остаться совершенно беспомощным перед лицом разохотившегося юноши. Краем глаза чернокнижник увидел, что совсем рядом с его виском мелькнула серая ладонь с ярко выступающими костями и неправильно длинными пальцами, переходящими в изогнутые когти. В силу своего возраста (а почтенный преподаватель знавал те времена, когда Господин Сириус IV ползал под стол и юбку собственной матери) Кито не мог бы столь же резво скакать по комнате, как и молодой белобрысый козёл. По его собственному мнению магу не пристало подобное поведение, вопреки расхожему представлению о том, будто бы чародей должен ещё и физически нагружать себя.

     Сделав пас рукой, мужчина позволил теням отнести себя в противоположную часть аудитории. На его глазах происходило нечто, что он надеялся больше никогда не увидеть. Истинная форма Акио всегда казалась ему чем-то отвратительным, из ряда вон, потому как выглядели они таким образом, как будто их предки когда-то имели глупость сношаться с горными драконами. Хотя, это вполне могло быть. Вытянутый и приподнятый свод стопы делал Артемиса ещё выше, не меньше, чем на шесть дюймов, а сложенные за спиной крылья вполне могли стать тяжёлым аргументом в поединке. Он распахнул лишь одну пару, ту, что разместилась над поясницей. Чернокнижник прикидывал, для чего это может понадобиться в столь крохотном для полёта помещении, пока не разглядел густую тень, упавшую на пол. Вторая пара, что вытянулась из лопаток, была меньше, и пока оставалась сложенной. Заметив взгляд мужчины, Акио ухмыльнулся, обнажив острые зубы. «Он не должен долго держаться в такой форме. Она выпивает слишком много сил, — прикидывал Кито, складывая вместе безымянные и указательные пальцы рук, затем перекрещивая их. Мелкий мерзавец вычерпывал энергию абсолютно из всего вокруг, и мужчине пришлось прибегнуть к собственному резерву. — Надо просто промариновать его в этом виде, и он сам выдохнется. Наивный мальчишка!»

     Артемис и сам понимал, что не готов пока что пользоваться этими силами в длительном поединке. Кито был сильным, но неуклюжим магом, и юноша сделал ставку именно на это. Охотник оттолкнулся от пола, подгребая под себя воздух крыльями. Спину и кости невыносимо ломило, тянуло жилы с непривычки. Несколько особенно густых теней стали принимать форму, стремительно надвигаясь на чародея. Он, вроде бы, замер, выставив вперёд руки, сложенные в причудливый знак, вряд ли носящий в себе оскорбительный характер. Это напоминало пятиконечную звезду. «Ну бл…» — подумал было Охотник, но довершить глубокомысленное немое высказывание не успел. Его рвануло к полу, как на привязи, которая, впрочем, материализовалась секундой позже. Толстая цепь обхватила его шею, стремительно укорачиваясь, заставляя сначала рухнуть вниз, затем сгорбиться, опуститься на четвереньки, распластаться по полу, на котором алыми искрами расцветала звезда. Кито ухмыльнулся и тряхнул головой, отбрасывая с лица растрепавшиеся волосы, двинулся к скованному юноше, что шипел и скалился на полу, яростно хлопая крыльями.

     — Впечатляет, — кивнул преподаватель, поправив плащ и остановившись на безопасном расстоянии. Как известно, даже отрубленная голова мантикоры может укусить, что уж говорить о таких ублюдках. — Возможно, прямое нападение не про вас, юноша, но всё же, вам следует отточить собственные навыки.

     — Вы не ответили на вопрос, — Акио не сводил с него немигающего взгляда золотых глаз с вытянутым зрачком. От него неприятный холодок пробрался во внутренности чернокнижника. — Что тут за переполох?

     — Вас это не касается, — махнул рукой Кито.

     — А кого? — лукаво сощурился Артемис.

     — Господина чернокнижников и его сыновей. А вы не имеете никакого отношения ни к нему, ни к ним, — гордо вскинул нос чернокнижник, а затем спохватился и возмущённо уставился на распростёртого на полу альбиноса, медленно принимающего привычный вид. — Хватит задавать мне провокационные вопросы! Чёртов лазутчик!

     — Ну началось, — закатил глаза юноша, а когда цепь с него свалилась, медленно сел и потёр шею, повёл ноющими плечами. Огненная боль заставила его зажмуриться и прикусить губу. — Мне просто хочется знать… давно ли у него есть дети? Я считал, что…

     — Да уже лет сорок с небольшим точно, — задумчиво проговорил Кито, подняв взгляд к куполу потолка.

     Артемис перекрестил ноги, обнял себя за колени, уставившись в пол. Это было слишком. Справившись с нестерпимой дрожью, он поднялся, встряхнулся, окинул порванную одежду тоскливым взглядом, направился на выход.

     — Когда мне к вам вернуться? — потускневшим голосом поинтересовался он, кутаясь в плащ и пристраивая на немилосердно болящем плече сумку.

     — Это необязательно. Я дам рекомендацию, чтобы вас не пихали на поле боя, если не хотят позора. Действуйте себе в тылу врага, как привыкли, и никаких проблем не будет. — Артемис уже положил ладонь на ручку двери. — А, да, полистайте «Инфернальная защита» Толлумана Эргиса, если не хотите ещё раз сесть в лужу, как сегодня.

     — Спасибо, — тихо поблагодарил Артемис, медленно покинув кабинет и тихо прикрыв за собой дверь.

     Впереди была последняя практика на этот день с самой директрисой. Идти туда хотелось меньше всего, особенно в таком потрёпанном виде, который ему совершенно не был по вкусу. Он столкнулся с женщиной в коридоре. Софи так быстро шла, что они буквально налетели друг на друга.

     — Добрый д… — начал было он.

     — Извините, Артемис, вынуждена перенести нашу встречу. У меня срочный разговор с Господином чернокнижников. Чёртовы мелкие Найтгесты у меня попрыгают!

     Она даже не обернулась на него, но он великолепно её слышал. Чародейка кричала так, что академия едва не ходила ходуном. Содрогнувшись всем телом, Акио прислонился к стене и сполз на пол, заслонив лицо ладонью. Видимо, мир, всё же, не сошёл с ума.

     У Гилберта были сыновья.

Храбрых людей давно

Не сыщешь ни одного.

Должно быть, понятно вам —

Что фору любому дам!

За мою голову дать

Готовы много монет.

Я счастлив вызов принять

Во имя новых побед!

Интереса мне нету

Выживать вас со света.

Но мольбы, если честно,

Слушать неинтересно.

Ведь охотник я

Вам — а не судья!