Благотворительный магазин закрыт. Тойя слоняется за мусорным контейнером, пока улицы не становятся относительно пустыми, а затем щелкает замком на задней двери, потирая натертую кожу ладони. Он проскальзывает внутрь и смотрит на камеры в углах, прежде чем фыркнуть. Фальшивые камеры, никакой системы безопасности и дерьмовые замки — все как он помнит.

Тойя быстро просматривает полки в поисках невзрачной одежды. На улице прохладно и становится все холоднее, поэтому он находит рубашку с длинными рукавами, джинсы и толстую куртку. Ему повезло, и он находит ботинки своего размера и толстые вязаные носки в пыльном мусорном ведре.

Джинсы более рваные, чем он обычно носил, и на бедрах видны некоторые шрамы и старые ожоги, но Тойя буквально чувствует, как его сердце бьется быстрее с каждой минутой, пока он здесь; он натягивает куртку с капюшоном и надевает маску, выходя.

К настоящему времени улицы темны и практически пусты. Тойя поправляет капюшон и маску, фыркая с рисунка маленькой кошачьей мордочки на ней. Он идет легко и неторопливо, чтобы избежать нежелательного внимания, а также потому, что его ребра правда не могут справиться с чем-либо более быстрым. Боль и одышка настолько сильны, что он начинает понимать, что это может быть нечто большее, чем несколько сломанных ребер.

Машина мчится по улице в сторону больницы, сирены яркие и громкие, и Тойя заходит в дверной проем, чтобы избежать брызг грязной лужи. Он смотрит ей вслед, отчасти интересуясь, что же здесь такого важного, прежде чем пожать плечами. Всегда что-то есть, не так ли?

Он сворачивает на свою тропинку и пересекает улицу. Больница, в которой он очнулся, находится не очень близко от его дома, и он проскальзывает на знакомую станцию. Достаточно легко забраться в билетную кассу и проскользнуть между дверями поезда.

Большую часть поездки он смотрит в окно. Воспоминания Тойи все еще пребывают в руинах, несмотря на его попытки разобраться в них. Он не может вспомнить, где он был до госпитализации, или что он делал, или даже нападение злодея, из-за которого он попал в больницу. Это плохой признак для травмы головы, верно? Он помнит, как его зовут и где он живет, хотя…

Тойя вздыхает и проводит рукой по волосам. Он бы не удивился, если бы у него было повреждение мозга, и это не имеет особого значения. Он заставил Фуюми волноваться.

Несколько остановок спустя, и Тойя поднимается по лестнице наверх. Он планирует просто проведать своих братьев и сестер и захватить несколько вещей — если отца нет рядом, он определенно не собирается ждать его возвращения. В городе есть несколько мест, где он может переночевать.

Тойя как раз подходит к своей улице, когда видит это. Машина простая и темная, и вроде ничего примечательного в ней нет, но... у него возникает то тяжелое чувство в животе, от чего по спине пробегают мурашки. А потом — дверь в его дом открывается, и из нее выходит офицер, поворачивается и говорит с…

— Фуюми? — Шепчет Тойя. Он смотрит на нее с другой стороны улицы, да, но она ... она старше. Ей уже не пятнадцать, и она больше не маленькая, она выглядит так, будто повзрослела на десять лет; но это не имеет смысла. Он ведь видел ее тем утром, не так ли? Они поговорили за завтраком. Фуюми отчитала его за то, что он так быстро выпил свой апельсиновый сок, а потом малыш Шото попытался сделать то же самое и пролил весь на себя, а потом…

Их взгляды встречаются.

Взрослая Фуюми замирает, поднося руку ко рту, и Тойя хочет, чтобы все это было странным сном, но... но это она. Это его младшая сестра, уже взрослая, ее волосы подстрижены в милую прическу, полностью белые, как у их матери.

Она делает шаг вперед и протягивает руку, чтобы опереться на плечо офицера. Они поворачиваются к ней, видят выражение ее лица — и прослеживают ее взгляд. Тойя застывает и проклинает себя за то, что отвлекся. Как только офицер видит его, он разворачивается и убегает.

Позади него раздаются крики Фуюми и офицера, но Тойя не останавливается. Он срезает через газоны, меняет направление, пока не оказывается в ухабистой части города. Его грудь уже горит, и он, спотыкаясь, останавливается рядом с косматым деревом. Его дыхание сбивается на громкие хрипы.

Он не совсем понимает, что происходит. Он не знает, почему Фуюми выглядит как взрослая, или почему с ней разговаривал полицейский, но у него такое чувство, что это как-то связано с тем, что его приковали наручниками к кровати и допрашивали двое мужчин ранее.

— Сторонник защиты детей, блядь, — фыркает Тойя. Он стягивает маску на подбородок, пока его дыхание выравнивается, и оглядывается вокруг.

Район является наполовину жилым и наполовину — парком. Виноградные лозы и растения взбираются по стенам зданий, трава и кустарники выстилают тротуары и дороги, а деревья усеивают почти каждую полу-горизонтальную поверхность. Он никогда не видел ничего подобного. Это из-за какой-то причуды? Был ли этот район спроектирован таким образом?

Тойя идет по улице мимо нескольких домов. Архитектура действительно прекрасна; арки, купола и вершины не были принесены в жертву зелени, а скорее дополнены ею. Он проводит пальцами по прекрасной виноградной лозе, обвивающей забор, и посмеивается, когда маленькие искорки поднимаются от цветов.

В конце концов, этот район заканчивается. После нескольких улиц с тихими домами и местными магазинами, Тойя выходит на большую улицу, где горит красный свет.

— Хочешь весело провести время, малыш? — Говорит кто-то, и Тойя позволяет себе улыбнуться холодно и непринужденно.

— Не тем видом веселья, которое можно найти здесь, — говорит он, слегка откидывая голову назад из-за хихиканья и воркования, которые выводят его из себя. Несколько работниц с беспокойством смотрят на него, и он вытаскивает руки из карманов, машет им рукой, чтобы успокоить. Мимо проносятся машины, все легко забываются по марке и цвету, и Тойя дает себе секунду передохнуть в темном углу.

— Что бы сказал папа, если бы увидел меня здесь? — Бормочет он, проводя дрожащей рукой по лицу. Его грудь пронзает жгучая боль, от которой у него кружится голова.

— Ничего хорошего, я полагаю. — Говорит кто-то, и Тойя вскидывает голову. Высокая женщина — казавшаяся еще выше из-за внушительных каблуков — хмуро смотрит на него сверху вниз.

— Тебе следует убраться отсюда, малыш, — говорит она. — Это не самая приятная часть города. — Тойя прислоняет голову к стене и, прищурившись, смотрит на нее.

— Не хуже любого места, где можно спрятаться от копов, — отвечает он. Она напрягается.

Они оба знают, что он говорит, что он ей советует; уведи своих девочек с улиц, потому что скоро тут будут полицейские, и притворись, что меня здесь никогда не было. Это хорошее предложение, и Тойя это знает — он бы не рискнул признаться, что убегает, если бы это было не так. Она немного отодвигается, смотрит в конец переулка и вздыхает.

— Вставай, — говорит она, взмахивая рукой. Тойя изумленно смотрит на нее. — Я не могу с чистой совестью оставить ребенка на таком холоде, — огрызается она, движения ее становятся резче и Тойя вскакивает на ноги. Он обхватывает себя руками за ребра и следует за ней все дальше от улицы.

Это отличный способ умереть, думает он про себя, и отчасти надеется, что женщина собирается убить его за мусорным баком. Вместо этого она ведет его по извилистой дорожке в грязный бар, где заводит его за угол. Внутри тепло и пахнет дешевым алкоголем.

— Собираешься спрятать мое тело в морозилке? — Спрашивает он. Женщина дает ему подзатыльник и толкает к лестнице за барной стойкой. Он слегка посмеивается, поднимаясь медленно, и мертвой хваткой вцепившись в поручень. У него такое чувство, что если он упадет, то уже не встанет.

Тойя проскальзывает в первую попавшуюся комнату, отчаянно желая сесть, и слегка стонет, устраиваясь на кровати. Матрас, вероятно, тверже бетона, но это потрясающее ощущение — дать отдых его ребрам. Женщина, похоже, не удивлена, обнаружив его тут, поднявшись по лестнице.

Ее легче разглядеть в свете лампы, и Тойя оглядывает ее. Она высокая и хорошо сложенная, в откровенном платье, которое она носит, и если бы Тойя не был геем, он, вероятно, больше отвлекся бы на ее декольте. Вместо этого он впечатлен ее мышцами.

Ее длинные волосы заплетены сзади в две толстые косы, которые спускаются до поясницы. Она выглядит великолепно со своим искусным макияжем и хорошими туфлями, но у Тойи точно нет привычки подцеплять проституток, чтобы знать, что в постели они тоже шикарны.

Она ставит аптечку на комод рядом с кроватью и, пошуршав в ней, достает рулон бинтов и какое-то обезболивающее. Тойя пытается притвориться, что он не безнадежно нуждается в последнем.

— Сними рубашку и куртку, — говорит она, разматывая бинт смертоносно выглядящими ногтями, и Тойя делает все возможное, чтобы освободиться от одежды, не повредив ребра. Он чувствует себя замерзшим и незащищенным, когда женщина смотрит на его обнаженную грудь и потирает шрам на животе.

— Только сломанные ребра? — Спрашивает она, начиная обматывать его грудь. Тойя кивает и неопределенно машет рукой.

— Может быть, еще легкое сотрясение мозга, — говорит он. Она поднимает бровь и качает головой, прежде чем вернуться к обертыванию бинтами. Закончив, она протягивает ему несколько таблеток и бутылку с водой.

— Ты выглядишь так, будто весишь килограмм пятьдесят от силы, —говорит она, когда Тойя протягивает руку. Она вздыхает и роняет ему в ладонь таблетку за таблеткой, пока он не убирает руку, чтобы проглотить их.

— Улицы — единственное место, где ты можешь залечь на дно? — Спросила она несколько мгновений спустя, собирая аптечку первой помощи. Тойя перекидывает рубашку с длинными рукавами через плечо вместо того, чтобы надеть ее.

— Они догадаются проверить мой дом. Мне больше некуда идти. — Наконец он отвечает: Нет смысла лгать. Женщина барабанит длинными ногтями по комоду и хмурится.

— Они знают, как ты выглядишь? — Спрашивает она. Тойя пожимает плечами.

— У них, скорее всего, есть фото, — признается он. Она вздыхает и поднимает голову к потолку с выражением бесконечного страдания на лице.

— Если тебя поймают, не говори никому ни о моем участии, ни об этом баре, — говорит она, поворачиваясь к Тойе. Он смотрит на нее, моргая, и медленно кивает; он не планировал этого. Женщина поджимает губы, оглядывает его и, кажется, наконец-то принимает решение.

— У меня есть немного дешевой краски и рабочая одежда, которая может тебе подойти, — говорит она, сгибая колени и скрещивая руки на груди. Тойя таращится на нее несколько секунд, прежде чем до него доходит.

— Ты... Я буквально убегаю от копов. Ты ведь... ты понимаешь это, верно? — Недоверчиво спрашивает он. Женщина закатывает глаза.

— Во-первых, ты ребенок, а во-вторых, ты предупредил меня об этом еще до того, как я предложил тебе помощь. Я не собираюсь просто вышвырнуть тебя на улицу. — Сказала она. Тойя проводит рукой по волосам и несколько раз моргает.

— Я имею в виду... черт возьми, я не собираюсь отказываться от такой маскировки, — бормочет он. Женщина фыркает и бормочет, что мне так не показалось, прежде чем исчезнуть из комнаты.

Тойя прислоняется спиной к стене, все еще в полубессознательном состоянии. Он планировал найти способ смешаться с толпой и переодеться, но он действительно не ожидал, что случайная проститутка предложит ему что-то столь же хорошее, как это. Возможно, это просто первое хорошее событие, которое произошло с ним за сегодняшний день.

Женщина возвращается через несколько минут с коробкой краски, пакетом с косметикой и несколькими свертками одежды. Они перебирают большую часть одежды, прежде чем Тойя находит что-то достаточно небольшое для него — пару обтягивающих кожаных брюк и темно-бордовый укороченный топ на бретельках, который относительно хорошо сидит. Там также есть смертоносно выглядящая пара босоножек на каблуках его размера.

— Я хочу немного накрасить тебя, пока ты будешь приводить в порядок волосы. — Говорит женщина некоторое время спустя. Она протягивает ему коробку с краской. — Выбери цвет. Постарайся, чтобы он был естественным.

Тойя перебирает разные цвета, в то время как женщина достает палетки для его макияжа. Как только он выбирает один, она наносит его, а затем начинает наносить макияж, время от времени объясняя, что она делает. Она фокусируется на контуре и выделении, чтобы изменить форму его лица, и добавляет густые темные ресницы, чтобы отвлечь внимание от цвета его глаз. К тому времени, как она закончила, черная краска, которую Тойя выбрал для своих волос, уже высохла.

В комнате нет часов, но к тому времени, как он причесывается и запихивает украденную одежду в сумку, Тойя уверен, что прошло несколько часов. Он заглядывает в зеркало и восхищается тем, как по-другому он выглядит — с макияжем, застывшим на лице, ему, вероятно, можно было бы дать лет двадцать пять.

— Я не могу дать тебе денег или что-то в этом роде, но это должно помочь тебе спрятаться. — Говорит женщина. Она несколько раз проводит пальцами по его колючим волосам, чтобы уложить их вокруг его лица. Ее глаза странного золотого цвета, понимает Тойя, и у нее зрачки, как у козлика.

— Это намного больше, чем я ожидал, — говорит ей Тойя, и она, прищурившись, смотрит на него.

— Я буду разочарован, если увижу тебя в утренних новостях. — Это все, что она говорит, а затем провожает его вниз по лестнице и выходит через ту же дверь, через которую они вошли. Сейчас уже поздняя ночь — или раннее утро, — и Тойя засовывает руки в свою новую куртку и отправляется вниз по улице. Он не оглядывается.

К ходьбе на каблуках нужно немного привыкнуть, но он считает, что у него все будет хорошо, пока ему не придется бегать в них. Улицы сейчас почти пусты; Тойя не знает, то ли потому, что ночью холодно, то ли потому, что все ушли к клиентам. Какова бы ни была причина, Тойя держит голову опущенной и шагает так, словно куда-то направляется.

Он идет уже минут двадцать, когда совсем рядом с ним к обочине подъезжает машина. На секунду Тойя колеблется; должен ли он продолжать идти? Должен ли он притвориться, что ищет клиентов? На самом деле, черт возьми, он ни за что не станет с кем-то спать, даже если ему заплатят.

В конце концов он тянет слишком долго — окно опускается, и мужчина наклоняется через сиденье, чтобы посмотреть на него.

— Ты работаешь, красавица? — Спрашивает он, сверкнув улыбкой, в которой чувствуется легкое волнение. Тойя закусывает губу, прежде чем сделать несколько шагов к обочине.

— Не сейчас, — говорит он, наблюдая за лицом мужчины, когда тот бледнеет от удивления при звуке голоса Тойи. Должно быть, я действительно выгляжу как девушка, весело думает он. Мужчина несколько секунд переводит взгляд с Тойи на дорогу, прежде чем придать своему лицу более расслабленное выражение.

— Сколько будет стоить сократить твой перерыв, — спрашивает он, наклоняясь ближе, и Тойя фыркает.

— Больше, чем ты готова заплатить, поверь мне, — говорит он. Он поворачивается, прежде чем мужчина успевает ответить, и продолжает идти по улице, вполглаза следя за фарами машины. Машина еще несколько мгновений стоит на обочине, прежде чем выехать и проехать по дороге в другом направлении.

Тяжесть, которую Тойя не заметил, спадает с его плеч при этом, и он вздыхает с облегчением. Конечно, выглядеть как проститутка — хорошая маскировка, но она привлекает внимание людей, которых Тойя предпочла бы избегать. Лучше, нежели копы, думает он.

Кстати о копах… Тойя наблюдает, как патрульная машина выезжает из-за угла с болезненным чувством страха в животе. Он делает все возможное, чтобы оставаться непринужденным и сохранять спокойный темп, даже когда машина замедляется и останавливается рядом с ним. Он замирает, когда окно опускается.

— Зачем вы вышли в такой час? — Спрашивает офицер. Тойя сглатывает и пытается быстро сообразить — есть ли конкретный ответ, который он может дать, чтобы отвести подозрения? Офицер остановил его, потому что он узнаваем, или потому, что откровенная проституция запрещена законом, и они пытаются поймать проститутку?

— Просто шел домой с ночной смены. — Это то, на чем останавливается Тойя. Он надеется, что его голос звучит настолько ровно, насколько он этого добивается. Офицер несколько мгновений молча смотрит на него из окна.

— Вы кажетесь ужасно молодым, чтобы идти по этому району ночью. — Говорит офицер. — Вас подвезти?

Тойя срывается с места.

Это тяжелое чувство возвращается в животе, больное, холодное и слишком большое, и он поворачивается на каблуках и бросается между двумя зданиями. Позади него раздается треск радио, а затем звук захлопывающейся двери. Тяжелые шаги следуют за ним.

Тойя перепрыгивает через рассыпанные мешки для мусора и отталкивается от стены, меняя направление, чтобы идти параллельно улице, по которой только что шел. Офицер выплевывает приглушенные проклятия, и Тойя не может удержаться от смеха, задыхаясь, даже с металлическим привкусом во рту.

Бежать на каблуках трудно, и он почти жалеет, что не надел ботинки на толстой подошве. Так он не спотыкался бы на каждом шагу.

Он возвращается на главную улицу и по прихоти сворачивает налево. В этой части города нет толпы, в которой Тойя мог бы затеряться, и он проклинает свою удачу — и тогда преследующий его офицер выскакивает из темной ниши и железной хваткой хватает его за руку.

— Все в порядке, я не… я не собираюсь вас задерживать, — говорит офицер, и Тойя перестает сопротивляться. В свете уличных фонарей он видит, что полицейский выглядит как молодая женщина.

— Я просто хотела спросить, не видели ли вы убежавшего ребенка... — Она роется в одном из карманов и вытаскивает что-то похожее на крупную фотографию железнодорожной станции. Желудок Тойи сжимается, когда он видит себя на ней.

— Он невысокий, худой, с ярко-белыми волосами — в последний раз его видели несколько часов назад в большой куртке с капюшоном и рваных джинсах. У него много шрамов. — Говорит она. Ее хватка на руке Тойи ослабевает ровно настолько, чтобы на ней больше не было синяков, но она не отпускает его.

Тойя наклоняется вперед и делает вид, что внимательно изучает фото, водит глазами вверх-вниз и пристально вглядывается в лицо. Он никогда в жизни не чувствовал большего облегчения от того, что был накрашен.

— Я его не видел, — говорит он, пытаясь придать своему голосу немного более высокий тон. — Но одна из других девушек — через несколько улиц от того места, где вы меня остановили, она упомянула, что видела похожего ребенка. — Глаза офицера загораются при этом, и она слегка улыбается.

— Вы действительно оказали мне услугу, — говорит она, возвращая фотографию в карман, и Тойя слегка откашливается.

— Что... что сделал этот ребенок? — Спрашивает он, стараясь говорить небрежным тоном. Офицер машет рукой.

— Все это секретно, но начальство что-то сказало о том, что он связан с Лигой Злодеев и одним из ее лидеров, — отвечает она и смеется, когда замечает, как Тойя бледнеет при этом.

— Не волнуйтесь, мы найдем его совсем скоро. Вам пора возвращаться домой, — говорит она, похлопывает Тойю по плечу и направляется обратно к своей машине. Он наблюдает за ней несколько мгновений, слышит, как она говорит в рацию об замеченном, и двигается дальше только после того, как она завернула за угол.

Его колени подкашиваются, и Тойя сползает по стене, прижимая руку ко рту, чтобы его не вырвало.

Они думают... они думают, что он какой-то злодей? Он буквально... он буквально сын Старателя, и он якобы связан с какой-то преступной группировкой? Лига Злодеев? Что это за гребаное шоу вообще?

Однако полиция, очевидно, убеждена в этом, потому что он действительно проснулся прикованным наручниками к кровати. И теперь полицейские прочесывают улицы, как он и опасался, буквально допрашивая любую попавшуюся проститутку, в поисках зацепок. Неужели он... неужели Лига Злодеев — это такое важное дело? Что, блядь, происходит?

Но потом... потом Тойя вспоминает Фуюми и офицера в их доме, и как она выглядела на много лет старше. Было ли это из-за Лиги Злодеев? Неужели какая-то причуда сделала ее старше? Его братья и сестра в опасности? Это... это вина отца?

Это то, что имеет больше всего смысла, больше всего на свете; его отец что-то сделал, и теперь Тойе, Фуюми и, вероятно, его младшим братьям приходится иметь дело с этим дерьмом. Шото едва сумел оправиться после того инцидента с матерью и водой, о чем, блядь, думает его отец?

— Однажды я убью этот кусок дерьма, — ворчит он. При этой мысли мелькает голубая вспышка — голубой огонь, как его причуда, и что-то густое, черное и вязкое, но больше ничего. Тойя списывает это на травму головы.

Если его отец действительно что-то сделал, то Тойе нужно добраться до своих братьев и сестры. Даже если Фуюми выглядит на десять лет старше, он самый старший, и ему нужно убедиться, что с ними все в порядке.

Его дыхание становится прерывистым и обжигающим в груди, Тойя поднимается на ноги.