Сегодня отличный день.

Антон тяжёлым рывком поднимает себя с кровати. Надо спешить: некрасиво опаздывать в первый же день занятий. Он идёт к шкафу и зависает на несколько секунд, встретив рубашку, спрятанную от чужих глаз.

Сегодня Антон идёт в вуз в клетчатом пиджаке.

Пиджак хороший, разве что чуть хуже сидит в плечах: то ли он разносился, то ли Антон усел. Но это не важно. Для хорошего впечатления красивой обёртки хватит. Антон улыбается — будто себе на пробу — и прижимается к зеркалу потяжелевшим лбом.

На дне его глаз — усталость, оседает тенями, тянет топкие веки вниз. Но ничего. С этим можно жить. И с фантомной болью. И с чужой рубашкой в шкафу. И с ужасным чувством вины.

Антон запивает таблетки от недосыпа и высовывается из окна, жадно вдыхая холодный осенний воздух. Выходя, он ловит в зеркале своё поникшее отражение, и ему кажется, что это кто-то другой.

Кто-то другой следует тенью в каждом окне — и спешит за ним в каждой луже.

Антон улыбается и разглаживает мешки под глазами тонкой стайкой бегущих морщин. За спиной проносятся шорохи и тревожные шепотки. Но Антон говорит: «Всё в порядке». Смотрит на отражение, наполовину стёртое светом, и замирает.

Безликая тень тянет к нему холодные руки из рассёкшей грудь клетки, будто Олежа всё ещё с ним. Всё ещё рядом. В своей рубашке. Всё так же не может переплести с ним пальцы.

Антон касается его, пытаясь всмотреться в замызганное стекло, но ничего не выходит.

Сегодня отличный день.