Эйвери с удивлением понял, что его посадили на узкий диванчик с Рейнером потому, что его ма решила таким странным способом свести их. Довольный Мишар прикасался бедром к его бедру и, пользуясь тем, что некуда отодвинуться, прижимался плотно, оставив треть диванчика свободным с другой стороны. Но ужин всё же прошел более-менее расслабленно и хорошо. Из-за стола старшее поколение разошлось не сговариваясь, оставляя их наедине.

— Видишь, Эйвери, твои родители не против нашего брака. Думаю, если я попрошу твоей руки у отца, то он благословит меня, а мать не позволит тебе отказать, — шутливо сообщил Рей.

— Только попробуй! — возмутился Голдфиш, осознавая, что по сути это правда — ма создаст множество проблем. — Я не согласен.

— А почему, собственно говоря? — продолжая веселиться, — я красивый, перспективный мужчина и котов люблю. Против варёных цветов не возражаю.

Эйвери фыркнул и встал, буквально вытащил себя из-под завала в виде настырного поклонника, и пошел к океану. Рейнер поднялся и поплелся за ним, словно преданная собака, заверив:

— Я пошутил, правда. Просто не думал никогда, что мама решит устраивать мою личную жизнь и это забавляет меня, сама ситуация.

Эйвери пожал плечами: — А вот я не удивлен. Эстер никому из детей не позволит быть несчастным и одиноким. Она ж нас всех любит. Правда, я как-то не думал, что ма начнет так рано волноваться.

— Матери — они такие, особенно данатские. Моя, вот, сестру ещё с двадцати четырёх лет начала знакомить с потенциальными женихами, и ведь добилась своего, — пояснил, взяв за руку спутника. — Пусть думают, что у нас всё хорошо, ведь тогда они перестанут заниматься сводничеством, и мы сможем распоряжаться своим временем. Ты не возражаешь?

— Хорошо, — согласился Голдфиш, принимая за чистую монету далеко идущие планы Мишара.

Место было романтичным: солнце заливало розовым, красным и оранжевым океан, искрясь бликами на волнах, прохладный ветер трепал одежду, а вода приятным теплом накатывала на босые ступни. Такое первое свидание представлялось Рейнару идеальным. Разговор плавно перетёк на незначительные темы: музыку, фильмы, спектакли, книги. Умело, словно шпион, Рей изучал вкусы Эйвери, планируя наперёд будущие свидания.

***

В ванной Эйвери прежде всего, зная своё везение, несколько раз проверил — закрыл ли дверь в спальню Рея на замок. Раздевшись, забрался в душ, смывая усталость и песок. Одежду и бельё он решил постирать, к отъезду всё равно высохнет.

Чистый, в одном полотенце на бёдрах, Эйв потянул дверь в свою спальню, но ту заклинило, при том хорошо и основательно. Он вздохнул и глянул на стиралку: до конца заданной программы было ещё минут сорок. Мало того, вторую дверь попробовал открыть Рей и, убедившись, что та закрыта, постучал, громко спросив:

— Ты долго ещё? Мне, правда, очень надо.

Понимая, что делать ему нечего, открыл замок и вышел навстречу. Мишар замер, жадно рассматривая почти обнаженного Эйвери, но тот, гордо задрав голову, направился в сторону своей комнаты. Из-под кровати выскочил Берлин и вцепился в полотенце — схватил трофей и скрылся в своём логове. Такой подлости Голдфиш не ожидал, почему-то, так что не удержал ткань и остался стоять, в чем мать родила. Так глупо и неловко он не чувствовал себя очень давно, и всё, что мог, это кое-как прикрыться руками, не соображая, то ли ему лезть под кровать, то ли бежать прямо так в свою комнату.

Первым отмер Рейнер и шагнул ванную, вернувшись с ещё одним полотенцем и молча, без комментариев, протянул его жертве кошачьего произвола.

— Спасибо, — отозвался благодарно и быстро ретировался к себе.

— Какой же ты хороший котик, — восхищенно сказал коварному коту Рей, прекрасно успев рассмотреть всё: от крепких, аппетитных ягодиц, до ровного, обрезанного, с розовой головкой члена. — Так меня порадовал. Я тебе куплю самую большую игрушечную мышь. А теперь отдай мне полотенце.

Мужчина прилёг на пол и протянул под кровать руку, за что был мгновенно наказан резким и точным кусем. Решив, что полотенце ему не так уж и нужно, предпринял тактическое отступление в ванную, оставив пушистого победителя и дальше драть законную добычу с безумным выражением морды и прижатыми ушами.

Вечернее восхищение героическим охотником сменилось у Рейнера стойким ощущением, что этот кот — безумен. Все началось с того, что ровно в четыре утра Берлину срочно потребовалось уйти из комнаты и он орал до тех пор, пока его не выпустили на свободу. Уже проснувшись, Мишар заметил, что шкаф открыт. Он решил было, что кот просто оставил свою шерсть на одежде, но быстрый осмотр доказал, что гены моли в ДНКа Берлина всё же присутствовали. Мужчина взял с собой только одни штаны и одни лёгкие шорты и теперь и на том, и на другом красовались неаккуратные, мокрые от слюней дыры. При том ни майки, ни рубашка не пострадали от действий нестандартно одарённого кота.

— И… Что теперь? — сам у себя спросил Рей нелепо. С такими неприятностями он не привык сталкиваться. Выйти на завтрак с мамой можно бы и в плавках, но вот перед родителями Эйвери было неудобно. К тому же, добираться в таком виде домой не хотелось. Ничего достойного в голову не приходило, потому и решил переложить свою проблему на того, кто воспитал этого монстра.

— Доброе утро, — вежливо поздоровался Эйвери, открыв дверь, но выражение лица у него было такое, что и дураку понятно — утро далеко не доброе, и появление Рейнера не принесёт никаких приятных эмоций.

 — Доброе. Твой кот прогрыз мне и штаны, и шорты. Мне теперь нечего надеть, — кратко изложил причину раннего визита.

— Берлин? — бестолково уточнил сонный Голдфиш.

— А есть варианты? —не удержался от язвительного замечания, рассматривая собеседника. Никогда раньше Мишар не видел мужчину, что выглядел с утра настолько мило.

— Мои шорты тебе явно будут маловаты… Ладно, заходи, — кивнул Эйв, привыкший решать подобные проблемы десятками. — Схожу в хозяйскую спальню и одолжу у Люка какие-нибудь. Вы, думаю, если и различаетесь, то на размер, не больше.

— Спасибо, — искренне поблагодарил, заходя в спальню.

Через десять минут Эйвери вернулся с шортами и отдал их гостю, все ещё зевая и потягиваясь. Из спальни они вышли вдвоём, едва Мишар оделся, и, разумеется, как раз в этот момент по коридору шли Эстер с Адалиной, о чём-то беседуя. Мамы расплылись в довольных улыбках, оценивши это появление по-своему, Эйв открыл было рот, чтобы начать объясняться, но Рейнер ущипнул его, напоминая об их вчерашнем заговоре.

— Доброе утро, — первой поздоровалась довольная Эстер и добавила. — Джон уже явно приготовил завтрак. Но ужин с вас, мальчики.

— Хорошо, ма, — привычно уступил Эйвери, не включаясь в заранее проигрышный спор. К тому же, миссис Голдфиш сама обрекла всех на страшное — есть то, что приготовил её сын. Так что и за последствия этого эксперимента отвечать именно ей и придется.

Готовить Эйвери не любил, но иногда приходилось, только вот терпения ему не хватало и в какой-то момент он отвлекался, начинал думать о своем, и в результате что-то шло не так: соль заменял сахар; что-то горело; внезапно, неизвестно откуда и когда в тушеные овощи вместо сладкого перца щедро попадал перец чили; и прочие странности творились на кухне.

Джон пританцовывал под музыку девяностых, смешно смотрясь в розовом фартуке своей дочери с розовым же единорогом на груди. Рейнер, не удержавшись хохотнул, но мистер Голдфиш не обиделся, а лишь подмигнул своему возможному зятю, довольный собой, своими панкейками и миром в целом.

Завтрак проходил весело, на террасе, женщины заполняли разговорами паузы, Эстер по-доброму, тепло и с любовью шутила над мужем. Рио бегал под ногами, проверяя, у кого сердце мягче и кто покормит бедного, голодного пёсика. Берлин же носился по траве на улице, пытаясь словить цикаду или какое-то другое насекомое.