Иногда мир не такой, как можно представить.
Райнер перевернулся с боку на бок и сонно приоткрыл глаза. Слабость давила на плечи, боль стянула живот. Медленно, словно сломанный маятник, стучало сердце. Лениво билось о грудь.
Темнота подвала превратила часы в единую, долгую линию. Райнер не знал, сколько прошло, и надолго ли он здесь. Что-то горячее осталось в горле и тошнота давила на побелевший язык. Армин ушёл давно. С этого часа Райнер заснул не больше трёх раз. Слушая свист ветра вдалеке, он прислонился к стене виском. Приобнял себя и закрыл глаза.
<center>***</center>
— Что ты рисуешь?
Солнце скрылось за облаками. Горячий свет разрезал их длинными полосами. Красный, оранжевый и белый (именно такими цветами Райнер изображал солнце) наполнили небесную гладь. Желтоватый свет лампы закрыла тонкая длинная фигура. Именно в эту секунду Райнер поднял взгляд.
Бертольд, маленький и забавный, с красной повязкой на правой руке, наклонил голову. Попытки скрыть от него листок закончились неудачей, и Райнер с гордостью продемонстрировал рисунок.
Кривая линия горизонта разделяла дирижабли и дома. Круг солнца, наполненный штриховкой, касался их боков. Знак Марлии лежал на них красной звездой.
— Дирижабли? — Бертольд подёрнул губами в неловкой улыбке. — Ты хочешь управлять дирижаблем? Я думал…
— Не хочу. Но настоящий воин должен уметь. Не только управлять, но и Всё!
— Т-ты уверен?
— Ага. Так говорит мама. Это долг каждого почётного марлийца! И летать, и плавать, и…
— И я научусь! Я тоже буду учиться.
Райнер улыбнулся и принялся водить по рисунку карандашом.
— Тогда нас будет двое. Вот здесь.
Ниже дирижабля расположились две тёмные фигуры. Одна из них была высокой, от детской неряшливости напоминала палку с ножками. Вторая была ниже. Обе с большой красной чертой на руках. Из-за штриховки она казалась то ли кровоточащей раной, то ли повязкой.
— Райнер, как думаешь, почему воины не бьют по демонам с воздуха?
— Наверное, есть причина…
— А вдруг демоны такие сильные, что могут остановить дирижабль взглядом?
Райнер рассмеялся и ткнул бок Бертольда локтем.
— Чушь-то не говори…
— А если правда?
— Если правда, то мы всё равно победим. Обещаю. Вот этими руками всех перебьём!
Бертольд опустил взгляд на свои ладони. Белые и усеянные ранами от тренировок. Брови подёрнулись в нерешительности. Уголки губ поднялись медленно, словно с опаской.
—…Всех перебьём! Как почётные марлийцы!
Было что-то объединяющее в этих словах. Что-то, что скрепляло их сердца и руки. Что-то, на чём держалась Марлия и человечество.
Солнце вышло из-за облаков, лучи упали на дорожку и ослепили. Вода заблестела и, переливаясь, брызнула на ступени холодной волной. Воздух разогрелся. Выдохи теплили губы. Бертольд посмотрел вверх, на облака, а Райнер прижал к себе рисунок.
<center>***</center>
Он проснулся от громкого удара двери. Узнавать людей по шагам — первый признак обеспокоенности. Сейчас же Райнер узнал ровный и нервный шаг Леви. Вовсе не удивился, когда заметил его бледное лицо.
«Неужели я навсегда здесь?» — подумал он, не слушая очередные попытки допроса. Маленький Бертольд, в этих забавных башмаках, в этой забавной вере в будущее… его лицо лучше лица Леви. Спокойная и рассудительная, бледная, как мрамор, Энни, лучше, когда молчит, и если её сравнить с Леви.
— Слышишь меня?
Райнер прикрыл глаза и рухнул на пол от удара в живот. Сопротивляться не было желания. Он — не источник информации. Знал это лучше остальных. Хотел, чтобы и они это знали.
— Плевать, с кем ты сдружился. С теми, кто называет нас «демонами», или с тем, кто не знает, как нас называть. Скажи, и мы с тобой разберёмся.
На лице Райнера проскользнула ухмылка. Когда Леви ударил в голову, реакции не последовало. Лишь помутнение в глазах и глупые мысли.
«Здесь темнее, чем там», — подумалось ему, и взгляд невольно упал на тёмный угол. Огонь факела едва освещал «комнату». Свет не касался ни потолка, ни стен. Когда Райнер прищурился в попытке узнать, что лежит вдалеке, Леви схватил его за волосы.
— Ты в сознании?
Ответ прозвучал едва слышно: «я хочу есть».
Никогда ранее Леви не выглядел таким удручённым. Покинуть допрос и отдать приказ «притащить еду этому идиоту» — самый неожиданный для него поступок. Неудивительно, что с едой возвратился не он. Держа подобие каши, сделанное не больше, чем за десять минут, у решётки показался Армин.
— Как ты?.. — проговорил он тихо. Жалостливая улыбка криво расположилась на лице. — Я принёс немного. П-прости, что так поздно.
Райнер фыркнул, не вставая. Он всё ещё лежал на боку и терпел головную боль. Однако приподнялся на локтях, когда Армин протянул тару с кашей. Пахло отвратительно. Словно солдатскую еду пропустили через прожимку винограда. Даже не пробуя, не сложно было догадаться, что не стоило надеяться на сахар или соль.
—…Ложку?
Армин виновато опустил голову. Ублюдок. Лоб Райнера покраснел, капля пота скатилась по виску. Сердце забилось вновь. Сильно и быстро, громко, словно шаг. Противно и больно, словно удар в живот.
— Мне жрать вот так?!
— Прости, я… я пытался попросить.
— И?
Они замолчали. Ответ был очевиден. Райнер лишь тянул время в попытке спрятать в тишине гнев. Отчаяние охватило его так, что застучали зубы. Терять было нечего. Лишь чувство собственного достоинства. Он схватился за тарелку и пропустил в голове тихое, сказанное словно шёпотом, слово. «Демоны». И швырнул тарелку в стену.