— Нам нужно поговорить... жду... нам нужно... Вы вообще разговаривали?! — отрываясь от телефона, спрашивает Дима.

Олежа неопределённо пожимает плечами. Возможно? Наверное.

— Ну и бред.

Конечно. Не то что их переписка с Олей. Олежа видел — случайно, конечно; нечего кидать телефон на кровать горящим экраном вверх.

У них с Антоном никогда не было переписок до трёх часов ночи. Не было «сладких снов». Ничего лишнего. Переписки читают. Это небезопасно. Лучше с глазу на глаз: в туалете посреди пары, у Антона в машине, где-нибудь за углом.

Говорили ли они? Олежа не знает. Они вечно кружили рядом.

Когда Дима просматривает их переписку, у него ничего не ноет в груди. Не ёкает. Не выбивает воздух. Это не переписка — так, договорённость. Ты тут, я там, встретимся позже, поговорим при встрече.

Никаких общих фото с прогулок. Никаких «я тебя люблю». Олежа цепляется за ничего не значащие даты их сообщений и пытается вспомнить: к чему было это «спасибо»? Что это за день? Голос Антона всё так же звучит в его голове, обволакивая пустые слова знакомыми интонациями.

Как ты, Антон?

Скучаешь?