Нам наплевать на то, что думают другие про нас,

На гнев богов мы просто машем рукой.

Ты нынче платишь, ну так что же? Мы с тобою сейчас,

А завтра с нами будет кто-то другой.

Путём интриги, морем крови мы стремимся туда,

Где чьё-то золото призывно блестит;

Из низких истин нам дороже только эта одна:

Кто дольше платит, тот в войне победит. 

      «Долг проводника судьбы — оказать услуги на высшем уровне и сопроводить клиента к месту его последнего вздоха. Наша гильдия следует правилам и выполняет свою службу, какой бы тяжёлой она ни была. До нас дошла скорбная весть о том, что хорошо обученный спутник требуется для начальника гарнизона Бримснис, имя которого заказчик постеснялся или не смог назвать. Никаких дополнительных указаний или просьб от него не последовало, а потому у нас с вами развязаны руки. Помимо этого, заказчик не соизволил назваться, но заранее оставил оплату.

     Плата за предоставление компании храброму хранителю Зимних земель составит полтысячи золотых монет с чеканкой столичного герба Ифарэ. Старшая проводница судьбы передаст её исполнителю.

     Исполнитель: Артемис Акио II».

     Уже в который раз перечитав содержимое свитка с алой тесьмой, демон застонал и прижал его к своему лицу. Если Гилберт только узнает о том, кто это сделал — ему не сносить головы. А ведь узнает, тут даже к жрецу не надо обращаться с вопросом. И где вообще этот непроизносимый гарнизон находится? Нет, конечно, Алюра дала наводку на Зимние земли, но они весьма велики. На карте, как и повелось, ничего такого не было указано, и если можно было бы обратиться к кому-нибудь, не считая Найтгеста! Вспомнив о том, что Роккэн всё ещё сдаёт экзамены в академии, Артемис отправился к нему. Уж он-то точно если не скажет, куда смотреть, покажет на того, кто знает, куда. Однако путь по безлюдным коридорам был прерван неожиданно громкими голосами. Шла лекция, и студенты забились в аудитории, а потому эти звуки в учебное время были необычны.

     — Я в который раз говорю тебе, Дагэйр, тебе нельзя отправиться со мной. Я больше никогда не вернусь в Чёрный замок, понимаешь ты это? Ты не сможешь закончить своё обучение, не получишь диплом, не сделаешь карьеру, о которой мечтал, не сможешь, дьявол тебя побери, жить без страха. Да если кто-то из моей семьи узнает о тебе…

     — Помнишь, что я сказал, что мне всё равно, где и в какой ситуации я буду? Лео, он отпустил тебя на свободу, он сохранил тебе жизнь, так почему ты не хочешь прожить её счастливо?

     — Да может потому, что его «отпустил» очень быстро превратится в «поменял приоритеты»? Я не знаю, может, меня уже поджидают за стенами замка наёмники, а может мне дадут уехать и прожить пару лет, потерять бдительность, а потом…

     — Не важно, — быстро оборвал его мягкий голос, и преподаватель затих окончательно. Завернув в нужный коридор и стараясь особо не шуметь, Акио не без умиления увидел, как невысокий коротко стриженный шатен, встав на цыпочки и обхватив лицо бывшего профессора ладонями, трепетно целует его. Орт несколько секунд мялся, а затем всё же осторожно обнял юношу на уровне лопаток. Студент прервал поцелуй и преданно заглянул в лицо мужчине, и от нежности его изумрудные глаза приобретали матовый блеск. — Я не брошу тебя только потому, что есть вероятность мести и удара в спину. Да и образование я пошёл получать исключительно из-за тебя. И карьеру хотел строить, чтобы быть рядом. Для чего это всё, если ты сбежишь и я потеряю тебя из вида? Мне не страшно.

     — Потому что ты глупый мальчишка, — нежно выдохнул Орт и поцеловал студента в лоб. Тот зажмурился в истоме и порывисто обнял его. — Я боюсь за тебя. Всё-таки подумай, зачем тебе ехать с опальным преподавателем в какую-нибудь дыру? Пока я обоснуюсь, пока встану на ноги, пока…

     — И речи быть не может, Леонсио Рудольф Орт, — возмутился паренёк и поставил руки в бока. — Я… когда я узнал про суд… у меня, словом, собраны вещи, стипендия, а родители не расстроятся, если я не приеду на каникулы. Но если хочешь, я могу тебя познакомить с ними.

     — Не в ближайшие несколько лет, — мрачно буркнул дипломат и невольно вздрогнул, заметив знакомую спину в другом конце коридора. Судя по всему, Охотник тихо прошмыгнул мимо них, пока они ворковали, а он и не заметил. — Артемис! Стой, пожалуйста.

     Акио обернулся и неуверенно улыбнулся, но не стал приблжаться. Орт кивнул студенту, и тот тоже подошёл вместе с ним.

     — Добрый день, Леонсио, — поздоровался демон, чувствуя гнетущую вину. — Рад, что встретился с вами.

     — Вижу, что ты уже начинаешь съедать себя, Арти, но не волнуйся. Я догадываюсь, кто замолвил за меня словечко перед лордом и подарил жизнь, а не изгнание в Нижнем мире, и я благодарю тебя за это. Так что не терзайся.

     — И я хочу сказать вам спасибо, господин Акио, — бойко вмешался студент и, сделав шаг вперёд, пожал руку демона, не обратив внимание на то, как он вздрогнул, а зрачки его сузились. Пальцы юноши были ледяными. — Профессор многое сделал для меня, и…

     — Сделаем вид, что это было решающим фактором для принятия решения лордом. Я, конечно, попросил за тебя, но выбор оставался за ним. Один совет, Лео, постарайся скрыть ваши отношения хоть ненадолго. Рурука чуть своего старшего супруга на цепь не посадил из-за несовершеннолетнего брата. Так что в твоих интересах сделать так, чтобы до вас не могли докопаться. А я знаю, что ты в этом силён. — Артемис мягко пожал ладонь юного кровопийцы и отпустил её. — Впрочем, ему сейчас не до этого, однако лучше действовать на опережение. Мало ли. Скоро вы уезжаете?

     — Я хотел выехать сегодня же. Ты с определённой целью интересуешься?

     — Зависит от твоего следующего ответа. Мне нужно отправиться в Бримснис, но знаю только то, что это в Зимних землях. Этих сведений слишком мало, чтобы добраться быстро и без проблем.

     Преподаватель взял у юноши карту и развернул её с видимым профессионализмом. Акио бы ничуть не удивился, если бы тот вдруг ткнул ему пальцем и сказал укоризненным тоном: «Вот же он, куда ты смотрел?» Но мужчина изучил путеводитель, и кольцо на его пальце начало мягко сиять. На пергаменте вслед за движениями кисти чародея проступила тонкая сияющая нить, прочертившая путь от Чёрного замка к появившейся точке в Зимних землях. Гарнизон находился почти на самой границе владений ледяных волхвов, за землями дроу и оборотней, и его бесполезность была тем очевидней, чем больше Артемис рассматривал окружение. Близость Белого замка служила тем фактором, над которым бы задумался каждый, кто хочет совершить нападение, а союз полиморфов и тёмных эльфов делал форпост ещё более бессмысленным. Ледяные волхвы не славились враждебностью или попытками нападать на другие фракции, и Охотник подозревал, что в скором времени эту маленькую крепость покинут все за ненадобностью.

     — Мне даже любопытно, что же ты там забыл. Эмиссары в тех местах не появляются, да и делать там совершенно нечего. — Леонсио внимательно посмотрел на разом посерьёзневшего юношу.

     — Долг проводника судьбы, — просто ответил демон и благодарно улыбнулся мужчине. — Ты спас меня, Лео.

     — Можем поехать вместе, — предложил молчавший до того Дагэйр. — До столицы уж точно.

     — Не стоит, — разом быстро отказались мужчины. Орт с улыбкой кивнул демону, и они обменялись недолгими, но крепкими объятиями. Каждый из них понимал, что вероятность встретиться снова слишком мала. Акио не сдержался и бегло коснулся губами щеки дипломата, но в этой ласке не было интимного подтекста, и на секунду Леонсио почувствовал себя в коконе безопасности и заботы. Молодой вампир вовсе не возражал и даже смотрел на них с блаженной улыбкой. Ему ли было не знать, что многие люди вокруг Ортов не пылают к ним любовью и в большинстве своём строят на них корыстные планы, и потому мягкость демона успокоила юношу. Если у его любовника есть хоть один такой друг, то можно не переживать. Леонсио обернулся к студенту: — Артемису наверняка нужно подготовиться к поездке, а мы ему будем только мешать. Идём, мне нужно отдать ключи и материалы ректору. Виктор, конечно, терпелив, но я не хочу искать границы его благосклонности.

     — Виктор? Новый ректор? — любопытно навострил уши демон. — Не слышал о нём.

     — Мало кто слышал. Он вступил в должность пару недель назад. Один из последних представителей семейства Рау. Учился в этих стенах, любил историю, а потому стал преподавателем. Когда Софию уволили, он предложил свою кандидатуру, и Господин дал согласие. Славный малый, только больно зашуганный. С его родословной это неудивительно: студенты проходу не давали и вечно шпыняли, пока не появился Райан Грейс. Уж его-то ты должен знать. — Артемис отрицательно покачал головой. — Удивительно. Это известный своими странствиями жрец. Он обучался у твоего деда и претендовал на его место, но получил отказ, потому как Серый принц не изволит покамест оставлять должность. К тому же, он работает с гильдией Воров, но это будто бы держится в тайне и никому неизвестно. Пока что его не поймали ни на одном деле. Так он прибыл в академию, влез на один из курсов, чтобы изучить деятельность Софи, докопался до всех мелочей, такое там выудил, что у всех волосы дыбом встали. И приглянулся ему Виктор, хотя и знал, что он Рау.

     — Мне это всё ещё ничего не сказало, — вставил слово Акио. — Это какое-то особое семейство?

     — Ещё бы! Оборотни Рау после второй войны попались Господину чернокнижников, и одна из них оказалась его Наречённой, но до последнего отказывалась от знаков внимания. Повелитель недолго думал над этой ситуацией и проклял их династию так, что теперь каждый из Рау однажды и на всю жизнь получает на шею метку с именем Найтгеста, которому должен отдать свою жизнь. Метка растёт и захватывает всю шею, после чего становится ошейником. Тут даже Сердце мира не поможет. Райан теперь ищет способ снять проклятие, но вряд ли у него это получится. Только Повелителю это под силу, а он, ясное дело, таким заниматься не будет. Да и не сможет бороться с таким древним проклятьем. Оно проросло в веках, и его корни раскинулись далеко. Не так давно семью Рау вырезали, и остались лишь Виктор и двое его братьев. Говорят, что Грейс рвал и метал, когда узнал о поджоге их дома, обещал найти убийцу и голыми руками прикончить.

     — Какой милый, — фыркнул Охотник, несколько впечатлившись услышанной историей. — Не хотел бы я быть тем, кто перейдёт дорогу жрецу и вскипятит его. Ну, может и взгляну хоть раз на «легендарного» Райана Грейса.

     — А я, видимо, на прославленного Охотника, — вежливо вмешался голос, заставивший всех троих вздрогнуть, как студентов, застуканных за сплетнями о преподавателях.

     Ходячая легенда предстала перед Артемисом в виде хорошо сложенного мужчины с серебристым ёршиком волос, неприлично отросших в чёлке, и одетого в белое пальто с меховым воротником, не до конца скрывающее за собой чёрные сапоги, водолазку и брюки. Обоюдоострый клинок с двумя лезвиями в правой руке жреца был опущен, но Акио показалось, что носить оружие подобным образом не лучшая затея. Серые раскосые глаза смотрели на демона в ответ с прохладным любопытством и некоторой оценкой. Тот в простой длинной тунике и эльфийских брюках да кожаных сапогах рядом с ним смотрелся обманчиво безобидным и даже бестолковым. Артемис сложил руки на груди и приподнял голову в немом вопросе.

     — Услышал своё имя и решил убедиться, что ничего лишнего сказано не будет. Леонсио, Виктор уже ждёт вас и хочет обсудить одну вещь. Думаю, вам она понравится. Дагэйр, вы уже говорили о своём уходе с ректором? Что же, тогда вам следует тоже пройти в кабинет господина Рау. А вы?

     — А я сына проведаю, — отказался составить компанию Охотник и быстро пошёл в сторону нужной аудитории, где Роккэн должен был сдавать экзамен по теням, но жрец явно был другого мнения.

     — Простите мне моё любопытство, Артемис, но ваш брат — Сэто Акио, не так ли?

     Вопрос не понравился юноше, как только может не прийтись по душе вкрадчивая интонация, скользнувшая в до того уверенном и сочном голосе. Да и успел уже Артемис привыкнуть к тому, что жрецы не спрашивают о чём-то просто так. Они преследуют некую грядущую цель и редко интересуются происходящим в данный конкретный момент, больше выбирая для своих свершений будущее. Эти мысли прекрасно отразились на бледном лице, и прорицатель спохватился:

     — Не подумайте, я не пытаюсь вовлечь его в свои планы, но мне нужно было уточнить. Андреа Акио приходится вам матерью?

     — У меня созрел встречный вопрос: почему вас интересуют мои ближайшие родственники? Да, всё верно, но не уходите от ответа, как водится в ваших кругах. Зачем вам эта информация?

     — Во имя Равновесия, юноша, ваша подозрительность могла бы меня задеть, — рассмеялся Грейс, который не мог не отметить про себя лёгкую дерзость эмиссара. — Если кто-то из моих коллег обидел вас своей скрытностью, то я прошу за них прощения. Вы должны понимать, что в нашей профессии не стоит распространяться о некоторых вещах. Но я лишь хотел убедиться, что вы именно тот, кого я ищу. Скажите, ваша сестра в добром здравии?

     Акио медленно моргнул и потряс головой, стараясь сообразить, о чём говорит Райан. Они остановились напротив дверей кабинета, откуда разнообразия ради не доносились вопли профессора, однако слышался голос одного из студентов. Из приоткрытого окна в коридор залетал ветер и капли промозглого мелкого дождя. Начавшийся сезон ливней обещал размыть дороги и вывести из берегов реки, а краски осени не успели расцвести в полную силу и порадовать взгляд, разбавленные серостью туч. Теперь и Артемис понимал, что приход зимы не столько радует, сколько поторапливает и умоляет быстрее расправиться с делами. Жрец говорил так уверенно и интересовался, как о взрослом человеке и даже близком знакомом, и от этого демон растерялся лишь больше.

     — Моя сестра ещё не родилась. Но я полагаю, что по сравнению с теми, кто уже живёт, чувствует она себя великолепно. И вы так и не ответили на мой вопрос. Зачем вам это?

     — Как же? Пару лет назад мы с ней вместе работали над одним заданием, и она ждала ребёнка. Я лишь спросил потому, что не получал от неё вестей с тех пор, и беспокоюсь о её состоянии. В последнюю нашу встречу Намида была печальна.

     — Господин Грейс, вы, должно быть, что-то путаете. У меня никогда не было сестры. Да, Андреа беременна, но… — демон замолк и уставился в окно. В последнее время он уже ни в чём не был уверен. — Иными словами, я вам ничем не могу помочь. Полагаю, что у Сэто вы уже узнали всё то же самое, а Повелитель не смог удовлетворить ваше любопытство.

     — Начинаю думать о том, что успел сойти с ума или попасть в иллюзию какого-нибудь ушлого оборотня. Вот так жил человек, а потом все вдруг разом о нём забыли, точно его стёрли из Сердца мира. — Райан неверяще покачал головой. Зазвонил внутренний колокол академии, и его зычный голос прогнал безмолвие, напитав низкими нотами каждый камень, хранящий благоговейное молчание пред силой чёрных магов. Двери аудиторий открылись, как по команде, выпуская студентов на свободу, однако в преддверии экзаменов они походили не на маленьких пташек, выпорхнувших из клеток, а испуганных зверей, которых слишком долго держали в загоне. Кабинет теней покидали по одному, хотя обычно ученики бежали гурьбой, торопясь оказаться подальше от вздорного преподавателя. Роккэн шёл последним, мрачно рассматривая пол под ногами. Встреть он гриб или отколовшийся камень, обязательно бы отвесил ему крепкий пинок. Приметив двух людей, которые неподвижно стояли у окна и никуда не собирались уходить, медиум незаинтересованно поглядел на них, но тут же улыбнулся. Грейс первым повернулся к нему и ответил тёплым изгибом губ. — Здравствуй, Роккэн. Выглядишь помятым. Профессор Кито опять бесновался?

     — Да нет, не выспался просто, — отмахнулся Миррор и, оказавшись рядом, приобнял мужчину. — Как Виктор? Давно я его не видел.

     — Полон стремления внести изменения в систему обучения. Уже разрабатывает предмет по обучению на преподавателей.

     Терпеливо дождавшись, пока художник вынырнет из кольца рук жреца, Артемис безмолвно кивнул ему.

     — Арти, вы уже познакомились? Райан некоторое время учился на старших курсах, и нам выпало несколько совместных лекций. До сих пор не верю, что учился с ним! — немного ожив, Роккэн начал быстро вещать, но уже из объятий демона. Тот слушал с интересом, присматриваясь к макушке юноши. — Ребята часто издевались над Виктором… Господином Рау… А они с Рурукой хорошо общались во времена его студенчества, и мы разбили не одну дюжину носов за Вика. А ещё… — тут юноша замолк и посмотрел на жреца.

     — Они помогли мне с моей миссией, — благосклонно объяснил Грейс. — Мадам Рэмира не слишком честно вела себя по отношению к студентам и преподавателям, а также фракции. Её смещение было лишь вопросом времени. Что же, не буду вас более задерживать, да и меня ждут дела. Артемис, рад был познакомиться и надеюсь на новую встречу и сотрудничество. Удачи вам в вашей поездке в Бримснис.

     Спрашивать, откуда прорицателю известно о путешествии, Охотник не стал, потому как на его взгляд всё было очевидно. Да и не был Акио тем, кто стремится узнать будущее, чтобы смухлевать на пути. Некоторые вещи его, бесспорно, приводили в состояние неприятного волнения, но контракт от гильдии Воров не попадал в этот список. Когда Грейс удалился через толпу вялых студентов, Роккэн вопросительно посмотрел на демона.

     — Да, мне нужно будет уехать на неопределённый срок. Ты закончил? Хорошо. Идём к отцу. Тебе нужна помощь в подготовке к экзаменам?

     — А ты разве умеешь колдовать?

     — Практика у меня хромает, но в теории я могу тебя натаскать.

     Половину пути до Повелителя они проделали в полной тишине, погружённые каждый в свои мысли. Последние отголоски сонных трелей осенних птиц провожали их до стен замка, а там их встретила шумиха чернокнижников. Маги готовились к новому сражению с элементалистами, да и вообще в их рядах намечались грандиозные изменения, ведь отстраивался пострадавший в войне с гоблинами Вердже, а гарнизоны, расположенные на границе Саурэ, усиливались и вооружались, да и послы дроу, не вмешивавшихся в мир большой политики в течение многих тысячелетий, вызывали пылкий интерес среди тёмных магов. В кои-то веки Чёрный замок не казался вымершим и спокойным, а привычное общее наречие оказалось разбавлено языком дроу. Тем приятней была мысль о том, что вся эта суетная и в общем и целом напускная беготня вскоре сойдёт на нет. Измеряя жизнь не десятками лет, но длящимися веками, дети Талиарена могли позволить себе упиваться незначительными приятными мелочами, на которые у иных редко находилось время. Даже пробегая по цитадели с ворохом бумаг, маги не упускали шанс зацепиться языками с друзьями и коллегами, ведь понятие сроков для них было зыбким. Лишь люди на побережье, редко проживающие несколько столетий, оставались безумно спешащими завершить все дела и достичь намеченных целей. Они в глазах могущественных рас мира были детьми на протяжении всей своей быстротечной жизни, и многие смотрели на смертных с великодушным сочувствием, которое можно было бы назвать оскорбительным. В Талиарене вальяжная неспешность тех, кому некуда торопиться, тесно граничила с бешеным ритмом жизни, за которым не всегда удавалось угнаться. Фракции сталкивались на полях битв и снова расходились на неопределённый срок, чтобы через время сцепиться в сладостной грызне; баронеты и лорды до хрипоты спорили о своих территориях, владениях и о том, кто должен им подчиняться, и из-за их распрей тоже случались неприятные сражения, задевающие мирных жителей; нередкие в этом мире стихийные бедствия могли уничтожать целые города, а потому верить картам следовало не всегда. Каждый по-своему смотрел на время, и общего отношения к этой капризной стихии не было, и оттого в больших городах казалось, что один поток борется с другим: чинные аристократы всем своим видом давали совет перевести дыхание и остановиться, а обыватели всё носились от одного дела к другому, и их спешка вызывала в ногах зуд и желание ускорить шаг. Так и в Чёрном замке то нарастали гул и беготня, от которых кружилась голова, то тяжким куполом опускалась тишина, заставляющая опустить голову. Всё никак не удавалось Артемису понять, что из этого его привлекает больше, но чаще демон замечал, что почти бежит по коридорам, и постоянно одёргивал себя.

     — Как у вас дела с папой? — поинтересовался Роккэн, когда они стали преодолевать последние лестницы к кабинету Господина фракции. Наличие ещё одного человека рядом помогало демону не срываться на галоп, и он размеренно шагал с юношей под руку, концентрируясь на скупой лепнине под потолком. — Пассиса и Рурука говорили, что вы немного повздорили.

     — Чепуха, не бери в голову. Твоему отцу просто был нужен длительный отдых, забота и один могущественный артефакт, который я счёл своим долгом подарить ему на день рождения.

     — День ро… — Миррор осёкся, побледнел и тут же покраснел. Юноша встал, испуганно смотря на Акио. — Я забыл про его день рождения!

     — Он тоже, — успокоил его Артемис. — Не переживай, малыш, Гилберт был слишком занят Гримуаром, чтобы обратить на это внимание. Но у тебя ещё есть шанс сделать ему что-нибудь приятное.

     — Ну, скажем, делать ему приятное я оставлю за тобой, — произнёс художник и продолжил путь. Он смущённо тёр покрасневшую скулу подушечками пальцев, словно надеялся согнать с неё румянец стыда. — Тьма, как я мог?

     Акио насмешливо улыбнулся, и белёсая бровь приподнялась всего на пару миллиметров, однако изогнулась достаточно, чтобы Миррор почувствовал себя окончательно разбитым. Замерев у дверей в средоточие сил фракции, Артемис прокашлялся и деланно громко постучался. Когда и через полминуты ответа не последовало, он сделал это снова и уже не одной костяшкой пальца, а всем кулаком. Изнутри раздалось невнятное мычание, и демон показательно открыл перед Роккэном двери. Кипы свитков были повсюду: образовали несколько неровных куч вокруг стола, свисали с него извилистыми лианами, и было странно, что до сих пор не оплели хозяина кабинета хищными путами, дабы он обратил на них свой пресветлый взор. Алхимическая лаборатория, напротив, не успевала покрыться пылью, и новый бодрящий эликсир дозревал в тяжёлом чугунном котле. Сам вампир с крайне сосредоточенным и серьёзным лицом вглядывался в каменные страницы огромного талмуда, занявшего собой почти весь его роскошный стол. Чтобы прочесть хоть одну строку, Господину приходилось прикладывать много сил, и он не желал отрываться от своего занятия. Гримуар Амарэйнт стал его спасительным мостиком, пролегающим над пылающей инфернальной бездной. Та тянула лапы к Найтгесту с капризной настойчивостью отвергнутой любовницы, желая заполучить власть над мужчиной, но он оказывал достойное сопротивление. Кровь, принесённая слугами в бокале, успела свернуться и облепила хрустальные стенки, покрыв их мутной грязно-бардовой плёнкой. Под глазами Гилберта появились глубокие тени, и природа их была отнюдь не магической.

     — Как твои успехи в обучении? — точно продолжил прерванный пару мгновений назад разговор, спросил Акио и приземлился в кресло рядом с Господином. — Продвигаешься?

     — М-м, — неопределённо отозвался мужчина и только бровью слегка повёл.

     — А я сдал экзамен у Кито, — похвастался Роккэн и для большей убедительности выпятил вперёд грудь. Юноша ждал похвалу или хотя бы кивок, но Гилберт даже не приподнял голову на эти слова. Артемис молча указал ладонями на любовника и скорчил гримасу недовольства. — Пап, ты с нами? Кито зачёл мне тени!

     — Угу-м, — глубокомысленно произнёс владыка, и Миррор не мог не отметить, что отец как никогда красноречив и многословен.

     Чтобы окончательно убедить Роккэна в своих словах, Акио положил ноги на стол и одним плавным движением стопы сбросил на пол пустую чернильницу. Та с обиженным визгом разбилась. Вампир снова остался равнодушен.

     — Гил, я же говорил тебе, что должен уехать в Бримснис? — уточнил Акио и закинул руки за голову. Вампир угукнул. — И ты не будешь против, если я вдруг убью начальника этого гарнизона?

     Роккэн уставился на Охотника как минимум поражённо и даже открыл рот, чтобы сделать замечание, но Гилберт приподнял и опустил кисть в повелительном ленивом жесте. Понимая, что демон так может спросить о чём угодно и получить разрешение, Миррор быстро подошёл к отцу и встряхнул его за плечо:

     — Папа, да очнись ты, это обман!

     — Молодец, молодец, не отвлекай, — впервые выдал связную реплику мужчина и даже не посмотрел на сына.

     Артемис показал на вампира большим пальцем через плечо:

     — Ты его слышал, Роккэн, он разрешил. Гилберт, и ты, конечно, ничего мне за это не сделаешь, ведь правда же?

     — Да-да, — уже раздражённо ответил мужчина и ругнулся себе под нос. Ему пришлось перечитывать строку с самого начала. — Идите. Не мешайте.

     Подорвавшись с кресла, Охотник двинулся на выход и прихватил с собой художника. Неприлично довольная ухмылка на его лице подсказывала Роккэну, что юноша не просто так ради демонстрации занятости Повелителя задал эти вопросы. С демона бы сталось таким же повседневным тоном оповестить владыку о том, что хочет убить другого Повелителя. Спускался в апартаменты юноша почти вприпрыжку, насвистывая под нос весёлый мотивчик. Как можно было быть таким спокойным, зная о кровопролитии, медиум не представлял. Ему становилось тошно от одной только мысли о насилии, и до сих пор казалось художнику, что он не может смыть с рук кровь покойного виконта Эйвери. Просыпаясь по ночам от кошмаров, Роккэн проводил ладонями по лицу в попытке стереть с него холодную липкую дрянь. Ожоги от кочерги не сходили долго, и грубые мозоли всё ещё не давали спокойно сжать пальцы, а от прежней чувствительности почти ничего и не осталось. Он знал, что Артемис зарабатывал этим на жизнь и долгое время занимался тем, что выслеживал и убивал чернокнижников, но от этого горького и опасного знания Миррору не становилось легче.

     — Арти, разве тебе не страшно? — всё же спросил художник, наблюдая за тем, как юноша быстро снуёт по апартаментам, собирая необходимые вещи. — Разве не трудно?

     — Ты не смотри, что я так себя веду, Рок. Когда меня заставили убить в первый раз, я думал, что сойду с ума. Это была невиновная женщина, на примере которой мне хотели показать, что следует делать с теми, кто не хочет подчиняться. До этого её замучила до полусмерти собственная дочь, силы которой она старалась спрятать от изгнанников и Повелителей. Есть такое отвратительное выражение: «жертва обстоятельств». Когда мне давали поручение, я всегда старался изучить этого человека и понять его, на время влезть в его шкуру и представить, за что его могли любить и ненавидеть. Если я приходил к выводу, что хорошего в моей жертве больше, чем плохого, то я давал ей шанс. Никто не в праве вершить суд над жизнями, но если так сложилось, что кто-то из нас двоих должен умереть, то вопрос в мастерстве и изощрённости. Не говорю, что я поступал правильно, что я хороший, нет. Убийство — худшее из зол. Кому-то нужно убрать человека, и у того должен быть шанс на спасение, надежда доказать, что он не станет очередной безликой жертвой в чьём-то списке. Во время войны я поймал себя на том, что думаю: «А заслужил ли этот гоблин смерти? Быть может, он не так плох, как нам рисуют? В каждой фракции есть откровенные ублюдки и хорошие представители, и для многих из них я тот самый мерзавец, которого надо уничтожить без раздумий. Должен ли я делать это?» Но то война, когда ты уже выбрал сторону, и априори любой на другом конце поля битвы — твой враг. Потому что так решил Повелитель. Потому что так предопределено Советом. Так угодно Сердцу мира. Когда ты по шею в крови, думать о морали не пристало, ведь ты уже много раз доказал, что её в тебе не осталось ни на каплю. Тяжело? Может быть. Неправильно? Согласен. Против правил и естественного хода вещей? Абсолютно. Но всегда пребудут те, кто может заплатить за убийство, и они найдут исполнителей вне зависимости от того, хотим мы этого или нет. Если каждый из нас задумается над правильностью происходящего, если начнёт искать свою мораль, то мир погрузится в хаос. Кому-то по душе вырезать людей семьями, толпами, кому-то нравится насиловать девочек, неспособных дать отпор, а кто-то будет проводить эксперименты над людьми, чтобы уважить своё любопытство. Скажи, Роккэн, если бы твой брат убил Зепфинохор, а не изгнал или запер в тюрьме, стал бы он в глазах прочих не героем и освободителем, а чудовищем? Уверен, что ему хотелось перегрызть ей глотку ради мести, что он не мог без дрожи ненависти смотреть на неё. Он выбрал путь без крови и свершил всё так, что многие поняли — ему не стоит переходить дорогу. Но это всё лирика. Нет правильных убийств, и хорошим такой поступок не назвать, а я делаю то, что умею лучше всего. Когда-нибудь я заброшу клинок в пыльный угол, а сам займусь рукоделием и готовкой, потому что мне это нравится. Но это произойдёт не в этом столетии. Знаю, что однажды столкнусь с плачевным выбором — убить невинного по указу, следуя правилам игры гильдии, или пойти наперекор всему и стать костью в чужом горле. А пока… — Артемис замолчал и поправил наручи. Он смотрел на себя в зеркало с прохладным безразличием, точно, надев доспех, стал совершенно иным и не признал отражение. Или же это отторжение появилось ещё до того? — Пока отправлюсь. Быть может в этой дороге я не только узнаю новые грани понимания свободы и морали как таковых, но и соберу интересные истории, которые не стыдно рассказать. Не всё мне одни и те же байки травить. Бывай, Роккэн. Увидимся.

     — Обязательно, — кивнул юноша и обнял Акио напоследок.

     И хотя в нём самом слова демона всколыхнули и протест, и негодование, в нём нашлись силы не вступать с ним в спор. Каким бы ни становился Артемис, беря в руки оружие, но Миррор знал, что в другом образе он всё тот же весёлый парень, готовый протянуть руку помощи и подставить плечо. Медиум мог лишь надеяться, что выбранный им путь не превратит его в беспринципного и безжалостного мясника. Роккэн не стал провожать Охотника, и он был за это благодарен, ведь после этой исповеди чувствовал себя голым. Да, в обнажённой душе нет ничего постыдного, но эта слабость всё ещё вызывала в Акио животный страх и желание закрыться на тысячи замков. Элгорм явился на зов стремительной золотой стрелой, вздымая комья земли и разбрызгивая в стороны грязную воду из образовавшихся луж. На складе амуниции Артемис задержался сильно: пока надел на вредного скакуна попону и седло, пока закинул уздечку и заплёл длинную гриву в косы, начало темнеть, и с территории Чёрного замка они выехали в последних лучах заходящего солнца. В седельных сумках лежала тёплая одежда для Зимних земель, запас еды на первое время, меха с водой, а у самого седла были приторочены лук со снятой тетивой и колчан со стрелами. Не то чтобы Артемис рассчитывал на дальний бой, но полагал, что охотиться ему придётся не только на чернокнижника, но и на живность в чащобах. Путь его лежал через всю Ифарэ, минуя большие города и посёлки, проходя через мелкие, но Акио всё равно пришлось бы использовать переправу Вердже, чтобы оказаться у южных границ страны, а после перейти владения дроу и оттуда в Зимние земли. Юноша рассчитывал добраться до гарнизона за месяц, а на охоту не хотел потратить больше недели, но неприятное предчувствие тяготило демона от самых стен родного замка.

     Странствия — отличный способ уложить в своей голове множество мыслей. Разобрать одни, выбросить другие, упорядочить третьи и углубиться в те, на которые прежде не находилось места. Ему и раньше приходилось подолгу колесить по стране в гордом одиночестве, но в те времена голова юноши была занята по большей части бесполезной ерундой. Красоты проносящихся мимо пейзажей умиротворяли душу и наполняли её своим гармоничным равновесием, а тишина, которой прежде не удавалось насладиться, залечивала раны. С высоты седла все проблемы становились обычной чушью, а сомнения откатывались прочь. Ужасы минувшей войны оставили его исцелённое сердце окончательно, дав пространство для других приятных эмоций. Иногда демон начинал разговор с самим собой, и произнесённые вслух переживания переставали казаться неподъёмными. Азарт в крови Охотника разгорался день за днём, и он дышал полной грудью, забыв о табаке, которому ничего не оставалось, кроме как тоскливо иссохнуть в кисете и потерять горьковатую нотку вина. Ветер следовал за галопом Элгорма, развевая за спиной Акио плащ и распущенные волосы, запуская в длинные пряди ласковые пальцы порывистыми прикосновениями. По ночам они останавливались на привалы, и не хотелось разжигать костёр, чтобы насладиться в полной мере глубокими небесами, расцвеченными созвездиями и Лунами. Ему виделось некоторое очарование в том, что каждый раз эти три небесные сестры появляются вразнобой, отдельно друг от друга или же вовсе не показывают свой лик миру. Ночи, лишённые их света, были особенно темны, и демон чувствовал слабость, подтачивающую его изнутри, и кошмарное одиночество дикого зверя. Потому изредка с ним в диалог вступал дух, своими добродушными подначиваниями облегчая участь молодого эмиссара. Но один из разговоров заставил Акио напрячься.

     — А ведь Гримуар так обрадовал Гилберта вовсе не потому, что его уже не надеялись найти, — спустя две недели от начала пути после переправы заговорил дух. Он в принципе стал более покладистым и разговорчивым, как бродячий пёс, которого внезапно приласкали в непогоду, тем самым завоевав его сердце. — Хочу сказать, что он копается только в демоническом разделе. Неужто решил переквалифицироваться?

     — Что ты имеешь ввиду?

     — Обычно в такие тайны инфернальных искусств залезают в двух случаях: когда надо призвать очень могущественную сущность или же победить её. Но вот загадка, ведь заключить сделку он уже смог. Так кто же давит на него так сильно, что ему потребовались силы для борьбы?

     — Думаешь, что у него проблемы? Что кто-то натравил на него демона? Или намекаешь, что это из-за меня?

     — Ненаглядный мой, сам посуди: мой внук, конечно, тот ещё сумасброд, но обычно он выглядит чуточку лучше, не находишь? — ласковым тоном сказал дух.

     — Всё равно сексуальный мерзавец. Но так мы хотя бы выяснили, что он твой внук, — ехидно протянул Артемис и услышал недовольное ворчание призрака. — В чём дело? Не рад, что так сдался?

     — Удивлён, что мне пришлось проговориться, чтобы до тебя дошло. Уж от кого, а от тебя такой слепоты я не ожидал.

     — Так или иначе, дедуля, к чему ты это всё вёл? Не для того же, чтобы завуалированно представиться? У тебя есть предположение, что с Гилбертом?

     — Сдаётся мне, что что-то не так с его сделкой. Но странно, что это происходит теперь, когда прошло столько лет. На твоём месте я бы постарался выяснить, что тяготит Повелителя и что он так настырно старается откопать в этом проклятом фолианте. Буду честен с тобой, Артемис, мне не приходилось держать его в руках или слышать от моего предшественника о содержании Гримуара, но Госпожа Амарэйнт в годы написания этой книги была уже не в себе. И я почти уверен, что мы бы вернули себе эту книгу не сами, так с помощью жрецов, если бы хотели этого.

     — Давай, скажи, что Гримуар прятали в Сотминре, — Артемис старался поддерживать весёлые нотки в голосе, но по его глазам хранитель понял, что демон серьёзен.

     Уже не первый год Сириус сопровождал Артемиса и знал его, как облупленного. Все заморочки подопечного, интонации и жесты были для призрака открытой книгой, и он удивлялся, что мало кто вчитывается в неё. Слова в ней были грубы, слишком прост был язык её, и порой чудилось, что каждый мог бы понять смысл этих строк, так и кричащих о себе. Однако чернокнижнику пришлось убедиться в том, что времена прозорливых и внимательных прошли, явив на свет вопиюще возмутительные слепоту и глухоту. Он не мог не сравнивать между собой Охотника и его деда и был безмерно счастлив, что они мало похожи, но эти различия могли кануть в небытие, если только перестать уделять внимание молодому демону. В своё время это превратило Серого принца в кусок вечной мерзлоты, едва только он оказался предоставлен самому себе и посчитал бессмысленным делиться своими соображениями с другими. Заперев самого себя в глыбу льда, Повелитель жрецов сохранил Равновесие мира, а сам забросил свою искреннюю любознательность и пытливость в дальний угол, вместо них вооружившись острейшим клинком истины. Сириус не хотел, чтобы такая же участь постигла Артемиса Второго, но видел её силуэт за плечами юноши. Порой духу надоедало следовать за юношей, и смертная хандра захватывала его больше, чем действия подопечного, но он находил в себе силы и любовь к неуёмному наглецу, чтобы снова начать наслаждаться этими путешествиями. Не будь он так привязан к этому мальчику, уже бы давно отправился обратно в Пустоту или же изыскал способ вернуть себе тело, чтобы нанести более материальный визит Господину жрецов, чем управляя телом его ученика. Та проделка была рискованной, ведь мало кто мог обмануть Серого принца, и что-то подсказывало Жестокому, что его бывший любовник просто не захотел рассматривать ауру полукровки. Или же не хотел раскрывать этот спектакль? Прежде Найтгест мог предугадывать мысли воспитанника, но прошло много лет, и из «его мальчика» жрец превратился в безмерно далёкую белоснежную звезду. Её свет манил призрака и пробуждал в нём чувства смертных: гнев за беспорядочные любовные связи с кем попало, счастье от близости, восторг от голоса, обиду на выбор жреца убить учителя. Младший Артемис был для Сириуса своего рода успокаивающим зрелищем, подобным саду камней, какие любили смертные Сотминре. Помогая демону сделать особенно опасный шаг, подталкивая к разгадке тайны, владыка Пустоты чувствовал всеобъемлющее умиротворение, и он полагал, что Акио тот самый легендарный «пятнадцатый камень», который способен увидеть лишь истинно нашедший равновесие в своей душе. Сопровождая юношу в Японии, Сириус понял, что эти странные невысокие люди с оливковой кожей и тёмными глазами куда более мудры, чем многие жители Талиарена. Умение созерцать и медитировать восхищало духа, он находил в этом странную привлекательность. Сколько раз он видел жрецов и друидов, наблюдающих за чем-то незримым для других, но ни разу не мог проникнуться их спокойной размеренностью. Посмертие сгладило характер вампира, и он любил вместе с Артемисом вглядываться по ночам в небесную вышину.

     Именно стальной блеск глаз Охотника подсказал Сириусу, что ближайший привал тот проведёт, хмуро пялясь в огонь и обнимая себя за колени. В этой позе эмбриона юноша закрывался от всего, и достучаться до него не представлялось возможным. Это и пугало Найтгеста. Впрочем, промолчать всегда было выше сил призрака, да и ситуация на его взгляд была не той, в которой можно пренебречь своим мнением и положиться на самостоятельность молодого поколения. Часто по ночам дух замечал, что Гилберт начинает метаться и болезненно сипеть, видел мрачное алое зарево, наполняющее его ауру. Изменения души никогда не следовало оставлять без внимания, и бывший Повелитель исправно помогал внуку справляться с этой напастью, однако даже самый опытный и прозорливый чародей не сможет избавиться от такой беды, если не узнает её суть. А раз молодой Господин изволил закопаться в чернейшие из тайн, то пора было бить тревогу. Поклявшись давным-давно не вмешиваться в дела живых, Сириус старался не нарушать данное слово, но позволял себе изредка мягко подтолкнуть Акио к ответам. В этот раз он сам не знал его, но собственная искушённость и достаточное количество практики в прошлом позволяли ему делать определённые выводы. Поглядев на то, как Артемис останавливает жеребца у перекрёстка, в сердцевину которого был воткнут покосившийся и полусгнивший указатель, дух и сам замер. Ему не нужно было прикладывать силы к тому, чтобы перемещаться, ведь молодой демон тянул его за собой на плотной нити связи, и Сириус мудро тратил их на иное. Знаки на древесине выцвели и были щербатыми, щерились занозами и целыми щепками. Прочитать названия дорог и куда они ведут, было сложно. Акио щурился и хмурился, вглядываясь в символы, но весь его образ говорил призраку о том, что демон медлит вовсе не из-за плохого зрения или же откровенно дерьмовой навигации.

     — Съездить в Белый замок за советом ты ещё успеешь, Арти. Нам дальше на юго-запад. — Подал голос Сириус, так и не ответив юноше о том, прятали ли Гримуар в мире изгнанников или же нет. Он не знал, но подозревал, что Охотник выяснит это рано или поздно. — Нам нуж…

     — Слушай, я тут думал, и мне кажется, что «Арти» звучит слишком слащаво. Может, моё имя будут сокращать как-нибудь иначе? — внезапно перевёл тему Охотник, тем самым дав понять спутнику, что не желает разговаривать об этом. То, что его задело за живое, было очевидно. Сириус понимал, что юноше нужно время, чтобы свыкнуться с болью и обдумать всё на свежую голову без влияния эмоций. — Скажем…

     — Мисс? — захохотал дух, и демон обижено надул губы. Элгорм фыркнул и сам тронулся с места шагом, походя опуская голову и срывая клочья пока ещё не высохшей травы. — По-моему, просто восхитительно и как нельзя лучше подходит тебе. А если серьёзно, то мне и так нравится. Как там говорил тот смертный? Роза пахнет розой, хоть розой назови её, хоть нет? Полно. А почему ты спрашиваешь?

     — Раздумывал над тем, использовать ли тот приём, к которому я прибег у элементалистов, назвав чужое имя, или быть честным хотя бы здесь? Ясное дело, что им там дипломаты нужны, как мантикоре третье крыло, но я могу сказать, что Гилберт отправил меня проверить состояние их гарнизона. Не будем акцентировать внимание на том, что это обязанность территориального управляющего. С другой стороны, если кто-то что-то заподозрит, то любой может обратиться к Гилу и спросить, а не могли ли прислать кого-нибудь другого. Я могу сказать, что был проездом, но…

     — Тьма, Арти, у меня нет головы, но фантомная боль — это кошмарно. Доберись сначала до Бримсниса, найди этого начальника, отправь к праотцам и поезжай в Немой кочкарник. Зачем выдумывать все эти сложности?

     Демон не ответил. Призраку оставалось лишь выпустить лёгкий поток магической энергии, чтобы изобразить, как он гневно сдувает прядь волос со своего лица.

     Холод подкрадывался к ним день за днём, и всё чаще взгляд цеплялся по утрам за покрытые тонкой ледяной корочкой травинки и пожухлые листья редеющих деревьев. Расхлябанная дорога постепенно обратилась узкой тропкой, а через несколько миль растворилась в зарослях благоухающего можжевельника. Сперва то были крохотные кустарники, делящие каменистую почву с вереском, но чем дальше в горы, тем выше становились деревья. Всё чаще Артемис чувствовал, что замерзает, даже натянув на себя зимнюю одежду, а от пара, вырывающегося изо рта густыми клубами, не становилось легче. Верная спутница — курительная трубка — вернулась в ледяные пальцы демона, но и от неё он был вынужден отказаться, когда налетевшая к вечеру вьюга принесла с собой колкую метель. От мороза кожа сохла и трескалась даже под перчатками, и магический огонь был слабым спасением в стуже Зимних земель. Но худшей новостью для странника стало вовсе не это.

     Темноту пронзил многоголосый визг, и от него волосы сами собой встали дыбом, хотя замёрзшему демону казалось, что его заледеневшая кожа уже не способна на эту первобытную реакцию. Элгорм обеспокоенно заржал и загарцевал на месте, взмахивая головой. Его грива обледенела и сверкала в свете слабого костра, а рог искрился, точно радужная буря. Единорог не отреагировал так даже на стаю оголодавших зимних волков, на двух озверевших белых медведей и одичавшего лигра-людоеда, с которыми Артемису пришлось сразиться, чтобы остаться в живых. С последнего он содрал шкуру, и она была теперь прикреплена к седлу. На холоде кожа стала твёрдой, как камень, и могла треснуть от любого неосторожного прикосновения, но Охотник лелеял надежду сделать из неё достаточно практичный трофей, способный согреть на хладной территории. Взволнованное бормотание духа тем более не понравилось демону, и он заставил себя встать на ноги. Брать лук юноша не стал, понимая, что дикий ветер скорее воткнёт пущенную стрелу ему самому в лоб, чем даст долететь до цели, да и сумерки основательно мешали обзору. Из мрака одно за другим явилось трое существ, поразивших своим видом молодого демона. Он и не мечтал однажды увидеть зимних нагов, но они сами явились к Охотнику. Оказавшись в круге света и увидев странника, химеры замерли, идентично поднявшись на хвостах. В сугробах не было видно, где они кончаются, но юноша подозревал, что под толщей снега могучие кольца могут скрываться сколь угодно долго. Ближе к юноше оказалась девушка с чёрными волосами, спадающими ей до самого пояса, где человеческий торс переходил в змеиный хвост, покрываясь чешуёй. Против утверждений дрессировщиков, что эти создания — сущие дикари, не знающие ничего об одежде, эти были укутаны достаточно, чтобы не чувствовать дискомфорт. Акио не мог того видеть, но под качественно выделанными шкурами были ещё и плотные шерстяные туники, служившие нагам своеобразным нижним бельём. В каждой руке девушки опасно раскачивалось по фальшиону со скошенным обухом. И хотя это оружие было тяжёлым и не самым манёвренным, Артемис бы предпочёл не испытывать на себе мастерство химеры вовсе. Мужчины же были вооружены изогнутыми топориками и длинными кинжалами с кривыми лезвиями. У каждого было по одному виду орудий, и демон прикидывал, насколько удобно комбинировать ими атаки. Наги не спешили нападать, рассматривая путника и его скакуна, через секунду переглянулись и зашипели друг на друга. Кидаться первым в бой Артемис не стал, равно как и выхватывать из ножен клинки, но Сириус видел, как из-под правого рукава зимнего плаща юноши показала треугольную металлическую голову Змея Сантьяго. Эту обманчиво расслабленную позу дух знал и про себя восхищался ей: видя боевую стойку соперника, было гораздо проще сделать первый ход и отыскать слабые места, поэтому Акио предпочитал спровоцировать врагов на первую атаку, если ввязывался в открытый бой. Да и не хотел юноша сражаться по колено в снегу. Стоянку для привала он худо-бедно смог растопить колдовским огнём, но то был куцый пятачок промёрзшей земли не больше десяти футов в диаметре. Ему бы хватило для манёвров, а вот нагам бы пришлось более чем туго. Элгорм занимал большую часть площади и затруднял врагам начало атаки. Первым вперёд рванулся мужчина с волосами, собранными в хвост. От глаз его расходились ритуальные рисунки, сделанные то ли хной, то ли иной природной краской. Узор, сперва прямой и лишённый изгибов, но преисполненный строгости и резкости, устремлялся к вискам, а оттуда разветвлялся несколькими завитушками, которые опускались на щёки и обводили скулы. Атака была стремительной и метила прямо в живот демона топором. Кривой нож следовал за ним, но чуть выше. Артемис успел тряхнуть правой рукой, и Змея легла в его левую ладонь, перехваченная за хвост правой. Браслет плавно поймал в обхват древко топорика и лезвие кинжала, тут же обмотавшись вокруг них. Не ожидавший такого хода наг попробовал дёрнуть на себя оружие, но метнулся слишком резко, и оно осталось у Акио. Пока юноша не вооружился, второй мужчина накинулся на него, и длинный массивный хвост вырвался из-под снега, подняв снежные комья. Если бы Элгорм не преградил ему путь, демон мог попрощаться со своими костями. На единорога змей зашипел и попробовал обползти, но магический жеребец не желал давать хозяина в обиду и встал на дыбы, отчаянно ударяя копытами. Их противостояние напоминало неумелые попытки станцевать на скользком полу: полузмей хлестал хвостом, стараясь сбить лошадь с ног, пока резвый скакун перепрыгивал через него, как играющий в «рыбака и рыбок» ребёнок. Ударять сверху наг опасался, косясь на рог Элгорма и подозревая, что он вполне может продырявить его при достаточном усилии. Первый мужчина сделал пробный бросок вперёд, а демон взмахнул Змеёй, и утяжелитель в виде двух орудий опасно мелькнул перед носом нага, вынудив его откинуться назад. Женщина атаковала со спины, и от неё в стороны хлынул снег, затушивший костёр. В отличие от этих химер, Охотник не слишком хорошо видел в темноте, а потому его охватила паника. Но не успела та хотя бы занести фальшионы, как грянул могучий зычный голос:

     — Дети мои, остановитесь.

     И змеи, и единорог, и Артемис одинаковыми движениями вжали головы в плечи, чтобы воровато осмотреться по сторонам. Они походили на нашкодивших детей, которых строгая, но любящая мать поймала за проказой. Засыпанное снегом кострище начало сильно чадить, выпуская в ночь клубы едкого чёрного дыма, а на промокших деревяшках запрыгали шустрые искры зарождающегося пламени. Огонь не разгорелся в полную силу, но побелевший дымок завихрился узором, сплетаясь в образ огромной химеры с кошачьим телом. Руны на человеческом торсе подсвечивались огнём, а огромные глаза пылали не привычным изумрудным сиянием, но кровавыми яростными рубинами. Артемис слышал от Хозяина леса, что во плоти он не может явиться в чуждые земли, странствуя по родным лесам, но появлялся в образе духа там, где были его подопечные, несущие на себе след благодати божества. При виде могучего жумакэси наги разжали руки, роняя оружие, а сами распластались по земле в самом низком из поклонов. Элгорм заинтересованно потянулся к образу и возмущённо чихнул, учуяв лишь дым. Преисполненный суровостью взгляд бога прошёлся по химерам, жеребцу и остановился на демоне. Тот хмуро кусал губы и только опустил руки, в которых сжимал отобранные клинок и топор, обвитые браслетом. Не будь Акио так упрям, он бы, может, и сложил оружие, но не считал себя виноватым, ведь защищался, не больше. Хозяин леса оказался не в пример сговорчивей и не стал заставлять юношу разоружиться.

     — Они первыми напали, — ощетинился Охотник и гневно сощурил мерцающие глаза. — Я их не трогал.

     — Знаю. А они не знали, что ты под моей защитой. Подобные тебе крайне редко являются в эти земли. Что касается вас, — бог обратил мягкий взгляд на нагов, и те опасливо свернули кольца, — я не осуждаю. Артемис ещё не прошёл через ритуал друидов.

     — Такими темпами я до него и не доживу, — ворчливо заметил юноша, и хранитель мрачно поддакнул. — И вообще вряд ли захочу проходить!

     — Верю. У тебя есть повод для недовольства, Арти, но я рассчитывал на твою разумность и умение не вмешиваться в конфликты. Уже ли зря?

     — Когда на меня в следующий раз кинется трое вооружённых чудовищ, обязательно спрошу у них, чем вызвана их агрессия, — съязвил демон. Он наконец сдулся и отдал ближнему нагу его оружие, точнее положил на землю, а змей уже подтянул его к себе хвостом. — С каких пор снежные наги считаются с тобой?

     — С тех самых пор, как их более теплолюбивые родичи появились в моих лесах? Или ещё раньше, когда родились в моей задумке? Так или иначе, вам не следует сражаться друг с другом. Элгорм, уж ты-то должен был сообразить, — нравоучительная нотка появилась в голосе божества, и единорог прижал уши. — Понимаю, что защищал…

     Чудесный магический конь эльфов горделиво фыркнул, чтобы показать свой нрав, однако подчинился Хозяину леса, подойдя к нагам и согнув передние ноги в поклоне. Химеры недоверчиво приподняли головы, а после всё же выпрямились. Больше всех раздосадованным выглядел Артемис, который за короткую перепалку успел собрать энергию для боя, а теперь не знал, куда её выплеснуть. Со стороны выглядело так, будто юношу за стопы безостановочно кусает орда дьяволов, не давая спокойно стоять на месте. Он ничего не сказал и принялся мрачно подсушивать кострище. Жар предполагаемой битвы разогрел его тело, но озноб подобрался со всем незаметным коварством и обнял за плечи. Сразу стало во много раз холоднее, будто ещё хуже, чем до того. Зуб не попадал на зуб, а пальцы остекленели и казались особенно хрупкими. Образ божества растаял, оставив за собой нравоучительную просьбу больше не целиться друг в друга ни издали, ни вблизи. Кто из них чувствовал себя более неловко, сказать было трудно: Артемис всё никак не мог разжечь огонь, а наги, собиравшиеся поживиться им, переглядывались и покачивались на хвостах. В их глазах молоденький юноша с горячей кровью был в лучшем случае едой на день, но никак не спасением от голода или соратником. Не существовало правил на тот случай, если вдруг нападаешь на своих. Глупо было бы извиниться и отправиться восвояси, как и высасывать из пальца тему для беседы. Нашёлся первым Акио:

     — Раз уж так сложилось, что мы по одну сторону баррикад, то скажите на чистоту, правильно ли я двигаюсь к Бримснису? Чем быстрее я там окажусь, тем лучше.

     — Ты уш-шёл с-слиш-шком с-сильно на з-запад. Надо было двигатьс-ся на Ш-шипас-стый хребет — это лучш-ший ориентир. — «Для тех, кто знает, как он выглядит», — сварливо подумал демон. — Отс-сюда до гарниз-зона два дня пути.

     Речь у нагов была медленной и раскатистой, перемежалась присвистом, шипением и рычанием, отчего становилась неразборчивой, но женщина старательно выговаривала слова, видя, что демон сосредоточенно смотрит на её губы и пытается по ним прочесть больше, чем услышать и понять. Приняв к сведению слова наги, Охотник кивнул и придвинулся ближе к костру. Элгорм улёгся рядом с хозяином и положил голову ему на плечо, согревая щёку своим ровным дыханием. Клан химер ютился в пещере в нескольких милях от места, где остановился Артемис, и они ещё издалека учуяли человека и определили его магию, рассчитывали притащить в своё логово и устроить маленький пир для крохотного семейства. На фоне снега даже при свете костра юноша терялся, и женщина всё же сжалилась:

     — С-седлай коня и с-следуй з-за нами. В наш-шей пещ-щере тепло.

     Единорог мягко толкнул голову демона своей, намекая, что от такой доброты не следует отказываться. Да и сам Акио прекрасно понимал, что скорее замёрзнет насмерть, чем доберётся до Бримсниса, а потому молча поднялся. Путь по заснеженному склону горы занял у наездника много времени, и женщина с одним из нагов отправились вперёд, передвигаясь куда быстрее, чем постоянно утопающий в снегу единорог. Элгорм бы бежал и быстрее, но порой наступал на наледь и едва мог устоять на ногах, а чаще проваливался в сугробы по самую грудь, и оставшийся для сопровождения наг помогал им выкарабкаться. К моменту их приезда в пещере уже во всю горели костры, отгоняя грызущий холод, а воздух полнился запахом жареного мяса пойманного оленя. Клан на самом деле был мал: три женщины, одна из которых была жрицей для своего семейства, и семеро мужчин. Глава уже выслушала историю про вмешательства бога и с мудрым благодушием встретила их гостя. Из седла окоченевший демон почти вывалился, и ему сразу помогли добраться до центрального костра, возле которого лежали шкуры медведей и лигров. В трясущиеся непослушные руки тут же вложили деревянную кружку, из которой изумительно пахло можжевельником, а сушёные ягоды покачивались на поверхности, так и соблазняя пригубить божественный напиток. Демон почти физически ощущал, как горячая жидкость растапливает внутри него фантомный лёд, а тело начинает слушаться. Вслед за этим пришла трясучка. Отходя от холода, Акио дрожал так, что у сидящего рядом с ним нага затряслись кончики длинных ушей с забавными кисточками, точно он был родичем дикой рыси. Шаманка клана ехидно косилась на отчаянно хлюпающего носом демона и устроившего ему из себя кресло единорога. Конечно, Элгорму не нравилась зима, снег и всё, что с ними было связано, но ради хозяина он бы ещё и не в такие места сунулся. Да и понимал жеребец, что без него глупый человек просто бы погиб в первой же пурге.

     Когда Артемис почувствовал себя достаточно отогревшимся, он смог рассмотреть и роспись на стенах обширной пещеры, ютящейся в недрах Зимних скал, и выстилающие пол шкуры, и ветки высушенных растений. Впечатление у него осталось исключительно хорошим, да и химерам юноша понравился, как только он перестал ворчать от холода похлеще старика. Один из нагов заметил у седла единорога футляр и мгновенно поинтересовался, умеет ли демон играть. На лютню Артемис посмотрел неуверенно. Он озаботился магическими амулетами, защищающими от холода, чтобы сохранить инструмент, но боялся лишний раз открывать её и проверять. К его облегчению лютня была в полном порядке, только струны немного ослабли, и Акио пришлось их подтянуть. До тех пор, пока пальцы демона не извлекли первый звучный аккорд, шаманка до последнего думала, отчего Хозяин леса выбрал его, а не кого-то более похожего на эльфа или хотя бы близкого к нему. Потом у женщины отпали все вопросы.

❃ ❃ ❃ 

     Сказать, что Бримснис был захолустным местом — недостаточно описать всю плачевную суть дальнего гарнизона. Более унылый вид не могли бы явить и старинные руины, разваливающиеся год за годом со всё большим азартом. Да что там, даже крестьянские халупы выглядели порой лучше, чем этот форпост. На службе здесь насчитывалось пятеро дрессировщиков, семеро боевых магов, два повара, три слуги, шесть престарелых мантикор, один минотавр, отчаянно хромающий на правое копыто, собственно глава гарнизона и пара лигров. Сама крепость походила скорее на шестиэтажный расплющенный особняк, скрючившийся на откосе под страшным ветром, приходящим из владений волхвов зимы. Охранять здесь давно ничего не нужно было, но Бримснис оставался отличным местом для перевоспитания зарвавшихся магов. Помимо прочего не было нужды в управлении, а доходы не могли покрыть расходы. Да что там, добывать на этих землях маги могли только поводы не повеситься. С прошлым главой гарнизона это и произошло: проведя век в промороженных насквозь стенах, он не смог больше выдерживать вой ветра в скалах, и одним прекрасным утром подчинённые нашли его болтающимся на верёвке, свешенной из окна кабинета. Выпивка была паршивой и самодельной, а единственным источником пищи оставалась охота, потому как караваны даже не думали соваться в гиблые и необжитые земли. Развлечения можно было пересчитать по пальцам одной руки, и чаще чернокнижники проводили будни в тоскливом созерцании своих комнат и земель. Ближайшая таверна находилась в десятках миль к северу, но добраться туда по вечной метели было сложнее, чем самому сварить пойло из растений, таящихся под снегом. Крепостная стена больше напоминала деревенский забор, которым обносят отхожее место, и маги редко забирались на неё. Скорее для того, чтобы обдумать способы самоубийства, чем для дозора. Боевой маг, стуча зубами и кутаясь в прохудившийся плащ, в сопровождении минотавра как раз шёл по ней, раздумывая над тем, не проще ли будет прыгнуть на зубья скал и прервать этот непрекращающийся виток тоскливого страдания, чем пытаться дожить до конца изгнания. Непривычный звук вырвал чародея из омута депрессивных мыслей. Это было лошадиное ржание! Моргнув несколько раз, мужчина перегнулся через ограждение и уставился на дорогу, ведущую к покосившимся воротам гарнизона. По ней стремительно нёсся… эльфийский единорог! Чернокнижник потёр глаза и ещё более удивлённо присмотрелся к лицу странника, не скрытому слетевшим капюшоном плаща из лигра. Белые волосы были одним из отличительных признаков Акио, но что мог забыть здесь такой гость? Увидев, что его встречают, странник поднёс руку к лицу и по-разбойничьи свистнул. Подъезжать таким образом к военному гарнизону не советовалось хотя бы потому, что в ответ запросто могли дать рой стрел, но демон уже успел по достоинству оценить колорит форпоста и убедиться в том, что его задача конкретно осложнится. В толпе хотя бы можно было затеряться и сбросить вину на другого, а в этом кирпичном дворце, увешанном бахромой сосулек и снежной наледи, единственная башня которого опасно раскачивалась, напоминая Артемису замок из одного старого мультфильма, убийство можно было сбросить разве только на скользкие ступени. Во двор Охотник заезжал с опаской, бросая настороженные взгляды на расшатанную кирпичную арку с погнутыми прутьями, имитирующими заслон. Первое, что он увидел, когда остановил Элгорма и смог осмотреться — несущийся по крутым ступеням минотавр с мечом наперевес. Эти химеры хоть и не были сильнейшими в арсенале чернокнижников, но могли доставить неприятности. Однако проблемы тот принёс только себе, совершенно по-человечески споткнувшись о свою ногу, поскользнувшись и миновав один пролёт непривычным для себя способом. Рога воткнулись в заледеневший сугроб, и минотавр увяз в нём по пояс. Если бы химера видела скептично приподнятую бровь Артемиса, непременно почувствовала бы себя окончательно униженной. Маг спускался гораздо более осторожно и перешагнул злосчастную ступеньку, а потому на своих двоих подошёл к демону. Незнакомое лицо стало глотком свежего воздуха, и чародей был счастлив увидеть юношу первым. Единорог опасливо сделал шаг в сторону, а Акио показал карту чернокнижника, чтобы на него не кинулся ещё кто-то. Стоящий перед ним суховатый мужчина выглядел диким, как вышедший к людям из леса зверь, некогда бывший ручным, но зашедший слишком далеко и успевший позабыть, как вести себя с другими. Он утопал в огромном зимнем плаще и держал руки подмышками, будто пытался таким образом задержать тепло. Заиндивевшая недельная щетина вовсе не делала его более симпатичным, даже строго наоборот: обросшее тёмными короткими волосами лицо придавало ему схожесть с медведем, который сунулся в огонь и опалил себе морду. Спешившись, Акио пожал руку магу и представился:

     — Артемис Акио Второй. Эмиссар.

     — Как тебя сюда занесло, бедолага? — с явным сочувствием в голосе спросил маг, пожимая руку юноши. — Меня можешь просто Мэдом звать. Эй, Дубина, вылезай из снега. Хорош копытами бряцать!

     Минотавру оказалось проще пробраться через сугроб насквозь, а потому его бурая шкура окрасилась в белый. Химера потрясла головой и зло раздула ноздри. Охотнику пришлось убедиться, что Дубиной минотавра прозвали не просто так: несмотря на то, что эти существа считались разумными, этот оказался непроходимым идиотом и держался с чернокнижниками просто потому, что не мог выжить в дикой природе. С этим ему помогали мантикоры, которые сочли его своим котёнком и не давали в обиду. В скором времени Акио познакомился со всем гарнизоном. Самой стойкой из них оказалась чернокнижница Инона, прожившая в Бримснисе уже с полтысячи лет и даже не помутившаяся рассудком. По её словам, она находила особое очарование в жизни на отшибе, своеобразном одиночестве и отсутствии толп врагов и союзников. «Там, в большом мире, каждодневно кипит война, все что-то ищут, носятся туда-сюда, а мне не хватало этого покоя. Так почему бы не жить в дальних Зимних землях себе в удовольствие?» — сказала она в ответ на удивлённый взгляд эмиссара. Вестника из большого мира приняли с распростёртыми объятиями и даже не поленились устроить небольшой пир по этому поводу. Старший повар страшно разорялся из-за этого и ворчал, но по глазам немолодого мужчины было видно, что ему понравилась внезапно возникшая в гарнизоне суета.

     — А где же ваш «начальник»? — полюбопытствовал Артемис, когда все сидели за длинным столом в обеденном зале. Растопили все камины, и стало значительно теплее — иней на окнах и подоконниках стал таять, а демон даже рискнул скинуть с плеч плащ. — Или заперся у себя и обижается на весь мир?

     — Выехал на охоту, — легкомысленно отмахнулась Инона и принялась терзать ножом кусок мяса. — Должен скоро вернуться.

     Как оказалось, для местных слово «скоро» означало — в течение месяца. Но на счастье Акио глава гарнизона вернулся спустя несколько дней постоя Артемиса в Бримснисе. Он особо не рассказывал о себе и своей цели приезда, да и чернокнижники не торопились выпытывать это. Их куда больше интересовали новости из большого мира и рассказ собственных историй. Некоторые из них были такими занимательными, что любопытный демон записал их. Например, единственный на весь форт алхимик, чародейка Нелла постоянно портила общую лабораторию в Чёрном замке и срывала эксперименты, за что была несколько раз подвергнута публичному наказанию и выговорам, но не желала мириться с такой несправедливостью и до последнего утверждала, что ни разу не ошибалась с рецептами. После долгих разбирательств Нелла махнула на всё рукой и потребовала перевести её в другое место, но даже представить не могла, каким дальним окажется переезд. После её отъезда взрывы не прекратились, и тогда диверсии одного из молодых магов, знаки внимания которого чернокнижница безжалостно отвергала, всплыли. Его отправили в Бримснис, где он встретился с возлюбленной и сразу пал одной из самых глупых смертей: юный неудачливый алхимик поскользнулся и разлил феромоны минотавра, за что был затоптан крайне взбудораженным Дубиной. После этого Нелла не стала уезжать, хотя Повелитель и предложил ей вернуться, раз уж инцидент был исчерпан. Именно её усилиями у гарнизона была какая-никакая, а выпивка, флаконы с согревающими составами и лекарства. Их наличие в Бримснисе сильно облегчало жизнь на дальних рубежах, потому как даже маги изволят болеть в таких условиях.

     Явление главы гарнизона ознаменовалось радостным рёвом Дубины и выползших на прогулку мантикор. Артемис видел из шаткой башни, как стая химер бросилась наперерез всаднику, который тут же соскочил на землю и оказался погребён под своеобразными приветственными объятиями живности. Пока демон спускался по переломанной лестнице из башни, чернокнижник успел выбраться из кучи-малы и пройти в прогретый обеденный зал, где недавно закончили трапезничать маги. Сначала Акио увидел только широкую спину и лысую голову, которая выглядела одним сплошным шрамом. Демон сделал несколько быстрых решительных шагов к мужчине, уже положил ладонь на рукояти клинков, чтобы двумя движениями покончить с этим маскарадом, но тут незнакомец решил обернуться. Охотник шарахнулся назад и едва не полетел на пол, неверяще затряс головой и уставился в лицо чародею. Тот сильно исхудал, да и металла в его ушах сильно поубавилось. Осталось лишь две маленькие серьги в мочках, да и были они сделаны из костей, чтобы не проморозить плоть. Усталый сумрачный взгляд зелёных глаз, потерявших свою яркость в Зимних землях, прошёлся по незнакомцу без всякого интереса. Характерная небольшая родинка под правым глазом не оставила у Артемиса ни единого сомнения в личности того, кто стоял перед ним. Опасный ком в горле юноши назревал и готовился лопнуть.

     — Твою ж… — ругнулся дух, поняв, к чему идёт дело. — Артемис, убей его, возьми доказательства и езжай в Немой кочкарник. Нечего затягивать.

     Охотник на пробу сжал рукоять клинка, но тут же расслабил пальцы и опустил руку, потупился. Человек смотрел на него так, что было понятно — не узнал, не помнит, не имеет ни малейшего понятия, кто заявился на его территорию. Минуло много лет с тех пор, когда они виделись в последний раз, и с того момента реальность перетасовалась так, что её сложно было узнать. Но всё равно поднять руку на старого друга, который помогал ему не свалиться в трясину апатии и ненависти, у Акио не хватило сил. Каждое движение начальника гарнизона, прежде напитанное могуществом и грацией, налилось свинцом, и безэмоциональный взгляд мог принадлежать какой-нибудь древней статуе, но никак не молодому мужчине.

     — Вы к нам переведены? Или проездом? — скупо произнёс чернокнижник, приблизившись к юноше и взглянув на нездоровую бледность лица. — Вы меня слышите?

     — Проездом. Знакомлюсь с местами. На будущее, — отрывисто ответил демон, и с каждым сказанным словом его сердце падало всё ниже, панически отказываясь биться. — Хотел переговорить с вами перед отъездом.

     — Извольте. Пройдёмте в мой кабинет.

     Чародей зашагал вперёд военным шагом, и Охотник поплёлся за ним, всё ещё интересуясь внешним видом собственных сапог. Хранитель злобно выл, увещевая подопечного не медлить и оторвать голову человеку, зная, что юноша обязательно сунется в историю по уши, и они застрянут в этой холодрыге надолго. «Я не могу, Сириус. Не в этот раз», — виновато подумал Акио, украдкой косясь на излишне прямую спину мужчины перед собой. Взгляд его зацепился за виднеющиеся над воротником мелкие частые шрамы на шее и челюсти мужчины, точно его кожу разрезали на крохотные лоскуты тончайшим скальпелем, а затем сшивали заново. После двух лестничных пролётов демон понял, что мужчина не идёт строевым шагом, а просто не может толком согнуть ноги, а потому походка получается деревянной, и вряд ли тому виной был холод. Рабочим местом начальника гарнизона оказалась куцая каморка, в которой и вдвоём было трудно развернуться. Первым внутрь прошёл чародей, небрежным движением зажёг огонь в камине и сдвинул к нему обшарпанный диван. Он не стал садиться и сначала повесил на стойку с доспехом чернокнижника (настоящим доспехом, который собран из разномастных кожаных лоскутьев, покрывающих металлическую основу) свой кнут и плащ. Одежда закрывала всю его кожу, не считая лица, и даже на руках у мужчины остались перчатки, которые он почему-то не снял. С каминной полки глава форпоста взял бутыль с мутной жидкостью и сразу пригубил её.

     — Можете обращаться ко мне Лоренцо, — как только закончил морщиться, тяжело выдохнул чародей. — И я вас слушаю.

     — Артемис Акио Второй, — пришибленно произнёс юноша, не находя никакие сходства между этим суровым военным человеком и своим весёлым другом. — Очаровательное у вас тут местечко. Как будто место для отдыха. — Лоренцо продолжал безразлично смотреть на него в ответ и даже не приподнял уголок губ в улыбке, и натянутый смех демона растаял быстрее, чем зародился. Как быть и что делать теперь, Охотник не знал, но знал, что не убьёт мужчину, пока не убедится в необходимости этого действия. Тяжкая липкая вина стиснула горло демона. — На самом деле всё до уморительного просто. Может так статься, что в ближайшие годы я окажусь здесь, среди вас, потому решил заранее ознакомиться с местностью и людьми. К тому же, я собираю интересные истории по всему миру и…

     — Достаточно необычное занятие для дипломата-убийцы, — холодно припечатал его дрессировщик, даже не дав договорить. Он снова приложился к бутылке и сделал несколько больших глотков. Акио присмотрелся и заметил щетину на лице Минора, которую тот прежде себе не позволял и называл «животной». — Надо думать, вы уже успели осмотреться. Мешать вашему переезду никто не будет, но учтите, что всё равно придётся заниматься делом, а не только байки травить. А теперь, если вам не сложно, подготовьтесь к отбытию. Я не терплю чужаков в этом форпосте без острой необходимости.

     Помявшись с несколько секунд, Артемис неуверенно встал и сделал шаг к двери, но замер, положив руку на спинку дивана. Он чувствовал, что дрессировщик сверлит его спину взглядом, и это было не ощущение дружеского приятия или же защиты, но острая брезгливость. «Вытащить кинжал. Развернуться через левое плечо, начиная говорить и сбивая с толка. Бросить один кинжал и наметить следующий удар. Захватить кнут левой рукой. Правой взять браслет, — подсказывал самому себе алгоритм юноша, но не мог даже шевельнуться. — Чёрт побери, Артемис, это же Лоренцо, твой друг!» Сириус застонал, понимая, что это необратимо.

     — Ума не приложу, как же вы здесь оказались? — заговорил Охотник, а когда обернулся, обнаружил, что глава гарнизона держит руку на эфесе одноручного меча. Демон не подал вида и продолжил говорить, склонив голову на бок: — Вы же пользовались расположением Повелителя чернокнижников, насколько мне известно. Учились с ним. Звались друзьями. Как же сложилась ваша история, раз вы теперь морозите свои кости здесь?

     — А вам какое дело? — резко парировал Минор, и впервые живая эмоция — не негодование, но скорее боль — появилась на его лице. Мужчина покривил губы и хмыкнул, качнувшись всем телом. — Положите на свои глупые песенки? Или для чего вам та лютня, о которой талдычила Нелла? Расскажите всему миру о моём позоре?

     — Наследнику гордой династии Миноров нечем было опозорить себя, и Лоренцо Минор, которого я знал, был достаточно предан своему делу. Или же всё из-за того, что ваш кнут слишком часто разворачивался не по делу? — зло выпалил Артемис и тут же пожалел. Глаза чародея гневно сузились, а взгляд на долю секунды метнулся к фамильному оружию. Отступать было поздно. — Имейте ввиду, что я не отстану, пока не узнаю, в чём дело. И будет лучше, если мне расскажите вы, а не кто-то, кто желает вам смерти.

     Эти слова неожиданно подействовали на главу гарнизона, и он уставил померкший взгляд в пламя камина. Плечи опустились, а голова поникла, дав Акио шанс рассмотреть россыпь шрамов на задней части шеи. Глаза Минора остекленели — он отдавал ментальный приказ. Выгонять его больше не спешили, и Артемис аккуратно присел на подлокотник дивана, стараясь встретиться взглядами с мужчиной, но Лоренцо словно бы был далеко от промороженного форпоста.

     — Повелители не умеют благодарить друзей за сохранённую жизнь детей, — задумчиво и негромко протянул дрессировщик себе под нос и горько поморщился, как если бы у него вдруг резко заболели все зубы разом. До поры он молчал, и Акио успел подумать, что мужчина впал в забытье. Явился повар, но не смог пройти в кабинет, и демон обходительно забрал у него оловянный поднос с двумя плошками, наполненными странным густым варевом, набором деревянных столовых приборов, кружками и небольшим бочоночком, который даже был отмечен печатью дроу. Когда это всё примостилось на диване между мужчинами, Лоренцо ожил и печально добавил: — Впрочем, надо думать, что благодарность соответствует спасению. Не буду даже спрашивать, откуда вам известна моя фамилия. Должно быть, она было на слуху у каждой шавки лет шестьдесят-семьдесят назад. Но началось всё именно семьдесят с небольшим лет назад, когда Господин изволил взять под свою опеку сироту из Вэнатоара. От города одно пепелище осталось, но всё же мелкому было место в детском доме. Я до сих пор так считаю. Его приёмыш был излишне любопытным и своевольным, а ещё производил впечатление абсолютно бесстрашного существа. И всё же… он полез к детёнышам только принёсшей приплод мантикоры. Им был от силы месяц. — Артемис нахмурился. Ему было известно, как ядовиты котята этих химер и как матери ревностно защищают потомство. К таким можно было подходить только обученным дрессировщикам или же любимцам мантикор. — Самка уже бросилась на него. Между нами было чуть больше четырёх футов. Как сейчас помню этот самый кнут в своей ладони. Как лихорадочно думал, хватит ли длины. Одно движение — плеть обхватывает его за талию. Рывок. Тельце совсем лёгкое. Невесомое, я бы сказал. Мантикора промахнулась и сразу заняла оборонительную позицию возле детёнышей. Для меня этот мышонок был каким-то незнакомым ребёнком, которого случайно занесло на тренировочную площадку мантикор. Мало ли идиотов, которые тащат в замок своих детей вместо того, чтобы увезти их подальше от военных действий? Да, я был грубее, чем того требовала ситуация. — Лоренцо пересказал разговор с Гилбертом и живо описал рану, которой наградил маленького медиума. Её вид сразу всплыл в памяти Артемиса, и он лишь более хмуро уставился в еду. Есть расхотелось. Он полагал, что на этом всё закончится, ведь на месте Гилберта он бы тоже отослал такого дрессировщика подальше. — Не скажу, что этот инцидент стал каким-то рычагом в наших отношениях, но Повелитель намекнул, что следующий проступок станет последним. На моих глазах написал указ о моём переводе в Бримснис и положил его на стол. Сказал, мол, будет тебя ждать. Одиннадцать лет в этом не было нужды, и мне удалось относительно вернуть себе расположение Господина. А потом…

     Мужчина замолк и откровенно скривился, сжав руки в кулаки. Артемис готов был поклясться, что воздух наполнился ледяным ужасом, который испытывал мужчина. Сомнений быть не могло: Минор близко познакомился с Рурукой.

❃ ❃ ❃ 

     Пригожий летний день располагал к отдыху. Элементалисты получили ощутимый пинок под зад за те поджоги, которые устраивали несколько лет назад, и выплатили огромную контрибуцию чернокнижникам, а потому настроения в рядах были отличными. В каждой таверне было достаточно чёрных плащей, которые праздновали победу. Одна из наименее востребованных на окраине столицы редко принимала посетителей, однако в этот раз крохотный зал был набит битком. Гипнотизируя мрачным взглядом содержимое своей кружки, Лоренцо меньше всего хотел оказаться в компании. Причин для такого было достаточно: мужчина находился в трауре по своей семье, которую вырезали две недели тому назад. Неистовая ярость Повелителя по этому поводу льстила дрессировщику, ведь вампир обещал уничтожить убийц, но вернуть династию к жизни Лоренцо не мог. Помимо этого, не так давно Минор столкнулся с элементарной любовной интригой, которая кончилась плачевно для всех её участников. У молоденького мальчика, на которого Минор положил глаз, обнаружился амбициозный и крайне ревнивый бывший, с которым они столкнулись лбами. Ревнивец был стремительно скормлен мантикорам, а юноша, получив шрам от кнута на всю спину, резво сбежал в другой гарнизон, ближе к оборотням и дроу. Сам не свой Лоренцо уже третьи сутки предавался пьянству и размышлял о том, что в замке его ждёт приказ о назначении в Бримснис. Чем не вариант, когда жизнь укатилась в пропасть, а Повелитель даёт шанс начать всё с чистого листа. Настолько чистого и белоснежного, что не будет ни единого шанса его замарать. Рядом на единственный свободный стул кто-то сел и только тогда поинтересовался, не занято ли.

     — Занято, — огрызнулся Лоренцо. — Моим желанием выпить в одиночестве.

     — Вот я и подумал, что могу пристроиться, — ответил наглец, и Минор медленно поднял взгляд.

     В его мутных глазах собеседник не сразу собрался из трёх в одного, но дрессировщик смог рассмотреть аристократично бледного молодого юношу с каштаново-рыжими волосами. В плохо освещённом помещении локоны казались темнее, но чародей знал, что при свете они станут огненными. Делить стол со старшим принцем чернокнижников не хотелось, но противиться ему было глупо. На взгляд Лоренцо юноша обладал чрезмерной харизмой, которую попросту было некуда девать.

     — Ну здравствуйте, принц, — негромко буркнул мужчина и снова уставился в кружку. Он понимал, что если выпьет ещё немного, то его просто вывернет наизнанку, но упрямо поднёс деревянную кружку к губам и сделал глоток. Рыжий проводил это заинтересованным взглядом. Сам он заказал вино. — Какими судьбами, ваше высочество? Чем вас может развлечь покорный слуга?

     — Я планировал скрасить вечер не только себе, — откровенная похоть в улыбке и ясных голубых глазах отрезвили Минора, и он с большим вниманием посмотрел на него. — Шучу. Слышал о вашей страшной утрате. Соболезную. Убийца не найден?

     — Нет. И если вы подсели, чтобы обсудить эту тему, то я советую вам поискать другой столик для приятного времяпровождения, — Лоренцо не хотел, чтобы грубость так ярко отразилась в его голосе, но удержать себя в руках оказалось совершенно непросто.

     — Я вас оскорбил? Прошу прощения, господин Минор, — покладисто извинился юноша и изящным движением отпил из бокала. Сколько ему лет, Лоренцо не знал, но навскидку мог дать не меньше сотни — слишком взрослый взгляд и далеко не детские манеры. О себе Рурука не распространялся, да и его приёмный отец хранил в тайне сведения о себе и семье. — И также прошу извинить меня за то, что я не уйду. Не без вас. Я видел вас мельком у пещер дрессировки и не мог не отметить ваши методы воспитания мантикор. Надо обладать невероятной выдержкой, чтобы спокойно находиться рядом с такими опасными химерами.

     Парой фраз Орт легко снял напряжение и смог приятно удивить Лоренцо своими познаниями о мантикорах. Да и в его движениях не было жеманности или откровенности, но Минор ловил себя на том, что любуется утончённым молодым человеком. И как было не восхищаться, когда всё внимание оказалось приковано к тонкой шее с бархоткой и пронзительным голубым глазам. Алкоголь стал восприниматься легче, хоть до того дрессировщик и думал, что не сможет влить в себя ещё хоть немного. Из таверны они выходили в темноте, и Рурука взял мужчину под локоть. «Нога болит», — пояснил своё прикосновение юноша, а Лоренцо и не спрашивал о причинах, наслаждаясь прохладной рукой на своём предплечье. Как-то незаметно они добрались до столичной усадьбы Миноров, где вырос сам Лоренцо. Единственный слуга уже успел оттереть кровь с пола и стен, но не дождался возвращения хозяина и отправился ко сну, оставив не самому хозяйственному мужчине суп и вино. Рурука демонстративно хмыкнул. Уж он-то такое дивное сочетание оценил по достоинству. Лоренцо смутно помнил, как его гость потянулся и сбросил с себя плащ, и уже наклонился, чтобы расшнуровать сапоги, но мужчина не смог устоять, когда увидел как юноша выставляет вперёд ногу, а кожа обуви плотно обхватывает напряжённые мышцы. Стоило Минору опуститься на колени и начать распускать шнуровку, как Рурука недобро сощурился, однако позволил разуть себя и даже благодушно опёрся на плечи дрессировщика. Разобравшись с сапогами Орта, Лоренцо не отпустил его, а наоборот — обнял за бёдра, поднялся с ним и неровным шатким шагом стал идти по лестнице. Каждую ступень Рурука готовился назвать последней и опасливо косился на нетрезвого Минора. Но тот, подгоняемый возбуждением, смог без проблем добраться до спальни. В ту секунду Орт успел испугаться: с замызганного копотью высокого потолка свисали цепи с кандалами, а бурые пятна засохшей крови щедрой россыпью виднелись на полу, стенах и резном изголовье кровати, покрытом неглубокими бороздами, вспоровшими лак. Плотные шторы не пропускали никакой свет, но по воле Лоренцо одинокий светляк разгорелся в углу комнатушки, запустив пляску теней. В бледном сиянии Орт рассмотрел и экзотические приспособления для занятий любовью, и этажерку, уставленную склянками, содержимое которых он распознал с одного взгляда. Минор любил секс и занимался им со вкусом. На какую-то долю мгновения Рурука пожалел, что не насладится этими игрищами. Он не дал Лоренцо уложить себя на постель и сам встал на ноги, чтобы подойти к цепям и провести пальцами по браслетам. Аура этих вещей прогнила насквозь, от неё разило тьмой. Дыхание дрессировщика коснулось шеи рыжего, и юноша успел уловить быстрое движение к своим кистям. Орт на секунду подался назад бёдрами, чтобы Лоренцо вжался в него, а потом резко рванулся в сторону, и Минор полетел вперёд. Единым движением, наполненным магией, рыжий заставил кандалы сомкнуться, и только благодаря этому мужчина не упал, но оказался зафиксирован. Пару секунд Лоренцо оглядывался и будто думал, нравится ли ему такой поворот событий. И хорошо, что он не мог видеть лица гостя, иначе бы быстро понял, что ничего ему не светит. Ледяной взгляд Орта прошёлся по телу мага и остановился на его поясе, где в креплении держался кнут. Неспешно обнял разгорячённый торс и уложил подбородок на плечо Лоренцо. Дыхание участилось, выдывая острое возбуждение. То разгорался сильнее, то совсем мерк светляк, и эта пульсация отражалась в глазах Орта, возжигая пламя его гнева. Кнут в руку юноши лёг неохотно, точно понимал, к чему всё это идёт, что его заставят подняться против владельца. Сделав несколько шагов назад, рыжий занёс назад руку и примерился. Даже когда раздался пронзительный свист, Лоренцо всё ещё не верил, что потенциально хороший вечер обратится в его кошмар, но последовавшие за этим удар и боль отрезвили дрессировщика окончательно. Плеть обвилась вокруг талии мужчины и тут же размоталась, уходя в замах вслед за жестокой кистью Руруки.

     — Это чтоб запомнил, — сквозь зубы прорычал Орт и с хирургической точностью нанёс новый удар поверх прежней раны. Одежда смягчала прикосновения кнута, но начала пропитываться кровью. — Я слышал, что у Миноров восхитительная регенерация. Как насчёт проверить это утверждение?

     Буквально заставив себя вспомнить о том, что владеет магией, Лоренцо сосредоточился и воззвал к чарам. Каково же было его изумление, когда молодой человек дал ему свирепый отпор! Да что там, Минор даже не смог толком воплотить формулу, а Орт уже воспроизвёл контрзаклятье, и оно вцепилось в тело мужчины, стиснув в плотном куполе. Дышать было категорически нечем, и хватка на горле становилась всё более свирепой. Смоляная мгла теней Руруки ослепляла Лоренцо и втекала в поры кожи, ввинчиваясь под неё. Зверская улыбка появилась на лице юноши, обнажив белые зубы и всё ещё синеватые дёсны в чудовищном оскале. Зная, что схваченный чародей его прекрасно слышит, благословлённый Сумеречной госпожой Орт потянулся к его уху:

     — Почему ты до сих пор ходишь, Лоренцо? — Эти слова эхом звучали в его собственной голове яростным голосом брата: «Почему он до сих пор ходит?!» Этого вопроса Орту было достаточно, чтобы начать действовать. Жалкий смертный имел наглость поднять руку на его возлюбленного и остаться безнаказанным, и подобный расклад не пришёлся по вкусу Руруке. Обойдя мужчину, он небрежным движением подвинул кресло и опустился в него с самым расслабленным видом. Неохотно расступились в стороны тени, открывая бледное лицо дрессировщика. — Смотри на меня, Лоренцо. Я хочу видеть твоё лицо, когда буду проверять слова о регенерации вашей семьи. Твой предел возможного.

     С каждым следующим словом Орта тени вгрызались в тело дрессировщика всё глубже, а затем по одной стали вырываться наружу тонкими и почти прозрачными лентами, прорезающими кожу с лёгкостью скальпеля. Какой бы сильной ни была любовь юноши к экспериментам, он посчитал ниже своего достоинства прикасаться к Минору и наслаждался зрелищем. От болевого шока Лоренцо мог выдавить из себя лишь булькающий хрип, но уже это дало Миррору понять, что с тем же успехом чернокнижник может подать голос. С минуту медленной пытки Рурука поигрывал кнутом в руке и присматривался к превращающейся в лохмотья коже Лоренцо. А когда тот уже раскрыл рот для вопля, плеть стремительно захлестнула его шею и обмоталась вокруг неё, перекрыв ход необходимому воздуху.

     — Мне кажется, что у тебя не по уставу длинные волосы, — задумчиво произнёс юноша и вперил взгляд в обезумевшие от муки глаза. Они словно разом выцвели и покрылись льдом. — Для твоей профессии подобная длина может стать даже опасной. Как ты смотришь на то, чтобы я спас тебя от несчастного случая? Уверен, ты ещё не раз поблагодаришь меня за это.

     Губы Лоренцо шевельнулись, складываясь в ругательство, но Орт благородно проигнорировал недовольство мужчины и подался вперёд в кресле. Он не боялся, что Минор решит отомстить ему после или что он может кому-то рассказать об этом случае. Для него будет позором то, что не смог противостоять совсем ещё молоденькому чародею, что поддался на его обаяние и не различил игру с самого начала. Тени сгустились и начали оттягивать волосы Минора, который до последнего наклонялся назад, будто это могло помочь и не дать расстаться с локонами. Отрезать их Рурука не стал и с извращённым любопытством наблюдал за тем, как появляется первый кровавый разрыв на лбу чародея. Чернокнижник бешено забился в путах, застонал и начал бить ногами по воздуху, однако не мог достать до Орта, как бы ему того ни хотелось. Стоны перешли в скулёж, а он снова стал сипом и заглох. Изредка Лоренцо снова вскидывался, но после безвольно повисал в цепях. Тени закончили своё грязное дело и бросили к ногам Руруки окровавленный скальп. Минор проклинал собственное тело, ведь оно, несмотря на страшные раны, продолжало спешно латать их. От боли это не спасало, и сознание Минора спешило спрятаться. Текучим движением встав на ноги, Рурука приподнял подбородок Лрренцо и покрутил его голову из стороны в сторону.

     — Кстати об уставе… серьги, серьги, серьги… Многовато их на тебе, не находишь? Только звон и слышно в твоём присутствии.

     Пальцы Орта огладили ушные раковины мужчины от мочек вверх, остановившись на кончике хряща. Зрачки Лоренцо сузились от страха, и он попробовал замычать в знак протеста. Рурука потянул на себя кнут и хитро сощурился:

     — О нет. Не пытайся меня разжалобить. Ты не первый, кого я научу послушанию. И не последний. Далеко не последний.

     Подцепив кольца серёжек указательными пальцами, Орт дёрнул их на себя. Плоть поддалась с натужным треском, и вопль чернокнижника разбился о плотную кожу плети. Рурука не стал переходить сразу к следующей паре украшений и дождался, пока магия древней крови залатает хрящи, чтобы потом вырвать ещё две серьги. До сего момента Лоренцо казалось, что он обладает исключительно высоким болевым порогом, что может перенести что угодно. И когти мантикор, и рога минотавров не могли сравниться с той мукой, в которую его окунул молодой мужчина. Рыжий ни на секунду не давал Минору переварить боль или привыкнуть к ней, щедро одаривая новыми ранами. Гордый дрессировщик лишился всех украшений, кроме двух незатейливых серёжек в мочках ушей. От кровопотери в глазах всё потемнело, а могильный холод из конечностей переходил глубже в тело. Онемевшие руки не желали слушаться, во рту воцарилась пустыня. Удовлетворившись зрелищем, Орт отыскал ключи от кандалов, но расстегнул лишь один браслет, а связку забросил в угол.

     — Захочешь — освободишься, — рассмеялся Рурука и, прихрамывая, оставил Лоренцо.

❃ ❃ ❃ 

     Густые зимние сумерки теснее укутали Бримснис, и эхом от гор отражался волчий вой. От горящего камина веяло живым теплом, таким необходимым в неприютном форпосте. К похлёбке Лоренцо даже не притронулся, но отпивал вино и всё смотрел на пляску огня. Шрамы мужчины почти заросли, но его нетронутое пытками красивое лицо выглядело насмешкой над искалеченным образом. Несмотря на жар пламени, Артемис чувствовал озноб. Мог ли Рурука сделать заказ на начальника гарнизона, посчитав свою месть недостаточной? А если не он, то кто ещё мог желать смерти Минору? Справиться с дрожью юноша не мог и свою порцию еды съел только на половину, да и алкоголь не лез в горло.

     — И ты ничего и никому не сказал? — в полной тишине голос Охотника зазвучал разбитым стеклом. Юноша не поворачивался к Минору. — Взял и уехал сюда?

     — Мне нечего было сказать. Гилберт даже бровью не повёл на моё желание уехать. Я явился к нему через несколько недель, когда смог ходить без помощи слуги. И что бы изменилось, если бы я попробовал мстить или добиться правосудия? Тот… юноша — принц чернокнижников под защитой одного из самых могущественных политиков нашей эпохи. Я знаю, что бы выбрал Гилберт, если бы была надобность. Не мою шкуру. — Рассуждая абсолютно ровным голосом об этом, Лоренцо меньше всего походил на того дерзкого и своевольного дрессировщика, каким его знал Артемис. Это был сломленный человек, доживающий свой век и не видящий надежды. Но даже боль, через которую его провёл Орт, вряд ли бы могла так разительно переменить Минора. — А впрочем… Уже и не важно, кто и что выбрал. Моё место здесь.

     — И никто, кроме того юноши, не мог желать тебе смерти? — вежливо уточнил Акио и осмелился взглянуть на бледный профиль рядом с собой. — Я слышал, что ты порой был… несдержанным в своём поведении.

     — Да кто только не мог, — ухмыльнулся вдруг Лоренцо и приподнял голову. — Рогоносцы, люди из гильдии…

     — Гильдия? Ты работал с ними?

     — Да, брал несколько заказов, когда жить стало не на что после того, как… А впрочем… Говоришь, что истории записываешь? Запиши и эту. История моего позорного грехопадения. Звучит достаточно напыщенно, чтобы прикрыть гниль моих поступков. Гилберт-то назначил меня в Бримснис, но дал право явиться туда, когда посчитаю нужным. Этакий бессрочный отпуск, но погон меня не собирались лишать. Первый год я жил в своё удовольствие: нанял жреца, чтобы он попробовал убрать мои шрамы, гулял по тавернам и откровенно искал смерти. Как те лиричные герои эльфийских пьес, которые встают, раскинув руки, и просят убить себя, право слово. Костлявой было не до того, а деньги мои подходили к концу. Тогда-то я и оказался перед выбором: отправиться в Бримснис или умереть голодной смертью. Ты никогда не думал о том, как много мы врём самим себе? Кричим о том, что жаждем избавления, но как только нас прижимает, сразу кидаемся спасать себя? На границе этих двух явлений — жизни и смерти — есть только две дороги: либо ты стряхиваешь с себя пыль и карабкаешься из ямы, вырытой твоими руками, либо же окончательно погружаешься в животный разум и хватаешься за любой шанс. Я решил отправиться в Бримснис, но к тому моменту пропил и лошадь, и всё имущество, кроме кнута. Какая-то идиотская нотка ностальгии не давала мне расстаться с фамильной ценностью. А за него предлагали огромные деньги. Мои действия были просты: отыскать в городе или деревне сердобольного одиночку или пару, явиться к ним на порог и просить приют на ночь. Если на утро с меня спрашивали оплату, я убивал и забирал всё худо-бедно стоящее. Считал, что мне это будет нужней. К тому моменту, как я оказался на границе Зимних земель, за мной тянулась вереница трупов. А я стоял у дома новых жертв. Выбрал семейную пару оборотней, которые жили на отшибе. Они сразу поняли, кто я такой, узнали по этой проклятой родинке и оружию, но всё равно предложили переночевать у них. Мне думалось, будто они должны начать насмехаться надо мной, издеваться и припоминать всё то, что моя семья когда-то сделала полиморфам, и я был настроен агрессивно, собирался убить их вне зависимости от того, попросят ли они что-то в благодарность или нет. Ниже пасть уже было некуда. Сейчас-то я понимаю, что они были весьма милы и дружелюбны, но я ждал подвох и засаду отовсюду. Это были Рау. — Артемис содрогнулся всем телом и сжал руки в кулаки. Остекленевший взгляд не отрывался от мужчины. Найдёт ли он ответ, истерзав его сталью клинков? Станет ли Лоренцо очередным безликим телом, поверженным палачом? Ему хотелось попросить Минора остановиться и не рассказывать больше ничего, но мужчина вошёл в раж и в подробностях поведал демону, как поджёг дом оборотней, перед этим запечатав все возможные выходы магией. Как слушал их крики и мольбы о помощи. Как не взял ничего и просто наслаждался своим убийством, упивался им и ждал новый шанс глотнуть чужой крови. — Через пару дней после этого ко мне прибился ещё одинокий путник. Поговорили с ним о том, о сём, а он возьми и дай мне письмо. С алой тесьмой. Я уже знал о гильдии тогда, но контракт получил впервые. По пути в гарнизон как раз можно было найти нужного человека. Оборотня. Верь, не верь, но мадам Алюра знает гораздо больше, чем хочет показать. Всё-то ей известно, всё-то схвачено. Как будто насквозь видит, кого и к кому можно отправить. Она девка красивая и чертовски умная. Как увидел её в первый раз, так и пропал, понял, что такую женщину я бы и назвал своей женой. Да только судьба надо мной опять посмеялась. Была у неё воспитанница, с которой она шашни крутила, но разошлись по разным концам мира, а девочку свою небось по сию пору обожает. Ладненькая она была, ловкая и смертоносная, как жало мантикоры. Я-то заказы оставил в прошлом и всё жду, что за мной придёт кто-то с красным конвертом. И по правде говоря, даже не буду сопротивляться. На кой-чёрт? Семьи у меня нет, да и не создан я для пелёнок и воспитания детей. Чуть что, так под зад кнутовищем. Вот у тебя есть дети?

     — Пока нет, — тихо ответил Акио, не уверенный в том, что его слова вообще услышали или нуждались в них, потому как Лоренцо сохранял молчание. — Но когда-нибудь обязательно.

     Несколько раз покивав скорее по привычке, чем действительно для выражения согласия, Минор рассеянно похлопал себя по карманам и вытащил выдавшую виды покрытую сажей трубку. Покрутил её в руках. Начал забивать табаком медленно и вдумчиво, точно каждым движением пальцев вталкивал в табачную чашу дурные мысли, чтобы затем поджечь их. Густой вонючий дым резал обоняние и глаза, вызывая слёзы. Артемис с трудом переносил запах чужого курева и в этот раз едва удержался от того, чтобы открыть окно. Ему и без того было холодно до дрожи. Он не видел в этом мужчине ничего из того, что было дорого ему прежде, что связывало их многие годы. И от того чувство горькой утраты взрезало душу демона. Прекрасно отдавая себе отчёт в том, что пущенное вспять время переменило всех, он до последнего наивно надеялся, что сможет увидеть что-то хорошее. И луч света стремительно гас, стирая из памяти образ некогда любимого друга. Демону пришлось убедить себя в том, что человек по правую руку от него — совершенно чужой и незнакомый. Легче от этого не стало.

     — Гляжу на твоё лицо и думаю, чем ты так опечален. — Слова Минора вырвали Артемиса из мрачных размышлений. Дрессировщик внимательно смотрел на Акио и улыбался уголками губ, с наслаждением пуская клубы дыма. — Ты хотел историю и ты её получил. Уверен, что многие живущие могли бы поведать тебе не меньше мерзости и боли. А ты выбрал поехать в такую даль, чтобы разочароваться.

     — Я поехал в такую даль, — копируя интонации Минора, холодно процедил Артемис, — чтобы выполнить работу. Думал, что и друга заодно спасу, но нет. Спасибо за рассказ, Лоренцо, он открыл мне глаза и ответил на несколько вопросов. Мне жаль, что ты дошёл до такой жизни и пережил такое.

     Начальник гарнизона удивительно смиренно смотрел на то, как юноша подходит к окну и замирает, обняв себя за плечи. Он выглядел странно смятенным и даже нервничающим, а взгляд всё скользил по безрадостному пейзажу, выискивая в бесконечной белизне что-то невероятно важное. Распрямлённые плечи постепенно поникли, ресницы опустились, и наполнявшая до того демона живая злость выветрилась. Лоренцо успел привыкнуть к тому, что все эмоции в Зимних землях замерзают и рассыпаются снежной пылью куда быстрее, чем можно успеть ими пропитаться. В этом он находил своё спасение и умиротворение, найдя нечто привлекательное в мертвенном спокойствии этих мест. Не будь здесь этого покоя, он бы уже давно сошёл с ума, согбенный своими поступками и утратами. Преступлений на совести дрессировщика было достаточно, и он не пытался это скрыть. Поколебавшись с минуту, Артемис всё же вынул из нагрудного кармана контракт, чтобы положить его на подлокотник дивана и разгладить ладонью. Сириус беззвучно хлопнул себя по лбу и скрестил на груди руки. Лоренцо не выказал собственное удивление и посмотрел на строки. Взгляд его померк, и грустная улыбка прикоснулась к лицу. «Вот оно что», — негромко прошептал Минор и рассмеялся, покачав головой.

     — Ты знаешь, кто это мог быть? — ровно спросил Артемис, даже не думая поворачиваться лицом к потенциальной жертве.

     — Нет. Этого мог хотеть кто угодно. Да и к чему этот вопрос? Если ты рванёшься к заказчику, тебя казнят. Соблюдай правила гильдии, и будешь жить роскошно, в безопасности. А оставишь дело, как я, и через несколько лет за тобой явятся. — Лоренцо неловко поёрзал и покосился на спину демона. Тот не шевелился. — Ну же, давай.

     — Я… Дьявол тебя побери, я не могу! — Артемис не сдержал эмоции и что было сил ударил кулаком по стене. Костяшки заныли, и капли крови почти сразу выступили на месте, где была содрана кожа. Демона тряхнуло. Такая непозволительная слабость и нерешительность испугали его. — Чтоб тебя…

     — Мальчик мой, хватит сопли на кулак мотать. Контракт ждёт. А рефлексией займёшься потом, — буркнул хранитель, стараясь не смотреть на Минора. Когда-то его семья была в фаворе у Повелителей чернокнижников, но сидящий перед ними мужчина был обыкновенным разбойником и убийцей, которого не стоило жалеть. — Если бы тебе дали контракт на Люука или Роккэна, я бы ещё понял твои сомнения, но это? Обычный мерзавец, которого бы казнить перед людьми, чтобы видели, кто жил рядом с ними, но эта честь остаётся тебе.

     — Он был моим другом, — в сердцах воскликнул в голос Охотник и тут же спохватился. Минор смотрел на него уже заинтересованно и с некоторой опаской, какая читается в глазах тех, кто глядит на сумасшедших. Демон ругнулся сквозь зубы и мрачно уставился в окно. Пурга неистовствовала. — Неважно.

     — Чем бы ты ни терзался, будь спокоен, — вмешался в ход его мыслей дрессировщик и встал. — Я уже сказал, что не буду сопротивляться.

     — В этом вся проблема.

     Артемис обернулся и вздрогнул, обнаружив мужчину в шаге от себя. Чародей уверенно кивнул. Осторожно приблизившись, Акио мягко коснулся ладонями щёк мужчины, вглядываясь в тусклые глаза. Прежде в них во всю искрилась магия, он помнил задорный смех и лихие шутки, неловкие попытки примирить их с Гилбертом. Взгляд демона метался по лицу Лоренцо и не мог остановиться, отыскивая ответ. Сущность пожирателя душ причинила ему куда больше боли, чем обыкновенно, и Минор испытал трепет. Создание, стоящее перед ним, было высоким и пугающе грациозным, а от облика веяло потусторонним могуществом. Сердце мужчины, обыкновенно бившееся в одном размеренном ритме, заторопилось, а дыхание оборвалось. Взгляд сияющих золотых глаз гипнотизировал, и на секунду Минором овладел полузабытый страх, с которым он столкнулся, когда Орт занёс руку для удара. Но даже тот ужас мерк перед тем, кто принёс в своих ладонях смерть. Странное ощущение невероятной лёгкости вскружило Лоренцо голову, и он засмеялся, срываясь на всхлипы, не понимая себя — это душа демона коснулась его собственной, чтобы забрать её в свою власть. Вслед за беззаботностью и воздушностью пришло чувство зыбкой пустоты. В ту секунду, когда демон начал выпивать его, дрессировщик понял, что это — лучший конец, на который он мог надеяться. Вся его суть пела и сияла, переходя в руки пожирателя душ, чтобы затем устремиться через него в Сердце мира. И уж оно рассудит, это Лоренцо тоже знал.

     Бережно подхватив ослабшее тело, Артемис мягко опустил высохшую мумию на диванчик и встал поближе к камину, почти засунув руки в огонь. Воспоминания друга прошлись тошнотой по его телу, и Охотник приложил ладонь ко рту. Тихий всхлип разбился о ладонь. Сириус мягко прикоснулся к плечу подопечного, но тот дёрнулся и отмахнулся. Хранитель только вздохнул. Знай он, на кого принесла контракт Алюра, уже тогда бы уничтожил его, но теперь уже поздно было метаться. Но всё же взгляд духа привлекло сияние свитка гильдии.

     «Дорогой проводник судьбы, гильдия благодарит тебя за проявленное милосердие и мастерство. Твой путь рано или поздно приведёт тебя в наш общий дом в Немом кочкарнике, и мы сможем воздать почести этой искушённости. Контракт — лучший проводник и пропуск на этой дороге. Мы будем ждать тебя».

     Печально взглянув на эти строки, Артемис решительно сжал контракт в руке и поспешил на выход. Да, Лоренцо ответил на один из его вопросов, но гораздо больше их было теперь у демона, и он собирался размотать этот порочный клубок. Сириус никогда не был мягкосердечным, но не завидовал тому человеку, который заказал Минора. И тем, кто встанет на пути у Охотника.

❃ ❃ ❃ 

     Камышовые заросли радовали взгляд после бесконечных снежных равнин и скал. Неумолчное пение сверчков наполняло жаркие джунгли, никогда не покрывающиеся снегом, и в зимнее время в этих землях часто отдыхали любители тепла. Сказывалась близость Сэчетъ, но в болотах дышать было несколько проще. Ситуацию портил писк комарья и иных насекомых, снующих огромными роями. Постоянное поддержание тонкого магического купола здорово било по самочувствию и запасам сил, однако даже слабость была приятней вечного зуда в укусах. Гораздо опасней были твари, обитающие в краях Саурэ. Несколько раз Артемис столкнулся с василисками и долго вздрагивал после каждого шороха и плеска, которых было достаточно. За время путешествия от Бримсниса до Немого кочкарника он не произнёс ни одного слова и почти не спал, напоминая оживший труп. Хранитель всё пытался разговорить юношу, но тот делал вид, что не слышит ничего, и в конце концов Сириус бросил это неблагодарное занятие. Кто-кто, а он знал, что рано или поздно Охотник сам вернётся к миру и нарушит тишину. Контракт и вправду оказался неплохим указателем: время от времени на нём вспыхивали короткие слова, указывающие направление, в котором нужно двигаться, и Акио больше времени проводил, глядя на порядком измятую бумагу.

     Немой кочкарник вскоре полностью оправдал своё название: живность встречалась всё реже, зато василисков и змей стало на порядок больше, и Акио внимательно смотрел под ноги, выбравшись из седла. Элгорм настороженно стриг ушами воздух и всхрапывал, осторожно ступая возле хозяина. Твёрдой почвы становилось всё меньше и меньше, а топкая трясина булькала в бочагах, вздымая тину мутными пузырями. На узких тропах, уходящих из-под ног, удержаться становилось всё тяжелее, и демон часто дёргался, едва ощущал, что земля уползает, когда сапог касался её. Приходилось идти всё осторожнее и выискивать путь глазами заранее. Ивы, свешивающие ветки до самой воды, были единственным ориентиром, на который демон мог положиться, и он больше тратил времени на то, чтобы перебраться от одного деревца или зарослей до другого. На второй день коротких и медленных перебежек топь закончилась и вновь начался густой лес. В нём стало прохладней, и это навело Артемиса на мысль, что он находится гораздо ближе к границе, чем ему думалось всё это время. В болотах, полных дурных испарений, разум подводил, и натянутые до предела нервы юноши готовы были лопнуть. Когда до него стали доноситься приглушённые густой листвой голоса, он встрепенулся и поднял голову. Обширное здание действительно было построено на дереве, как это было распространено у эльфов, а у корней ютилась конюшня. Бойкая девчушка со светлыми кудряшками охотно взяла под опеку Элгорма, а тот куда больше интереса проявил к стоящей у поилки гнедой кобылке с витым рогом. Несколько секунд Артемис медлил у подножия лестницы и смотрел вверх, вслушиваясь в голоса, долетающие сверху. В них было столько веселья и задора, что он не мог поверить своим ушам. Да ещё и к дереву были варварски прибиты доски с коряво выжженной надписью: «Гильдия Воров. Добро пожаловать, проводник судьбы! Если ты не из наших, то посчитай, хватит ли денег». «Они даже не пытаются скрыть себя. Это какое-то безумное легкомыслие, — потрясённо подумал Охотник, пока поднимался по винтовой лестнице из лиан ко входу в здание. — Разве можно вот так в открытую…» Что «можно», он так и не успел додумать: дверь в нескольких шагах перед ним распахнулась, и из неё вылетел мало одетый человек. Тот взмахнул руками и, столкнувшись с шаткими перилами, перелетел через них. Крик растаял и оборвался внизу. Изнутри раздались бурные аплодисменты. Заставив себя опустить брови, демон осторожно шагнул к проёму и заглянул внутрь.

     Первый этаж гильдии Воров представлял из себя самую обыкновенную таверну с кучей скамей и столов, за которыми веселился разношёрстный люд. Они чокались огромными деревянными кружками, сражались на ножах и резались в карты, тянули на разные голоса похабные песни и скандировали анекдоты — всё, как Акио привык видеть в трактирах. Неуверенность его всё росла. В центре зала было свободное пространство, устланное помпезной ковровой дорожкой, достойной королевского дворца, и она уводила к широкой лестнице. На втором этаже никого не было, а сквозь темноту едва можно было рассмотреть закрытые двери. Кто-то заметил незнакомца и засвистел с помощью пальцев, загрохотали о столешницы кружки, и Охотник почувствовал, как волосы на затылке встают дыбом.

     — Вот он, новый проводник судьбы! — вскричала незнакомая оборотниха, лихо вскочив на стол, а затем подняв вверх кружку. — Добро пожаловать!

     Акио сделал шаг назад и уткнулся спиной в кого-то ещё. Он никогда не думал, что будет рад увидеть Лиама, но едва не кинулся обнимать его. Чернокнижник прохладно улыбнулся и положил ладонь на плечо демону, но не для того, чтобы приободрить, а для того, чтобы убрать со своего пути. Ошарашенный такой встречей Охотник уже искал пути к отступлению, но наверху вдруг отчётливо хлопнула дверь, и все Воры разом затихли и перевели взгляды на лестницу. Алюра, как и при первой встрече, была одета необычно.

     — И кто вас научил так с новыми людьми здороваться? Грубияны, — покачала головой полукровка и стала спускаться в зал. — Добрый вечер, Охотник. Пройдёмте со мной.

     Каждый шаг под множеством внимательных взглядов давался юноше плохо. Истощённый долгим путешествием, собственными мыслями и убийством демон двигался медленно и нерешительно, всё осматриваясь по сторонам. Он заметил, что с потолка второго этажа, образующего купол над залом, спускается несколько полотен. Сперва он принял их за цветастые тряпки, служащие украшениями, но после узнал флаги фракций. На каждом из них были вышиты правила гильдии Воров. Заметив, что юноша заинтересованно смотрит на знамёна, Алюра мягко подхватила его под локоть и довела до балкона на втором этаже, откуда лучше было видно надписи. Он не стал надолго задерживаться, лишь мельком изучив перечень тех вещей, которые следует соблюдать. Лишь убедившись, что юный Вор готов идти дальше, женщина провела его по длинному тёмному коридору, идущему под лёгким наклоном вверх, к своему кабинету. Из-за закрытых дверей слышались приглушённые голоса, но понять, о чём идут разговоры, не получалось, и они сплетались в равномерный гул. Он лился вокруг логова Воров, создавая чувство того, что внутри находится целая армия. Кабинет Алюры больше походил на скромную гостиную, достаточно уютную, чтобы можно было вольготно расположиться и не чувствовать себя обделённым или зажатым, хоть пространства было маловато. Вдоль стен стояли роскошные диваны, укрытые шкурами животных, а в центре стоял массивный стол, чтобы главе гильдии было удобно вести переговоры с каким угодно количеством клиентов и Воров одновременно. Стены были закрыты шторами от пола до потолка, и единственным источником света были стоящие на столе шаровые вазы, наполненные мерцающей галькой, а потому потолок и углы тонули во мраке. Женщина плюхнулась на диван и закинула ноги на его спинку, только после этого сделав приглашающий жест юноше. Несколько секунд Артемис колебался, но всё же присел с краю, даже не зная, что ему надо делать.

     — Полагаю, всё прошло успешно? — будничным тоном, как если бы обращалась к доброму другу, уточнила мадам. — Печально получать такие вести, но я рада, что всё закончилось хорошо.

     — У меня есть вопросы, — не дал ей заливаться соловьём демон, не расположенный к задушевной беседе и дружескому трёпу. — И хотелось бы получить на них ответы. Гильдия принимает заказы на своих?

     — Вопрос в том, кого считать своим, а кого нет. Если бы каждый, кто выполнял долг проводника судьбы, получал неприкосновенность, мы бы остались без работы. Есть юные птенцы, которым отчаянно нужны деньги, и они уходят сразу, как получают всё, что им нужно для решения проблем. На таких залётных гостей мы берём заказ только через двадцать лет после выполнения их последнего контракта, иначе бы у нас не было людей. Золотая середина, господин Охотник. Я ответила на ваш вопрос? И люди сыты, и вампиры целы, не так ли? — Ответ был более чем логичным, и что-то такое Артемис и ожидал услышать. Волновало его совершенно иное, но теперь уже мадам Алюра не давала ему продолжить. — Что касается оплаты, я предлагаю выписать чек, чтобы ты мог в любом банке получить свои деньги. Работа, надо думать, была не из лёгких. Или раздельно?

     Склонив голову, Артемис рассматривал запылённые сапоги и массировал виски. Спорить юноше не хотелось. Жуткая усталость буквально валила его с ног, и полукровка это понимала. Лёгкий налёт сочувствия появился в её взгляде, и она улыбнулась, коснувшись локтя Акио. К собственному удивлению, он даже не вздрогнул и не попытался отпрянуть, да и прикосновение женщины не так чтобы выбило его из колеи. У него был план, и он собирался закончить начатое.

     — Раздельно. Скажем, сотню золотых сейчас, а на остальное чек. Не потащу же я за плечом мешок с деньгами, а то утону в ближайшем болоте. Верно понимаю, что вы не скажете, кем был заказчик? Так и знал. Что же, не беда. Надеюсь, на этот счёт никаких правил нет?

     — Заказ был выполнен, а что будет происходить дальше, нас не касается. Никто не скажет слова против, если вдруг Вор решит поживиться ещё чем-то. Но если вдруг…

     — На гильдию не падёт тень. Не в этот раз. А что до прочего… Скажите, Алюра, давно вы видели Намиду?

     — Кого? — опешила женщина, и напускное вальяжное веселье слетело с неё в одно мгновение.

     — Намиду. Акио, — почти по слогам протянул демон и пристально посмотрел на мадам. — Я знаю, что она работала на гильдию до недавних пор. Как она здесь оказалась? Когда пропала? Кто ещё её искал? Не хотите рассказывать за так, возьмите мою оплату себе.

     Полукровка медленно села и уставилась на ближайшую к ней вазу, и свет от камней сделал её лицо подобным по цвету мертвецам. Взгляд главы гильдии переползал с вазы на вазу, замирая на мгновение и продолжая бессмысленный путь. Чуть заострённые ушки пару раз дрогнули. Артемис заметил, что она рассеянно поглаживает ободок тонкого серебряного кольца на руке самыми подушечками пальцев. Полные губы подрагивали слишком мелко, чтобы это мог уловить человеческий глаз.

     — Я сама вам пообещала информацию, так что могу рассказать некоторые вещи. Намида появилась у нас с тридцать или сорок лет тому назад, быстро влилась в гильдию и охотно брала любые заказы. У неё были какие-то проблемы с памятью, и она знала только своё имя да то, что родом из Ифарэ. Это не мешало ей быть одной из лучших Воровок. Вот так вспоминаю её и прихожу к выводу, что мало о ней знала. Всё больше говорила о заказах и людях вокруг, а о себе — ничего. Наверное потому так и привлекала окружающих. А пару лет назад решила, что может охмурить самого Господина чернокнижников. С тех пор, как они стали часто встречаться, так и пропала. Должно быть, не слишком хорошо получилось. Слышала я от жрецов, что умерла.

     Лёгкое головокружение заставило Артемиса опереться на стол и потрясти головой. Всё в один миг стало таким до смешного простым и ясным, что от этого кристального понимания его начало тошнить. Короткие урывки воспоминаний всплывали в памяти: неожиданно свежий вид вампира во время их короткой ссоры, его поспешное бегство на переговоры с «деловым партнёром», бледная девушка в метели, рассказ Микаэлиса о выкидыше — Акио воротило с души. Несколькими глубокими вдохами он заставил себя успокоиться и смириться с новым знанием, на которое нарвался сам. Ему хотелось обратиться к родителям или деду с вопросом о том, почему утаили от них сестру, но унял это желание. На ближайшие несколько лет с него было достаточно этих секретов и скелетов в шкафах. С пониманием взглянув на померкшие глаза демона, Алюра только кивнула самой себе. Ей ли было не знать о том, какой ценой даётся знание и к чему оно может привести. На взгляд женщины Намида и сама перетерпела достаточно, но сколько она принесла другим? Самой мадам слихвой хватило горя и радости, которыми её наделила маленькая Воровка, не пожелавшая разделить с ней жизнь и покинувшая их слишком рано. Неспешно и тяжело поднявшись, полукровка прошла к одной из штор, за которой крылась защищённая чарами и замками дверца. Она скрывала за собой пустое сердце древа, на котором держалось логово Воров. Несмотря на то, что была эльфом лишь на половину, Алюра уважала природу, а потому не стала выбирать для такого строения живое дерево, а в топях было достаточно таких омертвевших остовов. Задёрнув за собой штору, женщина стала спускаться по крутой винтовой лестнице к корням дерева, где хранились деньги их клиентов, да и в принципе золотой запас гильдии Воров. Она не переживала о том, что любопытный Акио может сунуться за ней следом, а потому подошла к одному из множества сундуков и открыла его. Содержимое хранилища было разбито по мешочкам, и Алюра отнесла его Артемису, после посоветовав спуститься в общий зал и как следует отдохнуть.

     — Если наши проводники судьбы не будут веселиться время от времени, то и зачахнут куда быстрее, чем хотелось бы. Здесь не так много свободных комнат, но редкие Воры задерживаются на ночь, — сказала Алюра, а Артемис лишь молча забрал деньги и чек, даже не посмотрев на него. Он знал, что не будут обманывать.

     Столик себе демон выбрал в самом скудно освещённом углу, чтобы спокойно выпить в одиночестве и выгнать из головы ту прорву мыслей, которую в него забросила Алюра. Весёлая рыжая разносчица с пышными формами незамедлительно подскочила к незнакомцу и внимательно выслушала пожелания. Она знала почти всех постоянных Воров из гильдии и обычно сразу передавала заказы на кухню, но в этот раз предстояло узнать предпочтения. Стоило ей удалиться, как Артемис позволил себе шумно задышать и с остервенением запустить пальцы себе в волосы. От этой встрёпки легче не стало, и юноша стал дожидаться заказанный ром, хотя обыкновенно он не любил пить что-то такой крепости. Кисловато-горький напиток мгновенно обжёг рот и горло, устремившись вниз по телу горячей волной и оставив на языке маслянистое послевкусие, от которого мгновенно начало тошнить. Хорошенько прожаренный картофель с тонкими ломтями вяленого мяса ненадолго заглушил привкус крепчайшего пойла, но Акио не скоро рискнул сделать ещё один глоток из гранённого стеклянного стакана. Вся шумиха вокруг отошла на задний план, осев в сознании демона пылью, на которую лучше не обращать внимания, иначе она начнёт докучливо носиться в воздухе, оседая на лице и в глотке. Воры развлекались и переходили с места на место, похваляясь своими заказами: одна эльфийка живописала о том, как расправилась с человекоподобным василиском, забравшись на перила лестницы; вампир, рассевшийся на столе у входа, лениво описывал сражение с элементалистом; оборотниха, которая первой приметила Артемиса, рассуждала с другой полиморфкой о том, не следовало ли ей убитого кровопийцу испепелить спокойствия ради. Для них эти беседы были столь же обыкновенны, как для простых банковских клерков обсуждение какого-нибудь неадекватного посетителя, испортившего им настроение. Такая же обыденная работа, как выпечка хлеба.

     С час Акио в полном одиночестве цедил ром и медленно ужинал, настойчиво выгоняя из собственной головы надоедливые мысли о романе Гилберта с Воровкой, о смерти Лоренцо и грядущих поисках заказчика. Эти размышления грозились расцарапать остатки самообладания юноши в жалкую ветошь, от которой проще будет избавиться, чем сшить рваные лоскуты. Нескольких стаканов алкоголя Артемису хватило, чтобы как следует захмелеть и отпустить равнодушие прочь. Уж кого-кого, а себя обманывать он не мог, и выпустил на свободу и злость, и обиду. Но стоило ему разок хлюпнуть носом, как рядом громко опустилась огромная кружка, вспугнув плаксивый настрой вместе с желанием тихо удавиться в углу.

     — Первый заказ прошёл не очень? — подчёркнуто не обращаясь к демону по имени или хоть как, спросил Лиам. — Многие с таким сталкивались.

     — Это был уже второй, — поправил его Артемис, облокотившись на стол и подперев голову ладонью. Осоловевший взгляд Охотника прошёлся по мужчине. — А ты кого первым убил?

     — Когда я выполнял первый заказ, я к тому моменту уже побывал на нескольких войнах. Но если тебя заботит, что я чувствовал после первого убийства, то изволь: я хотел есть и забил камнем фермера, который не пожелал выдать мне свою курицу, обещанную за выполненную работу. Так что можно сказать, что я не испытал ничего, кроме удовольствия. — Дамнант шумно отхлебнул из кружки, но этот звук не убрал напряжение, царящее между ними. — Знаешь, что в таком случае надо делать? Напомни себе, что тебе за это платят. Вот и всё. — Раздражённо дёрнув щекой, Акио отпил ром и посмотрел через мутную золотистую жидкость на универсального мага. Тот рассматривал противоположный конец зала, однако продолжил говорить. — Я должен принести свои извинения за одну нелицеприятную сцену, возникшую между нами после собрания по поводу войны с гоблинами. Ты хорошо справился со своей задачей, Охотник. Уважаю подобное.

     — Что, больше не думаешь, что «пространство» пригодно только для члена? — язвительным тоном огрызнулся демон, но на его счастье собеседник у него был мудрей, чем хотел казаться, и спустил резкость на тормозах. Артемис негромко вздохнул и коснулся стаканом кружки чернокнижника. Они выпили. — Ты слышал что-нибудь про Лоренцо Минора?

     — Паскудный сукин сын, — сплюнул Лиам быстрее, чем последний звук сорвался с губ демона. Юноша нахмурился и уставился в стол. — Мне приходилось работать с его семьёй, и я скажу, что это — худшее завершение их династии. Миноры всегда были мерилом мастерства дрессировщиков, что бы там ни говорил Гайабаллест. Да, его можно считать одним из мудрейших учёных этой науки, но умалять достижения этой семьи — безумие и идиотизм. Когда Миноры укрощали оборотней, этого умника ещё даже в планах мироздания не было. Но если он строил своё мнение на таких, как Лоренцо, то я абсолютно его поддерживаю.

     — Вероятно, я его просто мало знал, — себе под нос пробормотал Акио и прикрыл глаза, наслаждаясь пьяным головокружением и теплом, окутывающим тело изнутри. Ром пошёл хорошо. — Что же, спасибо за это мнение. А может скажешь, из чего оно выросло?

     — Ты ещё спрашиваешь? Не будь он высокомерным ублюдком, было бы не так мерзко. Но нет же. Он вбил себе в голову, что убийство полиморфов — его призвание. А мадам ещё и поощряла это, давая заказы на оборотней. Не то чтобы я защищал этих пушистых засранцев, в конце концов, мне пришлось с ними воевать и хлебнуть крови, но времена Сириуса Кровавого давно прошли, и деспотия по отношению к оборотням осталась в прошлом. — Артемис готов был поклясться, что услышал, как хранитель у него за спиной недовольно и зло кашлянул. — Много кого он убил ради собственной жажды крови, и некоторых из них я знал лично.

     — Больше не убьёт, — заверил его Артемис и притих, разморенный крепким алкоголем и едой.

     Дамнант впервые взглянул на юношу и растерянно покачал головой. Демон заснул за столом, так и не выпустив из руки пустой стакан из-под рома. Поправив плащ на плечах Акио, Лиам встал и снова окинул его взглядом. На секунду ему почудилось, что он различил поблизости знакомую ауру, но она скрылась от него так же быстро, как и появилась. «Показалось ли?» — подумал мужчина и отошёл к своей обычной компании, не беспокоясь за молодого Вора. Здесь все были одной семьёй, и беспокоить Артемиса никто бы не стал.

❃ ❃ ❃ 

     Недолгий, но тихий покой академии Чёрных страниц, на который рассчитывали и студенты, и преподаватели, так и не начался для последних: новый ректор имел весьма грандиозные планы на будущее заведения и не собирался мелочиться. Его идея заключалась не только в изменении графика академии, но и в открытии ещё одного филиала на юге страны. Это как раз обещало стать костью в горле, ведь казна чернокнижников всё ещё находилась в том состоянии, когда любая трата могла стать фатальной. Ни победа над гоблинами, ни союз дроу и оборотней, ни приход к власти нового лорда у Ортов не могли вытащить фракцию одним рывком из откровенной бедности. Рурука, конечно, почти сразу взялся за экономику, но с момента инаугурации он не мог вылезти из кипы свитков и бесконечных переговоров, а Король и Лорд были заняты своим объединённым государством, в котором следовало пересмотреть законы. Во всей этой галиматье волнения в Чёрных страницах терялись, но Виктор не собирался опускать руки. Помимо того, что был ответственным за график профессоров и управление финансами самой академии, идущими на зарплаты и стипендии, молодой Рау занимался и преподаванием, и научной деятельностью. Его работу о спиралях эпох Рурука любил перечитывать и тихо посмеивался в курительную трубку, потому как именно он натолкнул полиморфа на эту мысль. Виктор не только закапывался в события прошлого, но находил в них определённые закономерности и смог выявить динамику развития душ. И уже через них вышел на «ритм Сердца мира», который измерялся в росте населения или его резком сокращении, а также количестве магических сил. «Спирали эпох» вызвали чудовищный резонанс в Талиарене: одни называли эту работу излишне самонадеянной и лишённой оснований, а другие сразу подхватили мысль молодого учёного, начиная всюду находить подтверждения теории. На этом фоне Виктор вывел для Господина чернокнижников достаточно громоздкую стратегию развития фракции, указав также, что в скором времени должен произойти значительный перекос в чужую сторону, а потому им необходимо наверстать упущенное. К своей чести Гилберт по достоинству оценил работу хваткого ректора и взял её на вооружение. Однако сложность открытия ещё одного университета заключалась не только в отсутствии денег, но и людей. Преподаватели выбирались исключительно по своим способностям, и редкие из них обладали настоящим педагогическим талантом, а потому Виктор в первую очередь организовал введение нового курса для тех, кто хочет посвятить себя обучению юных дарований. К его удивлению желающих нашлось множество, и тогда ректор даже смог углубить курс, добавив к нему обучение на мистонов. Тогда же Виктор провёл переговоры с некоторыми преподавателями и студентами старших курсов, чтобы среди них найти тех, кто сможет вести дела в новой академии. Именно для этого он пригласил к себе несколько месяцев назад Леонсио Орта, выбрав его в качестве ректора, а юного Дагэйра убедив доучиться до конца, чтобы после преподавать экономику. Помимо этого, Рау написал не один десяток писем знатным семействам чернокнижников, чтобы испросить финансирование. Многие откликнулись, в том числе и лорд Орт, помнивший ректора по академии и знавший его любовь к своему делу, и это сделало возможным открытие университета. Местом для строительства форпоста и академии был выбран прежний Вэнатоар, а потому зимой архитекторы и чернокнижники постоянно курсировали между пепелищем и замком.

     Постоянные визиты в кабинет не смущали Виктора, и он уже даже не пытался запирать дверь, чтобы в тишине подумать о работе. Та начала противно скрипеть потёршимися петлями, и ректор подумывал о том, чтобы как следует смазать их, пока он не рехнулся от этого мерзкого звука. Когда кабинет снова наполнился визгом металла, полиморф прикрыл глаза и приложил длинные пальцы к вискам, начиная их массировать. Несмотря на свой неисчерпаемый энтузиазм, Виктор безумно уставал и всё чаще по ночам курил вместо сна или времени со своим супругом. Оборотень поглядел на посетителя и невольно приосанился, узнав заместителя Господина в лице молодого юноши. В истории тот откровенно плавал по датам, однако знаковые события мог пересказать удивительно точно, и принимавший у него зачёты Виктор смилостивился, посчитав этот уровень знаний вполне допустимым.

     — Добрый день, господин Акио, — сверившись с громоздкими напольными часами, поприветствовал ректор. — Чем обязан?

     Охотник помедлил на пороге, приглядываясь к молодому мужчине в кресле. Рау был юн, однако уже не отличался от людей ничем, кроме удивительных бирюзовых глаз, лишённых зрачка, да плотного чёрного ошейника, который Артемис в первый раз счёл странным аксессуаром его образа. Длинные чёрные волосы были собраны в аккуратный хвост на затылке, гармонируя с бледной кожей. Капля звериных черт всё же читалась и в высоких скулах, и во впалых щеках, и в чуть островатом подбородке. Деловая рубашка была застёгнута под самое горло, а жилет, напротив, свободно болтался на худощавом юноше. Акио не мог поверить, что эта с виду хилая немощь способна обратиться грозным зверем. Без приглашения усевшись напротив ректора, Охотник сложил руки на столе и переплёл пальцы.

     — У меня есть для вас новости, Виктор. Возможно, они вам даже понравятся. Суть в том, что убийца вашей семьи признался в содеянном и был наказан.

     Виктор, ожидавший чего угодно, резко встрепенулся и выпрямился, уставив внимательный и загорающийся надеждой взгляд на демона. Тот не торопился говорить ещё что-то и выжидательно смотрел в ответ. Спокойный, как удав, Акио меньше всего походил на того, кто может принести подобную весть.

     — Вы нашли его? Кто это был? — осмелился уточнить ректор, сжимая пальцы на краю столешницы до побеления костяшек.

     — Хм. Я думал, что ваш супруг знает об этом, но, видимо, нет. Что же, это был Лоренцо Минор. Можете быть спокойны. Но, возможно, вы знаете, кто ещё мог пострадать от его разбоя?

     — Вы хотите их известить? — уточнил Рау, всё вглядываясь в неподвижное лицо юноши и стараясь угадать, о чем он думает.

     — Я хочу узнать, кто оставил заказ на него гильдии Воров. Это… Скажем, личное дело, — на секунду в голос Охотника прокралась неуверенность, но сей же миг сменилась ледяной жёсткостью. — Раз вы не можете мне помочь, я пойду. Передайте привет Райану. И скажите, чтобы не искал Намиду. Она отправилась в Долину вечной тени, а туда ему покамест рано.

     Артемис резко встал и направился к выходу. Виктор подорвался за ним и успел догнать до того, как юноша вышел в коридор. Невольно вздрогнув от резких объятий, обхвативших его поперёк груди, юноша убрал пальцы с ручки двери и осторожно прикоснулся к прохладной кисти полиморфа.

     — Я так вам благодарен, — с придыханием и пытаясь подавить всхлипы, пробормотал Виктор. — Моя семья это не забудет, обещаю. Если вам что-то понадобится, то сразу скажите.

     — Не связывайте себя обещаниями, которые не сможете выполнить. Больше должников я ценю друзей, но такую перспективу мы с вами обсудим позже. А сейчас… Я пойду.

     Ректор и Охотник пожали друг другу руки куда теплее, чем можно было ожидать, и юноша до самого конца коридора чувствовал на своей спине взгляд ярчайших глаз благодарного юноши. Менее омерзительно от себя самого ему не стало. Позже, уже ближе к ночи, когда Артемис лежал в своей маленькой комнатушке, решив не испытывать собственное терпение, он почувствовал незнакомый ментальный зов. Не с первых слов до него дошло, что это Рау называет ему имена и города. Перечень вышел совсем не скромным, и это вогнало юношу в ещё большую тоску. Мало того, что пришлось бы трястись в седле не меньше месяца, так и места были не захолустными. Вопрос духа о том, не собирается ли Артемис заглянуть к любовнику перед отъездом, тот проигнорировал и прикинулся спящим. Конечно же ему хотелось прийти к Гилберту и как следует зацеловать, но пока что демону было, о чём подумать. Ему и в голову не приходило винить мужчину в измене или пытаться докопаться до причин. Они были в ссоре, и сам Артемис ясно дал понять, что не хочет воскрешать отношения, но ему не удавалось принять мысль, что тот, кто клялся в вечной любви, так легко переключился на иную зазнобу. И с такой же беспечностью поменял своё мнение обратно. Тревожно ворочаясь с боку на бок в холодной постели, демон прикладывал ладонь к груди и прислушивался, бьётся ли в ней сердце. Вытекает ли из него нить связи, как прежде, и не оборвали ли её на другом конце. Часов в крохотных апартаментах не было, а через плотно задёрнутые шторы не было видно ни звёзды, ни Луны, и Акио не знал, сколько уже крутится под тонким одеялом, подтягивая к себе ноги. Сон всё не шёл, и тем тяжелее звучала протяжная тишина замка. Древний дракон тоже помалкивал и не стращал скрипом ставен, делая глубокое безмолвие гуще. В этом мареве молчания и тьмы едва послышались лёгкие шаги. Они приблизились к двери, ведущей в комнату эмиссара, замолкли, а после стали удаляться. Не успел Артемис насторожиться или почувствовать неладное, как глухой стук каблуков вернулся, а после тихо повернулась округлая ручка. В абсолютной тишине прошло несколько тяжёлых минут, в которые Акио боялся дышать или шевелиться. Язычок двери негромко лязгнул, оповещая, что она закрылась. Прошуршал тяжёлый бархат богатых одежд, а спустя мгновение юноша ощутил, как рядом кто-то прилёг, опираясь на постель локтем. Знакомые ледяные пальцы прошлись по скуле к виску, мягко подцепили волосы и осторожно убрали их в сторону. Бережный поцелуй коснулся уха.

     — Артемис, ты спишь?

     Как только раздался этот шёпот, Охотник едва смог подавить дикую дрожь, охватившую всё его существо от внутренностей до кончиков пальцев. Если он продолжит делать вид, что бессовестно дрыхнет, поверит ли вампир? А если да, то что он сделает? Уйдёт ли в свои шикарные апартаменты или останется с ним? Не дождавшись ответа, вампир запустил руку под подушку и крепко обнял Артемиса, прижав к себе. О чём думал в те часы Повелитель, Акио не знал, но подозревал, что ничего хорошего в голове могущественного владыки не крутилось. Причины для таких выводов у него были: руки у чародея мелко дрожали, он часто и судорожно вздыхал, точно боролся со слезами, а ещё изредка прикасался к животу любовника и невнятно шептал. Юноша полагал, что это может быть связано с Гримуаром, что речь Господина имеет магический подтекст, но даже вычленить хоть одно слово не получалось. Когда ладонь мужчины в очередной раз прикоснулась к рёбрам, Артемис, продолжая прикидываться спящим, стиснул холодные пальцы и безапелляционно положил себе на грудь. После этого чернокнижник надолго затих. Под его ставшее размеренным дыхание Акио стал засыпать, проваливаясь в блаженную пустоту. «Я не отдам ему тебя», — краем уха услышал юноша перед тем, как окончательно уснуть.

❃ ❃ ❃ 

     Помимо того, что странствия — способ зарыться поглубже в дебри самобичевания, это ещё и источник знакомств и самой разнообразной информации: от бессмыслицы вроде имени последней курицы, погибшей у соседа-фермера, друг которого выехал на тракт, до передвижений разбойных банд. Народ, который можно было встретить на дорогах, тоже отличался друг от друга. Землепашцы и скотоводы ездили парами, реже — тройками, ведя за собой скот и телеги с поклажей, которую либо собирались продать в больших городах, либо уводили в хозяйство. Деловые караванщики путешествовали гурьбой и обязательно под охраной наёмников, которые любили плеваться через дырки в зубах и травили похабные анекдоты. Иногда встречались и одиночки-дипломаты, хранящие таинственное молчание, и такие же странники, как сам Артемис. Но самыми приятными были странствующие актёры и менестрели, которые пускали к своим кострам кого угодно: возле их стоянок музыка и смех лились единой рекой, а иногда можно было взглянуть на их репетиции и послушать добродушную ругань. Чем ближе была весна, тем более людно становилось на дорогах, а во встречных чувствовалось беспокойство. Завершение зимы всегда несло за собой начало кровопролития и войн, а их не любил никто, и потому те, кто находился в пути, здорово переживали за свои жизни. Кто знает, быть может там, за поворотом, скрытым лесной чащей, ожидает оттепель, за которой пришло таяние снегов и продажный клинок, на острие которого притаилась смерть?

     Не так давно нарисованная карта мира начинала окрашиваться от магических чернил, но их тонкий росчерк был так мал по сравнению с территориями, которые ещё оставались неизведанными, что можно было не переживать за спокойную жизнь. Она не предвиделась. Каждый вечер кропотливо нанося на пергамент черновик своих путешествий и подкладывая под него тонкую книгу о любви служанки к лорду-элементалисту, Артемис нет-нет да поглядывал на другие места. Когда он взглянет на них? Какие тайны хранят в себе эти места? О чём ещё ему удастся послушать на долгих тропах, тянущихся по странам, как кровеносная система? Каждый привал начинался одинаково: Элгорм отправлялся пастись, выкапывая из-под снега копытом остатки травы, а демон тщательно разводил костёр, после чего садился ближе к огню. Путешествия сделали его не таким щепетильным, но всякий рассвет он встречал, оттирая грязь с сапог и одежды, сетуя на то, что прачечных в округе слишком мало, однако опуститься на землю уже было не так мерзко. Даже привычно. Чёрт с ней, с тканью. А затем юноша обращался к Хозяину леса, и божество почти всегда отвечало, вступая в разговор с молодым учеником. Они помогали Артемису отогнать от себя подальше тоскливое ненастье, наваливающееся на него с каждым оставленным позади городом, где никто ничего не мог сказать о жертвах Минора. Каким бы одичавшим в те годы ни был Лоренцо, но потенциальный кров он выбирал себе замечательно и почти не оставлял следов. Всякий, кто хоть немного знал об убитых, оказывался простачком, которому были известны лишь имена да их примерный год смерти. Клубок был тем запутанней, чем дальше продвигался Акио, стирая ноги в стременах и без устали оставляя на карте новые линии. С продвижением на юг люди становились разговорчивей или же просто Минор до того вымотался, что уже не мог скрывать свои убийства: раны на телах описывали всё страшней, а пустующие дома до сих пор никто не посмел занять. Один из пожилых фермеров рассказал демону, что у оборотнихи, убитой неизвестным гостем, которого она пустила под свою крышу, была не только маленькая дочка, погибшая вместе с ней, но и сын, который изредка заезжал к матери. В основном тёмный эльф приезжал зимой, когда это позволяло царящее перемирие, и Артемис ухватился за эту ниточку. Старик показал юноше, где находится кладбище, и он отправился туда, оставив Элгорма пастись на привязи у крохотного постоялого двора.

     Место захоронений было окружено густыми вечнозелёными кустарниками, в ветвях которых тихо напевали первые песни прилетевшие птицы. Найти могилу оказалось не так просто, как демон думал изначально, однако вскоре ухоженное небольшое надгробие попалось юноше на глаза. Оставив у могилы веточку высушенной лаванды, которую он носил в книгах, юноша не стал задерживаться и уже на обратном пути мысленно обратился к Лорду оборотней. Тот долго не откликался, но всё же смог утолить любопытство демона и сказать, с кем обвенчалась его подданная, а также как зовут сына и где его можно найти. Не будь Повелитель так занят своими делами, непременно заинтересовался, почему же Акио стремится узнать такие вещи. Ещё бы спросил, когда ждать юношу с визитом! В гости к Лорду и его мужу демон не напрашивался, хотя и успел прикипеть к ним сердцем и по достоинству оценить открытое дружелюбие этих двоих. Первым лопнуло терпение у хранителя.

     — И что же ты сделаешь, когда встретишься с ним? Убьёшь? Запытаешь? Засыпешь вопросами? Душу заберёшь? Артемис, брось, давай вернёмся в замок и займёмся чем-нибудь действительно стоящим. К примеру Гилбертом. Или фракцией. Приём! Артемис! Хватит меня игнорировать.

     — Я хочу посмотреть на него. А дальше буду действовать по ситуации, — всё же снизошёл до ответа юноша. — Уймись. У меня есть почти полная уверенность, что мы ограничимся одним только разговором.

❃ ❃ ❃ 

     Эйши — столица королевства дроу — таилась под землёй, и найти её было бы затруднительно, если бы не широкая дорога с указателем, уходящая под уклоном к скалистому спуску. Он образовывал естественное ущелье, дающее тёмным эльфам определённые преимущества при обороне своего города. Стоило златогривому единорогу ступить под каменные своды, как Охотник услышал щелчки взведённых арбалетов. Опомнившись, юноша быстро достал базальтовую карту и поднял её над головой. Щелчки раздались снова, и Акио понял, что ему дали разрешение на въезд. Где стояли стражи, он не видел, но чувствовал на себе пристальные взгляды. У города было несколько уровней, и на верхнем находились казармы и оборонительные сооружения, но солдат видно не было, и лишь ездовые ящеры деловито прохаживались по освещённым самоцветами пещерам, изредка издавая высокий клёкот. Он отражался от сводов, устремляясь вглубь Эйши и разносясь далеко по невидимым переходам. Эти звуки служили эльфам своего рода безошибочной сигнализацией, хотя каждый мог связаться со своим «скакуном» ментально. На чешуйчатых тварей, способных одним движением перекусить человеческий хребет, и Элгорм, и Акио поглядывали с опаской, но их никто не трогал. Верхний уровень являл собой безликое переплетение небольших гротов, и в первые мгновения Артемис растерялся, не имея ни малейшего понятия о том, куда ему нужно теперь двигаться. А потом он догадался поднять вверх голову. Кристаллы, служащие эльфам освещением, скудно проступали на потолке, но больше всего их было над спуском к следующему уровню. Там демона встретило несколько дроу, плотно закутанных в плащи. Они вблизи проверили карту юноши и любезно предложили отвести единорога в стойло, а Артемис не стал отказываться. На втором уровне жили шахтёры и ювелиры, трудящиеся рука об руку: пока первые разрабатывали дальние туннели и расширяли свой город, вторые помогали им отобрать кристаллы и отправить их на обработку. Здесь же проживали гости, пожаловавшие в столицу, и воины, охраняющие основной источник своей силы и прибыли. Эта часть Эйши была гораздо лучше обустроена, и каменные наросты не лезли в глаза, а потолки больше походили на произведения искусства, чем на опасно щерящиеся бесформенные сталактиты. Их кропотливо обрабатывали и обтёсывали, придавая им безопасный вид и украшая разноцветными каменьями, переливающимися в темноте тёплыми цветами. Сталагмиты же в свою очередь образовывали перекрытия и стены между улочками и домами, но кроме этого служили эльфам жилищами. Дроу совершенно не боялись, что каменные глыбы могут обрушиться им на головы, и это внушало не то беспокойство за их разум, не то облегчение, что можно и дальше бродить по тускло освещённым переулкам, любуясь богатыми изразцами на внешних стенах жилищ. Никаких прямых углов или грубых форм — одни лишь изящество и лёгкость. На третьем уровне было ещё светлее, ведь там во всю трудились купцы и учителя, а также жили аристократы среднего дохода. Там уже не было беспорядочного нагромождения камней, и скалы образовывали большие отделённые друг от друга гроты, которые сходились вокруг огромного подземного озера. На его берегу никто не селился, зато гуляющих и любующихся было достаточно. По кромке воды росли причудливые кристальные грибы, очищающие воздух в городе, и потому рядом с ними сновали и алхимики, и ювелиры, следящие за тем, чтобы эти причудливые явления Сердца мира не выродились. В центре каждого обширного зала возвышалось по одному огромному сталагмиту, внутри которых базировались общины магов, торговцев и по несколько богатых семейств. Остальные были вынуждены селиться, как в пчелиных сотах, по краям гротов, и стены были испещрены лестницами и окнами. Самые дальние располагались на высоте в шестнадцать футов, и Артемис с опаской поглядывал на эти высотные жилища. А ещё он думал о том, где же ему в этой кутерьме отыскать нужного тёмного эльфа. Несмотря на то, что между собой весело и быстро тараторили на своём наречии, к чужаку дроу опасались приближаться и предпочитали смотреть издалека. Да и он сам не спешил кидаться с вопросами или непристойными предложениями, привыкая к обстановке и присматриваясь к необычным лицам. Каждый из жителей был отмечен диковинной татуировкой, и вскоре Охотник понял, что у определённых людей эти ритуальные рисунки совпадают. После до него дошло, что это указание принадлежности к касте. Чем были сделаны татуировки, он не знал, но при свете определённых кристаллов те начинали тускло светиться, придавая тёмным эльфам воистину пугающий вид. Юношу спас страж, отделившийся от своего отряда.

     — Вы что-то ищете? Или кого-то? — вежливо поинтересовался он, глядя на замершего посреди площади демона поверх тканевой маски, прикрывающей нижнюю часть его лица. И без того низкий голос тёмного эльфа звучал совсем глухо. Когда Артемис назвал нужное имя, страж вскинул белёсые брови, обернулся на своих и свистнул. Несколько стражей приблизились, и им обрисовали ситуацию. — У вас возникли с ним какие-то проблемы? Потребуется наше вмешательство?

     Демон только отрицательно качнул головой, и тогда стражи объяснили ему, как добраться до нужного сектора. Юноше пришлось немного поплутать по гротам, прежде чем он оказался у подножия узкой лестницы, уводящей к жилым сотам. Прежде чем подняться и начать разговор, Акио посидел на тёплых камнях и выкурил трубку, любуясь неспешной жизнью дроу. На секунду его кольнуло острое осознание: он ещё не единожды окажется здесь, и эти темнокожие создания станут его второй семьёй. Это мимолётное предвидение растворилось быстрее табачного дыма, оставив демона растерянно смотреть на собственные руки. Подъём дался ему на удивление просто, и юноша почти не запыхался. На его стук долго никто не отзывался, а затем дверь приоткрылась, и на Артемиса уставился тощий пацан с алыми глазами. Был ли он полукровкой или же настоящим альбиносом, Акио не знал, но понимал, что искал вовсе не его. У парнишки были тонкие и очень лёгкие короткие волосы, которые весело приподнимались от восходящих потоков воздуха. Кожа его была испорчена множеством уродливых шрамов, и один из них пересекал наискось губы и подбородок.

     — Кто вы такой? Что вам нужно? — без тени дружелюбия или гостеприимства бросил тощий, не открывая дверь до конца.

     — Артемис Акио Второй к вашим услугам. Я ищу Виасшинта. Стражи сказали, что я могу найти его здесь.

     — По какому делу? — не унимался юноша, с растущим подозрением во взгляде смотря на незваного гостя. — Он не предупреждал о вас.

     — Наиль, пусти его, — раздалось разрешение из глубины дома. — Проходите, господин Акио.

     Опасливо посмотрев на рукояти клинков, виднеющиеся над ножнами у пояса Акио, юноша отошёл в сторону и открыл дверь шире. Особенность жилых помещений этого уровня заключалась в том, что они строились не в ширину или высоту, но в недра скал, а потому жилища дроу походили на длинные коридоры, разделённые каменными перегородками стен. Как правило, все комнаты находились на одном уровне, но более богатые тёмные эльфы могли позволить себе помещения, ответвляющиеся в разные стороны. Но этот конкретный дом принадлежал не самому обеспеченному дроу. На торчащем из стены крюке висело два плаща, однако демон не стал снимать верхнюю одежду, а, взглянув на обутого парня, передумал и разуваться. За маленькой прихожей ютилась такая же крохотная гостиная, где и стоял возле магической жаровни тёмный эльф. Короткий ёршик белых волос не скрывал длинные острые уши, украшенные двумя колечками серёжек. Он был одет в простую льняную рубаху и такие же штаны, небрежно подпоясанные тонким кожаным ремнём. Татуировка на его лице подсказала Артемису, что перед ним представитель торговой касты. На визитёра дроу посмотрел без интереса, но смог изобразить вежливое любопытство.

     — Здравствуйте. Нечасто в наш город заглядывают чернокнижники. Чем обязан?

     — Разговор предстоит долгий. Скажите, что вам известно про Лоренцо Минора?

     Эльф скривился и сжал руки в кулаки, бросив гневный взгляд на юношу. Наиль беспокойно заёрзал и попробовал удрать, но Охотник ухватил его за плечо. Суровое выражение лица Акио не сулило ничего хорошего. Переглянувшись, оба друга устроились возле жаровни, на которой грелся покрытый копотью чайничек, начиная пускать бледные струйки пара. Решив дать им время собраться с мыслями, демон пристроился рядом, уставив утомлённый взгляд на крохотные тёмные кристаллы, испускающие кроваво-красный свет и ощутимое даже на расстоянии тепло. Чего только не было в пещерах дроу! Их шахтёры находили чудесные самоцветы, а алхимики могли соединять их, придавая особые свойства. Вся жизнь тёмных эльфов крутилась вокруг их каменьев, которым они посвящали почти всех себя. Блеск тёмных граней под колдовским пламенем гипнотизировал Охотника, и он постепенно подпитывался от них, восполняя свои запасы.

     — Начните с самого начала, — негромко попросил Артемис, теснее кутаясь в походный плащ. Первые дни весны хоть и подтопили снег, но были холодны, и даже в подземельях тёмных эльфов юноша чувствовал себя замёрзшим. И чем теплее был воздух вокруг, тем чаще он прислушивался к собственной душе и связи. А вдруг этот могильный лёд исходит от них? — Лоренцо мёртв. Он был когда-то моим другом. Я хочу быть уверен, что это всё не зря.

     — Не зря? — сквозь зубы процедил Наиль, повернувшись к нему боком и продемонстрировав выглядывающий из-за воротника рубашки возле позвоночника рваный белёсый шрам с красными прожилками. — Вы оказали мирозданию огромную услугу, господин Акио, что отправили этого ублюдка в Долину вечной тени. Я почти уверен, что даже под конец своей жизни он был всё тем же уродом, желающим крови, каким был всегда. Хам, эгоист и садист. Его смерть — праздник. Для меня уж точно. И для Виасшанта тоже.

     — Что вы думаете о нём, меня не интересует, — быстро отгородился от ярости демон, сохранив внешнее безразличие. То, что Минор, не подарок, он успел убедиться. Собирая истории тех, кто знал жертв дрессировщика, Артемис заставлял себя забыть о добродушном оболтусе, который увозил его в столицу, чтобы отметить свободный денёк за кружкой пенного. За эти месяцы он успел возненавидеть и свою память, и себя самого за упрямство. — Мне нужно знать, как вы вышли на него. Как связали убийства с Лоренцо. Что вас объединило. Почему обратились в Гильдию. От и до.

     Его затрясло сильнее, и он обнял себя за плечи. Слабость наваливалась свинцом на его тело, но Охотник таращил глаза и дышал сквозь зубы. Из груди его вырвался тихий присвист, и дроу покосился на юношу с лёгким беспокойством. Путаный рисунок голубых вен проступил на алебастровой коже, а тени под глазами гостя наливались чернотой. Сириус видел, что нечто высасывает силы из подопечного, но никак не мог уловить, куда утекает могущество Охотника. На всякий случай хранитель выпустил собственные силы, давшие короткий, но мощный импульс. Сероватая пыль, схожая с очень мелким пеплом, осыпалась вокруг демона ровным контуром, но никто этого не заметил, кроме хранителя, наблюдающего за иными планами существования. А меж тем заговорил не тёмный эльф, но Наиль.

     — Я закончил обучение в академии Чёрных страниц, и меня определили к дрессировщикам. Это было своего рода мечтой. Мы с Лоренцо почти не пересекались — меня отправляли набираться опыта на передовую, а он занимался тварями в пещерах подле замка. В одном из тренировочных походов я познакомился с мужчиной, и у нас завязались отношения. Короткие и неприятные. Сударь решил, что всё, что я буду делать — это исполнять его приказы и прихоти. Расстались мы стремительно, но почтенный господин преследовал меня на протяжении нескольких лет, не давая прохода. Единственным спасением для меня было заслужить право вернуться в Чёрный замок и работать там, что я и сделал. На некоторое время эта мука прекратилась, но началась другая, ибо Лоренцо посчитал своим долгом добиться моего внимания. Мол, задница ничего так. Уже тогда я понимал, что это всё, что ему нужно. Иногда будто случались просветления, и он становился вполне переносимым и даже очаровательным: аристократичный, забавный и крайне обольстительный. А потом они разругались с тем мужчиной. Сцепились, как собаки из-за куска мяса, который никак не могут поделить. Поспорили на меня. А когда Лоренцо проиграл, решил, что это не в его вкусе, и затащил своего «противника» в пещеры мантикор, где сперва исхлестал до костей, а после скормил своим любимицам. За этим его застал занимавший тогда пост главного дрессировщика чернокнижник. Возможно, вы слышали про Золу? Хороший старик был, только больно ворчливый. Его постигла та же участь, только вот об этом никто не узнал, и его считали без вести пропавшим. Лоренцо назначили на его место, потому как он подавал больше всего надежд, и он окончательно пошёл в разнос. Я собирался уезжать к де’Мос, чтобы устраиваться в их гарнизон, но это не пришлось по вкусу моему начальнику. Он…

     Юноша запнулся и крепко зажмурился, а дроу сочувственно провёл ладонью по его спине. Продолжать Наиль не смог, но охотно принял в ходящие ходуном руки глиняную чашку и осторожно сделал несколько глотков травяного чая. Пришла очередь парнишки глядеть на огонь и проклинать всё на свете. Виасшант продолжил за него:

     — Когда Наиль явился в наш гарнизон, его заживо сжигала лихорадка. Кнуты Миноров обладают особым свойством: они снимают кожу одним движением вместе с верхними слоями мяса, а если хозяин плети не захочет, эта рана не зарастёт никогда. И Лоренцо, по всей видимости, не хотел. Нам пришлось приложить огромные усилия, чтобы вытащить Наиля с того света. Он не мог сам встать с постели несколько месяцев, едва ел и походил на ожившего призрака. Король дозволил мне забрать к себе друга и выходить его под мою ответственность. Когда Наиль смог говорить и рассказал свою историю, я отправился в Умбрэ, а там узнал, что Миноров истребили, а…

     — Подождите. Я думал, что это вы наняли убийцу для его семьи, — перебил Артемис, даже скинув с себя морозное оцепенение. Лицо его стало растерянным. — И что…

     — Вы просили по порядку, господин Акио, — вежливо успокоил его Виасшант и изобразил улыбку. Дроу тоже выглядел вымотанным. — И я расскажу по порядку. Уточнять, когда это произошло, я не стал и счёл всё оконченным. На мой взгляд месть была свершена. Я вернулся к Наилю и помог ему устроиться в Эйши, хотя чужаков у себя мы не слишком любим. Несколько раз в год я приезжал к своей матери, чтобы привезти всё, что она не могла достать в своей деревне: целебные кристаллы, тёплую одежду и некоторые лекарственные настойки. Мой отец был уже стар, когда у них родилась дочь, и она явилась на свет очень слабой, поэтому её вечно надо было отпаивать алхимическими снадобьями, чтобы могла дожить хотя бы до совершеннолетия. Жрецы говорили, что если она выживет, то дальше сможет существовать и без десяти настоек в день. Но однажды я приехал в пустой дом, а селяне сказали, что её убили. Её и мою сестру. Отвели к могиле и рассказали, когда это было. Тогда я и решил взять след, чтобы вырвать трахею тому, кто решил, что может перечёркивать чужие судьбы. Он всегда опережал меня на несколько миль, и я приезжал к остывающим трупам. Но характеры ран напомнили мне о том, как врачевали Наиля. Убийства прекратились, и я потерял надежду отыскать того, кто лишил меня семьи, но знал, что он мог лишь притаиться на время, чтобы затем начать свою кровавую жатву. Своё расследование я начал со старой усадьбы Миноров, с опроса тех, кто их хоть немного знал, и вышел на престарелого слугу. Тот поведал мне, что убийца упустил Лоренцо, который в эту ночь был в Чёрном замке, а через время хозяин пришёл с неизвестным домой. Гость ушёл на рассвете. Слуга забеспокоился на закате следующего дня. В характере последнего Минора было спать целый день, но даже тогда он выходил на террасу выкурить трубку и выпить бокал вина. Старик нашёл Лоренцо в его собственных цепях исполосованного и лишённого скальпа. Рассказал он и о том, как выхаживал «молодого господина», как к ним захаживали жрецы, как Минор уехал из столицы. Из третьих рук мне удалось узнать, что он переведён в Бримснис. Всё начало вставать на свои места, и я поехал за ним, чтобы убить раз и навсегда, однако оказался слишком слаб для такого противника. Жизнь в Зимних землях подточит кого угодно, но этот гад оказался слишком живучим даже для Миноров, а кроме того — сильным. Нас, тёмных эльфов, сызмальства учат держать оружие в руках, обращаться с ядами, но Лоренцо было плевать. На моё счастье я догадался скрыть лицо и сбежать, в то время как он даже не подумал догнать и добить. После нескольких неудачных покушений я сдался и отправился на поиски того, кто убил прочих Миноров. Какой же мощью надо обладать, чтобы в одиночку расправиться с семейством матёрых дрессировщиков? На деле я нашёл старого оборотня, который жил ещё при тирании Тореса и почитал его, как перспективного правителя. Тогда тот Вор был молод и ненавидел Миноров всем сердцем, а потому, когда получил заказ на них, не смог отказаться, даже будучи в весьма почтенном возрасте, в котором положено сидеть у камина, накрыв ноги пледом, в окружении внуков, детей и с женой. Когда я попросил его разделаться с Лоренцо, он отказался и посоветовал обратиться в гильдию. Вы спросите, кто же заказал его семью? Один изгнанник, живущий в Диких землях. В своё время его семья пострадала от Миноров, и он хотел отомстить, но, поскольку ему запрещено пересекать границы Ифарэ и Саурэ, он прибег к услугам гильдии Воров. Должно быть, вы слышали что-то о шумном суде над братом Тореса Пожирателя?

     — Становится понятно. Но зачем была вся эта скрытность? Зачем было называть Лоренцо начальником гарнизона? — недоумевал Акио. Ледяная корочка на душе постепенно таяла. Клубок интриги постепенно распутался, но вместо сокровища в его сердцевине обнаружилась лишь пустота, и демон почувствовал облегчение. Он всё сделал правильно и не ошибся. — Зачем скрыли своё имя, наконец, если в гильдии всё равно поддерживают секретность?

     — Видите ли, когда он заявился в первый раз и оставил заказ на Лоренцо Минора, ни один Вор не согласился взяться за выполнение. Боялись его. Уважали. Кто-то считал его героем, — подал голос Наиль, отставив опустевшую чашку на каменный пол. — Мы ждали несколько лет, прежде чем уже я поехал на встречу с главой гильдии. Для начальника затхлого гарнизона оплата была шикарной, и никто бы не заметил подвох. И Вор нашёлся. Теперь мы можем спать спокойно.

     Посидев с несколько минут, греясь от жаровни, демон без слов поднялся и покинул дом дроу. Руки были ледяными, а по телу бродили мурашки, заставляя передёргивать плечами и ёжиться под плащом, который сделали наги из шкуры лигра. Ему стало легче только тогда, когда он покинул чудесные переплетения пещер и вдохнул чистый воздух подлунной. Взгляд демона рассеянно прошёлся по чаще, окружающей тракт Эйши, остановился на одиноком тёмном эльфе, стоящем у раскидистой сосны. Приметив взгляд, дроу приветственно махнул Акио и подмигнул, показав большой палец. Артемис отозвался вялой улыбкой и приблизился, узнав под тенью капюшона и в густых сумерках того, кто отдал ему первый контракт и чуть не сорвал убийство Фелима Ниса. Пожав руку Охотника, мужчина хлопнул его по плечу и устремился внутрь столицы, а демон, ведя Элгорма за поводья, двинулся вдоль дороги в сторону дома. Сунув руку в карман, чтобы вытащить трубку, юноша нащупал пергамент и негромко застонал, но в уголках губ притаилась улыбка.

      «Долг проводника судьбы — оказать услуги на высшем уровне и сопроводить клиента к месту его последнего вздоха. Наша гильдия следует правилам и выполняет свою службу, какой бы тяжёлой она ни была. До нас дошла весть о том, что капитан «Пьяного альбатроса», известный под именем Сифра Фаррел, набирает на свой корабль команду. Прошлая погибла при страшном шторме, и благородный мореплаватель готов оплатить услуги новых моряков, способных привести его корабль к цели. «Пьяный альбатрос» отплывает из «Скалистой бухты» в сорок восьмой день весны. Леди Оссия Мэрид оплатит сопровождение её дорогого брата и возвращение инвестиций, вложенных в корабль и дело Сифра.

     Плата за успешное плавание составит четыреста золотых монет с чеканкой столичного герба Ифарэ, которые леди Мэрид передаст лично исполнителю в «Скалистой бухте». Если вложения скорбящей о потерянном брате леди вернутся ей, она отдаст исполнителю процент из своего имущества.

     Исполнитель: Артемис Акио II».

     Взгляд демона устремился на восток, где в скором времени должен был начать разгораться рассвет. Тепло покалывало кончики пальцев юноши.

     — А знаешь, мне ведь нравится плавать на кораблях, — поделился Охотник с духом и вспрыгнул в седло, оставив хранителя тихо посмеиваться и ради приличия ворчать себе под нос.

     Сириус тоже любил плавать.

Мы вне закона, что ж такого? Мы везде и нигде.

Мы словно тени на дорогах, мы круги на воде,

И наш девиз предельно ясен скоро станет тебе:

Предай их всех, останься верен себе.

Мы постигаем хитрость света, где случайно живем,

Мы вероломны так, что даже честны.

Плати! И мы твою победу в дар тебе принесём,

А не заплатишь — не избудешь вины.