— Э-Эрен?

Армин приоткрыл дверцу. Свет лампы отразился в его наивных, больших глазах. В комнате пахло пирогом и воском. На длинном столе расположилась пара свечей. От ветра пошатывались ставни. Огоньки плясали поверх фитиля. Мама Эрена разливала суп по тарелкам и прятала рукава от огня.

— Почему ты прячешься? — она повернулась к двери, и улыбка сложилась из красных от ягод губ. Пряди упали на лоб, но женщина лишь наклонила голову. — Эрен и Микаса скоро вернутся. Разве они не ищут тебя?

— Кажется, ищут…

Мелкие шаги привели Армина к столу. Здесь, у больших деревянных стульев и белой скатерти, запах теста и гороха едва не вскружил голову. Пахло так сильно, что защекотало нос.

— Присядь. Они должны вернуться с минуты на минуту. Если Эрен снова… — она вздохнула и потёрла лоб рукавом. —…не попал в неприятности.

— О-они в порядке! Я уверен.

Иногда предчувствие было важнее прочего. Иногда оно приобретало значение пророчества. Армину стоило лишь подумать. Его мысль имела огромную силу. «Они в порядке. Они вернутся

сейчас».

Дверь со скрипом приоткрылась. На пороге, споря о мелочах, стояли Микаса и Эрен, румяные от жары. Время близилось к вечеру, но воздух, разогретый до пика, пах лишь травой и солнцем. Полутёмная улица блестела и сияла.

— Как ты пришёл первым? — Эрен недовольно стянул с себя ботинки.

— Наверное, он бежал…

<center>***</center>

Армин проснулся в холодном поту. Лицо побледнело, сердце билось в груди. Глаза наполнились слезами, в них отражалась россыпь звёзд.

Первое, что пришло в голову — Райнер. Болезнь. Неужели теперь они больны оба? Странное поведение, долгие сны. Недуг тех, кто может превратиться в титана. Армин и ранее допускал мысль, что Райнер заразен. Однако всеми силами бился с этим предположением. Теперь же они больны оба. Несомненно. Оставалось лишь понять, что ждёт их впереди.

Армин поднялся с кровати и вытер лоб рукавом. Сглотнул, и, сдерживая слёзы, приоткрыл дверь. Тихий тёмный коридор уходил вдаль. Каждый шаг отдавался эхом. Путь до лестницы был коротким.

На ступенях холодно и душно. Морозь чувствовалась сквозь ботинки. Горло болело от сквозняка. Во сне было лучше. Да. Несомненно. Во сне было жарко и…

— Мне кое-что приснилось, — произнёс Армин несмело, но громко, не доходя до решётки. Спавший мгновение назад Райнер лишь сонно потёр глаза. За вечер и ночь одна рука отросла и обтянулась бледной кожей. Ей Райнер держался за живот, когда спал. Сейчас же потирал лоб и жмурил глаза.

— О чём ты?

— Болезнь. Я… осознанные сны, да?

Райнер скрыл усмешку. Осознанные сны, значит? Болезнь? Никогда бы не подумал, что был настолько убедителен. Быть может, ложь не была так бесполезна.

— Да. Думаешь, болеешь и ты?

Ответом стал беспокойный выдох. Армин стирал пот со лба.

— Ничем не могу помочь.

— В каком смысле?..

— Угадай. Ты пришёл ко мне, как к другу или как ко врачу?

Армин пытался понять, какой вариант прозвучит хуже. «Как к другу», которого они морят голодом. Или «как ко врачу», который и сам умирает здесь, на полу у решётки?

— Как к другу. Я подумал, раз мы оба болеем, то…

— Мы не друзья, Армин. Если захочу обсудить что-то со своим другом, обращусь к твоему желудку.

— Я…

— Хочешь, чтобы обратился? — Райнер сменил положение. Сел удобнее и дёрнул губами в кривой, неубедительной усмешке. — Бертольд, ты слышишь? Армин хочет, чтобы мы поболтали.

Вдох оцарапал горло и застрял в ребрах. Армин был слаб, но слёз не осталось. Потому всхлип он сдержал.

— Хватит. Пожалуйста, я серьёзно.

— Я тоже. Но, если мы заговорили о еде, я был бы рад увидеть немного. После расскажу, что тебе делать. Что делать Нам. Договорились?

— Д-да.

— Тогда иди, чтобы тебя не посчитали предателем.

Армин обернулся к двери. В здании стояла гробовая тишина. Лишь сквозняк расшатывал что-то, имитируя топот. Если кто-то узнает, что Армин был здесь… что ж, он будет первым подозреваемым. Это отличная причина уйти. Райнер проводил его взглядом и потянулся.

Плечи ныли, каждое движение отдавалось болью в животе. В лёгких скопился холодный воздух. Болело всё, название чего Райнер знал. Одни конечности — от ударов. Другие — от холода. Одни органы от недостатка воздуха. Другие — от голода.

Так, Райнер приложил ладонь к животу. Тот давно не урчал, зато неприятно урчал желудок. Желудочный сок поднимался вместо слюны. Обжигал горло и язык, словно кипяток. Впервые за долгое время Райнер беспокоился о своём виде. За прошлые года он исхудал, а здесь, неудивительно, не излечился. Если бы мог, попросил бы чай от зловония изо рта. Но решил ограничиться едой.

Боже. Пусть Армин и вправду вернётся со вкуснейшим супом или салатом. Пусть принесёт мясо с привкусом лимона. С запахом мягким и сочным. С соусом и…

Райнер сглотнул слюну.